Библиотека

Теология

Конфессии

Иностранные языки

Другие проекты







Есин А.Б. Введение в культурологию

ОГЛАВЛЕНИЕ

V. СФЕРЫ ПРОДУЦИРОВАНИЯ И БЫТОВАНИЯ КУЛЬТУРНЫХ ЦЕННОСТЕЙ

Если культура есть система ценностей, то уместно спросить: а откуда эти ценности появляются и в каких формах обретают существование? Это и есть вопрос о сферах продуцирования и бытования культурных ценностей. Таких сфер четыре: это быт, идеология (включающая в себя такие формы, как философия, политика, этика и др.), религия и художественная культура (искусство).

Быт — это исторически первая и до определенного времени единственная сфера, в которой возникали и бытовали культурные ценности. До сих пор, несмотря на развитие идеологии, религии и искусства, бытовая культура остается основополагающей для формирования культуры личности, поскольку это формирование начинается еще в детстве, когда человек не дорос до освоения культурных ценностей, связанных с идеологией, религией и искусством. Специфическая особенность бытовой культуры состоит в том, что она вырабатывает ценности простые, естественные, но вместе с тем и основополагающие, такие, как труд, семья, родина, уважение к старшим, нормы поведения и т.п. Именно быт является хранителем исторической памяти культуры, поскольку он значительно устойчивее идеологии, религии и даже искусства и изменяется гораздо медленнее, чем они. Поэтому именно быто­вая культура в большой степени содержит в себе ценности «вечные», общечеловеческие, общенациональные. Кроме того, именно бытовые ценности являются основой существования и идеологии, и религии, и искусства. Прежде чем вырабатывать свою систему ценностей, этим формам культуры необходимо освоить именно ценности бытовые и ввести их в свою орбиту: так, неоднократно отмечалось, что, скажем, библейские «десять заповедей» суть не изобретение религиозного сознания, но словесное и логическое оформление исконных бытовых норм и запретов.

Нормы и ценности, вырабатываемые бытовой культурой, являются в принципе самодостаточными. Это значит, что будучи причастным только к бытовой культуре и не освоив ценностей, вырабатываемых другими формами культуры, личность может иметь вполне устойчивую систему ценностей, обеспечивающих эмоциональный комфорт. Применительно к нашему времени такое представить трудно, но еще сто—двести лет назад едва ли не большинство населения обладало именно таким типом культуры. Почти не осваивались идеологические ценности, а если осваивались, то в основном те, которые исконным происхождением своим обязаны быту. Религия тоже существовала на бытовом уровне, «втягивалась» в быт. (Например, заповедь «Не укради» работала, поскольку была производной от культурных норм быта, а заповедь «не сотвори себе кумира», мало связанная с бытовой культурой, практически бездействовала, так как на бытовом уровне вполне реальны были остатки языческих верований (в домовых, леших и прочую нечисть). Примерно так же обстояло дело с искусством — в частности, фольклор как форма «предыскусства» был теснейшим образом связан с бытом и не создавал новых ценностей.

Еще одной отличительной чертой бытовой культуры является ее стихийность. Ценности, вырабатываемые бытом, не были кем-то сознательно созданы и приведены в систему и тем более не осмысливались теоретически. Они рождались в процессе практики и имели в своей основе утилитарный смысл. Поэтому ценности бытовой культуры не нуждаются в обосновании и доказательстве: человек принимает их как нечто преднаходимое, аксиоматическое. Почему надо любить родину, уважать старость, не сидеть за едой в шапке, помогать друг другу, трудиться по мере сил и т.п.? Да ни почему: просто так положено, так «повелось». И этого, почти инстинктивного освоения элементарных, но вместе с тем и фундаментальных ценностей вполне достаточно для приобщения человека к культуре.

