Библиотека

Теология

Конфессии

Иностранные языки

Другие проекты







Ваш комментарий о книге

Пушкарев С. Россия в XIX веке (1801 – 1914)

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава VIII. СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ НА РУБЕЖЕ XIX И XX ВЕКОВ

1. Положение крестьянства и аграрный вопрос.

Положение 19 февраля 1861 года обещало предоставить крестьянам, освобождаемым от власти помещиков, «права состояния свободных сельских обывателей, как личные, так и по имуществу», однако это обещание было исполнено лишь наполовину. Освобожденный от власти помещика, крестьянин был отдан, прежде всего, под власть сельского «мира» и его административных органов. Он был прикреплен к своему сельскому обществу «припиской», земельным наделом и круговою порукою и лишь с большим трудом мог получить «увольнение» из общества (см. гл. V, § 2) ; выходя из общества, он должен был отказаться от своего земельного надела, а если он получал среднее или высшее образование, поступал на государственную службу или становился купцом, тогда он вовсе выходил из крестьянского сословия.

Таким образом, из крестьянского сословия автоматически выходили, со всем своим потомством, наиболее культурные, наиболее состоятельные элементы, как только они поднимались над серою деревенскою массою.

Опекунами над сельскими обществами были сначала мировые посредники, но после их упразднения (в 1874 году) в деревне не осталось органов правительственной власти (кроме полиции). По воцарении Александра III, Победоносцев и Толстой скоро заметили воцарившееся в деревне «безвластие» и позаботились о создании новых органов власти — единоличной, «твердой» и «близкой к народу». 12-го июля 1889 года было издано пресловутое «Положение о земских участковых начальниках» (В Сибири в 1898 г . были введены «крестьянские начальники» с компетенцией, соответствовавшей компетенции земских начальников в Европейской России.) .

{350} В лице «земских участковых начальников» были созданы новые судебно-административные органы с такой обширной властью в крестьянских делах, при которой крестьянский «мир» и выборные органы крестьянского самоуправления совершенно лишились своей самостоятельности.

Земские начальники назначались из местных потомственных дворян, обладавших известным (не слишком высоким) образовательным, имущественным или служебным цензом (часто — из отставных офицеров); губернатор, по совещании с предводителями дворянства, представлял кандидатов министру внутренних дел, который утверждал их в должности.

 

Земскому начальнику принадлежал надзор за всеми действиями органов крестьянского самоуправления; он рассматривал все приговоры волостных и сельских сходов и, если усматривал, что приговор «постановлен несогласно с законами, либо клонится к явному ущербу сельского общества, либо нарушает законные права» частных лиц, то он не утверждал приговор и делал представление уездному съезду (см. ниже) об его отмене. — «На земского начальника возлагается попечение о хозяйственном благоустройстве и нравственном преуспеянии крестьян вверенного ему участка». В области судебной он судит как бывшие, ныне упраздненные, мировые судьи. — Земский начальник имеет дисциплинарную власть над выборными должностными лицами сельского и волостного управления, которых он может подвергать, без формального производства, выговору, штрафу до 5 руб. или аресту до 7 дней.

Он имеет дисциплинарную власть также над всеми подведомственными ему крестьянами и в случае неисполнения ими его «законных распоряжений или требований», «он имеет право подвергать виновного, без всякого формального производства, аресту на время не свыше 3 дней или денежному взысканию не свыше 6 рублей». — Волостной сход, по новому закону, должен был избирать двух кандидатов в старшины, из них земский начальник утверждал одного в должности старшины.

Высшим органом над земскими начальниками были уездные съезды, состоявшие, под председательством {351} уездного предводителя дворянства, из всех земских начальников уезда (обыкновенно их было около пяти на уезд) и некоторых других должностных лиц судебного и административного ведомства. — Над съездом стояло «губернское присутствие», состоявшее, под председательством губернатора, из вице-губернатора, губернского предводителя дворянства, прокурора и двух «непременных членов».

Весьма существенному «преобразованию» подвергся теперь волостной суд. Сельские сходы выбирали теперь лишь кандидатов на судейские должности; из них земский начальник утверждал 4-х в должности волостных судей; одного из них уездный съезд назначал председателем волостного суда, причем эта должность могла быть возложена и на волостного старшину. Компетенция волостного суда была расширена — ему были подсудны иски между крестьянами на сумму до 300 руб. и дела по проступкам, влекущим арест на время до 30 дней; но вместе с тем, независимое положение волостного суда было уничтожено: земский начальник, по жалобам сторон, имел право приостанавливать исполнение приговоров волостного суда и представлять об их отмене в уездный съезд; затем, сами волостные судьи были подчинены дисциплинарной власти земского начальника и могли быть им подвергнуты штрафу или аресту.

Волостные суды решали дела не по общегосударственным законам, но по крестьянскому «обычному праву»; между тем, право это никогда не было кодифицировано и отличалось неполнотой, неясностью и разнообразием, что открывало широкие двери судейскому усмотрению и произволу. Невежественные и малограмотные судьи с трудом разбирались в делах, и главную роль в волостном суде играл его делопроизводитель, волостной писарь, — в результате чего дела в волостном суде нередко решались за взятку (деньгами или водкой). Неудивительно, что авторитет волостных судов стоял очень низко, и что они приобрели у крестьянского населения дурную славу.

Немногим лучше был и суд земских начальников (нередко — лиц без юридического образования, отставных корнетов или поручиков), которые часто судили {352} больше «по вдохновению» и по настроению, нежели по закону и по справедливости.

Изданное в 1890 году новое «Положение о земских учреждениях» изменяло порядок выборов уездных земских гласных от крестьян; отныне волостные сходы избирали по одному или по два человека кандидатов в гласные, а затем губернатор (конечно, по представлению земских начальников) утверждал из них положенный расписанием комплект гласных от сельских обществ в каждом уезде. — Количество земских гласных от сельских обществ было значительно сокращено по сравнению с земским Положением 1864 года и составляло теперь всего около 31% общего числа земских гласных.

Итак, крестьяне составляли особое сословие, подчинялись особым судебно-административным учреждениям, судились на основании особых законов. Они были низшим или «податным» сословием, до 80-х гг. XIX в. они платили личную или «подушную» подать, от которой высшие сословия были свободны .

Крестьянские права по имуществу были так же ограничены, как и их личные права, и при Александре III подверглись дальнейшим ограничениям. Крестьянские «надельные» земли находились, в огромном большинстве местностей, в общинном владении крестьянского мира. По «Положению» 1861 года отдельные крестьяне, если они внесли полностью выкупные платежи за причитающуюся им долю общинной земли, могли требовать от общества выдела своего участка в личную собственность; при Александре III, законом 14 декабря 1893 года, это право отдельных крестьян было отменено, точнее его осуществление поставлено в зависимость от согласия общества. Тот же закон 14-го декабря запретил продажу и залог крестьянских надельных земель. — Закон 8-го июня того же 1893 года регулировал переделы крестьянских общинных земель.

 

Усадьбы, живой и мертвый сельскохозяйственный инвентарь и домашнее имущество крестьян принадлежали обычно крестьянскому «двору» или семье, иногда весьма значительных размеров; при разрастании семей происходили семейные разделы, которые иногда приводили к измельчанию и ослаблению хозяйства. 18 мая 1886 года {353} был издан закон, по которому производство семейных разделов допускалось лишь с разрешения мирского схода (а после 1889 года для раздела нужно было и одобрение земского начальника).

