Вебер М. Избранное. Образ общества

ОГЛАВЛЕНИЕ

Социология религии. Типы религиозных сообществ

§ 8. Проблема теодицеи

По существу только иудаизм и ислам строго «монотеистичны» хотя и в исламе в результате проникшего в него культа святых возникли некоторые отклонения от монотеизма. Христианская Троица монотеистична в отличие от триединства в индуизме, позднем буддизме и даосизме несмотря на то что мессы и культ святых в католицизме фактически очень близки к политеизму. Совсем не обязательно бог каждой религии должен быть абсолютно неизменным, всемогущим, короче говоря, абсолютно надмирным Богом. Только спекулятивное мышление и
этический пафос вдохновенных пророков наделяют богов этими качествами, и обрел их из всех богов - как проявление полной непоследовательности в религии - только Бог иудейских пророков, который стал также Богом христиан и мусульман. Не все этические концепции Бога вели к таким последствиям и вообще к этическому монотеизму, не всегда приближение к монотеизму основано на усилении этического содержания концепции Бога, и уж тем более не всякая религиозная этика ведет к концепции надмирного Бога, создавшего из небытия мир которым он сам правит. Однако каждое специфически этическое пророчество, для легитимизации которого необходим

181

возвышающийся над миром и обладающий атрибутами
высшей власти Бог, обычно основывается на рационализации
идеи Бога в данном направлении. Характер и смысл подобной
возвышенности могут, конечно, быть различны, и это зависит
отчасти от твердо укоренившихся метафизических представлений отчасти же выражает конкретные этические интересы пророка. Однако чем больше развитие приближается к
концепции единого надмирного Бога, тем острее встает проблема как согласовать безмерную власть такого Бога с
несовершенством мира, который он создал и которым он
правит. Возникающая, таким образом, проблема теодицеи
отражена в древнеегипетской литературе, в Книге Иова и у
Эсхила, только каждый раз она поставлена по-иному. Во всей
индийской религии ощущается ее влияние в соответствии с
существующими там предпосылками ведь и осмысленный,
безличный, возвышающийся над богами миропорядок
сталкивается с проблемой несовершенства. В том или другом ее
варианте эта проблема всегда принадлежит к числу оснований,
определяющих развитие религии и потребность в спасении.
Еще недавно, при опросе, тысячи немецких рабочих
мотивировали неприемлемость для них идеи Бога не
естественнонаучными доводами, а несовместимостью божественного провидения с несправедливостью и несовершенством социального порядка.
Проблема теодицеи решалась различным образом, и
эти решения тесно связаны с характером концепции Бога и
идеи греха и спасения. Мы остановимся, насколько это возможно, на рационально «чистых» типах 227
Справедливое равенство может быть обещано и в
этом мире, это - эсхатологические ожидания Мессии228 Тогда
эсхатологический процесс сводится к политическому и социальному преобразованию посюстороннего мира. Скоро, позже, когда-нибудь - придет могучий герой или Бог и даст своим сторонникам такое положение в мире, которого они заслуживают. Страдания нынешнего поколения - следствия грехов их предков, за которые они ответственны перед Богом, подобно тому как кровная месть распространяется на весь род, как еще папа Григорий VII отлучал от церкви род виновного до
седьмого колена. Только потомки благочестивого человека, может быть вследствие его благочестия, увидят Царство Мессии. Необходимый отказ от собственного спасения не казался чем-то ужасным. Забота о детях повсюду была органически присуща людям, и она выходила за пределы собственных интересов индивида, его надежды на «потусторонний» мир после своей смерти. Тем кто живет, необходимо строго следовать божественным заветам, с одной стороны, для того чтобы благодаря божественному благоволению обрести для

182

себя самого наибольшие шансы на счастливую жизнь, с другой - чтобы заручиться для своих потомков правом войти в
Царство Благодати «Грех» - это нарушение верности Богу,
мятежный отказ от божественных обетовании. Желание и самому войти в Царство Мессии ведет еще дальше. Сильное
религиозное возбуждение овладевает всеми, как только возникает представление, что непосредственно предстоит наступление Царства Божьего на Земле. Пророки один за другим возвещают его, однако если Царство Божье не приходит, люди неминуемо ищут утешения в надеждах на потустороннее блаженство. Представление о «потустороннем» мире в зародыше присутствует в магии на стадии ее перехода в веру в
существование души. Однако вера в существование душ
умерших совсем не обязательно влечет за собой веру в существование особого царства мертвых. Очень часто возникало представление, что души умерших воплощаются в животных и в растения в соответствии с образом жизни и смерти, родом и положением, - это источник веры в переселение душ. Если существует вера в царство мертвых - сначала оно мыслится в каком-либо отдаленном месте, потом под землей или над землей, - это совсем не всегда равносильно вере в то, что существование душ вечно. Они могут быть насильственно уничтожены или погибнуть из-за того, что не приносятся жертвы богам или когда-нибудь просто умереть (по-видимому древнекитайское представление). Известная забота о своей посмертной судьбе возникает в соответствии с «законом предельной полезности»229 обычно там, где земные потребности удовлетворены, и поэтому господствует в кругах знатных и имущих людей. Только такие люди, подчас только вожди и священнослужители, но не бедный люд и редко женщины, могут обеспечить себе потустороннее существование и не отступают ради достижения этой цели перед самыми невероятными затратами. Их пример преимущественно и способствует распространению потусторонних ожиданий. О «воздаянии» в мире ином нет и речи. Там, где идея воздаяния появляется, она сводится к представлению, что нарушение правил ритуала влечет за собой неблагоприятные последствия Подобное представление существует, например, в священном праве Индии Каждого, кто нарушит кастовое табу, ждут адские муки. Только обладающий этическими качествами Бог распоряжается судьбой в потустороннем мире, исходя из этических предпосылок Деление на рай и ад необязательно появляется одновременно, оно служит продуктом относительно поздней стадии развития. Чем более растет надежда на потустороннее существование, т. е. чем больше посюсторонняя жизнь рассматривается как только временная по сравнению с потусторонним существованием, чем больше укореняется мысль, что

183

Бог создал мир из небытия и что этот мир может исчезнуть так
же, как возник, а сам творец мыслится как подчиненный потусторонним целям и ценностям, чем больше следовательно
посюсторонняя деятельность ориентирована на судьбу в мире
ином, тем все больше выступает на первый план проблема
принципиального отношения Бога к миру и его несовершенству.
Иногда надежда на существование в потустороннем мире переворачивает исконное представление будто это касается только богатых и знатных, - по формуле «последние станут первыми»230 Последовательно эта мысль редко проводится однозначно даже в религиозных представлениях народов-париев. Однако в древней иудейской этике она играла большую роль, и воззрение согласно которому страдание прежде всего
страдание добровольное смягчает Божество и увеличивает
шансы на потустороннюю жизнь, входит с самой различной
мотивировкой во многие ожидания блаженства в мире ином,
быть может, она возникла из испытания мужества в героическом
аскетизме и магической практики самобичевания.
Напротив, как правило, особенно в религиях, которые
влияют на господствующие слои, бытует представление, что в
мире ином не вполне исчезнут сословные различия (вплоть до
особого положения «блаженной памяти» христианских монархов), поскольку и они были угодны Богу. Однако специфически этическим представлением является «воздаяние» за вполне конкретные праведные и неправедные дела судом над мертвыми, эсхатологический процесс становится, следовательно, обычным заседанием суда. Тем самым грех принимает характер «crimen»231, который может соответствовать пунктам рациональной казуистики и требует удовлетворения в этом мире или мире ином, чтобы в конечном счете мог предстать оправданным перед судом над мертвыми. Наказания и награды должны быть градуированы в соответствии со значением заслуг и проступков - как это и сделано у Данте, - следовательно они не могут быть вечными/ Однако из-за неясности и неопределенности шансов человека на потустороннее существование по сравнению с реальностью земной жизни пророки и священнослужители почти всегда считали невозможным отказаться от идеи вечных мук, к тому же только они удовлетворяли потребность в мщении неверующим, мятежным, безбожным грешникам, избежавшим кары на Земле/ Небесная жизнь ад и Страшный суд приобрели едва ли не универсальную значимость, в том числе и в таких религиях сущности которых они первоначально были совершенно чужды, в раннем буддизме. Но даже при введении «промежуточных
царств» (в зороастризме) или «чистилища», смягчающих «наказания», превращающих их из вечных в ограниченные во
времени, остается трудным вообще согласовать «наказание»

184

людей с понятием этического и вместе с тем всемогущего
Творца мира который следовательно, сам ответствен за поступки людей. Эти представления должны тем безусловнее
вести к выводу о неизмеримой этической дистанции между
потусторонним Богом и постоянно пребывающим в грехе человеком чем больше люди бились над неразрешимой проблемой о несовершенстве мира перед лицом всемогущего
Бога. В конечном итоге оставалась только одна возможность
к которой приближается в своей вере во всемогущего Творца
уже автор Книги Иова признать, что к Богу неприменимы все
этические притязания людей считать его решения настолько
непостижимыми для человеческого разумения его абсолютное всемогущество над его созданиями настолько безграничным и следовательно, применение критерия человеческой справедливости к его делам настолько невозможным, что
проблема теодицеи как таковая вообще отпадает. Именно
таким мыслили Аллаха его пылкие сторонники, таков же
«Deus absconditus»232 в понимании виртуозов христианского
благочестия. Суверенное полностью непостижимое и – как следствие его всеведения - от века существующее, свободное решение Бога определило судьбу людей как на Земле, так и после смерти. Детерминированность жизни людей на Земле и предопределенность их судьбы в потустороннем мире установлены извечно. Сетования осужденных на то что они предопределены к греховности имеют такое же основание как могли бы иметь жалобы животных на то, что Бог не создал их людьми (так дословно в кальвинизме). Здесь смысл этического поведения не может заключаться в том, чтобы улучшить свои шансы в этом мире или в мире ином, значение его иное,
в практически-психологическом отношении, может быть, подчас более сильное оно должно служить симптомом избранности к спасению установленной божественным решением. Ибо именно абсолютная суверенность Бога вызывает практический религиозный интерес хотя бы в отдельном случае как-то проникнуть в его намерения узнать свою судьбу в потустороннем мире - элементарная потребность каждого человека. Поэтому наряду со склонностью видеть в Боге всемогущего господина своих созданий существует желание видеть во всем божественное «провидение», его вмешательство в дела мира. «Вера в провидение» является последовательной рационализацией магического предвидения с которой эта вера связана и которую она именно поэтому пытается по возможности полностью лишить всякого значения. Нет другой религии в которой отношение к Богу было бы:
1) настолько противоположно всякой магии в теории и на практике, как эта вера, господствующая в великих теистических религиях Передней Азии и Запада; 2) в которой божественная природа столь

185

сильно находила бы себе выражение в активной «деятельности», в личном, провиденциальном управлении миром; 3)где свободный дар божественной благодати и потребность его созданий в этой благодати, невероятная отдаленность всего рукотворного от Бога и поэтому предосудительность всякого «обожествления рукотворного» в качестве святотатства были бы столь непоколебимы. Именно потому, что эта вера не дает практического решения проблемы теодицеи, в ней таится величайшее напряжение между миром и Богом долженствованием и бытием.
Систематически продуманное решение проблемы несовершенства мира дают кроме учения о предопределении
еще два вида религиозных представлений. Это прежде всего
дуализм, который возник в зороастризме на поздней стадии
его развития, а также (более или менее последовательно) в
верованиях народов Передней Азии, находившихся большей
частью под влиянием зороастризма, в частности в поздних
формах вавилонской религии (под воздействием также иудейской и христианской религий), в мандеизме233, в гностицизме и великих концепциях манихейства, которое к концу III в и в странах Средиземноморья было как будто близко к борьбе за мировое господство. Согласно дуализму, Бог не всемогущ и мир не есть его творение из ничего Несправедливость, нечестивость, грех, те все то, из чего сложилась проблема теодицеи, являются следствием замутнения ясности и чистоты великих и добрых богов из-за соприкосновения с независимой от них властью тьмы и тем, что с ней отождествляется, с нечистой материей, которая дает дьявольской силе власть над миром и возникла либо из-за первородного греха людей или ангелов, либо (как у ряда гностиков) из-за неполноценности подчиненной Богу силы, сотворившей мир (Иеговы или «демиурга»234). Конечная победа богов света в возникающей борьбе обычно считается несомненной (нарушение последовательного дуализма). Полный страдания, но неизбежный мировой процесс является постепенным высвобождением света из нечистой материи Представление о последней борьбе порождает, конечно, очень сильный эсхатологический пафос. Следствием подобных концепций должно быть аристократическое чувство превосходства чистых и избранных. Концепция зла, которая при предпосылке всемогущего Бога всегда связана с тенденцией к чисто этическому пониманию может здесь принять и ярко выраженный духовный характер так как человек не противостоит в качестве твари абсолютному всемогуществу, а причастен к царству света, свет же почти неизбежно отождествляется с самым светлым в природе человека - с духовностью; тьма - с тем, что подвержено наибольшим искушениям, - с физическим, плотским. Тем самым

186

эта концепция легко может быть связана с идеей «нечистого»
в табуистической этике Зло выступает как загрязнение, а грех
- совершенно в духе магических проступков - как презренное
падение в грязь, влекущее за собой заслуженный позор, изгнание из царства чистоты и света в царство мрака и беспорядочности. Почти во всех этически ориентированных религиях встречается, хотя и не признается верующими, ограничение божественного могущества элементами дуалистического мышления.
Формально наиболее полное решение теодицеи представляет собой индийское учение о «карме»235, о так называемой вере в переселение душ. Мир рассматривается как завершенный космический порядок этического воздаяния Вина
и заслуги в посюсторонней жизни получают непременное воздаяние в судьбах будущих жизней, бесконечное число которых неизменно возрождающейся душе предстоит провести,
воплощаясь в животных, людей или даже богов. Этические
заслуги в этой жизни могут способствовать возрождению на
небесах, но всегда только на время, пока это уравнивается
заслугами человека в его земной жизни. Конечность земной
жизни также является следствием конечности добрых и злых
дел в предыдущей жизни души, а страдания, представляющиеся с точки зрения воздаяния несправедливыми, - наказанием за грехи в прежней жизни. Человек в полном смысле слова сам создает свою судьбу. Вера в переселение душ во многом близка анимистическим представлениям о переходе духов умерших в объекты природы. Она рационализирует эти представления и вместе с ними космос посредством чисто этических принципов. Естественная «каузальность» нашего привычного мышления заменяется универсальным механизмом воздаяния, в котором никогда не теряется ни одно этически значимое действие. Догматическая последовательность данной доктрины состоит в том, что здесь полностью отсутствует – и даже немыслим - всемогущий Бог, вмешивающийся в действия этого механизма вечный, непреходящий мировой процесс автоматически решает поставленные перед ним этические задачи. Догматическая последовательность заключается здесь в представлении о наличии вечного «порядка» мира, которому подчинены и боги, в отличие от учения о лично правящем надмирном Боге, ведущего к предопределению. При наибольшей последовательности в развитии этой идеи, что было присуще раннему буддизму, полностью устраняется и «душа». Существуют лишь отдельные, связанные с иллюзорным «я», добрые и злые поступки, значимые для механизма кармы. В свою очередь, все поступки являются продуктами вечно безнадежной борьбы всего живого, имеющего определенную форму и уже тем самым обреченного быть преходящим, за

187

сохранение своего подлежащего уничтожению существования, являются продуктами «жажды жизни», из которой проистекают как надежды на потустороннее существование, так и все наслаждения в посюстороннем мире и которая, будучи неистребимой основой индивидуации, все время, пока она существует, создает жизнь и ее перерождение. Строго говоря,
«греха» не существует; речь идет только о том, чтобы правильно понять, в чем состоит собственный интерес, и избежать этого бесконечного вращающегося «колеса» или по крайней мере перерождения в еще более тягостную жизнь. Смысл этического поведения может заключаться либо – при скромных притязаниях - в улучшении своих шансов на перерождение в будущем, либо - если стремиться к окончанию бессмысленной борьбы за существование - в прекращении рождений вообще. Здесь разделение мира на два принципа состоит не в дуализме святого, всемогущего величия Бога и этической неполноценности тварного - как в этически дуалистической религии провидения - и не в делении всего существования на свет и тьму, на светлый, чистый дух и мрачную, нечистую материю - как в спиритуалистическом дуализме, а в онтологическом дуализме преходящести событий и деяний в мире и пребывающего в вечном покое миропорядка, и тождественного с ним неподвижного, покоящегося во сне без сновидений Божества. Такую последовательность из учения о
переселении душ в полном ее значении вывел только буддизм, и это - наиболее радикальное решение проблемы теодицеи, но именно поэтому оно так же, как и доктрина предопределения, не удовлетворяет этические притязания к Богу.

§ 9. Спасение и возрождение

Лишь в немногих религиях спасения разработан какой-
либо из обрисованных нами здесь чистых типов решения проблемы отношения Бога к миру и людям, но даже если он появлялся, то существовал недолго. В большинстве случаев
взаимопроникновение идей и особенно необходимость удовлетворить разнообразные этические и интеллектуальные требования приверженцев той или иной религии вели к комбинациям различных форм мышления, отличающимся друг от друга только по степени приближения к тому или иному чистому типу.
Этическая окраска представления о Боге и грехе находится в тесной связи со стремлением к спасению, содержание которого может быть самым различным применительно к тому, «от чего» и «для чего» хотят спастись. Не всякая религиозная этика является также этикой спасения. Конфуцианство - «религиозная» этика, но ему не ведома потребность в спасении. Напротив, буддизм - по своей сущности прежде

188

всего доктрина спасения, но ему неведом Бог. Для многих
других религий «спасение» - лишь занятие, практикуемое в
небольших собраниях верующих, часто тайный культ. Даже
религиозные действия, считающиеся специфически «священными» и служащие для их участников единственным
путем к спасению, совершаются часто в ожидании вполне
утилитарных благ, весьма далеких от того, что мы привыкли
.называть «спасением». Сопровождаемые музыкой и пантомимой празднества в честь великих хтонических божеств, покровителей земледелия и властителей царства мертвых обеспечивали ритуально чистому участнику элевсинских мистерий прежде всего богатство, одновременно улучшение его судьбы в потустороннем мире, но вне связи с какими бы то ни было представлениями о воздаянии, просто как следствие
участия в ритуале. Богатство - высшее наряду с долголетием благо в перечне благ в книге Шу цзин236 - зависит для китайских подданных от правильного выполнения ими официального культа и своих личных религиозных обязанностей, тогда как надежда на потустороннее существование и на воздаяние полностью отсутствует. Богатства, в первую очередь, наряду с твердым обещанием потустороннего существования, ждет от милости Бога и Заратустра для себя и своих верных. Долголетие, почет и богатство обещает буддизм мирянам в качестве воздаяния за соблюдение нравственности в земной жизни в полном соответствии с доктриной всех видов индийской, религиозной мирской этики. Богатством благословляет Бог благочестивого иудея. Богатство является - если оно добыто рационально и легально – также одним из симптомов «утверждения» благодати в аскетических направлениях протестантизма (у кальвинистов, баптистов, меннонитов, квакеров, реформированных пиетистов и методистов237). Правда, в ряде последних случаев представители этих религиозных учений решительно отвергли бы богатство (так же, как ряд других мирских благ) в качестве «религиозной цели», но на практике граница здесь недостаточно четкая. Освобождение от гнета и страданий, которые обещаны в религиях народов-париев, прежде всего Богом иудеев, но также
Заратустрой и Мухаммедом, невозможно полностью выделить
из концепций спасения, содержащихся в этих религиях: ни
обещание мирового владычества и социального престижа
верующим в раннем исламе в качестве награды за участие в
Священной войне против всех неверных, ни обещание специфически религиозного престижа, данное израильтянам как
обетование Божье. Особенно для иудеев Бог является спасителем прежде всего потому, что он освободил их из дома рабства, земли египетской и вывел их из гетто. Наряду с подобными экономическими и политическими надеждами большую роль

189

играет освобождение от страха перед злыми духами и колдовскими чарами вообще, которые виновны в большинстве жизненных бед. Одним из главных и наиболее действенных проявлений могущества Христа было для ранних христиан то, то
он уничтожил силою своей пневмы238 власть демонов и освободил от них своих сторонников. И уже наступившее или близкое Царство Божие, о котором говорил Иисус из Назарета,
было свободным от ненависти, страха и нужды царством блаженства на земле, лишь потом замененным представлением о рае и аде. Во всех посюсторонних эсхатологиях заметна тенденция к преобразованию в потусторонние чаяния, как только
второе пришествие задерживается; тогда подчеркивается, что
те, кто не увидел его при жизни, будут его свидетелями после
смерти, восстав из мертвых.
Содержание «посюстороннего» спасения может принимать различные формы: оно может означать освобождение от физических, душевных страданий или социального угнетения, от бессмысленной суеты и преходящести жизни как таковой, от непреодолимого собственного несовершенства, будь то клеймо позора или ярко выраженная склонность к греховности, или, более духовное по своей природе, может быть связано с неизбежностью темного земного неведения о смысле мира.
Нас интересует стремление к спасению, каков бы ни был его характер, в той мере, в какой оно влияет на практическое поведение. Положительные и посюсторонние черты это стремление обретает в наиболее сильной степени посредством специфически религиозного образа жизни, определяемого какой-либо центральной идеей или положительной целью, следовательно, посредством того, что из религиозных мотивов возникает систематизация практического поведения,
ориентированная на единые ценности. Цели и смысл этого
образа жизни могут быть полностью потусторонними или, хотя
бы отчасти, посюсторонними. Проявляется это в отдельных
религиях и даже у сторонников одной религии весьма различно - и по степени, и по существу. Религиозная систематизация образа жизни в той мере, в какой она стремится влиять на
экономическое поведение верующих, конечно, ограничена. И религиозные мотивы, особенно надежда на спасение, совсем
не обязательно должны влиять на характер жизни верующих,
в частности на их экономическую деятельность, хотя могут
оказывать на нее очень сильное воздействие.
Надежда на спасение имеет наиболее далеко идущие
последствия в образе жизни верующих тогда, когда само спасение уже в земной жизни отбрасывает определенную тень на будущее или становится полностью посюсторонним внутренним процессом. Следовательно, когда оно либо уже само

190

обеспечивает «святость», либо придает ее или располагает
ею при определенных предпосылках. В последнем случае
святость может быть обретена либо постепенно в ходе процесса очищения, либо в качестве внезапного преобразования умонастроения, «возрождения».
Идея возрождения как таковая существует очень давно
и находит свое классическое выражение в магической вере в
духов. Владение магической харизмой почти всегда предполагает возрождение: совершенно особое воспитание колдунов и воспитание ими воинов, а также специфический образ жизни колдунов призваны обеспечить возрождение и владение магической силой путем «исчезновения» в экстазе и обретения новой «души», за которым следует обычно и изменение имени (в виде рудимента это проявляется еще теперь при посвящении в монахи). Сначала возрождение распространяется только на профессионального колдуна как следствие магической предпосылки колдовской или героической харизмы, в наиболее последовательных религиях оно становится неотъемлемым атрибутом обретения религиозного блаженства, убеждением. которое человек обязан усвоить и подтверждать своей жизнью.

§ 10. Пути к спасению и их влияние на образ жизни

Влияние религии на образ жизни и особенно на предпосылки возрождения очень различны в зависимости от пути к спасению и - в тесной связи с этим - от психического качества спасения, к которому верующий стремится.
I. Спасение достигается только самим индивидом без
всякой помощи сверхъестественных сил, как, например, в
раннем буддизме. Методы, посредством которых обретается
спасение, могут быть следующими:
1. Ритуальные акты культа и церемоний, как при
богослужении, так и в повседневной жизни. Чистый ритуализм не отличается от колдовства в своем воздействии на жизненный уклад и даже уступает в некотором отношении магической религии, поскольку она при известных обстоятельствах развивает определенную и довольно значительную методику возрождения, что ритуализм совершает часто, но не всегда. Религия спасения может систематизировать отдельные чисто формальные ритуальные действия и создавать специфическую настроенность, «благоговение», при которой ритуальная церемония символизирует божественное состояние. Тогда эта настроенность действительно равнозначна обладанию спасением. Как только она исчезает, остается голый, формальный магический ритуализм, и это, естественно, часто

191

случалось, когда глубокое религиозное благочестие становилось обыденным.
Следствия ритуального религиозного благочестия могут быть самыми различными. Полная ритуальная регламентация жизни благочестивого индуса, невероятные по европейским понятиям требования, которые день за днем ему предъявляются сделали бы при точном их выполнении благочестивую мирскую жизнь несовместимой с интенсивной экономической деятельностью. Этот крайний тип религиозного благочестия диаметрально противоположен пуританству. Соблюсти такой ритуал может только человек материально обеспеченный и не занятый интенсивной деятельностью.
Более серьезным чем это в общем устранимое препятствие, является другое обстоятельство. При спасении посредством ритуала, когда верующий, оставаясь зрителем или участвуя в простых, легко воспроизводимых манипуляциях,
сублимирует ритуальное настроение до высокого благочестия,
главное значение имеет «настроенность» в данный момент
ритуального действия, который как бы гарантирует спасение
Преследуется цель создать настроение внутренней сопричастности, которая по самой своей природе преходяща и вследствие некоей своеобразной «безответственности», возникающей при слушании мессы или восприятии мистического действа, часто столь же мало влияет на характер деятельности после того, как церемония пришла к концу, как растроганность театральной публики при исполнении прекрасной и назидательной пьесы на ее повседневную этику. Все мистерии, связанные со спасением, отличаются этим непостоянством. Они воздействуют ex opere operatо239 из благочестивой набожности данного момента. Здесь отсутствуют внутренние мотивы - притязания на подтверждение, которое гарантировало бы «возрождение». Напротив, там, где делается попытка ввести благочестие момента, созданное ритуалом, в повседневность, довести его до полной набожности, последняя чаще всего принимает мистический характер к которому ведет чувство сопричастности, становящееся целью благочестия. Но предрасположение к мистике - индивидуальная харизма
Поэтому не случайно именно мистические религиозные пророчества - индийское и другие восточные пророчества – легко превращались в чистый ритуализм, как только становились повседневностью. Душевное состояние, к которому в конечном итоге стремится ритуализм, уводит от рациональной деятельности. - что для нас здесь наиболее важно. Таково следствие почти всех культов мистерий. Типичный их смысл - дар «сакраментальной» благодати, т.е. очищение от вины посредством святости манипуляций как таковых, следовательно посредством действий, в которых проявляется свойственная

192

каждой магии тенденция - выйти за пределы повседневной
жизни и не стремиться влиять на нее.
Совершенно иным может оказаться действие таинства,
если дарование благодати несет спасение лишь тем, кто этически чист перед Богом, остальным же — погибель. Невероятный страх перед причащением, связанный со словами «Кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет в осуждение себе», бытовал в широких кругах вплоть до нашего времени и при отсутствии «отпускающей грехи» инстанции, как это было в аскетическом протестантизме, и при частом причащении, служившем существенным признаком благочестия, мог действительно сильно влиять на повседневное поведение С этим связано предписание исповедоваться перед причащением, обязательное во всех христианских вероучениях. Однако все зависит от того религиозного состояния, при котором причащение может быть совершено с пользой для верующего. Почти во всех античных и в большинстве нехристианских культов мистерий для этого требуется только ритуальная чистота, иногда основанием для отстранения служило пролитие крови или ряд других специфических грехов. В этих мистериях не было исповеди. Однако там, где требование ритуальной чистоты рационализировано и перешло в требование чистоты души и отсутствия грехов, все зависит от контроля, а если существует исповедь, то специфика, степень и род ее влияния на повседневную жизнь определяются ее характером, который может быть самым различным. Во всяком случае, ритуал как таковой становится, с практической точки зрения, лишь средством влияния на внеритуальное поведение, а в этом заключается по существу главное. Воздействие сакраментального ритуала настолько сильно, что даже там, где его магический характер полностью утрачен и контроль посредством исповеди отсутствует (то и другое у пуритан), причащение тем не менее (а в известных условиях - именно поэтому) может производить такое этическое воздействие.
Ритуалистическая религия способна косвенно этически
влиять в тех случаях, если выполнение ритуальных предписаний требует активных ритуальных действий (или не совершения определенных действий) мирянином, где, следовательно, формальная сторона обрядов настолько систематизируется, превращаясь в разработанный закон, что для достаточного его знания необходимо специальное обучение и усвоение определенной доктрины, как это было в иудаизме. То обстоятельство, что иудеи уже в древности, как указывает Филон Александрийский240, в отличие от других народов с ранних лет проходили подготовку в учебных заведениях типа наших средних школ, где они обучались систематически-казуистическому мышлению, что и в Новое время, например,

193

в Восточной Европе, только евреи поэтому получали систематическое школьное образование, является следствием этой книжной учености, необходимой для знания еврейского закона, именно поэтому уже в древности благочестивые иудеи отождествляли того, кто не прошел обучения, необходимого для знания закона, «ам гаареца»241, с безбожником. Подобная казуистическая тренировка интеллекта может, конечно, проявляться и в повседневности, особенно если речь идет не о чисто ритуальных обязанностях, как в индийском праве, а о систематической регламентации повседневной этики. Тогда дела, ведущие к спасению, уже носят преимущественно не культовый, а социальный характер.
2. Социальные действия, очень различные по своему типу. Так, например, боги войны очень часто допускают в рай только погибших в сражениях или во всяком случае отдают им предпочтение. В соответствии с этикой брахманов королю предлагается искать смерть в бою, после того как он увидел «сына своего сына». Вместе с тем социальные действия могут быть проявлением «любви к ближнему». Во всяком случае в религии должна быть проведена систематизация, и это является, как мы видели, функцией пророка. Систематизация этих «добрых дел» может, однако, быть двоякой. Добрые и злые дела человека могут оцениваться как отдельные поступки и оказывать положительное или отрицательное влияние на судьбу стремящегося к спасению. Человек, отвечающий за свои поступки, проявляется этически как существо неустойчивое, встречаясь на своем пути с искушением, обнаруживает большую или меньшую силу в зависимости от внутренней и внешней ситуации. Его религиозная судьба определяется соотношением реально совершенных им поступков. Это наиболее очевидно в религии Заратустры, в древнейших Гатах самого основателя, где судья мертвых точно взвешивает вину и заслуги человека, проявившиеся в отдельных его действиях, и в зависимости от баланса определяет его религиозную судьбу242 Еще в большей степени это присуще индийскому учению о карме в этическом механизме мира не теряется ни одно доброе или злое дело, каждое из них влечет за собой определенные последствия, будь то в земной жизни или в последующем перерождении Приходорасходный принцип лежит по существу и в основе воззрения иудеев на отношение человека к Богу. Близки по крайней мере на практике, этой точке зрения также римско-католическая и восточные церкви Ибо «интенция» от которой по католическому учению зависит этическая оценка поведения является не личным качеством выражением которого служит поступок, а «мнением» о конкретном единичном поступке (в смысле bona fides, mala fides culpa dolus (римского права)243 Там,

194

где существует это понимание, оно ведет к отказу от
«возрождения» как строгого этического убеждения. Жизненное поведение остается с этической точки зрения совокупностью отдельных действий лишенной методичности.
Однако этическая систематизация может рассматривать отдельный поступок как симптом и выражение определенной этической личности в целом). Известно, что наиболее ригористические спартанцы не считали оправданным своего
павшего в битве товарища, который искал смерти (своего рода «очищения»), чтобы искупить прежнюю трусость, они полагали, что он был храбр, руководствуясь «определенными мотивами», а не по «всей своей сущности», как сказали бы мы теперь. В религиозном смысле это означает, что вместо формальной святости, обретаемой отдельными внешними поступками, выступает ценность личности как таковой - в данном случае постоянная героическая устремленность. То же относится к любым социальным действиям, как бы они внешне ни выражались. Если это - «любовь к ближнему», то систематизация требует харизмы «добра». Но всегда в конечном счете отдельному поступку придается значение лишь постольку, поскольку он действительно «симптоматичен», а не является результатом «случайности». Поэтому в своей наиболее систематизированной форме этика убеждения может при высоких требованиях к личности быть терпимой к отдельным поступкам. Однако отнюдь не всегда, напротив, большей частью она являет собой специфическую форму этического ригоризма. Общее поведение, квалифицируемое в религиозном смысле как положительное может рассматриваться либо как дар Божий, проявляющийся в общей направленности на требуемое религией единое методически ориентированное жизненное поведение, либо в принципе может быть достигнуто посредством «упражнения» в добродетели. Но и это упражнение должно выполняться только на основе рациональной методической направленности всего жизненного поведения, а не заключаться в отдельных, не связанных друг с другом поступках. Следовательно, результат в обоих случаях очень схож. Однако тем самым социально-этическая сторона действий полностью оттесняется на второй план. Все сводится к усилиям придать себе требуемые религией свойства, добрые дела в религии, получившие социальную ориентацию, являются только средством самоусовершенствования.
3. Самоусовершенствование в «методике спасения». «Методика спасения» известна, конечно, не только этической религии. Напротив она часто в высокосистематизированной форме играет очень большую роль при пробуждении к
харизматическому возрождению, обещанному магическими силами, в анимистическом понимании, это означает обретение