Идеология как сфера продуцирования и существования культурных ценностей — явление более позднее. Оговоримся сразу, что термин «идеология» применяется здесь в широком смысле, означая любое логически систематизированное мировоззрение (кроме религиозного и художественного, где разум и эмоции существуют на равных правах). Поэтому в качестве форм идеологии могут выступать философия, политика, этика и т.п. Главная особенность идеологической культуры состоит в том, что ее ценности вырабатываются сознательно, приводятся в систему и оснащаются аргументацией, прежде всего логической. Для выработки идеологии в любой ее форме требуется интеллигенция, и притом достаточно развитая. Обратная сторона этого обстоятельства — проблема освоения личностью идеологической культуры. Очевидно, что в отличие от культуры бытовой она доступна не всем и вообще требует для своего освоения определенных усилий и некоторого минимума интеллектуальной подготовки. Недостаточна подготовленная личность может усвоить идеологическую культуру неполно, искаженно, неосознанно внося в нее свои коррективы. Так, средний представитель белого населения Юга США понимал идеи свободы и демократии явно иначе, чем А. Линкольн; шолоховский коммунист Нагульнов понимал идею коммунизма и путь к ней не так, как Ленин, и т.п. Но наибольшая и самая серь­езная опасность для идеологии, когда она начинает распространяться в массах, — это вульгаризация. Творца новой идеологической ценностной системы всегда подстерегает ситуация Иешуа и Левия Матвея из романа М. Булгакова «Мастер и Маргарита»: «Эти добрые люди <...> ничему не учились и все перепутали, что я говорил. Я вообще начинаю опасаться, что путаница эта будет продолжаться очень долгое время. И все из-за того, что он неверно записывает за мной <...> ходит, ходит один с козлиным пергаментом и непрерывно пишет. Но я однажды заглянул в этот пергамент и ужаснулся. Решительно ничего из того, что там записано, я не говорил». И это, разумеется, не исключительный, а типичный пример вульгаризации. Л. Толстой как идеолог породил толстовство, Г.В. Плеханов как идеолог-искусствовед — школу вульгарного социологизма и т.п.

Существуют ли личностные культуры, основанные исключительно или преимущественно на идеологических ценностях? Нечасто, но такие случаи встречаются. Обыкновенно условием реализации такой культуры бывают забвение культуры бытовой, отмирание в душе человека ее системы ценностей. В чистом вид такого, конечно, никогда не случается, какие-то исходные культурные реалии остаются, но бывают довольно глубоко погребены под грузом ценностей идеологических. Таков, вероятно, был «средний» немец, чье культурное мышление было полностью «загружено» идеологией фашизма; хороший пример такого сознания дал А. Платонов в рассказе «Неодушевленный враг». Надо заметить, что такие ценностные системы очень устойчивы, пока не поколеблена породившая их идеология (про тех же немцев-фашистов В. Высоцкий поет: «Не надо думать, с нами тот, кто все за нас решит»), но с крахом или даже кризисом идеологии, а он рано или поздно придет, личность оказывается полностью обезоруженной перед лицом реальности.

Одной из важнейших форм бытования и продуцирования культурных ценностей является религия во всех ее разновидностях (том числе и такой, как неверие). Это понятно, так как религия высшей степени успешно выполняет главную для культуры функцию — ценностно ориентировать человека. Религия открывает совершено новую область ценностного отношения человека к миру — область сверхъестественного, трансцендентного. Сущность религии сводится в основном к двум фундаментальным моментом: к утверждению наличия верховного существа (или существ) и к утверждению жизни человеческого духа после смерти. Верховные существа в разных религиях имеют разный характер и разные наименования, но в любом случае боги обладают неизмеримо большей силой, чем человек. Они несут людям добро, благо, помощь, но лишь в том случае, когда люди выполняют их заветы, правила, заповеди и вообще почитают их именно как существ верховных. В этом смысле камлание шамана или жертвоприношение практически не отличаются от христианской или исламской молитвы.

Представление о добрых верховных существах, добрых духах, естественно, вызывает мысль о духах зла, которые противобор­ствуют богам, в результате складывается чрезвычайно значимая для культуры оппозиция добра и зла в потустороннем мире. Борьба, условно говоря, бога и дьявола экстраполируется на человеческое общество и отдельных индивидуумов. Благодаря этому возникает прочная основа для ценностного ориентирования человека: служить богу или служить дьяволу. В иерархической системе ценностей появляется верховная ценность и диаметрально противоположная ей антиценность; от этих ориентиров и строится вся эмоционально-ценностная система.

Вторая черта религии — вера в загробную жизнь человека — также выполняет важную культурную функцию: она практически решает проблему бессмертия личности как одну из коренных проблем культуры. Идея бессмертия души прослеживается во всех разновидностях религии не случайно: она если не снимает полностью, то по крайней мере существенно ослабляет страх смерти, этого неизбежного спутника человека. При этом, кстати, все равно, какой предстает загробная жизнь. Если жизнерадостный эллин Ахилл утверждал, что лучше быть последним поденщиком на земле, чем царем в царстве мертвых, то мусульмане видят загробную жизнь сплошным блаженством (для правоверных, разумеется), а более изощренная христианская религия подразделяет загробный мир на ад, чистилище и рай и т.п. Важно лишь то, что жизнь человеческого духа продолжается после смерти тела. Этот постулат четко выявляет идеалистическую основу любой религии, поскольку противопоставление материи и духа и примат последнего характерны именно для идеалистических систем мировоззрения.

