Библиотека

Теология

Конфессии

Иностранные языки

Другие проекты







Комментарии (1)

Элиаде М. Мефистофель и андрогин

ОГЛАВЛЕНИЕ

Космическое обновление и эсхатология

Эсхатологический нудизм
Прибытие американцев и возвращение мертвецов
Христианско-языческий синкретизм
Уничтожение Мира и установление Золотого Века
Ожидание умерших и ритуальная бездеятельность
Новый год и обновление мира у калифорнийских аборигенов
Ритуал индейцев карок
Новый год и космогония
Периодическая регенерация мира
Римские игры: ашвамедха (asvamedha)
Коронование индийского правителя
Регенерация и эсхатология

Эсхатологический нудизм

Году в 1944—1945 на одном из островов Новые Гебриды, на острове Святого Духа, появился странный культ. Его основатель, человек по имени Цек, разослал по деревням следующее послание: мужчины и женщины должны снять с себя набедренные повязки и выбросить их, а также отказаться от жемчужных бус и прочих украшений. Цек добавлял: «Уничтожьте все, что досталось вам от белых, уничтожьте также все орудия для изготовления циновок и корзин. Сожгите свои жилища и постройте в каждой деревне по два барака — один для мужчин, другой для женщин. Муж и жена не должны с этих пор быть друг с другом ночью. Постройте еще и большую кухню, где вы будете готовить пищу при свете солнца, готовить что-либо в темноте строжайше запрещено. Прекратите работать на белых, убейте всех домашних животных: кошек, собак, свиней и т. д.» Кроме этого Цек настаивал на отмене многочисленных традиционных табу, например, на запрете заключать браки между членами одного клана-тотема, на обязательной покупке жены, на изоляции юной матери после родов. Должны были быть изменены и похоронные обряды: покойника теперь надо было выставлять на деревянном помосте в джунглях, а не погребать вместе с его хижиной. Но наиболее сенсационной частью послания Цека было объявление о скором явлении на острове самой «Амрики»: все адепты культа получат горы всякой всячины, более того — адепты эти будут жить вечно и никогда не умрут[1].

В этих особенностях культа, насаждаемого Цеком, узнаются черты, специфические для эсхатологических и милленаристских культов, распространившихся на островах Океании и получивших название культов «получения груза» (cargo-cults), на которых мы позже остановимся подробнее. Отметим лишь, что этот нудистский культ держался на острове Святого Духа не один год. Грэхем Миллер отмечает в 1948 году, что чем глубже продвигаешься внутрь острова, тем ярче становятся проявления культа Цека. Его адептами стала треть населения острова. Хотя последователи Цека и принадлежали к разным языковым группам, ими более приспособлен для общения единый язык, получивший название маман (maman). Вне зависимости от традиционных племенных структур установился еще один порядок — некое религиозное единство. Члены секты были уверены в превосходстве нового порядка и в порочности старых структур. От христианства, насаждаемого миссионерами, открыто отрекались. Центры нового культа находились в деревнях, расположенных в глубине острова, куда белые так и не смогли проникнуть по-настоящему[2]. Сектантское учение Цека, как и все милленаристские культы Океании, носило характер борьбы с белыми людьми.

При всем этом, успех Цека не был полным. После периода начального энтузиазма стало проявляться определенное сопротивление новому культу. Обещанная утопия не воплощалась в реальность, а вот вопиющее запустение охватывало целые районы. Более того, аборигены стали жаловаться на насаждение нудизма и оргии, проистекающие от введения промискуитета. Кроме того, по словам информатора Грэхема Миллера, поощрение оргий как раз и могло стать действительной причиной насаждения нудизма. Сам основатель культа, кажется, заявлял, что половой акт, будучи естественной потребностью, должен осуществляться прилюдно и при свете дня, по образу и подобию собак и диких животных. Все женщины и девушки без различия принадлежали всем мужчинам[3].

С полным основанием можно утверждать, что аборигены, даже некоторые адепты культа, сами стали жертвами сексуальной свободы и скученности обитания. Дело в том, что этот эсхатологический нудизм, так же как и разрушение домов и орудий труда, имеет смысл лишь как акт ритуального поведения, который предвещает и подготавливает новую эру процветания, свободы, блаженства и вечной жизни. А поскольку это Царствие блаженства наступать не торопится, происходит то, что всегда и происходит в среде милленаристских движений: первоначальный энтузиазм сменяется усталостью и разочарованием.

Интерес, представляющий этот нудистский эсхатологический культ для нашего исследования, зиждется, в основном, на его райских характеристиках. Цек заявляет в своем послании, ни больше ни меньше, о неминуемой реставрации Земного Рая. Люди перестанут трудиться, орудия труда им более не понадобятся, так же как и домашние животные или скарб. А так как старый порядок будет отменен, то законы, правила и запреты потеряют смысл. Санкционированные традицией запреты и обычаи уступят место абсолютной свободе, и в первую очередь — свободе сексуальной, оргии, поскольку в любом человеческом обществе именно сексуальная жизнь подчинена строжайшим табу и не менее строгим ограничениям. Уйти из-под власти закона, запретов, привычек — значит обрести утраченную свободу и первозданное блаженство, то есть то состояние, что предшествовало нынешнему существованию человека; иными словами, значит — обрести рай. Если прибегнуть к терминам иудео-христианской цивилизации, то это — возврат к состоянию Адама до его изгнания из Рая. Не поэтому ли мала-мала (malamala) или нудисты с острова Святого Духа стараются приноровить собственное сексуальное поведение к сексуальному поведению животных, то есть лишить его понятия стыда,— ведь они считают себя безгрешными. Именно поэтому они ждут одновременно и бессмертия, и прибытия американцев, увешанных бесчисленными дарами. Трудно, однако, сказать, числится ли в голове у основателя культа среди американских подарков бессмертие или же оно является следствием нисхождения эсхатологического Царствия. В любом случае, бессмертие и изобилие пищи являют собой райский синдром в чистом виде. Живешь вечно и в полнейшем благополучии, потому что ешь, не затрачивая для этого труда, а любовь свободна от традиционных запретов.

Этот райский синдром и делает эсхатологический нудизм с острова Святого Духа в высшей степени интересным, он же позволяет провести различие между ним и другими меланезийскими «карго-культами» — сам культ, основанный Цеком, принадлежит к этой группе островных культов и является движением провидческим, милленаристским. В нем, однако, присутствуют все черты ожидания рая, поскольку эра изобилия и свободы, искомая всеми карго-культами, у нудистов с острова Святого Духа нюансирована и предвосхищает будущее: речь действительно идет о возвращении в рай, поскольку допущенные в него будут пользоваться не только дарами, привезенными этими грузовыми судами, но и абсолютной свободой и отсутствием моральных границ.

Прибытие американцев и возвращение мертвецов

Что до американцев, то это, очевидно, предки, мертвецы, которые возвращаются нагруженные дарами. Американцы были последними представителями белой расы, вошедшими в контакт с аборигенами с этих островов в океане, что, главным образом, происходило во времена второй мировой войны. В мифологическом сознании местных жителей американцы заняли место голландцев, немцев, французов или англичан. Все они принадлежат к белой расе, то есть в глазах местных жителей являются духами умерших, привидениями, фантомами. Они действительно прибывают издалека, с тех островов, откуда во времена мифические пришли предки меланезийцев и куда каждый меланезиец возвращается после смерти. А так как предки прибыли на судах, то умершие помещаются в небольшие лодки, которые должны будут отвести их в страну, где предки эти родились[4].

Речь, конечно, идет о стране мифической, расположенной по ту сторону Океана. Даже если меланезийцы и сохранили воспоминания о миграциях предков, приведших их на острова, где теперь обитают нынешние милленарии, воспоминание это очень быстро мифологизировалось. Страна предков за Великими Водами — это легендарный остров, некий Рай, где души умерших ждут своего триумфального возвращения к жизни. И они действительно когда-нибудь вернутся, но на этот раз — на пышных судах, груженных товарами, и суда эти похожи на гигантские грузовые суда (cargo), ежедневно принимаемые белыми у себя в портах. Такова религиозная концепция, послужившая основанием для карго-культов. Все они провидческие и милленаристские[5].

Они провозглашают непреложность начала сказочной эры изобилия и блаженства. Аборигены вновь станут хозяевами на своих островах, работать они перестанут, поскольку мертвецы привезут им столько еды, что и представить себе невозможно. В этом-то и заключается причина того, что большая часть этих движений требует разрушения всех материальных ценностей, начиная с тех, что когда-то были куплены у белых; с другой же стороны, строятся просторнейшие магазины для размещения в них товаров, которые будут привезены мертвецами. О некоторых видах карго-культов мы поговорим позже. Сначала представляется необходимым объяснить, каким образом появление грузовых кораблей у берегов Меланезии могло вызвать к жизни подобные микрорелигиозные общины, как те, что исповедуют пророческие и милленаристские культы. В основании их заложена, как мы видим, мифологическая идея о триумфальном возвращении умерших, нагруженных дарами. Таким образом, выходит, что прибытие грузовых судов в порты, принадлежащие белым, осознается аборигенами как чудо. Ведь они успевают заметить, что белые люди получают провизию и множество предметов обихода, к изготовлению которых не причастны. Аборигены видят только продукт труда, сам же длительный процесс производства, происходящий далеко от их островов, остается для них неизвестным[6]. Заключение, к которому приходят аборигены, совершенно, в их понимании, логичное, основывается на уверенности, что товары эти делаются либо руками умерших, либо появляются посредством магии[7]. Если следовать первому предположению, то товары эти принадлежат аборигенам по праву, потому что умершие работали для них, аборигенов, а вовсе не для белых. Достаточно часто аборигены придерживаются той точки зрения, что грузовые суда, направляемые к ним мертвецами, просто конфискованы у их предков представителями белой расы, и существующее уже напряжение в отношениях между темнокожим населением и белыми поселенцами еще более усугубляется этой несправедливостью. С другой стороны, если появление товаров является результатом магических чар, то товары эти все равно принадлежат им, аборигенам, поскольку произвели их божества темнокожих и их мертвецы.