195

новой души в самом себе, одержимость сильным демоном
или уход в царство духов - во всех случаях возможность обладания сверхчеловеческими силами. Здесь не только полностью отсутствует «потусторонняя» цель но более того, способность к экстазу используется для самых различных целей
ведь и воин должен для совершения героических дел обрести
новую душу посредством возрождения. Во всех церемониях
посвящения юношей - облачения инсигниями зрелого мужчины (в Китае в Индии где как известно члены высших каст именуются дважды рожденными) принятия в религиозное
братство фратрии признания права носить оружие - содержится представление о «перерождении» в «героя» или «мага». Все они первоначально связаны с действиями, вызывающими «экстаз» или символизирующими его, и упражнения в этом ставят перед собой цель проверить наличие такой способности или пробудить ее.
Экстаз как средство спасения или «самообожествления»
(только в этом качестве он нас здесь интересует) может иметь
характер полной отрешенности одержимости и более или менее постоянного религиозного поведения которое выражается как в усилении интенсивности жизни, так и в удалении от жизненных забот. Путем к состоянию экстаза была конечно не продуманная методика спасения а различного рода способы преодоления естественных тормозов табак, алкоголь или другие наркотические средства музыкальное или эротическое возбуждения (иногда все виды одновременно) и оргии. В ряде случаев провоцировались истерические или эпилептические приступы у предрасположенных к этому людей что вызывало оргиастическое состояние у остальных. Однако экстазы по своей природе и по своей цели преходящи и не оставляют значительного следа в повседневной жизни К тому же они лишены «осмысленного» содержания открываемого пророческой религией. Более мягкие формы эйфории - она может быть мечтательной (мистической) в качестве «озарения» или активной (этической) воспринятой как обращение – вернее обеспечивают длительность харизматического состояния, способствуют осмысленному отношению к «миру» и по своему характеру соответствуют ценностям «вечного» порядка или этического Бога, о котором благовествует пророчество. Уже магии ведома, как мы видели, наряду с оргией, систематическая методика спасения для пробуждения харизматических свойств Ибо профессиональному колдуну и профессиональному воину нужен не только экстаз, но и длительное обладание харизмой Что же касается пророков этического спасения, то они не нуждаются в оргиастическом дурмане - более того, он прямо препятствует тому систематическому этическому жизненному укладу к которому они призывают. Именно на

196

него на дурманящий культ связанный с недостойным человека мучительством животных при жертвоприношениях сомы обрушивает свой гнев Заратустра в своем этическом рационализме совершенно так же, как Моисей - на оргии, сопровождаемые плясками244, и, как большинство основателей или пророков этических рациональных религии на «распутство» т.е. на оргиастическую храмовую проституцию. С рационализацией религиозной методики спасения дурманящие оргии все более вытесняются постоянным и прежде всего осознанным типом поведения. Развитие это обусловлено также характером концепции «божественного». Конечно повсюду высшая цель которой может служить методика спасения, остается неизменной (ее в острой форме ставила перед собой и оргия) это - воплощение в человеке сверхчувственных существ, теперь - Бога, или, другими словами самообожествление. Но
оно должно, по возможности, стать длительным состоянием. Следовательно, методика спасения направлена на обладание самим Богом в земном мире. Но там, где людям противостоит всемогущий надмирный Бог, целью методики спасения
уже не может быть самообожествление в таком смысле, ею становится обретение требуемых Богом религиозных качеств. Тем самым методика спасения становится потусторонне и этически ориентированной она стремится не к тому, чтобы
«обладать» Богом - это невозможно а к тому чтобы быть либо его «орудием» либо его сосудом. Очевидно, что второе ближе идее самообожествления, чем первое. Это различие как будет показано ниже, ведет к значительным последствиям для характера самой методики спасения Однако вначале оба вида во многом совпадают. Ведь в обоих случаях человек чтобы уподобиться Богу должен сбросить то, что в его повседневной жизни небожественно. А небожественное - прежде всего повседневные действия человека и повседневный мир так, как они даны природой. В этом пункте сотериологическая методика спасения непосредственно примыкает к магической, которую она только рационализировала и приспособила к своим представлениям о сущности сверхчеловеческого и о смысле религиозного спасения. Опыт показал, что посредством «умервщления» плоти в истерическом состоянии удавалось лишить особенно предрасположенных к такому воздействию людей чувствительности или сделать их тело каталептически застывшим, принуждая его к таким действиям, к которым обычная иннервация была бы совершенно неспособна имен-
но тогда особенно легко возникают у одних разного рода визионерство и непроизвольная речь, гипнотическая и иная суггестивная сила у других - видения склонность к мистическому озарению и этическому обращению к глубокому страданию
от сознания своей греховности и радостному чувству близости

197

Богу - состояния, нередко быстро сменяющие друг друга. Однако при переключении внимания на «природные» функции и потребности тела и возвращении к повседневным интересам,
отвлекающим от обретенного состояния, эти свойства внезапно исчезают. Стремление к спасению повсюду ведет к тем или иным выводам, касающимся отношения к плоти и к социальной и экономической действительности.
Почти все специфические средства сотериологической
методики спасения в своих наиболее рафинированных формах происходят из Индии, где они, безусловно, возникли из методики магического воздействия на духов. В самой Индии в
применении этих средств проявлялась тенденция к методике
самообожествления, и полностью она там никогда не была
устранена. Эта тенденция господствует, начиная от культа
сомы с присущим ему дурманом в ранневедийское время до
сублимированных методов экстаза у интеллектуалов, с одной
стороны, и до самой народной индуистской религии - культа
Кришны - с другой, где вплоть до настоящего времени присутствуют в грубой или более рафинированной форме эротические моменты оргии, реальные или символические, якобы сопровождающие совершение культа. В ислам сублимированный интеллектуальный экстаз и также оргии дервишей, правда, в более мягкой форме, чем в Индии, принес суфизм. До настоящего времени индийцы являются настоящими приверженцами этого вида сотериологической религии. Две величайшие силы религиозного рационализма в истории – римская церковь на Западе и конфуцианство в Китае - последовательно подавляли такой тип религиозного экстаза, однако в католицизме он сохранился в сублимированных формах в бернардинской полуэротической мистике, в культе девы Марии, в квиетизме Контрреформации и в эмоциональном пиетизме Цинцендорфа245 Специфически далекий от повседневности характер всех оргиастических и, в частности, эротических культов, отсутствие какого-либо влияния их на повседневную деятельность, во всяком случае влияния в направлении роста рационализации и систематизации, отчетливо проявляется в неспособности индуистской религии, а также религии дервишей (в целом) создать методику определенного повседневного и жизненного поведения.
Систематизация и рационализация методов обретения
религиозного спасения были прямо направлены на устранение противоречия между повседневностью и не повседневностью в религиозной жизни. Из бесчисленного разнообразия видов внутренней сопричастности, которую могла создать методика спасения, некоторые обрели в конечном итоге центральное значение в силу того, что они были связаны не с выходящим за рамки повседневности состоянием духа и

198

тела, а с уверенностью в прочном и постоянном обладании
специфическим религиозным спасением - с уверенностью в
благодати (certitudо salutis, perseverantia gratiae). Уверенность в благодати - более мистической или более активно этической окраски (к этому мы скоро вернемся) - означала во всяком случае осознанное обладание постоянной единой основой жизненного поведения. Для осознанного владения религиозным благом требуется заменить оргию, с одной стороны, и иррациональные возбуждающие и эмоциональные
средства устранения физических ощущений - с другой, систематическим подавлением естественных функций постоянным недоеданием, сексуальным воздержанием, регулированием частоты дыхания и т.п. Затем нужна систематическая концентрация души на том, что единственно существенно в религиозном отношении: индийская техника йоги, многократное повторение священных слогов («Ом»246), медитация по поводу кругов и других фигур, планомерно «опустошающие» сознание упражнения и т. п. Стремясь обеспечить длительность и равномерность благодати, рационализация методики спасения выходит за пределы этих методов и обращается как будто к противоположному: к плановому ограничению упражнений такими средствами, которые гарантируют постоянство религиозного поведения, а тем самым - к отказу от иррациональных в гигиеническом отношении средств. Как любой дурман - оргиастический героический экстаз, эротические оргии и одурманивание танцами - неизбежно ведет к физическому коллапсу, так и истерическая преисполненность пневмой кончается коллапсом психическим или - в религиозном понимании - состоянием оставленности Богом. Поэтому у эллинов выработка дисциплинированного военного героизма потребовала постоянно ровного самообладания («софросины»247), допускающего только чисто музыкально-ритмические формы экстаза, и очень тщательной оценки «этоса» музыки с точки зрения его «политической» правильности248. Точно так же конфуцианский рационализм допускал только пентатонику249, хотя и не заходил столь далеко. Все рациональнее становилась и монашеская методика спасения: в Индии ее развивали монахи раннего буддизма, на Западе - наиболее влиятельный монашеский орден - орден иезуитов. Методика все больше становится комбинацией средств физической и психической гигиены, сопровождаемой столь же методическим регулированием мышления и деятельности, их характера и содержания, в смысле совершенно трезвого, волевого и подавляющего инстинкты господства над физическими и духовными процессами личности и систематического регулирования жизни, ее подчинения религиозной цели.
Путь к этой цели и конкретное содержание самой цели
неоднозначны, и последовательность в проведении методики

199

также неустойчива. Однако независимо от того, с какой целью и каким образом проводится эта методика, в основе каждой религии, покоящейся на систематической методике спасения, лежит уверенность в том, что люди различны по своим религиозным способностям. Подобно тому как не каждый
обладал харизмой, чтобы вызвать в себе такое состояние,
посредством которого он мог возродиться в образе магического колдуна, так не каждый обладает и харизмой, необходимой, чтобы всегда вести тот специфически религиозный образ жизни, который гарантирует ему постоянную уверенность в обладании благодатью. Следовательно, возрождение доступно как будто только элите, обладающей особыми религиозными качествами. Подобно магически квалифицированному колдуну, методически трудящиеся над своим спасением религиозные виртуозы повсюду составляли особое религиозное «сословие» внутри общины верующих, и им была присуща специфическая черта каждого сословия - особый социальный престиж. В Индии во всех священных правах речь идет в этом смысле об аскетах, индийские религии спасения являются монашескими религиями; в источниках раннего христианства об этих «виртуозах» и говорится как об особой категории среди членов общины - позже они образуют монашеские ордена; в протестантизме - это аскетические секты или пиетистские ecclesiae250; в среде иудеев аристократией, призванной к спасению, были фарисеи, противостоящие ам-гаарецам; в исламе - дервиши, а среди них виртуозы - подлинные суфии, у скопцов - эзотерическая община кастратов. Мы еще вернемся к этим важным социологическим следствиям отдельных верований.
По своей этической направленности методика спасения на практике всегда означает преодоление страстей и эффектов грубой человеческой природы, не испытавшей религиозного влияния. Надлежит ли прежде всего подавлять такие чувства, как трусость, жестокость или своекорыстие, или сексуальную чувственность, или что-либо иное, наиболее отвлекающее от харизматического образа жизни, - дело конкретного случая и в наибольшей степени характеризует содержание каждой религии. Однако методическое религиозное учение о спасении всегда остается в данном его значении этикой виртуозов. И подобно магической харизме оно всегда требует подтверждения этой виртуозности. Является ли виртуоз религии братом ордена, побеждающего весь мир, подобно мусульманину времени Омара, или отвергающим мир аскетом, как обычно христианский и, в меньшей степени, джайнский монах, отрешенным от мира в созерцании, как буддийский монах, или пассивным мучеником, как христианин в античности, видит ли он свое призвание в мирской профессии, как аскетический протестант, в формальном выполнении закона, как

200

фарисей или в акосмической доброте, как святой Франциск251,
- подлинной уверенностью в спасении он обладает, как мы
уже видели, лишь в том случае, если его настроенность в качестве виртуоза религии все время остается для него самого непоколебимой под ударами судьбы. Однако это подтверждение уверенности в избранничестве различно в зависимости от
того, какой характер принимает в религии само спасение. Оно
всегда включает в себя религиозные и этические нормы, а
следовательно, требование избегать хотя бы самых тяжких
грехов; это относится как к буддийскому архату252, так и к
члену раннехристианской общины. Человек с определенными
религиозными убеждениями - в раннем христианстве, следовательно, крещеный - не может, а тем самым и не должен,
совершать смертный грех. «Смертные» грехи - те, которые
уничтожают религиозную квалификацию и поэтому не могут
быть прощены, разве что лицом, обладающим религиозной
харизмой, которое на совершенно новом пути вновь наделит
провинившегося благодатью религиозной харизмы, утерянной
ранее из-за смертного греха. Когда это учение о виртуозности
стало в раннехристианских общинах практически невыполнимым, монтанисты потребовали, чтобы хоть грех трусости не
прощался, совершенно так же, как ислам - героическая религия воинов - карал смертной казнью вероотступничество без исключения. Когда начались преследования Деция и Диоклетиана253 и для священников, стремившихся сохранить количественный состав общины, даже это требование оказалось невыполнимым, монтанисты254 отделились от массовой церкви
рядовых христиан. В остальном положительные черты подтверждения избранности, а следовательно, и поведения в
практической жизни, были, как мы уже неоднократно указывали, совершенно различны, прежде всего в зависимости от характера спасения, которое обещает благодать.
Оно может быть особым даром активной этической
деятельности, связанной с сознанием, что эта деятельность движима волей Божьей, что данный человек есть орудие Бога. Эту обусловленную религиозной методикой спасения позицию мы, исходя из наших целей, назовем религиозно-«аскетической», не собираясь оспаривать, что данное выражение может быть использовано и используется в ином, более широком значений, специфика нашего словоупотребления будет пояснена ниже. Виртуозная религиозность всегда ведет не только к подчинению природных влечений систематизированному образу жизни, но и к радикальной религиозноэтической критике социальной жизни общества с его неминуемо не героическими, а утилитарно конвенциональными добродетелями. Простая «природная» добродетель в миру не только не ведет к спасению, а, напротив, затрудняет его, так


201

как создает иллюзии, препятствующие пониманию того, что
единственно необходимо. Поэтому социальные отношения,
«мир» в религиозном понимании, являют собой искушение не
только в качестве средоточия этически иррациональной жажды наслаждений, полностью уводящей от божественного, но еще в большей степени в качестве средоточия самоудовлетворенности среднего человека выполнением обычных религиозных обязанностей, заслоняющей необходимость концентрировать все жизненные силы на активной, ведущей к спасению деятельности. Эта концентрация может вызвать полное отрешение от «мира», разрыв социальных и душевных уз семьи, отказ от имущества, от политических, экономических, художественных, эротических, вообще от всех тварных интересов, возвращение к ним воспринимается тогда как отделяющее от Бога приятие мира. Это - отвергающая мир аскеза. Но такая концентрация может требовать и обратного, а именно - действия именно в миру и по отношению к структурам мира, соответственно специфически священному убеждению в своей избранности орудием Бога. Это - мирская аскеза. В последнем случае мир становится «обязанностью», возложенной на религиозного виртуоза. Иногда в том смысле, что ему надлежит преобразовать мир в соответствии с аскетическими идеалами, тогда аскет становится рациональным реформатором «сообразно законам естественного права» или революционером, в качестве примеров можно привести «парламент святых» при Кромвеле, квакерское государство или, в другом роде, радикальный пиетистский коммунизм сектантских кружков. Однако из-за различия в религиозной квалификации подобное объединение аскетов всегда образует особую аристократическую организацию внутри мира или, вернее, вне мира обычных людей, который их окружает, тем самым эта организация принципиально не отличается от «классов». Эта группа аскетов может, пожалуй, господствовать над миром, но не поднять мир в его усредненной квалификации на высоту собственной виртуозности.. Все рационально-религиозные объединения, которые игнорировали этот само собой разумеющийся факт, вынуждены были прийти к такому выводу, ощутив его последствия на собственном опыте С точки зрения аскетизма мир как некое целое остается massa perditionis255 Следовательно, возможна лишь другая альтернатива - отказаться от того, чтобы он соответствовал религиозным требованиям. Если подтверждение избранности все-таки должно произойти внутри институциональной структуры мира, то, поскольку мир неизбежно остается сосудом зла и именно из-за его греховности, возможное подавление зла в его структуре становится задачей, посредством которой подтверждается аскетическая настроенность. Мир пребывает в своем лишенном


202

ценности тварном состоянии наслаждение его дарами препятствовало бы концентрации внимания на мысли о спасении и обладании им и служило бы симптомом отсутствия священной настроенности и невозможности возродиться. Однако, тем не менее, несмотря на его рукотворность, мир в качестве творения Бога, могущество которого в нем присутствует, - единственный материал, из которого посредством рационального этического поведения можно получить подтверждение собственной религиозной харизмы для того, чтобы тем самым обрести убеждение в своем обладании благодатью и пребывать в этом состоянии. Мирские порядки становятся для аскета, пребывающего в нем, объектом такого активного подтверждения, «призванием», которое ему надлежит рационально «выполнить». Отвергнуто, следовательно, наслаждение богатством - «призвание» означает рациональное ведение хозяйства в соответствии с этическими принципами и строгой законностью, успех же в этой деятельности, т. е. доход, является зримым выражением благословенья Богом труда верующего и тем самым
богоугодности его экономической жизнедеятельности. Отвергнуто и чрезмерное проявление чувств по отношению к людям, ибо оно являет собой обожествление тварного, отрицающее единственную ценность - божественную благодать. «Призвание» должно быть трезвым, рациональным участием в труде, направленном на достижение рациональных целей, которые поставлены божественным актом творения. Отвергнута и эротика, обожествляющая тварность, - угодное Богу призвание состоит в «бесстрастном рождении детей» (по выражению пуритан) в браке256 Отвергнуто применение силы отдельным человеком против других людей, будь то из страсти или мщения, вообще по личным мотивам, однако рациональное подавление и наказание греховности и строптивости в упорядоченном по своим целям государстве угодно Богу. Отвергнуто наслаждение личной мирской властью в качестве обожествления рукотворного - богоугодно господство рационального порядка, установленного законом «Мирской аскет» - это рационалист как в смысле рациональной систематизации собственного образа жизни, так и в смысле отказа от всего этически иррационального, относится ли оно к сфере искусства или к личной эмоциональной сфере внутри мира и его порядков. Специфической целью всегда остается прежде всего «трезвый» методический контроль над своим образом жизни. В первую очередь к этому типу «мирской аскезы» относится аскетический протестантизм (с различной степенью «последовательности» в отдельных разновидностях), для которого утверждение в миру было единственным доказательством его религиозной значимости .
Спасение может подтверждаться и не активной
деятельностью, следовательно, состоять не в сознании выполнения божественной воли, а в особого рода сопричастности.


203

Наиболее яркая его форма - «мистическое озарение». Оно также доступно лишь меньшинству специфически религиозно квалифицированных людей и достигается только систематической деятельностью особого рода: «созерцанием». Для того чтобы цель созерцания была достигнута, необходимо полностью исключить все повседневные интересы. Только когда в человеке полностью умолкает тварность, в его душе может раздаваться глас Божий - так утверждают на основании своего мистического опыта квакеры; и с этим, если не на словах, то по существу, согласны представители всех типов созерцательной мистики, от Лао-цзы и Будды до Таулера257. Последовательным выводом из этого может быть полный уход от мира, который свойствен раннему буддизму, в известной мере почти всем переднеазиатским формам спасения и как будто близок аскетическому видению мира; однако эти два пути к спасению следует строго разделять.
Отвергающая мир аскеза в том смысле, в каком мы
здесь этим термином пользуемся, прежде всего ориентирована на деятельность в миру. Только деятельность определенного рода дает аскету возможность достичь тех качеств, к которым он стремится, а они, в свою очередь, служат выражением милости Божьей, в силу которой аскет обретает способность к деятельности такого рода. Из сознания, что эта способность дается ему благодаря обладанию религиозным спасением и что этим он служит Богу, аскет все время черпает уверенность в своей избранности. Он чувствует себя воителем Бога, независимо от того, как выглядит враг и каковы средства для победы над ним, и самый уход от мира, если рассматривать его в психическом аспекте, - не уход, а беспрерывная победа над все новыми искушениями, с которыми он все время должен решительно бороться. Отвергающий мир аскет все-таки сохраняет внутреннее отношение к «миру», хотя и отрицательное, в виде предполагаемой борьбы с ним. Поэтому в данном случае правильнее говорить об «отказе от мира», а не о «бегстве от мира», которое скорее характерно для мистика-созерцателя. Напротив, созерцание - прежде всего стремление к «успокоенности» в божественном и только в нем. Путь к тому внутреннему состоянию, в котором мистик находит обладание божественным, unio mystica258, следовательно, к специфическому чувству, опосредствующему некое «знание», - это отказ от деятельности при полной последовательности - отказ от мышления, устранение всего, что так или иначе напоминает о «мире», или во всяком случае сведение до абсолютного минимума всякой внешней и внутренней деятельности. Субъективно на первый план может выступать либо особое, необычное содержание этого знания, либо эмоциональная окраска его фактом обладания, -



204

объективно решающим является последнее. Ибо чем более
знание по своему специфическому характеру мистично, тем
менее оно коммуникабельно: то обстоятельство, что оно все-
таки выступает как знание, придает ему специфический характер. Это не познание каких-либо новых фактов или положений, а постижение единого смысла мира, и в этом своем значении (на что постоянно в самой различной формулировке
указывают мистики) оно является практическим знанием. По
своей сущности оно скорее - «обладание», исходя из которого
возможно новое практическое ориентирование в миру, а при
известных обстоятельствах и новое коммуникабельное «познание». Однако это - познание того, что обладает ценностью, и того, что лишено ценности в мире. Нас интересует
здесь не оно, а то отрицательное отношение к деятельности,
которое в отличие от аскезы в принятом здесь нами смысле
свойственно всякой созерцательности. Такая противоположность, само собой разумеется (до более подробного рассмотрения это необходимо подчеркнуть уже здесь), не безусловна. Прежде всего уходящее от мира созерцание неизбежно должно быть связано с известной степенью систематически рационализированного образа жизни. Ведь только таким образом возможна концентрация всех помыслов на спасении. Но это лишь средство для того, чтобы достичь цели созерцания, и рационализация здесь по существу отрицательна, состоит в устранении препятствий, создаваемых природой и социальной средой. Тем самым созерцание отнюдь не становится пассивным погружением в грезы или простым самогипнозом, хотя на практике и может приближаться к этому. Специфический путь к созерцанию состоит в очень энергичной концентрации внимания на определенных «истинах», причем характерно для всего процесса то, что решающим является не содержание таких истин, которые могут показаться очень простыми человеку, не настроенному мистически, а центральное место, которое они благодаря этому обретают во всеобщем аспекте мира, давая ему единое определение. Посредством однозначного постижения и даже полного проникновения в положения центрального догмата буддизма (как будто весьма тривиальные) человек еще не становится просветленным. Концентрация мыслей и другие средства обрести спасение суть лишь пути к цели. Эта цель состоит исключительно в неповторимой способности чувства, которую конкретно можно определить как ощущаемое единение знания и практической настроенности, утверждающее мистика в обладании спасением.
И для аскета ощущаемое и сознательное постижение божественного имеет центральное значение. Только подобное
ощущение у него как бы «моторно» обусловлено. Оно существует, если индивид живет в сознании того, что ему в качестве

205

орудия Бога удается соотносимая только с Богом рациональная, этическая деятельность.
Для созерцающего мистика, который хочет и может
быть не «орудием», а только сосудом божественного, такого
рода этическая деятельность и борьба - будь она положительной или отрицательной - всегда отдаление от божественного в пользу периферийной функции. Отказ от деятельности, во всяком случае от рациональной целенаправленной деятельности («деятельности с определенной целью»), как наиболее опасной формы обмирщения считается в раннем буддизме предпосылкой благодати Аскету же мистическое созерцание представляется Инертным, религиозно стерильным, неприемлемым самоудовлетворением, эмоциональным обожествлением тварного наслаждения. С точки зрения мистика-созерцателя, аскет, испытывая муки в постоянном борении, даже если оно не мирское, а уж тем более в своей аскетически-рациональной мирской деятельности, все время втягивается в обременительную мирскую жизнь с ее неразрешимым противоречием между насилием и добром, объективностью и любовью и тем самым все время отдаляется от единения с Богом и в Боге, втягивается в не связанные с делом противоречия и компромиссы. Напротив, с точки зрения аскета, мистик, занятый созерцанием, не помышляет о Боге, о царстве и славе, об активном выполнении его воли, а занят только самим собой; к тому же, поскольку он живет, уже самый факт неизбежного обеспечения своей жизни превращает само его существование в вечное противоречие. И более всего в том случае, если мистик живет в миру, внутри мирских порядков. В известном смысле уходящий из мира мистик «зависит» от мира даже в большей степени, чем аскет. Аскет, будучи анахоретом, может сам обеспечить себе средства к существованию
и, сверх того, обрести в затраченном на этом труде уверенность в своей избранности к спасению Мистик, для того что- бы быть вполне последовательным, должен бы жить только на то, что ему добровольно даруют природа или люди собирать ягоды в лесу, а поскольку их нигде надолго хватить не может, принимать подаяние - как и поступали наиболее последовательные индийские шраманы (отсюда и строгий запрет, содержащийся во всех индийских правилах бикшу259 и у буддистов, принимать что-либо, не предлагаемое добровольно). Во всяком случае мистик живет на то, что дарует ему мир, и, следовательно, не мог бы жить, если бы в миру постоянно не совершалось то, что он считает грешным и отдаляющим от Бога, т е если бы не было труда. В частности, земледелие представляется буддийскому монаху самым порочным из всех занятий, поскольку оно связано с уничтожением живых существ при обработке почвы, между тем подаяние, которое

206

он принимает, состоит главным образом из продуктов земледелия. В этом отчетливо проступает аристократизм мистической веры в свое спасение, которая предоставляет мир судьбе, неизбежной для всех непросветленных, не доступных полному просветлению, главная, по существу, единственная мирская добродетель исконно сводилась и сводится у буддистов к почитанию монахов и дарованию подаяния монахам, принадлежащим к общине. Однако каждый человек «действует», в том числе и мистик, разница между ним и аскетом состоит только в том, что он сводит свою деятельность к минимуму, считая, что она никогда не даст уверенности в состоянии благодати, более того, может отдалить его от единения с божеством, тогда как аскет именно своей деятельностью подтверждает свое состояние благодати. Наиболее очевиден контраст в том случае, если не делается последовательный вывод о необходимости отвергнуть мир или уйти от мира Аскет, который действует в миру, т е представитель мирской аскезы, должен обладать известной счастливой ограниченностью и не проявлять интереса к вопросу о «смысле» мира. Поэтому не случайно мирская аскеза возникла именно в кальвинизме с его верой в абсолютную непознаваемость мотивов божественных решений, к которым неприложим человеческий масштаб Мирской аскет по своей природе – прирожденный «профессионал», который не задается вопросом о смысле своих занятий в миру (и не считает это нужным - ведь ответственность за мир несет не он, а его Бог), ему достаточно сознания, что в своей рациональной деятельности он выполняет Волю Божью, глубочайший смысл которой остается для него непостижимым. Напротив, для мистика все дело в видении того «смысла» мира, «понять» который он рационально неспособен именно потому, что постигает этот смысл как единство за пределами всякой реальной действительности.
Мистическое созерцание не всегда приводит к уходу из
мира в смысле полного отказа от соприкосновения с социальной средой Мистик также стремится получить подтверждение состояния благодати именно в своем отношении к мирским порядкам, тогда и для него положение в структуре мира становится «призванием». Но характер его совсем иной, чем призвание мирского аскета Ни аскеза, ни созерцание не принимают мир как таковой. Однако аскет отвергает рукотворный, этически иррациональный и эмпирический характер мира, его искушения, наслаждения, стремление пользоваться всеми мирскими благами и спокойным приятием его радостей и даров, напротив, свою рациональную деятельность в миру он рассматривает как поставленную перед ним задачу и средство удостовериться в своей избранности к спасению. Для пребывающего в миру мистика, склонного к созерцанию, деятельность, а тем

207

более мирская деятельность, - сама по себе уже искушение,
вопреки которому он должен утвердиться в милости Божьей к
нему. Он доводит свою деятельность до минимума, «применяясь» к мирским институтам, таким, как они есть, живет среди них как бы инкогнито, подобно тому как это во все времена делали «тихие в стране», потому что им надлежит жить в миру по воле Божьей. Особая покорная «сломленность» характеризует мирскую деятельность мистика - он все время
стремится уйти (и уходит) в тишь и уединение, где ощущает
свою близость Богу Аскет (если он полностью соответствует
этому типу) уверен в том, что служит орудием Бога. Поэтому подлинность «смирения», налагаемого на него должным сознанием своей твердости, вызывает сомнение Ведь успех в его деятельности - это успех Бога, Бог этому способствовал, - или уж во всяком случае знак божьего благословения его и его действий. Для подлинного мистика успех его мирской деятельности не может иметь значения в деле его спасения, напротив, подлинное смирение является единственной гарантией того, что его душа не предалась искушению мира. Чем больше он связан с миром, тем «более сломленным» становится его отношение к нему, в отличие от гордого сознания своей избранности к спасению, которое дает ему внемирское созерцание. Для аскета уверенность в спасении всегда подтверждается рациональной по своему смыслу, средствам и цели деятельностью. осуществляемой в соответствии с однозначными принципами и правилами. Для мистика, реально обладающего обретенным в состоянии сопричастности спасением, следствие этого может быть обратным - своего рода аномией260, чувством, которое выражается не в какой-либо деятельности, а в определенном состоянии, в его качестве, в свободе от всех правил и в уверенности в обладании спасением, независимым от каких бы то ни было действий. С этим (помимо многого другого) приходилось бороться уже апостолу Павлу, такого рода
отношение к действительности в ряде случае становилось
следствием мистического пути к спасению.
С точки зрения аскета, Бог может требовать подчинения мира безусловному господству норм религиозной добродетели и для этой цели - революционного преобразования мира. Тогда аскет выходит из уединенной, далекой от мира монашеской кельи и выступает в качестве пророка. Однако в соответствии со своей методически рациональной самодисциплиной он всегда будет требовать рационального порядка и дисциплинирования мира. Если же на подобный путь станет мистик, т. е. если его внутренняя близость к Богу, постоянная тихая эйфория его созерцательного отъединенного владения божественной благодатью внезапно перейдет в сильное чувство священной одержимости, внушенное Богом, или в священное обладание

208

Богом, который говорит его устами, тогда ему представляется, что Бог хочет прийти теперь, сразу же и принести людям вечное спасение, если они только, так же, как сам мистик, приготовят ему обитель на земле, т е. в своих душах, в этом случае мистик либо ощутит в качестве мага свою власть над богами и демонами и станет мистагогом, что действительно часто происходило, либо, если ему не дано вступить на этот путь (о возможных причинах этого будет сказано ниже) и свидетельствовать о своем Боге он может только в учении, то его революционная проповедь миру примет хилиастический, иррациональный характер, отвергая всякую мысль о рациональном «порядке». Абсолютность собственного универсального, акосмического чувства любви становится для него единственной угодной Богу -те единственной происходящей из божественного источника - основой нового мистического союза людей. Такой переход от отвергающего мир мистического отношения к хилиастически-революционному отношению к миру случался не раз, наиболее ярко это выражено у баптистов революционного толка в XVI в Примером противоположной эволюции может служить обращение Джона Лильберна261 в веру квакеров.
В той мере, в какой мирская религия спасения детерминирована чертами созерцательности, обычным ее следствием является относительно индифферентное отношение к миру, во всяком случае смиренное приятие данного социального порядка. Мистик типа Таулера предается вечером, после окончания дневной работы, созерцательному единению с Богом, а на следующий день, как с удовольствием отмечает Таулер, приступает в соответствующем состоянии духа к своей
обычной работе Лао-цзы говорит, что человека, который обрел единение с дао262, узнают по его скромности и смирению в отношениях с другими людьми. Мистические черты в лютеранской религии, для которой высшее посюстороннее благо - unio mystica, обусловили (наряду с другими мотивами) безразличие лютеранской церкви к типу внешней организации возвещения Слова Божьего, а также ее антиаскетизм и традиционализм. Типичный мистик вообще не склонен ни к активной социальной деятельности, ни тем более к рациональному преобразованию земных порядков посредством методического жизненного поведения, направленного на внешний успех. Там, где на почве подлинной мистики возникает совместная деятельность, ее характер определяется акосмизмом мистической любви В этом смысле мистика может - вопреки тому, что могло бы быть логически «дедуцировано» - психологически способствовать созданию общин. Основная идея мистического понятия церкви в восточном христианстве состоит в твердом убеждении, что братская любовь христиан, если она действительно чиста и сильна, должна привести к единению