Религиозное начало соединяет в себе эмоциональные и рациональные моменты. Без эмоции нет верующего, без логически упорядоченной доктрины нет церкви. Но поскольку религия в любой ее форме воздействует прежде всего на эмоции и психику человека, то для ее нормального функционирования необходи­ма соответствующая атрибутика. Она появилась еще в самом на­чале оккультного освоения мира и в дальнейшем продолжала развиваться и совершенствоваться. Самый, видимо, простой и самый древний атрибут религии — это жестово-мимическое и речевое поведение служителя культа. Отметим, что с точки зре­ния нормальной жизни и нормального здравого смысла оно не­лепо и неразумно, но в этом-то его сила и заключается. Колдун или шаман приводят себя в состояние экстатического возбужде­ния, христианский священник размахивает кадилом и т.п. — все это действия сакральные, необъяснимые вне культовой системы. Таково же и речевое поведение служителя культа: он или выкри­кивает непонятные слова, или говорит особым, сакральным язы­ком (латынь, церковнославянский), или поет и т.п. Все это резко отличается от обыденных форм поведения и возбуждает в верующих убеждение, что они присутствуют при чем-то сверх­обычном, имеют дело с чем-то возвышенным и необыкновен­ным.

Другим атрибутом религии является ритуал. Его смысл в том, чтобы все действия, входящие в состав богослужения, соверша­лись в заранее определенном и неизменном порядке. С точки зре­ния позитивного мышления ритуальность не имеет смысла, но для верующего соблюдение канона — залог того, что верховные существа не разгневаются и будут благосклонны. Нарушитель ри­туала поэтому подвергается более или менее строгой каре. Заме­тим здесь и психологическое воздействие ритуала: совершая изо дня в день привычные действия или даже просто наблюдая их, человек обретает душевный комфорт, психологическую уверен­ность, испытывает успокоение и удовлетворение.

И особое жестово-мимическое поведение, и ритуал имеют своей основой тайну, скрытую от непосвященных и доступную лишь избранным. Это многократно усиливает эмоциональное воздей­ствие религиозного поведения и ритуала, поскольку внушает «свя­щенный трепет», заставляя человека, с одной стороны, смирять­ся перед неведомой, но грозной силой, а с другой стороны, наоборот — возвышает его, заставляя чувствовать сопричастность к чему-то великому. Добиваться же ответа на все вопросы, стрем­ление разгадать тайны почитается, например, в православии гре­хом «совопросничества»: «Это когда человек интересуется тем, что выше ума его и чего Бог от него не требует. Например, где находится ад (а не как избавиться от него)? Как действует благодать через иконы? Как вино и хлеб при Пресуществлении делаются Телом и Кровью Христовою и т.п.»'.

 

' Что посоветуете, батюшка? — М., 1995. — С. 48.

Наконец, третьим, непременным атрибутом религии является искусство. Заметим сразу, что искусство — это совершенно самостоятельная форма культуры, о которой нам подробно придется говорить в дальнейшем. Искусство имеет свои особые задачи и функции, не имеющие ничего общего с религией. Религия же лишь использует искусство в своих целях, и использует очень продуктивно. Священнослужители давно поняли и оценили эмоциональное воздействие искусства и с очень древних времен стали использовать его для усиления религиозного воздействия. Уже в начальных религиозных системах (например, в магии) использовались ранние формы искусства: наскальные изображения людей животных, зачаток музыки — ритм, элементы живописи в раскраске тела и одежды и т.п. В дальнейшем религия и искусство постоянно шли рука об руку, будучи хотя и разными, но довольно тесно связанными явлениями культуры. Из видов искусства религия использовала в основном музыку, архитектуру, живопись; в меньшей степени — скульптуру и литературу.

