Цыганков А. Современные политические режимы: структура, типология, динамика

ОГЛАВЛЕНИЕ

Вместо заключения

Поскольку наша работа написана в форме учебного пособия и представляет собой своего рода аналитический обзор имеющихся в западной (преимущественно, американской) литературе исследовательских подходов, то у нее нет и не может быть выводов, обычно по пунктам излагающихся в заключении.

Мы будем рады, если в ходе знакомства с нашей работой у читателя возникнет интерес к существующим на сегодняшний день теориям политических режимов и к содержащемуся в их рамках потенциалу объяснения конкретных политических процессов, в том числе, происходящих в странах бывшего Советского Союза, а также неудовлетворенность тем, что большая часть затронутых в книге вопросов рассмотрена неполно, схематично и нуждается в дальнейшем исследовании. Именно это — открытость теорий режимов и их эвристический потенциал — является залогом их дальнейшего развития и совершенствования.

Впереди у такого развития большой и сложный путь. Макрополитические исследования испытывают немалые трудности в связи с углубляющейся дифференциацией и специализацией теоретического знания. Все больший и больший круг вопросов нуждается в систематическом обобщении. Внешняя политика переходных режимов, взаимосвязь внутренней и внешней политики в период поставторитарного перехода, возникновение новых форм технократического авторитаризма, упадок харизматической и мобилизационной политики, глобализация демократии, проблема консолидации демократии, стратегия и тактика демократической оппозиции в период редемократизации — невозможно даже приблизительно очертить весь круг заслуживающих в этой связи внимания вопросов.

Можно, однако, с уверенностью предсказать, какие вопросы в ближайшие десятилетия станут для теории режимов центральными. Вопервых, вопросом первостепенной важности станет укрепление демократических институтов в отдельных, прежде всего, посткоммунистических странах, и в этой связи обеспечение необратимости продолжающейся в мире волны глобальных демократических преобразований. Во-вторых, таким вопросом по-прежнему остается вопрос культурной идентификации новых политических систем. Правильно решенный, этот вопрос поможет понять пути дальнейшей стабилизации новых демократий, блокируя их откат к авторитарно-тоталитарным политическим устройствам. Наконец, в-третьих, всестороннему рассмотрению подвергнется роль внешнего контекста демократических переходов. Чем более мрачными будут демократические перспективы в странах бывшего Советского Союза и Восточной Европы, тем большей будет вероятность того, что распад сформированного холодной войной пространства международной безопасности приведет человечество к новой полосе жестоких конфликтов и войн. Такая перспектива побуждает исследователей вновь и вновь возвращаться к обсуждению того, какая из имеющихся в распоряжении политиков идей возобладает в мире в ближайшем будущем. Сможет ли идея демократии, предлагающая хотя и не всегда своевременные и эффективные, но несомненно, наиболее цивилизованные пути разрешения встающих перед различными обществами проблем, возобладать над идеями национализма, коммунизма и религиозного фундаментализма? К сожалению, сегодня эти вопросы звучат отнюдь не риторически.

В этой связи особенно велика цена ошибок реформаторов в странах посткоммунизма, а также всех тех, для кого идеалы свободы и демократии не являются лишь удобными политическими лозунгами. Ведь в конечном счете, как об этом убедительно писал С. Хантингтон, единственным гарантом демократических преобразований является политическая воля основных акторов перехода. Никаких иных гарантов не существует.