209

во всем, в том числе и в догматической вере что, следовательно, люди, испытывающие друг к другу подлинную мистическую любовь в духе учения апостола Иоанна263, мыслят одинаково и, именно вследствие иррациональности этого свойственного им чувства, действуют сообща, и действия их угодны Богу. Именно поэтому здесь сумели обойтись без непререкаемого рационального авторитета в делах религиозного учения. В известном смысле эта идея, присущая и раннему христианству, общая - она лежит в основе веры Мухаммеда в то что для понимания его учения не нужны формальные авторитеты, а также (наряду с другими мотивами) в основе минимального значения оганизации в монашеских общинах раннего буддизма. Напротив, там, где мирской религии спасения присущи специфически аскетические черты, она всегда требует практического рационализма в смысле усиления рациональности поведения как такового, методической систематизации внешнего образа жизни и рациональной оганизации и институализации мирских объединений, будь то монашеские общины или теократии. Решающее в историческом значении различие между религией спасения, распространенной преимущественно на Востоке и в странах Азии, и той, которая
утвердилась преимущественно на Западе, заключается в том,
что в первой главную роль играет созерцание, во второй - аскеза То обстоятельство, что это различие не выдерживается строго, что множество постоянно возникающих сочетаний мистических и аскетических черт (например, в религиозности монахов Запада) свидетельствует о возможности соединения этих самих по себе гетерогенных элементов, нисколько не уменьшает значения данного различия для нашего чисто эмпирического исследования, ибо нас интересует здесь результат деятельности. В Индии даже столь аскетическая методика спасения, как та, которая существует в джайнизме, завершается чисто созерцательной мистической последней целью, в Восточной Азии типичной религией спасения стал буддизм. Напротив на Западе, за исключением отдельных представителей квиетизма, обнаруживаемых только в Новое время, даже явно мистическая по своему характеру религия все время стремится к активной и соответственно, к аскетической добродетели, вернее, в ходе внутреннего отбора мотивов предпочтение отдается тем, которые ведут к какой-либо активной деятельности обычно аскетического характера, и именно они применяются на практике. Ни бернардинская, ни спиритуалистическая францисканская264, ни баптистская и иезуистская созерцательность, ни даже эмоциональные излияния Цинцендорфа не могли воспрепятствовать тому, что община и часто сам мистик отдавали предпочтение деятельности и подтверждению милости Божьей в этой деятельности правда, происходило

210

это по-разному чисто аскетически или в сочетании с мистической сломленностью, - Мейстер Экхарт даже ставил вопреки словам Христа Марфу выше Марии26 В известной степени это было свойственно христианству с самого начала Уже на ранней стадии его возникновения, когда решающим признаком святости служили разного рода иррациональные харизматические свойства духа, на вопрос, что свидетельствует о божественной, а не дьявольской или демонической природе боговдохновенных свершений Христа и христиан, апологетика дает следующий ответ их божественную природу подтверждает очевидное воздействие христианского учения на нравственность его сторонников Индиец никогда бы так не ответил.
Мы приведем здесь следующие причины этого фундаментального различия:
1. Из Передней Азии на Запад перешла концепция
надмирного, безграничного в своем могуществе Бога и рукотворности создаваемого им из ничего мира. Тем самым методике спасения был закрыт путь к самообожествлению и подлинно мистическому обладанию Богом (во всяком случае в понимании мистиков), самообожествление рассматривалось как святотатство и, так же, как пантеистические представления, всегда
считалось ересью. Спасение все время должно было принимать характер этического «оправдания» перед Богом, а совершаться оно могло только посредством какой-либо активной деятельности «Подтверждение» действительно божественной природы мистического обладания спасением (перед судом самого мистика) может быть получено только на этом пути, который, однако, вводит в мистику парадоксы, напряжение и утрату чувства полного единения с Богом Индийская мистика избегала этого. Мир западного мистика - «творение», он «создан», а не просто дан на веки веков, как мир азиата. Поэтому на Западе мистическое спасение не могло полностью заключаться в создании абсолютного единения с высшим, мудрым «порядком», единственно истинным «бытием», а божественное творение никогда не могло быть здесь, как в восточных религиях, тем, от чего следует полностью отрешиться.
2. Эта противоположность была также связана с характером азиатских религий спасения, религий чисто интеллектуальных, которые никогда не отказывались от веры в
«осмысленность» эмпирического мира. Поэтому для индийца
«постижение» последних выводов каузальной цепи кармы в
самом деле открывало путь к просветлению и единству
«знания» и «деятельности», этот путь оставался вечно закрыт
для религии, которая стояла перед парадоксом «сотворения»
несовершенного мира совершенным Богом и в которой, следовательно, интеллектуальная победа над миром не вела к
Богу, а уводила от него. Поэтому чисто философская в своей

211

основе мистика Запада с практической точки зрения ближе
всего к азиатской.
3. Обращаясь к практическим моментам, следует указать на известное значение того обстоятельства, что во всем мире (по ряду причин, которые будут рассмотрены ниже) только Рим разработал и сохранил рациональное право. Отношение к Богу стало в значительной степени отношением подданства, определяемым правом, а вопрос о спасении решался посредством своего рода судебной процедуры, позже получившей характерное развитие у Ансельма Кентерберийского266. Методику спасения такого рода никогда не могла бы создать вера в безличную божественную силу или в Бога, который находится не над миром, а внутри вечного мира, регулирующего самого себя с помощью закона кармы, не могла
бы его создать и вера в дао, в небесных духов, предков китайского императора и, наконец, вера в народных богов азиатских стран. Здесь высшие формы благочестия принимали
пантеистический характер, а практические импульсы растворялись в созерцании.
4. И в другом отношении рациональность методики
спасения была отчасти римского отчасти иудейского происхождения Эллины, несмотря на сомнения городского патрициата по поводу культа Диониса, ценили экстаз в его ярко выраженной оргиастической разновидности как божественное
опьянение, в более мягкой форме, эйфории, которую прежде
всего создавали ритм и музыка, - как ощущение божественного начала в человеке. Именно господствующий слой эллинов с детства жил в атмосфере этой мягкой формы экстаза. Со
времен установления дисциплины гоплитов267 в Греции не
было социального слоя, который обладал бы таким престижем, как служилая знать в Риме. Отношения были проще и менее феодальны. Чувство собственного достоинства римской знати, рациональной служилой знати, поднимавшейся на все более высокий пьедестал (в клиентелу отдельных семейств входили города и провинции), отвергало уже в самой своей терминологии понятие экстаза «superstitio268, как и танец, совершенно недостойны благородного человека Культовый танец встречается только в древнейших коллегиях священнослужителей, а собственно хоровод только у fratres arvales269 и, что характерно, при закрытых дверях после удаления общины. В остальном же танцы считались в Риме неприличными, так же как и музыка (в которой Рим не дал ничего), и борьба обнаженных юношей в гимнасиях, созданных спартанцами для физических упражнений. Сенат запретил культ Диониса270. Устранение господствующей над миром военно-служилой знатью Рима всякого рода экстаза, а также всяких попыток прибегать к индивидуальной методике спасения


212

(что соответствует решительной враждебности конфуцианской
бюрократии к методике спасения) было одним из источников
строгого рационализма с его ориентацией на практическую политику Формирующиеся западные христианские общины восприняли этот запрет в качестве непреложной установки всех
существующих на римской почве религий, а римская община,
в первую очередь, совершенно сознательно приняла и последовательно проводила его. За период от харизматического
пророчества до величайших нововведений в церковной музыке
римская община по своей инициативе не привнесла в религиозный культ или в культуру ни одного иррационального элемента. У этой общины бесконечно беднее не только теологическое мышление но и, по свидетельствам источников, проявления пневмы сравнительно с эллинистическим Востоком и, например, с коринфской общиной. Тем не менее вернее, именно
поэтому ее практический трезвый рационализм, важнейшее
наследие Рима, всегда как известно, задавал тон при догматической и этической систематизации веры. Тем же путем шло на Западе дальнейшее развитие методики спасения Аскетические требования старых правил бенедиктинского устава и кпюнийская реформа271 чрезвычайно скромны по индийским и древневосточным представлениям и рассчитаны на послушников из кругов знати, однако характерной чертой именно западного
монашества является отношение к труду как к гигиенически-аскетическому средству, и значение труда растет в отличавшемся величайшей простотой уставе цистерцианцев. В отличие от нищенствующих монахов Индии на Западе нищенствующие монахи вскоре после их появления были поставлены на службу церковной иерархии и рациональным целям систематической caritas272, которая на Западе превратилась в рациональное «предприятие», проповеди и суду над еретиками. Наконец, орден иезуитов полностью отказался от негигиенических элементов древней аскезы и установил рациональную дисциплину в достижении целей церкви. Это развитие было, очевидно, связано еще с одним обстоятельством
5. Церковь была здесь единой рациональной организацией с монархической верхушкой и централизованным контролем благочестия, следовательно, наряду с надмирным
Богом существовал и в миру правитель необычайной силы,
способный активно регламентировать весь образ жизни верующих. В религиях Восточной Азии этого нет вследствие отчасти исторических, отчасти религиозных причин. Строгость
организации ламаизма не является, как будет показано впоследствии, строгостью бюрократической организации Азиатские иерархи в даосизме или другие наследственные патриархи китайских и индийских сект всегда превращаются либо в мистагогов273, либо в объекты антропологического почитания,


213

либо, подобно Далай-ламе и Таши-ламе274, в глав чисто монашеской религии магического характера. Только на Западе,
где внемирская аскеза превратилась в недисциплинированное подразделение рациональной бюрократии, поведение верующих
все более систематизировалось, приобретая характер методики активного рационального жизненного поведения. И только на Западе - в аскетическом протестантизме - произошло
перемещение рациональной аскезы в светскую жизнь. Мирским орденам дервишей275 в исламе известна различная методика спасения, однако она в конечном счете ориентирована на индийско-персидские поиски спасения у суфитов и носит либо открыто оргиастический, либо боговдохновенный, либо созерцательный, но во всяком случае не аскетический (в принятом нами смысле), а мистический характер Индийцы участвуют в оргиях дервишей и играют в них ведущую роль вплоть до Боснии Аскеза дервишей не является, подобно
этике аскетического протестантизма, религиозной «этикой
призвания», ибо религиозные свершения там часто вообще не
связаны с мирской профессиональной деятельностью или
связаны с ней лишь внешним образом методикой спасения.
Конечно, косвенным образом и эта методика спасения может
влиять на профессиональную деятельность. Простой, благочестивый дервиш вызывает при прочих равных условиях больше доверия в качестве ремесленника, чем верующий, так же, как благочестивый парс преуспевает в качестве купца благодаря
строгому требованию его религии неуклонно следовать истине.
Однако принципиальное и систематически непреложное единство мирской профессиональной этики и религиозной уверенности в спасении создал во всем мире только аскетический протестантизм. Только в протестантской профессиональной этике мир в своем рукотворном несовершенстве имеет исключительное
религиозное значение как объект исполнения долга путем
рациональной деятельности в соответствии с волей надмирного Бога Рациональная, трезвая, не связанная с мирскими интересами деятельность и ее успех служат признаком благословенья Божьего Не целомудрие, требуемое от монаха, не исключение всякого эротического наслаждения, не бедность, а отказ от всех отвлекающих удовольствий и жизнерадостного демонстративного пользования богатством, свойственного феодалам; не аскетическое умерщвление плоти в монастыре, а трезвый, рациональный образ жизни, свободный от увлечения красотой мира и искусством или погружения в свои настроения и чувства, -таковы требования и методики в организации жизни, выработанные мирской аскезой Запада, такова ее однозначная цель; типичный ее представитель - «профессионал»; специфическое следствие, отличающее ее от всех остальных религий мира, - рационализация и институционализация социальных отношений.


214

II. Далее, спасения можно достичь не добрыми делами, совершенно непригодными в этом случае для данной цели, но свершениями героя, обладающего милостью Божества, или даже воплощенным в человека Богом; тогда этим свершениям ex opere operatо276 становятся сопричастны и его сторонники. Милость Божья может быть обретена как результат прямой магической деятельности или передана людям от преизбытка свершений спасителя - человека или Бога.
С такого рода концепцией связано развитие сотериологических мифов, в первую очередь различного рода мифов о борющемся и страдающем, вочеловеченном, спустившемся на землю или в царство мертвых Боге. Вместо бога природы, в частности бога Солнца, который борется с другими силами природы, обычно с холодом и тьмой, и победа которого приносит весну, на почве мифов о спасении возникает спаситель, который ведет человека в верное пристанище божественного милосердия и любви, освобождая его от власти демонов (как Христос) или от рабства астрологической детерминированности судьбы (семь архонтов гностиков)277, или по повелению скрытого милосердия Бога от мира, испорченного в своей основе низшим богом творения, демиургом или Иеговой
(гносис), от закоснелой ожесточенности и черствости мира
(Иисус), от тяжелого сознания греховности из-за ощущения
невыполнимости требований закона (апостол Павел, несколько иначе - блаженный Августин, Лютер), от глубокой испорченности собственной греховной природы (Августин). Для этого спаситель борется (в зависимости от характера спасения) с драконами и злыми демонами, в некоторых случаях, когда он еще не может их одолеть (часто спаситель сначала - не ведающий греха ребенок), ему нужно расти в укрытии; иногда он становится жертвой врагов и попадает в царство мертвых, чтобы возродиться и победить. Отсюда может возникнуть представление, что его смерть - плата за лишение дьявола права на души людей, приобретенного им вследствие их греховности (воззрение раннего христианства). Или, наоборот, его смерть служит средством смягчить гнев Бога, перед которым он выступает защитником людей, подобно Христу, Мухаммеду и другим пророкам и спасителям Или он, подобно древним спасителям магических религий, дает людям запретное умение обращаться с огнем, технические навыки и письменность,
способность, в свою очередь, побеждать демонов в миру или на пути к небу (гносис) И наконец, главное в деяниях спасителя может заключаться не в его конкретной борьбе и страдании, а в метафизичности всего процесса: в самом вочеловечении Бога как таковом (завершение греческой спекуляции о спасении у Афанасия)278 в качестве единственного способа устранить пропасть между Богом и его созданием. Вочеловечение Бога


215

дало людям возможность быть в значительной степени сопричастными Богу, «дало им возможность стать богами», как говорит уже Ириней279, а возникшая после Афанасия философская формула посредством вочеловечения он принял человеческую сущность (платоническая идея) человеческой природы - свидетельствует о метафизическом значении omoousios280 В некоторых случаях Бог не довольствуется однократным актом вочеловечения, но в соответствии с вечностью мира - идеей, присущей почти сплошь всему азиатскому мышлению, - возрождается через определенные промежутки или постоянно такова идея бодхисатвы, созданная в религиозной школе буддизма - махаяне281 (Отдельными отправными точками могли служить и высказывания самого Будды, в которых как будто сквозит уверенность в том, что его учение будет существовать на земле ограниченное время). Иногда идеал бодхисатвы становится выше Будды, поскольку бодхисатва отказывается от нирваны для одного себя, чтобы продолжать свою деятельность на благо всем людям и здесь, следовательно, спаситель «приносит себя в жертву». Однако если в свое время Иисус был выше спасителей других конкурирующих сотериологических культов уже одним тем, что был Спасителем во плоти, человеком, которого сами апостолы видели восставшим из мертвых, то постоянно возрождающийся Бог в Далай-Ламе является логическим завершением сотериологии вочеловечения как таковой Однако и там, где Бог, источающий милосердие, живет вочеловеченным, и тем более, если он не пребывает на земле постоянно, необходимы осязаемые средства, чтобы массы верующих могли лично ощущать дар его милосердия. И лишь эти средства, чрезвычайно различные по своему типу, определяют характер религии.
Магическим по своей природе является представление, что посредством физического потребления божественной
субстанции, священного тотемного животного, в котором был
воплощен могущественный дух, или гостии, превращенной
посредством магии в божественное тело, можно обрести силу
Бога или что посредством участия в определенных мистериях
можно стать непосредственно сопричастным его природе и
тем самым защитить себя от злых сил (таинство причастия).
Тогда принятие божественной милости может быть магическим или ритуальным по своему характеру, и для осуществления этого акта наряду со спасителем или вочеловеченным Богом необходимы священнослужители или мистагоги Самый характер дарования благодати в значительной степени зависит от того, требуется ли от этих посредников между людьми и
Спасителем, чтобы они лично обладали харизматическим
даром благодати и способны были подтвердить это, если такое условие существует, то тот, кто этим даром не обладает,


216

например, священнослужитель, виновный в смертном грехе, не может даровать благодать и совершать причастие. К такому последовательному выводу (харизматическое дарование благодати) пришли, например, монтанисты, донатисты и
вообще все те религиозные сообщества античности, которые видели в церкви господствующую организацию пророчески-харизматического характера, не каждый имеющий «сан» епископа и признанный таковым, а только тот, кто подтверждает это пророчеством или другими свидетельствами духа, может действительно даровать благодать, во всяком случае при покаянии в смертном грехе. Как только это требование отсутствует, мы оказываемся в сфере другого понимания. Тогда спасение дается благодатью, которую постоянно дарует учреждение, обладающее ею в силу того, что оно основано Богом или пророком (институциональная благодать). Оно, в свою очередь, может действовать либо непосредственно с помощью чисто магических таинств, либо пользуясь переданным ему правом распоряжаться сокровищницей преизбытка добрых дел, совершенных его должностными лицами или сторонниками Однако при постоянной деятельности подобного учреждения всегда остаются в силе три положения: 1. Спасение дает только принадлежность к учреждению, обладающему правом даровать благодать 2. Действенность дарования благодати - следствие не харизматических качеств священнослужителя, а возложенного на него сана 3. Личные религиозные качества нуждающегося в спасении совершенно безразличны священнослужителю, дарующему благодать в силу своего сана Тем самым спасение становится доступным всем, а не только религиозным виртуозам Более того, религиозный виртуоз может очень легко вызвать сомнения в своих шансах на спасение и в подлинности своей религии, в частности в том случае, если он надеется собственным, особым путем прийти к Богу, вместо
того чтобы довериться учреждению, дарующему благодать Исполнить требования Бога в такой степени, чтобы в сочетании с дарованной церковью благодатью этого было достаточно для спасения, в принципе доступно всем людям. Поэтому уровень требуемого собственного этического участия в деле спасения должен быть установлен сообразно средним возможностям, т. е. достаточно низко. Тот, кто способен на большее, следовательно, виртуоз, может помимо того, что необходимо для его собственного спасения, совершать добрые дела для сокровищницы церкви, которые она зачтет другим, нуждающимся в спасении. Такова специфическая точка зрения католической церкви, конституирующая ее существование в качестве учреждения, дарующего благодать, эта точка зрения складывалась в течение ряда веков и получила свое завершение при Григории Великом282 На практике она

217

может приближаться и к более магическому, и к более этически сотериологическому пониманию В какой степени харизматическое дарование благодати, с одной стороны, и дарование благодати учреждением - с другой, воздействуют на жизненное поведение, зависит от предпосылок, которыми обусловлено предоставление средств для обретения благодати Ситуация здесь примерно такая же, как в ритуализме, к которому благодать, обобщаемая посредством таинств, и благодать, даруемая учреждением, очень близки И еще в одном важном при известных обстоятельствах пункте любой вид предоставления благодати определенным лицом, независимо от того, имеет ли оно на это право в силу своих харизматических качеств или в силу своего сана, привносит в этическую религию особенность, ослабляющую этические требования. Эта особенность заключается в том, что нуждающийся в спасении ощущает как бы внутреннее освобождение от бремени, следовательно, чувство вины облегчается, и это ведет к тому, что при прочих равных условиях человек оказывается значительно менее склонен к разработке собственной этически систематизированной методики жизненного поведения. Ибо грешник знает, что посредством религиозного воздействия он всегда может получить отпущение грехов И прежде всего важно то, что грехи остаются отдельными поступками, которым в качестве компенсации или покаяния могут быть противопоставлены другие поступки. Ценность придается здесь не всему поведению человека, постоянно контролируемому аскезой,
созерцанием или самоанализом, а отдельным конкретным его
поступкам. Поэтому нет необходимости все время своими силами добиваться certitudо salutis283, и эта столь этически действенная категория вообще теряет свое значение. Имевший подчас большое значение постоянный контроль над поведением, осуществляемый лицом, дарующим благодать (духовником), в ряде случаев теряет свое значение потому, что благодать все время даруется вновь и вновь. Особенно действенное практическое значение может иметь - в зависимости от того, как он применяется, - институт отпущения грехов, связанный с исповедью. Общее признание греховности, часто в виде коллективного покаяния, - которое, в частности, практикуется в русской церкви, - нельзя считать должным средством длительного влияния на жизненное поведение, незначительное воздействие оказывала, без сомнения, и практика исповеди в раннем лютеранстве. Перечень грехов и покаяний в индийских священных книгах связывает отпущение как ритуальных, так и этических прегрешений едва ли не только с чисто ритуальным (или связанным с сословными интересами брахманов) послушанием, так что влияние на повседневное жизненное поведение могло идти по линии традиционализма, а сакраментальная благодать индуистских


218

гуру скорее еще ослабляла это воздействие. Католическая
церковь Запада с непревзойденной силой провела христианизацию западноевропейского мира посредством в своем роде единственной в мире системы исповеди и покаяния, сложившейся под влиянием римской правовой техники и германского представления о вергельде284, но ее отрицательное влияние на развитие рациональной методики жизненного поведения существовало бы и независимо от препятствовавшей этому развитию практики отпущения грехов. Тем не менее влияние исповеди на благочестивых католиков сказывается еще сегодня. Однако то, что в иудаизме, с одной стороны, в аскетическом протестантизме - с другой, отсутствуют исповедь и дарование благодати каким-либо человеком, а также магическая благодать посредством таинств, оказало неимоверно серьезное историческое влияние на формирование этически рационального жизненного поведения, которое свойственно обеим этим религиям, как ни сильно они в остальном отличаются друг от друга. В них нет той возможности освобождения от грехов, которая создана институтом исповеди и учреждением, дарующим благодать К типу подобной исповеди можно, пожалуй, отнести покаяния в собраниях двенадцати у методистов, однако по своему смыслу и воздействию они сильно отличаются от католической исповеди и отпущения грехов. Из методистского института исповеди возникла полуоргиастическая покаянная практика армии спасения.
Благодать, даруемая учреждением, по самой своей
природе предполагает послушание, подчинение авторитету
(будь то авторитет учреждения или харизматической личности) как основную добродетель и решающее условие спасения, в Индии, например, гуру обладает подчас безграничным авторитетом. В этом случае преобразование жизненного поведения идет не изнутри, не из некоего центра, созданного самим индивидом, но устанавливается центром, находящимся вне его, что не может способствовать систематизации жизненного поведения, более того, ведет к противоположному результату. Правда, это облегчает - с другим следствием, чем при этике убеждения, - приспособление к изменившимся условиям конкретных священных заповедей, делая их более эластичными. Так, например, в XIX в католическая церковь, несмотря на запрещение Библией и папскими декреталиями взимания процентов, фактически не считалась с ним. Конечно, запрещение это не отменялось (что было невозможно), делалось это незаметно посредством указания из Рима, чтобы священники во время исповеди не задавали вопросов о взимании процентов и не принимали во внимание это обстоятельство при отпущении грехов, предполагалось, что, если папская курия вернется к прежним принципам, исповедующиеся


219

покорно подчинятся такому решению. Во Франции клир некогда ратовал за такое же решение вопроса относительно семей
с двумя детьми. Следовательно, высшей религиозной ценностью считается подчинение институту как таковому, а не конкретное содержание этического долга и не методически вырабатываемые этические качества виртуоза. При последовательном даровании благодати учреждением единственным принципом, пронизывающим всю жизнь верующего, является смиренное послушание, близкое по своим последствиям специфической «сломленности» мистика. В этом смысле значимость замечаний Маллинкродта свобода католика состоит в возможности послушания папе, - универсальна.
Спасение может и непосредственно связываться с верой. Если это понятие не отождествляется с подчинением
каким-либо практическим нормам, оно всегда предполагает
убеждение в истинности каких-либо метафизических фактов,
следовательно, развитие «догматов», принятие которых служит существенным признаком принадлежности к данной вере. Как мы видели, степень развития догматов внутри отдельных религий очень различна. Однако наличие «учения» является в некоторой степени признаком, который отличает пророчество и религию священнослужителей от чистой магии Конечно, всякая магия притязает на веру в магическую силу колдуна. И прежде всего она требует его собственной веры в себя и в свое умение Это относится и к любой религии, в том числе к раннехристианской Иисус объяснял своим ученикам, что они не могли исцелить бесноватого потому, что усомнились в своей силе Вера того, кто полностью убежден в своей способности совершить чудо, может сдвинуть горы285 С другой стороны, однако, и магия требует (еще в наши дни), чтобы тот, кто ждет магического чуда, верил в него На своей родине, и иногда в некоторых других городах, Иисус не может сотворить чуда и «удивляется их (жителей этих городов) неверию»286 Он исцелял бесноватых и калек потому, что они уверовали в его силу, как он постоянно повторяет Это сублимируется и этически. Так, поскольку женщина, застигнутая в прелюбодеянии, поверила в его силы, он простил ей ее грехи Но тем самым, что особенно важно, складывается вера в истинность интеллектуально постигнутых положений, к которым приводят интеллектуальные размышления. Поэтому конфуцианство, где догматы отсутствуют, не является религией спасения. В раннем исламе и раннем иудаизме нет собственно догматических притязаний, требуется только, как во всех религиях на их ранней стадии, вера в могущество (а следовательно, и в существование) своего Бога, теперь признанного «единственным», и в миссию его пророков Но поскольку это религии книжные и священные книги считаются вдохновенными, а в исламе даже

220

созданными Богом, то их содержание должно считаться истинным Помимо космогонических, мифологических и исторических рассказов Закон и пророки Ветхого Завета, а также Коран содержат преимущественно практические заповеди и сами по себе не требуют интеллектуального понимания определенного рода. Вера как священное знание существует лишь в непророческих религиях. В них священнослужители еще, подобно колдунам, являются хранителями мифологического и космогонического знания, а в качестве священных певцов – и хранителями сказаний о героях Ведийская и конфуцианская этика связывают этические качества с традиционным литературным образованием, которое получено в учебном заведении и в значительной степени идентично знанию, основанному на запоминании. Обязательное требование интеллектуального «понимания»287 ведет уже к философской или гностической форме спасения. Однако это создает неодолимую пропасть между интеллектуалами и массой. Подлинная официальная догматика тем самым еще не создана, существуют лишь считающиеся более или менее ортодоксальными мнения философов, как, например, ортодоксальная веданта или неортодоксальная санкхья в индуизме. Напротив, христианские церкви с растущим проникновением в них интеллектуализма и борьбой против него создали беспримерное число обязательных официальных догматов, теологическую веру. Требование всеобщего знания и понимания этих догматов веры практически неосуществимо. В настоящее время трудно даже себе представить, что члены общины, принадлежащие (преимущественно) к низшим городским слоям, в самом деле полностью усваивали сложное содержание. Послания к римлянам, между тем так оно, по-видимому, и было. Правда, здесь еще применяются сотериологические представления, бытовавшие в этой среде городских прозелитов, привыкших размышлять об условиях спасения и так или иначе знакомых с иудейской или греческой казуистикой, известно также, что в XVI и XVII вв широкие круги мелкого бюргерства усваивали догматы Дордрехтского и Вестминстерского синодов288 и множество сложных компромиссных формул реформированных церквей. Однако в обычных условиях подобное требование религий, действующих в общинах, невыполнимо без ограничений, которые либо исключают из числа спасенных всех, кто не обладает философским знанием (не является гностиком) и лишен мистического просветления, либо уменьшает степень блаженства, что свойственно гностицизму и ряду индийских интеллектуальных религий. В раннем христианстве в первые века его существования открыто или подспудно идет спор о том, что является
единственным условием высшей или единственной благодати
теологический «гносис» или простая вера - «пистис»289


221

В исламе мутазилиты290 следуют теории, согласно которой
«верующие» в обычном смысле слова, т е люди, не имеющие догматической подготовки, вообще не относятся к общине собственно верующих. Повсюду своеобразие религии в значительной степени определялось взаимоотношениями между теологически образованными интеллектуалами (интеллектуалами-виртуозами религиозного знания) и благочестивыми не интеллектуалами, прежде всего виртуозами религиозной аскезы и созерцания, - хотя тем и другим «мертвое знание» в равной мере казалось не имеющим никакого значения для спасения. Уже в Евангелиях парабола благовещения дана в
преднамеренно эзотерической форме. Во избежание таких
методов, применяемых интеллектуальной аристократией, вера должна отказаться от подлинного понимания и утверждения системы теологических догматов. И в самом деле, такова
она во всех пророческих религиях либо с самого начала, либо
в ходе развития догматики с того момента, когда формируются религиозные общины. Приятие догматов всюду имеет значение, его отрицают только аскетические и особенно мистические виртуозы. Однако безоговорочное признание догматов,
именуемых в христианстве «fides explicita»291, распространяется обычно лишь на определенные, считающиеся в отличие
от остальных наиболее существенными, «догматы веры». Что
касается других догматов, то дело обстояло различным образом Требования, которые в этой области ставил на основе «оправдания верой»292 протестантизм, были особенно высоки, прежде всего (хотя и не только) в аскетическом протестантизме, для которого Библия была кодификацией божественного права. Создание общих народных школ по типу еврейских,
интенсивное обучение молодого поколения в значительной
степени связано с этим религиозным требованием, знание
Библии голландцами, а также англосаксонскими пиетистами и
методистами (в отличие от обучавшихся в других английских
школах) еще в XIX в. вызывало удивление путешественников.
Здесь желание самому знать содержание своей веры было
основано на уверенности в догматической однозначности
Библии. При наличии множества догматов церковь может
требовать лишь fides implicita293, всеобщую готовность подчинить любое убеждение решающему в каждом данном случае авторитету в области веры, что католическая церковь использовала и использует в большом масштабе. Однако fides
implicita - уже не личная вера в догматы, а выражение доверия и преданности пророку или авторитету учреждения. Тем самым религиозная вера теряет свою интеллектуальность Как только религия становится по преимуществу этически рациональной, интеллектуальность сохраняется в ней как нечто второстепенное. Ибо вера только в истинность познанного


222

служит в «этике убеждения» в лучшем случае низшей ступенью веры, как подчеркивает Блаженный Августин Вера должна стать компонентом убеждения. Личная приверженность определенному Богу есть нечто большее, чем «знание», и именно потому называется «верой», как в Ветхом, так и в Новом Завете Вера, которая была «вменена Аврааму в праведность», - не интеллектуальное проникновение в сущность догматов, а доверие обетования» Бога Именно таков главный смысл веры у Иисуса и апостола Павла Знание и осведомленность в догматах отступают на второй план. Организованная как учреждение церковь исходит - во всяком случае на практике - из того, что обладание знанием ограничивается кругом получивших догматическое образование священников, проповедников; теологов Внутри каждой создающей систематическую теологию религии формируется эта аристократия, догматически образованная, и она в различной степени и с различным успехом притязает на то, чтобы стать подлинным носителем этой религии. Распространенное еще теперь среди мирян - особенно в крестьянских кругах - представление, что священник должен обладать большим пониманием и большей верой, чем это доступно разумению обычных людей, является лишь одной из форм, в которых выступает преимущество «сословных» качеств, приобретенных «образованием», в кругах государственной, военной, церковной и предпринимательской бюрократии. Более исконно, в отличие от этого, названное выше, также новозаветное, представление о вере как специфической харизме, в силу которой обретается выходящее за рамки повседневности доверие к божественному провидению, которым должны обладать пастыри душ и герои веры. Эта харизма уверенности в помощи Господней, выходящая за пределы обычных человеческих возможностей, позволяет доверенному лицу общины в качестве виртуоза веры
совершать иные практические деяния и достигать иных практических результатов, чем обычным мирянам. Здесь вера
служит как бы суррогатом магических способностей
Специфически антирациональная внутренняя установка, свойственная религиозности при безграничном доверии к Богу, религиозности, которая достигает иногда акосмического безразличия к рациональным практическим соображениям и
очень часто побуждает столь безусловно доверять божественному провидению, что следствия собственных действий, рассматриваемых как дозволенные Богом, относит единственно к Богу; эта установка находится в христианстве, в исламе и вообще повсюду в резком противоречии к «знанию», именно к теологическому знанию. Это может быть гордая виртуозностью вера или, напротив, если такая установка стремится избежать гордыни, связанной с обожествлением рукотворного, - безусловная


