Библиотека

Теология

Конфессии

Иностранные языки

Другие проекты







Ваш комментарий о книге

Фаминцын А. Божества древних славян

ОГЛАВЛЕНИЕ

I. Предметы поклонения древних славян, засвидетельствованные письменными памятниками

Начинаю исследование о божествах славян с изложения имеющихся сведений о них и материалов, почерпаемых из сочинений древних, преимущественно же средневековых писателей о славянах. Материалы эти распределены мною по трем группам, согласно главнейшим группам славянских народов: южных, западных и восточных.

А. Южные славяне

Италийские венеты,1 по словам Страбона (в I веке по Р. X.), имели близ Адриатического моря посвященное Диомеду «замечательное святилище Тимаво», состоявшее из священной рощи, озера и семи источников пресной воды, которые изливались в реку, впадающую в море. (Река эта и ныне известна под названием Тимаво.) Диомеду приносили в жертву белого коня. Тот же писатель упоминает и о других двух рощах, посвященных венетами богиням, которых он, как и вышеупомянутого Диомеда, называет греческими именами: Геры Аргивской и Артемиды Этолийской.2 По свидетельству Тита Ливия (X, 2), венеты, еще во время своей независимости, имели в главном городе своем, Патавии, старинный храм, который был посвящен Юноне.

1 Полибий (во II веке до Р. X.), рассказывая о завоевании галлами принадлежавших этрускам земель в северной Италии, замечает, что край, прилегающий к Адриатическому морю, занимает другое племя, весьма древнее, называемое венетами; обычаями и образом жизни они немного отличаются от кельтов, но употребляют другой язык. Гильфердинг. Древ. пер. ист. слав. II, 206 (прим.).

2 Strabo. V, 214—215.

19

Это была, вероятно, та же богиня, которую Страбон называет Герой Аргивской. На многочисленных древних надписях, найденных в Аквилее, Граде и нынешней Венеции, встречается имя бога Белена или Б едина (Belenus, Belinus), иногда являющееся в виде эпитета Аполлона (напр. Apollini Beleno). В надписях встречается иногда и имя какого-то «доброго [бога ] Б ? о н т о н а», напр. в Венеции: «bon Brontoni» (в Риме: «lovi Sancto Brontoni»), 0 том, что италийские венеты поклонялись и огню, можно заключить из жизнеописания св. Аврелиана (писанного в IX веке), где, между прочим, упоминается местность Ignis близ устья По, названная так по имени божества (in loco qui dicitur Ignis et Bajas, idem idolorumque nomine). Имя Ignis, — замечает Гильфердинг, — здесь, очевидно, заменило славянское огнь. Мы знаем, — прибавляет он, — что римляне при боготворении огня никогда не давали ему этого простого названия. Имя Bajas тот же автор сближает со словом бая (хорутан.), в смысле жребия, чары, обаяния, и видит в нем название богини того же имени, быть может соответствовавшей римской Фортуне.1

Прокопий Кесарийский (в VI в.), говорит, что славяне (без сомнения, слова его относятся к южным славянам) признают творца молнии за единого бога, владыку мира. Ему они приносили в жертву волов и других животных. Не веря в судьбу и не приписывая ей никакой власти над людьми, они, однако, при приближении смерти, в болезни или на войне, давали обет богу, как скоро он спасет их жизнь, принести жертву. Избежав опасности, обещанную жертву приносили и верили, что жизнь свою сохранили ею. Кроме того, они почитали реки и нимф и некоторых других духов (????????), которым всем они жертвовали и при том гадали о будущем.2 В славянском переводе Слова Григория Назианзина встречается вставка, которая, вероятно, относится к южным славянам: «Он реку богиню нарицает, и зверь живущ в ней, яко бога нарицая, требу творит».3 О существовании у южных славян идолов мы никаких сведений не имеем; это дает повод предполагать, что у них идолопоклонство не успело развиться. Нет даже и никаких указаний на то, чтобы они строили языческие храмы, за исключением только вышеприведенного известия Тита Ливия о старинном храме Юноны в Патавии.

1 Гильфердинг. Древ. пер. ист. слав. II, 189, 227—228, 229.

2 Штритер. Изв. Виз. ист. I, 14.

3 Кепцен. Библ. л. № 7, 88.

20

Б. Западные славяне

Геродот упоминает о будинах, многочисленном народе, признаваемом Шафариком за славянских жителей Волыни и Белоруссии. В городе их Гелоне, жители которого, по мнению Геродота, были греки, находились святилища греческих богов, идолы, жертвенники и деревянные храмы. Там же каждые три года отправлялось празднество в честь бога, которого Геродот называет Дионисие м.1 Шафарик оспаривает справедливость мнения Геродота о греческом происхождении гелонцев.2 Если справедливо предположение Шафарика, что будины были народом славянского племени, то в приведенных словах Геродота мы имеем сведения о языческих идолах, жертвенниках и храмах западных славян в V веке до Р. X.

Обращаюсь к свидетельствам средневековых писателей. Козьма Пражский (в XII в.) пишет, что еще в его время чешские поселяне поклонялись, будто бы язычники, одни водам или огню, другие — рекам и деревьям или каменьям, иные горам или холмам, иные —самодельным истуканам. По словам того же писателя Тэтка, одна из дочерей Крока, научила народ обожать дриад, т. е. лесных дев. Он же упоминает о пенатах, т. е. домовых богах, принесенных Чехом и его дружиной в предназначенную им землю.3 Может быть, найденные в Кёнигсгрецком округе, в Богемии, старинные статуэтки представляют таких домовых божков древних чехов.4 В Краледворской рукописи говорится о поклонении богам в дубовой роще, на скале, «любимом местопребывании богов», о предложении богам жертвы под деревьями.5 Там же встречается сетование на врагов, которые срубили все деревья священной рощи и разбили всех богов,6 т. е. идолы богов. Последние слова могут служить некоторым подтверждением известия Козьмы Пражского о самодельных истуканах чехов. Халкондила (в XV в.) свидетельствует, что незадолго до его времени в Праге боготворили огоньисолнце.7 К солнцу взывает и автор древнечешской песни.8

1 Herod. IV, 108.

2 Слав. древн. I, II, 17 и ел.

3 Cosmas. Chron. Bohem. 7, 10.

4 Изображения их см. в ст.: Hammerstein. Echte Wend. Goetz.

5 Rukop. Kraledv.: Cestmir.

6 Там же: Zaboi.

7 Срезневский. Обож. солн. 40.