В таком состоянии «подопечности» и правовой обособленности от других сословий русское крестьянство дожило до революции 1905 года.

Перечислим несколько отдельных правительственных мероприятий, которые смягчали сословную обособленность и приниженное правовое положение крестьян в это время. В 1881 году бывшие помещичьи крестьяне были, наравне с лицами других сословий, приведены к общегражданской присяге на верность новому государю. — В 1885-86 году была отменена подушная подать, падавшая главным образом на крестьянское сословие. — В 1903 году была отменена круговая порука крестьянских обществ, т. е. их обязанность уплачивать недоимки за своих несостоятельных или неисправных членов. — Манифестом 11 августа 1904 года были отменены телесные наказания для «сельских обывателей», применявшиеся до сих пор в волостных судах.

Экономическое положение освобожденного в 1861 г . крестьянства в целом было неудовлетворительным, и общий уровень крестьянского благосостояния к концу века не повысился, а понизился.

Земледельческое население 50-ти губерний Европейской России, составлявшее в 60-х годах около 50 миллионов, возросло к 1900 г . до 86 миллионов, вследствие чего земельные наделы крестьян, составлявшие в 60-х гг. в среднем 4,8 десятин на душу мужского населения, сократились к концу века до среднего размера 2,8 дес. Между тем средняя урожайность крестьянских надельных полей, составлявшая в 60-х гг. около 30 пудов на десятину, поднялась в 1891-1900 гг. всего лишь до 39 пудов.

Таким образом рост производительности крестьянского хозяйства далеко отставал от роста численности крестьянского населения. Естественным результатом этого несоответствия было падение среднего сбора хлеба на душу земледельческого населения и ухудшение общего экономического положения крестьянства. К этому присоединялись повторные неурожаи, вызывавшие прямой голод в постигнутых ими районах. {354} — В 80-х годах крестьянское хозяйство несколько оправилось под влиянием податных облегчений (отмены подушной подати и понижения выкупных платежей) и высоких цен на хлеб, но с конца 80-х годов снова начинается его общий упадок.

В 1891-92 гг. случился сплошной неурожай хлебов в обширном районе Поволжья и части средней черноземной области, охвативший 16 губерний и вызвавший тяжкие бедствия голода для миллионов крестьянского населения этих областей. Неурожаи, в меньших размерах, посетили отдельные местности государства в 1897-98 гг. ив 1901 году.

К концу XIX века бедственное положение крестьянства (особенно в центральных областях государства — так называемое «оскудение центра») сделалось очевидным и привлекло к себе тревожное внимание общества и правительства. Показателем хозяйственного неблагополучия крестьянства был постоянный рост недоимок по казенным платежам. Правительство неоднократно «прощало» крестьянам накопившиеся недоимки, но они быстро нарастали вновь.

Причины крестьянской бедности русское общественное мнение конца XIX-ro и начала ХХ-го века с удивительным единодушием сводило к двум фактам — крестьянскому «малоземелью» и к тяжести казенных платежей, лежавших на крестьянских надельных землях. Между тем пресловутая «земельная теснота» русского крестьянства, о которой до сих пор говорят и пишут русские и иностранные историки и публицисты, представляет собой один из исторических мифов, очень живучий, но совершенно не соответствующий фактам русской хозяйственной жизни.

 

Представление о «земельной тесноте» в России прежде всего не вяжется с тем бесспорным фактом, что Россия на рубеже XIX и XX в. была самой редконаселенной страной Европы: средняя густота населения в Европейской России составляла 20 человек на 1 кв. км., тогда как во Франции она составляла 71 чел. на 1 кв. км., в Германии — 92, в Великобритании — 122 чел. Если сбросить со счета около 1 / 3 русской территории (главным образом на севере и на юго-востоке), неудобной для сельскохозяйственной обработки, всё же окажется, что {355} Россия обладала наибольшим земельным простором по сравнению с другими европейскими державами. Удобной земли приходилось в это время на 1 человека населения в России 2,1 дес., во Франции 0,82 дес., в Германии 0,62 дес., в Великобритании — 0,48 дес. (П. Маслов, Агр. вопрос, 204).

Кому же принадлежала удобная земля в России? В огромном большинстве она принадлежала русскому «трудовому крестьянству» и лишь в весьма незначительной части — «помещикам и капиталистам».

Согласно данным статистического обследования землевладения в 1905 году, в 50 губерниях Европейской России (т. е. без Польши, Кавказа и Финляндии) было всего 395 милл. десятин земли; из них около 150 милл. десятин принадлежало казне, но это были огромные пространства северных и северо-восточных лесов и полярной тундры; почти все казенные земли, удобные для земледелия, были отведены в 60-х гг. в надел государственным крестьянам. Остальная масса земель — около 240 милл. десятин, состояла из двух категорий: 1) 139 милл. десятин «надельных» земель (137 милл. дес. надельных земель находилось во владении около 12,25 милл. дворов; в среднем на 1 двор приходилось таким образом 11,1 дес.)

(в том числе 124,1 милл. дес. крестьянских и 14,7 милл. дес. казачьих земель) и 2) 101,7 милл. дес. земель частновладельческих; однако, из последней категории в 1905 году лишь около половины, именно 53,2 миллионов десятин, принадлежало дворянам, остальные земли частного владения распределялись следующим образом: крестьянам и крестьянским товариществам принадлежало 24,6 милл. дес., купцам и торгово-промышленным компаниям — 16,7 милл. дес., мещанам и другим сословиям — 6,5 милл. десятин.

В общем, крестьянам в 1905 году принадлежало всего 164 милл. десятин, дворянам — 53 милл. десятин (из которых значительную площадь занимали леса). Таким образом Россия, в отношении землевладения, уже до революции была «мужицким царством», страной, в которой крестьянское землевладение преобладало над {356} крупным частновладельческим в неизмеримо большей степени, чем в других европейских странах.

(Этот бесспорный факт должны признать все добросовестные историки, начиная от монархиста Ольденбурга и кончая социал-демократом П. Масловым. — «Подобного преобладания мелкого крестьянского хозяйства над крупным не было ни в Англии, ни в Германии, ни даже в послереволюционной Франции. Россия была страной мелкого крестьянского хозяйства. Большие имения были островками в крестьянском море» (Ольденбург. Царств. Н. II, 1, 168). — «Во Франции площадь земли, принадлежащая крупным землевладельцам, занимает 45% удобной для земледелия площади земли. В Англии почти вся земля находится в руках крупных собственников. В Пруссии из всей земли, принадлежащей частным собственникам, 88% принадлежит среднему и крупному землевладению... Следовательно, земельная собственность в России распределена более благоприятно для земледельческого населения, чем в других странах»... (П. Маслов, Агр. вопр., 206-7).) .

Что касается величины крестьянских земельных наделов, то и здесь о «малоземелье» можно говорить лишь в весьма ограниченном смысле. Половина крестьянства, крестьяне государственные, получили, в большинстве, наделы совершенно достаточные (в среднем по 6,7 дес. на душу муж. пола). Наделы помещичьих крестьян, в среднем, были вдвое меньше (около 3,3 дес. на ревизскую душу), но и здесь абсолютным малоземельем страдали далеко не все, а лишь меньшинство крестьян.