223

религиозная преданность Богу и смирение, требующие прежде всего уничтожения интеллектуального высокомерия. Она играет главную роль в раннем христианстве у Иисуса и апостола Павла, затем в борьбе против греческой философии, во враждебности мистически боговдохновенных сект к теологам в Западной Европе в XVII в , в Восточной Европе в XVIII-XIX вв. Каждая подлинно благочестивая вера, каков бы ни был ее характер, прямо или косвенно в каком-либо пункте включает «жертвование интеллектом» ради специфического надинтеллектуального убеждения в необходимости абсолютно отдаться на волю Бога в соответствии с преисполненными доверия словами credo non quod, sed quia absurdum est294 Здесь, как и в других случаях, религии спасения с их верой в надмирного Бога подчеркивают ничтожность собственной интеллектуальной силы по сравнению с божественным величием. Поэтому они по своей сущности являют собой нечто совершенно иное, чем отказ буддистов от знания потустороннего мира, поскольку оно бесполезно для созерцания, единственно дарующего спасение, или чем общий для интеллектуалов всех времен скептический экстаз от знания «смысла» мира, служащего для них объектом постоянной борьбы такой скепсис обнаруживается в греческих эпитафиях, и в высочайших произведениях Ренессанса (например, в произведениях Шекспира), в европейской, китайской, индийской философии и в современном интеллектуализме. Вера в «абсурдное», сквозящее уже в словах Иисуса торжество по поводу того, что харизма божественной веры дана младенцам и неразумным295, а не мудрым, указывают на невероятно напряженное отношение этой религиозности к интеллектуализму, который она вместе с тем все время стремится использовать в собственных целях. Уже в древности, по мере того как христианское учение воспринимало тип греческого мышления, а затем еще значительно сильнее в средние века церковь способствовала созданию университетов, где развивалась диалектика, которую она вызвала к жизни под влиянием деятельности романских юристов, поддерживавших в борьбе за первенство королевскую власть. Религиозная вера всегда предполагает представление о Боге как личном существе, о посреднике, пророке, во имя которого в какой-то момент необходимо отказаться от уверенности в своей правоте и от собственного знания. Поэтому она в такой форме совершенно чужда азиатским религиям.
«Вера» может, как мы видели, в зависимости от своей
направленности принимать различные формы. Известная,
правда, очень различная в отдельных случаях, близость к
созерцательной мистике свойственна не вере воина в могущество своего Бога, преобладающей в раннем исламе и в
религии Яхве, но мирным сторонникам религии «спасения»


224

Ибо подобная благодать, к которой стремятся как к «спасению», всегда предполагает «сопричастность» Богу, unio mystica. И чем больше систематизируется практическая сторона убеждений верующего, тем легче, как во всякой мистике, это ведет к аномии. Уже послания апостола Павла и ряд противоречий в
словах Иисуса свидетельствуют, насколько трудно привести собственно религию «спасения», основанную на «вере» как доверии к Богу, в однозначное соответствие с определенными этическими требованиями Апостолу Павлу все время приходится бороться с очевидными следствиями его собственных воззрений, прибегая к сложным дедукциям Последовательное применение Маркионом296 веры апостола Павла в спасение полностью продемонстрировало аномистские следствия этого учения. Обычно вера в спасение, укореняясь в рамках повседневной религии, мало способствует активной рационализации жизни, которая, однако, вполне может быть свойственна самому пророку этой религии. При известных обстоятельствах такая вера может воздействовать в антирациональном смысле, как в отдельных случаях, так и в принципе. Подобно тому как ряду верующих лютеран заключение договоров о страховании представлялось отсутствием доверия к провидению Господнему, так и каждая рациональная методика спасения, надежда на спасение делами, и особенно стремление превзойти аскетическим поведением требования принятой нравственности, воспринимаются сторонниками религии спасения как святотатственная вера в силу человека. Там, где эта религия развивается последовательно, отвергается во всяком случае - как в раннем исламе - внемирская аскеза, в первую очередь монашество. Это может, как в лютеранском протестантизме, пойти на пользу религиозному представлению о ценности мирской профессиональной деятельности и, в частности, усилить ее импульсы, особенно в том случае, если данная религия отвергает благодать священника, действующую при покаянии и причащении, заменяя ее единственно существенным личным отношением верующего к Богу. Именно к этому вело лютеранство с самого начала, и это воззрение утвердилось в его дальнейшем развитии после полного устранения исповеди, с особой очевидностью позиция лютеранства проявилась в формах пиетизма под аскетическим влиянием Шпенера и Франке297 через посредство квакеров и по другим им самим малоизвестным каналам. Само слово «призвание» (немецкое «Beruf») взято из лютеровского перевода Библии , а отношение к мирской профессиональной добродетели как единственно угодной Богу с самого начала характерно для лютеранства. Но поскольку «добрые дела» не принимались во внимание ни в качестве реальной предпосылки спасения души, как в католицизме, ни в качестве основы знания о спасении, как в

225

аскетическом протестантизме, и поскольку вообще преобладающей формой уверенности в спасении оставалась привычка чувствовать себя под защитой божественной доброты и милосердия, то и отношение к миру выражалось в терпеливой
попытке «примениться» к его порядкам, что являлось полной
противоположностью всем тем формам протестантизма, которые для того, чтобы увериться в спасении, требовали подтверждения (у пиетистов fides efficax)299, у исламских хариджитов300 «amal») добрыми делами или методическим образом жизни, и уж тем более противоположностью религии виртуозов аскетических сект. В лютеранстве полностью отсутствуют какие бы то ни было импульсы к социальной или политической революционной или хотя бы рационально-реформаторской деятельности. Важно сохранить в мирской жизни и вопреки ей благодать, дарованную верой в спасение, а не рационально этически преобразовать мир. Там, где Слово Божье вещается в своей чистоте и ясности, все необходимое будет дано христианину, а внешний порядок мира, даже церкви езразличны (Adiaphoron) Впрочем, это покорное, относительно индифферентное отношение к миру, эта отличающаяся от аскезы «открытость миру» - продукт постепенного развития. Религия веры с трудом создает антитрадиционалистские рациональные черты жизненного поведения, в ней отсутствуют импульсы к рациональному господству и преобразованию мира.
«Вера» в той форме, которая свойственна военным
религиям раннего ислама и даже позднему этапу религии Яхве, отличается простым, непреклонным следованием велениям Бога или пророка совершенно так же, как это исконно свойственно вообще отношению к антропоморфным богам. За
верность Бог награждает, за неверность – карает. Это чисто
личное отношение к Богу обретает другие свойства только
тогда, когда носителями религии становятся мирные общины,
и прежде всего представители городских слоев. Только тогда вера как средство спасения может обрести эмоционально
окрашенный характер и стать проявлением любви к Богу или
спасителю - черты такой любви обнаруживаются уже в иудаизме периода вавилонского пленения и после него, и особенно в раннем христианстве, в первую очередь у Иисуса и апостола Иоанна Бог выступает как милостивый господин или
отец Полная нелепость видеть в отцовстве Бога, о котором говорит Иисус, влияние несемитской религии, исходя из того,
что боги народов пустыни (в большинстве своем семитского
происхождения) людей «создают», греческие же - «порождают»
Христианский Бог никогда не помышлял о том, чтобы порождать людей (рожденный, а не созданный – характерный предикат тринитарно обожествленного Христа, отличающий его от людей), и хотя Бог дарует людям сверхчеловеческую.

226

любовь, он похож совсем не на нежного современного отца, а
скорее на благожелательного, но гневного и строгого патриарха,
каким был уже иудейский Бог. Во всяком случае эмоциональная
сторона религии еще усилилась вследствие осознания себя
детьми божьими (вместо аскетического представления о себе
как орудии божьем), единства жизни стали тем самым еще в
большей степени искать в эмоциональной искренности и доверии к Богу, а не в сознании этического подтверждения своей избранности к спасению, и таким образом рациональный характер жизненного поведения находил все меньшее выражение. Об этом господстве чувства свидетельствует уже «язык Ханаана», характерный для лютеранских проповедей в Германии после возрождения пиетизма, надломленный, плаксивый тон которых так часто заставлял сильных духом людей уходить из церкви.
Полностью антирациональное воздействие оказывает
на жизненное поведение характер веры обычно там, где отношение к Богу или Спасителю переходит в страстную набожность, где, следовательно, вера приобретает - подспудно или открыто - эротический оттенок. Это обнаруживается в любви к Богу во многих разновидностях суфизма, в бернардинской
мистике Песни песней, в культе Марии и сердца Иисуса и во многих других формах набожности, а также в отдельных преисполненных чувствительности ответвлениях лютеранского пиетизма (Цинцендорф)301 Но больше всего - в индуистском благочестии любви (бхакти)302, популярной форме массовой религии спасения (особенно сотериологических форм вишнуизма)303, вытеснившей начиная с V-VI вв. гордую аристократическую религиозность интеллектуалов. Поклонение Кришне304, возведенному в Махабхарате в ранг спасителя, особенно младенцу Кришне, проходит здесь четыре ступени созерцания любви слуги, друга, сыновней или родительской любви и в завершение ярко выраженной эротической любви к нему гопис (возлюбленных Кришны).
Этот тип религиозности, который в деле спасения уже
вследствие своей враждебности повседневности всегда предполагает для обретения благодати известную степень сакраментального посредничества в лице гуру и госаинов, является в своем практическом воздействии сублимированным подобием популярной в низших слоях индуистов религии шакти, поклонения женскому началу, нередко связанного с эротическим, оргиастическим культом и всегда близкого оргиастической религиозности. Она во всех отношениях далека, в частности, от христианских форм религии чистой веры, постоянного непоколебимого доверия божественному провидению. Эротически окрашенное поклонение спасителю в Индии достигается как технический результат упражнений Христианская же вера в провидение - харизма, сохраняемая усилиями воли


227

И, наконец, спасение может быть совершенно свободным, ничем не обусловленным даром милосердия Бога в силу его всеведения, Бог не меняет своего решения, поведение
человека вообще не способно оказать на него какое бы то ни
было влияние - это благодать, даруемая предопределением. Она наиболее непререкаемо предполагает существование надмирного Бога-творца и поэтому полностью отсутствует во всех античных и азиатских религиях. От воинственных религий героев с их представлением о судьбе, властвующей и над богами, она отличается своей верой в провидение, т е в рациональный установленный Богом порядок, хотя он и представляется иррациональным человеку, в божественное управление миром Вера в предопределение исключает всеблагость Бога, Бог становится суровым, преисполненным величия правителем Доктрину предопределения объединяет с верой в непреклонную судьбу убежденность в необходимости воспитывать в людях суровость и ощущение избранности, несмотря на то, или, вернее, именно потому, что перед лицом Бога предпосылкой спасения из чистого милосердия может быть только полное пренебрежение человека собственными силами Бесстрастные, строгие в своей нравственности натуры, подобно Пелагию, могли верить в значение своих дел В предопределение верят люди, которых либо беспредельно воодушевляет, как Кальвина или Мухаммеда, рациональное стремление к религиозной власти, ощущение, что выполнение их миссии зависит не столько от их личной незапятнанности, сколько от ситуации в мире и Воли Божьей; либо те, кто, подобно Августину и тому же Мухаммеду, стояли перед необходимостью обуздать огромные страсти и жили в сознании того, что это возможно (если вообще возможно) только с помощью некоей стоящей вне их и над ними силы. Известны были такого рода страсти и Лютеру в период его сильного возбуждения непосредственно после трудного борения с греховностью, однако это состояние все более забывалось им по мере того, как он стал приноравливаться к мирской жизни.
Предопределение дает обладающему милостью Божьей величайшую уверенность в своем спасении, если он не
сомневается в том, что принадлежит к числу немногих избранных. Однако должны быть определенные симптомы, указывающие на то, что данный человек действительно обладает этой ни с чем не сравнимой по своей важности харизмой, так как переносить постоянно полную неизвестность невозможно. Поскольку Бог снизошел до того, чтобы открыть людям ряд положительных признаков угодного ему поведения, указанные симптомы могут состоять здесь, как и во всякой религиозной активной харизме, только в решающем подтверждении своей способности служить орудием Бога и выполнять его требования, причем


228

постоянно и методически, потому что благодать имеют либо
всегда, либо вообще не имеют. Уверенность в спасении и постоянстве благодати дает знание, что на обладание благодатью, которая связана с подлинным таинственным даром внутреннего отношения к Богу, влияют не отдельные проступки,
которых предопределенный к спасению в качестве тварного
создания избежать не может, а угодное Богу поведение, следовательно, главные и постоянные качества личности Поэтому вера в предопределение порождает именно в наиболее последовательных ее сторонниках не фатализм, чего можно было бы «логически» ожидать, а наиболее сильные мотивы действовать в согласии с Богом. Конечно, в соответствии с основным содержанием пророчества эта деятельность принимает различные формы. На такой вере основывались как полное самозабвение борцов за веру первых поколений сторонников ислама, выполнявших религиозную заповедь священной войны, направленной на завоевание мира, так и этический ригоризм, легализм и рациональная методика жизни, выполнявших нравственный закон христианского учения пуритан Дисциплина в войне за веру была источником непобедимости как мусульманской, так и кромвелевской кавалерии, мирская аскеза и дисциплинированное стремление к спасению в рамках угодной Богу профессии - источником успехов в практической деятельности пуритан Радикальное, окончательное обесценение всех магических, сакраментальных и институциональных дарований благодати перед суверенной волей Бога - неизбежное следствие каждого последовательно проведенного предопределения к благодати, и оно обнаруживается повсюду, где вера в предопределение существовала и сохранялась в полной чистоте. Наиболее сильным в этом аспекте было ее воздействие в пуританизме. В исламе предопределение не знало «двойного декрета», Аллах не предопределял людей к аду, он лишь лишал их своей милости и тем самым «допускал» неизбежное - вследствие несовершенства человека – блуждание. И в соответствии с характером военных религий предопределение обладало некоторыми чертами греческой «мойры», поскольку здесь были значительно слабее развиты, с одной стороны, рациональные элементы «управления миром», с другой - определение потусторонней судьбы отдельного человека. Преобладало представление, что предопределена не потусторонняя, а именно посюсторонняя судьба, например, суждено ли воину, сражавшемуся за веру, пасть в битве или нет Потусторонняя судьба человека была уже полностью обеспечена его верой в Аллаха и пророка и поэтому не нуждалась - по крайней мере по уточнению раннего ислама - в подтверждении образом жизни, рациональная система повседневной аскезы была совершенно чужда этой воинственной религии

229

Поэтому в исламе доктрина предопределения все время усиливала свою власть над верующими в период войн за веру,
как, например, еще в войнах Махди, но теряла ее по мере
«обмирщения» ислама, поскольку она не вела к созданию
повседневной методики жизненного поведения, как в пуританизме, где вера в предопределение касалась именно потусторонней судьбы человека и «certitudo salutis» была связана именно с повседневным подтверждением добродетели, по этому в ходе обмирщения значение религии Кальвина возросло по сравнению с его собственными первоначальными взглядами.
Характерно, что если вера пуритан в предопределение
повсюду рассматривалась властями как опасная для государства и враждебная, поскольку она была настроена скептически по отношению к мирской легитимности и авторитету, то представители специфически «мирского» - по общему признанию - рода Омейядов305 были сторонниками веры в предопределение, поскольку они надеялись, что предопределение волею Аллаха легитимизирует незаконно захваченную ими власть из этого явствует, что отнесение предопределения не к потусторонней судьбе, а к конкретным мирским событиям сразу же ведет к утрате этой доктриной своего этического рационализма. В той мере, в какой она оказывала аскетическое воздействие - а на простых мусульман раннего периода она его оказывала, - это воздействие из повседневности вытеснялось, тем более что ислам вообще предъявлял к нравственности преимущественно требования внешние и ритуальные, в силу своей незначительной рациональности вера в предопределение легко приняла в народной религии фаталистические черты (кисмет)306 и именно поэтому не вытеснила магию. И, наконец, из характера конфуцианской этики китайской патримониальной бюрократии вытекает, с одной стороны, что знание «судьбы» гарантируется благородными убеждениями, с другой стороны, в магической народной вере эта судьба подчас принимает фаталистические черты, в вере же образованных людей занимает своего рода среднее положение между провидением и «мойрой». Подобно тому как представление о мойре и упорное стремление преодолеть ее питает гордость воинов, так предопределение питает «фарисейскую» гордость героев мирской аскезы. Однако нигде гордость избранных к спасению не была так тесно связана с профессиональной деятельностью и с идеей, согласно которой успех в рациональной деятельности свидетельствует о Божьем благословении, и нигде поэтому влияние аскетических мотивов на экономические убеждения не было столь интенсивно, как в сфере действия пуританской веры в благодать, даруемую предопределением Вера в предопределение есть также вера

230

религиозной виртуозности, которая единственно способна от
века выносить мысль о «двойном декрете». По мере того как
эта доктрина проникала в повседневную жизнь и в религиозность масс, ее мрачная серьезность становилась все более непереносимой, и в конце концов в качестве caput mortuum307 а западном аскетическом протестантизме осталось то, что эта доктрина привнесла в рациональную Капиталистическую настроенность, - идея методического подтверждения своей профессиональной пригодности в сфере предпринимательства Неокальвинист Кейпер не решается уже на провозглашение чистого учения. Однако фактически уничтожена эта вера не была. Она изменила лишь форму. При всех обстоятельствах детерминизм предопределения оставался средством наиболее интенсивной централизации «этики убеждения» «Личности в ее целостности», как мы сказали бы сегодня, а не отдельному поступку придан акцент вечной ценности посредством «божественного выбора» Лишенной религиозности, основанной на посюстороннем детерминизме параллелью к этой религиозной оценке является специфическое чувство «стыда» и как бы ощущение греха без веры в Бога, которые свойственны современному человеку также в силу некоей этической систематизации (независимо от ее метафизической основы) в качестве этики убеждения. Не самый поступок, но способность его совершать не по своей воле, а в силу собственной не подлежащей изменению сущности составляет тайную муку, которая терзает современного человека так же, как его терзает то, что он обнаруживает в детерминистски направленном «фарисействе» других, выраженном в отношении к нему. Все это столь же бесчеловечно и лишено возможности получить «прощение» и «покаяться» или «исправиться», как религиозная вера в предопределение, только с той разницей, что там все-таки существовало представление о некоем божественном разуме.

§ 11. Религиозная этика и «мир»

Чем более систематизирована и глубока религия спасения по своим «этическим убеждениям», тем резче она противостоит реальности мира. До тех пор пока она ритуалистична или следует раз и навсегда установленному закону, эта противоположность менее принципиальна, ритуалистическая религия оказывает по существу такое же действие, как магическая этика. Другими словами, придает реципированным ею условностям нерушимую святость, поскольку и здесь все верующие стремятся избежать божественного гнева, т.е. наказания за нарушение установленных норм. Поэтому как только какое-либо предписание достигает значения божественного завета, оно поднимается из сферы меняющихся условностей.

231

до уровня святости. Такого рода заветы рассматриваются как
от века существовавшие, подобно строению космоса, они будут
всегда существовать, но не изменяться, разве что Бог сам откроет людям свой Новый Завет. На этой стадии религия стереотипизирует всю область правового порядка и социальных условностей подобно тому, как символизм стереотипизирует определенные элементы культуры, а магические предписания табу - определенные отношения к людям и вещам.
Священные книги индийцев и ислама, парсов и иудеев,
а также классические книги китайцев совершенно одинаково
относятся как к предписаниям права, так и к нормам церемониала и ритуала. Всякое право – священно. Господство религиозно стереотипизированного права служит одним из серьезнейших препятствий для рационализации правового порядка, а следовательно, и хозяйства. С другой стороны, вторжение этического пророчества в область стереотипизированных или ритуальных норм может привести к глубоким изменениям - резким или постепенным по своему характеру – повседневной жизни и особенно экономики. Конечно, степень религиозного воздействия в обоих направлениях ограничена. Далеко не всюду, где религия связана с преобразованиями, она является движущей силой. В частности, она нигде не устраняет определенные экономические отношения, если для этого не даны соответствующие возможности, если в существующих условиях и констелляциях интересов не действуют подчас весьма интенсивные импульсы. И в этом случае также власть религии в ее соперничестве с могущественными экономическими интересами ограничена. Предложить какую-либо общую формулу относительной силы различных компонентов, а так -же развития и характера их «приспособления» друг к другу невозможно. Потребности хозяйственной жизни утверждают свою значимость, внося изменения в толкование священных заповедей, обходя их посредством казуистической мотивировки или просто устраняя из духовной практики покаяния и дарования благодати, так, католическая церковь полностью исключила в foro conscientiae308 столь важное решение как запрещение взимать проценты (об этом будет вскоре сказано подробнее) без официальной его отмены (что было и невозможно). То же относится и к запрещению ограничивать число детей в семье двумя. Следствием часто встречающейся возможности различно толковать религиозные нормы или умалчивать о ряде проблем является существование абсолютно нерушимых стереотипизаций, с одной стороны, и непредвидимого крайнего произвола в определении того, что в них действительно значимо, - с другой. Если говорить о шариате ислама, то в каждом отдельном случае едва ли можно установить, что в данный момент сохраняет еще практическое значение, то же

232

относится ко всем священным правам и нравственным заповедям, имеющим формально ритуалистически-казуистический характер, прежде всего к иудейскому закону. В отличие от этого имение принципиальная систематизация религиозно должного и преобразование его в «этику убеждения» создает совершенно иную ситуацию.
Этика убеждения разрушает стереотипизацию отдельных норм и заменяет их «осмысленным» отношением жизненного поведения в целом к религиозному спасению. Ей неведомо «священное право», она исходит из «священного этоса», который в зависимости от ситуации может санкционировать различные максимы поведения и тем самым проявляет гибкость и способность приспособляться к определенным условиям. Этика убеждения способна в зависимости от направленности созданного ею образа жизни действовать не стереотипизируя, а революционизируя. Однако лишь ценой существенно обостряющейся и «углубляющейся» проблематики. Внутренняя напряженность религиозного постулата по отношению к реальности мира в действительности не уменьшается, а увеличивается. С ростом систематизации и рационализации отношений сообщества и их содержания внешние постулаты уравнивания, созданные теодицеей, вытесняются конфликтами между различными автономными сферами жизни и религиозным постулатом, и чем интенсивнее религиозная потребность, тем большей проблемой вследствие этих конфликтов становится «мир», уясним это на примере ряда основных пунктов названного конфликта. Религиозная этика в весьма различной степени проникает в сферу социального порядка Решающим являются
здесь не только различия в магической или ритуальной строгости и характере религии вообще, но прежде всего ее принципиальное отношение к миру. Чем систематичнее и рациональнее религия формируется в космос, тем принципиальнее может стать ее этическое неприятие мирских институтов, и тем сильнее, чем больше самые эти институты систематизируются на основании своих внутренних законов. Возникает отвергающая мир религиозная этика, в которой полностью отсутствует стереотипизация священных прав. Именно напряженность, которую она вносит в свое отношение к миру, является сильным динамическим фактором развития
В той мере, в какой религиозная этика просто перенимает общие добродетели мирской жизни, она здесь рассмотрена не будет. Сюда входят отношения внутри семьи, правдивость, надежность, уважение к чужой жизни и имуществу, к чужой жене - все это само собой разумеется. Но характерен акцент, который делается в различных религиях на те или иные добродетели. Так, в конфуцианстве громадное значение

233

придается уважению к старшим членам семьи, что магически
мотивируется значением духов предков, а практически культивируется патримониально-бюрократической организацией господства, для которой, по словам Конфуция, «непослушание хуже дурных убеждений», исходя из этого, и подчинение авторитетам семьи рассматривается как показатель общественных и политических качеств. Полярно противоположно этому уничтожение всех семейных уз в общинной религиозности радикального типа кто не возненавидит отца своего, не может
быть учеником Иисуса Примером различной акцентировки
служит также более строгое требование правдивости в индийской и зороастрийской этиках по сравнению с иудео-христианским декалогом (ограничение свидетельскими показаниями) и наряду с этим полное оттеснение этого требования церемониальными правилами пристойности в сословной этике конфуцианской китайской бюрократии. Другой пример – запрещение мучить животных, сначала обусловленное антиоргиастической позицией Заратустры, но затем значительно углубившееся благодаря анимистским представлениям (переселение душ) и выразившееся в абсолютном запрете убивать любое живое существо (ахимса)309 в индийских религиях в отличие почти от всех других.
В остальном содержание каждой религиозной этики,
которая выходит за пределы отдельных магических предписаний и семейных отношений, прежде всего обусловлено двумя простыми мотивами, определяющими повседневную деятельность вне семьи справедливое наказание обидчика и братская помощь дружественному соседу. То и другое является
воздаянием, обидчик «заслужил» наказание; приведение его в
исполнение смягчает гнев пострадавшего, а сосед заслужил
помощь в трудную минуту. Что за зло платят злом, не вызывает сомнения в китайской, ведийской и зороастрийской этиках,
а также в иудаистской этике периода до возвращения из вавилонского пленения. Весь общественный порядок как будто
основан на справедливом воздаянии, и поэтому приспосабливающаяся к светскому образу жизни конфуцианская этика решительно отвергала как противоречащую интересам государства идею любви к ближнему, мотивируемую в Китае отчасти мистически, отчасти социально и утилитарно. Эта идея входит в иудейскую этику периода после вавилонского пленения, по существу, как указывает Мейнхольд, также лишь для того,
чтобы еще больше пристыдить врага своим благородством и
добрыми поступками, причем с той важной оговоркой, что
возмездие в руке Божьей и оно наступит тем более неотвратимо, чем решительнее человек от него воздержится. К союзам рода, кровных братьев и племени общинная религия добавляет члена общины в качестве помощника в беде. Или,

234

вернее, она ставит его на место члена рода кто не оставит
отца и мать, не может быть учеником Иисуса, в этом смысле и
в этой связи сказано также, что Иисус пришел не мир принести, но меч. Из этого возникает заповедь «братства», характерная именно для общинной религии, поскольку она решительно
освобождает от уз политического союза. И в раннем христианстве, например у Климента Александрийского310, братство в полном его объеме действует только в кругу единоверцев, а не вне его Братская помощь возникла из отношений внутри соседского сообщества. «Ближайший» сосед помогает, ибо и ему может понадобиться помощь. Только сильное смешение политических и этнических сообществ и разрыв связи между богами в качестве универсальных сил, с одной стороны, и политическим союзом с другой, сделали возможным универсализм любви. С возникновением соперничества между общинными религиями и притязания каждой на то, что ее бог является единственным, проявление любви к сторонникам другой религии стало очень необычным. В буддийской традиции говорится о том, как удивлены были джайнские монахи тем, что Будда приказал своим ученикам дать и им еду.
Очень рано в религиозной этике получило свое отражение то обстоятельство, что в ходе экономической дифференциации обычай оказывать помощь соседям в труде и в случае необходимости перешел и в отношения между различными социальными слоями Певцы и колдуны в качестве представителей древнейших отделившихся от земли «профессий» зависят от щедрости богатых людей. Их они во все времена восхваляют, но на скупых падает их проклятье. В условиях натурального хозяйства благородство выражается не в имуществе как таковом, а в щедрости и радушии. Поэтому подаяние является всеобщим и главным компонентом всех этических религий Мотивы этого могут быть различными. Уже Иисус иногда мотивирует помощь бедным в соответствии с принципом воздаяния именно потому, что в земной жизни бедняк отплатить за добро не может, это несомненно сделает Бог в мире ином. К этому присоединяется принцип солидарности братьев по вере, который в определенных условиях граничит с «коммунизмом любви». В исламе подаяние относится к пяти абсолютным заповедям, определяющим принадлежность к вере, в древнем индуизме, у Конфуция и в древнем иудаизме оно было
«добрым делом» как таковым, в древнем буддизме - вначале
единственным, что действительно требовалось от благочестивого мирянина, а в раннем христианстве оно обрело едва ли не сакраментальное значение (еще во времена Августина вера без подаяния считалась неистинной). Не имеющий средств к существованию воитель за веру в исламе, буддийский монах, неимущие братья в раннем христианстве (особенно братья

235

иерусалимской общины) - все они, так же, как пророки, апостолы, а часто и священники религий спасения, зависели от подаяния, а в раннем христианстве и позже вплоть до квакерской общины подаяние и помощь в нужде превратились в своего рода попечение, что стало одним из главных экономических моментов пропаганды и одним из главных факторов прочности религиозной общины. Как только общинная религия утрачивает этот характер, благотворительность в большей или меньшей степени теряет свое значение и становится механической и ритуалистической. Однако принципиально требование оказания помощи остается. В христианстве, несмотря на такую эволюцию понятия о подаянии, оно остается настолько обязательным для богатого человека в качестве непременного условия вечного блаженства, что бедные обретают внутри церкви значение своего рода необходимого особого «сословия». Таково же отношение к больным, вдовам и сиротам как к важнейшим объектам этической деятельности. Ибо помощь в нужде распространяется, конечно, далеко за пределы милостыни, от друга и соседа ждут предоставления беспроцентного кредита и в случае необходимости - заботы о детях, следовательно, того же ждут и от брата по вере, в Америке эти требования все еще предъявляются секуляризованными организациями, занявшими место сект. И прежде всего бедный ждет помощи от щедрости могущественного лица и своего господина. В известных границах защита и доброта по отношению к подчиненным в интересах самого господина, если этот интерес понят правильно, ведь при отсутствии средств рационального контроля его собственная безопасность и доходы в значительной степени зависят от доброй воли и привязанности к нему его подчиненных. С другой стороны, возможность обрести защиту и помощь могущественного лица служила для всех неимущих и, в частности, священных певцов импульсом к тому, чтобы являться к нему и прославлять его доброту. Повсюду, где патриархальные отношения господства-подчинения определяли социальное членение, особенно на Востоке, пророческие религии могли, исходя из чисто практической ситуации, создавать своего рода «защиту слабых», женщин, детей, рабов. Это относится, в частности, к пророческой религии Моисея и к исламу. То же распространяется и на отношения между классами. Такие характерные для докапиталистического времени действия, как беспощадное использование классового положения менее сильных соседей и обращение их в рабство за долги, приращение своей земельной собственности (то и другое по существу идентично), скупка продуктов питания для спекуляции, пользуясь своим достатком и трудным положением других, - встречали осуждение социального характера и религиозное

236

порицание за нарушение солидарности. К тому же старая военная знать презирает человека, поднявшегося в высшие
слои посредством хозяйственной или финансовой деятельности, считая его выскочкой. Поэтому «скупость» повсюду осуждается религией в индийских правовых книгах, совершенно так же в раннем христианстве и исламе, в иудаизме это сопровождалось своеобразным институтом года прощения долгов братьям по вере и освобождения от рабства, что в результате стремления к теологической последовательности и заблуждений, присущих чисто городскому набожному населению, привело к учреждению «субботнего года»311. Из таких отдельных требований систематизирующая этика убеждения создает специфическую концепцию любви «caritas».
Почти все регламентации жизненного поведения в области экономики содержат, как следствие этого главного
убеждения, запрещение взимать проценты/ Полностью оно,
помимо протестантизма, отсутствует в религиозной этике
только там, где, как в конфуцианстве, этика приспособилась к
мирской жизни или где, как в древневавилонской этике и этике
античных средиземноморских государств, городское население и, в частности, живущая в городах и заинтересованная в торговых операциях знать вообще препятствовала развитию
благотворительности как составной части этики. В индийских
священных правовых книгах запрещается взимать проценты,
во всяком случае двум высшим кастам, в иудаизме - с братьев по вере, в исламе и раннем христианстве - сначала с такими же ограничениями, затем вообще. Вполне вероятно, что в христианстве этот запрет не исконный. Иисус мотивирует предписание давать в долг и неимущим тем, что Бог не воздаст за такое деяние, если оно совершено без риска Неправильное прочтение и ошибка в переводе были причиной запрета взимать проценты (в Вульгате: «Nihil inde sperantes»312). Источником запрещения брать проценты является примитивный обычай предоставлять соседу по его просьбе необходимый заем, что заставляло рассматривать взимание процентов «между братьями» как нарушение долга помощи друг другу. Растущая суровость этого запрета в христианстве в совершенно иных условиях отнюдь не объясняется отсутствием денежного выражения процента в условиях натурального хозяйства, «отражением» чего должно бы быть (согласно материалистическому пониманию истории) это явление. Напротив, христианская церковь и ее должностные лица, в том числе и папа, не задумываясь, взимали проценты, а тем более
допускали это в период раннего средневековья, т. е. именно в эпоху натурального хозяйства, тогда как почти одновременно
с развитием подлинно капиталистических форм обращения
денег и, в частности, роли предпринимательского капитала в