8 Rukop. Kraledv.: Benes Hermanov. См. ниже ст. «Солнце».

21

О священных рощах, в которых поляки совершали жертвоприношения и отправляли языческие празднества, об озере, обитаемом духами (в Краковской области), читаем у Длугоша (XV в.). Он же свидетельствует, что поляки воздвигали богам и богиням идолы и небольшие храмы. Три разбитых идола польских богов, долгое время лежавших на полу в церкви св. Троицы в Кракове, видел еще Меховита (ум. в 1523 г.).1 Богов и богинь польских Длугош сравнивает и сопоставляет с римскими божествами: «Юпитера на своем языке называют они И е с с a» (Apellabant Jovem Jeszam [Jessam, Jessem]), говорит Длугош. От него, как от высшего бога, поляки-язычники ожидали всяких земных благ, ему воздавались, сравнительно с прочими божествами, высшие почести. Марса они называли Ляда (Martern vocabant Lyadarn), от него они испрашивали мужества и побед. Дзидзилия (Dzidzielia) соответствовала Венере, ее, как богиню брака, молили об изобилии потомства; H и я (Nya, Niia) почиталась божеством преисподней, соответствующим Плутону. Бога ясного времени они называли Погода (Pogoda), бога жизни — Ж и в ь е (Zywye), Диана именовалась поляками Дзеваной (Dzewana, Dziewanna), а Церера —Маржаной (Marzanna, Marzyana).2 Известия о польских богах Длугоша повторялись и позднейшими писателями, с некоторыми вариантами и прибавлениями, внесшими значительную неясность и запутанность в польскую мифологию. Бельский (XVI в.), кроме Иессы, Дзеваны, Дзидзилии, Нии, которым дает то же значение, как Длугош, и Маржаны, которую отождествляет с Марсом, называет еще Леля и Полеля (Lei, Polel), под именами которых некоторые, по его словам, разумели Кастора и Поллукса. «Почитали за бога и Ж и з н ь, Zywot, — говорит Бельский, — очевидно, под этим именем автор понимал божество, названное Длугошем Zywye, Погоду (ср. выше Погода у Длугоша) и Непогоду, которую звали Похвистом (Pochwistem), и ныне еще (т. е. в XVI в.) он в Мазовше называется Похвищель (Pochwisciel)».3 Стрыйковский (XVI в.) к вышепоименованным богам присовокупляет Леду (Ладу), называя ее матерью -Леля и Полеля4. Прокош называет следующие имена богов: Trzy, Potrzy (Zywie?), Ziemne, Nya, Jessa, Ladon, Marczyn, Lei, Polel. Главнейшими из них был: Trzy (Три, Трое, Трояк), истукан которого, по словам летописца, имел три головы на одной

1 M. Bielski. Kron. I, 70.

2 D lu g os z. Hist. Pol. I, I, 47—48; ?. ??, 447.

3 M. Bielskl. Kron. I, 70—71.

4 Stryikowski. Kron. Pols. I, 137.

22

шее, и Zywie, Жива, дочь его, богиня жизни. Им повиновались все прочие боги. В честь Живы был построен храм на возвышенности, названной по имени ее — Живец. К этому храму в первые дни мая стекался народ, прося богиню, которую почитал источником жизни, долгого и благополучного здравия. «В особенности же, — прибавляет летописец, — приносили ей жертвы люди, услышавшие первое пение кукушки, суеверно полагая, что им осталось жить столько лет, сколько раз повторился ее голос. Полагали, что высший владыка вселенной превращался в кукушку и предвещал им срок жизни».1 О рощах Живы упоминает Марескалк Турий.2 Ziemne, Земня (Ziemnia Dea) была богиня земли. Перед идолом ее, по словам Прокоша, ставились приношения из всякого рода хлебов во время жатвы, из всякого рода древесных плодов — во время сбора последних.3

Гораздо более ясные, подробные и обстоятельные известия имеем мы о природных святилищах, идолах и храмах балтийских славян. Природными святилищами были священные деревья и рощи, священные воды и горы. Леса, воды, также дома, по представлению народа, заселены были духами или божествами, которые почитались народом или без всякого образа, или же в виде идолов, нередко имевших фантастический вид, снабженных двумя, тремя и более головами. Истуканы же помещались или в рощах, или в горах, на площадях, или же, наконец, в особенных, с значительным искусством сооруженных храмах. «Гломуци, — пишет Титмар Мерзебургский (в XI в.), —источник, протекающий на расстоянии не более двух миль от Эльбы; он образует стоячее озеро, которое, по уверению местных жителей и многочисленных очевидцев, часто обнаруживает чудесные^ явления. Пока царствует в стране мир и спокойствие, пока земля родит плоды, названное озеро, покрытое пшеницей, овсом и желудями, наполняет радостью души стекающихся к берегам его окружных жителей. Когда же грозят ужасы войны, оно посредством крови и пепла предвещает будущее. Названный источник пользуется, вследствие того, в среде местных жителей большим уважением, чем церкви». По свидетельству того же автора, священная роща Zutibure (святой бор) пользовалась божеским почетом и полною неприкосновенностью; в стране же Силензи (Силезии) высокая гора (ныне называемая Zobtenberg), по своей высоте и свойствам, а также по совершавшемуся на ней

1 Procosz. Chron. Slav. 112—113.

2 Maresch. Thurius. Annal. Henu. I, ГУ.

3 Chron. Slav. 113.

23

служению языческим богам, высоко почитались местными жителями. Титмар упоминает также об очищении моря посредством погружения в него камней, политых освященным маслом, и вливания в него святой воды — от живущих в нем демонов.1 Герборд (в XII в.) свидетельствует о находившемся в Штетине густолиственном дубе, у подножия его протекал источник, который народ считал святым и почитал с глубоким благоговением, признавая его жилищем божества; он же упоминает о находившемся в Штетине ореховом дереве необычайной красоты, посвященном божеству. В приводимой тем же автором речи Отгона, обращенной к поморянам, говорится между прочим: «Я знаю, что вы боитесь духов, обитающих в рощах».2 По словам Гельмольда, славяне почитали священные рощи и имели обыкновение приносить клятвы у деревьев, источников и камней,3 чем, разумеется, доказывается боготворение этих предметов.

Перехожу к имеющимся сведениям о личных божествах, об изображавших их истуканах и храмах, в которых истуканы эти помещались. Говоря о народных суевериях, Титмар упоминает о жертвоприношениях, предлагаемых домовым богам. Он слышал также о шесте, на вершине которого была прикреплена рука, державшая железное кольцо. Шест этот носил по селению, из дома в дом местный пастух, который, при входе в каждый дом, вместо приветствия произносил: «Бди, Генниль, бди!» Так назывался этот шест на мужицком языке; затем они начинали пировать, в убеждении, что находятся под его охраною.4 В земле редарей, по свидетельству Титмара, находился город,5 по

1 Chron. I, 3; VI, 26; VII, 44, 52.

2 Herbord. Vita S. On. ?, 30; Ш, 22, 32.

3 Chron. I, 83.

4 Достойно внимания ?? обстоятельство, что в Староградском гербе, вошедшем, со временем, в Состав Мекленбургского герба, встречается рука, держащая кольцо. Renizmann. Num. Wappenb. Taf. 12: №№ 80, 95; Taf. 27: №№ 136, 137, 143—146.-Siebmacher. N. vollst. Wappenb. I, 34.

5 Считаю нелишним дать здесь место небольшой заметке о городах древних славян: «Все народонаселение области, — говорит Макушев, — сосредоточивалось в деревнях и селах; центром же административным и религиозным был город. Город, в противоположность деревне, означал огороженное и укрепленное место. Города были деревянные (срубить город) и земляные (сметать город). Не имея постоянного народонаселения, города служили для окрестных жителей надежным убежищем в случае неприятельского нашествия. Сюда сходились также для поклонения и жертвоприношения богам, равно как и для общественных дел. От того в городе не было других построек, кроме храма (в тех местах, где вообще сооружались храмы) и княжеского двора. В особых пригородах жило торговое сословие. Впоследствии же пригороды слились в одно с городом: таким образом

24

имени Ридигост (Riedigost — Ретра), треугольной формы, снабженный тремя воротами, и со всех сторон окруженный тщательно сберегаемой местными жителями священной рощей. Двое из этих ворот доступны были каждому, кто желал войти в город, третьи же, расположенные на восточной стороне, обращены были к морю, представлявшему страшное зрелище. У этих ворот находилось искусно построенное из дерева святилище, покоившееся, вместо фундамента, на рогах зверей. Наружные стены храма украшены были чудесной резьбой, представлявшей изображения различных богов и богинь; внутри же храма стояли истуканы богов, страшные на вид, так как они были снабжены полным вооружением и одеты в шлемы и латы. На подножии каждого истукана было написано его имя. Главнейший из богов, по имени Сварожич (Zuarasici), пользовался, по словам летописца, между всеми язычниками особенным обожанием и уважением. Здесь же находились и знамена, которые выносились из храма только в крайнем случае, когда народ отправлялся в битву, — несли их пешие воины.1 Тщательный присмотр за всем этим поручаем был особенным, поставленным местными жителями, жрецам. Сколько было в стране областей, — продолжает Титмар, — столько было и храмов и кумиров; но между всеми Ретрский храм пользовался предпочтительным уважением.2 Адам Бременский, писавший свою историю Гамбургской церкви около полустолетия позже летописи Титмара, также упоминает о Ретрском святилище. Город их (редарей), пишет он, была знаменитая Ретра, средоточие языческого богослужения, где воздвигнут большой храм в честь демонов, между которыми первое место занимает Редигаст (Redigast). Истукан его сделан из золота (вероятно, украшен или покрыт золотом), а ложе — из пурпурной ткани. Самый город имеет девять ворот, со всех сторон окружен глубоким озером, через которое перекинут деревянный мост; проходить по этому мосту разрешалось

