Библиотека

Теология

Конфессии

Иностранные языки

Другие проекты







Ваш комментарий о книге

Гай Юлий Цезарь. Записки о гражданской войне

ОГЛАВЛЕНИЕ

Александрийская война (неизвестного автора)

INCERTORUM AUCTORUM DE BELLO ALEXANDRINO

1. Когда вспыхнула Александрийская война, Цезарь вызвал с Родоса, из Сирии и Киликии весь флот, потребовал стрелков с Крита, конницу от набатейского царя Малха (1) и приказал отовсюду доставлять метательные машины, присылать хлеб и подвозить подкрепления. Между тем со дня на день расширялись шанцевые укрепления; все сколько?нибудь ненадежные части города снабжались «черепахами» и подвижными навесами («мускулами»). Через отверстия в домах пробивали тараном другие ближайшие дома и на том пространстве, которое очищалось после обвала или захватывалось вооруженной силой, постепенно выдвигали вперед шанцы. Надо сказать, что в пожарном отношении Александрия достаточно безопасна, так как при постройке домов там не применяют ни деревянных перекрытий, ни вообще дерева: они имеют каменные стены и своды и бетонированную или сделанную из каменных плиток крышу. Главной целью Цезаря было отрезать шанцевыми укреплениями и валом от остальной Александрии ту часть города, которую очень суживало находившееся на южной стороне озеро. Так как город разделяется на две части, то Цезарь стремился к тому, чтобы, во?первых, военные действия были подчинены одному плану и единому командованию, далее, чтобы можно было помогать тем, которых будут теснить, и посылать им подкрепления из другой части города; но особенно важно было для него запастись водой и фуражом. Последнего у него отчасти было мало, а отчасти совсем не было, а между тем озеро могло доставлять и то и другое в изобилии.

2. Но и александрийцы действовали без промедления и задержек. Они послали уполномоченных и вербовщиков для набора во все стороны, куда только распространяется область и царство египетское, свезли в город большое количество оружия и метательных машин и сосредоточили в нем бесчисленное множество вооруженных людей. Равным образом в городе были заведены очень большие оружейные мастерские. Кроме того, были вооружены взрослые рабы (2) ежедневное пропитание и жалованье давали им их господа – те, которые были побогаче. Расставив повсюду эту массу, александрийцы охраняли, таким образом, укрепления даже в отдаленных частях города, а свободные от другой службы когорты из старых солдат они держали в людных кварталах, чтобы иметь возможность посылать на помощь против неприятеля свежие силы всюду, где шел бой. Все улицы и закоулки были перегорожены валом (он был сделан из квадратных камней и имел в высоту не менее сорока футов), а нижние части города были укреплены высокими башнями в десять этажей. Кроме того, были построены другие подвижные башни во столько же этажей. Их двигали на колесах канатами и лошадьми по прямым улицам всюду, где было нужно.

3. Очень богатый и обильно снабженный город обеспечивал все нужды населения. Сами его жители, люди изобретательные и остроумные, воспроизводили все, что видели у нас, с такой ловкостью, что казалось, именно наши подражали их работе, да многое они и сами изобретали. Таким образом, они не только защищали свои укрепления, но и угрожали нашим. Их главари так говорили на совещаниях и сходках: римский народ мало?помалу привыкает к мысли захватить это царство в свои руки. Несколько лет тому назад стоял в Египте со своими войсками А. Габиний, (3) туда же спасался бегством Помпей, теперь пришел с войсками Цезарь, и смерть Помпея нисколько не помешала Цезарю оставаться у них. Если они его не прогонят, то царство их будет обращено в римскую провинцию.

4. Тем временем, как выше было указано (4), возникли раздоры между начальником ветеранов Ахиллой и младшей дочерью царя Птолемея – Арсиноей, причем оба они строили козни друг против друга и каждый стремился присвоить себе верховную власть. С помощью своего воспитателя, евнуха Ганимеда, Арсиноя опередила Ахиллу и приказала убить его. После его смерти она одна, без товарищей и без опеки, держала в своих руках всю власть. Войско было передано Ганимеду. Последний, взяв на себя эту должность, увеличил подарки солдатам, но всем остальным руководил с такой же бдительностью, как Ахилла.

5. Почти вся Александрия подрыта и имеет подземные каналы, которые идут к Нилу и проводят воду в частные дома, где она мало?помалу осаживается и очищается. Ее употребляют домохозяева и их челядь; ибо та вода, которая идет прямо из Нила, до того илиста и мутна, что вызывает много различных болезней. Но тамошний простой народ и вообще все население по необходимости довольствуется ею, так как во всем городе нет ни одного источника. Но эта река находилась в той части города, которая была в руках александрийцев. Это навело Ганимеда на мысль, что римлян можно отрезать от воды; будучи распределены для охраны укреплений по кварталам, они брали воду из каналов и водоемов частных домов.

6. Его план был одобрен, и он теперь приступил к этому трудному и важному делу. Прежде всего он приказал заложить подземные каналы и отгородить все части города, которые занимал сам. Затем по его распоряжению начали энергично выкачивать массу воды из моря вальками и машинами и беспрерывно пускать ее с верхних местностей в ту часть, где был Цезарь. Вследствие этого вода, которую там добывали из ближайших домов, стала солонее обыкновенного, и люди очень изумлялись, почему это случилось. Но они не доверяли самим себе, так как жившие ниже их говорили, что вода, ими употребляемая, сохранила прежнее качество и вкус; поэтому они вообще стали сравнивать ту и другую воду и определять их разницу на вкус. Но через короткое время ближайшая к неприятелю вода стала совсем негодной к употреблению, а вода в нижних местах оказывалась испорченной и более соленой.

7. Когда, таким образом, были устранены все сомнения, то солдатами овладел такой страх, что все стали считать себя стоящими на краю гибели, некоторые упрекали Цезаря за то, что он медлит с приказом садиться на корабли, другие боялись худшего, ввиду того, что приготовлений к бегству нельзя было скрыть от александрийцев, которые так близко от них находились, да и отступление на корабли оказалось совершенно невозможным, когда те стали бы наседать и преследовать их.

В части, занимаемой Цезарем, было много горожан, которых он не выселил из их домов, так как они наружно притворялись верными нам и казались изменившими своим. (Но, по моему мнению, если бы пришлось защищать александрийцев от обвинения в лживости и легкомыслии, то много слов было бы потрачено попусту, стоит только познакомиться с их национальными и природными свойствами, и тогда ни для кого не останется уже сомнения в чрезвычайно большой способности этого народа к предательству (5).)

8. Цезарь старался уменьшить страх своих людей утешениями и ободрениями: пресную воду можно добыть, если вырыть колодцы, так как все морские берега имеют от природы пресноводные жилы. Если же египетский берег по своим природным свойствам отличается от всех других, то ведь римляне беспрепятственно владеют морем, а у неприятеля нет флота; следовательно, им нельзя помешать добывать воду морским путем – или слева, из Паретония, или справа, с острова; так как оба эти рейса направляются в разные стороны, то противные ветры никоим образом не могут единовременно сделать их неосуществимыми. О бегстве нечего и думать не только людям, занимающим первые ранги, но даже и тем, которые помышляют исключительно о спасении своей жизни. Очень трудно выдерживать атаки неприятелей уже теперь, укрываясь за укреплениями; если же оставить эти укрепления, то нельзя будет сравняться с неприятелем ни по численности, ни по позициям. Посадка на корабли трудна и требует много времени, особенно с лодок; александрийцы же очень проворны и хорошо знают местность и дома. Победа только увеличит их гордость, и они ринутся вперед, захватят раньше нас высокие места и дома и, таким образом, помешают нашим бежать на корабли. Поэтому лучше забыть об этом плане и думать только о том, что надо во что бы то ни стало победить.

9. Снова подняв такой речью мужество у своих солдат, Цезарь поручил центурионам временно оставить все другие работы, обратить все внимание на рытье колодцев и не прекращать его даже ночью. Все взялись за дело, напрягши свои усилия, и в одну ночь открыли пресную воду в большом количестве. Таким образом, все хлопотливые ухищрения и сложные попытки александрийцев были парализованы кратковременным трудом. Через два дня после этого пристал к берегам Африки, несколько выше Александрии, посаженный на корабли Домицием Кальвином (6) 37?й легион из сдавшихся Помпеевых солдат, с хлебом, всякого рода оружием и метательными машинами. Эти корабли не могли подойти к гавани из?за восточного ветра, дувшего много дней подряд; но вообще вся местность там очень удобна для стоянки на якоре. Однако, так как экипаж надолго задержался и начал страдать от недостатка воды, то он известил об этом Цезаря, послав к нему быстроходное судно.

10. Желая принять самостоятельное решение, Цезарь сел на корабль и велел всему флоту следовать за собой, но солдат с собой не взял, так как предполагал отплыть на довольно большое расстояние и не хотел оставлять укрепления беззащитными. Когда он достиг так называемого Херсонеса и высадил гребцов на сушу за водой, то некоторые из них в поисках добычи зашли слишком далеко от кораблей и были перехвачены неприятельскими всадниками. Те узнали от них, что Цезарь сам лично пришел с флотом, но солдат у него на борту нет. Это известие внушило им уверенность, что сама судьба дает им очень благоприятный случай отличиться. Поэтому александрийцы посадили на все готовые к плаванию корабли солдат и вышли со своей эскадрой навстречу возвращавшемуся Цезарю. Он не желал сражения в этот день по двум причинам: во?первых, у него совсем не было на борту солдат, во?вторых, дело было после десятого часа дня, а ночь, очевидно, прибавила бы самоуверенности людям, полагавшимся на свое знание местности; между тем для него оказалось бы недействительным даже крайнее средство – ободрение солдат, так как всякое ободрение, которое не может отличить ни храбрости, ни трусости, не вполне уместно. Поэтому он приказал все корабли, какие только можно было, вытащить на сушу там, куда, по его предположениям, не могли подойти неприятели.

11. На правом фланге у Цезаря был один родосский корабль, находившийся далеко от остальных. Заметив его, враги не удержались и, в числе четырех палубных и нескольких открытых кораблей, стремительно атаковали его. Цезарь принужден был подать ему помощь, чтобы не подвергнуться на глазах неприятелей позорному оскорблению, хотя и признавал, что всякое несчастие, которое может с ним случиться, будет заслуженным. В начавшемся затем сражении родосцы проявили большой пыл: они вообще во всех боях отличались своей опытностью и храбростью, а теперь в особенности не отказывались принять на себя всю тяжесть боя, чтобы устранить разговоры о том, что урон понесен по их вине. Таким образом, сражение завершилось полным успехом. Одна неприятельская квадрирема была взята в плен, другая потоплена, две лишились всего своего экипажа; кроме того, и на остальных кораблях было перебито множество солдат. И если бы ночь не прервала сражения, то Цезарь овладел бы всем неприятельским флотом. Это поражение навело ужас на неприятелей, и Цезарь со своим победоносным флотом, при слабом противном ветре, отвел на буксире грузовые корабли в Александрию.

12. Александрийцы видели, что их победила не храбрость солдат, но опытность моряков. Поражение это так сокрушило их, что они готовы были отказаться от защиты даже своих домов, и загородились всем бывшим у них строевым лесом, опасаясь даже нападений нашего десанта на сушу (7). Но Ганимед на собрании поручился за то, что он не только заменит потерянные корабли новыми, но и вообще увеличит их число; и тогда те же александрийцы с большими надеждами и уверенностью стали поправлять старые корабли и отдались этому делу со всем старанием и увлечением. Хотя они потеряли в гавани и в арсенале более ста десяти кораблей, однако не отказались от мысли о восстановлении своего флота. Они понимали, что при наличии у них сильного флота для Цезаря будет невозможен подвоз подкреплений и провианта. Кроме того, как жители приморского города, они были прирожденными моряками и с детства имели дело с морем. Поэтому они стремились извлечь пользу из этого естественного и местного преимущества, так как видели, каких больших успехов они достигли даже со своими маленькими судами.