237

заморской торговле возникает и становится все строже церковный запрет взимать проценты Речь, следовательно, идет здесь о борьбе принципов этической и экономической рационализации хозяйства. Только в XIX в церковь вынуждена была, как мы видели, перед лицом очевидных фактов устранить
этот запрет в описанной нами форме.
Подлинно религиозная причина антипатии к взиманию
процента была более глубокой, она связана с отношением
религиозной этики к законности рационального делового
предпринимательства. В исконных религиях, причем именно
тех, которые очень ценят богатство как таковое, чисто деловое предпринимательство почти всегда встречает резкое
осуждение. И совсем не только в условиях господства натурального хозяйства и под влиянием военной знати, а именно при относительно развитых деловых отношениях как сознательный протест против ростовщичества. Прежде всего экономическая рационализация обменных операций всегда ведет к ослаблению традиций, на которых основан авторитет священного права. Уже потому жажда денег, типичная для рационального предпринимательства, сомнительна с религиозной точки зрения. Поэтому священство там, где это было возможно (по-видимому, в Египте), способствовало сохранению натурального хозяйства, если этому не противостояли собственные экономические интересы храмов, которые представляли находившиеся под сакральной защитой кассы депозитных и ссудных операций. Однако недоверие этических религий, недоверие, никогда открыто не высказываемое, но тем вернее ощущаемое, прежде всего вызывает безличный экономически рациональный и именно поэтому этически иррациональный характер чисто деловых отношений как таковых Каждое личное отношение человека к человеку, каким бы оно ни было, пусть даже это полное рабство, может быть этически регламентировано, к нему могут быть применены этические постулаты, поскольку форма такого отношения зависит от индивидуальной воли его участников, следовательно, здесь есть возможность проявления добродетельной любви к людям. Совершенно по-иному обстоит дело при деловых иррациональных отношениях, и чем больше они рационально дифференцированы, тем более. Отношения владельца векселя к должнику ипотечного банка, откупщика к налогоплательщику, акционера к фабричному рабочему, импортера табака к работнику плантаций, предпринимателя, использующего определенное сырье, к рабочему горной промышленности – все эти отношения не могут быть регламентированы на основе милосердия не только фактически, но и принципиально. Объективизация экономики в результате появления капиталистического рынка следует исключительно своим собственным

238

закономерностям, игнорирование которых влечет за собой
хозяйственные неудачи, а если оно длительно, то и экономическое падение.
Рациональное экономическое сообщество всегда является объективизацией в этом смысле, и господствовать над космосом объективной рациональной общественной деятельности невозможно посредством требований милосердия, предъявляемым к конкретным лицам. Объективированный космос капитализма не оставляет для этого места. В нем требования религиозного милосердия не только терпят неудачу из-за строптивости и противодействия отдельных лиц, что бывает всегда, но вообще теряют всякий смысл Религиозной этике противостоит мир безличных отношений, который принципиально не может подчиниться ее исконным нормам, поэтому сложилась противоречивая ситуация священство всеми мерами в интересах традиционализма защищало патриархальность в противовес безличным отношениям зависимости, хотя вместе с тем пророчество разрушало патриархальные союзы. Чем глубже религия ощущает свою противоположность экономическому рационализму как таковому, тем вероятнее, что религиозная виртуозность придет к выводу о необходимости неприятия мира в его экономическом аспекте.
В мире реальной действительности религиозная этика
в силу неизбежных компромиссов претерпевала различные
изменения. С давних пор она служила рациональным экономическим целям, особенно кредиторов. Прежде всего в тех случаях, когда долг юридически еще непосредственно связан с личностью должника. Тогда использовалось уважение к памяти умершего. К этому относится распространенное в ряде азиатских религий представление, что несоблюдение долгового обязательства, особенно клятвенного, приводит к тому, что должник испытывает муки в потусторонней жизни и поэтому может злыми чарами нарушить покой своих потомков. В средние века епископ был весьма кредитоспособен, поскольку в случае нарушения обязательства, особенно скрепленного клятвой, отлучение от церкви приводило его к полному краху. (С этим сходна специфическая кредитоспособность наших лейтенантов и членов студенческих корпораций). Как уже неоднократно указывалось, парадоксальность аскезы заключалась в том, что ее рациональный характер способствовал накоплению богатства. Так, дешевый труд одиноких аскетов уменьшал доходы горожан, вынужденных материально обеспечивать свои семьи и побуждал их обвинять монастыри в экономической конкуренции, основанной на дешевом труде. Обучение у светских учителей стоило дороже образования, предоставляемого монастырями. Позиция религии очень часто объясняется экономическими причинами. Византийские монахи были

239

экономически заинтересованы в почитании икон, так же, как
китайские - в продуктах своих типографий и мастерских, производство же алкогольных напитков в современных монастырях - издевательство над предписаниями религии – лишь наиболее яркий пример такого рода. Подобные моменты противодействуют всякому принципиально антиэкономическому
неприятию мира. Каждая институциональная религия нуждается в экономических средствах, и едва ли какое-либо учение
вызывало такие страшные проклятия, причем со стороны величайшего организатора церковных финансов, Иоанна XXII313, как последовательное проведение францисканскими монахами содержащегося в Библии требования Христа, чтобы его истинные ученики не имели имущества. Целый ряд мучеников этого учения, начиная от Арнольда Брешианского314, проходят через века.
Трудно в общей форме оценить практическое значение
запрета взимать проценты и положения «Deo placere non
potest»315, затрагивавшего, в частности, деловые предприятия, прежде всего торговые доходы. Запрет взимать проценты
обходили всевозможными юридическими способами. В конце
концов церковь после длительной борьбы вынуждена была
разрешить (окончательно с понтификата Льва X316) в благотворительных учреждениях Monies pietatis317 фактически открытое ростовщичество при предоставлении бедным ссуд под
залог Предоставление кредита среднему сословию под твердый процент допускала привилегия, данная евреям. Следует, однако, иметь в виду, что в средние века твердый процент, в
частности в договорах о предоставлении кредита для деловых
предприятий, связанных в те времена с большим риском
(особенно если речь шла о заморской торговле), был редким
исключением по сравнению с различным образом оговоренным и иногда (в пизанском Constitutum usus) градуированным
участием в риске и доходах предприятия (commenda dare ad
proficuum de mari)318 Крупные торговые гильдии защищались от
обвинения в usuraria pravitas319 посредством исключения из гильдии, бойкота и черных списков (подобно тем мерам, которые принимаются на бирже против мошеннических спекуляций), отдельные же люди заботились о спасении души посредством добытых цехом индульгенций (например, в цехе Калимала)320, завещаний или пожертвований. Глубокая пропасть между деловой неизбежностью и идеалом христианской жизни часто очень скоро ощущалась и заставляла именно наиболее благочестивых и этически рационально настроенных людей держаться в стороне от деловой жизни, к тому же это несоответствие отрицательно влияло на рациональный деловой дух и препятствовало его развитию. Выход, к которому пришла средневековая церковь, - создать сословную градацию обязанностей в

240

соответствии с религиозной харизмой и этическим призванием, а наряду с этим предоставлять индульгенции, препятствовал созданию замкнутой этической методики экономической жизни (Чрезвычайно шаткие принципы иезуитского этического пробабилизма321 после Контрреформации ничего не изменили в этом отношении, поскольку предпринимательством занимались этически неустойчивые, а не преисполненные этического
ригоризма люди). Капиталистическую этику создала - отнюдь
не преднамеренно - мирская аскеза протестантизма, которая
указала путь в деловую жизнь именно наиболее благочестивым и ригористичным людям и способствовала тому, что успех в делах они стали рассматривать как плод рационального образа жизни. Самый запрет взимать проценты распространялся протестантизмом, в частности аскетическим протестантизмом, только на случай явного бессердечия. Теперь именно проценты, взимаемые в Montes pietatis, где кредит предоставлялся бедным и поэтому фактически допускался церковью, стали рассматриваться как проявление черствого ростовщичества (евреи и христианские дельцы уже давно тяготились этим конкурентом). Напротив, участие владельца капитала в доходе, полученном в деле с помощью этого капитала, и вообще кредит власть имущим и богатым (политический кредит князьям) рассматривались как законное деяние. Теоретически такая интерпретация принадлежит Салмазию322. Кальвинизм уничтожил в первую очередь все виды благотворительности и, прежде всего, беспорядочное подаяние. Правда, начало систематизации благотворительности было уже положено введением твердых норм распределения епископского денежного фонда в церкви более позднего периода, а затем учреждением средневековых домов призрения, подобно тому как в исламе налог на содержание бедных означал введение рациональной централизации в этой области. Однако случайная милостыня сохраняла свое значение как доброе дело. Множество благотворительных учреждений во всех этических религиях по существу пестовали нищенство, а, сверх того, ряд благотворительных мер, такие, как ежедневная пища для бедных в византийских монастырях и официальные дни еды для бедных в Китае, превращали милосердие в чисто ритуальный обряд. Кальвинизм со всем этим покончил, и прежде всего с доброжелательным отношением к нищим. С точки зрения кальвинизма, Бог в своих непостижимых решениях с достаточным основанием неравно распределил жизненные блага, и человеку остается только искать подтверждения своей избранности в профессиональной деятельности. Нищенство рассматривается как прямое нарушение любви к ближнему, к тому, к кому обращаются с просьбой о подаянии, а все пуританские проповедники исходят из того, что отсутствие работы у того,

241

кто способен работать, - его собственная вина. Для тех же,
кто работать не может, для калек и сирот, милосердие должно
быть рационально организовано к вящей славе Божьей. Примером может еще теперь служить шествие детей из сиротского дома, которых демонстративно ведут к богослужению по улицам Амстердама в странной одежде, напоминающей шутовской наряд. Благотворительность совершается таким образом, чтобы отпугнуть увиливающих от труда, типична в этом
смысле благотворительность английских пуритан в отличие от
очень хорошо описанных Г. Леви323 социальных принципов англиканской церкви. Благотворительность становится рациональным «предприятием», а ее религиозное значение либо вообще исключается, либо превращается в свою противоположность. Таково отношение к ней в аскетически-рациональной религии.
Противоположным должно быть отношение к рационализации экономики в мистической религии Именно уничтожение отношения братства черствой реальностью экономического мира с того момента, как в нем утверждается рациональность, возвышает здесь требование любви к ближнему до постулата совершенно неизбирательной «доброты», которая не задается вопросом ни о причине и успехе полной самоотдачи, ни о достоинстве и способности помочь самому себе того, кто просит о помощи, и которая велит отдать также рубаху, если просят верхнюю одежду. Однако именно поэтому для такой доброты в ее логическом завершении человек, для которого она приносит жертвы, как бы «заменим» и нивелирован в своем значении «ближний» - это случайно встреченный на пути, его значение лишь в том, что он нуждается и просит. Такова своеобразная форма мистического бегства от мира в виде самоотдачи преисполненной безобъектной любви, не ради человека, а ради этого акта, ради «священной проституции души»(Бодлер).
Столь же резко и по тем же причинам религиозный акосмизм (и так или иначе каждая рациональная этическая
религия) должен противостоять политической деятельности,
как только религия обретает определенную дистанцию по отношению к политическому союзу.
Древний политический локальный бог, он же и этический и всеобщий могущественный бог, существует только для
того, чтобы защищать политические интересы союза верующих. Еще и в наши дни к христианскому Богу взывают, как к
«Богу битв» или «Богу отцов наших», как взывали к локальным богам античного полиса, совершенно так же, как христианский священник на берегах Северного моря молился на протяжении веков о «благословенном бреге». Священство, в свою очередь, обычно прямо или косвенно зависит от политического союза;

242

эта зависимость очень сильна в нынешних, содержащихся государством церквах, но особенно она была сильнее там, где духовные лица были придворными или патримониальными служащими правителей и земельных магнатов, как пурогита в Индии или византийский придворный епископ Константин, а также в том случае, если они сами были имевшими светские лены феодалами, как в средние века, или принадлежали к знатным духовным родам, обладавшим светской властью Священные певцы, песни которых почти повсюду вошли в священные книги, как в индийские и китайские, так и в иудейские, восхваляют героическую смерть, которая по священным правовым книгам брахманов является для кшатрия в возрасте, когда он увидит «сына своего сына», столь же идеальным кастовым долгом как для брахмана в том же случае уединение в лесу для медитации. Магической религии неведомо понятие «борьба за веру», но политическая победа, и прежде всего месть врагам, для нее так же, как для древней религии Яхве, является наградой Бога.
Однако чем больше священство пытается самостоятельно организоваться перед лицом политической власти и чем рациональнее становится его этика, тем больше сдвигается первоначальная позиция. Противоречие между проповедью братства единоверцев и прославлением войны с теми, кто стоит вне данного круга, само по себе не умаляло, правда, значения воинской доблести, поскольку оставалась возможность проводить различие между «справедливыми» и «несправедливыми» войнами — продукт фарисейства, неизвестный древней, исконной военной этике. Значительно важнее для установления могущественного положения священства там, где оно создало самостоятельную организацию, было возникновение общинных религий у политически демилитаризованных и подчиненных священникам народов, таких, как иудеи, и формирование широких, хотя бы относительно не воинственных слоев, обретавших все больший вес. Священство тем решительнее принимало специфические добродетели этих слоев, чем более они - простота, терпение в нужде, смиренное подчинение существующим авторитетам, кротость и непротивление неправде – способствовали подчинению воле этического Бога и самих священников и в известной степени дополняли основную религиозную добродетель власть имущих - великодушное милосердие патриархальные благодетели хотели видеть эти добродетели у тех, кому они оказывали поддержку. Чем больше религия становилась религией «общины», тем больше политические причины содействовали тому, что этика подчиненных принимала религиозный характер. Иудейские пророки, реалистически оценивая внешнеполитическое положение, проповедовали покорность угодной Богу власти великих держав. Осуществление священнослужителями

243

нослужителями контроля над массами по поручению чужеземных (вначале - персов), а потом и собственных правителей, в сочетании с их личной не воинственностью и особенно сильным (что известно по опыту) воздействием религиозных мотивов на женщин, привели к тому, что с популяризацией религии специфически женственные добродетели были призваны чисто религиозными. Однако в этом направлении действовало не только организованное священством моральное «восстание рабов», но и индивидуальные, порывавшие с традицией, поиски спасения аскетического и особенно мистического характера, которые, как мы видели, под действием внутренней закономерности всегда ведут в данном направлении. Конечно, этому способствуют типические внешние обстоятельства. Так, представляющееся бессмысленным чередование отдельных эфемерных политических образований при наличии универсальной религии и (относительно) единой социальной структуры (в Индии) или, напротив, всеобщее умиротворение и устранение всякой борьбы за власть в крупных мировых державах и, в частности, бюрократизация политической власти (в Римской империи) - все это факторы, которые лишают почвы политические и социальные интересы, ведущие к борьбе за власть и социальным конфликтам, и действуют в сторону антиполитического неприятия мира и развития отрицающей всякую власть религиозной братской этики. Сила аполитичной христианской религии любви, так же, как и увеличивающееся, начиная с 1 и II вв императорского правления, значение всех учений о спасении и общинных религий вообще, выросли не из «социально-политических» интересов или из «пролетарского» инстинкта, а именно из полного отсутствия подобных интересов. Носителями антиполитических религий спасения были не только и даже не преимущественно угнетенные слои, а прежде всего слои образованных людей, не заинтересованных в политике, поскольку они не имели реального влияния или утратили вкус к ней.
Известный всем по опыту факт, что насилие всегда порождает насилие, что стремление к социальному или экономическому господству повсюду объединяется с самыми идеальными по своему характеру движениями, что насильственные действия против несправедливости в результате приводят к победе не большего права, а большей силы или большей разумности, не остается скрытым от аполитично настроенных интеллектуалов и все вновь вызывает требование самой радикальной братской этики, т.е. непротивления злу, общего буддизму и учению Иисуса. Упомянутая этика родственна и чисто мистическим религиям, поскольку мистический путь к
спасению, предполагающий минимальную активность, как бы
анонимное существование в миру в качестве единственного

244

подтверждения избранности, требует именно смирения и самоотдачи, которые к тому же часто психологически вытекают
из свойственного мистике акосмического безобъектного чувства любви Каждый чистый интеллектуализм содержит возможность подобного мистического преображения. Напротив, мирская
аскеза способна примириться с существованием политической
власти, рассматривая ее как средство рационального этического
преобразования мира и обуздания греховности. Однако здесь
сосуществование достигается не так просто, как в области экономических интересов. Собственно политическая деятельность, основанная на усредненных человеческих качествах, компромиссах, хитрости и использовании других этически неприемлемых средств, и прежде всего на использовании людей ориентированная на релятивизацию целей, в значительно большей степени, чем частное экономическое предпринимательство, ведет к отказу от ригористических требований мирской этики. Это настолько очевидно, что даже в доблестное правление Маккавеев324, как только спало упоение освободительной войной, именно среди наиболее благочестивых
иудеев сразу же образовалась партия, предпочитавшая господство чужеземцев национальной царской власти, подобно тому как некоторые пуританские деноминации считали носителями проверенной религиозной подлинности лишь те церкви, которые находились под властью неверных. В обоих случаях определенную роль играло представление, что подлинная религиозность может быть доказана только мученичеством, и мысль, что внутри политического аппарата нет места ни чисто религиозным добродетелям, ни бескомпромиссной религиозной этике и акосмическому братству. Это сближает мирскую аскезу с направлением, требующим ограничения государственной деятельности («Манчестерская школа»328).
Конфликт аскетической этики и мистической настроенности с аппаратом насилия, лежащим в основе всех политических образований, породил самые разнообразные столкновения и компромиссы. Возможность столкновения между религией и политикой меньше всего, естественно, там, где, как в
конфуцианстве, религия - просто вера в духов или даже магия, а этика - рациональное приспособление умного человека
к мирской жизни. Полностью такой конфликт отсутствует в том
случае, если религия требует насильственной пропаганды
истинного пророчества, как в раннем исламе, сознательно
отказывавшемся от всеобщего обращения и ставившем своей
целью подавление и подчинение сторонников чуждой веры господству ордена, основным долгом которого является священная война, а отнюдь не спасение путем обращения в истинную веру тех, кто ему подчинен. Это не есть универсальная религия спасения. Богу угодно господство верующих над неверными,

245

которых терпят, поэтому государственный аппарат насилия не
является здесь проблемой, требующей компромиссного решения. В некоторой степени к этому близка мирская аскеза,
когда она, подобно радикальному кальвинизму, рассматривает господство принадлежащих к «чистой» церкви религиозных
виртуозов над грешным миром как угодное Богу. Такая же точка зрения была фактически основной в теократии Новой Англии, хотя она открыто и не формулировалась; но, конечно, с
этим было связано множество компромиссов. Конфликт отсутствует и там, где, как в индийских интеллектуалистических
религиях спасения (буддизме, джайнизме), отвергается любая
связь с миром и с какой бы то ни было деятельностью, где
абсолютно запрещено всякое насилие и сопротивление ему,
для которого, собственно говоря, и нет объекта. Лишь отдельные конфликты по различным поводам возникают между конкретными требованиями государства и конкретными религиозными заветами там, где религия является религией группы, исключенной из равенства в политических правах, между тем как данное ей обетование состоит в восстановлении ее подлинного ранга; такова религия иудеев, которые никогда не восставали против государства и власти, напротив, во всяком случае до разрушения иерусалимского храма Адрианом326, ждали Мессию - собственного политического правителя.
Конфликт ведет к мученичеству или к пассивному антиполитическому подчинению властям, если общинная религия отказывается от всякого насилия как неугодного Богу и действительно достигает этого, но не делает окончательного
вывода о необходимости бежать от мира, а остается в миру
Религиозный анархизм, как показывает история, был до сих пор
недолговечен, поскольку обусловливающая его интенсивность
веры является личной харизмой.
Существовали самостоятельные политические образования, основанные не на анархических, а на принципиально пацифистских установках. Самым значительным из них было сообщество квакеров в Пенсильвании, которому в течение двух поколений удавалось, в отличие от всех соседних колоний, сосуществовать с индейцами и благоденствовать. Продолжалось это до тех пор, пока вооруженные конфликты крупных колониальных держав не превратили пацифизм в фикцию, а война за независимость, которая велась во имя основных квакерских принципов, но без участия их ортодоксальной группировки, верной принципу непротивления, внутренне дискредитировала этот принцип. Более того, соответствующий ему допуск инакомыслящих сначала заставил самих квакеров прибегнуть к уловкам в определении выборных округов в Пенсильвании и в конце концов привел к отказу от участия в управлении. Типичный для подлинных меннонитов327 и

246

близкого им большинства общин, вообще для многих сект в
различных частях земного шара, особенно в России, пассивный аполитизм приводил с различной мотивировкой к полной
покорности как следствию отказа от насилия, и резкие конфликты возникали лишь в тех случаях, когда государство требовало нести военную службу.
Отношение к войне тех религиозных деноминаций328,
которые не следовали принципу полной аполитичности, было
различным в зависимости от того, шла ли речь о защите свободы вероисповедания от нападок политической власти или о чисто политических войнах. В основе отношения к этим двум
типам военного насилия лежали две противоположные максимы. В одном случае полная пассивность, подчинение чужой власти и отказ от какого-либо участия в насилии вплоть до принятия мученического венца. Такова позиция не только полностью отвергающего мир мистического аполитизма и принципиально пацифистских разновидностей мирской аскезы, но и чисто личной религии веры, поскольку исповедующие ее не считают возможным признать, что рациональный внешний порядок и рациональное господство над миром могут быть угодны Богу. Лютер отвергал как религиозные войны, так и религиозные восстания вообще. Противоположная точка зрения допускает сопротивление при насильственных действиях против религии. Концепция религиозного восстания ближе всего мирскому аскетическому рационализму, признающему священные, угодные Богу структуры мира. В христианстве это относится прежде всего к кальвинизму, рассматривающему защиту веры от тиранов как святую обязанность (хотя сам Кальвин в соответствии с его представлением об институциональном характере церкви полагал, что осуществлена эта защита может быть только по инициативе призванных к тому - сословных - инстанций). Само собой разумеется, что религиозную революцию признают также религии, связывающие пропаганду своей веры с войной, и близкие им секты, подобно махдистской и другим исламским сектам, а также находящаяся под влиянием ислама эклектическая, вначале даже пацифистская индуистская секта сикхов. Отношение же представителей обеих противоположных точек зрения к не связанным с религией, чисто политическим войнам в определенных условиях бывает обратным. Религии, которые ставят перед политическим космосом этически рациональные требования, должны занимать по отношению к чисто политическим войнам значительно более отрицательную позицию, чем религии, принимающие мирские порядки как данные и относительно безразличные. Непобедимая армия Кромвеля подала петицию в парламент об отмене принудительной мобилизации, аргументируя это тем, что христианин может участвовать только в тех войнах,

247

справедливость которых подтверждает его совесть. С этой
точки зрения войско наемников следует считать относительно
нравственным, поскольку каждый наемный солдат ответствен
за свою профессию перед Богом и своей совестью. Насилие
со стороны государства нравственно лишь постольку, поскольку оно во славу Божью искореняет грех и противостоит
несправедливости в делах веры, т. е. поскольку оно служит
религиозным целям. Напротив, для Лютера, полностью отвергающего религиозные войны, религиозные революции и вообще активное сопротивление, за политические войны несут
ответственность только светские власти, сфера которых совершенно не затрагивается религиозными постулатами, и
подданные не обременяют свою совесть, если они активно
повинуются этому требованию, как и всему другому, что не
нарушает их отношения к Богу.
Отношение раннего и средневекового христианства к
государству в целом колебалось или, вернее, центр тяжести
перемещался от одной точки зрения к другой следующим образом. 1) отвращение к Римской империи как царству антихриста, существование которого до скончания века в эпоху
Поздней империи не подвергалось сомнению никем, в том
числе и христианами; 2) полное равнодушие, пассивная терпимость по отношению к власти (всегда несправедливой), а
отсюда - активное исполнение всех повинностей, в том числе
уплаты налогов, если они прямо не угрожают спасению души; «отдавайте кесарево кесарю» означает не положительное
призвание, как пытаются изобразить современные сторонники
гармонизации, а именно полное равнодушие к делам мира 3) стремление держаться в стороне от конкретного политического сообщества, поскольку участие в нем необходимо ведет к греху (культ императоров), но повиноваться начальству, пусть даже неверующему, так как оно все-таки угодно Богу, хотя и грешно; как и все устройство мира, его греховность - возложенное Богом на людей за грехопадение Адама наказание, которое каждый христианин должен терпеливо нести; 4) положительная оценка властей, даже неверующих, как средства для обуздания грехов, необходимого в состоянии греховности (поскольку естественное знание греховного дано Богом даже непросветленным язычникам), и как всеобщее условие всего угодного Богу земного существования. Две первые точки зрения относятся к периоду эсхатологических ожиданий, но время от времени они появлялись и в более позднее время. Что касается последней точки зрения, то христианство не отказалось от нее в период античности и после того, как оно стало государственной религией.
Существенное изменение в отношении христианства к государству произошло только в средневековой церкви, что

248

блестяще показал в своем исследовании Трёльч329 Проблема, которая встала перед христианством, известна не только
этой религии, но только здесь она достигла такой последовательности отчасти по внутренним религиозным, отчасти по внерелигиозным причинам. Речь идет об отношении так называемого «естественного права» к религиозному откровению, с одной стороны, к положительным политическим образованиям и их функционированию - с другой. Принципиально здесь необходимо указать на решение этой проблемы в той мере, в какой она затрагивает индивидуальную этику. Общая схема, в соответствии с которой религия, являющаяся господствующей, привилегированной в политическом союзе (в частности, учреждением, освящающим благодатью), обычно решает трудности, связанные с напряжением между религиозной этикой и неэтическим или антиэтическим требованием жизни в государственных и экономических сферах власти, сводится к релятивированию и дифференцированию этики в виде «органической», в отличие от аскетической, этики призвания. Отчасти, например, в трудах Фомы Аквинского. выдвигается - в противовес, как правильно указал Трёльч, стоическому учению раннего христианства о Золотом веке и блаженному исконному состоянию анархического всеобщего равенства людей - хорошо известное уже анимистической вере в потусторонний мир представление о чисто природном различии людей, которое существует независимо от следствий греха и обусловливает сословное неравенство в их земных и потусторонних судьбах. Вместе с тем христианское учение объясняет наличие власти в жизни метафизически.
Люди приговорены терпеть насилие, тяжелый труд,
страдания, отсутствие любви, в частности также сословные и
классовые различия вследствие первородного греха или причинно-следственных связей, индивидуальной кармы или объясняемой дуалистически испорченности мира. Провиденциально профессии или касты устроены таким образом, что каждой из них приписывается специфическая, необходимая, угодная Богу или предназначенная безличным мировым порядком задача и тем самым для каждой обязательны особые, отличные от других этические требования. Такие профессии или касты подобны отдельным частям человеческого организма. Связанное с этим отношение господства-подчинения является угодным Богу подчинением авторитету, и восстание против этого или предъявление требований, нарушающих порядок сословных рангов, является неповиновением божественной воле и оскорблением священной традиции тварным высокомерием. Внутри этого органического порядка перед виртуозами религиозности, будь то аскетического или созерцательного толка, также ставится специфическая задача, 'подобно тому

249

как определенные задачи стоят перед князьями, воинами,
судьями, ремесленниками и крестьянами, она сводится к созданию сокровищницы переизбытка добрых дел, которые учреждение по дарованию благодати передает другим верующим. Принимая данную в откровении истину и подлинный этос любви, индивид обретает земное счастье и потустороннее воздаяние внутри мирских институтов.
Для ислама подобная «органическая» концепция и вообще вся эта проблематика имела меньшее значение, поскольку он, отказываясь от универсализма, исходил из идеального разделения мира на господствующих верующих и неверных, предназначение которых состоит в том, чтобы обеспечивать существование верующих; в остальном же регулирование в религиозном отношении совершенно безразличных жизненных обстоятельств народов-париев полностью предоставлено им самим. В исламе существует конфликт между мистическими поисками спасения и аскетической виртуозной религиозностью, с одной стороны, и институциональной ортодоксией - с другой, а также конфликт, возникающий повсюду, где есть нормы священного права, между священным правом и правом светским и, наконец, проблемы ортодоксии в теократическом строе, но отсутствует принципиально наиболее глубокая естественноправовая проблема, касающаяся отношений между религиозной этикой и светскими институтами вообще. Индийские правовые книги определяют органическую традиционалистскую профессиональную этику по схеме, близкой средневековому католическому учению, но значительно более последовательно, чем это учение, а уж тем более, чем весьма скудная лютеранская доктрина о status ecclesiasticus, politicus et oeconomicus330. Как мы видели, сословная структура Индии именно посредством кастовой этики соединена со специфической доктриной спасения - с шансом на повышение своего статуса при перерождении в будущей земной жизни посредством выполнения обязанностей своей касты, какими бы презренными по своему социальному характеру они ни были. Тем самым эта вера наиболее радикально воздействовала в сторону приятия мирского порядка, причем именно самыми низшими кастами, которые больше всего ожидали от переселения душ.
Средневековое христианское представление, согласно
которому сословные различия краткого земного существования обретут «вечное» существование в потустороннем мире - как поясняет, например, Беатриче в «Рае» Данте, - показалось бы индийской теодицее абсурдным; и оно в самом деле лишает строгий традиционализм органической профессиональной
этики всех безграничных надежд на будущее, свойственных
благочестивому индийцу, который верит в переселение душ и,

250

следовательно, в возможность постоянного улучшения своего
земного существования. Поэтому даже в чисто религиозном
отношении влияние христианской доктрины в значительно
меньшей степени служило опорой традиционного деления на
профессии, чем нерушимая укорененность касты в обещаниях
учения метемпсихозы. К тому же как средневековая, так и лютеранская традиционалистская профессиональная этика чисто фактически основаны на все более исчезающем общем
представлении, которое они разделяют с конфуцианской этикой; оно сводится к тому, что экономические и политические
отношения господства чисто личностные, а юстиция и прежде
всего управление составляют космос личных отношений подчинения, в котором господствуют произвол и милосердие,
гнев и любовь, но прежде всего взаимное уважение господствующих и подчиненных, подобно тому как это происходит в семье. Следовательно, это господство по своей сути таково, что к нему можно применять этические постулаты так же, как к любым другим личным отношениям. Этот личный характер полностью отсутствует не только при «рабстве без господина» (Вагнер) современного пролетариата, но в первую очередь в космосе рационального государственного управления, в вызывающем такой ужас романтиков «государственном рэкете». При персоналистском сословном порядке само собой разумеется, что действия применительно к определенному лицу совершаются в зависимости от его веса в обществе; только иногда, как, например, у Фомы Аквинского, ставится проблема, как это следует трактовать.
В наши дни homo politicus331 как и homo oeconomicus332, решает, выполняя свой профессиональный долг, стоящую перед ним задачу «не взирая на лица», sine ira et studia - без гнева, а потому и без любви, не допуская произвола, а поэтому и милосердия, причем именно тогда, когда он выполняет свои обязанности идеально в соответствии с рациональными правилами современного понимания профессионального долга, а не в силу конкретных личных отношений. Не из гнева или желания мести, а лично совершенно безучастно, в соответствии с объективными нормами и целями, просто в силу имманентной ему законности выносит современное правосудие преступнику смертный приговор, примерно так же, как действует безличное воздаяние кармы в отличие от дикой жажды мести, присущей Яхве. Политическое насилие все больше принимает облик «правового государственного порядка» - с религиозной точки зрения это лишь наиболее действенный вид мимикрии жестокости. Политика в целом ориентирована на объективные
интересы государства, на прагматичность, совершенно бессмысленную с религиозной точки зрения самоцель сохранить
внешнее и внутреннее распределение власти. Лишь таким

251

образом политика обретает свой аспект и своеобразный рациональный, некогда блестяще определенный Наполеоном
собственный пафос333, который в корне столь же чужд любой
братской этике, как ей чужды и рациональные экономические
институты. Попыток современной церковной этики приспособиться к сложившейся ситуации, мы здесь касаться не будем. По существу они сводятся к компромиссам в каждом отдельном случае, а поскольку речь идет о католической церкви, в первую очередь к защите собственных интересов священства, все более объективирующихся в «интересы церкви»; при этом применяются те же средства - или близкие им, - которыми пользуются светские власти для достижения своих целей. Только профессиональная этика мирской аскезы действительно внутренне адекватна овеществлению господства со всеми этическими оговорками, связанными с этой проблемой Одним из следствий рационализации насилия, которое в различной степени и в различных формах проявлялось повсюду, где насилие в ходе развития превращалось из персоналистского этоса, присущего героям и обществу в целом, во власть национального «государства», был усилившийся переход в иррациональную сферу аполитичности либо в мистику и акосмическую этику абсолютного «добра», либо в иррациональность внерелигиозной сферы чувства, прежде всего в эротику. С этой сферой религии спасения также сталкиваются специфическим образом. В первую очередь с самой могущественной ее силой, с половой любовью, которая наряду с «подлинными» экономическими интересами и стремлением к власти и престижу является одним из основных компонентов человеческих отношений.
Связь между религией и сексуальностью - осознанная или бессознательная, прямая или косвенная - очень тесна. Мы оставляем в стороне множество магических и анимистических представлений и символов, в которых сексуальность играет важную роль, поскольку они для нашей цели несущественны, и обращаемся лишь к нескольким значимым в социологическом отношении явлениям. Прежде всего сексуальное возбуждение - типичный компонент примитивных совместных действий в религии мирян, принимающих форму оргии. Эта его функция сохраняется - подчас совершенно сознательно и намеренно - также в относительно систематизированных религиях. Например, в индийской религии шакти334, близкой древним культам
фаллоса и ритуалам почитания богов воспроизводства
(людей, скота, зерна) с их различными функциями. Однако
чаще эротическая оргия возникает как непреднамеренное
следствие экстаза, вызванного другими оргиастическими
средствами, в частности танцами. Таковы среди современных
сект хлыстовские радения, которые послужили поводом к возникновению

252

секты скопцов, пытавшихся пресечь это неприемлемое для аскетов явление. К оргиастическим культам примыкают многие получившие неправильную интерпретацию институты, в частности храмовая проституция. Практически храмовая проституция очень часто выполняла функцию борделя для проезжих купцов, пользовавшихся сакральной защитой, впрочем, они и теперь составляют основной контингент этих заведений. Сводить сексуальные оргии с их выходящим за рамки повседневности характером к эндогенному «промискуитету»335 рода или племени - просто нелепость.
Опьянение сексуальной оргией может быть, как мы видели, сублимировано в явную или тайную эротическую любовь к богу или спасителю. Из магических представлений другого рода или из наличия храмовой проституции может также развиться точка зрения, согласно которой добровольное участие в сексуальном акте является религиозной заслугой; этому, однако, мы здесь уделять внимание не будем. Но вместе с тем нет сомнения в том, что значительная часть именно антиэротической (мистической и аскетической) религиозности являет собой замену удовлетворения сексуальных физиологических потребностей. Нас здесь интересуют не спорные еще во многих важных пунктах неврологические, а существенные для нашей цели «смысловые» связи. Ибо «смысл», который привносится во враждебную сексуальности позицию, может при совершенно одинаковых неврологических условиях давать очень серьезные практические различия в поведении, что, впрочем, нас также интересует лишь отчасти. Чисто культовое, т е. временное, воздержание священнослужителей или участников культа в качестве условия освящения благодатью, в значительной степени связано с нормами табу, которым по магическим и иным мотивам подчинена сексуальная сфера. Харизматическое целомудрие аскезы священнослужителей и религиозных виртуозов, т. е. постоянное воздержание, исходит преимущественно из представления, что подобное выходящее за рамки повседневности поведение является отчасти симптомом харизматических, отчасти экстатических качеств, которые, в свою очередь, могут служить средством воздействия на богов. Позже, в частности в христианстве Запада, решающим аргументом в пользу целибата священников стала, с одной стороны, необходимость приравнять этические свершения должностных лиц церкви к аскезе религиозных виртуозов (монахов), с другой - иерархический интерес устранить возможную наследственность приходов. На уровне этической религии место различных магических мотивов занимают два других типических воззрения, враждебных сексуальности. В одном случае сексуальное воздержание рассматривается как главное и необходимое средство мистического пути к

253

спасению посредством созерцания и ухода от мира, где самое
сильное искушение являет собой именно это наиболее непреодолимое, связанное с тварностью влечение. Это - точка зрения мистического бегства от мира. В другом случае в основе
лежит аскетическая точка зрения, согласно которой специфическая иррациональность этого не допускающего рационального осмысления акта являет собой наибольшую опасность для аскетической трезвости, сдержанности и методической систематизации жизни. В ряде случаев действуют, конечно, обе мотивировки. Все религиозные пророчества без исключения, а также непророческие систематизации религии занимаются сексуальной проблемой, исходя из упомянутых мотивов и в одном направлении прежде всего искоренение сексуальной оргии («распутства», по терминологии иудейских священников), что соответствует описанному выше общему отношению пророчества к оргиастическим культам, затем устранение также свободных сексуальных отношений вообще в пользу регламентированного и сакрально легитимированного «брака». Это относится даже к такому пророку, как Мухаммед, который в своей личной жизни и в своих обещаниях потустороннего блаженства борцам за веру отводил чувственности такую существенную роль (известно, что он снял для себя ограничение в дозволенном числе жен посредством особой суры). Легальные до того формы внебрачной любви и проституция были с небывалой последовательностью искоренены в ортодоксальном исламе. Подобное же отношение к этой проблеме христианской и индийской внемирской аскезы само собой разумеется. Мистические индийские пророчества, требующие созерцания и полного бегства от мира, ставят, конечно, условием спасения полный отказ от сексуальных связей. Но и в конфуцианской этике приспособления к миру иррегулярная эротика рассматривается как недостойная иррациональность потому, что она нарушает внутреннее самообладание джентльмена, и потому, что женщина является иррациональным, трудно управляемым созданием. Декалог Моисея336, индуистское священное право и релятивистская светская этика в пророчествах индийских монахов выступают против прелюбодеяния, а пророчество Иисуса с требованием абсолютной и нерасторжимой моногамии и ограничения сексуальности допустимыми легитимными рамками превосходит все остальные религии; прелюбодеяние и распутство считалось в раннем христианстве едва ли не единственным смертным грехом. «Univiria»337 рассматривалась как специфическая черта христианской общины внутри средиземноморского античного мира, где греки и римляне ввели, правда, моногамию, но с признанием права на свободный развод.