произошли торговые города... Города у балтийских славян постоянно сохраняли свой древний характер, служа сборным местом для сельского народа. Значение их религиозное и административное. Даже там, где была развита обширная торговля, город оставался незастроенной крепостью, а около него лепились пригороды и слободы, населенные купцами и промышленниками. Города укреплялись деревянными стенами или земляным валом». Сказ. иностр. 112, 116.

1 На этих знаменах, по крайней мере в некоторых случаях, были написаны изображения богов. Так, по словам Титмара, на знаменах лютичей была изображена какая-то богиня (Chron. Vil, 47). В другом месте тот же автор говорит, что лютичи, идя войной, следовали за богами, им предшествовавшими (Chron. VI, 16.). Это, разумеется, следует понимать в том смысле, что впереди войска несли военные знамена или значки с изображениями на них богов.

2 Chron. VI, 17, 18; ??, 50.

25

каждому, кто желал принести жертву или вопросить оракула.1 Гельмольд (в XII в.) повторяет, относительно Ретрского храма и главного идола его, называемого им Радигастом, слова Адама Бременского, прибавляя от себя, что храм этот пользовался чрезвычайным уважением и почестями со стороны всех славян (разумеется, балтийских), вследствие оракула названного бога. Радигаста Гельмольд называет также богом бодричей. Славяне, по свидетельству Гельмольда, признавали еще различных богов, которым принадлежали пашни и леса, печали и радости. Виды идолопоклонства у славян были многоразличны, так как и самые верования их были неодинаковы. Некоторые ставили фантастические идолы свои во храмы, таков был, напр., истукан богини Подаги в Плуне; иные боги, как напр. ? ? о в е в Старограде, населяли леса и рощи; многие боги изображались с двумя, тремя и более головами. В отдельных же странах славянских земель специально почитались местные божества, каковы, напр., кроме Радигаста у редерян и бодричей, ? ? о в е в земле Староградской (Aldenburg), Сива у полабан; но самым большим почетом пользовался Святовит в Арконе, на острове Руяне, славившийся своим оракулом. В сравнении со Святовитом, все прочие боги признавались лишь полубогами; Святовит же считался богом богов. В честь его ежегодно закапался христианин; в пользу его храма ежегодно присылались дары и денежные приношения из всех славянских (балтийских) земель. Даже приезжие купцы обязаны были, прежде чем приступить к совершению продаж или покупок, принести Святовиту в жертву часть драгоценнейшего своего товара. По свидетельству того же автора, славяне верили, что всякое счастье исходит от доброго, а всякое несчастье—от злого бога; поэтому они называли последнего Чернобогом. Гельмольд, в качестве очевидца, в следующих выражениях описывает Староградское святилище: «Там, между старыми деревьями, увидели мы священные дубы, которые были посвящены богу того края, ? ? о в е. Они окружены были двором и деревянной, тщательно отделанной оградой с двумя воротами. Кроме пенатов (домовых богов) и идолов, которыми

1 Adam Brem. Hist. ecel. II, 18. Здесь речь идет, очевидно, о том же истукане, который Титмаром назван Сварожичем. Может быть, это последнее имя было только эпитетом Редигаста, именем которого Титмар называет, как мы видели выше, самый город Ретру. Позднейшие писатели упоминают о Редигасте, имя же Сварожича более не встречается у западных летописцев. Вообще, и в описаниях города Ретры у Титмара и Адама находим разногласия, может быть, впрочем, обусловленные некоторыми перестройками города в течение полустолетия, разделявшего обоих названных писателей.

26

переполнена была вся страна, это место было святилищем для целого края, имело своего жреца, свои праздники и разные обряды при жертвоприношениях. Сюда после праздника сходился народ на суд, со жрецом и князем. Вход во двор запрещен был всякому, кроме жреца и тех, кто желал приносить жертвы, или кто, угрожаемый опасностью смерти, искал тут убежища».1 — Подробное описание идола Святовита и знаменитого Арконского храма, в котором идол этот помещался, оставил нам очевидец разрушения этого храма, Саксон Грамматик (ум. 1204 г.). «Город Аркона, — пишет он, — лежит на вершине высокой скалы; с севера, востока и юга огражден природною защитою,.. с западной стороны защищает его высокая насыпь в 50 локтей... Посреди города лежит открытая площадь, на которой возвышается деревянный храм, прекрасной работы, но почтенный не столько по великолепию зодчества, сколько по величию бога, которому здесь воздвигнут был кумир. Вся внешняя сторона здания блистала искусно сделанными барельефами различных фигур, но безобразно и грубо раскрашенными. Только один вход был во внутренность храма, окруженного двойною оградою: внешняя ограда состояла из толстой стены с красною кровлею; внутренняя — из четырех крепких колонн, которые, не соединяясь твердою стеною, увешаны были коврами, достигавшими до земли, и примыкали к внешней ограде лишь немногими арками и кровлею. В самом храме стоял большой, превосходивший рост человеческий, кумир, с четырьмя головами, на стольких же шеях, из которых две выходили к груди и две к хребту, но так, что из обеих передних и обеих задних голов одна смотрела направо, а другая налево; волосы и борода были подстрижены коротко; и в этом, казалось, художник соображался с обыкновением руян. В правой руке кумир держал рог из различных металлов, который каждый год обыкновенно наполнялся вином из рук жреца, для гадания о плодородии следующего года; левая рука, которою кумир опирался в бок, подобилась луку. Верхняя одежда спускалась до берцов, которые составлены были из различных сортов дерев и так искусно были соединены с коленями, что только при точном рассматривании можно было различать фуги. Ноги стояли наравне с землею, их фундамент сделан был под полом. В небольшом отдалении видны были узда и седло кумира с другими принадлежностями; рассматривающего более всего поражал меч огромной величины, ко-

i H elm о Id. Chron. I, 2, 6, 21, 52, 83; П, 12. Здесь и ниже, приводя переводы текстов иностранных писателей, я позволил себе пользоваться, в некоторых случаях, переводами соответствующих отрывков, встречающихся в сочинениях Касторского, Котляревского, Срезневского, Макушева, Гаркави, Афанасьева и др.