Итак, они употребили все свои силы на создание флота.

13. Во всех устьях Нила были расставлены сторожевые суда для взимания портовой пошлины; в секретном царском арсенале имелись старые корабли, которые уже много лет не употреблялись для плавания; их они стали чинить, а сторожевые суда вернули в Александрию. Не хватало весел: снимали крышу с портиков, гимнасиев и общественных зданий, и планки заменяли весла; в одном им помогала природная ловкость, в другом – городские запасы. Наконец, они готовились не к дальнему плаванию, но думали только о нуждах настоящего момента и видели, что предстоит бой в самой гавани. Поэтому в несколько дней они построили, вопреки всем ожиданиям, двадцать две квадриремы и пять квинкверем; к ним они прибавили несколько судов меньшего размера и беспалубных. Устроив в гавани пробную греблю для проверки годности каждого отдельного судна, они посадили на них надежных солдат и вполне приготовились к бою.

У Цезаря было девять родосских кораблей (послано было ему десять, но один затонул в пути у египетских берегов), понтийских – восемь, киликийских – пять, азиатских – двенадцать. Из них было десять квинкверем и квадрирем, остальные были меньшего размера и большей частью беспалубные. Однако, полагаясь на храбрость своих солдат и зная силы врагов, он стал готовиться к решительному бою.

14. Когда обе стороны прониклись уверенностью в своих силах. Цезарь объехал со своим флотом Фарос и выстроил свои суда против неприятеля: на правом фланге он поместил родосские корабли, на левом – понтийские (8). Между ними был оставлен промежуток в четыреста шагов, который казался достаточным для развертывания кораблей. Остальные корабли стояли за этой первой линией в качестве резерва, причем каждому резервному кораблю было указано, за каким кораблем первой линии должен он следовать и какому приходить на помощь. Александрийцы также без колебания вывели и выстроили свой флот. Во фронте у них было двадцать два корабля, остальные занимали в качестве резерва вторую линию. Кроме того, они взяли с собой большое количество судов меньшего размера и лодок с зажигательными стрелами и горючими материалами – в надежде на то, что уже одно множество их, а также огонь могут устрашить наших. Между двумя флотами были отмели с узким проходом, прилегающие к Африке (александрийцы утверждают, что их город наполовину находится в Африке) (9). Обе стороны долго выжидали, какой из флотов начнет проходить, так как очевидно было, что те, которые войдут, должны будут встретиться с большими затруднениями как при развертывании своего флота, так и при отступлении – в случае, если их постигнет несчастье.

15. Родосскими кораблями командовал Эвфранор, которого по мужеству и храбрости следует сравнить скорее с нашими соотечественниками, чем с греками. Родосцы выбрали его главным командиром своего флота именно за его всем известную опытность в морском деле и мужество. Как только он заметил, что Цезарь колеблется, он сказал ему: мне кажется, Цезарь, ты боишься, что если ты войдешь в эти отмели с первыми кораблями, то вынужден будешь принять сражение прежде, чем успеешь развернуть остальной флот. Предоставь это дело нам: мы выдержим сражение, и ты в нас не ошибешься, лишь бы только остальные немедленно последовали за нами. Но вот то, что враги так долго хвастаются у нас на глазах, – это для нас очень позорно и обидно. Цезарь, с своей стороны, воодушевил его и всячески похвалил, а затем дал сигнал к бою. Когда четыре родосских корабля прошли за отмель, то александрийцы окружили их и атаковали. Те выдержали эту атаку и стали развертываться с большим искусством и ловкостью. Специальная подготовка родосских моряков проявила себя самым блестящим образом: при неравном числе боевых сил все?таки ни один корабль не стал боком к неприятелю, ни у одного не были сбиты весла, и при каждой неприятельской атаке они шли фронтом. Тем временем подошли прочие корабли. Тогда, вследствие узости прохода, уже по необходимости было оставлено искусство, и судьба боя определялась исключительно храбростью сражающихся. А в Александрии все без исключения – как наши, так и горожане – перестали думать о шанцевых работах и о боях друг с другом, но бросились на самые высокие крыши, выискивая везде, откуда открывался вид, удобные пункты, чтобы следить за боем; в молитвах и обетах они просили у бессмертных богов победы для своих соотечественников.

16. Последствия сражения были отнюдь не одинаковы для обеих сторон. Если бы наши оказались разбитыми и побежденными, что им невозможно было бы спастись бегством ни на суше, ни на море; в случае же победы все их дальнейшее будущее было неопределенным. Что же касается александрийцев, то выигрыш морского сражения оставлял за ними все; но и в случае поражения они все?таки могли бы продолжать испытывать счастье. Вместе с тем тяжким и печальным представлялось то, что слишком мало людей ведет бой, от которого зависит судьба всего дела и спасение всех: стоило кому?нибудь оказаться ниже неприятеля духом или доблестью – и тогда подвергались опасности остальные, у которых не было возможности сражаться за себя лично. Эти мысли Цезарь часто развивал в предыдущие дни перед своими солдатами, призывая их бороться с тем большим воодушевлением, что, как они сами видели, им вверено спасение всех. Точно так же и остающиеся, провожая своих товарищей по палатке, друзей и знакомых, заклинали их оправдать их личные ожидания и надежды всех прочих, приговором которых они были признаны достойными идти на этот бой. Поэтому сражались с таким воодушевлением, что приморским жителям и природным морякам не принесло помощи их искусство и ловкость; стороне, превосходившей другую численностью кораблей, не помогло это превосходство, и отборные из такой громадной массы населения храбрецы не могли сравниться в храбрости с нашими. В этом сражении взята была в плен одна квинкверема и одна бирема с солдатами и гребцами и потоплены три корабля, в то время как наши все остались невредимыми. Остальные суда спаслись бегством к городу вследствие близости расстояния; там их защитили с плотины и с высоких зданий над ней, а нашим не дали подойти ближе.

17. Чтобы подобные случайности больше не повторялись, Цезарь решил приложить все усилия к овладению островом и примыкающей к нему плотиной. Так как его укрепления в городе были в значительной степени готовы, то он был уверен в возможности единовременной попытки напасть и на остров, и на город. Согласно с этим планом, он посадил на небольшие суда и лодки десять когорт вместе с отборными легковооруженными солдатами и наиболее надежными галатскими всадниками. А на другую часть острова он напал с палубным флотом, имея целью разъединить неприятельские силы; тем, кто первый возьмет остров, он обещал большие награды. Сначала фаросцы выдержали нашу атаку: они единовременно отбивались с крыш и с оружием в руках защищали берега, куда нашим нелегко было подойти вследствие крутизны; наконец, они охраняли узкий проход лодками и военными судами, действуя с быстротой и со знанием дела. Но как только наши, познакомившись с местностью и нащупав брод, твердо стали на берегу, а за ними немедленно последовали другие и энергично атаковали на ровном берегу врага, то все фаросцы обратились в бегство. Оставив охрану гавани, они причалили к берегам и к поселку и бросились с кораблей на сушу для защиты своих домов.

18. Но и за укреплениями они не могли долго продержаться. Правда, их дома, если сравнивать малое с большим, были по своей постройке довольно похожи на александрийские, и их высокие, соединенные друг с другом башни служили оборонительной стеной, тогда как наши не запаслись лестницами, фашинами и другими материалами для штурма. Но страх отнимает у людей ум и сообразительность и ослабляет физические силы, что тогда и случилось. Те самые люди, которые надеялись померяться с неприятелем на ровном и открытом месте, теперь были устрашены бегством своих и гибелью весьма немногих из них. Они не осмелились держаться в домах на высоте тридцати футов, бросились с плотины в море и проплыли до города расстояние в девятьсот шагов. Но многие из них были взяты в плен и убиты. Вообще же пленных было шесть тысяч (10).

19. Цезарь разрешил солдатам воспользоваться добычей и приказал разграбить дома. Форт у моста поблизости от Фароса он укрепил и поставил там гарнизон. Бежавшие фаросцы оставили его; другой мост, более крепкий, по соседству с городом, охраняли александрийцы. Но Цезарь на другой день атаковал и его, так как видел, что занятие их обоих воспрепятствует выходу александрийских кораблей и внезапным разбойничьим набегам. Он уже успел выбить метательными орудиями и стрелами с кораблей тех, которые занимали этот пункт военной силой, и отогнал их назад в город, а также высадил на сушу около трех когорт – больше не могло поместиться вследствие узости места; остальные его силы несли караульную службу на кораблях. После этого он приказал построить на мосту вал против неприятеля, а то место под сводами мостовой арки, где был проход для кораблей, заложить камнями и застроить. Одна из этих работ была уже окончена, так что ни одна лодка не могла пройти, другая работа была начата. Тогда все александрийские силы бросились из города и стали против укреплений моста на более широком месте; в то же время они поставили у плотин те суда, которые обыкновенно высылались для поджога кораблей. Наши сражались с моста и с кораблей перед плотиной.

20. Пока Цезарь был занят этими делами и ободрением солдат, на плотину бросилось с наших военных кораблей большое количество гребцов и флотских солдат. Часть их привлечена была любопытством, другая – также желанием сразиться. Сперва они начали бой, чтобы отогнать неприятельские корабли от плотины и, сражаясь камнями и пращами, массой пускаемых снарядов, казалось, много содействовали нашему успеху. Но после того, как несколько дальше от этого места, на их незащищенном фланге, осмелилось высадиться с кораблей небольшое количество александрийцев (11), наши начали спасаться бегством на свои суда так же беспорядочно, как и проникли сюда, – без знамен и не держа строя. Ободренные их бегством, александрийцы стали уже в большем количестве высаживаться со своих судов и, пользуясь замешательством наших, начали еще энергичнее преследовать их. Вместе с тем и те, которые остались на военных кораблях, спешили хватать лестницы и отваливать, чтобы неприятели не овладели кораблями. Наши солдаты, принадлежавшие к тем трем когортам, которые стояли на мосту и в начале плотины, также были устрашены всем происходящим: сзади себя они слышали крики и видели бегство своих, а с фронта должны были выдерживать массу пускаемых в них снарядов; ввиду этого, боясь быть обойденными с тылу, а с уходом кораблей и вообще отрезанными от отступления, они бросили начатое на мосту укрепление и пустились бежать к кораблям. Часть из них добралась до ближайших кораблей, но те, от множества людей и тяжести, потонули вместе с ними; другая часть пыталась сопротивляться, но не знала, что предпринять, и была перебита александрийцами. Некоторым посчастливилось: они достигли кораблей, готовых к отплытию, и уцелели; немногие, подняв над собой щиты и напрягая все душевные силы, доплыли только до ближайших кораблей (12).

21. Цезарь, насколько мог, старался ободрениями удержать своих солдат у моста и укреплений, но и сам он находился в такой же опасности; когда же он заметил, что все до одного отступают, то спасся на свой корабль. Но следом за ним туда же ломилась масса народа, так что не было возможности ни управлять кораблем, ни оттолкнуться. Предполагая то, что и случилось, он бросился с своего корабля и доплыл до судов, стоявших дальше (13). Отсюда он посылал лодки своим изнемогавшим людям и таким образом спас некоторых. Но собственный его корабль, перегруженный множеством солдат, погиб вместе с людьми. В этом сражении Цезарь потерял около четырехсот легионеров и немного более того флотских солдат и гребцов. Александрийцы поставили на этом месте форт и укрепили его сильными шанцами и метательными машинами, а из моря снова удалили камни и таким образом очистили проход для своих судов.