Личное отношение различных пророков к женщинам и положение женщин в общине очень меняется в зависимости

254

от характера пророчества и, в частности, от того, насколько
оно соответствует специфически феминистской эмоциональности. Самый факт, что пророк (Будда) охотно видит достойных женщин у своих ног и использует их в качестве пропагандисток своего учения (подобно Пифагору)338, еще нисколько не свидетельствует о положении женщин вообще. Данная женщина может считаться «святой», а женский пол как таковой - сосудом греха. В целом, однако, оргиастическая и мистагогическая пропаганда, включая культ Диониса, почти всегда, по крайней мере временно и относительно, способствовала «эмансипации» женщин, если только не вступали в силу другие религиозные тенденции и стремление пресечь истерическое пророчество женщин, что нашло свое выражение у учеников Будды, а в христианстве уже у апостола Павла, или монашеская боязнь женщин, крайняя степень которой обнаруживается у сексуальных неврастеников, например у Альфонсо де Лигуори339 Сильнее всего значение женщин в боговдохновенных (истерических или сакраментальных культах), например в некоторых культах китайских сект. Там, где женщины не играли роли в распространении религии, как в зороастризме и в Израиле, положение было, конечно, с самого начала иным. Легально регламентированный брак рассматривается в пророческой и священнической этиках не как «эротическая» ценность, а в соответствии с трезвым пониманием так называемых «первобытных народов» просто как экономический институт для рождения и воспитания детей - будущей рабочей силы и служителей культа мертвых; впрочем, в этом отношении упомянутая этика ничем не отличалась ни от греческой, ни от римской и вообще от любой этики земного шара, представители которой задумывались над этим вопросом Мотивировка освобождения молодого супруга от политических обязанностей в древнем иудаизме - чтобы он радовался своей молодой любви – стоит совершенно изолированно Ветхозаветное проклятие Онану340, которое перешло в католичество, где контроль над рождаемостью считался смертным грехом, свидетельствует о том, что и в иудаизме не делались уступки рационально отделившейся от упомянутого назначения эротике Что мирская аскеза (и прежде всего пуританизм) требовала ограничения законной половой жизни этой рациональной целью, само собой разумеется. В мистике анимистические и полуоргиастические последствия акосмической любви лишь иногда нарушали общее отношение религии к сексуальности.
Позиция пророческой и церковной рациональной этики
в вопросе об отношении (законном и нормальном) между полами как таковом, следовательно, последняя ступень в отношении между религиозной и органической сферами, неоднозначна. В конфуцианстве и в древнем иудаизме требование

255

иметь детей возникло вследствие отчасти анимистических,
отчасти появившихся под их влиянием универсально распространенных представлений (также в ведийской и индуистской этике) о значении потомства; напротив, в Талмуде и в исламе предписание о заключении браков отчасти мотивировано так же, как в восточной церкви мотивируется исключение из (низших) приходов не состоящих в браке клириков тем, что, поскольку половой инстинкт для среднего человека непреодолим, его следует направить по законному регламентированному каналу. Эта точка зрения соответствует не только релятивизации этики мирян в индийской созерцательной религии спасения с ее запретом упасакам совершать прелюбодеяния, но и мнению апостола Павла, для которого (также на основании мистической мотивации, нас здесь не интересующей) достоинство абсолютного воздержания является следствием чисто личной харизмы религиозного виртуоза; такова же позиция светской этики католицизма, - впрочем, и Лютера, видевшего в сексуальности брака лишь меньшее зло, необходимое, чтобы избежать распутства; Бог смотрит на этот вид узаконенного греха «сквозь пальцы», поскольку он является следствием непреодолимости вожделения, возникшего как результат первородного греха - воззрение, которое объясняет вначале лишь относительное неприятие Лютером монашества (так же, как Мухаммедом). В Царстве Божьем Иисуса, т. е. в будущем земном царстве, не будет сексуальности; официальная христианская теория решительно отвергала именно внутреннюю сторону сексуальности как вожделение и следствие грехопадения.
Распространенному мнению, будто такого рода отношение к этому вопросу присуще именно христианству, противостоит тот факт, что нет религии спасения, которая придерживалась бы иной точки зрения. Объясняется это рядом причин. Прежде всего характером развития, которое сексуальность проходит вследствие рационализации условий жизни. Для крестьянина половой акт является повседневным событием; у многих первобытных народов отсутствует какое бы то ни было чувство стыда перед оказавшимися при этом акте случайными проезжими; они не видят в нем ничего, выходящего за рамки повседневности. Для поставленной нами проблемы решающим является, что сексуальность, сублимируясь в своем развитии, превращается в основу специфических переживаний, в «эротику», и тем самым становится самоценностью, не повседневной по своему значению. Важным фактором этого служат препятствия к половым сношениям, которые вызваны экономическими интересами рода, а затем сословной конвенциональностью, такого рода препятствия существуют на всех известных нам уровнях развития сакральной и экономической регламентации, но вначале они были значительно менее

256

ограничены конвенциональностью, которая постепенно сочетается с экономическими факторами и позже становится главным препятствием в этой области. Роль современных
«этических» ограничений в качестве источника проституции почти всегда толкуется неверно. Профессиональная «проституция», гетеросексуальная или гомосексуальная, обнаруживается и на самой низкой ступени культуры, поскольку повсюду существуют какие-либо ограничения сакрального, военного или экономического характера. Полное осуждение проституции датируется только концом XV в. Однако требование рода обеспечить детей, рожденных вне брака, а также претензии молодых супругов повысить их уровень жизни постоянно растут по мере того, как культура становится более рафинированной. Тем самым все более выявляется новый элемент развития. Ибо значительно более сильное, хотя и далеко не всегда обнаруживаемое, воздействие оказывает на этику выход рационализированной в своем содержании жизни людей из органического круговорота простого крестьянского существования.
В этической религии, и прежде всего в братской религиозности, глубокое внутреннее напряжение возникает и в
отношении к искусству, подобно отношению к упомянутой
наиболее сильной власти иррационального в жизни людей.
Вначале религия была тесно связана с искусством. Разного
рода идолы и иконы, музыка как средство экстаза или экзорцизма и апотропеических действий культа, песнопения священных певцов, действия колдунов, храмы и церкви в качестве величайших архитектурных сооружений, парча и церковная утварь - все это становится основным продуктом искусств и ремесел, и религия превращается в неисчерпаемый источник художественного развития. Однако чем больше искусство конституируется как автономная область (результат светского образования), тем интенсивнее оно создает свои ценности, совершенно отличные от тех, которые господствуют в религиозно-этической сфере. Всякое непосредственное, рецептивное восприятие искусства исходит прежде всего из значения содержания, и оно может служить основой сообщества. Сознательное открытие специфических эстетических ценностей - дело интеллектуалистической цивилизации. Однако именно это ведет к исчезновению в искусстве того, что служило основой для создания сообществ, так же, как и связи искусства с религиозной волей к спасению. Этическая религия и подлинная мистика полностью отвергают в качестве противного Божественной воле и враждебного спасению от этической иррациональности мира то спасение в миру, которое искусство само по себе обещает дать людям, что же касается истинной аскезы, то она считает всякое признание эстетических ценностей серьезным нарушением систематизации жизненного

257

поведения. Еще сильнее это напряжение становится по мере
того, как интеллектуализм занимает позицию, сходную с эстетической, в сфере этики. Отказ от ответственности за этическое суждение и опасение слыть связанным традицией, типичные для интеллектуалистических эпох, приводят к тому, что этические суждения преобразуются в суждения эстетические (типична замена «дурного» «безвкусным»). Однако субъективистская уверенность в неопровержимости вкусового суждения о человеческих отношениях, к которому действительно приучает культ эстетизма, вполне может оцениваться религией как глубочайшая степень полного отсутствия любви в соединении с трусостью. Ведь каждый отдельный человек, даже отвергая религиозно-этические нормы, по-человечески живет в их сфере и, зная о своей тварности, подчиняется им сам и подчиняет им другого, когда он в каждом отдельном случае судит о его поступках и в принципе следствия и оправданность этих норм остаются дискуссионными. Очевидно, что последовательная этика братства не приемлет эстетическую позицию как таковую, которая, в свою очередь, всегда открыто враждебна ей.
Обусловленное таким образом отрицание религией искусства сочетается, конечно, с отрицанием магических, оргиастических, экстатических и ритуалистических элементов религии в пользу аскетических и спиритуалистически-мистических ее форм. Далее, оно связано с рациональным и литературным характером образованности духовных и светских лиц - обычным следствием книжной религии. Но в направлении антиэстетизма и пророческой религии прежде всего действуют два обстоятельства. Во-первых, само собой разумеющаяся неприемлемость оргиастики и обычно магии. Изначально магически обусловленный страх иудеев перед «кумиром и изображением» пророчество интерпретирует спиритуалистически, исходя из понятия абсолютного надмирного Бога. Во-вторых, время от времени проявляется неприемлемость «рукотворного» для этически религиозной ориентации пророческой веры, неприемлемость, которая проистекает из предлагаемого им иллюзорного, с точки зрения пророка, спасения. Столкновение это тем непримиримее, чем более надмирным и одновременно священным представляется возвещенный пророками Бог.
С другой стороны, религия все время ощущает
«божественность» художественных свершений, и именно массовая религия нуждается для оказания соответствующего
воздействия в «художественных» средствах и готова уступать
склонности масс к магии и идолопоклонству. Мы оставляем в
стороне то обстоятельство, что организованная массовая религия нередко связана с искусством чисто экономическими интересами, примером может служить продажа икон византийскими

258

монахами, которые были противниками цезаропапистской императорской власти, опирающейся на иконоборческое войско, рекрутируемое из пограничных провинций, где еще господствовал строго спиритуалистический ислам; император же, в свою очередь, хотел, лишив этого опасного противника названного источника доходов, уничтожить сопротивление своим планам господства над церковью. Внутренне каждая оргиастическая или ритуалистическая религия, так же, как религия любви, основанная на мистическом разрушении индивидуации, при всем отличии, в последнем «смысле» психологически очень легко ведет к искусству, первая - особенно к пению и музыке, вторая - к изобразительному искусству, последняя - к лирике и музыке. Об этой связи свидетельствует весь наш опыт, от индийской литературы и искусства и открытого радостям мира суфизма до песен св. Франциска и безмерного влияния религиозной символики, причем именно мистически обусловленных настроений. Однако в корне различно отношение к искусству не только отдельных видов практической религиозности, внутри каждой из них существует такое различие в зависимости от структурных форм, слоев и носителей данной религии, отношение к нему пророков иное, чем мистагогов и священников, монахов - иное, чем благочестивых мирян, в массовых религиях это отношение иное, чем в сектах виртуозов, причем в аскетических совершенно иное и в принципе более враждебное, чем в мистических. Однако это уже не относится к нашей теме. Полное внутреннее примирение религиозной и эстетической позиции в последнем (субъективно понятом) смысле затрудняется по мере того, как целиком исчезают формы магии и чистого ритуализма.
Для нас важно только значение отказа от всех собственно эстетических средств воздействия в определенных, специфически рациональных религиях - в иудаизме и раннем христианстве, а затем в аскетическом протестантизме. Этот отказ является симптомом или средством усиления влияния религии в сторону рационализации жизни. Мнение, будто вторая заповедь явилась непосредственно решающей причиной еврейского рационализма, как полагают некоторые представители влиятельных еврейских реформационных движений, нельзя не считать преувеличением. Однако невозможно отрицать, что систематическое осуждение всякого непосредственного увлечения подлинными ценностями искусства, воздействие которых достаточно подтверждается мерой и характером художественной производительности в благочестивых еврейских и протестантских кругах, должно было оказывать определенное влияние в смысле формирования интеллектуалистической и рациональной методики образа жизни.

259

§12. Культурные религии и «мир»

Третьей религией, в известном смысле «приспособившейся к миру», во всяком случае «обращенной к миру», отрицающей не «мир», а только существующую в нем социальную иерархию, является иудаизм в той его форме, которую он обрел после вавилонского пленения, прежде всего в талмудизме (только это нас в данном случае интересует), кое-что о его социологическом положении было уже сказано раньше. Обетования носят в иудаизме по своему смыслу посюсторонний характер, а бегство от мира, созерцание и аскеза являются лишь исключением, так же, как в китайской религии и протестантизме. От пуританизма иудаизм отличается (как всегда, относительным) отсутствием систематической аскезы вообще «Аскетические» элементы в раннем христианстве происходят не из иудаизма, они обнаруживаются именно в общинах христиан из язычников миссии апостола Павла. Требования иудейского закона столь же далеки от аскезы, как от каких-либо ритуальных и табуистических норм. Отношение иудейской религии к богатству, с одной стороны, к сексуальной жизни - с другой, ни в коей мере не аскетично, напротив, вполне натуралистично. Богатство - дар Божий, а удовлетворение сексуального влечения - конечно, в законной форме - необходимо настолько, что человек, не состоящий в браке после определенного возраста, считается по Талмуду подозрительным в моральном отношении. Понимание брака как чисто экономического института для рождения и воспитания детей само по себе отражает отнюдь не специфически иудейскую, а всеобщую точку зрения. Запрещение (очень действенное в набожных кругах) внебрачных половых отношений существует также в исламе и во всех пророческих религиях, кроме того, в индуизме, периоды очищения известны большинству ритуалистических религий, так что о специфическом значении в иудаизме сексуальной аскезы не может быть и речи.
Цитированные Зомбартом регламентации уступают католической казуистике XVII в., аналогии им обнаруживаются в
ряде других казуистических систем табу. Непосредственная
радость жизни, даже роскошь сами по себе нигде не возбраняются, если при этом не нарушаются положительные запреты и табу «закона». Подозрения, вызываемые богатством у пророков и проявляющиеся в псалмах, притчах (а также позже), связаны с осуждением социальной несправедливости. которая противоречит духу закона Моисея и так часто совершается при накоплении богатства по отношению к брату по религии, а также с нерадивостью в выполнении предписаний закона, с высокомерным презрением к заповедям и тем самым к обещаниям Яхве Нелегко противостоять искушениям

260

богатства, но именно поэтому тем похвальнее «Благо богатому, оказавшемуся незапятнанным». Поскольку здесь отсутствует идея предопределения или представления, действующие в том же направлении, беспрерывный труд и успех в деловой жизни не могут восприниматься как знак «избранности», что присуще в наибольшей степени (это явствует, например, из замечания Уэсли)341 всему аскетическому протестантизму Конечно, мысль, что деловой успех является знаком божественного милосердия, была не только столь же близка иудаизму, как, например, китайской, светской буддийской и вообще каждой, не отвергающей мир религии на земном шаре, но должна была быть, что совершенно естественно, значительно ближе религии, располагавшей особыми обетованиями надмирного Бога и зримыми знаками его гнева против избранного им народа. Очевидно, что успех человека, исполнявшего заповеди Бога, в самом деле мог и должен был рассматриваться как симптом того, что деятельность данного человека угодна Богу. И так действительно постоянно случалось. Однако ситуация, в которой находился преуспевающий (благочестивый) иудей, все-таки была принципиально иной, чем та, в которой находился пуританин, и это различие оказало известное практическое воздействие на значение еврейского народа в истории экономики. В чем же заключалось это значение?
В полемике с Зомбартом342 невозможно с достаточным основанием отрицать тот факт, что евреи играли значительную роль в развитии капиталистической хозяйственной системы. Однако этот тезис Зомбарта нуждается, как я полагаю, в некотором уточнении Какова специфическая экономическая деятельность евреев в средние века и Новое время? Она заключается в предоставлении займов - от выдачи ссуд под залог до финансирования крупных держав, в определенном типе торговли, в значительной степени мелочной,
производимой в разъездах и специфически сельской
«торговли продуктами внутреннего производства», частично в
оптовой торговле и, прежде всего, в торговле ценными бумагами (то и другое в форме биржевых сделок), в обмене валюты и в обычно связанном с этим переводом денег по безналичному расчету, в финансировании войн и очень часто колониальных предприятий, во взятии на откуп налогов (конечно, кроме запрещенных, как налога римлянам), в кредитных и банковских операциях и эмиссионных финансированиях различного рода. Из всего этого современному западному капитализму (в отличие от античности, средних веков и древних государств Восточной Азии) свойственны лишь некоторые - правда, очень важные - формы деятельности, как правовой, так и хозяйственной. В правовом отношении - это операции с


261

ценными бумагами и типы капиталистических ассоциаций,
однако они созданы не евреями. Если евреи и ввели их на
Западе в их специфической форме, то возникли эти формы
деятельности на Востоке (вероятно, в Вавилоне), перешли в
эллинистические государства и Византию и только потом были
восприняты евреями, впрочем, и арабами. В некоторой своей
части эти институты - создания западного средневековья,
даже с чисто германским оттенком Подробное доказательство этого завело бы нас слишком далеко. В своем экономическом аспекте биржа, например в качестве «рынка купцов», создана не евреями, а христианскими купцами, особые типы адаптации средневековых правовых норм к целям рациональных предприятий - например, коммандитные товарищества, различные привилегированные компании, наконец, акционерные компании - возникли без участия евреев, хотя в дальнейшем они играли большую роль во всех видах этой деятельности. И, наконец, специфические для Нового времени
принципы предоставления государственного и частного кредита возникли на почве средневековых городов, а затем их
средневековая правовая форма была экономически приспособлена к потребностям современных государств и кредитных учреждений. И главное в большом перечне хозяйственной деятельности евреев отсутствует, если не полностью, то в значительной степени, один важный ее вид, особенно характерный для современного капитализма, - организация труда на предприятиях, таких, как домашняя промышленность, мануфактура, фабрика Как же объяснить тот факт, что при наличии пролетарских масс в гетто, во времена, когда можно было (за соответствующее вознаграждение) получить от князя патенты и привилегии на любое промышленное предприятие и когда существовали области индустриальной деятельности, свободной от цехов, как объяснить, что при таких возможностях ни одному благочестивому еврею не пришла в голову мысль создать в гетто с помощью благочестивых еврейских рабочих предприятия такого типа, как создавали столь многие благочестивые пуритане с помощью христианских рабочих и ремесленников? А также то, что вплоть до порога новейшего времени при наличии нуждающихся еврейских ремесленников не возникла специфически современная, т.е. индустриальная,
буржуазия, которая применяла бы труд этих ремесленников в
домашней промышленности? Такие формы использования
капитала, как поставки государству, откуп налогов, финансирование войн, колониальных захватов и особенно плантаций, посредническая торговля, ростовщичество, существовали в течение тысячелетий почти во всем мире Именно в этой деятельности, обычной почти для всех времен и народов, в частности для древней истории, участвовали и евреи в созданных


262

не ими, а возникших в средневековых городах специфически
современных формах права и предпринимательства. Напротив, в специфически новой, характерной для современного капитализма области - в рациональной организации труда, в первую очередь промышленного, в индустриальном «предприятии» - они (относительно) почти полностью отсутствуют. Евреи также в достаточной степени разделяют тот хозяйственный этос, который изначально типичен и остается таковым для всех, кто занят в торговле, для купцов, античных, восточно-азиатских, индийских, средневековых, занятых мелкой торговлей или предоставляющих крупный кредит, всем им свойственны воля и умение беспощадно использовать любой шанс на успех «ради прибыли заплыти в ад, даже если при этом будут спалены паруса». Однако именно это свойство отнюдь не является характерной чертой современного капитализма по сравнению с другими капиталистическими эпохами. Ни специфически новое в современной хозяйственной системе, ни специфически новое в современном хозяйственном этосе не являются специфически еврейскими. Наиболее глубокие принципиальные причины этого коренятся в особом характере евреев в качестве народа- пария, в их религии. Прежде всего следует иметь в виду чисто внешние трудности связанные с участием евреев в организации промышленного труда, их юридически и фактически трудное положение, которое позволяло им заниматься торговлей, прежде всего денежными операциями, но не рациональной промышленной деятельностью с постоянным капиталом. К этому присоединяется внутренняя этическая ситуация Евреи в качестве народа- пария сохраняли двойную роль, изначально действующую в хозяйственных операциях любого сообщества То, что решительно осуждается по отношению к «брату», допускается по отношению к чужому. В кругу собратьев иудейская этика, без сомнения, носит традиционалистский характер и исходит из необходимости «прокормления», даже если раввины шли в этом вопросе на известные уступки, на что справедливо указывает Зомбарт343 , применительно к деловой деятельности среди братьев по вере, эти уступки были признанием недостаточной стойкости, и те, кто ими пользовался, оставались вне высших требований
деловой этики евреев и не «подтверждали» свою значимость.
Что же касается поведения в делах с чужими, то оно считалось
этически индифферентным Такова вообще первоначальная деловая этика всех народов мира, а то, что у евреев она сохранялась длительно, вполне естественно, поскольку уже в древности чужой почти всегда был для них «врагом». Все хорошо известные призывы раввинов блюсти принципы верности и веры именно в отношениях с чужими ничего не могли изменить в прочно воспринятом предписании закона, запрещающего


263

взимать проценты с иудеев и разрешающего это по отношению к чужим, и в том, что (как также справедливо указывает Зомбарт) предписанная степень законности (при использовании ошибок другой стороны) по отношению к чужому, т.е. врагу, была ниже. Не требуется никаких доказательств (ибо обратное было бы просто непонятно), что на сложившееся, как мы видели, в результате обетовании Яхве положение пария и связанное с этим презрение со стороны чужих народ не мог реагировать иначе, чем следуя двойной морали в делах с братьями по вере - одной, в делах с чужими – другой.
Сравнение положения католиков, евреев и пуритан в
хозяйственной сфере можно суммировать следующим образом верующий католик постоянно оказывается в своих деловых
предприятиях в сфере или на границе того поведения, которое
либо нарушает папские постановления и может быть просто игнорировано при исповеди согласно принципу «rebus sic
stantibus»344, либо дозволено неустойчивой (пробабилистской)
моралью, такое поведение оставалось отчасти просто сомнительным, отчасти во всяком случае не полностью угодным Богу. Благочестивый еврей вынужден был совершать то, что среди евреев либо прямо противоречило закону, либо по традиции считалось сомнительным, либо допускалось только в силу поверхностной интерпретации и только по отношению к чужим, при этом такое поведение никогда не рассматривалось как положительная этическая ценность. Оно могло считаться только соответствующим среднему уровню зла в обществе и формально не противоречащим закону, поэтому дозволенным Богом и нравственно безразличным. Если Бог наградил подобные действия успехом, это могло быть, конечно, знаком, что человек не совершил в данной области ничего запретного и в других областях следовал божественным заповедям, однако подтвердить свою экономическую значимость посредством специфически современной предпринимательской деятельности в области экономики было ему нелегко. Именно это вполне удавалось благочестивому пуританину. Не прибегая к поверхностной интерпретации или двойной морали, не совершая ничего этически индифферентного и по существу этикой запрещенного, но, напротив, именно действуя с самой чистой совестью в соответствии с правовыми установлениями и деловыми соображениями, пуританин объективировал рациональную методику всего своего образа жизни в «предприятии» и тем самым легитимировал свое поведение перед своей совестью и в кругу своей общины, причем в той степени и в зависимости от того, насколько была прочна абсолютная, не относительная, твердость его позиции. Ни один благочестивый пуританин не стал бы - и в этом все дело - считать угодным Богу доход, полученный посредством ростовщичества,


264

использования ошибки партнера, посредством спекуляции,
участия в политических или колониальных грабежах.
Твердая цена, деловое презрение к жажде наживы,
безусловно законное по отношению ко всем ведение дел -качества, которыми квакеры и баптисты объясняли то, что
именно безбожники покупали у них, а не у своих, отдавали им
деньги на хранение и для коммандитных операций и обогащали их, именно эти качества делали их угодными Богу Право евреев по отношению к чужим, несмотря на все оговорки, допускало те убеждения, которые пуританин отвергал как жадность и торгашеский дух, у благочестивого еврея они могли сочетаться со строжайшей справедливостью, с исполнением закона, со всей глубиной религиозности, с любовью и готовностью к жертвам на благо членам своей семьи и общины, с состраданием и милосердием ко всем Божьим созданиям Иудейское благочестие никогда - именно в жизненной практике - не рассматривало сферу дозволенного по отношению к чужому как такую, в которой проявляется подлинное повиновение заповедям Бога. И никогда благочестивый еврей не оценивал свою внутреннюю этику в соответствии с тем, что он считал дозволенным в делах Подобно тому как для последователя конфуцианства идеалом является джентльмен, всесторонне этически и литературно образованный, сведущий в церемониях и продолжающий на протяжении всей своей жизни изучать классиков, для еврея идеалом служит «интеллектуал», знающий казуистику законов, книжник, который на доходы от своего дела (очень часто передаваемого жене) все глубже проникает в смысл Священного Писания и комментариев.
Именно против этого интеллектуалистического книжного характера позднего иудаизма восстал Иисус. Не приписываемые ему «пролетарские» инстинкты, а характер веры и степень следования закону мелкого горожанина и сельского ремесленника (в отличие от виртуозов в знании закона) противополагались религиозности сложившихся на почве полиса Иерусалима слоев, представители которых говорили совершенно так же, как мог сказать житель большого города античности «Из Назарета может ли быть что доброе?» Выполнение и знание закона Иисусом держится на уровне, обычном для трудящегося человека, который и в субботу вытащит свою овцу, если она упадет в яму345 Обязательное же для подлинного благочестия знание иудейского закона намного превосходит - не только количественно, но и качественно - знание Библии пуританами, что объясняется уже обучением закону в детском возрасте, следование иудеев закону можно сравнить только с выполнением ритуальных правил индийцами и персами с той разницей, что здесь наряду с чисто ритуальными


265

и табуистическими нормами в значительно большем количестве содержатся и нравственные заповеди.
В экономическом отношении иудеи шли по линии наименьшего сопротивления, поскольку это не противоречило
существующим нормам; на практике это означало, что известное всем слоям и нациям, лишь различно действующее
«стремление к наживе» находило свое выражение в торговле
с чужими, т. е. с «врагами». Благочестивый иудей уже времени пророка Осии, а тем более после вавилонского пленения - горожанин346. Из этого исходит содержание закона. Поскольку
резать скот было необходимо по особому ритуальному обряду, ортодоксальный иудей жил не обособленно, а в общине
(это и теперь отличает ортодоксальных евреев от тех, кто реформировал требования закона, например, в Америке). Субботний год (в его теперешней формулировке, безусловно, создание городских книжников периода после вавилонского пленения) делал невозможным ведение рационального интенсивного сельского хозяйства; еще теперь немецкие раввины пытались добиться его отмены для сионистских поселений Палестины, которые в противном случае были бы обречены на неудачу, а в эпоху фарисеев «сельский житель» был иудеем второго сорта, который не соблюдает и не может соблюдать закон полностью. Закон запрещал участие в цеховых трапезах, вообще любое принятие пищи с не евреями, тогда как в античности и в средние века совместные трапезы были непременной основой укоренения в общественной среде. Напротив, закон одобрял тенденцию, общую для народов Востока (вероятно, связанную вначале с обычаем приданого, ввиду отсутствия у дочерей права наследования), - вступая в брак, одновременно заняться мелкой торговлей (отчасти это сохранилось до сих пор в виде слабого «классового сознания» еврейских продавцов). Во всех остальных своих действиях набожный еврей, подобно набожному индийцу, должен был каждый свой шаг подчинять требованию закона. Подлинное изучение закона легче всего сочеталось, как правильно отметил Голльман, с не требующим большой затраты времени занятием ростовщичеством. Результатом воздействия закона и интеллектуалистического его изучения явилась методичность жизни евреев и их «рационализм». «Да не изменит человек никогда обычаев», - гласит Талмуд. Только в экономическом общении с чужими в традиции осталась область этически (относительно) индифферентного. Больше нигде. Все значимое перед лицом Бога определяется традицией и казуистикой, а не рациональным действием, преследующим определенную цель, проистекающим из «естественного права», лишенным предпосылок и ориентированным на собственное методическое поведение. «Рационализирующее» действие страха перед законом очень


