Гусейнов А., Иррлитц Г. Краткая история этики

ОГЛАВЛЕНИЕ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
АНТИЧНОСТЬ

Глава I. ПРЕДЭТИКА

3. ГЕРАКЛИТ

В более развитом виде с проблемой соотношения всеобщей необходимости
(единого основания бытия) и индивидуальных существований мы встречаемся у
Гераклита Эфесского (ок. 520 - ок. 460 до н. э.), мировоззрение которого
схоже с мировоззрением Анаксимандра. Философские и физические истины у
Гераклита имеют одновременно нравственный смысл. Гераклит - и мудрец, и
ученый, и моралист. Он обобщает, объясняет и одновременно оценивает.
В отдельных своих высказываниях он предстает как пророчествующий
оракул. Поразительно, что до недавнего времени в историко-философских
пособиях мировоззрение Гераклита излагалось без учета его этической
направленности.
До нас дошли многочисленные свидетельства о Гераклите древних авторов и
свыше 120 фрагментов из его философского сочинения "О природе" (по другим
источникам - "Музы"). Большинство этих фрагментов имеет этическое
содержание или обладает социально-нравственным подтекстом.
Они позволяют достаточно полно реконструировать взгляды мыслителя из
Эфеса, прозванного за сложность идей и стиля Темным.
Мир, по Гераклиту, характеризуется внутренним единством. Его
первоначальной основой, сущностью является логос, который есть мудрое
само по себе и одновременно огонь.
Космос не создан ни богом, ни человеком, он "был, есть и будет вечно
живым огнем, мерами загорающимся и мерами потухающим" (51, 44). Как бы ни
понимать логос с философской и естественнонаучной точек зрения, бесспорно
то, что он представляет собой единую и единственную основу вселенной,
принцип, закон, объясняющий многообразие мира.
Логос придает действительности соразмерность, разумный смысл ("У бога
прекрасно все, и хорошо, и справедливо...". - 51, 50), логос является
одновременно критерием оценки ("Мудрость состоит в том, чтобы говорить
истинное и чтобы, прислушиваясь к природе, поступать с ней сообразно". -
51, 57) и высшим судьей ("...грядущий огонь все будет отделять и
связывать". - 51, 47).
Хотя логос правит всем, "большинство людей живет так, как если бы имело
собственное понимание" (51, 41). Гераклит здесь говорит о том же самом
противоречии, что и Анаксимандр, но сфера его действия у Гераклита
ограничена бытием людей. Тем самым он сделал важный шаг в направлении
преодоления донаучного мифологического мышления, не проводившего различия
между природным и социальным, и уточнения этической проблемы как проблемы
человеческой. Отношение: апейрон и отдельные вещи - заменяется новым:
логос и отдельные люди.
Отход (отклонение, отчуждение) от логоса непосредственно обнаруживается
в двух формах. Во-первых, люди останавливаются на поверхности обыденных
знаний, не поднимаются до познания мира в его цельности, подобно Гесиоду,
который знает весьма много, но не знает самого главного и важного, что
"день и ночь - одно" (51, 46). Частным случаем такой ограниченности
являются религиозно-мифологические предрассудки. В познании видимых, явных
вещей людям свойственно ошибаться. Поверхностные знания оборачиваются
многообразием мнений, которые, с точки зрения Гераклита, являются
источником раздоров, конфликтов; "собаки лают на тех, кого они не знают"
(51, 50). Во-вторых, свидетельство отпадения людей от логоса - их
прозябание в чувственно-телесных удовольствиях. Люди алчны, тщеславны,
гоняются за богатством, ведут скотский образ жизни.
В оценке реальных индивидов философ суров, беспощаден, почти
мизантропичен. Он уподобляет их быкам, нашедшим горох для еды, свиньям,
наслаждающимся грязью, ослам, которые "золоту предпочли бы солому" (51,

42).