22. Однако эта неудача не только не смутила солдат, но даже воспламенила и увеличила их мужество и энергию в их атаках на неприятельские верки. В ежедневных сражениях при первом же удобном случае, когда александрийцы бросались в атаку и завязывали рукопашный бой, наши солдаты проявляли величайшую боевую отвагу (14). И обычные ободрения Цезаря не могли поспевать ни за энергией, с которой его люди брались за работу, ни за их страстным желанием боя, так что их чаще приходилось отпугивать и удерживать от наиболее опасных сражений, чем воспламенять к бою.

23. Таким образом, александрийцы видели, что удача придает римлянам силу, а неудачи – мужество. Какой?либо третьей военной комбинации, способной усилить их самих, сколько мы можем предполагать, у них не было. И вот, – то ли по совету царских друзей, находившихся у Цезаря под охраной, то ли согласно со своим прежним замыслом, – они отправили, с одобрения царя, с которым были в тайных сношениях, угодных ему лиц к Цезарю, просивших отпустить царя и позволить ему вернуться к своим и указавших, что все население, которому чрезвычайно надоело временное царствование девочки и жестокая тирания Ганимеда, готово повиноваться всем приказам царя и что если по его воле они должны будут перейти под покровительство Цезаря и заключить с ним дружественный союз, то населению нечего будет бояться, и тем будут устранены препятствия для сдачи.

24. Хотя Цезарь хорошо знал этот лживый народ, который думает одно, а для виду делает другое, однако счел целесообразным согласиться на их просьбу в уверенности, что если они действительно желают того, о чем просят, то отпущенный им царь останется ему верным; если же, – что более соответствовало их характеру, – они хотят иметь в лице царя вождя для ведения войны, то для него будет благовиднее и почетнее вести войну с царем, чем с шайкой пришлых авантюристов и беглых рабов. Поэтому он стал уговаривать царя подумать об отцовском царстве, пощадить свой славный родной город, обезображенный отвратительными пожарами и разрушениями, своих сограждан прежде всего образумить, а затем спасти, доказать свою верность римскому народу и ему, так как сам он, со своей стороны, настолько доверяет царю, что отпускает его к вооруженным врагам римского народа. Тут он взял взрослого мальчика за правую руку и стал с ним прощаться. Но молодой царь, приученный к величайшему лукавству в полном соответствии с характером своего народа, стал, наоборот, со слезами молить Цезаря не отпускать его: самый трон не так ему мил, как вид Цезаря. Цезарь успокоил плакавшего мальчика, слезы которого, однако, подействовали на него самого, и отпустил его к своим с обещанием скорого свидания, если его чувства действительно искренни. Тот, словно его выпустили из клетки на открытую арену, так энергично повел войну против Цезаря, что слезы, которые он обронил при прощании, были, очевидно, слезами радости. Многие легаты, друзья, центурионы и солдаты Цезаря радовались случившемуся, именно тому, что над чрезмерной добротой Цезаря насмеялся лукавый мальчик, словно Цезарь в данном случае действовал только под влиянием доброты, а не из высших практических соображений.

25. Получив теперь вождя, александрийцы стали, однако, замечать, что ни сами они не сделались сильнее, ни римляне слабее; кроме того, к их великому огорчению, солдаты начали издеваться над юностью и слабостью царя. Убеждаясь в безуспешности всех своих действий и ввиду возникающих слухов, что к Цезарю идут сухим путем сильные подкрепления из Сирии и Киликии (о чем, однако, сам Цезарь еще не слыхал), они решили перехватить провиант, который шел морем к римлянам. Поэтому, расставив на карауле у Канопа в удобных местах готовые к плаванию суда, они подстерегали наших и их транспорт. Как только об этом дали знать Цезарю, он приказал изготовить и снарядить весь флот, а командование над ним поручил Тиберию Нерону. В этой эскадре были и родосские корабли под командой Эвфранора, без которого не обходилось ни одно морское сражение и ни одно не оканчивалось с малым успехом. Но судьба, которая обыкновенно приберегает для взысканных ее милостями более суровые удары, на этот раз сопутствовала Эвфранору совсем не так, как в прежние времена. А именно, когда корабли дошли до Канопа и оба флота, выстроившись, вступили в бой, Эвфранор, по своему обыкновению, первый завязал сражение, причем протаранил и пустил ко дну неприятельскую квадрирему. Но когда он погнался слишком далеко за другой, а остальные корабли недостаточно быстро за ним последовали, то его окружили александрийцы. Помощи ему не подал никто – может быть, потому, что, ввиду его храбрости и счастья, считали его самого достаточно сильным, а может быть, и потому, что боялись за себя. Таким образом, тот, кто один из всех в этом сражении отличился, тот один и погиб со своей победоносной квадриремой.

26. Еще в самом начале Александрийской войны Цезарь послал за подкреплениями в Сирию и Киликию Митридата из Пергама. Последний принадлежал у себя на родине к высшей знати, известен был знанием военного дела и мужеством и в качестве друга Цезаря пользовался его доверием и занимал видное положение. Полная симпатия азиатских общин и личная энергия Митридата позволила ему быстро организовать большие силы, с которыми он и достиг Пелусия сухим путем, соединяющим Египет с Сирией. Этот город был занят сильным гарнизоном Ахиллы, что объясняется важностью местоположения (весь Египет считают как бы запертым на замок против нападений с моря Фаросом, а с суши – Пелусием). Но Митридат внезапно окружил город большим войском и, несмотря на упорное сопротивление осажденных, взял его штурмом в первый же день, благодаря многочисленности своего войска, позволявшей заменять раненых и уставших солдат свежими силами, а также вследствие упорства и настойчивости, с которой он вел осаду. Оставив там свой гарнизон, он поспешил после этого удачного дела в Александрию на соединение с Цезарем. Все местности, лежавшие на его пути, он покорил и принудил к союзу с Цезарем, опираясь на авторитет, который обыкновенно сопутствует победителю.

27. Не очень далеко от Александрии находится самая известная в той области местность, так называемая Дельта, получившая свое имя от сходной греческой буквы. Именно одна часть реки Нила пошла двумя путями: постепенно образуя в середине между двумя рукавами все большее и большее пространство, она вливается у берега в море в двух очень далеко отстоящих друг от друга пунктах. Так как царь узнал, что Митридат приближается к этому месту и должен переходить через реку, то он послал против него большие силы, которые, по его убеждению, должны были одолеть и уничтожить Митридата или, во всяком случае, задержать его. Но хотя он предпочитал полную победу над Митридатом, для него, однако, было уже достаточно отрезать Митридата от Цезаря и остановить его. Те передовые части, которым удалось перейти через реку у Дельты и двинуться навстречу Митридату, завязали сражение, спеша предвосхитить участие в победе у тех, которые следовали за ними. Митридат, благоразумно окруживший свой лагерь, по нашей системе, валом, выдержал их натиск, а когда заметил, что они стали неосторожно и дерзко подходить к его укреплениям, то сделал отовсюду вылазку и уничтожил большое число нападающих. И если бы остальные не нашли себе помощи в знании местности и частично не укрылись на своих транспортных кораблях, то и они были бы совершенно истреблены. Но как только они оправились от этого страха, то, соединившись с теми, которые шли за ними следом, они снова начали осаждать Митридата.

28. Тогда Митридат послал к Цезарю гонца с известием о происшедшем. О том же самом узнал от своих и царь. Таким образом, почти одновременно царь отправился для уничтожения Митридата, а Цезарь – на соединение с ним. Царь воспользовался более коротким водным путем по реке Нилу, где у него стоял наготове большой флот. Цезарь, избегая сражения на реке, не захотел воспользоваться этим путем, но проехал кругом по тому морю, которое, как мы выше указали, считается принадлежащим к африканской земле. Все?таки он встретился с боевыми силами царя прежде, чем последний мог напасть на Митридата, и соединился с Митридатом, который как победитель совершенно не имел потерь. Царь стоял со своим войском на позиции, укрепленной от природы: она лежала высоко над всей окрестной долиной (которая повсюду шла под ней) и была различным образом прикрыта с трех сторон: один бок примыкал к реке Нилу, другой поднимался высоко вверх и образовывал часть лагеря, третий был окружен болотом.

29. Между лагерем и дорогой, которой шел Цезарь, была узкая река с очень высокими берегами (15), впадавшая в Нил и находившаяся от царского лагеря приблизительно в семи милях. Когда царь узнал, что Цезарь идет этим путем, он послал к этой реке всю конницу и отборных пехотинцев в боевой готовности, чтобы помешать Цезарю переправиться через реку и начать с ее берегов бой издали, невыгодный для неприятеля, так как храбрость не могла тогда иметь никакого успеха, а трусость не подвергалась никакой опасности. Наши солдаты и всадники были очень огорчены тем, что им слишком долго приходится вести с александрийцами борьбу, для обеих сторон безрезультатную. И вот часть германских всадников, рассеявшись на поиски брода на реке, переплыла ее там, где берега были ниже; одновременно с ними легионеры срубили большие деревья, длины которых хватало от берега до берега, спустили их в реку, поспешно засыпали и по ним перешли на другой берег. Неприятели до того испугались их атаки, что стали искать спасения в бегстве. Но это было напрасно: лишь немногие из бежавших спаслись к царю, а почти вся остальная масса была перебита.

30. После этого блестящего дела Цезарь решил нагнать страху на александрийцев самой внезапностью своего приближения и тотчас же после победы двинулся против лагеря царя. Но, ввиду того что лагерь был укреплен сильными верками и валом, а также самим местоположением, а вал был занят густыми массами вооруженных людей, Цезарь не захотел немедленно вести на штурм своих утомленных походом и боем солдат и разбил свой лагерь на некотором расстоянии от неприятеля. На следующий день он двинулся со всеми силами в атаку и взял тот форт, который царь укрепил в ближайшем к своему лагерю селении, и с целью удержания этого селения соединил его боковыми шанцами с лагерными верками. Конечно, этого результата нетрудно было бы достигнуть и при меньшем числе солдат, но главной целью Цезаря было воспользоваться вслед за победой паникой александрийцев и немедленно двинуться на штурм царского лагеря. Таким образом, наши солдаты тем же беглым маршем, которым они преследовали бегущих александрийцев от форта до лагеря, подошли к лагерным укреплениям и начали ожесточенный бой издали. Приступить к штурму они могли с двух сторон: там, где, как я указал, был свободный подход к лагерю, и, во?вторых, там, где между лагерем и рекой Нилом был небольшой промежуток. Ту сторону, где подход был наиболее легким, защищали главные, и притом отборные, александрийские силы; равным образом и оборонявшиеся в районе реки Нила с полным успехом отбивались от наших и наносили им большие потери, так как обстреливали нас с двух противоположных сторон – по фронту с лагерного вала, а в тылу со стороны реки, на которой стояло много их кораблей с пращниками и стрелками, бившими в наших.

31. Цезарь видел, что его солдаты сражались как нельзя более храбро и все?таки дело мало подвигалось вперед вследствие топографических затруднений. Но вот он заметил, что самый высокий пункт лагеря оставлен александрийцами, ибо он представлялся им вполне защищенным от природы, и его защитники быстро сбежали вниз к месту сражения из желания принять участие в битве, а отчасти из любопытства. Тогда он приказал трем когортам под командой Карфулена, отличавшегося своей храбростью и знанием военного дела, обойти лагерь и атаковать тот высокий пункт. Когда наши солдаты появились там и вступили в ожесточенный бой с немногими защитниками укрепления, то александрийцы, устрашенные криком и атакой с двух противоположных сторон, стали суетливо бегать по лагерю во всех направлениях. Это замешательство неприятелей до такой степени возбудило боевой пыл у наших, что они со всех сторон пошли в атаку; между тем передовые отряды уже занимали самый высокий пункт лагеря и, сбегая оттуда, перебили множество врагов в лагере. Большая часть александрийцев, спасаясь от них, толпами бросилась вниз с вала в ту часть лагеря, которая примыкала к реке. Передавив своей массой в самом рву укрепления первых из спасавшихся, остальные облегчили этим себе бегство. Известно, что царь также бежал из лагеря и спасся на один корабль; но последний затонул вместе с царем от множества людей, старавшихся доплыть до ближайших судов.