266

глубоко, но совершенно лишено непосредственных результатов. «Трезв духом», сдержан, подвержен самоконтролю и ровен в общении также и сторонник конфуцианства, пуританин,
буддийский и любой другой монах, арабский шейх, римский
сенатор, однако основа и смысл этого самообладания различны. Самообладание и трезвость пуританина следуют из
необходимости подчинить все рукотворное рациональному
порядку и методике ради уверенности в своем спасении; у
сторонников конфуцианства эти свойства проистекают из презрения к иррациональности черни классически образованного интеллектуала, воспитанного в соблюдении приличия и достоинства; у набожного иудея - из постоянного размышления о законе, изучение которого определило характер его интеллекта, и из необходимости точно выполнять его, что получало особую окраску и играло особую роль благодаря уверенности благочестивого иудея в том, что этот закон имеет только он и его народ; поэтому-то они и подвергаются общему преследованию, их забрасывают грязью, но закон этот нерушим, и придет день - когда он наступит, никому не известно, и ускорить его приход невозможно, - и в этот день Бог преобразит земной порядок, превратит его в Царство Мессии для тех, кто
был во всем верен закону. Иудеи знали, что бесчисленные поколения, невзирая на насмешки, ждали и продолжают
ждать этого дня, и с неизбежно вытекающим отсюда чувством
известного «преизбытка ожидания» для них связывалась необходимость - поскольку и впредь им придется ждать напрасно - утверждать чувство собственного достоинства в точном соблюдении закона ради него самого.
Наконец, и не в последнюю очередь, ощущалась необходимость всегда быть настороже, никогда не поддаваться
порывам страстей перед лицом столь же могучих, сколь безжалостных врагов; это связано с упомянутым выше чувством «обиды» , вызванным неосуществленными обетованиями Яхве, чувством, которое обусловило исключительную, единственную в истории судьбу этого народа.
Таковы обстоятельства, которые по существу определили «рационализм» евреев. Но это не «аскеза». В иудаизме есть «аскетические» черты, но они - не главное и являются отчасти следствием закона, отчасти - следствием своеобразной проблематики иудаистского благочестия; в целом они здесь также второстепенны, как то, что носит в иудаизме характер подлинной мистики. Мистики мы касаться не будем, так как ни каббалистическая, ни хасидистская мистика, ни другие ее разновидности не служили типическими мотивами для практического отношения евреев к хозяйству, хотя симптоматически они чрезвычайно важны. «Аскетический» отказ от искусства основан не только на второй заповеди, которая действительно


267

препятствовала переходу в художественное изображение значительно развитого в свое время учения об ангелах, но прежде всего на типическом богослужении в синагогах, основанном только на учении и заповедях (в диаспоре задолго до разрушения храма); уже пророчество уменьшило значение пластических элементов культа и полностью исключило элементы оргиастические, связанные с музыкой. Римская религия и пуританизм шли близким путем, хотя и руководствуясь совершенно другими мотивами. Тем самым пластика, живопись, драма были лишены обычной связи с религией; значительное отстранение всего лирического (светского) и, в частности, эротической сублимации сексуального по сравнению с кульминацией чувственности в «Песни песней» находит свое объяснение в натурализме этического отношения к данной сфере. Все это сводится к тому, что молчаливое, полное веры и невысказанных вопросов ожидание спасения из ада, в котором пребывает избранный Богом народ, могло найти ответ только в законе и древних обетованиях, и поэтому, даже если бы до нас не дошли соответствующие высказывания раввинов, было бы очевидно, что всякое непосредственное восприятие художественных и поэтических воспеваний мира (сама цель сотворения которого представлялась иногда проблематичной даже современникам Маккавеев) должно было представляться суетным и уводящим от путей и целей Господних. В иудаизме отсутствовало именно то, что придает мирской аскезе характерность: единое отношение к «миру» с точки зрения certitude salutis в качестве центра, который определяет всю жизнь. И это объясняется главным образом характером еврейской религии и обетованиями Яхве. Отношение аскезы к миру, этому столь извращенному вследствие грехов Израиля миру, что исправить его может только чудо - акт свободной воли Бога, не поддающийся ни принуждению, ни приближению сроков
- отношение к этому миру как к «задаче» и как к арене осуществления религиозного «призвания», направленного на то, чтобы к вящей славе Господней и во имя уверенности в своей избранности подчинить мир - и именно грех в нем - рациональным нормам, данным в откровении божественной воли, - такое кальвинистское воззрение менее всего могло прийти в голову благочестивому иудею. Перед ним стояла значительно более серьезная внутренняя задача, чем перед уверенным в своей «избранности» пуританином. Иудею приходилось мириться с фактом, что не соответствующий обетованиям мир будет существовать, пока Бог это допускает, и удовлетвориться тем, что Бог дарует ему благословение и успех в делах с врагами его народа, по отношению к которым он должен, если хочет следовать требованиям раввинов, проявлять законный и трезвый расчет, действовать без любви и без гнева,


268

«объективно», так, как разрешил ему Бог. Совершенно неверно считать, что религиозное требование иудаизма сводилось
только к внешнему соблюдению закона. Это относится лишь к
обычному среднему уровню. Постулат был значительно выше.
Правда, учитывается отдельное действие, которое затем
сравнивается с другими отдельными действиями для выведения результата. И если отношение к Богу на основании приходо-расходного счета (встречающегося, впрочем, и у пуритан) отдельных добрых и злых дел при неопределенности
результата не было официально господствующим, то в целом
методико-аскетическая ориентация жизненного поведения,
характерная для пуританизма, неизбежно была здесь, даже
оставляя в стороне упомянутые причины, значительно более
слабой, хотя бы вследствие двойной морали. Была она значительно более слабой еще и потому, что в иудаизме, как и в католицизме, действия отдельного выполняющего закон человека служили средством собственного спасения; правда (в
обеих этих религиях), божественное милосердие дополняло
человеческое несовершенство, хотя это (как и в католицизме) признавалось отнюдь не всеми. Дарование благодати
церковью после отмены древней палестинской исповеди значительно менее развито, чем в католицизме, и эта ответственность за свое поведение и отсутствие посредничества придавали образу жизни иудея большую методичность и систематичность по сравнению с жизненным укладом среднего католика. Однако эту методичность ограничивали отсутствие специфических пуританских аскетических мотивов и не сломленный в принципе традиционализм иудейской внутренней морали. Следовательно, в иудаизме было множество отдельных аскетических мотивов; нет только объединяющей религиозной связи, осуществляемой основным аскетическим мотивом. Ибо высшая форма религиозности иудея ориентирована на «настроение», а не на активную деятельность. Да и как мог он чувствовать себя исполнителем божественной воли, способным рационально преобразовать испорченный, в основе своей враждебный ему мир, изменить который - как ему известно со времен Адриана347 - не в силах человек? Это мог допустить свободомыслящий, а не благочестивый иудей. Пуритане всегда ощущали как внутреннее родство с иудаизмом, так и границы этого родства. Ощущение родства в принципе – то же, при всем различии в его обусловленности, которое было же в раннем христианстве у сторонников апостола Павла. Для пуритан, как и для ранних христиан, иудеи оставались народом, избранным Богом. Деяние апостола Павла, чреватое необычайно серьезными последствиями для раннего христианства, состояло в том, что он, с одной стороны, превратил священную книгу иудеев в священную книгу христиан - в то время


269

единственную - и тем самым решительно преградил путь проникновению в христианство греческого (гностического) интеллектуализма (как показал, в частности, Вернле)348; с другой - он с помощью достойной раввина диалектики объявил, что с приходом Христа специфические и специфически воздействующие стороны «закона», нормы табу и столь чудовищные по своему воздействию обещания прихода Мессии, связывавшие религиозное достоинство иудеев с их положением париев, либо устранены, либо уже выполнены; при этом он с триумфом - и это производило большое впечатление - указывал, что патриархи Израиля, которые задолго до введения религиозных норм жили в соответствии с Божьей волей, в силу своей веры - доказательства избранности - обрели блаженство. Громадный подъем, вызванный сознанием освобождения от судьбы пария, возможность быть для эллинов эллином, так же, как для иудеев иудеем, и достигнуть этого не посредством неприемлемого для религии просвещения, а вследствие парадоксальности самой веры, - это чувство и составляло движущую силу ни с чем не сравнимой миссионерской деятельности апостола Павла. Иудей стал действительно свободен от обетований Бога, того Бога, который, как считал Спаситель, оставил его, когда он был на кресте. Достаточно засвидетельствованная ненависть еврейства диаспоры к апостолу Павлу, колебания и неуверенность первой христианской общины, попытка Иакова и высших апостолов конституировать, исходя из отношения самого Иисуса к светскому закону, его «этический минимум», обязательный для всех, и, наконец, открытая вражда иудео-христиан к иудаизму - таковы следствия, проистекающие из разрыва цепей, приковывавших иудеев к их положению народа- пария.
В каждой строчке, написанной апостолом Павлом,
сквозит всепобеждающий восторг по поводу освобождения
кровью Мессии от «рабства закону»349. В результате всего
этого стала возможной миссия, распространения христианства
в мире. Пуритане приняли не Талмуд и не ветхозаветный специфически иудейский ритуальный закон, а другие (иногда
вплоть до мельчайших подробностей) изъявления Божьей
воли, содержащиеся в Ветхом Завете (колеблясь, в каком
объеме считать их решающими), и соединили их с нормами
Нового Завета. Именно пуританские народы, в частности американцы, прежде без исключений, но и теперь сравнительно
широко принимали в свою среду, уничтожая всякие различия,
если не благочестивых ортодоксальных, то отказавшихся от
ортодоксии (еще теперь входящих, например, в число воспитанников Educational alliance), а тем более крестившихся евреев, тогда как в Германии они в течение многих поколений остаются «ассимилировавшимися евреями». И в этом проявляется

270

фактическое «родство» пуританизма с иудаизмом. Но именно
нееврейское в пуританизме определило как его роль в развитии
хозяйственного этоса, так и способность абсорбировать еврейских прозелитов, что не удалось другим народам с иной
религиозной ориентацией.
В совершенно ином смысле «приспособлена к миру»
поздняя монотеистическая религия Передней Азии - ислам, испытавший значительное влияние ветхозаветных и иудео-христианских мотивов. В начальном периоде, когда Мухаммед приобщал к своей эсхатологической религии участников религиозных собраний в Мекке, сторонники ислама отрекались от мира, но уже в Медине и в ходе дальнейшего развития первоначальной общины ислам стал национальной арабской и прежде всего сословно ориентированной военной религией. Сторонники ислама, переход которых в эту религию знаменовал собой решающий успех Мухаммеда, были сплошь представителями могущественных родов. Религиозная заповедь священной войны требует в первую очередь не обращения, а покорения народов, исповедующих чуждые религии, «пока они не станут смиренно платить дань», т. е, пока ислам не станет по своему социальному престижу первым в мире, господствующим над теми, кто исповедует другие религии. Но не только это в сочетании со значением военной добычи, о которой говорится в указаниях, обещаниях и прежде всего ожиданиях именно раннего ислама, превращает его в религию господ; важнейшие элементы его хозяйственной этики носят чисто феодальный характер. Уже наиболее благочестивые мусульмане первого поколения были и наиболее богатыми или, вернее, более всего разбогатевшими благодаря военной добыче. Роль этого имущества, приобретенного посредством военной добычи, и политического веса, как и богатства вообще, полностью противоположна пуританской оценке. В мусульманской традиции с одобрением говорится о пышном одеянии, благовониях и тщательно причесанных бородах благочестивых мусульман и о том, что Мухаммед сказал состоятельным людям, явившимся к нему бедно одетыми: Бог, даруя человеку благосостояние, «хочет видеть его следы», т. е., в переводе на наш язык, - богатый обязан жить в соответствии с требованиями своего сословия; это находится в сильнейшем противоречии с хозяйственной этикой пуритан. Решительное отклонение (по Корану) Мухаммедом если не всякой аскезы (к посту, молитве и покаянию он высказывает свое уважение), то монашества, может, поскольку это касается целомудрия, объясняться такими же личными причинами, как известные высказывания Лютера, в которых отражена его откровенно чувственная натура; и в Талмуде высказывается уверенность, что тот, кто в определенном возрасте не женат, должен быть грешником.


271

Однако если Мухаммед согласно Корану, выражает сомнение
по поводу этических качеств человека, который в течение сорока дней не ел мяса или на вопрос приверженца раннего
ислама почитаемого некоторыми в качестве махди, почему он
в отличие от своего отца Али пользуется косметическими
средствами для волос, отвечает. «Чтобы иметь успех у женщин» то этому нет равного в агиологии этической «религии
спасения». Однако ислам не является таковой. Понятие
«спасения» в этическом смысле этого слова чуждо ему Бог
ислама - безмерно могущественный, но милостивый господин, выполнение заветов которого не превышает человеческих сил. Устранение частной вражды в интересах сохранения
ударной силы вовне регулирование законного сношения между полами в строго патриархальном смысле и запрещение
всех незаконных его форм (при сохранении конкубината с рабынями и легкости развода это было фактически очевидной
сексуальной привилегией богатых) запрещение «ростовщичества» налоги на ведение войны и помощь бедным - все это были меры политического характера. К этому в качестве специфических для мусульман обязанностей присоединялось признание единого Бога и его пророка - единственное догматическое требование, раз в жизни паломничество в Мекку, пост раз в году, в месяц рамадан еженедельное присутствие при богослужении и ежедневные молитвы. Для повседневной жизни предписывались определенная одежда (экономически еще теперь существенное требование при обращении диких племен), исключение нечистой еды, вина и азартных игр (что также имело большое значение для отношения к спекулятивным сделкам). Индивидуальные поиски спасения и мистика чужды раннему исламу, богатство власть, почет - таковы посюсторонние обещания раннего ислама, его обещания солдатам и чувственный солдатский рай в мире ином. Исконное понятие «греха» также носит феодальный характер. «Безгрешность» пророка при свойственных ему сильных страстях и вспышках гнева по ничтожным поводам является поздней теологической конструкцией, в действительности ему по Корану совершенно чуждой, так же чужда была ему и после переселения в Медину какая бы то ни было «трагичность» в ощущении своей греховности, эта черта осталась в ортодоксальном исламе, грех здесь - отчасти отсутствие ритуальной чистоты, отчасти святотатство (как например ширк, многобожие), отчасти неповиновение положительным заповедям пророка или несоблюдение сословного достоинства посредством нарушения обычая и приличий Безусловность существования рабства и зависимости, полигамия презрение к женщинам и их подчиненное положение преобладающий ритуальный характер религиозных обязанностей в соединении с большой простотой требований в


272

этой области и еще большей простотой этических норм - все
это специфические признаки сословного феодального духа.
Напряженная ситуация в исламе в результате возникновения
теологически-юридической казуистики и отчасти просветительских отчасти пиетистских философских школ, с одной стороны проникновение в него персидского суфизма из Индии образование ордена дервишей, испытывающего до сего дня сильное влияние индийцев - с другой, не приблизило ислам в решающих пунктах к иудаизму и христианству. Они были специфическими религиями городских жителей, тогда как для ислама город имел лишь политическое значение. Характер официального культа в исламе и его сексуальные и ритуальные предписания могут способствовать известной трезвости в образе жизни.
Среди горожан низших слоев почти повсеместно распространена религия дервишей, которая, все время увеличивая свое влияние, превосходит по своему значению официальную церковную религию. Это частично оргиастическая, частично мистическая во всяком случае внеповседневная и иррациональная, пропагандистски действенная благодаря своей простоте религиозность, а также полностью традиционалистская повседневная этика придает образу жизни такой характер, который по своим последствиям прямо противоположен пуританской и вообще любой жизненной методике мирской аскезы. По сравнению с иудаизмом исламу недостает глубокого знания закона и казуистического склада ума, питающего рационализм иудеев. Идеал ислама - воин, а не книжник. Отсутствуют в нем и все обетования Царства Мессии на земле и скрупулезное выполнение требований закона, которые в сочетании с учением священнослужителей об истории, избранности, грехе и изгнании Израиля обусловили характер иудейской религиозности и все, что последовало из нее.
Аскетические секты в исламе существовали Известная
склонность к простоте была свойственна древнеисламскому
воинству что с самого начала послужило причиной его оппозиции господству Омейядов. Веселье и радость жизни воспринимались как падение по сравнению со строгой дисциплиной военных лагерей, где Омар концентрировал в коренных областях воинство ислама, чье место заняла теперь возникшая феодальная аристократия. Но это было аскезой военного лагеря или рыцарского военного ордена, а отнюдь не монашеская, и тем более не бюргерская аскетическая систематизация жизненного поведения, господствовала она только периодически и в любую минуту могла перейти в фатализм. О совершенно другом воздействии, которое в подобных условиях оказывает вера в предопределение мы уже говорили. Проникновение в ислам культа святых и, наконец, магии


273

сделали там методическую систематизацию жизни совершенно
невозможной.
Специфически мирской, хозяйственной по своим последствиям этике решительно противостоит концентрация
внимания на мистическом озарении, свойственная подлинному раннему буддизму, но, конечно, не полностью преобразованным его ответвлениям в народных религиях Тибета, Китая
и Японии. Эта «этика» также «рациональна» в том смысле,
что она требует постоянного строгого контроля над природными инстинктами, однако цель ее совершенно иная спасения не только от греха и страдания, но и от преходящести как таковой, от «колеса» кармы, ее причинно-следственных связей, спасение как вечный покой. Это и есть, это только и может быть существеннейшей задачей отдельного человека. Нет предопределения, но нет и божественного милосердия, молитв и богослужения Каузальность кармы, космического механизма воздаяния, автоматически выносит награды и наказания за каждый добрый или злой поступок, всегда пропорционально, поэтому всегда ограничено во времени; и продолжается это до тех пор, пока жажда жизни заставляет человека действовать, в своем животном, небесном или адском существовании он должен пожинать плоды своих действий в постоянном перерождении к новой жизни и создавать новые шансы на будущее. Благороднейший энтузиазм и самая грязная чувственность одинаково вводят в эту цепь индивидуации (совершенно неверно именуемой «переселением душ», поскольку буддийская метафизика не знает души), и это продолжается до тех пор, пока полностью не иссякнет «жажда» жизни, как посюсторонней, так и потусторонней, не прекратится бессильная борьба за свое индивидуальное существование со всеми его иллюзиями, прежде всего иллюзией единой души и «личности». Всякая рациональная целенаправленная деятельность как таковая, за исключением внутренней концентрированной деятельности, освобождающей душу от жажды жизни, и любая связь с какими бы то ни было мирскими интересами уводят от спасения. Однако достигнуть эту цель дано лишь немногим, даже из числа тех, кто решается жить в бедности, целомудрии, бездействии (так как работа также - целенаправленная деятельность), следовательно, нищенствуя, вечно странствуя (исключая периоды сильных дождей), разорвать все узы с семьей и миром и, выполняя все предписания правильного пути (дхарма)350, стремиться прийти к мистическому просветлению Тот, кто этого достиг, обретает высокую радость нежного безобъектного чувства любви, свойственного этому состоянию, высочайшее возможное на земле блаженство, которое длится до той поры, когда он впадает в вечный сон без сновидений, в состояние нирваны, единственное


274

состояние, не подвластное изменениям. Все остальные люди
могут посредством приближения к предписаниям правил и
воздержания от тяжких грехов улучшить свои шансы на будущую жизнь, которая неизбежно возникнет по закону кармы,
когда погаснет их существование как результат несбалансированного этического счета и, так сказать, «не исчерпавшей своих реакций» жажды жизни, однако подлинное вечное спасение остается для них недосягаемым. Нет пути, который вел бы от этой единственной, по-настоящему последовательно отвергающей мир позиции к какой-либо хозяйственной или рациональной социальной этике. Общее, распространяющееся на все живое «сострадание», которое рационально объясняется солидарностью всех живых и поэтому преходящих существ, подчиненных закону кармы, а психологически - выражением мистического, эйфорического, универсального и акосмического чувства любви, не допускает какой бы то ни было рациональной деятельности, более того, уводит от нее.
Буддизм принадлежит к числу тех религий спасения, которые до и после него в значительном количестве создавались знатными, образованными интеллектуалами из светских кругов Индии, его отличие состоит в том, что он является их наиболее последовательной разновидностью. Холодная и гордая решимость последователя буддизма своими силами освободиться от существования как такового никогда не могла перейти в массовую веру спасения. Распространение буддизма за пределы узкого круга образованных людей объяснялось громадным престижем, которым там с давних пор пользовался шраман (аскет), причем этому престижу были свойственны преимущественно магически-антрополатрические черты. С того момента, как буддизм стал «народной религией» миссионеров, он превратился в религию спасения, основанную на вере в воздаяние кармы, надежде на потустороннее существование, гарантируемое определенной техникой благочестия, культовой и сакраментальной благодатью и милосердием, и с того времени в буддизме появляется тенденция воспринимать чисто магические представления. В самой Индии буддизм был в высших слоях вытеснен возрождением основанной на Ведах философии спасения, в массах он натолкнулся на соперничество индуистских верований в спасителя, в частности на различные формы вишнуизма, тантризма и оргиастические мистерии, прежде всего на учение о бхакти (любви к Богу). В ламаизме буддизм превратился в чисто монашескую религиозность, теократическая власть которой над мирянами носит ярко выраженные магические черты. В Восточной Азии буддизм, значительно преобразовав свой начальный характер, соперничая и скрещиваясь с китайским даосизмом, стал типичной народной религией, выводящей за пределы земной жизни и культа


275

предков и дарующей благодать и спасение. Однако ни буддийское, ни даосское, ни индуистское благочестие не содержат импульсы к рациональной методике жизни. Индуистское благочестие, как уже было показано, по своим предпосылкам является наиболее традиционалистским из всех возможных, поскольку оно дает наиболее последовательное религиозное обоснование «органическому» пониманию общества351 и ничем не обусловленное оправдание данного распределения власти и счастья, которое является следствием механического пропорционального воздаяния за вину и заслуги людей в их прежнем существовании. Все эти религии Азии оставляли место «стремлению к наживе» мелкого торговца, интересу ремесленника обеспечить свое «пропитание» и традиционализму крестьянина, предоставляя философской спекуляции и сословной конвенциональной жизненной ориентации привилегированных слоев идти своим путем, в Японии религия сохранила феодальные, в Китае - патримониально-бюрократические и поэтому ярко выраженные утилитарные, в Индии отчасти рыцарские, отчасти патримониальные, отчасти интеллектуалистические черты. Ни в одной из них не могли содержаться мотивы и указания к рационально этическому формированию рукотворного «мира» согласно божественным заветам. Для всех этих религий мир был нечто несокрушимо данное, лучшим из всех возможных миров; для верующих высшего типа, мудрых, был возможен только следующий выбор, либо приспособиться к «дао», выражению безличного порядка этого мира в качестве единственного действительно божественного, либо, наоборот, своими силами освободиться от неумолимой цепи причин и следствий и погрузиться в вечный сон без сновидений, в нирвану.
«Капитализм» существовал на почве всех этих религий, такой же, как тот, который существовал в древности и
средних веках на Западе Но в них не было развития в сторону современного капитализма, даже ростков его, и прежде
всего отсутствовал «капиталистический дух» в том смысле,
какой был свойствен аскетическому протестантизму. Приписывать индийскому, китайскому или мусульманскому купцу, мелкому торговцу, ремесленнику, кули352 меньшую «жажду наживы», чем протестанту аналогичной профессии, значило бы вопиюще противоречить очевидным фактам. Верно скорее обратное для пуританизма типично рациональное этическое сдерживание «стремления к наживе». Нет и следа тога, что причиной различия является меньшая природная «способность» других народов к техническому или экономическому «рационализму». В настоящее время они импортируют этот «товар» в качестве важного продукта Запада, и препятствия к капиталистическому развитию находятся не в сфере хотения


276

или умения, а создаются традициями, совершенно так же, как
у нас в средние века В той мере, в какой здесь роль играют
не чисто политические факторы (внутренние структурные
формы господства), причину следует искать прежде всего в
типе религии. Лишь аскетический протестантизм действительно покончил с магией, с внемирскими поисками пути к спасению и с интеллектуалистическим созерцательным «озарением» как его высшей формой, лишь он создал религиозные мотивы именно в сфере мирской «профессии» - причем в полной противоположности строго традиционалистской концепции
профессии в индуизме. Протестантизм ищет религиозное спасение в методически рационализированном осуществлении
своего призвания. Для различных народных религий Азии мир
остался большим зачарованным садом, а почитание или изгнание «духов» и поиски спасения с помощью ритуала, идолопоклонства или сакраментальных действий – единственным способом ориентироваться и обезопасить себя на земле и в потустороннем мире. И магическая религиозность неинтеллектуальных слоев в странах Азии так же не вела к рациональной методике жизни, как не вело к ней приспособление к миру в конфуцианстве, отрешение от мира в буддизме, господство над миром в исламе или надежды на приход Мессии и экономические права пария в иудаизме.
Магия и вера в демонов стояли у колыбели и другой
специфически «отвергающей мир» религии - раннего христианства. Спаситель в этой религии, прежде всего - маг,
магическая харизма - неотъемлемый источник его ощущения
своей значимости. Однако это своеобразие обусловлено, с
одной стороны, единственными в мире обетованиями иудаизма (появление Иисуса падает на время наиболее интенсивных надежд на появление Мессии), а с другой - интеллектуалистическим характером книжной образованности в иудейской религиозности. Христианское Евангелие возникло в противовес этому как благовествование не интеллектуалов, обращенное только к не интеллектуалам, к «нищим духом».
«Закон», из которого Иисус не устраняет ни одной буквы, он
толковал и понимал так, как понимали его простые, необразованные люди, набожные жители сел и мелких городов, приспосабливавшие это понимание к потребностям своей профессии, в отличие от эллинизировавшихся знатных и богатых и от казуистической виртуозности книжников и фарисеев обычно, особенно когда речь шла о ритуальных предписаниях и, в частности, о соблюдении субботы, Иисус толковал закон мягче, чем это делалось раньше, а в некоторых других отношениях, например в вопросе об основаниях для развода, - строже. Создается впечатление, что Иисус уже предвосхищает понимание закона апостолом Павлом, когда он говорит, что


277

требования закона Моисея были обусловлены греховностью
носителей мнимого благочестия353 Во всяком случае Иисус в
ряде случаев противопоставлял свое учение древней традиции. Однако не мнимые «пролетарские инстинкты» давали ему эту специфическую уверенность, что он и Отец - одно, что он и только он есть путь к Богу Абсолютно решающие компоненты осознания Иисусом, что он - Мессия, заключается в том - и это никогда не следует забывать, - что он, не имея книжной образованности, обладает харизмой, благодаря которой господствует над демонами и покоряет людей своей проповедью, причем в степени, недоступной никому из книжников и фарисеев, что там, где люди веруют в него, он может подчинять своей власти демонов, но только при таком условии, в противном случае это невозможно; если же в него веруют, то он может совершать чудеса даже среди язычников, однако в своем родном городе, в своей семье, среди богатых и знатных страны, у книжников и знатоков закона он этой веры, которая дает ему магическую силу, не обнаруживает, но вера есть у бедных и униженных, у мытарей, грешников и даже римских солдат. Поэтому слова «Горе вам»354, обращенные к городам Галилейским, звучат так же, как гневное проклятие не повиновавшейся ему смоковницы, поэтому ему все проблематичнее представляется избранность Израиля, значение Храма - сомнительным, а гибель фарисеев и книжников- безусловной.
Иисус говорит о двух абсолютных «смертных» грехах
один - это «грех против Святого Духа»355, который совершает
законник, презирающий харизму и того, кто ею обладает, другой - сказать брату «ты глупец»356, небратское высокомерие интеллектуала по отношению к нищему духом. Эта черта антиинтеллектуализма, неприятие эллинистической и раввинской премудрости является единственным «сословным», весьма специфическим элементом благовествования. В остальном оно далеко от того, чтобы быть благовествованием для каждого, для всех слабых людей. Бремя, конечно, легко, но лишь для тех, кто может стать, как дети. В действительности же требования Иисуса очень строги, и его проповедь спасения по существу аристократична. Ничто не было дальше от помыслов Иисуса, чем всеобщность божественной благодати, против чего направлено все его благовествование избраны немногие, способные пройти через тесные врата, покаяться и верить в него, остальных же Бог ожесточает и заставляет упорствовать в грехе, - речь здесь, конечно, идет о высокомерных и богатых, именно их, главным образом, ждет такая судьба. Ведь это не было совершенно новым по сравнению с другими пророчествами ведь и пророки древнего иудаизма также из-за высокомерия знатных ждали Мессию, который въедет в Иерусалим


278

на молодом осле, принадлежащем бедному человеку, и будет
царем. В этом не выражена социальная позиция Иисус участвует в трапезе богатых, что вызывает ужас религиозных
виртуозов. Предложение богатому юноше раздать все свое
богатство должно быть выполнено только в том случае, если
он хочет быть «совершенен», т. е. учеником Иисуса. Для этого действительно необходимо порвать все узы, связывающие с миром, отказаться от семьи, от богатства, о чем говорит также Будда и другие пророки. Однако, хотя для Бога все возможно, привязанность к «маммоне» остается одним из сильнейших препятствий для спасения и блаженства в Царстве Божьем. Богатство отвлекает от религиозного спасения, от которого все зависит. Прямо не утверждается, что оно ведет и к нарушению долга братства, однако такая мысль содержится в словах Иисуса; ведь в благовествуемых заповедях также есть требование исконной этики сообщества мелкого люда - оказывать помощь соседу. Но систематизации этого этоса придан характер братской любви, заповедь относится к каждому, кто в данный момент является «ближним», и поднята до уровня акосмической парадоксальности в указании, что Бог сам за все воздаст. Такие требования, как безусловное прощение, безусловная готовность к подаянию, безусловная любовь и к врагу, безусловное приятие несправедливости, непротивление злу насилием - подобные требования религиозного героизма могли бы быть и продуктом мистически обусловленного акосмизма любви. Однако не следует упускать из виду, что в проповеди Иисуса эти требования соединяются с иудейским представлением о воздаянии. Бог воздаст, отомстит и вознаградит, поэтому человеку не следует самому это совершать, не следует и восхвалять свои добрые дела, в противном случае он уже получил свою награду. Для того чтобы собрать сокровища на небесах, надо давать взаймы и тому, кто, быть может, не отдаст долг, - иначе это не является заслугой. Уравнение судеб отчетливо выступает в рассказе о Лазаре358 и в других высказываниях Иисуса, уже по одному тому богатство - опасный дар. В остальном же решающим является полное равнодушие к миру и его делам. Царство небесное на земле, радостное царство без страданий и вины совсем близко, это поколение не умрет, не увидев его. Оно придет, как тать в нощи, оно уже теперь среди людей. Пусть верующие в него приобретают себе друзей богатством неправедным, вместо того чтобы хранить его; пусть дают кесарево кесарю – какое значение все это имеет? Надо молить Бога о хлебе насущном и не заботиться о грядущем дне. Человек не может своими деяниями ускорить наступление Царства Божьего. Но надо быть готовым к его приходу. И здесь, хотя формально закон не отвергается, все ставится в зависимость от характера настроенности


279

человека, все содержание закона и пророчества сводится к
простой заповеди - любить Бога и ближнего своего, и к ней
присоединяется важное указание, что подлинное религиозное
чувство познается по его плодам, т. е. по подтверждению.
После того как Воскресение (безусловно связанное с
сотериологическими мифами) вызвало взрыв харизматической боговдохновенности, а образованные общины во главе с
членами семьи Иисуса, ранее не веровавшие в его миссию, и
чреватое столь серьезными последствиями обращение Павла
привели к уничтожению религии пария при сохранении связи с
древним пророчеством и к миссионерской деятельности среди
язычников, положение в миру общины, выполнявшей свою
миссию, свелось к ожиданию второго пришествия и к вере во
всепобеждающее значение харизматических даров «духа».
Мир остается таким, как был, до прихода Господа. Человек
также должен оставаться в занимаемом им положении и в
своем «звании», подчиняясь властям, если только они не
понуждают его к совершению греха359.