Влияние религии на искусство всегда было двойственным. С одной стороны, религия часто стимулировала развитие художественной культуры, и иногда в очень значительной, даже определяющей степени. Без влияния религии мы не имели бы музыки Баха, готической архитектуры, икон Рублева и многого другого, что так ласкает сейчас наш эстетический вкус, причем независимо от того, религиозны мы или нет. В некоторые периоды истории религия становилась главной сферой проявления искусства, его прибежищем, — так происходило, например, в эпоху Средневековья. Но с другой стороны, религия, с присущими ей свойствами консерватизма и интолерантности, столь же часто служила и тормозом в развитии искусства. Так происходило, например, в эпоху европейского Возрождения, в период «обмирщения» искусства и его решительного отхода от религии. Искусству приходилось бороться с религиозными догмами, утверждая свои собственные принципы выбора тем и сюжетов в живописи и литературе, в создании жанров светской музыки и во многом другом. Аналогичный пример — русское Средневековье, то есть допетровская эпоха, которая отличалась замедленным развитием искусства (прежде всего таких его видов, как живопись, литература, музыка) именно в результате церковных ограничений.

Как и любое миросозерцание, религия имеет свои культуроло­гические плюсы и минусы. К сильным сторонам религиозного миросозерцания можно отнести прежде всего то, что оно поддер­живает человека в трудные минуты жизни, вселяет в него уверен­ность, дает четкие нравственные ориентиры, указывает цель и смысл жизни. Церковные заповеди, как правило, основаны на долговременном нравственном опыте; они не изобретены рели­гией, а лишь освящены ею, что и делает их непререкаемыми. Сла­бая же сторона религии коренится главным образом в ее догма­тичности и непререкаемости канона. Человек, обладающий рели­гиозным миросозерцанием, ограничен в своей внутренней свободе; он часто мучается по таким поводам, которые этого не заслужи­вают (нарушение поста, нерегулярное посещение храмов и т.п.). Кроме того, религиозные заповеди и вся система религиозного миросозерцания всегда достаточно внутренне противоречивы, и в трудных случаях жизни, особенно в моменты свободного выбо­ра, человек вынужден обращаться за помощью к служителям куль­та, что, с одной стороны, ограничивает его свободную волю, а с другой — поощряет своего рода нравственную безответственность. Заметим и то, что ограниченность религиозных догматов (особен­но нравственных) не покрывает всей сложности реальных жиз­ненных ситуаций и проблем, поэтому точное следование им мо­жет привести личность к растерянности и даже к отчаянию (хоро­шей иллюстрацией этому может послужить рассказ Л. Андреева «Правила добра»). Наконец, материалистическая критика рели­гии (Л. Фейербах, Ф. Энгельс, В.И. Ленин) неоднократно и аргументированно отмечала, что центральная идея религии — идея загробной жизни — отвлекает человека от земных проблем. Благо­даря всему этому религия очень часто используется разными со­циальными, партийными и т.п. группировками для управления культурой в массовом масштабе.

Уместно поставить вопрос: является ли религия злом или бла­гом для культуры в целом? Очевидно, ответ будет неоднозначен. Историческая роль религии противоречива. С одной стороны, ре­лигия служила и служит укреплению нравственности и является фактором стабильности культуры, как общественной, так и лич­ностной. К положительным сторонам религии следует отнести и ее просветительскую функцию, и функцию сохранения нацио­нальных и региональных культурных традиций. Но с другой сто­роны, в иные моменты истории религия обращается к культуре своей другой, тормозящей и разрушающей стороной. Отчасти мы уже затрагивали этот вопрос в связи с влиянием религии на ис­кусство. Как яркий пример отрицательного воздействия религии на культуру можно указать на религиозные войны, которые не только уносили тысячи жизней, возбуждали вражду и интолерантность, но и наносили непоправимый урон памятникам культуры и искусства. Впрочем, религиозные войны — лишь крайняя сте­пень проявления религиозной нетерпимости, которая всегда мешала контакту и взаимообогащению культур, способствовала их замкнутости, что, конечно, играло отрицательную историче­скую роль. Не случайно именно религиозная интолерантность по­лучила устойчивое наименование — «религиозный фанатизм». Широко известно и то, что религия и особенно церковь тормози­ли развитие науки. Печальную славу снискала себе европейская инквизиция, а ее костры стали воистину притчей во языцех.

История человечества знает множество религиозных и дорелигиозных оккультных систем, начиная от первобытного анимализ­ма и кончая развитыми религиями христианства, иудаизма, ислама и т.п. Религиозные системы различаются и по времени возникновения и существования, и по регионам распростране­ния, и по характеру утверждаемых ценностей. Но для наших целей сейчас важно провести типологию религии, выявить ее главные разновидности, поскольку именно они обусловливают разное вли­яние на культуру. Таких разновидностей три: это пантеизм, политеизм и монотеизм.