32. Воодушевленный этой необыкновенно счастливой и скорой победой, Цезарь с конницей поспешил ближайшим сухим путем в Александрию и победоносно вступил в ту часть города, которую занимали военные силы неприятеля. И он не обманулся в своем предположении, что враги при известии об этой победе перестанут думать о войне. Таким образом, он получил при своем приходе заслуженную награду за свою доблесть и мужество; все городское население положило оружие и оставило укрепления, надело те одежды, в которых молящие обыкновенно просят своих повелителей о милости, вышло навстречу Цезарю со всеми святынями, святостью которых они обыкновенно замаливали гнев и раздражение своих царей, и сдалось. Приняв их на капитуляцию, Цезарь успокоил их словами утешения и прошел через неприятельские укрепления в свою часть города, встреченный там громкими поздравлениями со стороны своих людей, которые радовались не только благополучному исходу войны и решительного сражения, но и его столь счастливому прибытию.

33. Овладев Египтом и Александрией, Цезарь возвел на царский престол тех, кого назначил в своем завещании Птолемей, заклинавший римский народ не изменять его воли. Так как старший из обоих мальчиков погиб, то Цезарь передал царскую власть младшему и старшей из двух дочерей, Клеопатре, которая сохранила верность ему и всегда оставалась в его ставке, а младшую – Арсиною, от имени которой, как мы указали, долго и с необузданностью деспота управлял царством Ганимед, он решил низложить, чтобы мятежные люди не возбудили снова распрей и раздоров, прежде чем успеет укрепиться власть новых царей. Взяв с собой 6?й легион, состоявший из ветеранов, он оставил в Александрии все прочие, чтобы новые цари укрепили этим свою власть, ибо они не могли обладать ни любовью своих подданных, как верные приверженцы Цезаря, ни упрочившимся авторитетом, как возведенные на трон несколько дней тому назад. Вместе с тем он считал вполне согласным с достоинством римской власти и с государственной пользой – защищать нашей военной силой царей, сохраняющих верность нам, а в случае их неблагодарности той же военной силой карать их. Покончив со всеми делами и устроив их указанным образом, он отправился сам сухим путем в Сирию.

34. Таковы были события, происшедшие в Египте. Тем временем к Домицию Кальвину, которому Цезарь поручил управление Азией и соседними провинциями (16), прибыл царь Дейотар (17) с просьбой не давать Фарнаку (18) занимать и опустошать его царство. Малую Армению (19), и царство Ариобарзана (20), Каппадокию: если они не будут избавлены от этого бедствия, они не в состоянии будут исполнить предъявленные к ним требования и уплатить обещанные Цезарю деньги. Домиций не только находил, что эти деньги необходимы для покрытия военных расходов, но и считал позором для римского народа, для победителя Г. Цезаря и для себя, чтобы царство союзников и друзей его захватывал чужой царь. Поэтому он немедленно послал гонцов к Фарнаку с требованием очистить Армению и Каппадокию и не пользоваться гражданской войной для посягательства на права и величество римского народа. Полагая, что это заявление будет иметь большую силу, если он лично подойдет с войском к этим областям, он отправился к легионам и один из них, 36?й, взял с собой, а два других послал в Египет к Цезарю по его письменному требованию; из последних один не успел вовремя прийти для участия в Александрийской войне, так как был послан сухим путем через Сирию. К 36?му легиону Гн. Домиций присоединил два легиона от Дейотара, который уже за несколько лет до этого образовал их, вооружив и обучив их по римскому образцу. У него же он взял сто всадников (21) и столько же у Ариобарзана. Затем он послал П. Сестия к квестору Г. Плеторию – привести легион, составленный из спешно набранных в Понте солдат, а Кв. Патисия – в Киликию за вспомогательными войсками. Все эти боевые силы скоро собрались по приказу Домиция в Команах (22).

35. Тем временем послы принесли от Фарнака следующий ответ: Каппадокию он очистил, но Армению, на которую он по отцу должен иметь право, занял; однако дело об этом царстве в конце концов следует целиком передать на усмотрение Цезаря, и его решению он готов подчиниться. Но Домиций видел, что Фарнак очистил Каппадокию не по доброй воле, а по принуждению: ему легче было защищать близкую к своему царству Армению, чем отдаленную Каппадокию, и, кроме того, он думал, что Домиций придет со всеми тремя легионами; но стоило ему услыхать, что два из них посланы к Цезарю, как он осмелел и утвердился в Армении. Ввиду этого Домиций стал настаивать, на очищении Армении: в правовом положении Армении и Каппадокии нет разницы; требование Фарнака, чтобы дело это во всей неприкосновенности отложено было до прихода Цезаря, незаконно: неприкосновенным надо считать то, что остается в том же положении, в каком оно было раньше. Дав этот ответ, Домиций двинулся с вышеуказанными войсками в Армению и пошел по горам, ибо от Понта у Коман идет вплоть до Малой Армении высокий лесистый хребет, отделяющий Каппадокию от Армении (23). Этот маршрут представлял известные выгоды, так как в местах возвышенных не могло быть никакой внезапной неприятельской атаки и, кроме того, лежащая у подножия хребта Каппадокия могла в изобилии поставлять провиант.

36. Тем временем Фарнак отправлял к Домицию одно посольство за другим с ходатайством о мире и с дарами от царя Домицию. Домиций с твердостью отвергал их и отвечал, что для него всегда будет самым священным долгом восстановление престижа римского народа и царства его союзников. После долгого и безостановочного похода он достиг Никополя (24) в Малой Армении. Этот город стоит на равнине, но с двух сторон окружен противолежащими высокими горами, довольно далеко от него отстоящими. Приблизительно в семи милях от Никополя Домиций разбил свой лагерь. Так как от лагеря шел к городу трудный и узкий перевал, то Фарнак расположил в засаде отборных пехотинцев и почти всю конницу, а также приказал пустить в это ущелье большое количество скота; здесь же должны были часто показываться поселяне и горожане. Расчет Фарнака был таков: если Домиций будет проходить через это ущелье с дружественными намерениями, тогда он никоим образом не заподозрит засады: он будет видеть на полях скот и людей, точно при приходе друзей; но если он пойдет с враждебными намерениями, точно в неприятельскую страну, тогда его солдаты рассеются на поиски добычи, и их легко будет перебить поодиночке.

37. При всем том Фарнак продолжал непрерывно отправлять послов к Домицию с предложением мира и дружбы в полной уверенности, что именно этим путем особенно легко будет обмануть его. Но как раз, наоборот, надежда на мир оказалась для Домиция основанием не покидать своего лагеря. Тогда Фарнак, потеряв на ближайшее время удобный случай, стал бояться, как бы его засада не сделалась известной, и отозвал своих людей назад в лагерь. Ввиду этого Домиций подошел на следующий день ближе к Никополю и разбил лагерь против самого города. В то время как наши занимались его укреплением, Фарнак выстроил свое войско по своей собственной системе: (25) его фронт образовал простую прямую линию, а на флангах был подкреплен тремя линиями резервов; точно так же и за центром шли простыми и прямыми рядами три резервные линии с промежутками направо и налево. Выстроив часть войска перед валом, Домиций тем временем окончил начатые лагерные укрепления.

38. В следующую ночь Фарнак перехватил курьеров с письмом Цезаря к Домицию о положении дел в Александрии. Из него он узнал, что Цезарь находится в большой опасности и требует от Домиция скорейшей присылки подкреплений, равно и того, чтобы Домиций сам лично двинулся через Сирию к Александрии. Теперь Фарнак считал победой уже самую возможность выиграть время, ввиду того что Домиций поневоле должен скоро уйти. И вот он провел от города – там, где, по его наблюдениям, для наших всего легче было подойти и дать при наиболее выгодных условиях сражение, – два прямых рва глубиной в четыре фута на совсем небольшом расстоянии друг от друга; они были доведены до того пункта, дальше которого он решил не доводить своей боевой линии. Между этими двумя рвами он всегда выстраивал свою пехоту, а всю конницу ставил на флангах вне рва: она была гораздо многочисленнее нашей и только благодаря этому могла быть полезной.

39. Домиций был более обеспокоен опасностью, грозившей Цезарю, чем своей собственной. Не рассчитывая вполне безопасно уйти в случае, если ему придется самому просить условий, им же отвергнутых, или же уходить без причины (26), он вывел из своего близкого к городу лагеря войско в полном боевом порядке, 36?й легион был у него на правом фланге, понтийский – на левом, легионы Дейотара – в центре, причем для них была оставлена только небольшая полоса по фронту с очень узкими промежутками. Остальные когорты образовали резерв. Так были построены оба войска к началу сражения.

40. По сигналу, данному обеими сторонами почти одновременно, войска сблизились, и начался ожесточенный бой, проходивший с переменным успехом. Именно 36?й легион, атаковавший стоявшую вне рва царскую конницу, повел бой так удачно, что подошел к самым городским стенам, перешел через ров и напал на врагов с тылу. Но стоявший на другом фланге понтийский легион несколько подался перед неприятелями назад и тем не менее сделал попытку обойти ров и переправиться через него, чтобы напасть на незащищенный неприятельский фланг; однако при самом переходе через ров он был осыпан неприятельскими снарядами и уничтожен. Легионы же Дейотара с трудом выдержали атаку. Таким образом, победившие войска царя обратились своим правым флангом и центром против 36?го легиона. Тем не менее он храбро выдержал атаку победителей и, хотя был окружен большими неприятельскими силами, сражался с редким присутствием духа, после чего отступил, построившись в каре, к подножию гор. Вследствие неудобства местности Фарнак не пожелал преследовать его до этого пункта. Таким образом, понтийский легион почти весь погиб, из солдат Дейотара была перебита значительная часть, и только 36?й легион отступил на высоты, потеряв не более двухсот пятидесяти человек. В этом сражении пало несколько знатных и известных римлян из числа римских всадников. Несмотря на это поражение, Домиций собрал остатки рассеянного войска и отступил безопасными путями через Каппадокию в Азию.

41. Увлеченный своим успехом и ожидая, что с Цезарем случится то, чего он для него хотел, Фарнак захватил всеми своими войсками Понт. Там он вел себя как победитель и жестокий тиран, поставивший себе целью укрепить за собой высокое положение своего отца, – только с большею удачею: он взял с бою много городов и разграбил достояние римских и понтийских граждан; тех, кто были привлекательны своей красотой и юностью, он подверг таким наказаниям, которые бедственнее самой смерти. Вообще никто против него не защищался, и он занимал Понт, хвастаясь, что вернул себе отцовское царство.

42. Около этого же времени Цезаря постигло несчастье и в Иллирии. Эта провинция была в предыдущие месяцы занята не только без позора, но и со славой. Хотя она отнюдь не имела запасов для содержания целых армий и была вконец опустошена происходившей по соседству войной и внутренними раздорами, однако посланный туда летом с двумя легионами и с полномочиями претора квестор Цезаря Кв. Корнифиций своими благоразумными действиями и бдительностью не только занял, но и защитил ее – особенно тем, что всячески избегал каких?либо опрометчивых движений вперед. Именно он завоевал много крепостей, лежащих на высоких местах, выгодное положение которых соблазняло их обитателей спускаться вниз для нападений, и отдал их в добычу своим солдатам. Хотя добыча эта при совершенно безнадежном состоянии провинции была мала, однако она была приятна солдатам особенно потому, что была приобретена их храбростью. Кроме того, когда Октавий, бежавший после сражения при Фарсале (27) с большим флотом, направился в этот залив, то Корнифиций при помощи немногих кораблей ядертинов, которые всегда сохраняли исключительную верность нашему государству, рассеял Октавиевы корабли и овладел ими. С присоединением этих взятых в плен судов к судам союзников он мог отважиться даже на морское сражение. Цезарь, победоносно преследуя на другом конце света Гн. Помпея, услыхал, что многие из его противников собрали после поражения остатки своих войск и устремились в Иллирию вследствие ее соседства с Македонией. Тогда он послал к Габинию (28) письменный приказ двинуться с недавно набранными легионами новобранцев в Иллирию на соединение с Кв. Корнифицием и защищать эту провинцию от могущих приключиться опасностей, а если ее можно охранять небольшими силами, то привести легионы в Македонию. Цезарь был убежден, что, пока жив Помпей, весь этот край снова поднимет войну.