— Действительно недостаточные наделы получили «дарственники» (около 500.000 чел., получившие — бесплатно — ? высшего или нормального надела) и крестьяне некоторых местностей в центральных и западных губерниях. В 1905 году из общего количества 12 милл. крестьянских дворов менее 5 десятин на двор имели 2.857 тыс. дворов, или 23,8% общего числа дворов. От 5 до 10 дес. на двор имели 5.072 тыс. дворов (42,3%); свыше 10 дес. — 4.070 тыс. дворов (33,9%) (Статистический Ежегодник, 1906 г ., с. XLI).

Таким образом общее число действительно малоземельных составляло в начале XX века менее ? всего российского крестьянства. Во всяком случае, бедствующие российские крестьяне были снабжены {357} землей в гораздо больших размерах, чем их процветающие и благоденствующие европейские собратья.

(«При преобладании мелкого землевладения в России малоземельных хозяйств меньше, чем в других странах. И в этом отношении русское крестьянское хозяйство находится в более благоприятных условиях, чем мелкое хозяйство других стран». «Во Франции хозяйства менее 5 гект. (4,55 дес.) составляют 71,4% всех хозяйств, в Германии — 76,5%, в Бельгии — 90,1%» (П. Маслов, Агр. Вопр., 206). — Средний размер землевладения французских крестьянских хозяйств в конце XIX в. был в 3-4 раза меньше, чем русских (Robinson, Rural Russia, 97).) .

После малоземелья (в действительности не существовавшего) второй главной причиной крестьянской бедности почитались в нашей историко-экономической литературе, якобы, непомерные и непосильные казенные платежи. Тяжелой и несправедливой была подушная подать, отмененная в 80-х годах. Что касается поземельных налогов, то из них наибольшую тягость составляли выкупные платежи за надельные земли; у бывших помещичьих крестьян они составляли около 1 руб. за десятину, у бывших государственных — значительно меньше. Общая сумма выкупных платежей (отмененных в 1905-6 гг.) составляла в начале XX в. свыше 90 милл. руб., т. е. в среднем около 1 рубля на десятину, или стоимость 2 пудов ржи; конечно, при чистом урожае в 20-25 пудов с десятины это был довольно тяжелый налог, но для культурного хозяйства с урожаем в 70-80 пудов он был бы весьма легким. — Общая сумма прямых сборов (казенных, земских, мирских и страховых) с крестьянских надельных земель составляла в 1899 году 184 милл. руб., или 1 руб. 51 коп. на десятину (Вел. Реф. VI, 218), т. е. сумму, которая могла быть «непосильной» только для убогого и примитивного крестьянского хозяйства.

Если у русского крестьянина земли было достаточно и если казенные платежи отнюдь не были непосильны для нормального хозяйства, то чем же объясняется несомненная бедность русского крестьянина?

Главной причиной его бедности была техническая отсталость, низкая производительность крестьянского хозяйства и, как {358} результат ее, ужасающе низкая урожайность крестьянских полей. — ...«Средние урожаи на крестьянских землях за десятилетие 1891-1900 гг. составляют для Европейской России лишь 39 пудов, спускаясь в некоторых губерниях до 21 пуда и нигде не поднимаясь выше 57 пудов, тогда как применение простейших, легко доступных... агрикультурных улучшений достаточно для того, чтобы в большей части мест России, по крайней мере, удвоить сборы» (А. Чупров, Сборн. «Аграрный вопрос», II, 18).

Следует отметить, что наивысшую в России урожайность на крестьянских полях мы находим в Прибалтийском крае, где почва и климат гораздо менее благоприятны для земледелия, чем внутри России, но где обработка полей производится более тщательно. — В общем, урожайность крестьянских полей в России в начале XX в. была на 15-20% ниже урожайности частновладельческих полей, и в 2-3-4 раза ниже урожайности различных европейских стран, — «чтобы произвести то количество зерна, какое русский крестьянин получает на наделе в 2,6 дес., французу достаточно было бы владеть площадью в полдесятины» (проф. В. Ф. Левитский, Сборн. «Аграр. вопрос», II, 226).

Недостаток хлеба (при низкой урожайности полей и непрерывном росте сельского населения) вынуждает крестьян обращать почти все свои земли под пашню; в некоторых местах распахиваются сенные покосы, луга и выгоны, и тем сокращается кормовая база для скота; упадок скотоводства ведет к дальнейшему падению крестьянского благосостояния, а сокращение удобрения ведет к дальнейшему истощению почвы.

Какова же была система сельского хозяйства, при которой русский крестьянин бедствовал и временами голодал, обладая несметными земельными богатствами? Прежде всего, это было стародавнее пра-пра-прадедовское трехполье, при котором третья часть пахотной земли «гуляет» под паром; при недостатке лугов и выгонов, паровое поле, правда, употребляется для выгона скота, но жалкая пища, которую он там находит, конечно, не компенсирует потери 30% пахотной земли. Затем, крестьянская земля не принадлежит своему пахарю на {359} правах собственности, она принадлежит общине, «миру», который распределяет ее по «душам», по «едокам», по «работникам» или иным каким-либо способом.

(Из 138 миллионов десятин крестьянских надельных земель огромное большинство, около 115 милл. дес., были общинные земли; только в западных областях государства земли находились в подворном владении своих хозяев, и надлежит отметить, что эти области не знали повального голода.) .

Характерными и неизбежными чертами общинного землевладения являются чересполосица и принудительный севооборот (обычное трехполье). — «По степени отдаленности от селения и удобству сообщения крестьянские надельные угодья делятся обыкновенно на ближние, средние и дальние. Сверх того, каждая такая полоса подразделяется на разряды по качеству почвы и сельскохозяйственному значению. В результате получается крайнее дробление отдельных душевых участков». Их число, размеры и форма бесконечно вариируются, и часто отдельный домохозяин имеет 20-30 и более разбросанных полосок, из коих некоторые так узки, что по ним «трудно пройти бороною, не повредив соседнего посева».

— При этом «владелец всякого чересполосного участка, расположенного между полями других владельцев, ведущих обыкновенно трехпольное хозяйство, неминуемо должен подчиняться и условиям этого хозяйства, т. е. находиться в зависимости от соседей по отношению севооборота и полевых работ».

— «Попытки перехода на таких чересполосных участках к многопольному хозяйству заранее обречены на полную неудачу, ибо, если сделанные на этих землях посевы должны созреть позже уборки соседних полей, то их вытопчет скот, если же они созреют раньше, к ним нельзя будет проехать через означенные поля; наконец, посевам среди паровых полей скот и вовсе не даст вырасти» (Свод трудов местных комитетов... Землевладение. Сост. И. В. Сосновский, ст. 95-100).

Таковы свойства общинного землевладения, изложенные экспертами и непосредственными наблюдателями сельской жизни. Ясно, каким сильным тормозом сельскохозяйственного прогресса, каким серьезным и труднопреодолимым {360} фактором рутины и застоя в земледелии являлся такой способ землепользования.