27

торого ножны и черен, кроме красивых резных форм, отличались прекрасною серебряною отделкою... Для содержания кумира каждый житель острова обоих полов вносил монету. Ему также отдавали третью часть добычи и хищения, веря, что его защита дарует успех; кроме того, в его распоряжении были триста лошадей и столько же всадников, которые все, добываемое ими насилием или хитростью, вручали верховному жрецу; отсюда приготовлялись различные украшения храма; прочее сохранялось в сундуках под замками; в них, кроме огромного количества золота, лежало много пурпурных одежд, но от ветхости гнилых и худых. Можно было видеть здесь и множество общественных и частных даров, жертвованных благочестивыми обетами требующих помощи, потому что этому кумиру давала дань вся Славянская земля. Даже соседние государи посылали ему подарки с благоговением: между прочими, король Датский Свенон, для умилостивления его, принес в дар чашу искуснейшей отделки... Э т о т бог имел также храмы в очень многих других местах, управляемые жрецами меньшей важности. Кроме того, при нем был конь, совершенно белый, у которого выдернуть волос из гривы или хвоста почиталось нечестием. Только верховный жрец мог его кормить и на нем ездить, чтобы обыкновенная езда не унизила божественного животного. Верили, что на этом коне Святовит ведет войну против врагов своего святилища; это следовало из того, что конь, ночью стоявший в стойле, часто утром был покрыт пеною и грязью, как будто он воротился из дальней дороги». Святовит имел свои боевые значки (Signa) или знамена. Главнейшее из них называлось Станица (Stanicia). «Оно было, —говорит Саксон, —отлично по величине и цвету и почитаемо народом руянским почти столько, сколько величие всех богов. Нося его перед собою, они считали себя вправе грабить все человеческое и божеское, и все считали себе позволенным. С ним они могли опустошать города, разрушать алтари, неправое делать правым, всех пенатов руяиских разрушать и сжигать, — и власть этого небольшого куска полотна была сильнее власти княжеской». К числу боевых значков принадлежали и орлы, вероятно, резные. В другом городе острова Руяны — Коренице, по свидетельству Саксона, было три храма, из которых в одном стоял громадных размеров истукан бога Руиевита, о семи лицах: семь мечей в ножнах было привязано к его боку на одном поясе, а восьмой, вынутый из ножен, идол держал наголо в правой руке, и был он крепко прибит к ней гвоздем. В другом храме находился идол Поревита, о пяти головах, и в третьем—идол Поренута о четырех лицах, а пятое лицо было на груди. Саксон описывает только первый из этих храмов: «Город Кореница, — пишет он, —

28

окружен со всех сторон болотом, сквозь которое проложен только один ход. Необитаемый во время мира, он был полон жилищ (во время Датской войны) до такой степени, что камень, пущенный в город, не упал бы на голую землю. Он знаменит прекрасными зданиями трех славных храмов. Главное капище (majus fanum) находилось посреди передней части храма, которая, так же как и капище, не имея стен, завешано было пурпуровою тканью, так что кровля лежала на одних колоннах. Когда сорваны были оба покрова, то дубовый идол Руиевита безобразно раскрылся со всех сторон».1 Книтлинг-сага, давая кореницким идолам названия Ринвита, Турупида и Пурувита, упоминает еще о двух руянских идолах — ? и з а мара и Черноглава, и, называя последнего богом побед, говорит, что он изображался с серебренными усами.2

Интересные и подробные сведения об идолах и храмах поморян находим в жизнеописаниях Отгона Бамбергского. Важнейшим в Поморском крае богом был Триглав, истуканы которого находились в Штетине, Волыни (или Юлине) и других местах. В Волыни, кроме того, народ почитал, как великую святыню, огромной величины столб, с воткнутым в него копьем, посвященный, по преданию, Юлию Цезарю и потому именовавшийся Юл ом. Тут же, по свидетельству Эбона, на открытой площади стояли большие и малые идолы, которых автор, однако, не называет специальными именами. В Волегасте и Гавельберге боготворили Геровита или Я ? о в и т а. Идолы (также не названные), стоявшие в Гостькове (Chozegowa, Gozgaugia), во храме, по словам Эбона, были изваяны с невероятным изяществом и отличались столь удивительной величиной, что, при разрушении этого святилища, несколько пар быков едва могли сдвинуть их с места. О штетинском истукане Триглава узнаем из слов Эбона и Герборда, что это был идол с тремя головами на одном туловище. Золотая повязка закрывала очи и уста его. Он стоял на высшем из трех холмов, на которых построен город, в главном из четырех священных зданий (контин, см. стр. 30). Подобно Святовиту Арконскому, Триглав был воин-наездник, одним из атрибутов его святилища был огромный вороной конь, который, как конь Святовита, считался столь священным, что никто не осмеливался сесть на него: круглый год он стоял без всякого употребления, смотрел же за ним внимательно один из четырех храмовых жрецов. Изображение Триглава в Волыни, сделанное из золота, вероятно, было не особенно больших

Saxo. Hist. Dan. 826, 830—831, 842—843.

2 Срезневский. Яз. богосл. 53.

29

размеров, так как при разорении Отгоном языческих святилищ и идолов в названном городе, жрецам удалось унести истукан своего Триглава и спрятать его в дуплистом пне дерева. В здании, ще пень этот скрывался, на стене висело седло Триглава, по словам Эбона, очень ветхое и негодное ни к какому употреблению. Из этого заключаем, что и волынский Триглав был воином-наездником, как и штетинский. —О Яровите узнаем из рассказа Эбона, что в Гавельберге, в честь этого бога, в середине апреля, отправлялось торжество, причем город отовсюду был окружен знаменами. Это последнее обстоятельство указывает на воинственный характер Яровита. О Яровите, почитавшемся в Волегасте, читаем у Герборда, что в святилище этого бога, на стене, висел огромной величины щит, обтянутый золотом и искуснейшей работы; никому из смертных не дозволено было прикасаться к нему в обыкновенное время, ибо язычники соединяли с этим какое-то религиозное предзнаменование; щит был посвящен богу Яровиту, «по-латыни называемому Марсом» — прибавляет Герборд — и только в военное время мог быть тронут с места. Тогда его несли впереди войска и верили, что через это останутся победителями в битвах. Яровит имел, впрочем, в Волегасте еще и другое значение: он является здесь и как божество весеннего плодородия и изобилия вообще. В таком смысле Яровит охарактеризован в речи жреца его, который от имени своего бога обратился к встреченному им в лесу крестьянину: «Я бог твой, — произнес жрец, — я тот, который одевает поля муравою и листвием леса; в моей власти плоды нив и дерев, приплод стад и все, что служит в пользу человека: все это даю чтущим меня и отнимаю от отвергающих меня». О священных зданиях поморян свидетельствует Герборд: «В городе Штетине находились четыре здания, называемые континами,1—пишет он,—Одна из них, главнейшая, была построена с удивительной отделкой и искусством: внутри и снаружи, по стенам ее находились резные выдающиеся изображения людей, птиц и зверей, представленные столь естественно и верно, что, казалось, они дышат и живут; но, что редко встречается, краски наружных изображений отличались особою прочностью: ни снег, ни дождь не могли потемнить или смыть их; таково было искусство живописцев! В это здание, по старому обычаю предков, приносилась законом определенная десятина награбленных богатств, Название храма или вообще священного здания: Contina несомненно находится в связи со словами: ?(??)? (болг.), кут (серб.), kot (словин.), kaut (чеш.), kat (польск.) -угол, кут (русск.) -задний угол в избе, K(iti)iu,a (болгар.), kyha (сербск.) -дом, куща (русск.) -намет, шатер. Ср. старослав. к(Д'1)тина, польск. kaciua. Срезневский. Яз. богосл. 39, прим. 3.