43. Габиний прибыл в Иллирию в трудное время года – зимою. Думал ли он, что провинция довольно богата, приписывал ли многое счастью Цезаря, или полагался на свою собственную доблесть и опытность, благодаря которой он часто выходил невредимым из военных опасностей и в качестве самостоятельного вождя с успехом вел важные операции, – как бы то ни было, провинция, отчасти опустошенная, отчасти неверная, помочь ему не могла, да и сам он не был в состоянии подвозить к себе продовольствие морем, которое было недоступно для него из?за бурь. Таким образом, стесненный большими затруднениями, он вел войну не так, как хотел, но так, как был вынужден. И поневоле ему приходилось в очень суровую погоду завоевывать крепости или города из?за нужды в провианте, причем он часто терпел поражения, а варвары настолько стали презирать его, что принудили его принять бой на походе во время его отступления в приморский город Салону, в котором жили очень храбрые и верные римские граждане. Потеряв в этом сражении более двух тысяч солдат, тридцать восемь центурионов и четырех трибунов, Габиний с остальными силами отступил в Салоны и там, изнемогая от всякого рода затруднений и нужды, через несколько месяцев умер от болезни. Его несчастья при жизни и внезапная смерть внушили Октавию большую надежду на овладение провинцией. Но столь могущественная на войне судьба, распорядительность Корнифиция и доблесть Ватиния не дали ему долго наслаждаться счастьем.

44. Ватиния, который в то время был в Брундисии (29) и узнал о происшествиях в Иллирии, Корнифиций часто приглашал в своих письмах подать помощь провинции. Вместе с тем Ватиний слыхал и о том, что М. Октавий заключил с варварами договоры и во многих местах делает нападения на наши гарнизоны, частью сам со своим флотом с моря, частью на суше, употребляя для этого отряды варваров. Хотя Ватиний был очень болен и его физические силы не были на уровне его воодушевления, однако силою воли он победил физическую слабость и затруднения, связанные с зимним временем и спешными приготовлениями к военным действиям. Так как у него самого было мало в гавани военных судов, то он послал в Ахайю письмо к Кв. Калену (30) с просьбой прислать ему эскадру. Но это дело шло медленнее, чем того требовало опасное положение наших солдат, которые не были в состоянии выдержать нападение Октавия. Тогда Ватиний прикрепил носы к своим довольно многочисленным, но по размеру не совсем подходящим для морского сражения весельным судам. Присоединив их к военным кораблям и тем увеличив свой флот, он посадил на него ветеранов, которые во время переправы армии в Грецию были оставлены в большом количестве из всех легионов в Брундисии для лечения, и двинулся в Иллирию. Некоторые города, которые отложились от нас и отдались Октавию, он завоевывал, если же они были упорны в своем решении, то он обходил их, и вообще ничем себя не связывал и нигде не задерживался, но со всей возможной быстротой преследовал самого Октавия. Когда последний осаждал с суши и с моря Эпидавр, где был наш гарнизон, Ватиний своим приходом заставил его снять осаду и выручил наш гарнизон.

45. Когда Октавий узнал, что эскадра Ватиния состоит в значительной степени из весельных судов, то, полагаясь на свой флот, он стал у острова Тавриды. В этом направлении крейсировал и преследовавший его Ватиний. Он, впрочем, не знал, что Октавий стоит там, но вообще решил продолжать погоню за ним по мере его продвижения вперед. При приближении к Тавриде корабли Ватиния рассеялись от бурной погоды, а также и потому, что не подозревали близости неприятеля. Но вдруг Ватиний заметил, что против него идет корабль с военным экипажем и со спущенными до середины мачты реями. Тогда он немедленно приказал подтянуть паруса, спустить реи и взяться за оружие, затем поднял знамя и этим дал сигнал шедшим непосредственно за ним кораблям делать то же самое. Ватинианцы начали готовиться к бою, будучи застигнуты врасплох, а Октавиевы корабли в полной готовности один за другим стали выходить из гавани. Обе боевые линии выстроились. В эскадре Октавия было больше стройности, в эскадре Ватиния – больше воодушевления.

46. Хотя Ватиний видел, что ни величиной, ни числом своих судов он не может померяться с врагом, он предпочел пойти на риск, приняв сражение. Поэтому он первый с своей квинкверемой атаковал квадрирему самого Октавия. Когда тот с большой быстротой и храбростью пошел на веслах против него, то их корабли так сильно столкнулись нос с носом, что корабль Октавия был зацеплен носом Ватиниева корабля, вонзившимся в его деревянный корпус. С обеих сторон в разных местах завязался ожесточенный бой, но главные атаки направлялись на суда вождей: так как каждый корабль пытался подать помощь своему главнокомандующему, то на очень узком пространстве разыгралось большое рукопашное сражение. И чем больше удавалось сражаться при тесном соприкосновении кораблей, тем больше брали верх солдаты Ватиния: с изумительной храбростью, без всякого колебания они перепрыгивали со своих кораблей на корабли врагов и, далеко превосходя их храбростью в рукопашном бою, сражались очень удачно. Квадрирема самого Октавия была пущена ко дну; кроме того, многие суда были взяты или пробиты носами и потоплены; флотские солдаты Октавия были частью перебиты на кораблях, частью сброшены в море. Сам Октавий спасся на лодку, но так как на нее устремилось в бегстве много народа, то она затонула; он был при этом ранен, но все?таки доплыл до своего капера, который и принял его; а затем, когда ночь положила конец сражению, Октавий бежал на парусах при большой буре. За ним последовало несколько его кораблей, случайно спасшихся от гибели.

47. Ватиний после победы дал сигнал к отступлению и без всяких потерь победоносно вернулся в ту гавань, из которой вышел на сражение флот Октавия. В этом сражении он взял одну квинкверему, две триремы, восемь двухвесельных галер и много Октавиевых гребцов. Употребив там один день на починку своих и взятых в плен судов, он направился на третий день к острову Иссе в уверенности, что туда бежал Октавий. На нем был самый известный в тех местах и притом очень преданный Октавию город Исса. Как только Ватиний прибыл туда, горожане покорно сдались ему, и он узнал, что сам Октавий с небольшим количеством малых судов ушел при попутном ветре по направлению к Греции, чтобы оттуда направиться в Сицилию, а затем в Африку. Таким образом, за короткое время Ватиний одержал блестящую победу, снова занял провинцию и вернул ее Корнифицию, совсем прогнал из этого залива неприятельский флот и теперь победоносно вернулся в Брундисий, не понеся потерь ни в войске, ни во флоте.

48. За все то время, в течение которого Цезарь осаждал под Диррахием Помпея, счастливо воевал под Палеофарсалом, а в сражениях под Александрией подвергался большой опасности, которую молва еще более преувеличивала, в Испании был пропретором с поручением удержать дальнюю провинцию Кв. Кассий Лонгин (31). Зависело ли это от его характера вообще или же от того, что он возненавидел эту провинцию еще со времен своей квестуры (32), когда был там ранен из?за угла, во всяком случае он только усилил всеобщую ненависть к себе, в которой его убеждало уже его собственное сознание (он, конечно, понимал, что провинция отвечает ему такими же чувствами), а также многие косвенные и прямые доказательства враждебности со стороны таких людей, которые с трудом скрывают свою ненависть. За это дурное отношение к себе провинции Кассий стремился вознаградить себя любовью армии. И вот, как только он собрал ее в одно место, он обещал солдатам по сто сестерциев, и действительно, немного спустя, когда он завоевал в Луситании город Медобригу и Герминийские горы, куда бежали жители Медобриги, он был провозглашен императором и выдал эти деньги солдатам. Но и помимо этого он давал отдельным лицам много больших наград. Хотя эти награды создавали на время красивую иллюзию любви к нему войска, они, с другой стороны, мало?помалу и незаметно ослабляли строгость военной дисциплины.

49. Разместив легионы по зимним квартирам, он отправился для участия в судоговорении в Кордубу. Так как у него были там большие долги (33), то он решил выплатить их путем чрезвычайно тяжкого обложения провинции. Как вообще бывает при щедрых денежных раздачах, раздающий должен изобретать возможно больше денежных источников, чтобы придать блеск своей щедрости. Денежные суммы взыскивались с людей зажиточных, и Кассий не только позволял, но даже принуждал выплачивать их ему лично. Но в число зажиточных включались для виду и бедные, и вообще дом и трибунал императора не упускал и не чуждался ни одного вида корысти – большой и очевидной, самой малой и грязной. Вообще всех без исключения, кто только способен был на какие?либо материальные жертвы, или обязывали являться на суд, или заносили в список подсудимых. Таким образом, к этим жертвам и ущербу имущества присоединялась большая тревога за исход опасного судебного процесса.

50. Так как Лонгин в качестве императора делал то же, что делал раньше в качестве квестора, то в конце концов жители провинции стали снова задумывать покушение на его жизнь. Их ненависть усиливали также некоторые из приближенных Кассия: занимаясь вместе с ним грабежами, они тем не менее ненавидели того, именем которого они совершали преступления, и то, что им удавалось похитить, присваивали себе (34), а то, что ускользало из их рук или в чем им отказывали, приписывали Кассию. Он набирает новый легион, 5?й. И самый набор, и новые расходы на этот легион только увеличивают ненависть к Кассию. Составляется конница в три тысячи человек, и ее снаряжение требует больших расходов. Вообще провинция не получает никакой передышки.

51. Тем временем Кассий получил письмо от Цезаря с приказом переправить войско в Африку и идти через Мавретанию к границам Нумидии, так как Юба послал на помощь Гн. Помпею (35) большие силы, а предполагалось, что пошлет еще большие. Это письмо привело Кассия в большой восторг, так как ему представлялся чрезвычайно благоприятный случай нажиться в новых провинциях и в богатейшем царстве. Поэтому он сам отправился в Луситанию за легионами и вспомогательными войсками и дал поручение надежным людям заготовить провиант и сто кораблей, наложить и распределить контрибуцию, чтобы по его возвращении не было для него никаких задержек. А возвращение это состоялось гораздо скорее, чем ожидали: у Кассия, особенно если он чего?либо добивался, было сколько угодно энергии и неутомимости.

52. Сосредоточив войско в одном месте и разбив лагерь у Кордубы, он сообщил солдатам на сходке о поручениях, полученных от Цезаря, и обещал им дать после переправы в Мавретанию по сто сестерциев. При этом 5?й легион должен был остаться в Испании. Прямо с этой сходки он отправился в Кордубу. Еще в тот же день, когда он шел после полудня в базилику, некто Минуций Силон, клиент Л. Рацилия, подал Кассию как солдат нечто вроде прошения, затем протеснился как бы за ответом сзади Рацилия, который сопровождал Кассия и пропустил Минуция. Как только Кассий повернулся, Минуций охватил его левой рукой, а правой нанес ему два удара кинжалом. Когда поднялся крик, то все заговорщики напали сразу. Минуций Флакк пронзил мечом ближайшего ликтора и, убив его, ранил Кассиева легата, Кв. Кассия. Тогда Т. Васий и Л. Мерцеллон с такой же смелостью помогли своему земляку Флакку: все они были из Италики. А на самого Лонгина бросился Л. Лицивий Сквилл и нанес несколько легких ран уже лежачему.