Христианско-языческий синкретизм

Из этой несовместимости причин и следствий родилась атмосфера фрустрации и взаимного недоверия. С одной стороны, по крайней мере вначале, представители белой расы рассматривались как предки, пришедшие на острова со своими дарами. Да и как могло быть иначе: кожа у пришельцев была белая, как у призраков, и приплывали они на острова на судах. С другой же стороны, обосновавшись на островах, белые начинали вести себя как хозяева; аборигенов они презирали, оставляли им наиболее тяжелые работы и старались обратить их в христианство. Наличие и той и другой точки зрения в отношениях местного населения к белым как раз и объясняет возникновение национал-либеральных антизападнических настроений одновременно с рождением у того же населения чувства зависти, ревности к белым и механического копирования западных ценностей. Почти во всех карго-культах наблюдается более или менее очевидный отказ от принятия христианства. Тем не менее христианская эсхатология интегрировалась местным населением — и не единожды — и вошла в меланезийский милленаристский культ. Так, местный священник по имени Унико, избравший своим убежищем джунгли полуострова Гион, взял по велению Господа имя Лазаря. В одном из этих движений, у последователей милленаристского культа на Пайском побережье (1936) объявилось Второе пришествие. Мамбу, абориген из округа Маданг, принявший католичество, встал во главе синкретического христиано-языческого движения, направленного против белых и миссионеров[8]. Еще один меланезийский культ, известный под названием Ассизского, предрекает прибытие на одном из грузовых судов Иисуса Христа; вследствие этого события аборигены должны были сменить кожу: стать белыми и превратиться в хозяев над белыми, которые после прибытия Христа превратятся в темнокожих.

Семнадцатилетняя девушка по имени Фило из местечка Каимку тоже основала пророческий и синкретический культ. Один из ее дядьев назвался Богом-отцом, другой — Иисусом. Приверженцы этого культа пели и плясали дни и ночи напролет вокруг алтарей, распевая при этом католические молитвы и местные заклинания. Фило предсказала, что Бог отправит им не только товары, но и оружие, чтобы выгнать с их исконных земель европейцев: миссии должны будут в первую очередь подвергнуться нападению, поскольку распространяют они ложную религию, за ними объектами наказания должны были стать полицейские посты[9].

Один из вождей другого меланезийского культа в местечке Буке, по имени Саноп, обвинял европейцев в сокрытии части христианского ритуала и церковных догматов[10]. А по мнению папуасов из голландской Новой Гвинеи, принадлежавших к еще одному подобному культу, европейцы просто вырвали из Библии первую страницу, скрыв тем самым, что Иисус на самом деле был папуасом; благодаря этой своей уловке европейцы и присвоили себе привилегированное положение, по праву принадлежавшее папуасам. Дабы исправить свершенную несправедливость, поклонники этого культа переименовали свои поселения в Галилею, Иерихон и т.д., а один из духовных вождей культа — звали его, впрочем, Моисей — удалился для размышлений на гору, которая при переименовании получила название Кармелитской (Mont Carmel)[11]. В 1939 году одна старуха, больная проказой, возвестила, что корабли с товарами уже в пути, Шаутенские острова она окрестила в Иудею и Гадару, ее собственная деревня превратилась в Вифлеем, а речушка рядом — в Иордан[12].

Но это не все: милленаристские движения отбрасывали зачастую и традиционные формы меланезийской религии. Были уничтожены маски тайных обществ, и женщины стали допускаться на эзотерические церемонии. Случалось, что от традиционных форм религии отказывались полностью. И дело совсем не в том, что аборигены вдруг переставали быть религиозными и решали разом избавиться и от христианства, и от религии предков. Напротив, полная смена религии говорит о новом подъеме религиозных чувств, гораздо более истинных и таящих в себе бесконечно большие творческие силы, так как питательная среда для этих чувств — пророческий и милленаристский опыт. Начиналась подготовка себя к Царствию Божию, и все религиозные формы прошлого должны были быть отменены. Начиналась подготовка в новой, радикально переделанной жизни, готовились не к чему-нибудь, а к драгоценному существованию, поскольку существование это объявлялось блаженным и земного предела не имеющим. Те же черты мы отмечали в нудистском культе с острова Святого Духа: одновременно отброшены были христианство, этические и экономические ценности белых, а также привычки и традиционные племенные запреты. Велись приготовления к реинтеграции в Раю.

Конечно, все эти милленаристские движения возникли в Океании вследствие определенной исторической ситуации и являются выражением стремления к политической и экономической независимости. Множество работ пролили свет на социо-политический контекст меланезийских «карго-культов»[13]. Однако их историко-религиозная интерпретация едва началась. Получается, что все эти провидческие черты можно расшифровать со всей определенностью только в перспективе постановки этих микроверований в контекст общей истории религии. Невозможно осознать значение «карго-культов» и понять их неожиданный успех без учета мифо-ритуальной стороны меланезийских верований, которая в этих культах весьма важна: это ежегодное возвращение умерших и то космическое обновление, которое следует за их возвращением[14]. Космос должен ежегодно обновляться, и на церемониях встречи Нового года, которая и воплощает эту регенерацию, умершие присутствуют. Однако этот мифо-религиозный комплекс имеет продолжение в мифе о Великом Годе, который его и дополняет; Великий Год — это год радикального обновления Космоса, что достигается разрушением всех существующих форм, низведением их до состояния Хаоса и последующим актом творения.

Уничтожение Мира и установление Золотого Века

Разрушение и периодическое пересоздание Космоса — чрезвычайно распространенный религиозный мотив, и к нему мы обратимся чуть позже. Сейчас же попробуем вычленить синдром Великого Года в том виде, в котором он проявляется в некоторых меланезийских культах. Например, пророк из Милн Вея (Новая Гвинея) по имени Токериу возвестил, что в 1893 году наступит настоящий Новый год и будет настоящий праздник мертвых, которые и установят новую эру изобилия. Но до этого ужасающие катаклизмы — извержения вулканов, землетрясения, наводнения — уничтожат всех вероотступников, читай: всех тех, кто не примкнул к секте Токериу. После этой катастрофы космического масштаба — в ней однозначно узнается картина Конца Света — ветры, внезапно изменив направление, принесут с собой хорошую погоду. Сады будут полниться урожаями таро и ямса, деревья будут клониться под тяжестью плодов, и, взойдя на свои суда, мертвые приплывут навестить живых, и их появление послужит началом эры изобилия и блаженства. Приверженцы культа должны были также остерегаться использовать орудия европейского производства[15].

В 1929-1930 годах миф о Золотом Веке распространился среди племени байнинг из Новой Британии. Землетрясение, по их мнению, должно было обратить в камень всех европейцев и скептически настроенных к новому верованию аборигенов; горы должны были обратиться в долины, и на их месте раскинуться покрытые садами и полями равнины, работать на которых не будет никакой нужды; мертвые восстанут, восстанут даже кошки и собаки[16]. В 1923 году пророк с острова Святого Духа, меланезиец Роновуро, возвестил об ожидающемся наводнении, за которым должно было последовать возвращение на Остров Мертвых, которые приплывут на грузовых судах, груженных рисом и прочей провизией[17]. Случается, что после долгих лет пророчествований пророчества эти начинают считаться действительно произошедшими. Так, к 1934 году стало считаться, что движение, известное под названием «Безумие Вайлалы» — оно появилось в 1919 году,— к 1923 году стало терять сторонников и в 1931 году полностью исчезло — полностью воплотило в реальность свои пророчества. И действительно, в том году вроде бы происходили подземные толчки, и туземцы считали, что деревья действительно качались, и сразу после землетрясения, мол, зацвели деревья. Вспоминали аборигены и о том, что приезжали мертвые, которые в ту же ночь уплыли обратно. На следующее утро после этого посещения якобы можно было различить на песке их следы — а мертвые были обуты в европейскую обувь — и даже отпечатки велосипедных шин[18]. Свершение пророчества регистрируется задним числом, это меняет направление предсказания, но в конце концов пророчество начинает считаться совершившимся.

В долине Маркхама, округ Моробе Новой Гвинеи, абориген по имени Марафи объявил в 1933 году, что его посетил Сатана, который увлек-де его с собой в чрево земли, где показал духов умерших, которых поместил в эти места. Умершие сообщили Марафи, что были бы не прочь вернуться на землю, но Сатана им мешает. Правда, если Марафи удастся убедить своих соплеменников в том, что Сатана является высшим существом, то они смогут совершить задуманное. Существенно, что Марафи сам пришел к логичному заключению, которое зиждилось на неприятии узурпации белыми религиозной и политической власти на его острове, он решил, что настоящим богом в новом пророческом веровании может быть только антибог белых, то есть Сатана. Конечно, речь идет об отображении на образном уровне антагонизма белые-цветные, но в факте возникновения подобных культов присутствует также и осуждение существовавшей на тот момент исторической и религиозной ситуации, поскольку христианство, исповедуемое белыми, не соответствовало евангельскому духу.

Но и это не все: Марафи возвещал, что возвращению мертвых будет предшествовать космический катаклизм: подземные толчки все разрушат, затем дождь из горящего керосина спалит все дома, сады и все живое. Для спасения Марафи советовал построить весьма вместительный дом, который при первых знаках приближающегося мирового потрясения, то есть когда земля начнет дрожать, может послужить убежищем для целых общин. Выйдя на следующее утро из укрытия, они встретят уже прибывших к ним мертвых, нагруженных подарками: консервированным мясом, рисом, табаком, одеждой, осветительными приборами и ружьями. И с этих пор аборигенам больше не надо будет обрабатывать свои сады[19].

В «карго-культах» Меланезии возвещаемые перед прибытием мертвых землетрясения и падение тьмы — часто встречающиеся темы[20].

Миф, известный среди населения голландской Индии (то есть современной Индонезии), говорит о возвращении героя Мансрена, который установит на земле Золотой Век: в том месте, где он теперь оживет (Индонезия — по одним вариантам, Сингапур или Голландия — по другим), он посадит дерево, вершина которого будет касаться небес (вспомним об образе axis mundi), затем дерево наклонится и коснется своей вершиной острова Миук Вунди, места рождения Мансрена, и тут по стволу этого дерева пробежит чудесное дитя, мальчик Конор. Появление этого puer aeternus1 послужит знаком к началу Нового Века: старики станут молодыми, больные выздоровеют, мертвые вернутся к жизни. И будет много всего — еды, женщин, украшений и оружия. И никому больше не придется работать и платить налоги[21].