Непонимание внутренней сущности мира и погоня за наслаждениями идут
рука об руку, они, с точки зрения Гераклита, взаимосвязаны и составляют
одно и то же. По мнению философа, стремление к алчности и тщеславию есть
выражение дурного неразумия. Есть у него и такое высказывание: "Невежество
лучше скрывать, но это затруднительно при распущенности и за чашею вина"
(51, 50).
Порочность людей в том, что они в познании и реальном образе жизни
попирают требования логоса. По мнению философа, в мире царит одна причина,
один закон - логос [Отсутствие отчетливо выраженного понятия причины,
непонимание того, что многообразию явлений соответствует многообразие
причин, являются, как верно отметил Т. И. Ойзерман (см. 190, 211),
характерной особенностью этого периода, свидетельством неразвитости
сознания, его зависимости от мифологии].
Логос - своего рода разменная монета космоса ("И из всего - одно, и из
одного - всё". - 51, 42), единая "мера (теtron) изменяющихся вещей..."
(152, 216). Если бы люди следовали его требованиям, то их поведение было
бы одинаковым с точки зрения его ценностного содержания и общество не
разъедало бы многообразие стремлений. В действительности, однако, это не
так. Каждый подвержен своим предрассудкам, стремится к частным интересам,
превыше всего ставит свои удовольствия. В этом многообразии жизненных
целей - коренной недостаток человеческого поведения, свидетельство
отступления от логоса. Пафосом гераклитовского морализирования является
критика наметившейся индивидуализации поведения.
В чем причина отклонения людей от логоса? Ответ, который дает Гераклит
на этот вопрос, ясно показывает, что его этика тесно переплетена с
натурфилософией и в известном смысле совпадает с нею [Следует заметить,
что столь часто встречавшаяся в истории философии модернизация учения
Гераклита коснулась и его этических взглядов. Одной из наиболее явных
произвольных попыток такого рода была концепция Фердинанда Лассаля (1825 -
1864), который, в частности, полагал, что определенный индивид реализует
свое отношение к логосу в качестве свободной автономной единицы. Согласно
интерпретации Лассаля, человек у Гераклита обладает, во-первых, формальной
свободой в смысле различения добра и зла, которая выражается в отрицании
им чувственности и самоотречении в пользу всеобщего, и, во-вторых,
действительной спекулятивной свободой, поскольку это всеобщее есть
подлинная СУТЬ самого человека]: люди сопротивляются логосу вследствие
увлажнения их душ (см. 51, 52). Наиболее определенно Гераклит формулирует
свою мысль в следующем высказывании: "Сухое сияние - психея мудрейшая и
наилучшая" (там же). Жизненность души человека - в ее связи с мировым
огнем, всеобщим законом. Связь эта чисто природного свойства. Сухости
логоса противостоит влажность земли. Противоположное огню-логосу влажное
начало также представлено в человеческой душе. В борьбе этих двух начал -
огненного и влажного - существует человек, их конкретное взаимоотношение
определяет его близость к мировому закону, а соответственно и его
нравственные качества.
Сухое, огненное начало воплощается в слове, познающем логос разуме, а
выражением влажности является чувственность. Исходное противоречие между
всеобщей необходимостью мира и своеволием индивидов выступает в форме
борьбы различных сил внутри самого человека - разума и чувственных
влечений. При этом особо надо заметить, что антитеза разума и чувств
(склонностей), как она сформулирована Гераклитом и встречается во всех
позднейших этических теориях античности, не тождественна антитезе между
рациональными и эмоциональными мотивами в поведении человека, а имеет
вполне определенное значение: разум ориентирует на общезначимые цели и
интересы, а чувства - на частные, индивидуальные. Только разум связывает
индивидов с логосом и дает правильное направление их жизнедеятельности.
Гераклит довольно определенно направляет этику в русло интеллектуализма,
который стал специфической чертой моральной философии античности, да и не
только античности.
Гераклит отнюдь не был законченным пессимистом.
Своевольное отклонение людей от логоса, по его мнению, преодолимо.
Поскольку способность мыслить и познавать присуща всем людям, каждый живой
человек, как бы далеко в своем реальном бытии он ни отошел от всеобщего,
сохраняет непосредственную связь с логосом. Поэтому он всег(см. 253). Эта
"отделка" Гераклита под Гегеля, разумеется, не могла быть произведена без
явных натяжек (один из характерных примеров такого рода отмечает В. И.
Ленин в конспекте книги Ф. Лассаля. - См. 2, 29, 309 - 310). Лассаль
приписывает Гераклиту позднейшие представления о свободе воли. Он не видит
того, что у Гераклита этика еще совпадает с онтологией и гносеологией,
носит натурфилософский характер.
да сохраняет возможность нравственного возрождения.
Нормативная программа философа явно или неявно присутствует во многих
его дошедших до нас высказываниях, но наиболее глубоко и адекватно она
выражена в двух: "Своеволие следует гасить скорее, чем пожар" (51, 45) [В
пер. А. О. Маковельского: "Самомнение должно гасить скорее, чем пожар"
(45, 1, 154).]; "Поэтому необходимо следовать всеобщему" (51, 41). Это две
формулировки одной и той же нормативной установки. Что она означает в
содержательном плане, переведенная на язык практических действий?
Прежде всего ориентацию на философско-познавательную деятельность как
высшую ценность: "Мышление - великое достоинство, и мудрость состоит в
том, чтобы говорить истинное и чтобы, прислушиваясь к природе, поступать с
ней сообразно" (51, 51). Познание скрытой гармонии, которая лучше явной,
является противоядием против человеческой спеси, ибо оно убеждает, что
"человеческий образ мыслей не обладает разумом, божественный же обладает"
(51, 48). Оно позволяет преодолеть многообразие мнений, создает основу для
единства, взаимопонимания людей. "Не следует, - наставляет Гераклит, -
действовать и говорить подобно спящим..." (там же), потому что только "для
бодрствующих существует единый и всеобщий космос, [из спящих же каждый
отвращается в свой собственный]" (51, 49). Философия ориентирует на
постижение единой истины и объединяет людей, именно благодаря этому она
приобретает нравственное значение.
Оборотной стороной, а одновременно и предпосылкой
духовно-познавательного возвышения индивидов является ценностная
дискредитация чувственного образа жизни.
"Трупы следует выбрасывать скорее, чем навоз" (51, 50).
Гераклит однозначен в негативной оценке чувственно-земного начала,
которое отрицается им не просто из метафизических соображений, а прежде
всего по нравственным мотивам. Негодуя на своих соотечественников, он
говорит: "Да не покинет вас богатство, эфесцы, чтобы вы срамились своей
подлостью" (51, 52). Еще более примечательным с этой точки зрения является
фрагмент, говорящий о нравственной бесперспективности чувственного образа
жизни: "Не лучше было бы людям, если бы исполнялось все, чего они желают"
(51, 51).