53. Тут сбежались на помочь Кассию; он обыкновенно держал при себе беронов (36) и несколько вооруженных добровольцев?ветеранов. Они изолировали остальных заговорщиков, спешивших принять участие в убийстве: в числе их были Кальпурний Сальвиан и Манилий Тускул. Минуций бежал, но был застигнут среди скал, бывших у него на дороге, и отведен к Кассию, которого отнесли домой. Рацилий скрылся в ближайший дом своего приятеля, чтобы выждать верного известия о том, прикончили ли Кассия. Л. Латеренсий, у которого не было в этом сомнений, радостно побежал в лагерь и поздравил солдат Туземного и 2?го легионов, которые, по его сведениям, особенно ненавидели Кассия. Толпа подняла его на трибунал и провозгласила претором. Действительно, все без исключения, как те, которые родились в провинции, каковыми были, например, солдаты Туземного легиона, так и те, которые от долгого житья в ней уже сделались провинциалами (к числу таковых принадлежал 2?й легион) (37), были единодушны со всей провинцией в своей ненависти к Кассию. Надо сказать, что легионы 30?й и 21?й были набраны несколько месяцев тому назад в Италии и переданы Цезарем Лонгину, а 5?й легион был лишь недавно образован в самой Испании.

54. Тем временем Латеренсий получил известие, что Кассий жив. Оно скорее огорчило, чем смутило его. Он быстро оправился и пошел проведать Кассия. При известии об этом 30?й легион идет с знаменами на Кордубу подать помощь своему императору. То же делает 21?й. За ними следует 5?й. В лагере оставалось только два легиона, и солдаты 2?го легиона, боясь остаться в одиночестве, по которому будут судить об их намерениях, последовали примеру упомянутых легионов. Но Туземный легион остался при своем решении, и никакой страх не мог сбить его с позиций.

55. Кассий приказал арестовать тех, которые были названы участниками в покушении на его убийство, 5?й легион он отправил назад в лагерь, а при себе удержал тридцать когорт. Из показания Минуция он узнал, что в том же заговоре участвовали Л. Рацилий, Л. Латеренсий и Анний Скапула, провинциал очень влиятельный, популярный у себя на родине и бывший столь же близким Кассию человеком, как Латеренсий и Рацилий. Не думая сдерживать своего раздражения, Кассий приказал немедленно казнить их. Минуция он отдал на пытку своим вольноотпущенникам, точно так же и Кальпурния Сальвиана, который заявил, что сделает показание, и оговорил еще большее число заговорщиков, – по мнению одних, согласно с истиной, а как жалуются другие – вынужденно. Той же мучительной пытке подвергнут был и Л. Мерцеллон. Сквилл назвал еще больше участников. Всех их, за исключением тех, которые откупились деньгами, Кассий приказал казнить. Между прочим, он открыто выговорил себе у Кальпурния шестьсот тысяч сестерциев, а у Кв. Сестия – пятьсот тысяч. И хотя были наказаны наиболее виновные, но то, что в угоду деньгам Кассий забыл об опасности, которой подверглась его жизнь, и о боли от ран, показывало, до какой степени жестокость боролась в нем с корыстолюбием.

56. Через несколько дней (38) он получил от Цезаря письмо, из которого узнал, что Помпей потерпел полное поражение, потерял всю свою армию и бежал. Это доставило ему удовольствие, смешанное с огорчением: весть о победе вызывала радость, окончание войны отрезывало путь к произволу. Таким образом, он колебался, что ему предпочесть, – ничего не бояться или же все считать позволительным. Вылечившись от ран, он пригласил к себе всех тех, которые должны были платить ему деньги, и приказал зарегистрировать эти платежи; если же контрибуция казалась ему недостаточной, то он ее повышал. Он назначил также набор среди римских всадников. Набрав их из всех корпораций и колоний, он заметил, что они пугаются заморской военной службы, и стал приглашать их откупаться от этой повинности. Эта мера давала большие доходы, но порождала еще большую ненависть. После всего этого он произвел смотр всему войску. Легионы, которые он должен был вести в Африку, и все вспомогательные войска он послал к месту морской переправы, а сам отправился для осмотра изготовляемого им флота в Гиспалис и пробыл там некоторое время, так как обнародовал перед этим по всей провинции эдикт, по которому к нему должны были явиться туда все, не успевшие внести наложенные на них денежные суммы. Этот вызов был встречен всеми с чрезвычайным смущением.

57. Тем временем Л. Титий (39), бывший тогда военным трибуном Туземного легиона, дал знать, что легион этот взбунтовался, перебил нескольких центурионов, противившихся его выступлению в поход, и ушел от 30?го легиона, который стоял лагерем у города Илипы и находился вместе с ним под командой Кассиева легата, Кв. Кассия. При этом восставший легион направился ко 2?му легиону, который шел к проливу другим путем. При этом известии Кассий выступил ночью с пятью когортами 21?го легиона и утром прибыл в Неву. Пробыв там один день для ознакомления с положением дела, он поспешил в Кармон. Когда сюда собрались 20?й и 21?й легионы, четыре когорты 5?го легиона и вся конница, он узнал здесь, что четыре когорты, захваченные солдатами Туземного легиона у Обукулы, вместе с ними пошли ко 2?му легиону: там все они соединились и выбрали себе в вожди Т. Тория из Италики. Быстро созвав военный совет. Кассий послал квестора М. Марцелла в Кордубу с поручением удержать ее в своей власти, а легата Кв. Кассия послал в Гиспалис. Через несколько дней к нему пришло известие, что кордубская корпорация отложилась от него и что Марцелл то ли по доброй воле, то ли по принуждению, – об этом сообщалось различно, – примкнул к кордубцам; что две когорты 5?го легиона, стоявшие гарнизоном в Кордубе, поступили таким же образом. Раздраженный этим известием, Кассий снялся с лагеря и на следующий день достиг Сеговии у Сингилийской реки. Там на военной сходке он старался узнать настроение солдат и убедился, что они вполне ему верны (впрочем, не ради его самого, но ради отсутствующего Цезаря) и не намерены отказываться ни от какой опасности, лишь бы при их содействии эта провинция была закреплена за Цезарем.

58. Тем временем Торий привел в Кордубу старые легионы. Чтобы устранить мысль о том, что это восстание вызвано мятежными наклонностями солдат и его собственными, а также чтобы противопоставить Кассию, который казался благодаря имени Цезаря сильнее, столь же могущественный авторитет, он официально заявил, что желает возвратить эту провинцию Гн. Помпею. Может быть, он действительно делал это из ненависти к Цезарю и из любви к Помпею, имя которого имело большой вес у легионов, находившихся прежде под командой М. Варрона. Но вообще всякий мог делать свои собственные догадки о том, каковы были намерения Тория; во всяком случае, таково было его официальное заявление. Солдат сбивали с толку до такой степени, что они сами распорядились написать на своих щитах имя Помпея. Навстречу легионам вышли в большом количестве жители этого округа, и притом не только мужчины, но и женщины и подростки, с мольбой не нападать на Кордубу и не разграблять ее: вместе со всеми другими они враждебны Кассию, но просят не вынуждать их к выступлению против Цезаря.

59. Войско было тронуто слезными мольбами такого множества людей и видело, что для преследования Кассия вовсе нет надобности в имени и памяти Помпея, что Лонгин одинаково ненавистен всем – и цезарианцам и помпеянцам – и что ни кордубскую корпорацию, ни М. Марцелла нельзя восстановить против дела Цезаря. Поэтому солдаты сорвали со щитов имя Помпея, а Марцелла, который заявлял о своем намерении защищать дело Цезаря, признали своим вождем и провозгласили претором; далее, они соединились с кордубцами и разбили лагерь у Кордубы. Через два дня после этого Кассий расположился лагерем по сю сторону Бетиса на возвышенности в виду города и послал письмо к царю Богуду (40) в Мавретанию и к проконсулу М. Лепиду (41) в Ближнюю Испанию с просьбой поспешить в интересах Цезаря на помощь к нему и к провинции. Сам же он тем временем опустошил, точно неприятель, окрестности Кордубы и предал пламени усадьбы.

60. В негодовании на эти безобразия легионы, выбравшие себе вождем Марцелла, сбежались к нему с просьбой вести их в бой и дать им возможность сразиться прежде, чем прекрасное и славное достояние кордубцев будет на их глазах столь возмутительно уничтожено грабежами, огнем и мечом. Марцелл считал военное столкновение великим несчастием, так как Цезарь одинаково пострадал бы и в случае его победы, и в случае его поражения; кроме того, подобный шаг не соответствовал бы его полномочиям. Как бы то ни было, он перевел легионы через Бетис и выстроил их в боевую линию. Но он видел, что Кассий построил войско перед своим лагерем на высоком месте, и под предлогом, что тот не желает спускаться на равнину, убедил солдат вернуться в лагерь. И вот, когда он начал отводить свои войска назад, Кассий напал на него со своей сильной конницей (в чем, как ему было известно, Марцелл был слаб) и во время его отсутствия перебил нескольких человек из его арьергарда на берегах реки. Так как эти потери показали, с какими неудобствами и затруднениями связан переход через реку, то Марцелл перенес свой лагерь на другой берег Бетиса, и оба они стали часто выводить свои войска в боевом порядке. Однако вследствие топографических трудностей дело пока не дошло до боя.

61. Марцелл был гораздо сильнее своею пехотою, так как его легионы состояли из ветеранов, приобретших во многих сражениях большую боевую опытность. Наоборот, Кассий полагался больше на преданность, чем на доблесть своих легионов. И вот, так как лагеря были разбиты поблизости один от другого и Марцелл занял удобную позицию форта, с которого можно было отрезать Кассиевых солдат от воды, то Лонгин, из боязни попасть в своего рода блокаду в чужих и враждебных ему местах, выступил ночью в полной тишине из лагеря и поспешил к городу Улии, который считал верным себе. Там он разбил свой лагерь так близко от стен, что и самое местоположение (Улия лежит на высокой горе), и укрепления города делали его со всех сторон безопасным от осады. Марцелл пошел следом за ним и постарался придвинуть свой лагерь по возможности к самой Улии и к лагерю врага. Познакомившись с характером местности, он увидал себя вынужденным к тому, чего и сам всячески желал: именно сражение оказалось невозможным (если бы случай к нему представился, то он не был бы в состоянии противиться своим раздраженным солдатам), но зато он пресекал далекие набеги Кассия и таким образом предохранял кордубцев от участи, постигшей другие общины. Он поставил на удобных пунктах редуты и, проведя вокруг города непрерывную линию шанцев, изолировал своими укреплениями Улию и Кассия. Но еще до окончания этих работ Лонгин выпустил из города всю свою конницу: он ждал от нее много пользы, если она будет мешать Марцеллу в добывании фуража и провианта; но она же была для него очень стеснительной в случае, если бы оказалась из?за блокады бесполезной и только переводила бы нужные для войска хлебные запасы.

62. Через несколько дней после получения письма от Кв. Кассия прибыл с подкреплениями царь Богуд и присоединил к тому легиону, который привел с собой, несколько вспомогательных испанских когорт. Ибо, как вообще бывает в гражданских раздорах, так и в те времена, некоторые испанские общины поддерживали Кассия, но большая часть сочувствовала Марцеллу. Богуд подступил со своими войсками к внешним укреплениям Марцелла. Обе стороны сражались горячо, и эти схватки происходили неоднократно, причем судьба давала победу то той, то другой стороне, но ни разу не удавалось выбить Марцелла из его укреплений.