30

оружия врагов и всякой добычи, приобретенной в морских или сухопутных боях; здесь сберегались золотые и серебряные сосуды и чаши, которые в праздничные дни выносились как будто из святилища, и знатные и сильные люди гадали, пировали и пили из них. В честь и украшение богов, в главной контине сохранялись также огромные рога туров, украшенные позолотой и драгоценными каменьями и пригодные для питья, рога, приспособленные к музыке, кинжалы, ножи и всякая драгоценная утварь, редкая и прекрасная на вид. Три другие контины менее уважались и менее были украшены; внутри их кругом расставлены были скамьи и столы, потому что тут происходили совещания и сходки граждан: в определенные дни и часы они собирались затем, чтобы пить, играть или рассуждать о своих делах. В городе Гостькове находился храм, отличавшийся, по словам Эбона и Герборда, своей величиной, искусной отделкой и великолепием. На постройку его жители' истратили триста талантов и гордились им, так как он составлял замечательное украшение города».1

Кроме приведенных, более обстоятельных, сведений об идолах и храмах балтийских славян, ьстречаются еще отрывочные упоминания о них у разных писателей. Так, Видукинд (в ? в.) говорит о медном идоле Сатурна, находившемся в одном из городов Вагрии.2 В окружных посланиях полабских епископов 1110 года упоминается бог Припег(к?)ала, которого сравнивают с богом плодородия Приапом: «Pripegala, ut ajunt, Priapus et Beelphegor impudicus».3 06 идолах в городе Колобреге говорит Титмар.4 О храме и идоле бодричей в Ростоке говорит Саксон Грамматик, о другом оботритском храме •с идолами, находившемся близ города Мальхова, и его разрушении крестоносцами упоминает хронограф Саксон (под 1148 г.). Эбон говорит о храме в земле лютичей, Пулкава — о храме и треглавом идоле браниборском, Герберт — о множестве идолов браниборских,5 наконец, имеем свидетельство о том, что богиня полабан, Сива, почиталась именно близ нынешнего мекленбургского города Варена (Westphalen. Mon. ined. IV.) .б

1 Котляревский. Сказ. об Отт. 23, 47, 49, 52, 53, 60, 61, 64, 73, 74, 75.

2 См. у Макушева. Сказ. иностр. 81.

3 Zeuss. D. Deutsch. 38.

4 Chron. VII, 52.

5 Срезневский. Яз. богосл. 42, 52.

" Hammerstein. Echte Wend. Goetz. 178.—К этой статье приложены маленькие изображения божков, найденных в разных местах, некогда заселенных балтийскими славянами, а именно: в Вагрии, Штральзунде, Верхней Лужице и Ней-Стрелице. Все они, по характеру и одеянию своему, очень похожи друг на

31

Не могу не упомянуть и о фантастическом, но не лишенном интереса описании идолов и священных зданий славян (вероятно, балтийских), нашедшем место в сочинении «Золотые луга» мусульманского писателя ? века Аль-Масуди, по свидетельству которого славяне в то время частью исповедывали христианство, частью же были язычниками и солнцепоклонниками. «В славянских краях, — пишет названный автор далее, — были здания, почитаемые ими. Между другими было у них одно здание на горе, о которой писали философы, что она одна из самых высоких гор в мире. Об этом здании существует рассказ о качестве его постройки, о расположении разнородных его камней и различных их цветах, об отверстиях, сделанных в верхней его части, о том, что построено в этих отверстиях для наблюдения над восходом солнца (или: о том, как солнце восходит в этих отверстиях), отяоложенных туда драгоценных камнях и знаках, отмеченных в нем, которые указывают на будущие события и предостерегают от происшествий пред их осуществлением, о раздающихся в верхней его части звуках и о том, что постигает их при слушании этих звуков (или: о действии впечатлении ], производимом этими звуками на слушателей). Другое здание было построено одним из их царей на черной горе; его (или: ее, т. е. гору) окружают чудесные воды, разноцветные и разновидные, известные своей пользой (своими целительными свойствами).1 В нем они имели большого идола в образе человека (или: Сатурна), представленного в виде старика с палкою в руке, которою он двигает кости мертвецов из могил. Под правой его ногой находятся изображения разнородных муравьев, а под левой — изображения пречерных воронов, черных крыльев и других, также изображения странных хабашцев и занджцев (абиссинцев и зангебарцев). Еще

друга. Ушки и выступы на некоторых из них свидетельствуют о том, что идолы эти прикреплялись к чему-то. Это были, вероятно, пенаты, т. е. домовые божки, о почитании которых, как мы видели выше, неоднократно упоминается летописцами балтийскими, и в таком случае они, вероятно, прикреплялись к стенам комнат; может быть, они насаживались на шесты и служили боевыми значками, о которых пишет Титмар.

1 Близ истока реки Гаволи (Havel), в герцогстве Мекленбургском, на берегу Дамбекского озера, действительно находилось языческое святилище в Черном городе (Castrum Czarnitz). Город этот упоминается в дарственной грамоте XIII в. Beyer. D. I andw. d. Redar. 107. — Кроме того, ныне известна Черная гора (Czarna Gora) в восточных лесных Карпатах, у верховьев рек Тиссы, Прута и Черемоша. Головацкий. Геогр. слов. 349. (Ср. выше (стр. 21) о храмах Геродотовых будинов, которых Шафарик признает за славянских жителей Волыни и Белоруссии. Czarna Gora лежит несколько западнее нынешней Волынской губернии). Может быть, упоминаемое Масуди священное здание славян находилось в вышеназванном «Черном городе», или на «Черной горе» в Карпатах.

32

другое здание имели они на горе, окруженное (или: окруженной) морским рукавом; оно было построено из красного коралла и зеленого смарагда. В его середине находится большой купол, под которым находится идол, коего члены сделаны из драгоценных камней четырех родов: зеленого хризолита, красного яхонта, желтого сердолика (или: агата) и белого хрусталя; голова же его из червонного золота. Напротив его находится другой идол в образе девицы, которая приносит ему жертвы и ладан (или: ему приносили жертвы и ладан [по Шармуа: и просо]). Это здание (т.е. его сооружение) приписывают какому-то мудрецу, бывшему у них в древнее время».1

Фантастический, баснословный характер свидетельства Аль-Масуди, по мнению Срезневского, объясняется тем, что арабы, слыша о богатствах, хранившихся в славянских языческих храмах, в своих преданиях могли рисовать себе эти храмы иначе и впадать в преувеличения, сообразно своим местным понятиям. Срезневский склонен приписать храмы, о которых рассказывает Аль-Масуди, славянам восточным или северо-западным, ввиду известных нам сношений их с арабами, тем более что о храмах юго-западных славян ни в пределах Византийской Империи, ни за ними к Карпатам и Альпам, нет никаких определенных сведений (Срезневский, очевидно, не имел здесь в виду венетов италийских), как нет сведений и об их идолослужении.2

Гаркав и. Сказ. мусульм. 125, 139—140.

Яз. Богосл. 38. — Маку ш ев, между прочим, так выражается о приведенном свидетельстве Масуди: «Сравнивая описания Масуди и немецких летописцев, мы должны согласиться, что в существенном они сходны: все три храма, по показанию Масуди, были пострены на горе, и кроме того, один из них, при море. Что славяне любили строить свои храмы на возвышении и у моря или озера, свидетельствуют Титмар, Адам Бременский, Гельмольд, Саксон Грамматик, Сефрид и другие. Славянские храмы отличались великолепием и искусством... В храмах ставили изображения богов»... Существующее у балтийских славян поклонение идолу, которого называли Сатурном, подтверждается свидетельством Видукинда. В описании Масуди, по мнению Макушева, остаются необъяснимыми и потому сомнительными следующие места: 1) известие об отверстиях, вделанных в крыше первого из вышеописанных храмов, для наблюдения за восходом солнца, 2) о звуках, исходящих из вершины этого здания, и 3) об изображениях абиссинцев и эфиопов во втором храме. Сказ. иностр. 98—99. — Попытка к объяснению 1-го и 3-го из этих пунктов, а также вообще характера и значения идола Сатурна, сделана мною ниже. (См. стат.: «Звезды и Зори и т. д.», «Чернобог».)