Пантеизм — наиболее древний тип религии. Его суть в обожествлении всей природы и даже шире — всего мироздания, космоса. Типичной для этой системы является, например, ранняя древнегреческая мифология. Именно от этих ранних, еще догомеровских эпох пришли к нам мифы о духах лесов, деревьев, рек, «одушев­ленные» названия созвездий и т.п. Позже в Европе пантеизм по­лучил широкое распространение в эпоху Ренессанса и далее — Просвещения. Так, классик Возрождения французский писатель Ф.Рабле даже господствующее в то время христианство ухитрялся толковать в пантеистическом духе.

Значение пантеизма для культуры состоит прежде всего в том, что это наиболее «либеральная» и терпимая религия. Культура, основанная на пантеизме, как правило, развивается наиболее сво­бодно. Пантеизм, так сказать, наименее религиозная из всех ре­лигий, так как в наименьшей степени использует атрибутику и не создает института церкви; будучи, конечно, идеалистической по с коей сущности, в то же время часто приближается к стихийному материализму; да и вообще поклонение природе, космосу есть не столько преклонение перед Богом, сколько обожествление мира, всей живой жизни в нем. В целом можно сказать, что пантеизм — наиболее благоприятная для развития культуры религия, усугубляющая названные выше сильные стороны религиозного миросозерцания и сводящая почти на нет слабые.

Политеизм, что буквально значит «многобожие», есть покло­нение разным богам. Он представляет собой переходную форму от пантеизма к монотеизму. Обыкновенно политеизм приходит к со­зданию довольно строгой иерархии божеств, во главе которой стоит главный, верховный бог. Классической политеистической религией была религия античности с ее развитой системой богов раз­ного ранга, соотнесенных к тому же с разными сферами жизнеде­ятельности (Афродита — богиня любви, Аполлон — покровитель искусств и т. д.) Интересно посмотреть, как в развитии античного политеизма постепенно утрачиваются черты пантеизма и усили­ваются монотеистические тенденции. Так, если у древних греков Зевс — лишь первый среди равных, то древнеримский Юпитер — уже безусловно верховное существо, которому безоговорочно под­чинены все остальные.

Что касается влияния политеизма на развитие культуры, то оно в целом благоприятно почти в такой же степени, что и влия­ние пантеизма, хотя здесь уже более ощутимо сказываются сла­бые стороны религиозного миросозерцания.

Монотеистические религии исповедуют единобожие, хотя и сохраняют рудиментарные остатки политеизма (наряду с единым богом поклоняются также святым, ангелам, пророкам и т.п.). Монотеистические религии возникают на довольно зрелом этапе развития человечества. Монотеизм есть логическое завершение развития религиозного миросозерцания и потому содержит в себе в полной мере сильные и слабые стороны религии вообще. Что же касается влияния монотеизма на культуру в целом, то оно проти­воречиво и неоднозначно, но надо непременно отметить религи­озную нетерпимость монотеизма, переходящую в религиозный фанатизм, и наиболее жесткое отношение к вероотступникам. Не случайно в догматах монотеистических религий первым требова­нием становится требование именно единобожия, выраженное в категорической форме: «Нет Бога, кроме Аллаха», «Господу сво­ему поклоняйся и Ему одному служи» и т.п. Типичными моноте­истическими религиями являются иудаизм, христианство, ислам.

Религия, как мы видели, утверждает такую важную культур­ную ценность, как Бог. Но наряду с утверждающим отношением к этой ценности в культуре существуют также и отношение отри­цающее — атеизм, и скептическое — агностицизм.

Атеизм является прямо противоположным религии миросозер­цанием. Можно даже сказать, что атеизм — это религия со знаком минус. Атеизм предполагает полное отрицание любых божеств, загробной жизни в любой ее форме; отрицательно относится к церкви с ее обрядностью, сакральностью и атрибутикой. Атеисты полагают, что со смертью человеческого тела умирает и бывшая в нем душа. Из этого ясно, что атеизм исходит из примата материи над духом и, следовательно, основан на материализме как философском учении.