63. Между тем из Ближней Провинции прибыл к Улии Лепид с тридцатью пятью легионными когортами, с большой конницей и со значительными иными вспомогательными отрядами, для того чтобы вполне беспристрастно уладить распри между Кассием и Марцеллом. Марцелл без всяких колебаний немедленно вверился Лепиду и предложил свои услуги; наоборот. Кассий продолжал держаться в своих укреплениях: может быть, он полагал, что у него более прав, чем у Марцелла, а может быть, боялся, что его противник своей покорностью уже привлек на свою сторону Лепида. Лепид разбил лагерь под Улией и постоянно поддерживал связь с Марцеллом. Сражения были им запрещены: Кассия он просил оставить укрепления, с уверением, что ему обеспечена будет полная безопасность. Кассий долго колебался, что ему делать и насколько можно довериться Лепиду, но, не будучи в состоянии уяснить себе, к чему приведет его упорство, потребовал уничтожения шанцев и предоставления ему свободного выхода. Тогда было не только заключено перемирие, но, в сущности, был установлен почти полный мир: шанцы заравнивались, караулы с укреплений были уже отведены. Вдруг вспомогательные войска царя напали на ближайший к царскому лагерю редут Марцелла (этого никто не ожидал, если, впрочем, в числе не ожидавших был и Кассий, ибо относительно его соучастия было сомнение) и там перебили врасплох нескольких солдат. И если бы возмущенный Лепид не поспешил подать помощь и прервать сражение, то дело кончилось бы еще большей бедой.

64. Когда Кассию был открыт путь, то Марцелл и Лепид соединили свои лагери и затем одновременно отправились со своими войсками в Кордубу, а Кассий отправился в Кармон. Около того же времени прибыл проконсул Требоний для управления провинцией. Как только Кассий узнал о его прибытии, он разместил бывшие с ним легионы и конницу по зимним квартирам, а сам поспешно захватил все свое имущество, поспешил в Малаку и там, несмотря на очень дурную для плавания погоду, сел на корабль. По его собственному заявлению, он будто бы не хотел довериться Лепиду, Требонию и Марцеллу; по словам его друзей, ему неудобно было путешествовать с пошатнувшимся авторитетом по провинции, значительная часть которой от него отпала; а по мнению всех остальных, он боялся, чтобы его отовсюду награбленные деньги не попали в руки кому?либо другому. Выехав в хорошую по зимнему времени погоду, он повернул в реку Ибер, чтобы не оставаться ночью в море. Хотя затем буря усилилась, он все?таки надеялся продолжать свое плавание без особой опасности и направился против бурных встречных волн у устья реки. Однако в самом устье, оказавшись не в состоянии ни поворачивать корабля, вследствие силы течения, ни держать его наперерез огромным волнам, он погиб вместе с своим затонувшим судном.

65. Итак, Цезарь прибыл из Египта в Сирию (42). Здесь отчасти сообщения приезжих из Рима, отчасти письма, приходившие оттуда же, убеждали его в том, что в Риме управление во многих отношениях неудовлетворительно и приносит делу только вред: ни одна отрасль администрации не поставлена целесообразно, так как от агитации народных трибунов возникают гибельные мятежи, а от интриг и нерачительности военных трибунов и командиров легионов многое делается вопреки военным нравам и обычаям и приводит к разложению строгой военной дисциплины (43). Он понимал, что все это требует его личного присутствия в Риме, но предпочел предварительно так устроить те провинции и местности, которые он имел в виду посетить, чтобы они освободились от внутренних раздоров, подчинились бы римским законам и управлению и перестали бы бояться внешних врагов. В Сирии, Киликии и Азии он надеялся осуществить это скоро, так как эти провинции совершенно не страдали от войн, но в Вифинии и Понте (44) предстояло, несомненно, больше хлопот. Он слышал, что Фарнак не очистил Понта, да и не думал очистить, так как чрезвычайно возгордился от удачного сражения с Домицием Кальвином. Побывав почти во всех более значительных городах, Цезарь определил людям, оказавшим ему услуги, награды от имени государства и от себя лично, произвел расследования и вынес приговоры по прежним местным тяжбам; соседним с провинцией царям, тиранам и династам, которые все поспешили к нему, он обещал свое покровительство, возложив на них обязанность охранять и защищать провинцию, и они простились с ним, полные дружественных к нему и к римскому народу чувств.

66. Проведя несколько дней в этой провинции, он поручил власть над ней и над легионом своему другу и родственнику Сексту Цезарю (45), а сам с тем же флотом, с каким прибыл, отправился в Киликию. Представителей всех общин этой провинции он вызвал в Таре, самый известный и могущественный город во всей Киликии. Устроив там все дела провинции и соседних общин и желая поскорее выступить в поход, он не стал там задерживаться, но двинулся ускоренным маршем через Каппадокию и после двухдневной остановки в Мазаке достиг Коман с их древнейшим и самым священным во всей Каппадокии храмом Беллоны. Он столь свято почитается, что жрец этой богини по своему высокому сану, власти и влиянию в глазах этого народа занимает второе место вслед за царем. Этот сан Цезарь присудил знатнейшему вифинцу из каппадокийского царского рода, Ликомеду, возобновившему на него притязания с бесспорным правом, которое долгое время не могло быть осуществлено вследствие несчастия его предков и перемены династии. Брату Ариобарзана Ариарату (оба они оказали отличные услуги Римскому государству) он уступил часть Малой Армении, но подчинил его Ариобарзану, чтобы Ариарат не соблазнялся мыслью получить это царство в наследство и в качестве престолонаследника не устрашал бы Ариобарзана. Затем он продолжал свой поход с той же быстротой.

67. Когда он подошел ближе к Понту и к границам Галлогреции, к нему прибыл Дейотар, бывший в то время тетрархом почти всей Галлогреции (46). Как доказывали остальные тетрархи, он, собственно, не имел на это права ни по законам, ни по традиции, но зато был бесспорным царем Малой Армении, так как получил этот титул от римского сената. Он явился без знаков царского сана и в одежде не только частного человека, но даже подсудимого – с покорной просьбой помиловать его за то, что, находясь в такой части света, в которой никогда не было Цезаревых гарнизонов, он был в лагере Гн. Помпея под давлением римских войск и их начальников: конечно, не его дело было выступать судьей в спорах, возникших в римском народе, но он должен был повиноваться наличным властям.

68. Цезарь, наоборот, сослался на свои многочисленные услуги, которые он оказывал Дейотару в свое консульство (47) в виде государственных постановлений, и изобличил неосновательность его защиты: он не может допустить ссылки с его стороны на незнание, так как человек, столь умный и осторожный, мог бы знать, кто владеет Римом и Италией, где сенат и народ римский, где республика, кто, наконец, консул после Л. Лентула и Г. Марцелла>(48), однако, ввиду прежних своих благодеяний, ввиду старого гостеприимства и дружбы, высокого сана и почтенного возраста Дейотара, наконец, ввиду просьбы многочисленных его гостеприимцев, спешно съехавшихся сюда для ходатайства о его помиловании, он его прощает. Споры между тетрархами он обещал разобрать потом, а Дейотару вернул его царскую одежду. Но по?римски вооруженный и обученный легион, который был образован Дейотаром из местных жителей, а также всю конницу он приказал привести для участия в войне.

69. Цезарь прибыл в Понт и собрал все войска в одно место. Но они были и по своей численности, и по боевой опытности весьма посредственными, за исключением одного 6?го легиона из ветеранов, привезенного им из Александрии. Но и этот легион после долгих трудов и опасностей потерял много солдат в трудных походах и плаваниях, а также в частых сражениях и так уменьшился в своем составе, что в нем оставалось менее тысячи человек. Из остальных трех легионов один был от Дейотара, а два участвовали в упомянутом нами сражении Гн. Домиция с Фарнаком. В это время к Цезарю прибыли послы от Фарнака и прежде всего просили о том, чтобы его приход не имел враждебного характера: Фарнак готов исполнить все его требования. Особенно они ссылались на то, что Фарнак всегда отказывал Помпею в посылке вспомогательных войск против Цезаря, между тем как Дейотар, который их посылал, все?таки оправдался.

70. Цезарь отвечал, что проявит полное беспристрастие по отношению к Фарнаку, если Фарнак действительно намерен исполнить свои обещания. Но он предупредил послов в обычных мягких выражениях, чтобы они не ссылались на Дейотара и не слишком хвастались тем, что не посылали помощи Помпею. Прощение молящих о помиловании доставляет ему самое большое удовольствие, и все?таки даже тем, которые оказались по отношению к нему услужливыми, он не может простить обид, публично нанесенных провинциям. Мало того, та самая услуга, на которую они ссылаются, принесла больше пользы Фарнаку, который этим обезопасил себя от поражения, чем ему, которому даровали победу бессмертные боги. Великие и тяжкие насилия над римскими гражданами, торговавшими в Понте, он не в состоянии сделать несуществующими и потому прощает их Фарнаку, ибо он не может вернуть жизнь убитым и способность к деторождению кастрированным, – казнь, которая для римских граждан была тяжелее смерти. Но зато Фарнак должен немедленно очистить Понт, отпустить челядь откупщиков и возвратить римским союзникам и гражданам все, что еще осталось в его руках. Если он сделает это теперь же, то тогда пусть и присылает ему дары и подарки, которые полководцы после удачных сражений привыкли получать от своих друзей. Дело в том, что Фарнак прислал ему золотой венок. С таким ответом он отпустил послов.

71. Но Фарнак видел, что Цезарь всячески спешит отсюда и что для него важно как можно скорее и благовиднее отправиться по делам более неотложным: всем было хорошо известно, что весьма многие дела отзывали Цезаря в Рим. Поэтому он давал самые широкие обещания, в надежде, что Цезарь поверит им даже охотнее, чем позволяют обстоятельства. Сверх того, он стал действовать медленнее, заводил новые переговоры и вообще старался обмануть Цезаря. Но Цезарь понимал, что он хитрит, и по необходимости предпринял теперь то, что при других обстоятельствах делал по природной склонности, – именно неожиданно для всех поспешил дать сражение.

72. В Понте есть город Зела. Хотя он лежит на равнине, но хорошо защищен своим местоположением: его стены опираются на естественный, но точно сделанный человеческими руками холм, со всех сторон крутой. Вокруг этого города находится много других высоких холмов, отделенных друг от друга глубокими долинами; один из этих холмов, самый высокий, который получил большую в той стороне известность вследствие победы Митридата, несчастия Триария (49) и поражения нашего войска в прежние времена, примыкает почти к самому городу и находится в трех милях от Зелы. Его?то и занял всеми своими силами Фарнак и восстановил все старые лагерные укрепления, принесшие великое счастье его отцу.

73. Цезарь, разбив свой лагерь в пяти милях от неприятеля, заметил, что долины, защищающие царский лагерь, при одинаковом расстоянии могли бы служить прикрытием и для его лагеря, если только враги первые не займут тех мест, которые были гораздо ближе к лагерю царя. Тогда он приказал сносить материалы для насыпи в свои лагерные укрепления. Материал был скоро снесен, и в четвертую стражу следующей ночи Цезарь приготовил к бою все свои легионы, оставил в лагере обоз и на рассвете, неожиданно для врагов, занял именно то самое место, на котором Митридат одержал победу над Триарием. Весь снесенный материал он приказал доставить сюда из лагеря силами рабов, чтобы никто из солдат не отлучался от работ по укреплению, так как неприятельский лагерь отделяла от его начатых лагерных укреплений только долина протяжением не более одной мили.