(Крестьянской поземельной общине, с ее уравнительными тенденциями и властью «мира» над отдельными членами, чрезвычайно «повезло» в России; ее поддерживали, защищали и охраняли все — от славянофилов и Чернышевского до Победоносцева и Александра III. С. Ю. Витте пишет об этом в своих «Воспоминаниях»: «Защитниками общины являлись благонамеренные, почтенные «старьевщики», поклонники старых форм, потому что они стары; полицейские пастухи, потому что считали более удобным возиться со стадами, нежели с отдельными единицами; разрушители, поддерживающие всё то, что легко привести в колебание, и наконец теоретики, усмотревшие в общине практическое применение последнего слова экономической доктрины — теории социализма» (1, 442).) .

Конечно, уравнительные тенденции не могли совершенно предохранить крестьянский мир от игры экономических сил и от возникновения внутри общины экономической дифференциации.

Несчастный случай в хозяйстве — неурожай, пожар, падеж скота, — или личные недостатки, болезни, потери или неудачи вели к обеднению части общинников, которые имели земельный надел, но не имели возможности его обрабатывать (например, потеряв лошадь). С другой стороны, зажиточная верхушка членов общины богатела, или прикупая земли на стороне (с правом полного распоряжения ими), или занимаясь торговлей и ростовщичеством. Обедневшие же общинники нанимались в батраки к богатому соседу или к соседнему помещику, или уходили на отхожие заработки, сдавая свой надел за гроши своим более счастливым однообщественникам.

Их полному разрыву с деревней мешали как препятствия административного характера (см. выше), так и нежелание потерять свой земельный надел, и таким образом в деревне и около деревни скоплялось избыточное полупролетарское население, выбитое из крестьянской колеи, не находившее себе достаточного занятия и пропитания в сельском хозяйстве, но не нашедшее себе постоянного места и в рядах городских рабочих. Последнему, впрочем, мешало также недостаточно быстрое и широкое развитие крупной промышленности.

{361} К концу XIX в. обеднение земледельческого класса и особенно «оскудение центра» становится очевидной, настоятельной и тревожной проблемой. Правительство образует разные комиссии по крестьянскому вопросу и «особые совещания», которые собирают материалы и составляют докладные записки, но практических результатов работа этих комиссий и совещаний не имеет.

— Наконец, в 1902 году за дело берется, с широким размахом, сам

С. Ю. Витте, влиятельный и активный министр финансов. По указу 22 января 1902 года учреждается, под председательством Витте, «особое совещание о нуждах сельскохозяйственной промышленности». По губерниям и уездам были образованы губернские и уездные комитеты о нуждах «сельскохозяйственной промышленности», под председательством предводителей дворянства, из приглашенных ими деятелей местной администрации, земства и «сведующих лиц» разных общественных положений; комитеты собрали богатейшие материалы о правовом и экономическом положении деревни, но это и было единственным результатом их работ.

Однако, несправедливо было бы сказать, что правительство Александра III и Николая II до 1905 года не заботилось об улучшении материального положения русского крестьянства. Оно принимало ряд мер в этом направлении, правда, мер частичных, разрозненных, недостаточно решительных и систематичных.

Ликвидация отношений бывших крепостных к их бывшим господам затянулась до конца царствования Александра II. В 1881 году насчитывалось еще свыше 1 миллиона временно-обязанных крестьян, уплачивавших оброки своим помещикам. 28 декабря 1881 года был издан закон, повелевавший этих крестьян «перевести на выкуп и причислить к разряду крестьян-собственников с 1 января 1883 года». Одновременно был издан указ об общем понижении выкупных платежей (в среднем на 20%). В 1883-86 году министр финансов Н. X. Бунге провел через Государственный Совет важную меру — отмену подушной подати, — меру, которая не только принесла крестьянству податное облегчение, но и сняла с него одиозную «привилегию» специального «податного сословия». Впоследствии правительство не раз {362} предоставляло крестьянам различные льготы (в 1894, 1896, 1899 годах), состоявшие в полном или частичном прощении недоимок по казенным платежам.

В 1882 году был учрежден «Крестьянский поземельный банк» — «для облегчения крестьянам способов к покупке земли». Банк должен был выдавать ссуды для покупки земли целым сельским обществам, или крестьянским товариществам, или отдельным крестьянам. Годовые платежи по ссудам были первоначально установлены в размере 5% роста и 1% «на расходы по управлению» (платежи на погашение ссуд зависели от срока, на который выдавалась ссуда) (Проценты по частным займам в то время были гораздо выше: по закону, разрешался годовой рост до 12%.) .

В 1895 году был издан новый устав Крестьянского Банка, разрешивший банку приобретать земли на свое имя (для продажи их крестьянам в будущем); в 1898 году годовой рост был понижен до 4%. — После реформы 1895 года деятельность Банка начала быстро расширяться. Всего со времени открытия Банка в 1882 году по 1 января 1901 года через посредство Банка крестьянами было куплено 5.102 тыс. десятин земли; по 1 января 1907 года в крестьянские руки перешло, при посредстве Банка, всего 8.267 тыс. десятин владельческой земли, на сумму до 675 милл. руб., из которых в ссуду было выдано 516 милл. руб.

В покупках этих участвовало 1.319 тыс. крестьянских семейств (Кауфман, Агр. вопр., 140-1). Цены на землю в конце XIX и в начале XX в. росли чрезвычайно быстро. За первые три года деятельности Банка (1883-1885 гг.) средняя цена покупаемых при его посредстве земель составляла 52 рубля за десятину, в 1900 году — 83 рубля, в 1904 году — 112 руб.

В 1886 году был издан важный закон относительно землевладения бывших государственных крестьян; лежавшая на их землях «оброчная подать» была повышена на 2 / 3 и «преобразована» в выкупные платежи, которые крестьяне должны были уплачивать в течение 44 лет; теперь их земли, считавшиеся раньше собственностью казны, становились уже формально крестьянскими землями; вместе с землями бывших помещичьих и бывших {363} удельных крестьян, они образовали огромную территорию крестьянских надельных земель, подлежащих постепенному выкупу, неотчуждаемых и принадлежащих, в огромном большинстве, крестьянским общинам, на началах уравнительно-передельного землепользования.

Относительное перенаселение в земледельческих местностях средней России побуждало крестьян обращать свои взоры, в поисках земельного простора, за Урал, к необъятным равнинам Сибири. Правительство сначала относилось к переселению крестьян в Сибирь весьма сдержанно и осторожно.

С 1893 года, когда началась постройка Сибирской железной дороги, правительство начало покровительствовать переселению, стремясь, прежде всего, заселить район, примыкающий к железной дороге. В 1896 году в составе министерства внутренних дел было учреждено особое «переселенческое управление». В 1896, 1899 и 1904 годах были изданы правила о льготах и пособиях для переселенцев; на путевые издержки им было положено выдавать ссуду в размере 30-50 руб., а на хозяйственное устройство и обсеменение полей — по 100-150 руб.

За десятилетие с 1893 по 1903 год на переселенческое дело правительством было отпущено до 30 милл. руб. и к концу столетия дело это развернулось достаточно широко (хотя полное развитие переселенческого движения относится уже к Столыпинской эпохе). С 1885 года по 1895 год общее число переселенцев за Урал составило 162 тыс. (по 14,7 тыс. ежегодно); за 5-летие с 1896 года по 1900 год — 932 тыс. (по 186,4 тыс. ежегодно). Значительная часть переселенцев, привлекаемая слухами о земельных богатствах Сибири, спешила двинуться туда «самотеком», не испрашивая разрешений от правительства и «проходных свидетельств».