В истории человечества найдется очень немного культур, основанных целиком и полностью на атеизме. Пожалуй, лишь культура СССР являлась последовательно атеистической. Отметим при этом, что атеизм страны Советов покоился на теоретико-философской основе. Однако еще гораздо раньше возникали системы так называемого стихийного атеизма, который своими корнями уходит в далекое прошлое. Еще в античности такие философы, как Аристотель, Лукиан, Лукреций Кар, фактически отвергали существование богов, а Лукиан даже саркастически высмеивал их. Русская традиция атеизма тоже довольно давняя: вероятно, пер­вым атеистом на Руси был герой новгородских былин Васька Буслаев, который «не верил ни в сон, ни в чох, ни в птичий грай». Культура личности вообще гораздо чаще строится на атеизме, чем культура общественных систем. Человек может даже исполнять некоторые религиозные обряды машинально, потому что так принято, но в своей повседневной практике быть самым настоящим атеистом. Этот тип атеизма нашел отражение, в частности, в рус­ских народных пословицах типа «На Бога надейся, а сам не плошай». XX в. тоже дает нам примеры латентного, скрытого атеиз­ма, — например, в культуре Франции, культуре США (особенно северных штатов) и др.

Влияние атеизма на культуру общества и особенно отдельной личности так же двояко, как влияние религии. С одной стороны, атеизм раскрепощает человека, убирает «шоры» с его мышления. Атеистическая личность не скована в своем мышлении о мире заранее заданными догмами. Повышается самостоятельность лич­ности, что особенно видно в ситуации свободного выбора. За все спои поступки атеист отвечает сам, он лишен возможности сослаться на божественный авторитет. (Хороший иллюстрацией к сказанному может служить философский роман А. Камю «Посто­ронний».) Следовательно, атеизм в полной мере обеспечивает подлинную свободу личности. Другое дело, что не каждому эта свобода под силу, почему мы нередко наблюдаем на практике превращение атеиста в верующего, что, как правило, происходит в тяжелые моменты жизни, зачастую под старость, под влиянием тяжелой болезни и других неблагоприятных обстоятельств. Кроме того, подлинная нравственная свобода человека предполагает и полную нравственную ответственность, что не всегда учитывается личностью. Именно в этом многие авторитетные философы видят слабую сторону атеизма. С утратой религии, веры в Бога человек, по их мнению, утрачивает понятия добра и зла, теряет нравствен­ные ориентиры, становится способным на любое аморальное де­яние, вплоть до убийства. Именно с этих позиций, например, осуждали русский «нигилизм» 60—70-х гг. Тургенев, Лесков и осо­бенно Достоевский. Однако трудно сказать, насколько верен ис­ходный постулат этой критики.

К безусловно отрицательным сторонам атеизма, особенно в его крайних проявлениях, следует отнести нетерпимость по отно­шению к любым формам религии, его «воинствующий» характер. Как правило, атеист активно стремится искоренить религию и ее атрибуты, переубедить верующих, а на крайний случай — факти­чески запретить религию (не секрет факты репрессий за веру), идя в этом прямо против неотъемлемого права человека на свобо­ду совести. В этом смысле атеистический фанатизм нисколько не лучше, если не хуже фанатизма религиозного. Соответственно он также отрицательно влияет на развитие культуры.

Как бы между религией и атеизмом находится совершенно осо­бое отношение к оккультным проблемам, которое можно по его философской основе назвать агностицизмом. В философии термин «агностицизм» обозначает мировоззрение, утверждающее отно­сительность нашего знания о мире, так как мы можем практиче­ски постигать только явления («феномены»), но не стоящую за ними сущность («ноумены»). Это гносеологическая сторона поня­тия, а в области онтологии агностицизм колеблется между мате­риализмом и идеализмом. Мы переносим значение термина «агностицизм» в область религии по следующей аналогии: фило­софский материализм ведет к атеизму, идеализм — к религии, а агностицизм стоит как бы между ними. (Не случайно, например, И. Кант опроверг все схоластические доказательства бытия Божия, но сам же создал свое собственное доказательство)'.

 

' Подробнее о философии агностицизма см.: Ленин В.И. Материализм и эм­пириокритицизм (любое издание).

Итак, если атеизм мы условно назвали религией со знаком минус, то агностицизм можно назвать «религией со знаком ноль». На вопрос о существовании Бога, загробной жизни и т.п. по­следовательный агностик отвечает: «Не знаю». Более того, не про­сто «не знаю», а знать этого человеку не дано, да, по существу, и не нужно. Агностицизм счастливо избегает как слепой веры, так и нигилистического безверия; он поистине является «золотой серединой». Логической основой агностицизма является скептицизм, поскольку агностик всегда сомневается в том, что нельзя бесспорно доказать. Скептицизм же в истории человечества возникает довольно рано, и даже если считать первым известным нам агностиком и скептиком Сократа, то мы уже получим достаточно древ­нюю историю этого типа миросозерцания. Теорию агностицизма как философского учения подробно разработал И. Кант (почему синонимом агностицизма иногда выступает термин «кантианство»), но в вопросах религии Кант не был последователен, при­знавая необходимость существования Бога. Агностицизм конца ХIХ-ХХ вв., начиная от Маха, Авенариуса, русских махистов и эмпириокритиков и кончая современными модификациями аг­ностицизма, в вопросах теологии оказался более последователь­ным. Показательна в этом смысле позиция одного из наиболее авторитетных современных разветвлений агностицизма — праг­матизма. Прагматики считают, что существование или несуществование Бога — вопрос не универсально-философский, а сугу­бо личный. Если человек в своей практике обходится без идеи Бога, то значит, его и нет, а если личности по тем или иным причинам вера в Бога необходима и помогает жить, то значит, Бог есть. От поисков же обобщенного решения этой проблемы агностицизм последовательно отказывается.