33

В. Восточные славяне

В летописях, церковных уставах и в особенности в поучениях духовных лиц нередко встречаются указания на божества, которым русский народ поклонялся в язычестве; во многих местах почитание языческих божеств сохранялось в народе в течение еще нескольких столетий после принятия им христианской веры, и следы этого поклонения далеко не исчезли еще и в наше время. Наиболее распространено было, очевидно, поклонение стихийным божествам, явлениям природы, а именно: светилам небесным, огню и воде, земле, камням и горам, деревьям и рощам (и живущим в них духам). Константин Багрянородный (в ? в.) рассказывает, что «россы (на пути в Царьград в 949 г.) у весьма великого дуба приносили в жертву живых птиц».1 В церковном уставе, приписываемом Владимиру Святому, запрещалось молиться под «овином (т. е. огню), или в рощеньи, или у воды».2 «И огневе молятсь, зовуще его Сварожичем... молятсь огневе под овином», — говорится в Слове Христолюбца (по списку XIV в.) .3 В «Слове о том, како первое погани суще языци кланялися идолом», приписываемом св. Григорию (по списку XIV в.), огонь также называется Сварожичем: «и огневи сварожици молятся». В слове, точно так же озаглавленном (по списку XIV же века), но приписываемом св. Иоанну Златоустому, читаем: «инеми (куры) в водах потопляеми суть, а друзии к кладязем приходяще молятсь и в воду мечтоть велеару жертву приносяще; а друзии огневи и камению и рекам, и источником, и берегыням, и в дрова, нетокможе преже в поганьстве; но мнози и ныне то творят... и черес огнь скачтоть, мнящесь крестяны, а поганьская дела творять».4 «И еже жроуть (т. е. приносят жертву) бесом и болотом и колодязем», — писал в послании своем митрополит Иоанн Русский (в XII в.).5 «Уже бо не нарекуются Богом стихиа, ни солнце, ни огнь, ни источници, ни древеса», — говорит Кирилл Туровский.6 «Людие же тогда... тмою идолобесия помрачены суще, жертвы богомерзкия богом своим приношаху, и озером и кладязем и рощениям и проч.», — говорится в Густинской летописи.7 В слове св. Кирилла «о злых

1 Штритер. Изв. Виз. ист. III, 39.

2 Голубинский. Ист. р. церк. I, 533.

3 Буслаев. Ист. христ. 519, 522.

4 Тихонравов. Лет. р. Лит. IV. 3: 99, 108.

5 Рус. Достоп. I, 94.

6 Калайдович. Пам. XII в. 19.

7 П. С. Р. Л. II, 234. -Ср. там же: V, 84.

34

дусех» (по списку XV в.) читаем: «Не нарицайте себе Бога на земли, ни в реках, ни в студенцах, ни в птицах, ни на воздуси, ни в солнце, ни в луне, ни в камении».1 Еще в XVI столетии Макарий, архиепископ Новгородский и Псковской, писал Иоанну Грозному, что, хотя «скверныя молбища идольские» и были разорены в Русской земле при крещении народа Владимиром Святым, однако в Чуде, Ижоре, Карели иво многих русских местах (именно в окрестностях Новгорода, на всем протяжении от реки Наровы до Невы, по Неве и около Ладожского озера) до сего времени (он писал в 1534 г.) «обычая держахуся от древних прародителей. Суть же скверные молбища их лес и камение, и реки и блата, источники и горы и холмы, солнце и месяц и звезды, и озера и проста рещи всей твари поклоняхуся ако Богу, и чтяху и жертву приношаху кровную бесом волы и овцы, и всяк скот и птицы».2 Большим уважением пользовались (нередко это встречается и в наше время) небесные светила. Кроме приведенных на предыдущей странице свидетельств о поклонении, между прочими божествами, и светилам, укажу еще на следующие: в апокрифе «Хождение Богородицы по мукам» (XII и XIII в.) читаем: «Они все богы прозваша: слнце и месяц, землю и воду, звери и гады»;3 «аще кто целует месяц, да будет проклят», — сказано в «Заповеди» Георгия Митрополита;4 «начаша жрети молнии и грому, и солнпю и луне», «лупе же ли поклонятися лучто мерькнущему (т. е. солнцу), нижь лучто безсмертному и богу створенну, а не Богу все створшу» 5 — такие и подобные им выражения неоднократно встречаются в поучениях духовных лиц, восстававших против сохранявшихся в народе остатков языческого поклонения явлениям природы. Солнце в Ипатьевской летописи называется сыном Сварога (следовательно, одним именем с огнем — Сварожичем), оно же именуется и Дажьбогом: «Солнце царь, сын Сварогов, еже есть Дажьбог».6

Нельзя не упомянуть еще о свидетельствах средневековых мусульманских писателей о почитании славянами (вероятно, восточными или балтийскими) солнца, небесных светил и огня. Ибраимбен-Весиф Шах (ок. 1200 г.) в сочинении своем «Великая книга чудес» говорит, что некоторые славяне исповедуют христианскую

38

Москвит. 1844. I, 243.

2 П. С. Р. Л. V, 73.

3 Костомаров. Пам. стар. р. лит. Ш, 118. Голубинский. Ист. р. церк. I, 521.

5 Тихонравов. Лет. р. лит. ГУ, 3: 107—108—Срезневский. Обож. солн.

6 П. С. Р. Л. П. 5.

35

веру, другие же — язычники и поклоняются солнцу. По словам того же писателя, один из славянских народов, живущий между славянами и франками, исповедует христианство и поклоняется небесным светилам. Захария Казвини (1275 г.) рассказывает, что некоторые из славян поклоняются огню. То же самое утверждает и Хукр-Улла-бен-Хебаб (1456 г.).1

Народ поклонялся вышеназванным предметам преимущественно как явлениям природы, но в то же время некоторые из этих явлений в воображении народном воплощались в образы личных богов и богинь, в честь которых воздвигались местами даже идолы. Таковы были истуканы, стоявшие в Киеве, Новгороде, Ростове, также, вероятно, близ Владимира и в других местах. О киевских идолах неоднократно упоминает Нестор. Описывая заключение договора Игоря с греками (в 945 г.), летописец говорит, что христиане должны были клясться церковью св. Ильи и предлежащим честным крестом, «а некрещеная Русь пологають щиты своя и мече свои наги, обруче свое и прочая оружья, да клянутся о всем, яже суть написана на харатьи», в случае же преступления присяги «ли хрестеян, или нехрестеян... да будет клят от Бога и от Перуна. Приде (Игорь) на холм, где стояше Перу и, покладоша оружье свое, и щиты и золото, и ходи Игорь роте и люди его, елико поганых Руси; а хрестеяную Русь водиша роте в церкви святаго Ильи». Под 980 г. Нестор пишет: «И нача княжити Володимер в Киеве и постави кумиры на холму вне двора теремного: Перуна древяна, а главу его сребрену, а ус злат,2 иХрса, Дажьбога, и Стрибога, и Симарьгла, и Мокошь. Жряху им, наричтоще я богы, привожаху сыны свои и дщери, и жряху бесом, оскверняху землю теребами своими, и осквернися кровьми земля Руска и холм от». После же крещения своего Владимир (в 988 г.) приказал «кумиры испроврещи, овы осечи, а другие огневи предати. Перуна же повеле привязати коневи к хвосту и влещи с горы по Боричеву на Ручай, 12 мужа пристави тети (бити) жезльем. влекому же ему по Ручаю к Днепру, плакахуся его невернии людье, еще бо не бяху прияли святаго крещенья; и привлекше, вринуша и в Днепр... изверже и ветр на рене, и оттоле прослу Перуняна

1 Charmoy. Rel. de Mas. 325, 340, 367.

2 По свидетельству Густинской летописи, «Перконос, си есть Перун, бяше у них (русских) старейший бог, создан на подобие человече, ему же в руках бяше камень многоценный аки огнь, ему же яко Богу жертву приношаху и огнь неугасающий з дубового древия непрестанно поляху». П. С. Р. Л. П, 257. Паление неугасающего огня было, кажется, в обычае только у литовцев. Нестор, по крайней мере, о таком обычае у русских умалчивает.

