Кабанес О., Насс Л. Революционный невроз

ОГЛАВЛЕНИЕ

ОТДЕЛ ПЯТЫЙ. ФАНАТИЗМ ЯЗЫКА

ГЛАВА II. ВОЗНИКНОВЕНИЕ ПРОЗВИЩА "ГРАЖДАНИН"

Один довольно остроумный поэт написал в счастливый момент вдохновения стихи, последняя строфа которых вошла в поговорку:

...Я рабства не терплю,
Но старую привычку по-прежнему люблю;
Искоренять ее не вижу я причин:
Зовись ты "господин", но сам будь гражданин.<<309>>

Было, однако, время, когда такой компромисс пришелся бы не по вкусу народным властителям, и не в меру сговорчивому поэту пришлось бы дорого искупить подобную вольность, которую сочли бы тогда преступлением против нации.

21-го августа 1792 года Парижская коммуна издала постановление, которым отменяла названия "господин" и "госпожа" (monsieur et madame) и заменяла их более демократическими терминами: "гражданин" и "гражданка" (citoyen et citoyenne). На следующий день после провозглашения Республики президент Петион, принимая депутацию из 150 стрелков от вольной дружины, присягнувшей на оружии не возвращаться, не победив врагов свободы и равенства, сказал им следующее: "Граждане, Национальное собрание, доверяя вашему мужеству, принимает вашу присягу и т. д.".

С этого момента слово "гражданин" стало общеупотребительным в прениях между депутатами и в сношениях министров с президентом Собрания.

Иные, не обнаруживая своего несогласия с этим новым порядком, вносили в него однако некоторое, едва, впрочем заметное, различие.

"Наряду с аристократией феодального строя, - по словам "Французского Патриота", органа жирондиста Бриссо, - стоит и аристократия буржуазная, которая доныне вовсе не уничтожена. Чванство наших граждан еще различает оттенки между словами "милостивый государь", "сударь" и "именуемый" (Monsieur, sieur, nomme). В них есть градации, к которым чутко прислушивается щепетильная буржуазия. Национальный конвент, который должен окончательно вымести эти несчастные остатки старого режима, не допуская титула "господин", заменяет его словом "гражданин". Но и при таком величании еще могут быть различия: это звание будут придавать лицам, занимающим известное положение и имеющим известное состояние и все-таки откажут в нем трудящемуся поденщику или почтенному бедняку.

Затем самое слово "гражданин" - слово священное, им не следует злоупотреблять, а разве можно, не краснея, приставить его к некоторым именам? Разумеется, охотно скажешь вместе с вами: гражданин Петион, гражданин Кондорсэ, - но какой патриот решится сказать: гражданин Марат, гражданин Мори? Такие же республиканцы, как римляне, и даже свободнее их, будем же не менее их и добродетельны и последуем их примеру. Упраздним вовсе и окончательно всякие титулы и станем говорить кратко и просто: Петион, Кондорсэ, Пайн, подобно тому как в Риме говорили: Катон, Цицерон, Брут, а если эта простота вам покажется резкой или преждевременной, то отложим ее до другого времени, но вместе с тем отложим тогда и республику".<<310>>

Невзирая на такое мнение Бриссо, прозвище "гражданин" продолжало применяться ко всем без различия; даже женщин называли не иначе, как "гражданками".<<311>>

Слову "гражданин" повезло,<<312>> потому что оно дожило до Директории, которая даже зорко следила за его сохранением.