В поздних версиях упомянутого мифа прибытие Мансрена и появление puer aeternus коренным образом изменит не только социальное положение аборигенов, включая способ их существования, но и саму структуру Космоса. Ямс, картофель и прочие клубневые культуры будут расти на деревьях, в то время как кокосы и прочие плоды станут клубневыми. Морские животные будут жить на суше и наоборот. Так, в образной форме, отображается опрокинутая система ценностей современного мира: то, что сейчас наверху, окажется внизу и т.д. Весь Космос познает обновление: будут уничтожена Земная Твердь и Небеса, а на их месте будут созданы Новые Небеса и Новая Земная Твердь[22].

Знаменитый Джон Фрум пророчествовал, что остров Тана из архипелага Новые Гебриды вследствие катаклизма станет плоским: вулканы рассыпятся, и их обломками будут заполнены долины, и тогда на месте гор и ущелий раскинутся плодородные равнины. (Разрушение гор и уплощение поверхности Земли — одна из наиболее часто встречающихся апокалипсических тем среди населения Индии и Ближнего Востока.) Затем старики вновь обретут свою молодость, исчезнут болезни, все перестанут возделывать свои сады, белые уйдут, а Джон Фрум построит свои школы вместо тех, что создали миссионеры[23]. В диких районах Новой Гвинеи, которые были исследованы только двадцать лет назад, были обнаружены еще более удивительные формы милленаристских верований. Падет, мол, Великая Тьма, и после нее явится в сопровождении предков Христос, нагруженный товарами. А для того, чтобы не пропустить весть о прибытии Христа, аборигены устанавливали длинные бамбуковые шесты, утверждая, что устанавливают телеграфные антенны. Ставили они и полые телеграфные столбы: с их помощью Иисусу будет легче спуститься на землю, а им — подняться на небо. (Перед нами снова тема axis mundi.) Могилы тщательнейшим образом чистились, скарб и оружие уничтожались. Было также возвещено, что цветные станут белыми, а все, что принадлежит белым, станет принадлежать цветным. А поскольку аборигены Новой Гвинеи были свидетелями воздушных боев между японцами и союзниками, то они поверили, что кое-кто из предков прибудет к ним на аэропланах. И первые авиаторы, которые совершили посадку на тех землях, приняты были местными жителями с большими почестями, как авангард предков[24].

Ожидание умерших и ритуальная бездеятельность

Во всех меланезийских «карго-культах» ожидание катастрофы, после которой начнется Золотой Век, отмечено последовательностью действий, служащих выражением полного отказа от привычного поведения и установленных ценностей. В жертву приносятся свиньи и коровы; чтобы покончить с европейскими деньгами, спускаются все наличные деньги, их даже бросают в море[25]; строят склады для провизии, убирают цветами могилы и прокладывают к ним новые дорожки[26]; работать прекращают, и, в ожидании прибытия покойных живые усаживаются за праздничные столы[27]. В движении Джона Фрума по случаю общих праздников допускаются определенные вольности: пятница — а в этот день и начнется Золотой Век — объявляется священным днем, а суббота проходит в танцах и питие кавы2. Юноши и девушки живут вместе, в одном доме, днем они вместе купаются, а ночью танцуют[28].

Если оставить в стороне элементы синкретизма и христианства, все малые меланезийские верования формируются вокруг центрального мифа — возвращения мертвецов, которое рассматривается как знак к началу космического обновления. Речь, таким образом, идет об основополагающей религиозной идее меланезийцев. «Карго-культы» лишь подхватили, расширили, переосмыслили эту традиционную тему меланезийских верований, придав ей более интенсивное звучание в связи с пророческим характером милленаристских верований; главное же было уже известно: Космос периодически обновляется, а если точнее, то он каждый год символически перевоссоздается. Празднование Нового года есть отражение законов космогонии: народился Новый Мир, мир чистый, свежий, богатый, со всеми достоинствами, присущими лишь чему-то новому, не тронутому временем, иными словами — родился такой мир, каковым он являл себя в первый день творения. Эта идея, которая, кстати, весьма распространена, выдает желание верующего человека освободиться от груза прошлого, ускользнуть из-под воздействия времени и начать свое существовать ab ovo3[29].

Большой праздник Нового года в Меланезии содержит следующие элементы: прибытие мертвых, запрещение любого вида работ, подношения для мертвых, разложенные на специальных настилах, или же угощения, предназначаемые для духов умерших, и, наконец, коллективный праздник, проходящий по типу оргии[30]. В сценарии этого большого аграрного праздника Нового года легко различить черты, характерные для «карго-культов»: это ожидание мертвых, большое жертвоприношение домашних животных и различные подношения духам мертвых, отказ от работы и оргиастические наслаждения. Европейцев более всего поражали огромные разрушения, происходившие там, где распространились эти культы, и полный отказ от любого вида деятельности. Для примера приведу описание посещения одного из районов на Папуа, зараженного так называемым «безумием Вайлалы», сделанное действующим резидентом управления. «Сидели они,— пишет он,— совершенно неподвижно, за время моего посещения не было произнесено ни слова, а я разглядывал их в течение нескольких минут. Это могло привести в ярость кого угодно: было достаточно только взглянуть, как по-идиотски они ведут себя: это были сильные, хорошо сложенные люди, одетые во все новое и чистое, но, вместо того чтобы работать или, как любое разумное создание, хоть чем-нибудь заниматься, они сидели, не произнося ни слова, застыв как камни или бревна. В общем, пациенты для дома умалишенных, не иначе»[31].

Западному человеку трудно понять эту ритуальную неподвижность: нет, на безделье это похоже не было, это было настоящее безумие. На самом же деле эти аборигены осуществляли ритуальное отправление: они ждали возвращения своих предков, и работать им из-за этого было запрещено. Однако на этот раз речь шла не о новогоднем возвращении мертвых, не о ежегодном обновлении мира, аборигены ждали, если можно так выразиться, начала новой космической эры, прихода Великого Года. Мертвые тогда вернутся навсегда и больше не покинут живых. А отмена смерти, болезней и старости сотрет какую бы то ни было разницу между мертвыми и живыми. Этот радикально измененный мир практически является возрождением Рая. Именно поэтому, как мы уже видели, в преддверии Великого Года свершаются ужасные катаклизмы: землетрясения, наводнения, нисхождение тьмы, огненные дожди и т.д., на этот раз речь идет о полном разрушении старого мира для установления новых законов космогонии и рождения нового типа существования — существования райского.

И если «карго-культы» ассимилировали в себе христианские идеи Второго пришествия, то произошло это лишь потому, что аборигены нашли в христианстве свой старый эсхатологический миф, традиционно им знакомый. Идея восстания из мертвых, проповедуемая христианством, уже была им хорошо известна. И если аборигены в конце концов разочаровываются в миссионерах, а большинство их «карго-культов» приобретает антихристианский характер, то происходит это не из-за самого христианства, а из-за того, что аборигенам начинает казаться, будто миссионеры и новообращенные ведут себя не как настоящие христиане. Разочарования, ожидавшие аборигенов при столкновении с официальной христианской доктриной, были многочисленными и трагическими. В христианстве ведь их более всего привлекало известие о радикальном обновлении мира, о непреложном пришествии Христа и восстании из мертвых; именно пророческие и эсхатологические аспекты христианской религиозной мысли находили в них самый мощный отклик. Но эти же аспекты религиозной мысли характеризовали те верования, которые не признавались миссионерами и новообращенными или игнорировались ими. Религиозные милленаристские движения приобрели резко антихристианскую направленность лишь тогда, когда духовные пастыри этих движений поняли, что миссионеры, косвенные вдохновители самих этих движений, не верили в существование кораблей умерших (предков), нагруженных дарами, в общем, не верили в непреложное установление Царства, в восстание предков из мертвых и утверждение Рая.

Конфликт, в котором выясняется противодействие идеологии милленаристских «карго-культов» и идеологии официального христианства, наиболее ярко выявляется в неудачной деятельности легендарного Йали — фигуры первого ряда среди представителей пророческих верований религии Маданга. Именно рассказом о нем мне хочется закончить этот обзор меланезийских милленаристских культов. Йали привлекла в милленаристское движение, которое заключало в себе много элементов христианской эсхатологической идеологии, народная истовая вера. Но в 1947 году его вызвали к высшим административным чиновникам в столицу Папуа Новой Гвинеи, Порт-Моресби — в столице были обеспокоены его деятельностью. В Моресби он и узнал, что европейские христиане не верят в чудесные грузовые суда предков. Его соплеменник показал ему книгу по эволюции, доверительно сообщив, что вера христиан-европейцев действительно связана с этой теорией. Это чрезвычайно смутило Йали. Он обнаружил, что европейцы думают, будто происходят от животных, то есть разделяют старые тотемические верования его племени[32]. Йали почувствовал, что его обманули. Он становится ярым борцом с христианством и возвращается к религии предков. Лучше знать, что происходишь от какого-нибудь из известных тебе тотемических животных, чем от непонятной обезьяны, которая, может быть, и жила в некие сказочные геологические эпохи, но очень уж далеко от его родного острова...

Новый год и обновление мира
у калифорнийских аборигенов

Племена, о которых мы собираемся теперь повести речь, не сажают клубневые и не разводят свиней, как меланезийцы. И живут они не в тропической зоне, а на землях, простирающихся между северо-западом Калифорнии и реками Кламат, Салмон и Тринити. В основном речь идет о различных ветвях племен карок, хопи и юрок, занимающихся не земледелием, а ловлей лосося. Кроме того, хопи собирают также желуди, из желудевой муки индейцы готовят что-то вроде каши.