36

рень, яко же и до сего дне словеть».1 В житии св. Владимира, составленном монахом Иаковом (XI в.), под заглавием «Память и похвала Владимиру» (по списку XVI в.), читаем: «Поганьскыя богы, начежь и бесы, Перуна и Хорса и ины многы попра, и с круши идолы и отверхе всю безбожную лесть».2 В числе вышепоименованных богов не находим Волоса, одного из важнейших богов русских. Это произошло, вероятно, по ошибке, так как Волос несомненно был известен в Киеве, о чем свидетельствует договор Святослава с греками (в 971 г.), в котором встречаем выражение: «да имеем клятву от Бога, в его же веруем, в Перуна и в Волоса скотья бога».3 В «Житии блаженаго Володимера» неизвестного автора (по списку XVI в.), к сведениям, почерпнутым из Несторовой летописи, прибавлено: «и Волоса идола, его же именоваху скотья бога, повеле в Почайну вврещи».4 — Относительно Новгорода Нестор сообщает под 980 г.: «Пришед Добрыня Ноугороду, постави кумира над рекою Волховом, и жряху ему людье Ноугородстии аки Богу». Что кумир этот был, вероятно, истукан Перуна, можно судить по словам Софийской летописи, в которой под 991 г. читаем о его низвержении: «И прииде к Ноугороду архиепискуп Яким, и требища разори, и Перуна посече и повеле вврещи в Волхов. И повязавше ужи, влечахуть и по калу, биюще жезлием и пихающе. и вринуша его в Волхов... иде Пидьблянин рано на реку... али Перун приплы к берви, и отрину и шестом: „ты, рече, Перунище (или: Перушице), до сыти еси ел и пил, а ныниче поплови прочь"».5 Воспоминание о Перуне сохранилось в названии Перыньского монастыря в Новгороде. Барон Герберштейн пишет, что Перун стоял на том месте, где находится монастырь Перунский.6 Волос был несомненно также известен в Новгороде, — на это указывает древнее название одной из новгородских улиц Волосовою; на ней, по преданию, стоял кумир Волосов, а впоследствии воздвигнута была церковь св. В л а с и я,7 покровителя скота, как известно, заменившего собою в христианстве языческого Волоса. Были в Новгороде и

1 П. С. Р. Л. I, 22—23, 34, 50.

2 Голубинский. Ист. р. церк. I, 209.

3 П. С. Р. Л. I, 31.

4 Голубинский. Ист. р. церк. 200. — Почайна — ныне маленькая речка, текущая вне города Киева, к северу, и впадающая в Днепр. Карамзин. Ист. Гос. Рос. I, прим. 383.

5 П. С. Р. Л. I, 34; V, 121. -Ср. там же: IX, 64, 65. Карамзин. Ист. Гос. Рос. I, прим. 463.

7 Погодин. Древ. р. ист. П, 637.—Ср. также Карамзин. Ист. Гос. Рос. П, прим. 414.

37

монастырь Болотов, и церковь Богоматери на Болотове.1— Исайя Чудотворец (в XI в.), по словам патерика Киевского, разорял языческие кашица в Ростовской области. «Где же идолы обретает, вся огню предаваше», — говорится в житии этого святого, относимом к XIII в.2 В Ростове же, по преданию, находился идол Белеса, который сокрушен был св. Авраамием Ростовским (в XII в.):3 «Видев же преподобный (Авраамий) прелесть идольскую соущу (в Ростове), — читаем в повести о водворении христианства в Ростове (XVII в.), —не оубо бе еще прияша святое крещение, но чтодескый (или: чтодскый) конец поклоняшеся идолу камену». Авраамий встречает старца, который спрашивает его: «Что ради скорбя седиши близ страстного сего идола В елее а». Далее читаем, что Иоанн Богослов вручил Авраамию трость, с которою «прииде (Авраамий) к идолу без возбранения, и избоде его тростию во имя Иоанна Богослова» (в другом списке прибавлено: «И абие идол Велеса в прах бысть окаянный»).4—Во владимирских преданиях, по словам Буслаева, сохранилась память оВолосе.в наименовании стоявшего на возвышенности, над рекою Каличкою, Волосова Никольского монастыря, ныне упраздненного (в 16 верстах от Владимира). По преданию, сохранившемуся в народе, Николаевский монастырь воздвигнут был на месте уничтоженного языческого капища, посвященного богу Волосу.5

Арабский писатель начала ? века, Ибн-Фадлан, оставил интересное описание поклонения русов идолам. Хотя вопрос о том, кто именно были эти русы — норманы или славяне, еще не решен, но, ввиду того, что многие исследователи русской старины склонны видеть в них русских славян, приведу здесь рассказ названного писателя. Речь идет о русах — купцах, приезжавших и располагавшихся со своими товарами на берегу реки Итиля, т. е. Волги. «Во время прибытия их судов к якорному месту, — говорит ИбнФадлан, — каждый из них выходит, имея с собою хлеб, мясо, молоко, лук и горячий напиток, подходит к высокому вставленному столбу, имеющему лицо, похожее на человеческое, а кругом его малые изображения, позади этих изображений вставлены в землю высокие столбы. Он же подходит к большому изображению, простирается пред ним и говорит: „О господине! я пришел издалека, со мной девушек — столько и столько-то голов, 1 Карамзин. Ист. Гос. Рос. V, прим. 107, 137.

2 Там же. I, прим. 225. —M а к арий. Ист. р. церк. П, 29., пр. 60.

3 Карамзин. Ист. Гос. Рос. I, прим. 463.

4 Костомаров. Пам. стар. р. лит. I, 221—222, 225.

5 Мест. сказ. 8—9.·

38

соболей—столько и столько-то шкур",—пока не упоминает все, что он привез с собой из своего товара. Затем говорит: „Этот подарок принес я тебе", —и оставляет принесенное им перед столбом, говоря: „Желаю, чтобы ты мне доставил купца с динарами и диргемами, который купил бы у меня все, что желаю (продать) и не прекословил бы мне во всем, что я ему ни скажу (не торговался бы со мною)"; после он удаляется. Если продажа бывает затруднительна, и время ее продолжается долго, то он возвращается с другим подарком во второй, в третий раз, и если желаемое им все еще промедляется, то он приносит одному из тех малых изображений подарок и просит его о ходатайстве, говоря: „Эти суть жены господина нашего и его дочери", и он не пропускает ни одного изображения, которого не просил бы и не молил бы о ходатайстве и не кланялся бы ему униженно. Часто же продажа бывает ему легка, и когда он продает, говорит: „Господин мой исполнил мое желание, должно вознаградить его за то". И берет он известное число рогатого скота и овец, убивает их, часть мяса раздает бедным, остальное же приносит и бросает пред большим столбом и малыми, его окружающими, и вешает головы рогатого скота и овец на столбы, вставленные в земле, а когда настает ночь, то приходят собаки и съедают это, тогда тот, который это сделал, говорит: „Мой господин соблаговолил ко мне и съел мой подарок"».1

Наконец, многочисленные названия городов и селений, рек, долин, гор и т. п., разбросанных по разным местам России, — названия, очевидно, данные в честь разных языческих божеств (на названия эти будет ниже обращено внимание), несомненно доказывают почитание народом в язычестве соответствующих богов, в данных местностях, хотя и не засвидетельствованное письменными памятниками.