Однако наплыв переселенцев, для которых правительственными «межевыми чинами» не были подготовлены земельные участки, приводил к трудностям и вносил расстройство в дело колонизации, так что некоторая часть «самовольных» переселенцев увидела себя вынужденной возвращаться обратно (в первые годы XX в. обратное движение переселенцев составляло от 10 до 25%). Более осмотрительные крестьяне сначала посылали в Сибирь «ходоков» для разведки, и уже потом, {364} по их возвращении, ликвидировали свои дела на родине и двигались в далекий путь — «навстречу солнцу»...

Правительство сознавало необходимость организации мелкого кредита в деревне и пыталось содействовать созданию этой организации. В 1883 году были изданы правила о порядке учреждения сельских банков и ссудо-сберегательных касс. В 1895 году было издано «Положение об учреждениях мелкого кредита» (см. гл. 10, § 5).

Из отдельных мероприятий этой эпохи упомянем еще учреждение (в 1893-94 году) министерства земледелия (соединенного с прежним министерством государственных имуществ и преобразованного, в 1905 году, в «главное управление землеустройства и земледелия»). Бюджет нового министерства сначала был очень скромным: в 1895 году он составлял около 30 милл. руб., т. е. около 2% общего бюджета.

Описав подробно экономическое и правовое положение стомиллионной крестьянской массы, мы должны сказать несколько слов об экономическом положении дворянства на рубеже XIX и XX вв. Несмотря на «первенствующее» положение в местной администрации и в земстве, обеспеченное дворянству законодательством Александра III, его экономическое положение в это время было далеко не блестящим, и основа его социального влияния — земля быстро и непрерывно уплывала из его рук в руки крестьян и, частью, купцов и промышленников, причем убывание дворянского землевладения после крестьянской реформы шло возрастающим темпом; средняя ежегодная убыль дворянского землевладения была в 1860-77 гг. — 517 тыс. дес., в 1877-96 гг. 750 тыс. дес., в 1897-1900 гг. — 978 тыс. дес. (Обществ, движ., I, 296).

К 1905 году в руках дворянского сословия из 100 милл. дес. земли, которыми оно владело в начале б0-х годов, осталось всего 53 милл. дес.

Падение хлебных цен в 80-х годах XIX века вызвало сельскохозяйственный кризис 80-х и 90-х годов, который тяжело отразился на дворянском землевладении и ускорил ход его ликвидации, хотя учреждение Дворянского банка в 1885 году и помогло многим помещикам сохранить свои имения.

Конец XIX века был полон жалоб на «оскудение центра», сказывавшееся не только в {365} крестьянском, но и в частновладельческом хозяйстве. Впрочем, не все помещичьи хозяйства находились в состоянии упадка. Часть из них, особенно в западных и южных областях государства, избавилась от кризиса введением усовершенствованных методов обработки земли и подъемом производительности; культурные помещичьи хозяйства заводили у себя многопольную систему посевов (вместо традиционного трехполья), травосеяние, минеральные удобрения, широко применяли сельскохозяйственные машины, и в результате высоко подняли урожайность и доходность своих полей; быстро росли в юго-западных и некоторых центральных губерниях посевы сахарной свекловицы, которые в 60-х гг. XIX века составляли около 100 тыс. десятин, а в начале XX века далеко превышали 500 тыс. дес.

Культурные помещичьи хозяйства были главными поставщиками хлеба на внутренний и внешний рынки, почему заграничный экспорт русского хлеба в конце XIX и в начале XX в. непрерывно возрастал, несмотря на отсталость русского сельского хозяйства в целом (средний годовой экспорт хлебных продуктов из России в 1866-70 гг. был 136 милл. пудов, в 1896-1900 гг. 444 милл. пудов). Правда, значительная часть дворянских имений не принимала никакого участия в прогрессе сельского хозяйства; многие землевладельцы сдавали свои земли мелкими участками в аренду соседним крестьянам, которые вели на них такое же примитивное хозяйство, как на своих надельных землях, и истощали их еще больше, чем свои земли, ибо не заботились об удобрении.

Особую группу земледельческого населения в России составляло казачество. Казаки, эти воины-земледельцы, несли боевую и сторожевую службу на всех границах государства Российского, а во время больших войн вливались в русскую армию в качестве «иррегулярной кавалерии». Правительство нуждалось в казачьей службе до самого конца Империи, и когда к России присоединялись новые области, как было в 60-х гг. XIX в. на Дальнем Востоке и в Средней Азии, там сейчас же заводилось новое казачье войско (амурское, уссурийское, семиреченское).

На рубеже XIX и XX вв. считалось всего 11 казачьих войск: донское, кубанское, терское, оренбургское, {366} уральское, астраханское, сибирское, забайкальское, семиреченское, амурское, уссурийское. В общей массе населения казачье сословие в начале XX в. составляло 2,3% т. е. превышало 3 миллиона человек. — В 1869 году был издан закон «о поземельном устройстве в казачьих войсках»; согласно этому закону, «при наделе казачьих станиц отводится им удобной земли по 30 десятин на каждую мужеского пола душу казачьего сословия»; таким образом нормальный размер казачьего надела превышал средний надел казенных крестьян в 4 раза и бывших помещичьих крестьян — в 8 с лишком раз; минимальным размером надела на казачью душу было признано 20 десятин (нужно при этом иметь ввиду, что казаки должны были нести службу на своих конях).

— Общественное управление казачьих станиц было регулировано при Александре III законом 1891 года, по которому станичные сборы казаков-домохозяев (а в больших станицах — выборных от 5 или 10 дворов) выбирали станичных атаманов, казначеев и судей; высшие органы военно-административного управления назначались правительством.

Рассмотрев положение русского крестьянства на рубеже XIX и XX вв. и изложив фактические причины его бедственного положения, мы представим теперь обзор тех рецептов, которыми прогрессивная русская общественность в начале XX в. предполагала лечить крестьянские немощи. Первым делом, конечно, почиталось необходимым низвержение царского самодержавия и замена его демократической республикой, а затем в области аграрных отношений должно было осуществить лозунг:

«земля — крестьянам» (или «трудящимся»). Наиболее ходкой и популярной в массах была в революционную эпоху программа партии социалистов-революционеров, так называемая «социализация земли».

Вот она: «В вопросах переустройства земельных отношений П.С.Р. стремится опереться в интересах социализма и борьбы против буржуазно-собственнических начал на общинные и трудовые воззрения, традиции и формы жизни русского крестьянства, в особенности на распространенное среди них убеждение, что земля ничья, и что право на пользование ею дает лишь труд. В согласии со своими общими воззрениями на задачи революции в деревне, Партия {367} будет стоять за социализацию земли, т. е. за изъятие ее из товарного оборота и обращение из частной собственности отдельных лиц или групп в общенародное достояние на следующих началах: все земли поступают в заведывание центральных и местных органов народного самоуправления, начиная от демократически организованных бессословных сельских и городских общин и кончая областными и центральными учреждениями (расселение и переселение, заведывание резервным земельным фондом и т. п.) ; пользование землей должно быть уравнительно трудовым, т. е. обеспечивать потребительную норму на основании приложения собственного труда, единоличного или в товариществе ...