Свою главную религиозную церемонию племена эти называют «реставрацией мира», «обновлением мира» (repair) или «установлением мира» (fixing). По-английски церемонию эту называют New Years, потому что, по крайней мере изначально, приурочивалась она к туземному Новому году[33]. Церемония «реставрации мира» ежегодная, и целью ее является восстановление или утверждение Земли в ее настоящем состоянии на весь последующий год, или даже на два. Некоторые ритуальные действия аборигены называют «забиванием свай под Мир». Тот факт, что церемония эта проходит таким образом, что начинается с исчезновением луны, а апогея своего достигает во время новолуния, также указывает на символику обновления[34]. Но все эти понятия обновления, реставрации, стабилизации, установления мира представляются религиозному сознанию калифорнийских индейцев ритуальным повторением творения мира. Действительно, служитель культа следит за тем, чтобы не отклоняться от установленных канонов, от тех жестов, которые производились «бессмертными», и тех слов, что произносились ими; сами же «бессмертные» суть духи, которые жили на земле до появления на ней людей и покинули ее или же превратились в камни в те времена, когда племена калифорнийских индейцев заняли их земли. Выходит, как мы в этом убедимся в дальнейшем, что именно «бессмертные» и создали тот мир, где индейцы обосновались впоследствии, кроме того эти духи создали для индейцев гражданские и культовые институты и установили для них правила поведения.

Церемония «реставрации Мира» состоит из двух частей: первая — эзотерическая, ее творит в одиночестве сам шаман и она сохраняется в строжайшей от всех тайне. Другая ее часть исполняется всеми — это танцы и состязание в стрельбе из лука, проводимое среди юношей. Однако общественные церемонии тоже в достаточной степени проникнуты религиозным символизмом. Но не о них сейчас речь. Основная часть эзотерического ритуала состоит в рассказе о том, что говорили духи Бессмертных, или диалоге на ту же самую тему. Ритмический рассказ сопровождается телодвижениями, символизирующими занятия Бессмертных, коим те предавались во времена мифические. Вместе эти ритуалы создают сценарий некой космогонической структуры. Частично строится или обновляется церемониальный дом, где проходят танцы, и работа эта символизирует укрепление Мира. У некоторых племен юрок укрепление Мира достигается путем ритуального воссоздания паровой хижины[35]. Излишне говорить, что культовый дом представляет собой для индейцев imago mundi4. Даже у таких столь далеко живущих друг от друга племен, как квакиутль и виннебаго, культовый дом воплощает собой Мир и даже называется «Наш мир»[36]. Второе ритуальное действо состоит в зажигании нового огня, пламя и дым которого являются табу для публики. Как известно, огни накануне Нового года зажигаются во многих частях света, и делается это для того, чтобы ритуально расцветить праздник Первого дня Нового года. Космогонический символизм здесь очевиден: темные ночи олицетворяют собой доисторическую тьму, новый огонь — появление нового мира[37].

Третья составляющая ритуала состоит из длительных переходов, которые совершает шаман, для того чтобы побывать во всех священных местах, то есть тех местах, где Бессмертные и производили некие телодвижения. Ниже мы увидим, что маршруты, которыми следуют шаманы, не только вернейшим образом воспроизводят пути Бессмертных, но и само следование им подразумевает повторение тех жестов, что были произведены Бессмертными в мифические времена, тех жестов, после которых мир обрел тот вид, который имеет и сегодня. Кроме прочего, в церемониал включаются бдение шамана в паровом шалаше, молитвы и благословения. Но главной фазой остается церемониальное вкушение пищи, приготовленной из лосося, или каши из желудевой муки. Шаман, который по ритуалу изолирован от остальных, в одиночестве приготавливает пищу и в одиночестве же ест ее. Это ритуальное жертвоприношение первых плодов земли, оно-то и является сигналом к началу ловли лосося и разрешению на новый сбор желудей. Символически перевоссоздав Космос, шаман церемониально вкушает первых плодов Нового Мира.

Ритуал индейцев карок

Конечно, различия между церемониями празднования у различных индейских племен существуют, но структурообразующий сценарий всюду один и тот же. Чтобы не усложнять изложения, проследим основные сценарные линии этого ритуала у индейцев карок[38]. Шаман представляет, вернее воплощает, Бессмертных. Это подчеркивается его титулами и теми табу, которым шаман подчиняется. Называют его «бессмертным» и «духом». Во время церемонии — особенно когда шаман зажигает огонь и принимает пищу — смотреть на него запрещено. Еще в течение двух-трех месяцев после церемонии шаман должен подчиняться определенным табу: он должен, например, есть и говорить только сидя, не должен пить и т.д.

Главные ритуальные церемонии растягиваются на десять-двенадцать дней. Шаман проводит не один час в паровом шалаше, где он постится и молится. Но особое значение придается ритуалам, совершаемым им во время его перемещений, и тем словам, которые он при этом произносит. Шаман карок из племени инам рассказывал Жиффорду (Gifford) все, что он делает, и все, что он говорит во время своего пути к священным местам[39]. Он погружается в реку и, плывя под водой, «думает» заклинание. Выходит из воды и трогается в путь с такими мыслями: «Вот так же шли и Бессмертные в Мифические времена». И он продолжает молить о процветании своего племени. Так он добирается до того места, где лежит камень. Шаман начинает вращать его, чтобы придать большую стабильность миру. Он направляется к священному месту и зажигает огонь. И тут он принимается мести землю, приговаривая: «Бессмертный подметает для меня. Все, кто ныне болен, теперь начнет выздоравливать». Шаман обметает края Мира, на западе и на востоке. Затем он поднимается в гору. Там он разыскивает какую-нибудь ветку, из которой делает себе палку, и при этом приговаривает: «Мир этот разбит, но стоит мне провести этой палкой по земле, как все трещины затянутся, и земля снова станет твердой». На горе шаман снова зажигает огонь и обметает, как он это делал до этого, все края Мира.

Теперь он спускается к реке. Он разыскивает и тут камень и крепко устанавливает его на земле, приговаривая: «Земля, что была скинута, будет вновь поднята. Люди будут жить [долго] и будут набираться силой». Затем он усаживается на камень. «Как только я сяду на камень,— объяснял шаман Жиффорду,— Мир уже не сможет восстать и прекратит падать». Камень этот находится здесь со времен Бессмертных, а это значит, с начала мира. Принесен сюда он был Изивсаненом, божеством, чье имя означает «Мир, Космос».

На шестой день шаман перевоплощается в самого могущественного среди Бессмертных (ixkareya) — Астексева векарейя. Когда шаман говорит что-нибудь, например: «Тот, кто это сделал, проживет долго и не будет болеть,— он добавляет,— Астексева векарейя говорит так». Когда он выбирает место для стрельбы из лука, он говорит: «Это сам Астексева векарейя выбрал это место». И снова шаман поднимается в гору, и снова зажигает огонь. Он срезает сорную траву и возносит молитву: «Мир полон болезнями. Астексева векарейя срезает в мире болезни». Шаман начинает выметать то место, где находится, и говорит: «Теперь Астексева векарейя выметает все болезни, со всего мира выметает. Дитя мое будет здорово». (Выражение «дитя мое» относится ко всем детям мира.) Шаман вырезает палку и кладет ее на землю, приговаривая: «Астексева векарейя кладет палку на землю. Пусть всем хорошенько повезет, и пусть в мире больше не будет болезней. Дичь и рыбу пусть будет легче ловить, и пусть пребудут они в изобилии». Когда огонь потухнет, шаман уходит из этого священного места и повторяет ту же самую церемонию в другом святилище, находящемся километрах в пяти-шести от первого.

Вечером в деревне танцуют Танец Оленя. Когда шаман готовится зажечь огонь, кто-нибудь кричит, и каждый индеец прячет лицо в сорванных ветках или в одеждах. Так пребывают они довольно долго, потом шаман заливает водой огонь и прыгает в реку со скалы высотой в несколько метров. По этому знаку присутствующие на церемонии могут открыть лицо. На следующий день шаман идет к кострам, которые он зажигал на горе, и тщательно собирает в тех местах пепел.

Шаман карок путешествует десять дней, именно этот срок был установлен Бессмертными. Каждое святилище, которое посещает шаман, соответствует тому месту, где один из Бессмертных совершил некий ритуал, а затем исчез. Бессмертные же решили, что шаман должен каждый год приходить на эти святилища, происходить это должно во время церемониала Обновления Мира, и шаман должен тщательнейшим образом повторить все, что делали Бессмертные.

Индейцы хопи, юрок и карок сходятся во мнении, что Бессмертные (Kixunai) жили на земле раньше расы людей, но именно они создали людские сообщества и учредили ритуалы. Мифы этих племен относятся к деяниям Бессмертных, и во время священных церемониалов поются их священные каноны. Священные же камни, которые воплощают Бессмертных, не успевших покинуть землю до появления на ней людей, являются теперь частью плато, возвышающегося напротив культового типи[40].

Новый год и космогония

Церемониальный комплекс, о котором мы только что напомнили, воплощает в себе космогонический сценарий. В мифические времена Бессмертные создали мир, в котором предназначалось жить калифорнийским индейцам: Бессмертные наметили границы земель, обозначили их центр и основание, они обеспечили людям изобилие лосося и желудей, они же изгнали болезни. Однако мир перестал быть тем вневременным, неизменным Космосом, в котором жили Бессмертные. Он стал живым, его населили существа из плоти и крови, которые стали пользоваться этим миром, а сами оказались подвластны законам рождения, старения и смерти. Но мир этот требует и периодически повторяющегося обновления, починки и укрепления его основ. Однако обновить мир можно лишь повторив то, что in illo tempo сделали Бессмертные, воспроизводя акт творения. Именно поэтому шаман и следует путями, уже заданными Бессмертными, именно поэтому он повторяет их слова и жесты. В общем шаман, в конечном счете, воплощает Бессмертных. Иначе говоря, считается, что Бессмертные по случаю Нового года снова присутствуют на земле. Именно поэтому-то ритуал ежегодного обновления мира является наиболее важной священной церемонией у калифорнийских индейцев. Во время этой церемонии миру не только возвращается устойчивость, он не только обновляется,— он получает благословение на свое существование символически присутствующими в нем Бессмертными. Шаман же, который на какое-то время воплощает их собой, становится тоже «бессмертным», а это означает, что смотреть на него запрещено, это означает, что до него нельзя дотрагиваться. Ритуальные действия совершает он вдалеке от людей, в совершенном одиночестве — ведь когда впервые эти же действия совершались Бессмертными, людей на земле еще не существовало.

Итак, символически в каждый Новый год возобновляется мир: Бессмертные приводят его в устойчивое положение, они благословляют его существование, делают Мир чистым и богатым, таким, каким он был в начале времен. Именно поэтому шаман провозглашает, что болезней больше не будет, не будет и катаклизмов, а еды у людей будет вдоволь. Снятие запрета с ловли лосося и разрешение на сбор желудей позволяет людям вкушать от свежеродившихся плодов Космоса. И вкушают люди их точно так же, как первые человеческие существа вкушали их на земле в первый раз.