Как форма отношения к религиозным проблемам агностицизм оказывается очень практичным типом миросозерцания. Не утверждая и не отрицая существование загробной жизни, агностицизм все же направляет человеческую энергию на решение посюсторонних, земных дел и проблем. Его практическая направленность дает максимальные возможности для самореализации личности.

Влияние агностицизма на культуру личности и культуру обще­ства следует признать полезным и плодотворным в основном по двум причинам. Во-первых, он избегает нежелательных крайно­стей как религии, так и атеизма, сохраняя в то же время в себе их сильные стороны. Он дает личности достаточный эмоциональный комфорт и уверенность, избавляет человека от множества сомне­ний и ненужных проблем, делает жизненную позицию устойчи­вой. Во-вторых, агностицизм никому ничего не навязывает, отли­чаясь максимальной терпимостью по отношению к любым формам веры и неверия, что, конечно, благоприятно сказывается на развитии культуры. Фанатизм в системе агностицизма просто немыс­лим. Однако надо отметить, что общественно-исторических куль­тур, основанных на последовательном агностицизме, в истории человечества практически не было; культура агностицизма в ос­новном остается уделом отдельной личности.

Последняя сфера продуцирования и бытования культурных цен­ностей — это художественная культура, искусство. Особо следует подчеркнуть, что в образовании ценностных систем искусство не­сводимо ни к быту, ни к идеологии, ни к религии, хотя и сопри­касается с ними. Прежде всего отметим, что культура создает та­кую уникальную сферу ценностей, как ценности эстетические. (Другой вопрос, что эстетические ценности даны нам не только в искусстве, но и в нерукотворной реальности, природе.) Искусст­во прежде всего утверждает красоту как ценность, и в этом его основная функция. Осознать красоту, прекрасное как ценность — одна из важнейших стадий развития именно человеческой куль­туры, потому что красота сама по себе бесполезна и, кажется, может быть с легкостью устранена из системы ценностей без ущер­ба для личности и общества. То, что это не так, и доказывает своим бытием искусство.

Красота очень близка к гармонии, поэтому она в сильнейшей степени напоминает человеку о существовании «точки ноль» и тем самым стабилизирует любую позицию, на которой распола­гаются эмоционально-ценностные ориентации (см. гл. II). (Суще­ствуют, правда, и принципиально дисгармоническое искусство, особенно в XX в. — его роль в формировании ценностных систем пока еще не вполне ясна.) Вообще же нет человека, который был бы абсолютно эстетически глух и слеп — самому неразвитому со­знанию что-то в сфере искусства будет нравиться, будет давать ощущение душевного комфорта, повышая тем самым степень ста­бильности личностной культуры.

При всем том следует отметить, что эстетическая функция — не единственная в искусстве. По своей природе искусство поли­функционально, что отличает его от разных форм идеологии и религии, рассмотренных выше. Так, искусство способно форми­ровать или корректировать системы ценностей, выполняя таким образом воспитательную функцию. Далее, оно даст человеку фи­зиологическое и интеллектуальное наслаждение, то есть выпол­няет функцию релаксационную. Искусство определенным обра­зом осмысляет мир, что связано с функцией познавательной. Есть у искусства и другие функции, не столь важные для культуры. При этом сущность искусства не растворяется в его функциях и, надо прямо сказать, во многом остается непознанной и до сих пор.

Удивительной особенностью искусства является его способность вырабатывать ценности любого порядка: собственно эстетические, бытовые, идеологические, религиозные. Художественная культу­ра (и прежде всего литература) особенно часто и охотно вступает в диалог с этикой, философией, религией, политикой. При этом становится очевиден синтетический характер художественных произведений: кроме откровенно дидактических сочинений (которые, строго говоря, к сфере искусства не относятся) автор произведе­ния не ставит своей задачей утвердить какую-то заранее заданную идею; смысл целого рождается в процессе его создания и часто резко расходится с первоначальным замыслом.