74. Внезапно, на рассвете, заметивший это Фарнак выстроил все войска перед своим лагерем. Цезарь был убежден в том, что ввиду столь невыгодного местоположения это скорее обычный военный прием, имевший целью замедлить его работы и задержать возможно большее количество его солдат под оружием, а также, может быть, хвастливо демонстрировать самоуверенность царя и показать, что Фарнак защищает свою позицию более личной храбростью, чем укреплениями. Поэтому Цезарь без колебаний построил первую боевую линию перед валом, а остальной части войска приказал продолжать работу. Но на Фарнака, может быть, повлияло счастливое прошлое этой позиции или его ввели в заблуждение птицегадания и другие божественные указания, которым он, как мы впоследствии слыхали, следовал; может быть, он узнал также о малочисленности солдат, находившихся у нас под оружием, и, считаясь с обычными условиями ежедневных шанцевых работ, принял за солдат ту большую массу рабов, которая носила материалы для насыпи; но возможно и то, что им руководила уверенность в своем испытанном войске, которое, как хвалились его послы, двадцать два раза было в сражениях и каждый раз побеждало, а также презрение к нашей армии, которая под предводительством Домиция была им, как известно, разбита. Во всяком случае, он решил дать сражение и стал спускаться по крутому склону в долину. Цезарь некоторое время смеялся над этим пустым хвастовством и над тем, что он сосредоточил слишком густые солдатские массы в таком месте, к которому ни один здравомыслящий враг не решился бы подойти; но тем временем Фарнак тем же шагом, каким спустился с крутизны в долину, стал подниматься на крутой холм с выстроенным к бою войском.

75. Невероятная опрометчивость Фарнака или, может быть, уверенность в своих силах очень изумила Цезаря. Не ожидая подобной атаки, он был застигнут совершенно врасплох. Приходилось единовременно отзывать солдат от работы, отдавать приказ взяться за оружие, выводить против врага легионы и выстраивать их, причем эта внезапная суматоха навела на них большой страх. Ряды еще не успели выстроиться, как четырехконные царские колесницы с серпами (50) стали производить полное замешательство среди наших, еще не приведенных в порядок, солдат. Впрочем, колесницы были скоро осыпаны множеством метательных снарядов. За ними идет неприятельская пехота, поднимается крик, и начинается сражение, в котором много помогают природные свойства местности, но всего более милость бессмертных богов, которые вообще принимают участие во всех превратностях войны, особенно же там, где всякие человеческие расчеты бессильны.

76. Когда завязался большой и ожесточенный рукопашный бой, то на правом фланге, на котором стоял 6?й легион из ветеранов, зародилось начало победы. Именно здесь стали сбивать врагов вниз по крутому склону, а затем гораздо позднее, но при помощи тех же богов, все войска царя на левом фланге и в центре были совершенно разбиты. Насколько легко они подошли к неудобному для них месту, настолько же быстро были сбиты, и неудобство местности поставило их в тяжелое положение. Таким образом, много неприятельских солдат было перебито и отчасти передавлено обрушившимися на них своими же; наиболее проворным удалось убежать, но они должны были побросать оружие. Правда, они перешли долину, но, за неимением оружия, не могли ничего сделать даже на своей высокой позиции. Тогда наши, в увлечении победой, не поколебались взобраться на невыгодное для них место и напасть на укрепления. Хотя неприятельский лагерь и защищали те когорты, которые оставил для его охраны Фарнак, однако мы скоро им овладели. Сам Фарнак, все огромное войско которого было перебито или взято в плен, спасся бегством в сопровождении немногих всадников, и если бы штурм лагеря не облегчил ему бегства, то он попал бы живым в руки Цезаря.

77. Столько раз побеждавший Цезарь был чрезвычайно обрадован такой победой, так как он очень быстро окончил весьма важную войну, и воспоминание об этой внезапной опасности доставляло ему тем больше радости, что победа эта легко досталась ему вслед за очень тяжелым положением, в котором он находился. Вернув Понт и подарив всю царскую добычу солдатам, он на следующий день сам выступил с легкой конницей, 6?му легиону приказал возвратиться в Италию для получения наград и отличий, вспомогательные войска Дейотара отослал на родину и, наконец, два легиона оставил в Понте под командой Целия Винициана.

78. Таким образом, он двинулся через Галлогрецию и Вифинию в Азию. Во всех этих провинциях он разобрал и решил все спорные дела и определил права тетрархов, царей и городов. Митридата Пергамского (51), который быстро одержал упомянутую нами блестящую победу в Египте и помимо царственного происхождения получил также царское воспитание (царь всей Азии Митридат взял его, по причине его знатности, еще маленьким мальчиком с собою из Пергама и много лет держал при себе в своем лагере), Цезарь назначил царем Босфора, находившегося до этого времени под властью Фарнака. Таким образом, в лице этого вполне дружественного царя он создал для провинций римского народа оплот против варварских и враждебных царей. Ему же он присудил, в силу его происхождения и кровного родства, тетрархию Галлогрецию (52), которой несколько лет тому назад завладел Дейотар. При этом Цезарь нигде не находил возможным оставаться дольше, чем позволяли требовавшие его личного присутствия беспорядки в Риме. Блестяще и быстро окончив все дела, он прибыл в Италию гораздо скорее, чем этого можно было ожидать.

 

Примечания

 

Автор этого трактата неизвестен. В древности пробовали называть или Оппия, или же Гирция, написавшего VIII книгу «Галльской войны» (Светоний, «Божественный Юлий», гл. 56). Гипотезу о Гирции поддерживали и некоторые из ученых Нового времени. Действительно, трактат имеет литературные достоинства, а Гирция считает красноречивым оратором Цицерон, дававший ему после смерти Цезаря уроки красноречия. Но, с другой стороны, автор трактата по многим признакам был участником Александрийской войны, тогда как Гирций в предисловии к восьмой книге «Галльской войны» определенно свидетельствует, что в этой войне он не принимал участия.

1. Царь набатеев (живших в восточной части Синайского полуострова и всегда враждовавших с египтянами) еще от своего предшественника Ареты, вытесненного Помпеем из Палестины в 63 году до н. э» унаследовал злобу на Помпея, почему охотно примкнул к Цезарю.

2. Перед этой войной Александрия насчитывала одного только свободного населения около трехсот тысяч человек. Ее громадной армии Цезарь мог противопоставить только три тысячи двести легионеров и восемьсот всадников (Bell. Civ., III, 106).

3. Габиний, проконсул Сирии с 57 года, восстановил в 55 году Птолемея Аулета на египетском престоле и оставил в Египте часть своего войска для защиты царя и его наследников (Bell. Civ., III, 4 и 103).

4. См. Bell. Civ., III, 112.

5. Конец гл. 7 (начиная с ut mihi defendendi) некоторые ученые, в том числе новейший комментатор этого трактата, Шнейдер, признают позднейшей прибавкой.

6. О Домиции см. Bell. Civ., III, 34, 36, 37, 38, 78, 89.

7. Текст неисправен.

8. Сражение происходило в гавани Эвносте. См. план Александрии.

9. Границу между Африкой и Азией древние географы определяли различно: для одних это был Суэцкий перешеек, для других – Нил, третьи находили ее гораздо западнее и причисляли весь Египет к Азии (напр., Саллюстий, «Югуртинская война», 19).

10. Цифра, по?видимому, преувеличенная.

11. Александрийцы выехали далеко к самому Фаросу. Таким образом, они зашли в правый фланг тем Цезаревым солдатам, которые повернули свой фронт к гавани Эвносту. См. план Александрии.

12. Для защиты от метательных снарядов.

13. О спасении Цезаря источники передают картинные подробности: так, по словам Светония («Божественный Юлий», 64), он проплыл двести футов с поднятой над водой левой рукой, чтобы не замочить таблички (документов), находящейся в ней, а в зубах тащил за собой военный плащ, чтобы не оставить его врагу в качестве трофея. По рассказу Диона Кассия (42, 46) и Флора (2, 13, 59), плащ этот, наоборот, достался александрийцам.

14. Текст неисправен.

15. Боковой канал.

16. О Домиции Кальвине см. Вell. Civ., III, 34, 36, 37, 38, 78, 89. Имеются в виду Малая Азия до Галатии и Писидийских гор, Вифиния, Пафлагония, Понт и Киликия.

17. Бывший сторонник Помпея (Bell. Civ., III, 4) галатский тетрарх Дейотар после поражения его при Фарсале перешел к Цезарю.

18. Фарнак, сын Митридата Великого, возмутился в 63 году до н. э. против своего отца и довел его до гибели. Недовольный наградой Помпея, он решил во время междоусобных войн расширяться за счет соседей.

19. Малая Армения была присуждена Дейотару сенатом с царским титулом.

20. Ариобарзан – сторонник Цезаря.

21. В рукописях дана слишком малая цифра для конницы (100 чел.).

22. Разумеются Команы Понтийские в противоположность нижеупоминаемым Каппадокийским (гл. 66).

23. Неточно, ибо горная гряда, тянущаяся от Коман до Никополя, лежит значительно севернее границы между Малой Арменией и Каппадокией.

24. Никополь («город победы») в Малой Армении был основан в 63 году Помпеем в память о победе над Митридатом.

25. По Стоффелю, войско Фарнака было расположено в таком порядке.

26. Шнейдер предлагает вместо sine causa читать infecta re.

27. См. об Октавии Bell. Civ., III, 5 и 9.

28. См. о Габинии выше (примеч. 3).

29. См. о Ватинии Bell. Civ., III, 100.

30. См.о Калене Bell. Civ., III, 56.

31. О Кв. Кассии см. Bell. Civ., I, 2; II, 21. Его политика в Испании принесла много вреда делу Цезаря, что особенно сказалось на второй Испанской войне, которую он вел с сыновьями Помпея.

32. Кв. Кассий был в Испании квестором Помпея в 54?50 годах до н. э. Перейдя на сторону Цезаря, он проделал с ним поход в Испанию против легатов Помпея (Bell. Civ., II, 21).

33. Шнейдер указывает на порчу текста в словах in ea.

34. Эти финансовые операции изложены в дошедшем до нас тексте не совсем ясно.

35. Собственно, Юба послал свои войска на помощь не самому Помпею, но помпеянцам, утвердившимся в Африке (Bell. Civ., II, 25).

36. Кельтское племя к северу от Нуманции.

37. 2?й легион стоял в Испании с 54 года до н. э.

38. Весть о победе над Фарнаком могла прибыть к Кассию дней через 20?25.

39. Титий – испанец. (См. Bell. Afr., 28.)

40. Мавретания разделялась на две части: в западной царствовал Богуд, в восточной – Бокх.

41. Будущий член второго триумвирата. Он же содействовал назначению Цезаря диктатором (Bell. Сiv., II, 21).

42. Ср. гл. 33.

43. Имеется в виду главным образом Антоний, которого Цезарь оставил своим заместителем в Риме; здесь намек на распущенность и своеволие Антония, а также и на то, что он не сумел справиться с восставшими Цезаревыми легионами.

44. Вифиния и Понт образовали с 62 года до н. э. одну провинцию.

45. Секст Цезарь служил у Цезаря в первую Испанскую войну (Bell. Civ., II, 20).

46. Наследством Дейотара была тетрархия тагистобогиев, но он присвоил себе также тетрархию трогмов. Тетрархии и титул тетрарха были отменены Помпеем, но по инерции названия продолжали сохраняться.

47. В свое консульство Цезарь содействовал утверждению распоряжений Помпея в Азии; Дейотар, бывший тетрархом, получил при этом титул царя.

48. После Лентула и Г. Марцелла консулами были (в 48 году) Цезарь и П. Сервилий.

49. Триарий, легат Лукулла, был здесь разбит в 67 году до н. э.

50. Шнейдер высказывает сомнение, как могли колесницы принимать участие в бою в гористой местности.

51. О Митридате Пергамском см. п. 26.

52. То есть Галатию, которую перед этим захватил Дейотар (гл. 67, примеч. 46).

Карта Александрии

 

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел история












 





Наверх

sitemap:
Все права на книги принадлежат их авторам. Если Вы автор той или иной книги и не желаете, чтобы книга была опубликована на этом сайте, сообщите нам.