Для нас, людей современных, понимание вкушаемой пищи как ритуального приношения давно утеряно, нам трудно понять тот священный смысл, которым проникнуто ритуальное вкушение от первых плодов. Попробуем, однако, представить себе, чем же может быть для членов традиционного общества переживание от вкушения плодов нового Космоса, который освящен к тому же присутствием в нем Бессмертных, что значит потрогать эти плоды, попробовать, прожевать, проглотить. Для этого стоит представить себе чувство современного человека, который переживает первый любовный опыт или впервые видит перед собой прекрасную далекую страну, или же видит художественный шедевр, лицезрение которого открывает зрителю его артистическое призвание. Впервые — этим все сказано; в этом слове — ключ ко многим ритуалам и церемониям, которые сопровождают обновление Мира, космогоническую реитерацию. В этом угадывается пронзительное желание пережить каждый опыт так, как он был пережит впервые в те времена, когда он осознавался как некая эпифания, как встреча с чем-то могущественным, значительным, дающим импульс жить, как встреча, из-за которой осмысливается все существование.

Современный мир уже давно утерял священный смысл физического труда и естественной человеческой деятельности. Даже там, где эта естественная человеческая деятельность еще сохранилась, ее священный смысл теряется под сокрушительным натиском европейских технологий и европейской идеологии. Но понять эти смыслы можно, лишь осознав тот факт, что представителю традиционного общества необходимо периодически переживать воспоминание о шоке, полученном от первоначального опыта, иначе говоря, переживать различные возможности своего существования, переживать их как будто в первый раз. В те далекие времена все было новым и значимым и являло собой трансцендентальное число и трансцендентальную реальность.

Это стремление периодически переживать обновление Космоса — того мира, в котором живешь, нашего мира, единственного реально существующего, — отмечается во всех традиционных обществах. Конечно, воплощается это стремление в каждом обществе по-разному, в соответствии со структурой культуры, характеризующей это общество, и в зависимости от различий в исторических памятниках. Так, при анализе двух типов общества, которыми мы ограничились — меланезийского и индейского (северо-запад Калифорнии), разница идеологий и культового поведения не может пройти незамеченной — настолько она очевидна. В Меланезии во время большого аграрного праздника Нового года возвращаются умершие и мифические предки. У калифорнийских индейцев речь идет о символическом возвращении Бессмертных. В Меланезии, как, впрочем, во всех аграрных обществах, периодическое возвращение умерших позволяет отметить это коллективным празднеством оргиастического типа. И, как мы видим, драматическое напряжение в ожидании посещения умерших, синдром ожидания радикального обновления мира может послужить толчком к возникновению верований пророческого толка, милленаристских верований. Культовый мир калифорнийских индейцев, живущих на северо-западе полуострова, совершенно иной. Здесь мы имеем дело с миром замкнутым, совершенным, миром, который, если так можно сказать, построен Бессмертными по геометрическим законам; шаман, проходя в одиночестве тропами Бессмертных, медитируя, произнося заклинания, его ежегодно «перевоссоздает». Сравнительный анализ может выявить и другие более или менее серьезные различия.

Но несмотря на эти различия, в двух указанных типах обществ распознается некое ритуальное единство и сравнимость (гомогенность) культовых идеологий. Как у меланезийцев, так и у калифорнийских индейцев Космос должен быть перевоссоздан, отсчет времени периодически окончен и начат заново, космогонический же сценарий, по которому и производится это обновление, обусловлен созреванием нового урожая и сакрализацией пищи.

Периодическая регенерация мира

Необходимость в периодической регенерации Космоса, судя по всему, осознавалась всеми архаическими и традиционными обществами, подобные ритуалы встречаются повсюду[41]. Периодичность этой регенерации либо ежегодная, либо — как в Австралии[42] — связана с проведением церемоний инициации; проведение этого ритуала может быть связано и с внешними факторами: на островах Фиджи это — угроза, нависшая над урожаем, в ведической Индии — освящение королевской власти.

По крайней мере некоторые из этих периодически повторявшихся церемоний должны были быть при своем зарождении праздниками Нового года, или же новогодние церемонии служили им прообразами, поскольку именно праздник Нового года представляет собой парадигму обновления, частый пример космической регенерации. Год — это завершенный цикл, законченный образ неделимого пространственно-временного единства. Наиболее тщательную проработку ритуальный сценарий празднования Нового года получил на античном Ближнем Востоке, где годовой календарь был внимательнейшим образом выверен в аграрных и городских культурах. В этом ритуале встречаются игровые и оргиастические черты, характеризующие ежегодные празднества в аграрных обществах. Космогоническая реитерация включает в себя ритуальную битву между двумя группами — так происходило в Месопотамии, у египтян и хеттов; известно, что эта битва является реактуализацией битвы между Мардуком и морским чудовищем Тиамат5 между Тешубом6 и Змеем Иллуянка7 или же между Ра8 и змеем Апопом9,— битвы, которая происходила in illo tempore и которая, после победы в ней божества, положила конец Хаосу.

Выражаясь другими словами, по случаю празднования Нового года реитерировался переход от Хаоса к Космосу, космогония повторялась в настоящем. В Месопотамии церемониал Нового года (akitu) включал в себя также Закмук (Zakmuk) — праздник судеб, назван он был так потому, что в это время «вытаскивалась» судьба на каждый месяц нового года, как бы создавались предстоящие двенадцать месяцев. К перечисленным ритуалам добавлялась еще целая серия: нисхождение Мардука в Ад,10 уничижение Царя, изгнание напастей, представленных в виде козла отпущения, и, наконец, иерогамия бога с Царпаниту11 — царь воспроизводил этот акт с храмовой проституткой в святилище богини, и это служило знаком к началу коллективной оргии. Таким образом, получается, что речь здесь идет о символическом нисхождении в Хаос (главенство Тиамат, «смещение форм», оргия), за ним же следует новое творение (победа Мардука, выкликание судеб, иерогамия, новое рождение)[43].

Ритуальный повтор космогонии, следующий за символическим уничтожением старого мира, регенерирует время во всей его полноте. Целью ритуала является начало новой жизни среди вновь созданного мира. В иранской традиции также сохранилось это стремление к полному обновлению времени (что реализуется через ежегодное повторение космогонии). Один текст на пехлеви звучит так: «Это месяц Фравардин, день Хурдхад, в который Господь Ормазд12 восстанет и обретет свое "второе тело", и мир с порожденными им демонами, наваждениями и т. д. придет в бессилие. И настанет изобилие повсюду, все будут сыты, мир станет чист, и человек поборет [злого духа] и обретет навсегда бессмертие». Казвини13 говорит, что в день Нового года Бог воскресит усопших, «вернет им их души и велит небесам полить их дождем, вот почему люди завели привычку лить в этот день друг на друга воду». Единство, существующее между идеями «создания посредством воды» (водная космогония; потом — периодически регенерирующий историческую жизнь дождь), появлением на свет и восстанием из мертвых, подтверждается и такой цитатой из Талмуда: «Господь имеет три ключа: ключ от дождя, ключ от появления на свет и ключ от восстания из мертвых»[44].

Согласно традиции, передаваемой Димаски, в Новый год, в день Навруза, царь заявляет: «Настал новый день нового месяца Нового года; нужно заново создать то, что время привело в негодность!» В этот же день на весь год определяется и судьба людей. Практиковались в то время и очищение водой, и жертвенные возлияния, для того чтобы дождей в новом году выпадало достаточно. Недаром во время Большого Навруза каждый сажал в глиняный горшок семь зерен разных культур и, наблюдая за их ростом, мог строить предположения на урожай нового года. Упоминаемый тут обряд аналогичен «установлению судеб» во время Нового года в Вавилоне — этот церемониальный комплекс до наших дней сохранился у езидов14 и мандеев15. А поскольку Новый год заключает в себе повторение космогонического акта, то и двенадцать дней, отделяющие эпифанию от празднования Нового года, попрежнему рассматриваются как прообраз двенадцати месяцев года. Европейские крестьяне каждый год по народным приметам определяют в течение этих двенадцати дней, какая в каком месяце будет температура и какое выпадет количество осадков. В ведической Индии эти двенадцать дней посредине зимы тоже являли собой образ и точное отображение целого года [Ригведа, IV, 33], такое же поверье существовало и в Древнем Китае[45].

Таким образом, можно заметить, что в аграрных обществах и обществах городского типа сценарий празднования Нового года включает в себя серию драматических элементов, наиболее важные из которых — повторение космогонии посредством символического возвращения Хаоса, оргиасгическое смешение, ритуальные битвы и конечная победа бога, изгнание грехов и возвращение мертвых, зажжение нового огня, регенерация времени путем «создания» двенадцати месяцев народившегося года, «предрекание» урожая и т.д. Не стоит напоминать, что этот сценарий нигде не воплощается полностью: каждый тип культуры выработал определенные элементы, придав забвению другие. Однако главная тема — регенерация Космоса путем повторения космогонии — встречается повсюду. Добавим лишь, что те провидческие движения, движения, проникнутые духом мессианства и милленаристские культы, распространенные в Древнем мире, выкристаллизовывались именно здесь, на Ближнем Востоке, и особенно там, где позднее возникли напряженные отношения между религиозной идеологией и теми политическими целями, которые обусловливались определенным видом культуры — аграрным, городским, скотоводческим. Эсхатология, ожидание Спасителя — реального или космического — и вера в восстание мертвых имеет глубокие корни — это «область» всеобщей renovatio и обновления Земли.