Земля обращается в общенародное достояние без выкупа; за пострадавшими от этого имущественного переворота признается лишь право на общественную поддержку на время, необходимое для приспособления к новым условиям личного существования».

Программа эта и ее составителям и многим слушателям казалась совершенно ясной, хотя в действительности она возбуждает множество неразрешимых вопросов. Первый из них — можно ли было уравнительно распределить «общенародное достояние» от Минска до Владивостока и от Архангельска до Асхабада?

В большое затруднение с выработкой аграрной программы попали социал-демократы. Им как партии чисто рабочей незачем было бы заботиться о благосостоянии «крестьянской буржуазии», которая, как и всякая буржуазия, по законам «научного социализма» обречена на неизбежное уничтожение, имеющее последовать в результате классовой борьбы пролетариата. Однако, в земледельческой России игнорировать стомиллионную крестьянскую массу было невозможно, и потому второй съезд партии с.д. принял нижеследующую аграрную программу:

«В целях устранения остатков крепостного порядка, которые тяжелым гнетом лежат непосредственно на крестьянах, и в интересах свободного развития классовой борьбы в деревне, партия требует прежде всего: 1. Отмены выкупных и оброчных платежей и специально крестьянских повинностей. — 2. Отмены всех законов, стесняющих крестьянина в распоряжении его {368} землей; — 3. Возвращения крестьянам денежных сумм, взятых с них в форме выкупных и оброчных платежей... — 4. Учреждения крестьянских комитетов для возвращения сельским обществам (посредством экспроприации или, — в том случае, если земли переходили из рук в руки, — выкупа государством за счет крупного дворянского землевладения) тех земель, которые были отрезаны у крестьян при уничтожении крепостного права и служат в руках помещиков орудием для их закабаления, и для устранения остатков крепостнических отношений в разных областях... — 5. Предоставления судам права понижать непомерно высокие арендные платы и объявлять недействительными сделки, имеющие кабальный характер».

Пресловутые эсдековские «отрезки» вызвали бурную и саркастическую критику народников: мы, де, несем крестьянам всю землю и всю волю, а с.д. собираются ублаготворить их какими-то жалкими кусочками, которые кто-то у кого-то отрезал 50 лет назад.

С.д., и особенно Ленин, скоро почуяли, что в предстоящей политической игре «отрезками» не покрыть козырного туза эсеровской социализации и, чтобы улучшить свои шансы, 3-й съезд партии с.д. (большевистский), не меняя программы, принял в 1905 году следующую резолюцию:

«Социал-демократия ставит своею задачею самую энергичную поддержку всех революционных мероприятий крестьянства, способных улучшить его положение, вплоть до конфискации помещичьих, казенных, церковных, монастырских и удельных земель» (Подобную резолюцию приняла в том же году и конференция меньшевиков.) .

Однако те из социал-демократов, которые не склонны были начисто отказаться от своей (и от всякой) теории в угоду демагогической тактике «текущего момента», видели, что конфискация крупного землевладения и дележка его между крестьянами, во-первых, слишком уж противоречит марксистской теории общественного развития, а во-вторых, государству и народному хозяйству в целом она принесет немалый убыток уничтожением {369} культурных хозяйств, а крестьянам — весьма мало выгоды.

Поэтому главный аграрный теоретик русского марксизма

П. Маслов выступил с программой так называемой «муниципализации земли», т. е. передачи конфискованных имений в распоряжение крупных (областных) органов местного самоуправления, организованного на демократических началах. Эта программа и была принята 4-м съездом партии с.д. в 1906 году (Ленин отстаивал «национализацию земли»).

Либеральные и радикальные круги русской интеллигенции организовали в 1905 году «конституционно-демократическую партию» (или «партию народной свободы»), Аграрная программа вызвала в партии горячие прения по вопросу о допустимости и целесообразности принудительного отчуждения частновладельческих земель для наделения малоземельных крестьян. Некоторые экономисты (проф. А. И. Чупров, проф. В. Ф. Левицкий) указывали, что наш крестьянин «переоценил значение геометрических размеров потребной ему площади земли» и игнорирует другой, не менее важный фактор — улучшение земледельческой культуры, даже тогда, когда улучшения эти ему вполне доступны, — однако большинство к.д. признало, в согласии с «геометрической» точкой зрения самих крестьян, что главной причиной деревенской бедности является малоземелье и что принудительное отчуждение частновладельческих земель совершенно необходимо. Принятая партией аграрная программа требовала «увеличения площади землепользования населения, обрабатывающего землю личным трудом, как-то: безземельных и малоземельных крестьян... государственными, удельными, кабинетскими и монастырскими землями, а также путем отчуждения для той же цели в потребных размерах частновладельческих земель с вознаграждением нынешних владельцев по справедливой (не рыночной) оценке».

Итак, все передовые партии предлагали и обещали крестьянам землю — которой не было! Если бы крестьяне имели понятие об аграрной статистике и знали бы, что дележка «господских» земель может увеличить их землепользование лишь на 20 проц., а то и того меньше, они конечно, не стремились бы к ней, а занялись бы {370} возможным улучшением собственного хозяйства.

Но они возлагали на предстоящую «прирезку» совершенно фантастические надежды, а все «передовые» политические партии поддерживали эту иллюзию... — Правда, нужно признать, что в некоторых исключительных случаях дополнительное наделение было действительно необходимо и что, с другой стороны, крупные имения сдаваемые, по кусочкам, в аренду крестьянам могли без всякого вреда для народного хозяйства быть переданы этим последним за умеренное вознаграждение. Однако, с другой стороны, правые круги приходили в негодование, когда слышали о принудительном отчуждении «священной и неприкосновенной» собственности, забывая при этом, во-первых, что основатели государства Российского, московские государи и Петр Великий, обходились с частной собственностью весьма непринужденно, когда этого требовали интересы государства, а во-вторых, что само поместное землевладение в России возникло не из частной собственности, а из государевых пожалований государственной земли служилым людям (за службу и для службы), и лишь в XVIII в. «по щучьему велению» оно превратилось в частную собственность. Здесь, как и в области политической, столкнулись два упрямых слепца и сражались между собой до тех пор, пока вся власть и вся собственность оказались в руках Ленина и Ко.

{371}

2. Развитие промышленности и рабочий вопрос.

В 1887 году вместо Н. X. Бунге министром финансов был назначен И. А. Вышнеградский, а с 1892 до 1903 года пост министра финансов занимал С. Ю. Витте, энергичный и способный финансист и государственный деятель крупного масштаба. В министерство Вышнеградского и, особенно, Витте правительством принимались энергичные и широкие меры для развития «отечественной промышленности». Для этой цели служил, в частности, покровительственный таможенный тариф 1891 г .; для поднятия производительных сил страны проводилось усиленное железнодорожное строительство; в виду недостатка «отечественных» капиталов, привлекались капиталы иностранные (главным образом французские и бельгийские), которые особенно много содействовали развитию южнорусской металлургической промышленности. (Сумма иностранных капиталов, вложенных в русскую промышленность, оценивается различно от 700 до 900 миллионов рублей.) ; «отечественным» промышленникам предоставлялись от казны разного рода льготы, ссуды и пособия; металлургическим заводам казна весьма щедро платила за железнодорожные рельсы, и заводы «процветали» на громадных казенных заказах. Некоторые отрасли промышленности казна брала под свое особое покровительство.