Имена русских богов нередко упоминаются в поучительных «словах» и повествованиях разных авторов, из которых приведу несколько примеров, и в которых, как увидим, встречаются, кроме вышеназванных, еще многие другие имена богов, частью оригинальные славянские, частью переводные или прямо заимствованные авторами из мифологии греков и римлян. Эти последние имена или применяются к соответствующим или сходным богам славянским, или же называются в первоначальном своем смысле, при обличении язычества и остатков его в среде принявшего христианство народа вообще. «Се ветры, Стрибожи внуци, веют с моря стрелами», «Д и в ъ кличет врхоу древа», «оуже врже ся Д и в ъ на землю», «рыща (Боян) в тропу

Гаркав и. Сказ. мусульм. 95—96.

39

Трояню», «были вечи Трояни», «на седьмом веце Трояни», «погибашеть жизнь Дажьбожа внука», «встала Обида в силах Дажьбожа внука: встоупив девою на землю Т ? о я н ю», «великому ? ? сов и влеком путь прерыскаше», «вещей Бояне, Be лесов внуче» — вот выражения, встречающиеся в «Слове о полку Игореве», памятнике XII века. В апокрифе «Хождение Богородицы по мукам» (XII или XIII в.) читаем: «От камени ту устроя Трояна, Харса, Велеса, Перуна».^ «Слове Христолюбца» (по списку XIV в.) находим следующее перечисление богов русских, отчасти заимствованное из Нестеровой летописи, причем загадочное имя Симарьгла разбито на два самостоятельных имени: «веруют вПеруна, и в Хорса, и в Мокошь, и в Сима, и ве Рьгла, и в Вилы, их же числом тридевять сестрениц, глаголят невегласи и мнят богинями (или: то все мнят богы и богынями), и та покладывахуть им теребы, и куры им режють и огневе молятсь, зовуще его Сварожичем... молятсь огневе под овином, иВилам, и М о коши, и Симу, и Рьглу, и Перуну (в „Златой Чепи" прибавлено: „и Волосу скотью богу"), и Роду, и Рожанице (или: Рожаницам), и всем тем иже суть тем подобии».2 В различных редакциях «Слова о том, како первое погани суще языци кланялися идолом» встречаем следующие выражения (после перечисления суеверий разных языческих народов): «Також и до Словен доиде се слово, и ти начаша требы класти Роду и Рожаницам, преже ? е рун а бога их, а переже того клали требу Упирем и Берегиням.По святем же крещеньи Перуна отринуша и Христа бога яшась, но и ноне по украинам молятсь ему проклятому богу Перуну , и Хорсу, и Мокоши, и Виду (или: Видом), и то творят отаи»; «отмещемся нечестивых жъртв, Д и е в а служения и кладения треб» (в соответствующем месте Слова св. Григория Богослова читаем: «не Д ы е в а се семена») ; «тем же богом требу кладут и творят и Словенский язык, Вилам и Мокошьи, Диве, Перуну, Хърсу, Роду и Рожаници, Упирем и Берегыням и Переплуту, и верьтячеся пьют ему в розех, и огневи Сварожицю молятся и H a в ь м ь мъвь творят, и в тесте мосты делают и колодязе и ина многая же утех, фалликады (фаллюсы) и в образ отворены и кланяются им и требы им кладут»; «человечи... приступиша к идолом и начаша жрети молнии и грому, и солнцю и луне, а друзии Перену, Хоурсу, Вилам и Мокоши, Упирем и Берегыням, их же нарица-

1 Костомаров. Пам. стар. р. лит. III, 119.

2 Тихонравов. Лет. р. лит. IV. 3: 89.—Буслаев. Ист. христ. 522.

40

ют тридевять сестериниць, а инии в Сварожитца веруют и в Артемиду, им же невеглаши молятся и куры им режуть. ...Нав е м мовь творят, и попел посреде сыплють и проповедающе мясо и молоко, и яйца и вся потребная бесом... А друзии верують в Стрибога, Дажьбога и Переплута, иже вертячеся ему пиють в розех».1 В Слове и откровении св. Апостола (по рукописи XVI в.) читаем: «Мняще богы многы, Перуна и Хорса, Дыя и Т ? о я н а и инии многи... и тако прелесть вниде в человекы и до сего дне есть в поганых, глаголят ово суть боги небеснии,а другии земнии, а другии польстии (полевые), а другии воднии».2 В Густинской летописи, кроме богов, названных Нестором, упоминаются еще несколько богов, имена которых мы встретили у польских летописцев, каковы: ? о з в и з д (Похвист) и Л а д о; кроме того, Купало (этим именем [kupala] Стрыйковский называет народные празднества (или сходки), в особенности отправлявшиеся, по его словам, 25 мая и 25 июня3) и Коляда4, представляющие уже позднейшие олицетворения двух великих всенародных праздников, летнего и зимнего. Имена Купала и Коляды продолжают и ныне жить в устах народа. В позднейших памятниках встречаем еще имена Тура и Усеня или Таусеня; в народных песнях, играх, поговорках находим еще целый ряд имен, принадлежащих олицетворенным представителям разных явлений природы и вообще сельской жизни, возведенным народной фантазией в божеское достоинство. О них будет речь ниже, в своем месте.

Идолы у русских, как мы видели выше, помещались на холмах или на берегах рек. О храмах же языческих русские летописи умалчивают вовсе. Трудно, впрочем, предположить, чтобы идолы во всякое время года стояли под открытым небом и чтобы всегда под открытым же небом совершались перед ними религиозные обряды и жертвоприношения. Вероятно, были устраиваемы какие-либо навесы, если не над самим идолом, то, по крайней мере, над «требищем», т. е. местом, где совершались требы или жертвоприношения—жертвенником. Вероятно, о таком навесе или шатре го-

Тихонравов. Лет. р. лит. ГУ. 3: 97, 98, 99, 102.

Там же. Ш, 2: 5. Божества, упоминаемые в этом памятнике, — замечает Гихонравов, — принадлежат именно русской мифологии, т. е. Перун, Хоре и Троян; но и письмо и произношение обнаруживают в памятнике болгарское происхождение. Отсюда, как и из нескольких других свидетельств, с вероятностью можно заключить, что древнейшие мифические основы были общи у славян восточных, т. е. у русских, болгар и сербов. Там же. Ш. 2: 3. Kron. Pols. I, 137.

П. С. Р. Л. II, 257.

41

ворится в известной саге об Олафе Тригвесоне, где читаем, что Олаф ездил всегда ко храму с князем Владимиром, но никогда не входил в него, а стоял за дверьми, когда Владимир приносил богам жертвы.1 3 вышеупомянутом повествовании монаха Иакова, озаглавленном «Память и похвала Владимиру», сказано, что блаженный князь Владимир, приняв св. крещение, крестил и всю землю русскую, «раздруши (разруши) храмы идольскыя со лжеименными боги» и далее: «храмы идольскыя и требища всюду раскопа и посече и идолы сокруши».2 И здесь речь, вероятно, идет о каких-либо совершенно простых сооружениях; действительных же храмов, более или менее художественно отделанных, подобно храмам балтийских славян, у русских, очевидно, не было. «Летописи молчат о существовании храмов и жрецов у наших восточных славян, — замечает Соловьев, — нельзя предположить, что если бы храмы существовали, то летописцы умолчали бы об их разрушении или превращении в церкви, при рассказе о введении христианства и ниспровержении идолов».3 В памятниках русских говорится лишь о разорении требищ и капищ, т. е. жертвенников: капище, впрочем, означает и идол (капь = истукан, идол; капище = идолище) .4

1 Рус. ист. сбор. IV, 46—47.

2 Голубинский. Ист. р. церк. I, 210, 211.

3 Ист. Росс. I, 88.

4 Афанасьев. Поэт. воз. II, 269.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел культурология
Список тегов:
поморяне племя 











 





Наверх

sitemap:
Все права на книги принадлежат их авторам. Если Вы автор той или иной книги и не желаете, чтобы книга была опубликована на этом сайте, сообщите нам.