Римские игры: ашвамедха (asvamedha)

Как мы уже сказали, регенерация мира, хотя она и происходит в некоторых обществах периодически, может быть не связана с празднованием Нового года. Мы уже отсылали читателя к ритуалу космического обновления, который в Австралии приурочивается к некоторым ритуалам инициации. Другим примером периодичности, не связанной со сценарием празднования Нового года, являются ритуальные римские игры, которые, однако, тоже разворачиваются по определенному сценарию. По мнению А. Пиганьоля, главной темой ludi16 было — не дать иссяюгуть священной силе, с которой связана жизнь природы, группы людей или же жизнь какого-нибудь важного лица. Ритуальные игры являлись средством, предназначенным именно для омоложения как мира, так и богов, омоложения мертвых и живых[46]. Главным образом ludi приурочивались, как уже говорилось, к празднованиям в честь аграрных божеств (в этом случае они носят в основном сезонный характер)[47], к юбилеям выдающихся людей (в этом случае это церемонии pro salute17, празднованиям побед (чтобы возобновить пребывание божественной силы, обеспечившей победу) или же к началу (иногурации) нового периода (в этом случае игры «имели своей целью обновление мира до нового временного рубежа»)[48].

Однако механизм, позволяющий выявить подвижность ритуального сценария Нового года, наиболее ярко проступает в ведической Индии. Известно, что ашвамедха — знаменитое жертвование коня, которое исполнялось ведическими индийцами, служило или для того, чтобы обеспечить Космосу способность родить, или очиститься от грехов, или подтвердить вселенскую власть. Существует, между тем, вероятность, что ашвамедха первоначально представлял собой ритуал празднования Нового года[49]. Структура его содержит в себе космогонические элементы[50], в текстах Ригведы и брахманских священных книгах настоятельно подчеркивается связь Коня с Водой. Известно, что в Индии именно Воды являются воплощением космогонической субстанции: именно в них берут свое начало последовательные Миры. Воды символизируют собой прорастающие зерна, виртуальность (возможность жизни) — в общем, все творческие возможности. И, как мы только что отметили, главной целью ашвамедха является достижение вселенского плодородия. А непристойные диалоги, которые сопровождают этот ритуал, указывают на древность его происхождения и народный характер[51]. Однако совершенно очевидно, что речь идет о ритуале, предназначенном как для регенерации целого Космоса, так и для возобновления и упрочения всего социального классового порядка и всех его предназначений в их беспрекословном исполнении. Жрец читает во время церемонии ашвамедха следующий текст: «И пусть родится брахман в своей святости, и в свете своей святости! Пусть правитель родится в своем королевском величии, пусть родится герой, пусть родится лучник, воин с тугим луком, на непобедимой колеснице! И пусть корова уродится молочной, и бык — тягловым, и конь быстрым, и женщина детной, и солдат пусть родится победителем, а юноша — умелым в речах! Пусть родится от этого жертвоприношения сын героем! А Парджанья18 наградит нас дождем, как только мы того захотим! И пусть пшеница наша уродится тучной! И отдых, и труд наш будет благословлен!»[52].

Коронование индийского правителя

Желание регенерировать Космос через символическую космогоническую реитерацию проглядывает также в церемонии коронования индийского правителя — в ритуале раджасуя (rajasuya). Главные церемонии устраивались незадолго до Нового года. Миропомазанию предшествовал целый год церемоний посвящения (diksa), а за миропомазанием следовал также целый год церемоний завершения празднества. Возможно, раджасуя представляет собой сокращенный вариант целой серии ежегодно повторяемых церемоний, служащих для восстановления мира[53].

Еще Хокарт выявил структурную идентичность церемоний миропомазания индийского монарха с космогонической реитерацией[54]. Действительно, различные стадии ритуала последовательно отражают сначала низведение будущего суверена до эмбрионального состояния, затем рост этого эмбриона, его развитие, а потом его мистическое возрождение в виде космократора, который идентифицируется и с Космосом, и с Праджапати (Prajapti)19. Период нахождения будущего правителя в эмбриональном состоянии соответствовал времени вызревания Мира и, вполне возможно, был во время своего возникновения связан с периодом созревания урожая[55]. Ритуальный возврат к пренатальной стадии содержит в себе отрицание индивидуума. Действие это чрезвычайно опасно. Вот почему для того, чтобы отпугнуть злые силы (Ниррти, Рудра и пр.) и освободить вовремя владыку от эмбриональных покровов[56], используются специальные церемонии. Вторая фаза ритуала завершается обретением владыкой нового тела — тела символического, которое получается либо вследствие мистического бракосочетания царя с кастой брахманов или с народом, бракосочетания, которое позволяет ему родиться по их матрице, либо вследствие союза мужских вод с водами женскими, либо вследствие союза золота, символизирующего огонь, с водой[57].

Третьей фазой раджасуя является череда ритуальных действий, благодаря которым царь получает власть над тремя мирами, то есть он одновременно утверждается как Космос и как Космократор. Главная церемония включает в себя несколько действий. Царь поднимает руку, и этот жест имеет космогоническое значение: он символизирует установление axis mundi. Пока царь получает миропомазание, он стоит на троне с воздетыми руками: он воплощает собой космическую ось, установленную в «пупе земли», то есть на троне, являющемся центром мира и упирающемся в небо[58]. Окропление соотносится с Водами, спускающимися с небес вдоль axis mundi, то есть по телу царя; происходит это для оплодотворения земли. Затем царь делает шаг по направлению к четырем основополагающим точкам и символически восходит к зениту. В конце этого ритуала царь приобретает власть над четырьмя концами света и над временами года; иначе говоря, он обретает владычество над пространственно-временным единством мира[59].

В историческую эпоху раджасуя проводилась всего два раза: первый — когда царь получал миропомазание, и второй — для обеспечения ему вселенской власти. Однако возможно, что во времена протоисторические раджасуя проводилась ежегодно и должна была ознаменовывать собой регенерацию Космоса. Структура этого ритуала приближает его к классу индийских сезонных праздников — утсава (utsava)[60]. Возможно также, что в древние времена народ принимал в них более широкое участие.

Мы показали, каков механизм интеграции космогонического сценария празднования Нового года в церемониал миропомазания царя; и та и другая ритуальная система преследовала одинаковую цель — космическое обновление. Правда, возвращение к исходному, а следовательно, и символическая космогоническая реитерация выявляется и в других ритуалах. Происходит это потому, что — это уже отмечалось нами на конференции в «Эраносе» в 1956 году — космогонический миф является классической моделью любого акта творения (рождения)[61]. Но та renovatio, что осуществлялась по случаю миропомазания царя, обрела серьезные последствия в последующей истории человечества. С одной стороны, церемониалы обновления теряют свою временную фиксированность, перестают быть привязанными к какой-нибудь сезонной дате и становятся более подвижными, с другой же — именно царь в определенной мере становится ответственным за стабильность, плодородие и процветание всего Космоса в целом. Это-то и дает возможность предположить, что всеобщее обновление начинает с тех пор связываться не только с космическими ритмами, но и с историческими событиями и персонажами.

Регенерация и эсхатология

Именно в русле этой концепции находятся истоки будущих исторических эсхатологических и политических теорий. И действительно, позже будет неоднократно случаться так, что ожидание космического обновления, «исцеления» мира, будет связываться с появлением некого царя, героя, спасителя или даже вождя политического. Современный мир еще продолжает хранить эсхатологические надежды на вселенскую renovatio, хотя и облачаются эти чаяния в совершенно светские покровы, а воплощаются в жизнь через победу одного социального класса над другим, или же одной партии над другой, а может быть — в победе некой политической фигуры. Марксистский мир, приведший во время своего «золотого века» к окончательной победе пролетариата, представляет собой, из всех современных политических теорий, наиболее четкое и вопиющее выражение эсхатологических чаяний. По Марксу, бесклассовое общество будущего покончит со всеми конфликтами и напряженными ситуациями, которые характеризуют историю человечесгва со времени его зарождения. История, в некотором роде, закончится, начнется некий земной рай, так как человек обретет наконец свободу: есть он будет когда и сколько захочет, работая при этом минимально, так как придуманные учеными машины будут выполнять все остальное.

Не может оставить нас равнодушными и тот факт, не лишенный при этом значимости, что в конце пути, предназначенного человечеству, ждет нас все тот же — или почти такой же — «райский» синдром, который мы уже наблюдали в меланезийских мипленаристских культах: та же обильная пища, та же абсолютная свобода, та же отмена необходимости трудиться. Не хватает разве что мотива возвращения мертвых и обретения бессмертия. Но основное-то содержание присутствует, оно никуда не исчезло, хотя и лишилось религиозного и эсхатологического содержания. Культурный контекст, конечно, совершенно другой. В Европе XIX века речь идет не только об обществах с чрезвычайно сложной структурой, но и о радикально светских обществах. Маркс старается наделить пролетариат сотериологической миссией, но, как и следовало ожидать, доводы его совершенно лишены религиозного содержания — Маркс говорит об исторической миссии пролетариата. Развитие диалектического материализма полностью согласуется с общей ориентированностью научной мысли XIX века Маркс более даже не утруждает себя «десакрализацией» психологических процессов и экономических ценностей. Они суть очевидное, и значит, принимаются всеми за очевидное. Именно этого и достаточно для четкой дифференциации традиционных обществ от современных. Дело в том, что представитель традиционного общества рассматривает психо-физиологические процессы, в первую очередь еду и сексуальные потребности, как тайны, мистерии; представитель же современного общества сводит их до процессов физиологических.

Этот факт ставит проблему «настоящего» значения всех мифов и ритуалов, о которых здесь велась речь. Как можно было заметить, занятия, касающиеся сбора урожая, охоты или рыбной ловли, то есть добывания пищи на каждый день, почти всегда оказывались вовлечены как составляющие в различные сценарии периодического обновления мира. И тогда возникает соблазн выяснить: не идет ли в конце концов речь о грандиозной духовной мистификации, целью которой является сведение этих функций к их истинному значению — то есть отправлению первичных, экономических и социальных функций, возможно, и психологических? Как известно, такой метод достаточно удобен, но это упрощенческий подход, который состоит в сведении феномена духовного к его «базису», то есть материальному субстрату[62]. Так же демистифицируя, ведут себя и пресловутые марксистские авторы. Однако подобное направление развития европейской научной мысли само по себе является следствием жизненного выбора современного человека и, таким образом, представляет собой целую составляющую новейшей истории западного мира. Но это направление не является повсеместным и универсально значимым в духовном развитии мира, как это считали в XIX веке, это то единственное направление духовной жизни, приемлемое для Homo sapiens. Объяснение мира посредством цепочки упрощений преследует одну цель: освободить мир от надмировых значений. Эта систематическая банализация мира предпринимается с целью его завоевания и подчинения себе. Однако завоевание мира не являлось, по крайней мере еще полвека назад, той целью, которую ставили перед собой все мировые человеческие общества. Это характерно лишь для западной цивилизации. Другие цивилизации преследуют иные цели: например, постичь смысл мира для того, чтобы жить так, как «живет» мир, то есть постоянно обновляясь. Это более важное предназначение человеческого существования, и оно — уже духовного порядка.