(В таком привилегированном положении находилась сахарная промышленность: казна ежегодно устанавливала размеры сахарного производства для выпуска на внутренний рынок, оптовые цены на сахар (достаточно выгодные для заводчиков) и размер «неприкосновенного запаса»; иностранный сахар был обложен высокой пошлиной (до 4 руб. с пуда), а русским сахарозаводчикам, вывозившим сахар заграницу, казна платила вывозную премию, в виде возврата платимого ими акциза, 1 р. 75 к. с пуда.) .

В результате всех этих мер, «эпоха Витте» стала эпохой быстрого и широкого подъема русской промышленности.

(Витте часто упрекали в том, что он «искусственно» создавал крупную промышленность в России; в своих «Воспоминаниях» он сердито отвечает на эти упреки: «Говорят, что для развития промышленности я принимал искусственные меры. Что значит эта глупая фраза? Какими же мерами, кроме искусственных, можно развить промышленность? Всё, что делают люди, это с известной точки зрения искусственно. Одни дикари живут и управляются безыскусственно. Везде и всюду промышленность была развита искусственными мерами» (I, 451).) .

Линия {372} этого подъема не была ровной, она прерывалась (вместе с общими колебаниями экономической жизни Европы) кризисами в середине 80-х гг. и в самом начале ХХ-го века (в 1901-3 гг.), но в общем экономический прогресс России в конце XIX и в начале XX в. был весьма значителен, и Россия начала в это время быстро изживать свою экономическую отсталость.

Начатое при Александре II усиленное железнодорожное строительство несколько замедлило темп в 80-е годы, но в 90-х годах оно двинулось вперед с исключительной быстротой; за десятилетие 1861-1870гг. было построено 8,8 тыс. верст новых железнодорожных линий, в 1871-80 гг. — 10,9 тыс. верст, в 1881-90 гг. — 7,5 тыс. верст, в 1891-1900гг. — 21 тыс. верст.

В 1891 г . было преступлено к сооружению великой Сибирской железной дороги, имевшей огромное народно-хозяйственное (и общегосударственное) значение. Общая длина железнодорожных линий в 1905 году составляла свыше 60 тыс. верст (64 тыс. клм.). — В направлении железнодорожной политики правительства в конце века произошла значительная перемена; при Александре II железные дороги строились частными обществами (с казенной гарантией дохода), теперь казна сама взялась за дело железнодорожного строительства, и много частных железных дорог было выкуплено в казну, так что в начале ХХ-го века в руках частных обществ оставалось лишь около 1 / 3 железнодорожных линий. (С 1881 по 1894 г . было выкуплено в казну 24 железнодорожных линии, принадлежавших 15-ти акционерным компаниям, общим протяжением около 12 1 / 2 тыс. верст.)

Правда, в чисто финансовом отношении казенное железнодорожное хозяйство долгое время оставалось убыточным, но для общего {373} хода народнохозяйственной жизни железнодорожное строительство «виттевской эпохи» имело, конечно, огромное положительное значение.

Одним из характерных показателей экономического подъема конца XIX века является быстрый рост акционерных обществ. В 1899 году в России действовало 1.181 акционерное предприятие с 1.739 милл. руб. основного капитала; из них около половины возникли в 90-х гг.

Из отдельных отраслей промышленности наиболее быстро и успешно развивалась в 90-х гг. металлургическая промышленность юга России. До 1887 года на юге было только два железоделательных завода (Юза и Пастухова); в 1899 году там действовало 17 громадных заводов, оборудованных по последнему слову европейской техники, и около ста более мелких заводов.

(В Петербурге и под Петербургом возникли гиганты металлургической промышленности — заводы Путиловский, Обуховский. Невский судостроительный и др. Таким образом север и юг были главными центрами металлургической промышленности; Московская и Владимирская губернии были глазными центрами текстильной промышленности.) .

Выплавка чугуна в России составляла:

По абсолютным размерам своего производства Россия всё еще отставала от передовых капиталистических стран, но по темпам своего развития в 90-е годы она значительно их превосходила. За десятилетие 1890-99 гг. выплавка чугуна увеличилась в Англии на 18%, в Германии на 72%, в Соединенных Штатах на 50%, в России на 190% (выплавка в 1899 году — 165 милл. пуд.); в 1880 году Россия занимала в мировом производстве {374} чугуна седьмое место, в 1895 году—пятое, в 1900 году — четвертое, уступая лишь трем названным выше странам (Лященко, II, 214).

Добыча каменного угля в России в это время развивалась следующим образом:

За десятилетие 1890-99 гг. добыча каменного угля возрасла в Англии на 22%, в Германии на 52%, в Соединенных Штатах на 61%, в России на 131% (Лященко, II, 216).

Добыча нефти в России составляла в 1885 году 115 милл. пуд., в 1900 году — 631 милл. пуд., в 1904 году — 656 милл. пуд.

Значительно увеличилось в это время также производство предметов широкого потребления — хлопчатобумажных тканей и сахара. Потребление хлопка в России составляло в 1880 г . — 5,7 милл. пудов, в 1890 г . — 8,3 милл. пудов, в 1900 г . — 16 милл. пуд., в 1904 г . — 18 милл. пуд. — Производство сахара составляло в 1880 г . — 12,5 милл. пуд., в 1890 г . — 24,6 милл. пуд., в 1900 г . — 48,5 милл. пуд., в 1904 г . — 63,5 милл. пуд.

Общее развитие фабрично-заводской промышленности характеризуется следующими цифрами:

{375} Демонстрацией технических достижений русской промышленности была состоявшаяся в 1896 году в Нижнем Новгороде грандиозная «промышленная и художественная выставка».

(С развитием крупной машинной промышленности кустарное производство, особенно производство материй в центральных губерниях, в последние десятилетия XIX в. всё больше приводило в упадок, не выдерживая конкуренции дешевых фабричных товаров (Туган-Барановский, Русская фабрика, ч. 11, гл. 4).) .

Обороты внешней торговли России составляли в 1881 году 1.024 милл. руб., (вывоз 506 милл. руб., привоз 518 милл. руб.), в 1903 году — 1.683 милл. руб. (вывоз 1.001 милл. руб., привоз 682 милл. руб.).

Всё население Империи (без Финляндии) составляло в 1905 году около 146 милл., в том числе в городах жило около 18? милл.; в 50 губерниях Европейской России (без Польши и Кавказа) население составляло около 110 милл., в том числе городское — около 15 милл. (при этом надо иметь в виду, что многие промышленные поселки формально не считались городами). Некоторые города (и поселки) на юге в конце XIX в. росли с «американской» быстротой (Баку, Ростов-на-Дону, Екатеринослав, Юзовка, Кривой Рог).

Развитие крупной фабрично-заводской промышленности в начальных стадиях сопровождалось в России (как и в других европейских странах) усиленной эксплуатацией рабочих, — тяжелыми условиями работы, чрезмерной ее продолжительностью и недостаточной оплатой, что, естественно, вызывало недовольство и протесты рабочей массы. В 1884-85 гг. происходили забастовки и серьезные волнения среди фабричных рабочих Московской и Владимирской губерний; в 1896 году была большая забастовка на текстильных фабриках в Петербурге.