Некоторые чиновники по-видимому начали уже позволять себе употреблять слово "господин" вместо "гражданина". "Понимая все влияние, которое нередко слова имеют на дела", Директория всполошилась и немедленно издала следующий декрет:

"Желающие "господинничать" (monsieuriser) пусть отправляются в те кружки, где допускается такое обращение, но эти личности должны прежде отказаться от службы республике".<<313>>

Этот декрет издан в IV году и подписан Карно. Та же Директория (хотя и не те же директора), декретом от 6-го брюмера VI года, под угрозой увольнения от должности воспретила всем военным, не исключая даже генералов, отвечать на письма, в которых их именовали бы иначе, чем гражданами. Военный министр Шерер в своем письме к Бернонвиллю с приложением означенного декрета предписывает опубликовать его в приказе по войскам и затем доносить в министерство о нарушениях декрета, если таковые обнаружатся.<<314>>

Оправдали ли эти строгие меры возлагавшиеся на них надежды, и почувствовались ли в обществе результаты этого социально-политического преобразования? Во всяком случае в VIII году старинные "заблуждения" всплывают вновь, и архаические формы вежливости начинают получать права гражданства, невзирая на все меры, принимавшиеся властями.

Следующий отрывок, принадлежащий перу одного из старшин присяжных заседателей и адресованный на имя "гражданина-министра внутренних дел", от 20-го плювиоза VIII года, служит иллюстрацией такого положения дела.

"Все французы делятся на граждан добрых и дурных. Чем более вторые презирают свое звание, тем более им гордятся первые. Если бы жил Мольер, этот великий поэт, прекрасно понимавший и изображавший натуру, заблуждения и смешные стороны людей, то и он, наверное, старался бы вывести из употребления наименования "господин" и "госпожа", столь ласкающие слух врагов революции и столь оскорбляющие слух добрых республиканцев.

К сожалению, эти наименования доныне употребляются даже в публичных актах и на сенаторской трибуне. Войдите в любое присутственное место, которое было неоднократно обещано очистить, но которое еще ни разу как следует не испытало этой чистки, и вы увидите повсюду объявление: "Здесь нет другого наименования, кроме слова гражданин".

Но попробуйте ему поверить, и вас решительно никто не поймет, а в лучшем случае вам послужит ответом сострадательная усмешка - вот все, чего вы здесь добьетесь. Во многих войсковых частях, бывшие сержанты, бригадиры и барабанщики 1789 года, произведенные благодаря революции в штаб-офицерские чины, все тоже величают друг друга - господами!

Этому скандалу можно легко положить предел, как только этого пожелает правительство. Все дело в примере. Необходим закон, который:

1) объявил бы недействительными: все акты, в которых будут употреблены наименования: "господин", "госпожа" или "барышня" и подвергал бы сверх того виновных штрафу от трехсот до тысячи франков;

2) обязал бы именовать "господином", "госпожой" и "барышней": арестантов, содержащихся в тюрьмах, смирительных домах и на каторге и приговоренных к смертной казни, к содержанию в кандалах или к заточению. Немедленно вслед за провозглашением приговора председателю суда должно быть вменено в обязанность обратиться к приговоренному с следующими словами: "господин такой-то" или "госпожа такая-то", по закону вы имеете трехдневный срок для подачи кассационной жалобы, если только у вас имеются к тому достаточные основания". Надзирателям и всем, кому так или иначе приходится говорить с заключенными предписать под страхом двухнедельного тюремного заключения обращаться с арестантами не иначе, как именуя их "господин" или "госпожа".<<315>>

Вышеприведенный документ чрезвычайно поучителен. Он свидетельствует, прежде всего, что в VIII году республики, совершенно так же, как и в наши дни, несмотря на последовательные "чистки", присутственные места были такими же врагами всяких реформ, как и ныне.

Что касается затем мер, предлагаемых автором этого замечательного документа, то мы сомневаемся, чтобы они могли оказаться особенно действительными. Все попытки улучшения нравов путем широкого применения системы штрафов в конце концов всегда оказывались бесплодными, что же касается идеи "разблагородить" наименование, бывшее в продолжение целых столетий привилегией людей лучшего общества, применив его к преступникам и злодеям, то она могла зародиться только в голове человека ненормального или злобного глупца и, натурально, никогда бы не достигла своей бессмысленной цели.