Центральным пунктолг этической программы Гераклита является требование
подчиняться законам государства. Народ должен сражаться за закон как за
свои стены. "Ведь все человеческие законы питаются единым божественным..."
(там же), они являются объективным воплощением мудрости. Уважение к
ним, как и вообще служение благу своего города, свидетельствует о
достоинстве человека: "Павших на войне боги почитают и люди" (51, 43).
Таким образом, оказывается, что философско-космологическая конструкция
Гераклита в качестве своей ценностной основы, а также итогового
практического вывода ориентирована на полисную мораль, т. е. мораль,
которая обязывает индивидов руководствоваться в поведении благом полиса,
города-государства.
Полисная мораль - это уже не патриархальная мораль.
Она отражает классовое расслоение общества. У Гераклита это выражается
прежде всего в атаках на уравнительное наследие родового общества. Сам
Гераклит - аристократ по рождению, а еще больше по убеждению. От прав
наследника царской фамилии он отказался в пользу брата, но тем более
желчно критикует он старые представления о справедливости и равенстве,
восторжествовавшие в родном городе Эфесе демократические порядки. "Каков у
них ум, или разумение? Народным певцам они верят, и учитель для них -
толпа, ибо не знают они, что "многие - плохи, немногие же - хороши"" (51,
50). Вряд ли приходится сомневаться, что народные певцы, "толпа"
подвергаются осуждению за свою приверженность представлениям общинного
равенства. Знаменитым стало изречение Гераклита: "Один для меня - десять
тысяч, если он - наилучший" (51, 45). Не менее известны его проклятия в
адрес эфесцев, которым бы следовало перевешать друг друга за то, что они
изгнали из города Гермодора, наилучшего из них, заявив: "...да не будет
среди нас никто наилучшим, если же таковой окажется, то пусть он живет в
другом месте и среди других" (51, 52).
Наилучшие - это, по-видимому, аристократы духа, те немногие, которые
знают правду логоса. Они "одно предпочитают всему: вечную славу -
преходящим вещам; толпа же насыщается подобно скоту" (51, 43). Лучшие
также являются избранниками судьбы, о чем свидетельствуют следующие
высказывания философа: "Чем больше удел, тем больше и доля достается по
жребию" (51, 43). "Война - отец всего и всего царь; одним она определила
быть богами, другим - людьми; одних она сделала рабами, других -
свободными"
(51, 46). И править, согласно Гераклиту, должны наилучшие.
Его требование о необходимости следования всеобщему органически связано
с аристократически-классовой позицией.
Ведь "наилучшие" и воплощают в себе всеобщее: "И воле одного
повиновение - закон" (51, 44). Иными словами, фундаментальное противоречие
между частным бытием отдельных людей и единым всеобщим логосом,
составляющим основу и подлинную тайну мира, может быть разрешено за счет
отказа от своеобразия и частных целей, от собственного понимания и
своеволия. А это достижимо только в аристократически организованном
полисе, где руководят "наилучшие".
Гераклит развил и конкретизировал этическую проблему, едва намеченную
Анаксимандром. Однако и в его учении этика не приобрела еще относительной
самостоятельности.
Она составляет вместе с его натурфилософией и гносеологией неразрывное
целое. Мы вполне согласны с А. О. Маковельским, писавшим, что "высшее
начало философии Гераклита - Логос есть одинаково высший принцип бытия,
познания и долженствования..." (45, 1, 131).
Для того чтобы этика "оторвалась" от натурфилософии и гносеологии,
необходимо было перейти к систематическому критическому анализу
действительных нравов и выявлению своеобразия причинных связей в сфере
человеческого поведения. Эта назревшая потребность в собственно этической
рефлексии во многом определяет характер учения пифагорейцев.