Для защиты интересов рабочих правительством Александра III (при министре финансов Бунге) был издан в 1882-86 гг. ряд фабричных законов. Для упорядочения отношений между фабрикантами и рабочими был введены обязательные расчетные книжки, причем фабриканты обязаны были производить расплату за работу наличными деньгами (а не продуктами).

Запрещена была фабричная {376} работа малолетних (до 12 лет), а также ночная работа несовершеннолетних (до 17 лет) и женщин (на текстильных фабриках). Подростки от 12 до 15 лет не могли работать больше 8 часов (причем им должно было быть предоставлено время, не менее 3-х часов ежедневно, для посещения школы).

Для надзора за исполнением фабричного законодательства была учреждена фабричная инспекция.

(Рабочие забастовки, по закону 3 июня 1886 г ., были запрещены, и их участники подлежали заключению в тюрьме до 4 мес., а «подстрекатели» — от 4 до 8 мес. — Фабриканты, или заведующие фабриками, за нарушение различных постановлений фабричного законодательства, подлежали штрафу до 300 руб. или аресту до 1 мес.) .

— В губернских городах учреждались «губернские по фабричным делам присутствия» (под председательством губернатора), которые могли издавать «обязательные постановления» относительно фабричного распорядка. В уважительных случаях могли быть допущены частичные отступления от общих правил, установленных новыми законами.

2 июня 1897 года был издан общий закон об ограничении рабочего времени «в заведениях фабрично-заводской промышленности». Максимальная продолжительность рабочего дня для взрослых мужчин была установлена в 11 1 / 2 часов; по субботам и накануне двунадесятых праздников, а также для работ, хотя бы отчасти производившихся в ночное время, рабочее время не должно превышать 10 часов («Сверхурочные работы допускаются не иначе, как по особому соглашению заведующего промышленным заведением С рабочим. В договор найма могут быть включены условия только о таких сверхурочных работах, которые оказываются необходимыми по техническим условиям производства». Следует отметить, что в большинстве передовых стран Запада в это время вообще еще не существовало законодательных ограничений труда взрослых мужчин.) .

В 1903 году был издан закон о материальной ответственности предпринимателей за несчастные случаи с рабочими на производстве.

{377}

3. Государственное хозяйство и финансы.

В 80-х гг. XIX в., для облегчения лежавшего на крестьянстве податного бремени, правительство отменило подушную подать (приносившую ежегодно свыше 50 милл. руб.) и понизило выкупные платежи. Для возмещения понесенного казной убытка, в 80-х гг. был введен целый ряд новых налогов и повышены налоги, ранее существовавшие. В 1882 году был введен налог с «безмездно переходящих имуществ», т. е. налог на наследства и дарения; в 1885 г . был введен «сбор с доходов от денежных капиталов» (в размере 5%); был повышен поземельный налог, а также налоги на спирт, на сахар и на табак; были повышены таможенные пошлины (еще более повышенные новым тарифом в 1891 году). В 90-х гг. был введен государственный квартирный налог (в 1893 г .) и заново регулирован «государственный промысловый налог» с торговых, промышленных и транспортных предприятий и «личных промысловых занятий» (в 1898 г .).

Но главный (и неиссякаемый) источник казенного дохода отыскался в казенной винной монополии (или «казенной продаже питей»), введенной в 1894-96 гг. (в 1903 году доход от «казенной винной операции» составил 542 милл. рублей). «С конца 80-х годов из обыкновенного государственного бюджета исчезает дефицит, который почти на протяжении всего столетия разъедал организм государственного хозяйства» (Ист. Росс., VIII, 2).

Мало того, при Бунге и Вышнеградском, а еще больше при Витте, в руках казны накопляются весьма значительные суммы так называемой «свободной наличности государственного казначейства», которая образуется частью из остатков от обыкновенных доходов, а частью из остатков от внешних займов. (При Вышнеградском русское правительство оказалось в состоянии произвести «конверсию» русских иностранных займов, понизив тем сумму платежей по государственному долгу).

В 1890 году имевшийся в руках казны золотой запас превысил 500 милл. руб. В 1896-97 гг., опираясь на эту «свободную наличность», Витте

{378} мог произвести свою крупную финансовую реформу — введение в России золотой валюты.

Основная денежная единица — рубль был приравнен к 66% коп. золотом (прежний золотой 10-рублевый «империал» был приравнен новым 15-ти рублям); новые кредитные рубли были объявлены подлежащими свободному и неограниченному обмену на золото. На новых государственных кредитных билетах появилась гордая надпись: «Государственный Банк разменивает кредитные билеты на золотую монету без ограничения суммы. Размен государственных кредитных билетов обеспечивается всем достоянием государства».

Закон 1897 года о золотом покрытии выпускаемых кредитных билетов устанавливал, что первые 600 милл. руб. должны быть обеспечены золотым запасом на половину этой суммы, а выпуски, превышающие 600 милл. руб., должны быть обеспечены золотом рубль за рубль. «Виттевские» кредитные билеты ходили наравне с золотом (и нередко, получая деньги в банке, публика просила кассира выдать надлежащую сумму не золотом, а бумажками: их легче носить и хранить).

Широко развернулось в эпоху Витте казенное железнодорожное хозяйство: расходы министерства путей сообщения в 1903 году составляли (по «обыкновенному» бюджету, т. е. без расходов на постройку новых жел. дорог) — 456 милл. руб.; доход от казенных железных дорог в этом году составлял 453 милл. руб.

Не боясь широких казенных операций, Витте не боялся и делать долги. Государственный долг, составлявший в 1892 году 4.905 милл. рублей, в 1903 году возрос до 6.679 милл. рублей.

Государственные «обыкновенные» доходы в целом возрастали следующим образом: в 1881 году они составляли 652 милл. руб.; в 1893 году — 1.046 милл. руб.; в 1903 году — 2.032 милл. руб. (в том числе выкупные платежи 89 милл. руб., доход от «казенной винной операции» 542 милл. руб., таможенные доходы 242 милл. руб.).

Обыкновенные государственные расходы составляли в 1881 г . — 732 милл. руб.; в 1893 году — 947 милл. руб.; в 1903 году — 1.883 милл. руб. (в том числе платежи по {379} государственному долгу — 289 милл. руб. и расходы военного и морского министерств — 466 милл. руб.).

«Эпоха Витте» создала упорядоченные государственные финансы, соорудила широкую сеть железных дорог и заложила прочные основы для развития крупной промышленности, обеспечив ее достаточным количеством «отечественного» чугуна и каменного угля. Однако, она сделала слишком мало для того, чтобы поднять экономический уровень массы русского крестьянства, освободить крестьянина от «мирской» и начальственной опеки и на деле предоставить крестьянам права «свободных и полноправных сельских обывателей». Эту задачу взяла на себя, после 1905 года, «эпоха Столыпина».

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел история












 





Наверх

sitemap:
Все права на книги принадлежат их авторам. Если Вы автор той или иной книги и не желаете, чтобы книга была опубликована на этом сайте, сообщите нам.