Если мистификация и присутствует, то существует она не у примитивных народов, которые видят в космических ритмах ясную модель их собственного существования, а у современных материалистов, которые уверены, что весь этот космический ритм сводится к периодичности урожая. Дело в том, что представитель традиционного общества трагически осознает тот факт, что для поддержания жизни надо есть, с его стороны какая бы то ни было мистификация в отношении фатальной необходимости ежедневного питания исключена. Основное недоразумение проявляется сразу же, как только забывается, что питание представляет собой не только физиологическую функцию, но и вид человеческой деятельности, поскольку оно нагружено символическими значениями. Еда как сугубо физиологическая или экономическая деятельность является абстракцией. Еда же на самом деле — это факт культуры, а не только органический (физиологический) процесс. Даже в раннем детстве младенец ведет себя по отношению к еде как к некому символическому миру.

Что же касается представителей традиционных обществ, то значение, которым они наделяют еду, входит неделимой частью в общий тип их поведения по отношению к Космосу. Через пищу человек приобщается к высшей реальности: он ест что-то богатое, сильное, престижное, ест то, что создано высшими существами или же — в некоторых случаях — ест плоть самих этих существ, которая в любом случае является производным тайны (ведь любая периодическая регенерация животного или растительного вида, как всякий урожай, зависит от «мистерии» мифо-ритуального сценария, переданного людям in illo tempore богами. Более того, пища служит не только для еды — в ней сокрыты также резервы магически-религиозных сил, или же через них проявляют себя авторитеты, и в этом смысле они являются знаками, указывающими на социальное положение индивидуума или же на его предназначение, «судьбу» в космическом пути.

Целая серия религиозных отношений между человеком и Космосом может быть расшифрована (прочитана) через те поступки, с помощью которых человек ищет, достает или же производит пищу. Для верующего человека существовать — это значит неукоснительно находиться в реальном Космосе, то есть в Космосе живом, полном сил, плодородном, обладающем способностью к периодическому обновлению. Но, как мы видели, обновить мир — значит снова благословить его на существование, сделать его подобным тому, каким он был in principio20; и случается, что это повторное благословение на бытие становится эквивалентно возвращению на стадию «райского» существования мира. Это значит, что представитель традиционного общества чувствовал необходимость своего существования в богатом и значимом Космосе, богатом не только едой (таковым он не всегда был), но богатом своими знаковыми значениями. В последней своей инстанции этот Космос открывается в цифровом значении; он «говорит», через свои структуры, через свои возможности, присущие ему ритмы он передает послание[63]. Чеповек «слушает» или «читает» эти послания и, соответственно, ставит себя по отношению к Космосу, как перед связной знаковой системой. Таким образом, эта цифра Космоса, когда она правильно расшифрована, выводит на паракосмические реалии.

Именно по этой причине периодическое обновление мира было тем мифо-ритуальным сценарием, который находил наиболее частое применение в религиозной истории человечества. И действительно, его без устали интерпретировали на разный манер и наделяли новыми значениями, он бесконечно интегрировался во многие разнообразные культурные контексты. Идеологии королевской власти, различные типы мессианства и милленаристских культов, так же, как и в современную эпоху движения за национальное освобождение колонизированных народов, более или менее напрямую зависят от этого старого религиозного сценария: Космос может быть обновлен ab integro21, и это обновление подразумевает собой не только «выздоровление» мира, но и реинтеграцию стадии райского существования, характеризуемую обилием пищи, добываемой без труда. Человек чувствовал себя таинственным образом соединенным с Космосом, и знал, что Космос периодически обновляется, но ему также было известно, что обновление может быть достигнуто через ритуальный космогонический повтор, который совершается либо ежегодно (сценарий Нового года), либо по случаям космических кризисов (засухи, эпидемии и т.д.), либо в связи с событиями историческими (восхождение нового царя на престол и т.д.). В последний момент верующий человек начинает чувствовать себя ответственным за обновление мира. Именно в этой ответственности религиозного порядка следует искать истоки всевозможных форм политики, как «классической», так и милленаристской.

Примечания и ссылки на источники

[1] J. Graham Miller, Naked Cults in Central West Santos. — The Journal of the Polynesian Society, vol. 57,1948, p. 330-341, особое внимание на с. 331-333.

[2] Ibid., p. 334.

[3] Ibid., p. 340-341.

[4] О ковчегах мертвецов ср.: М. Eliade, Le Chamanisme et les techniques archai'ques de l'extase. Paris, 1951, p. 319; V. Lanternari, Origine storiche dei culti profetici melanesiani. — Studi e Material! di Storia della Religioni, XXVII, 1956, p. 31-86, p. 77.0 связях культа и мертвецов и «карго-культов» ср.: A. Lommel, Der «Cargo-cult» in Melanesien. Ein Beitrag zum Problem der «Europaisierung» der Primitiven. — Zeitschrift fur Ethnologie, vol. 78,1953, p. 17—53, а также: Lanternari, op. cit., p. 77.

[5] Литература по провидческим и милленаристским культам уже достаточно широко представлена. Библиография по 1951 г. была составлена Идой Лизон [Ida Leeson, Bibliography of Cargo Cults and other Nativistic Movements in the South Pacific, South Pacific Commission, Paper n. 30, September 1952]. Указания на наиболее серьезные исследования, появившиеся после 1951 г., можно найти у: Lanternari, op. cit., p. 39, п. 2 et passim. Следует добавить к этому: Archives de Sociologie des Religions, vol. IV (Paris, juillet-decembre, 1957) и V (janvier-juillet, 1958), посвященные проблеме мессианизма и милленаризма (особенно ср.: Jean Guiart, Institutions religieuses traditionnelles et Messianismes modernes a Fiji, vol. IV, p. 3-30; Jean Guiart et Peter Worsley, La repartition des mouvementmillenaristesen Melanesie, vol. V, p. 38-46, имеется карта); Peter Worsley, The Trumpet shall sound. A Study of «Cargo» Cults in Melanesia, London, 1957; A. Buehler, Kulturkontakt und Kulturzerfall. — Acta Tropica, XIV, 1957, p. 1-35. О проблеме мессианства в примитивных культах ср.: R. Lowie, Le messianisme primitif.— Diogene, № 19, 1957, p. 1-15; Guglielmo Guariglia, Prophetismus und Heilserwartungsbewegungen als volkerkundlicher und religionsgeschichtlicb.es Problems (Wien, 1959); W. Koppers, Prophetismus und Messianismus als volkerkundliches und universalgeschichtliches Problem.— Saeculum, X, 1959, p. 38-47.

[6] Ломель [Lommel, op. cit., p. 58] прекрасно выявил наличие этого факта. Ср. также: Lanternari, op. cit., p. 84; Peter Worsley, The Trumpet shall sound, p. 44.

[7] Cp. Woksley, op. cit, p. 97.

[8] Worsley, op. cit., p. 103.

[9] Ibid., p.111.

[10] Ibid., p. 119.

[11] Ibid., p. 137.

[12] Wolsley, op. cit., p. 138. Ср. с другими примерами христианско-языческого синкретизма. Ibid., p. 209; 245 и т.д. Добавим, что большинство пророческих и мессианистских движений нашли свое развитие среди примитивных народов, вследствие их встречи с христианством и западной культурой. Ср. с трудами G. Guariglia и W. Koppers, цит. выше, коммент. 5.

[13] К монографиям, упомянутым в коммент. 6, добавим еще: J. Poirier, Les mouvements de liberation mythique aux Nouvelles-Hebrides.— Journal de la Societe des Oceanistes, vol. V, 1949, p. 97-103; Tibor Bodrogi Colonisation and Religious Movements in Melanesia.— Acta Etnografica Academiae Hungaricae, vol. II, Budapest, 1955, p. 259-292; Jean Guiart Espirito Santo, Paris, 1958.

[14] Заслуга выявления этого мифо-религиозного сценария в меланезийских «карго-культах» принадлежит Lanternari, op. cit., p. 45,55; См. также: Guariglia, op. cit.

[15] Ср. Charles W. Abel, Savage Life in New Guinea, London, 1902, p. 104-128, краткое содержание в: Lanternari, op. cit., p. 45, и: Worsley, op. cit., p. 51.

[16] P. Worsley, op. cit., p. 90.

[17] V. Lanternari, Origini storiche dei culti profetici melanesiani, p. 47.

[18] F. E. Williams, The Vailala madness in retrospect In: Essays presented to C. G. Seligmann, London, 1934, p. 369-379, p. 373; Worsley, op, cit., p. 90; ср. также: Lanternari, op. cit., p. 46.

[19] Worsley, op. cit, p. 102.

[20] См. примеры в: Worsley, op. cit., p. 116,184,199,214 и т.д.

[21] О мифе о Мансрене см.: F. С. Kamma, Messianic Movements in Western New Guinea.— International Review of Missions, vol. 41,1952, p. 148-160; Worsley, op. cit, p. 126.

[22] О поздних формах мифа о Мансрене см.: Worsley, op. cit., p. 136-137.

[23] О религиозном культе Джона Фрума см.: Jean Guiart, John Frum Movement in Tanna. — Oceania, XXII, 1951, p. 165-177; Lanternari, op. cit., p. 44; Worsley, op. cit, p. 152.

[24] R. M. Berndt, A Cargo Movement in the East Central Highlands of New Guinea.— Oceania, XXIII, 1952-1953, p. 40-65,137-158,53,60. Резюме работы см.: Worsley, op. cit., p. 199.

[25] О движении Джона Фрума: Worsley, op. cit., p. 154; пророческий культ острова Рамбусьон: ibid, p. 188; строятся склады для приема провизии, кладбища приводятся в порядок и убираются цветами, па них прокладываются новые дорожки.

[26] Ср. Worsley, op. cit, p. 118.

[27] См. кроме прочих монографий: Worsley, op. cit, p. 84.