Еще более тесная культурная связь у искусства с бытом. Сами по себе бытовые ценности вполне самодостаточны, но когда они усваиваются искусством, происходит качественный скачок: художественная культура оказывается способной «поднимать» бытовые ценности до статуса идеологических, то есть закреплять их в более или менее нетленном материале.

Важнейшим моментом, с которым связана самостоятельность искусства, является характер его восприятия. Искусство имеет образную форму, а образ — явление синтетическое и оказывает соответственно синтетическое воздействие на человека. В результате воздействия искусства включается механизм рационального и эмоционального восприятия, сознания и подсознания, логического и ассоциативного мышления и т.п. Поэтому воздействие художественной культуры оказывается очень глубоким. Это обстоятельство делает искусство незаменимым для многих культурных процессов и, в частности, для процесса воспитания.

Однако в то же время искусство в качестве средства воспитания — вещь довольно коварная, поскольку в систему художественного произведения могут быть вложены самые различные ценности, и иногда совсем не те, что требуются воспитателю. Поэтому правящим культурным структурам зачастую приходится бороться против тех или иных проявлений искусства, не согласных с общей культурной политикой «верхов». Массовые запреты на раз­личные группы художественных произведений, «бульдозерные выставки» в социалистических странах, «книжные» аутодафе в гитлеровской Германии и позднее в Китае замалчивание критикой произведений художественной культуры — явления, безу­словно, трагические, но в то же время вполне естественные. История, однако, показывает, что указанные выше меры культурной самозащиты почти всегда оказываются недостаточными, а насто­ящее искусство все равно пробивает себе дорогу сквозь любые запреты.

Еще одной уникальной особенностью искусства, связанной с его образной природой, является возможность споров о той системе ценностей, которую несет в себе то или иное произведение искусства. Зачастую смысл таких произведений многозначен, что закономерно вызывает его различные истолкования, или интерпретации. Каждый читатель, слушатель, зритель воспринимает систему ценностей данного художественного произведения по-разному, поэтому возникают эстетическая полемика, неоднознач­ность прочтения. При условии честного отношения к автору и его произведению это является позитивным фактором развития куль­туры, потому что позволяет развернуть ценностную дискуссию, в которой может родиться или обогатиться истина. Так, различные трактовки «Бесов» Достоевского породили ценностные системы анархизма, ницшеанства, отчасти экзистенциализма; взаимодействие с творческим наследием Пушкина помогло выявлению ценностной системы Чайковского и т.п. Таким образом, искусство оказывается способным в каждом конкретном случае продуцировать не одну, а множество ценностных систем. В то же время недо­бросовестное, явно конъюнктурное или заведомо полемическое прочтение художественных произведений, особенно классичес­ких, приносит культуре только вред, поскольку заменяет более универсальную ценностную систему, заключенную в классичес­ком произведении, на более примитивную, а часто и прямо про­тивоположную. Это обстоятельство опасно еще и тем, что вводит в культурное сознание «рядового» человека искаженный образ классика, заставляя видеть в его произведении совсем не то, что в нем содержится. Примерами такой интерпретации могут служить «прочтение» В.И. Лениным произведений Л.Толстого, В. Мейерхольдом - Пушкина и Гоголя, Н. Михалковым — Гончарова и Чехова и т.п.

Еще одним уникальным свойством художественной культуры является ее качество. В любой области искусства, в любом его роде и жанре возможны произведения, упрощенно говоря, хорошие и плохие. Необоснованная теоретически, но вполне очевидная на практике закономерность состоит в том, что великие произведе­ния искусства вызывают более мощный ценностный резонанс, чем «чтиво», закрепляют в человеке такие важные свойства куль­туры, как гуманизм, толерантность, стабильность и т.п. С другой стороны, и легковесные однодневки могут внушать ценности того же порядка, но глубина их усвоения уже не та. Отсюда ясно, какую роль играет художественная культура в воспитании личности и последующем воздействии на нее.

В заключение надо, наверное, сказать о том, что искусство — одно из самых загадочных и до сих пор неразгаданных до конца культурных явлений.


Обратно в раздел культурология
Список тегов:
первый среди равных 











 





Наверх

sitemap:
Все права на книги принадлежат их авторам. Если Вы автор той или иной книги и не желаете, чтобы книга была опубликована на этом сайте, сообщите нам.