[28] См. Jean Guiart, John Frum Movement, p. 167; Worsley, op. cit, p. 155.

[29] Обо всем этом см. нашу работу: Mythe de l'Eternel Retour, Paris, 1949.

[30] Ср. V. Lanternari, Origini storiche dei culti profetici melanesiani, p. 46; idem, L'annua festa «Milamala» dei Trobriandesi: interpretazione psicologica e funzionale.— Revista di Antropologia, XIII, 1955, p. 324; статья эта была написана еще до появления книги того же автора: La Grande Festa. Storia del Capodanno nelle civilta primitive, Milano, 1959.

[31] Papua, Annual Report, 1919-1920.— Appendice V; текст воспроизведен: Worsley, p. 84.

[32] P. Lawrence, The Madang District Cargo Cult.— South Pacific, VIII, p. 6,13; Worsley, op. cit., p. 216.

[33] См. для материалов этой главы: A. L. Kroeber et E. W. Gifford, World Renewal, a CultSustem of Native Northwest California.— Anthropological Records, XIII, № 1, University of California, Berkeley, 1949.

[34] Gifford, в кн.: A. L. Kroeber et E. W. Gifford, op. cit., p. 106.

[35] Kroeber, op. cit, p. 5. Чтобы не усложнять это эссе, мы не останавливаемся в нем на тех верованиях, которые проникнуты параллелизмом с приведенными нами, и были отмечены у других племен американских индийцев. О символике обновления (починки) ритуальных типи у шейенов см.: Werner Mueller, Die Religionen der Waldlandindianer. Nordamerikas, Berlin, 1956, p. 306.

[36] CM. Verner Mueller, Die blaue Hutte, Wiesbaden, 1954, p. 60; idem, Weltbild und Kult der Kwakiutl-Indianer, Wiesbaden, 1955, p. 17.

[37] Несколько обобщающих замечаний см. в моей книге: Mythe de l'Eternel Retour, Paris, 1949, p. 86,102.

[38] Gifford, в кн.: A. L. Kroeber et E. W. Gifford, World Renewal, op. cit., p. 6, 10, 19, 48.

[39] Gifford, op. cit., p. 14—17. Мы достаточно подробно воспроизводим этот документ и частично приводим традиционные формулы, произносимые шаманом.

[40] Gifford, no: Goddard, op. cit., p. 58.

[41] Ср. наш: Mythe de l'Eternel Retour.

[42] Cp. Mircea Eliade, Naissances mystigues. Essai sur queques types d'initiation, Paris, 1959, p. 51.

[43] См. наш: Mythe de l'Eternel Retour, p. 89.

[44] См. отсылки в нашем: Mythe de l'Eternel Retour, p. 101.

[45] CM. Le Mythe de l'Eternel Retour, p. 104.

[46] A. Piganiol, Recherches sur les jeux remains, Strasbourg- Paris, 1923, p. 149.

[47] Piganiol, op. cit., p. 145.

[48] Ibid., p. 148.

[49] Cp. C. D. d'Onofrio, Le «nozze sacre» della regina col cavallo.— Studi e Materiali di Storia delle Relligioni, XXIV-XXV, 1953-1954, p. 133-162,143.

[50] CM. M. Eliade, Traite d'Histoire des Religions, Paris, 1949 (3e ed., 1959), p. 92.

[51] О непристойных элементах см.: Р.-Е. Dumont, L'Asvamedha, Paris, 1927, p. VI, XII, 276.

[52] Vajasaneyi Samhita, XXII, 22, пер. Н. Oldenberg-V. Henry, in: La religion du Veda, Paris, 1903, p. 316.

[53] Cp. J. C. Heesterman, The Ancient Indian Royal Consecration, 'sGravenhage, 1957, p. 7.

[54] A. M. Hocart, Kingship, Oxford, 1927, p. 189., а также наш: Traite d'Histoire des Religions, p. 345. О мистической трансформации жертвователя в Мир см. тексты, которые были процитированы, с. 10, 29 и т. д.

[55] Heesterman, op. cit., p. 67.

[56] Ibid., p. 61,17.

[57] О союзе женских и мужских вод см.: Heesterman, op. cit, и комментарии к помещенным им текстам: с. 88 — бракосочетание с народом; с. 52 — бракосочетание с кастой брахманов; с. 56, 78; концепции очищения воды золотом — с. 87.

[58] Основополагающие тексты откомментированы: Heesterman, op, cit, p. 102.0 символике трона как «пупа земли» (= центру мира) см.: J. Auboyer, Le trone et son symbolisme dans l'Inde ancienne, Paris, 1949, p. 79, а также: J. Gonda, Aspects of Early Visnuism, Utrecht, 1954, p. 84.0 символизме центра см. М. Eliade, Images et Symboles, Paris, 1952, p. 33-72.

[59] Heesterman, op. cit, p.101.

[60] Об этом виде сезонных праздников см.: J. Gonda, Skt. «utsava» — festival, India Autiqua, Leyden, 1947, p. 146-155.

[61] CM. M. Eliade, La vertu creatrice du mythe. — Eranos-Jahrbuch, XXV, 1956, p. 59-85.

[62] Cp. M. Eliade, Mythes, reves et mysteres, Paris, 1957, p. 161.

[63] О «цифре» Мира см. гл. V.

Примечания
(к русскому изданию)

1 Вечный мальчик (лат.).

2 Кава — меланезийский туземный напиток, заменяющий вино и пиво, получается из перебродившего сока корней одного из видов перца.

3 От яйца, с самого начала (лат.).

4 Образ мира (лат.).

5 Мардук — центральное божество вавилонского пантеона, бог города Вавилон, считается творцом неба и земли, владыкой вселенной и главенствует над прочими богами пантеона. Согласно аккадской космогонической поэме «Энума элиш», Мардук в космической битве между поколениями богов вступает в битву с Тиамат, морскиы чудовищем (обычно либо дракон, либо семиголовая гидра/, олицетворяющим первозданную морскую стихию, мировой хаос. Победив чудовище, Мардук творит мир, рассекая тело Тиамат на две части — из нижней делает землю, из верхней — небо; далее творит людей, определяет путь светилам, иерархию богов и т.п. В той же битве Мардук завладевает «таблицами судеб», которые определяют движение мира и мировых судеб. В честь этих побед торжественно справлялся праздник новолетия; все боги собирались под предводительством Мардука и угадывалась судьба царя и царства в наступившем году.

6 Тешуб — хуррито-урартский бог грозы. Возглавляет богов актуального настоящего, играет центральную роль в теогоническом цикле о смене поколений богов, свергает с небесного престола своего отца.

7 Иллуянка — в хеттской мифологии змей, похитивший сердце и глаза у бога грозы, победившего его в поединке.

8 Ра — египетский бог солнца, воплощался в образе сокола. При V династии Древнего царства (26—25 вв. до н.э.) стал главным богом пантеона, и его культ принял общеегипетский характер. Его стали считать создателем мира и людей, отцом богов, отцом фараона. Существует цикл мифов, посвященных борьбе Ра с силами мрака, как правило воплощенными в образе змея Апопа. Другой ряд мифов о Ра связан с представлениями о смене времен года.

9 Апоп — в египетской мифологии огромный змей, олицетворяющий мрак и зло, собирательный образ всех врагов солнца. Апоп обитает в глубине земли, где каждую ночь происходит его борьба с Ра. Побеждая Апопа, Ра заставляет его изрыгнуть воду подземного Нила, которую тот выпивает.

10 В цикле мифов об Эрре, аккадском боге воины и чумы, Мардук спускается в подземное царство, куда его обманным путем заманивает Эрра, дабы отобрать власть у «отца богов». Мардук сам временно передает власть Эрре, и тот насылает на землю чуму, хаос и разруху. Впоследствии Эрра, устыдившись, прекращает погром и возвращает Мардуку власть.

11 Царпаниту — супруга Мардука, главная ботня города Вавилон. Ее имя толклвалось в народе как «создательница семени», что указывает на ее близость к культу богини-матери.

12 Ормазд (Ахура Мазда) — в иранской мифологии верховное божество зороастрийского и ахеменидского пантеонов. В «Авесте» изображается жрецом; видимым его проявлением, «телом», назван огонь, небесные воды именуются его женами. Он творит мир усилием или посредством мысли и требует себе духовного поклонения, молитвы перед священным огнем. Учение Заратуштры содержало апокалипсические понятия о Страшном Суде, вершимом Ормаздом, о грядущей победе Ормазда и его приверженцев (в частности, фраварти — благих личных гениев, олицетворения человеческой души) над силами зла, об ответственности каждого живущего существа перед Ормаздом.

13 Казвини — персидский ученый и летописец (XIV в.), автор книги «Сердцевина летописей».

14 Езиды — последователи религиозной секты, распространившейся среди курдов; культ происходит от зороастризма, претерпевшего изменения под влиянием ислама.

15 Мандеи — сохранившийся доныне остаток религиозно-гностической секты сабиев (субба), или крестильников («христиан Св. Иоанна»). Исповедуют учение общегностического типа, в нем заметно смешение халдейского язычества с библейскими представлениями.

16 Игры (лат.)

17 Церемонии пожелания здоровья, доора — «заздравные церемонии».

18 Парджанья — в древнеиндийской мифологии бог грозовой тучи и дождя. Имеет непосредственное отношение к плодородию: он оживляет землю своими семенами (=дождем), производит скот и семена растений, выращивает растения, идущие в пищу; он помещает семя не только в растения, но и в коров, лошадей, женщин.

19 Праджапати («господин потомства, творения») — в древнеиндийской мифологии божество-творец всего сущего. В одном из гимнов Ригведы говорится, что он возник как золотой зародыш, стал единственным господином творения, поддержат землю и небо, укрепил солнце, измерил пространство, дал жизнь и силу; Праджапати властвует над двуногими и четвероногими, он единственный, кто существовагг вначале, главный бог и отец богов, установитель жертвоприношения. Позднее отождествляется с Брахмой.

20 По сути, изначально (лат.).

21 От истоков (лат.).

Комментарии (1)
Обратно в раздел психология












 





Наверх

sitemap:
Все права на книги принадлежат их авторам. Если Вы автор той или иной книги и не желаете, чтобы книга была опубликована на этом сайте, сообщите нам.