Примечания

Перевод выполнен по изданию WEBER M. Religionssoaologie (Typen religiuser Vergemeinschaftung)//Wirtschaft und Gesellschaft Koln, В 1964 S 316-488 Перевод с незначительными сокращениями впервые опубликован в сб «Работы М Вебера по социологии религии и идеологии» ИНИОН, М , 1985, с 76-334 (Перевод М И Левиной)

1 Втор 4.40
2 Оренда - сверхъестественная сила в верованиях ирокезов, близка к аналогичным представлениям жителей Меланезии, которые называют эту силу «мана»
3Дарованной благодати (пат).
4 В 1914г
5Аменхотеп IV (правил в 1419 - ок 1400 до н э) - египетский фараон из XVIII династии Запретил культ фиванского бога Амона и провозгласил новый государственный культ бога Атона, в честь которого принял имя Эхнатон («любезный Атону») Подробнее см Авдиев В Древнеегипетская реформация М , 1924
6«Гомеопатическая магия, - по определению Дж Дж Фрэзера, - основывается на связи идей по сходству, контагиозная магия основывается на связи идей по смежности Обе разновидности магии - гомеопатическая и контагиоэная - могут быть обозначены единым термином - симпатическая магия, поскольку в обоих случаях допускается, что благодаря тайной симпатии вещи воздействуют друг на друга на расстоянии и импульс передается от одной к другой Гомеопатическая магия,

280

прибегающая к посредству изображений, обычно практиковалась со злонамеренной целью отправить на тот свет нежелательных людей Но она использовалась (хотя куда более редко) и с благожелательными намерениями, например, чтобы оказать помощью ближним» (Фрэзер Дж Дж Золотая ветвь М , 1984, с 20-21)
0б «экзорцизме» и «апотропее» см прим 23 и 24 с 40
О классификации типов и видов магии см подробнее Токарев С А Сущность и происхождение магии // Исследования и материалы по вопросам первобытных религиозных верований Труды Института этнографии М,1959, т 51
7 Богов (пат)
8 Связывать (лат)
9 Букв перечитывать, в переносном смысле может быть – благоговейно продумывать (лат)

10 Молитвенных формулах (лат)
12 Бред (пат )
13 Хтонические боги (от греч цтсоу - земля) - боги земли и подземного мира В древнегреческой мифологии хтоническими богами были Аид, Плутон, Гея, Деметра, Кора, Геката, Дионис, Гермес
14 Янус (миф ) - древнеримское божество дверей и ворот, входов и выходов, изображавшееся двуликим, бог всякого начала, в том числе и года (отсюда название месяца «январь»).
15 Род (лат)
16 Агнаты - в римском праве все свободные члены семьи, являющиеся родственниками по мужской линии (от отличие от «когнатов» - родственников по женской линии). Согласно «агнатическому принципу», сформулированному в Законах XII таблиц, имущество умерших переходило к агнатам.

17Гении, духи (лат.)
18Принцепс (лат. pnnceps - первый) - во времена Римской империи титул императора, «гений» (дух-покровитель) которого со временем стал играть исключительную роль в государственном культе, ему поклонялись, клялись его именем, справляли праздник «гения императора» (день его рождения) и т. п.
19 Мадианитяне (библ} - потомки Мадиама (букв. - спор, распря) четвертого сына Авраама и Хеттуры, постоянные враги иудеев, разбитые ими сначала на поле Моава (Быт 36, 35), а после исхода из египетского плана истребленные поголовно (Числа, 31)
20 «Представление о договоре (берит; традиционный перевод «завет»), который Яхве заключил со своим народом, - отмечает И Ш Шифман, - восходит несомненно, к общественно-политической практике иудейско-израильского общества Известно, что цари заключали подобного рода договоры со своими подданными Так, например, Давид, которого израильтяне избрали царем в Хевроне, заключил с ними договор (2 Цар 5,1-3) Царь принимает на себя исполнение функций полководца и администратора, тогда как «народ», очевидно, принимает на себя обязанность признавать его власть Эти договорные отношения между царем и его подданными были перенесены на взаимоотношения


281

общества с его небесным владыкой» (Шифман И.Ш Ветхий
Завет и его мир М , 1987, с 96)
21 Объединение в единый полис нескольких независимых общин (от греч (????????-жить, населять вместе с кем-либо что-либо)
22 Вейи - этрусский город, который после длительной войны с Римом (406 396 но н э ) был взят Камиллом.
23 Юнона (миф.) - высшее женское божество римского пантеона, отождествляемая с греч Герой, супруга Юпитера
24 Склонять богов на свою сторону (лат.).
25 Марк Фурий Камилл (ум 364 до н.э.) - римский полководец, удостоенный почетного титула «второго основателя Рима» Эпизод, упомянутый М.Вебером, рассказан Плутархом (Камилл, V-VI) «По разграблении города (Вейи. - B.C.), - пишет Плутарх, - Камилл решил, согласно данному им обету, перевезчи в Рим статую Юноны Когда для этого были созваны рабочие, Камилл принес жертву и просил богиню милостиво взглянуть на усердие римлян и жить в мире с другими богами, которым принадлежит Рим. Говорят, статуя тихо сказала, что она согласна; что его желание исполнится По Ливию, Камилл молился, держась рукой за статую богини, некоторые же из присутствовавших отвечали на его просьбу, что она будет исполнена, что богиня дает свое согласие и охотно последует за ним Те, кто видит здесь чудо и старается отстоять свое мнение, могут сослаться всего лучше на счастливую судьбу Рима, которому нельзя было из небольшого, но не пользовавшегося вначале никакою известностью города, подняться на ступень такой славы и силы без помощи богов, воочию оказывавших ему не раз свою важную для него помощь даже во многих затруднительных случаях Они приводят целый ряд и других доказательств подобного рода, - пот, много раз выступавший на статуях, ясно раздававшиеся рыдания, статуи отворачивали свое лицо или закрывали глаза, о чем рассказывают многие писатели прошлых лет» (Плутарх. Избранные жизнеописания М , 1990, т1,с.249-250)
26 См 1 Цар , гл 4-6
27 Лары - в древнеримском мифологии духи хранители семейного очага (фамильный Лар - Lar familiaris)
28 Одно из имен Бога в Ветхом Завете, означающее «Бог воинств», «Господь сил».
29 Сенаторов из патрициев (пат )
30 Народный трибун (пат )
31 Неприкосновенен (пат )
32 Ауспиция - в древнем Риме предсказание будущего на основании наблюдения за поведением птиц К ауспиции прибегали перед каждым крупным политическим или военным актом.
33 Законной власти (пат )
34 Должностными полномочиями (пат )
35 Зоолатрия - почитание (обожествление) животных, пережитки зоолатрии сохранились и в более развитых религиях, что чаще всего проявляется в атрибутах богов (напр., орел Зевса, сова Афины и др.).
36 Этолия - гористая местность в центральной части Греции Этолийский союз (в который кроме самих этолийцев входили локряне и аркадяне) был основан в 370 г. до н э как противовес Македонии

282

37 Имеется в виду Тот - бог мудрости и счета, изобретатель письменности, покровитель писцов, врачей, а также всех видов знания, обладавший тайнами магии Подробнее см . Липинская Я., Марциняк М. Мифология Древнего Египта М., 1983, с 204-205.
38 Мардук - один из важнейших богов вавилонского пантеона, в правление Навуходоносора I (1126-1105 до н.э) получивший титул «царя богов» Подробнее о культе Мардука см Клочков И.С Духовная культура Вавилонии человек, судьба, время Очерки М , 1983, с 104-105
Амон - бог плодородия в Фивах, который с возвышением этого города стал почитаться главным богом всего Египта и был отождествлен с богом солнца Ра. В Фивах в честь Амона был воздвигнут величайший храм Египта - Карнак, жрецы которого пользовались огромным политическим влиянием.
39 Ассур (Ашшур) - в Ассирии верховный бог, покровительствующий царской власти, бог войны, побуждающий царей к завоеваниям и свирепо убивающий врагов своей страны.
40 Мюллер Макс Фридрих (1823-1900) - англ. филолог (по происхождению немец), специалист по общему языкознанию, индологии и мифологии
41 Генотеизм - разновидность политеизма, сущность которого заключается в том, что, признавая существование многих богов, данное племя или объединение племен признавало своим покровителем лишь одного ( ???) из этих богов и поклонялось исключительно ему.
Макс Мюллер, открывший явление «генотеизма» (или катенотеизма) и описавший его в книге «History of Ancient Sanskrit Literature» (London, 1859), считал его как бы переходной стадией от политеизма к единобожию
42 Осирис - бог, объединявший в себе функции правителя, бога природы и владыки царства мертвых; изображался в облике человека, чье тело перевито бинтами подобно мумии, лицо его раскрашивали в зеленый цвет, что указывало на его функцию как бога растительности. Культ Осириса, широко распространенный в Египте, в поздние периоды проник далеко за его пределы.
43 Митра и Варуна - солнечные божества ведийского пантеона, выступающие обычно в паре Они ассоциируются соответственно с днем и ночью Митре присваивается белый цвет, Варуне - черный «Но не природный феномен определяет главное содержание этих образов, - пишет В. Г. Эрман - Важнее для понимания их сущности особая роль, которую они играют (и прежде всего Митра) при заключении всякого
рода договоров и соглашений Имя Митры издревле призывается в клятвах при договорах, и оно становится синонимом дружественности, знамением отсутствия обмана» (Эрман В. Г. Очерк истории ведийской литературы М , 1980, с 62-63)
Индра - самое значительное божество «Ригведы», властвующее в сфере воздуха, занимающее промежуточное положение между небом и землей, это бог-громовержец, близкий к греческому Зевсу. В эпоху «Ригведы» Индра становится главой пантеона, затмевая Варуну, хотя
он часто упоминается с ним в паре В одних гимнах «Ригведы» о Варуне говорится как о властителе вселенной, в других то же самое говорится об Индре


283

44 Выражение «козел отпущения» связано с еврейским ритуалом великого дня всепрощения один жертвенный козел закалывался за грехи народа, другой же, после того, как на него возлагали все преступления, беззакония и грехи народа, выгонялся в пустыню (Лев 16,15-22)
От этого обряда происходит выражение «козел отпущения» в применении ко всякому, кто должен расплачиваться за вины других.
45 Общность (лат)
46«Атхарваведа» («Книга Заклинаний») - вторая по значению из четырех священных Вед, она касается почти исключительно домашних обрядов, с которыми связаны составляющие ее заклинания Подробнее см Эрман В Г Очерк истории ведийской литературы М . 1980, с 112-129
47 Даю, чтобы ты дал (лат )
48 Рудра, занимающий одно из главенствующих мест в религии индуизма, олицетворяет разрушительные силы тех самых стихийных явлений, которые в положительном аспекте воплощены в образе Индры, в одном из гимнов он именуется «красным вепрем небес» Грозные силы Рудры отождествляются с болезнью (главным образом - лихорадкой)
49 В битве при Платеях в 479 г до н. э. греки под предводительством спартанского полководца Павсания разбили персов См. Геродот, IX, 45-82.
50 Маат - в египетской мифлологии богиня истины и порядка, жена бога Тота
Аполлон Ликейский - «хранитель от волков» и вместе с тем «волк» (волк - священное животное Аполлона) Храм Аполлона Ликейского был в Аргосе см.. Павсаний Описание Эллады (II, 19)
Дике - греческая богиня правосудия, которая в Афинах была олицетворением всеобщего права подачи публичных и частных исков.
Фемида - богиня права и законного порядка, первая жена Зевса
51 Рита - обозначение универсального космического закона, посредством Риты достигается порядок круговращения вселенной. Поскольку этот порядок совпадет с истиной, то и Рита понимается как истина в самом широком смысле она управляет и вселенной и ритуалом, определяет и физический и нравственный аспект жизни Подробнее см.: Топоров В Н Рита // Мифы народов мира. М , 1992, т 2, с 384
52 Банн - термин западноевропейского средневекового права, означавший право главы государства (чаще всего осуществлять высшую власть, судебную, военную, административную и т. д., что называлось соответственно судебным, военным, бурговым и т д банном).
53 При завоевании Иерихона Ахан (из колена Иуды) «взял из заклятого», т. е. украл из запрещенных трофеев, и поэтому израильтянам не удалось завоевать город Гай Когда вина его обнаружилась, Ахан вместе с семьей по приказу Иисуса Навина был забит камнями, сожжен и погребен под кучею камней (Нав 7,18-16).
54 Тотемизм - одна из древнейших форм религии: вера в сверхъестественное родство между человеческими группами (родом) и различными видами материальных предметов, большей частью животными или растениями, которые называются «тотемами».
55 См Деян 11, 1-18 Здесь же (11, 26) отмечается, что «ученики в Антиохии в первый раз стали называться христианами»
56 1 Кор.7,20

284

57 В частности, в космогонических гимнах «Ригведы» «Золотой Зародыш» рождается в первозданных водах силой тепла (тапас). «Понятие «тапаса», космического жара, связанное с Солнцем, а также Огнем (Сурьей и Агни), особенное значение приобретает позднее, когда оно трансформируется в одном из своих аспектов в идею подвижничества, аскезы» (Эрман В Г Очерк истории ведийской литературы М , 1980, с 102)

58 Брейзиг Курт (1866-1940) - немецкий социолог, этнограф и историк.
59 Еврейское «наби» имеет двойное значение «призванный» и «зовущий».
60 «И отвечал Амос и сказал Амасии: я - не пророк и не сын пророка, я был пастух и собирал сикоморы. Но Господь взял меня от овец и сказал мне Господь, «иди, пророчествуй к народу Моему Израилю» (Ам. 7,14-15).
61 2 Фее 3,10
62 Гесиод (VIII-VII вв до н.э.) - первый достоверно установленный греческий поэт, автор поэм «Теогония» («Происхождение богов») и «Труды и дни».
63 Эзотерические учения - тайные, «для посвященных», в отличие от экзотерических - учений, открытых для всех
64 Роде Эрвин (1845-1898) - немецкий филолог-классик.
65 Эсимнет - судья, наделенный чрезвычайными олномочиями в греческих городах VI в до н э В скобках упомянуты Солон (ок. 560 до н э) - афинский политический деятель и поэт, оциальный реформатор и законодатель, Харонд (конец VI в. до н. э.) - роженец Катаны, составитель законов для халкидских колоний на Сицилии и в Южной Аталии.
66 Подеста - высшее административное лицо (глава исполнительной и судебной власти) во многих городах-коммунах Италии в XII- нач XVI вв, избиравшийся, как правило, из иностранцев на срок от 6 месяцев до одного года.
67 Субботний (залежный) год - каждый седьмой год во всем Израиле, когда земля должна была оставаться необработанной, чтобы земля
покоилась в «субботу Господню» (Лев 25, 2); в конце субботнего года земля перераспределялась по жребию. Через семь субботних лет (т. е. через 49 лет) начинался священный (юбилейный) год: земля не обрабатывалась (есть разрешалось только то, что было дикорастущим), выплата долгов отменялась, рабов-израильтян отпускали на волю
68 Иезекииль (библ) - третий из так называемых «больших пророков» Родом из семьи священника, он был в 597 г до н э по повелению Навуходоносора вывезен в Вавилон, где на пятом году своего изгнания почувствовал себя призванным в пророки и возвестил находящимся с ним в плену соотечественникам о разрушении Иерусалима в 587 г до н э., но также и о возвращении из изгнания на родину Подробнее см
Большой путеводитель по Библии. М , 1993, с.184.
69 Омар I (Омар ибн аль-Хаттаб) (591/581-644) - один из ближайших сподвижников Мухаммеда, халиф (с 634), при котором были заложены основы государственной организации арабов и завоеваны значительные территории в Азии и Африке.
70 В античной Греции слово «тиран» первоначально не имело современного значения «мучитель», «угнетатель» и т. п
Тираном назывался человек, насильственно захвативший власть в полисе и установивший единоличное правление. Так, например, тиран Писистрат руководил

285

государственными делами «с умеренностью и скорее в духе гражданского равноправия, чем тиранически. Он был вообще гуманным и кротким человеком, снисходительным к провинившимся; бедных он даже снабжал вперед деньгами на сельские работы, чтобы они могли кормиться, занимаясь земледелием. Вообще простой народ он старался ничем не
раздражать во время своего правления, но всегда обеспечивал мир и поддерживал спокойствие Вот почему и говаривали часто, что «тирания Писистрата - это жизнь при Кроне» (Аристотель Афинская полития. Государственное устройство афинян М., 1937, с 24-25)
71 Религия Диониса - явление для Греции сравнительно позднее; например, Гомер еще не знает Диониса Крупнейший знаток религии Диониса в России В.И Иванов пишет по этому поводу: «Особенно важное значение в деле утверждения Дионисовой религии имеет правление Писистрата в Афинах Писистрат... опирается на сельское население и поднимает его религию Он учреждает «городские Дионисии». Он даже
ищет отождествить себя с Дионисом до такой степени, что в одной статуе бога, при нем воздвигнутой, современники узнают его черты Будучи сам родом из местности, где сельский культ Вакха был прочен, Писистрат в своей внешнеполитической деятельности вступает в соотношения с государственными общинами Дионисова исповедания. В Пору своего временного изгнания, проведенного им во Фракии, он, конечно, вполне проникается дионисическою идеей Предпринятой им переработке гомеровских рапсодий обязаны мы, вероятно, несколькими дионисическими интерполяциями в тексте Гомера. Преобразуя культы Делоса, Писистрат, по-видимому, и там выдвигает элементы религии Дионисовой, орудием для того служит миф о Тезее, облик которого принимает многие дионисические черты. Религиозная деятельность Писистрата увенчивается орфическою реформой.
Эту реформу можно определить как попытку основания дионисической церкви. Некогда обвиняли деятелей этого движения, особенно теолога при дворе Писистрата - Ономакрита, в сознательных подлогах, которыми они будто бы придали своим собственным измышлениям характер древнейшего авторитета. Мы знаем теперь, что, несмотря на
свободу редакции, допущенную орфиками, реформа имела целью закрепить действительно древнее предание. Новая община вступила в союз с культовою общиной Элевсина и путем религиозного синкретизма преобразила элевсинское служение. Она дала ему мистическое и философское углубление и создала тот загадочный и могущественный фактор религиозной жизни, который вся древность так высоко оценивала и чтила, а мы тщетно ищем расследовать и уразуметь до конца в Элевсинских мистериях (Иванов Вяч. Религия Диониса // Вопросы жизни, 1905, №7с.131-132)
72 Осенью 622 г. Мухаммед совершил «хиджру» (переселение) из Мекки, где он не получил должного признания, в Медину. Здесь он, как «посланник Аллаха», возглавил мусульманскую общину, стал правителем города,военачальником и верховным судьей
73 гуру - духовный учитель, тот, кто может вести людей к духовному осознанию
74 Жертвоприношение в честь Конфуция, обязательное после 267 г до н э, когда конфуцианство было превращено в государственную религию Китая. Впоследствии конфуцианство получило распространение в Японии и других соседних с Китаем странах. См.: Радуль-Затуловский Я Б Конфуцианство и его распространение в Японии. М -Л., 1947.


286

75 Платон (428/427-347 до н. э. ) в течение своей жизни дважды побывал в Сицилии, сначала (в 389-387 гг.) при дворе Дионисия Старшего, а затем (в 367 г) при дворе «просвещенного тирана» Дионисия Младшего, пытаясь воздействовать на их внутреннюю политику Обе эти поездки закончились для него неудачно, если не сказать трагично
Конфуций (551-479 до н. э.), начав свою службу с должности
«смотрителя амбаров», побывал затем в качестве правителя и советника почти во всех царствах тогдашнего Китая Подробнее см . Лосев А. Ф. , Тахо-Годи А. А. Платон Аристотель М. , 1993, Малявин В. В. Конфуций М.1992.
76 О своем «даймоне» (гении) Сократ рассказывает в диалоге «Феаг» (128 d-e) «Благодаря божественной судьбе с раннего детства мне сопутствует некий гений - это голос, который, когда он мне слышится, всегда, что бы я ни собирался делать, указывает мне отступиться, но никогда ни к чему меня не побуждает» (Платон. Собр. соч., М., 1990, т 1,
с 122) Ср.. «Федр», 242 с (Там же, т 2, с 150-151)
77 Шанкара (время его жизни точно не установлено: VI-VIII в н. э ) - крупнейший философ Индии, основатель школы адвайта-веданта.
Рамануджа (XI в. н э.) - философ и религиозный реформатор, «князь аскетов» (ятираджа), достигший «полного знания»; автор целого ряда сочинений, в том числе комментариев к «Брахма-сутре» и «Бхагаватгите»
78 Джон Уэсли (1703-1791) - глава английских методистов. См
прим 3, с. 74
79 Основатель церкви мормонов (самоназвание - Церковь Иисуса Христа Святых Последних Дней) -Джозеф Смит (1805-1844), который в 1830 г опубликовал «Книгу Мормона». В книге утверждалось, что последний из Нефийских историков Мороний запечатлел священную летопись и в 1827 г , воскреснув из мертвых, вручил «выгравированные листы» Дж Смиту Первоначально мормоны обосновались в штатах Огайо, Миссури, Иллинойс, но после убийства Смита и его брата переселились в штат Юта
80 Монтан (сер. II в) - основатель раннехристианской секты, члены которой выступали против церковной иерархии и ожидали в самом ближайшем будущем второе пришествие. Во главе секты стояли «пророки» и «пророчицы», призывавшие к отказу от собственности и умерщвлению плоти, этот призыв находил горячий отклик среди беднейших слоев населения. Источнике Монтане-«Церковная история» Евсевия (V, 188)
Новациан (III в.) - римский епископ, основатель раннехристианской секты, члены которой резко протестовали против прощения церковью «падших» христиан, т е. тех, кто, боясь репрессий, во время гонений принесли жертвы языческим богам.
81 Мани (ок 215-276) - основатель манихейства, дуалистической религии, в которой синтезированы элементы зороастризма, христианства и гностицизма «Манес» - не отдельная личность, а другое имя (или вариант имени) Мани Подробнее см. Поснов М Э. История Христианской Церкви (до разделения Церквей-1054 г.) Киев, 1991, с.153-156.
82 Джордж Фоке (1624-1691) - основатель движения квакеров
83 Махавира («великий герой») - почетный титул Вардхаманы (VI в до н э), основателя и «всеведущего пророка» джайнизма.
84 Дао - одно из основных понятий китайской философии, которое у основоположника даосизма Лао-цзы трактуется как естественный путь

287

вещей, а у позднейших даосистов - как «небесная воля», «чистое небытие» и т. д. «Дао, которое может быть выражено словами, не есть постоянное дао... Дао пусто, но в применении неисчерпаемо» (Древнекитайская философия. М., 1972,т.1,с.115-116). О Рите см.прим.51.
85 См. прим.5.
86 Автором которого является Ксенофонт.
87 Гаты - стихотворные проповеди, сложенные Заратустрой и входящие в состав Ясны (литургической части Авесты).
88 Подробнее об этом периоде см. главу «Иудея под персидским владычеством (537-322 до н. э.) в «Учебнике еврейской истории» С.М. Дубнова (СПб., 1912, ч.1, с.148-157).
89 Подводя итоги сасанидского периода истории зороастризма,
М.Бойс пишет: «К концу сасанидского периода Иран, несомненно, был также переполнен духовенством, как и Европа перед Реформацией... После многочисленных церковных и ритуальных преобразований, происшедших в течение этого периода, зороастризм созрел для реформы. Он был готов к тому, чтобы возвратиться к более простым обычаям прежних времен, когда каждый человек мог надеяться на обретение
спасения в зависимости в основном от своих собственных способностей. Но вместо живительного ветра реформации, придающего вере новую жизнь и силу, на зороастризм обрушился губительный ураган воинствующего ислама» (Бойс М. Зороастрийцы. Верования и обычаи. М., 1988, с.174).
90 О зороастризме «под властью Ахеменидов» (которые в действительности исповедовали маздеизм, т. е. зороастризм без Заратустры) см.: Бойс. М. Указ. соч., с.60-96.
91 Конгрегационалисты - течение в кальвинизме, появившееся в Англии во второй половине XVI в. как левое крыло пуритан; каждая община конгрегационалистов полностью автономна, считает своей главой Иисуса Христа, сама определяет формы культа и символ веры, выбирает руководителей. В XVII в. Конгрегационалисты за их требование полной независимости религиозных общин получили свое второе название -
«индепенденты».
92 Ахурамазда (Ормузд) - верховный бог зороастризма (букв.
«Господь Мудрость»), находящийся в постоянной борьбе с АнхраМанью, «Злым Духом», врагом Истины и всего благого в мире.
93 «Дважды рожденными» именовались представители трех высших варн: брахманы, кшатрии и вайшьи (главным образом первые), так как они проходили обряд инициации (упанаяма), во время которого на шею посвящаемого надевался священный шнур (упавита). Это открывало доступ к чтению и слушанию Вед и приравнивалось тем самым ко «второму рождению».
94 Город Ямния (или Явна) находится недалеко от Яффы; здесь по разрешению Веспасиана была устроена сначала еврейская школа, а затем заседал Синедрион, на котором был введен новый порядок богослужения, отменены жертвоприношения, установлен порядок и содержание ежедневных молитв, праздничные дни и т. п. Подробнее см.: Дубнов С.М. Указ. соч., ч.II, с.74-77.
95 См. «Гимн Индре» (Ригведа 1.32) в кн.: Литература Древнего Востока. Тексты. М., 1984, с.47^50. См. также выше прим.43.

288

96 Книга Песни Песней Соломона.
97 Имеется в виду Послание к Филимону Св. апостола Павла в составе Нового Завета.
98 Утверждение довольно спорное: в Коране имеется очень мало достоверных данных о Мухаммеде. Подборку таких сведений из различных сур («Взгляд Мухаммеда на самого себя») см. в исследовании В.С.Соловьева «Магомет, его жизнь и религиозное учение» (Соловьев B.C. Собр. соч. СПб., б/г, т. VI, с.570-572).
«... Неумеренность в чувственной любви, которую обыкновенно ставят в вину Мухаммеду, - пишет В.С.Соловьев, - относится исключительно к его старости и должна быть приписана скорее прежнему воздержанию, нежели порочным нравам. Оправдание старческих слабостей Мухаммеда и вместе с тем объяснение его тридцатилетней добродетельной жизни можно найти в его собственном очевидно искреннем, заявлении: «более всего на земле я любил женщин и ароматы, но полное наслаждение находил всегда только в молитве» (Там же, с.554).
99 «Книга Мертвых» - магические формулы и рисунки на папирусе, которые клались покойнику в гробницу в Древнем Египте и должны были помочь ему оправдаться в загробном суде перед Осирисом и благополучно добраться в «страну блаженных».
100 Согласно католическому догмату Filioque, Святой Дух исходит не только от Бога-Отца (как в православном символе веры), но «и от Сына». Добавление filioque к Никейскому символу веры, впервые принятое на Толедском соборе в 589 г. и затем повторенное в решениях ряда западно-христианских соборов VII-IX вв. (в том числе и под нажимом Карла Великого), послужило впоследствии одной из причин разделения
церквей.
101 Монофизитство - христианское учение, возникшее в V в. в Византии и разработанное архимандритом Евтихием. Монофизиты считают, что Иисусу Христу присуща лишь божественная природа; учение было осуждено в 541 г. на Халкидонском соборе. Впоследствии на его основе возникла армяно-григорианская церковь в Армении и коптская в Эфиопии.
102 Рехавиты (библ.) - потомки Рехава, кочевники, строго соблюдавшие нравственные предписания своего отца Ионадава никогда не пить вина, не разводить виноградников, не строить домов и т. п. (Иер. 35,5-14).
Назореи - просвещенные евреи, давшие обет воздерживаться от вина, не стричь волос и вообще избегать всякого осквернения. (См.: Чис. 6, 2-42). Среди наэореев были Самсон и Самуил («пожизненные назореи»); «временным назореем» был ап. Павел. В православии назорейство рассматривается как прототип иночества.
103 На втором соборе в Вайшали в I в. н. э. произошел раскол буддизма на две основные ветви - хикаяну и махаяну (соотношение между ними приблизительно такое же, как между православием и католичеством в христианстве). «Девять пунктов» разногласий, о которых упоминает М. Вебер, касались в основном условий личного спасения и достижения нирваны.
«Уже на втором столетии своего существования буддизм раскололся на восемнадцать сект, каждая из которых объявляла себя истинной верой» (Радхакришнан С. Индийская философия. М., 1993, t.i, c.499).

289

104 Четыре благородные истины суть следующие 1) в мире есть зло, страдания, и они не случайны, 2) поскольку все в этом мире причинно обусловлено, зло и страдание имеют свое происхождение они зависят от рождения, которое в свою очередь определяется привязанностями; 3) если устранить причину, то зло и страдания прекратятся, 4) к прекра-
щению зла и страданий ведет благородный восьмеричный путь правильные взгляды, намерения, поступки, жизнь, усилия, память, сосредоточенное размышление Каждое из этих восьми звеньев препятствует возникновению условий, вызывающих страдания, уничтожает невежество и привязанности, успокаивает и приближает к просветлению. Когда цепь рождений обрывается, страдания прекращаются и начинается нирвана. В «Дхаммападе» четыре благородные истины сформулированы следующим образом «Зло, происхождение зла и преодоление зла, и благородный восьмеричный путь, ведущий к прекращению зла» (Дхаммапада Пб , 1993, с 98)
105 Епископы (греч episkopos - надзиратель) появились со II в как лица, наблюдавшие за имуществом общины С середины II в. они возглавили формировавшийся церковный аппарат.
106 Далай-лама - титул главы ламаистской церкви в Тибете, являющегося также теократическим правителем Тибета и почитаемого верующими как бодхисатва (живой бог) Титул «далай-лама» установлен в XVI в
107 См. прим.46
108 Брахманы (т. е книги, написанные брахманами и для брахманов) - часть Вед, представляющая собой комментарии к самхитам и имеющая в основном ритуальный характер.
109 Ольденберг Герман - немецкий индолог, принимавший активное участие в серии «Священные книги Востока», автор многочисленных трудов, в том числе исследования «Будда, его жизнь, учение и община», переведенного на русский язык (М , 1890)
110 Зендавеста - комментированный перевод Авесты на среднеперсидский язык.
111 Хаома - в зороастризме культовый напиток из сока растения Эфедра (хвойник), приготовление и употребление которого составляет основную часть зороастрийского богослужения Питье хаомы оказывает не опьяняющее, а возбуждающее действие, вдохновляющее поэтов, провидцев и воинов. По преданию, сам Заратустра был зачат родителями после того, как они испили хаомы.
112 В докладе «Наука как призвание и профессия», прочитанном 1918г, М. Вебер говорил. « Глубиннейшая противоположность существует между тем, действуют ли по максиме этики убеждения - на языке религии «Христианин поступает как должно, а в отношении результата
уповает на Бога», или же действуют по максиме этики ответственности надо расплачиваться за (предвидимые) последствия своих действий» (Вебер М Избранные произведения М, 1990, с 697)
113 См Суд 5,2-31 В песни Деворы воспевается блестящая победа израильтян над Ханааном
114 «И сказал Саул Давиду не можешь ты идти против этого филистимлянина (Голиафа), чтобы сразиться с ним, ибо ты еще юноша, а он воин от юности своей» (1 Цар.17,33)
115 Так характеризуется в Библии обетованная земля Ханаан
(Исх 3,8).

290

116 Об этолийском союзе см. прим 36 Самниты - италийские племена, населявшие центральную и южную часть Аппенин и разгромленные римлянами в трех кровопролитных войнах в IV-lll вв. до н э

117 См. прим. 7, с.75.
118 См. прим.62
119 Донатисты - раннехристианская секта, возникшая в Северной Африке в начале IV в и названная так по имени ее руководителя - карфагенского епископа Доната. Донатисты были сторонниками религиозной строгости и требовали сурового осуждения христиан-отступников, выдававших по приказу императора Диоклетиана свои священные книги
для сожжения В течение двух столетий движение донатистов пользовалось большим авторитетом у сельской бедноты и рабов Северной Африки Левое крыло донатистов образовало самостоятельную секту - циркумцеллионов, или агонистиков (от лат circum cellas - вокруг клетей и от греч адоп - борьба), сторонники секты в сельских местностях северо-африканских провинций Римской империи разбивали дубинками
языческие святыни, разоряли поместья земельных собственников, выступали против ростовщиков Почти все они были из рабов и колонов. Свое название циркумцеллионы получили за то, что добывали свое пропитание из крестьянских клетей.
120 Парсы (персы) - этническое название зороастрийцев.
121 См прим 47
122 Ахимса, ахинса [санскр - непричинение зла) - нравственное требование непричинения зла живым существам в индуизме, буддизме и особенно джайнизме Подробнее см Радхакришнан С Индийская философия М , 1993, т II, с 275-276
123 Вавилонское пленение - изгнание евреев из Палестины ок 605 или 586-538 гг до н э., начавшееся при вавилонском царе Навуходоносоре II и закончившееся разрешением евреям вернуться на родину, исходившим от персидского царя Кира
124 Ричард Бакстер (1615-1691) -английский пуританский теолог, который служил проповедником в армии О.Кромвеля, а после реставрации был капелланом короля В 1662 г он был лишен службы за свои пуританские убеждения, в 1686-1688 гг. находился в заключении В исследовании «Протестантская этика и дух капитализма» М Вебер неоднократно ссылается на сочинения Р Бакстера См Вебер М Избр произведения М , 1990, с 256, 270 и др. (по указ имен)
125 Гарнак (Харнак) Адольф-фон (1851-1930) - нем историк церкви, проф в Лейпциге и Берлине, автор многочисленных научных трудов, в том числе «Учебника истории догм» (1886-1887 и 1889), «Истории древнехристианской литературы до Евсевия» (1893-1904) и др.
126 Гадес (или Аид) - в древнегреч мифологии царство мертвых Здесь имеются в виду слова, с которыми тень Ахиллеса обратилась к Одиссею, когда тот спустился в Аид
Лучше б хотел я живой, как поденщик, работая в поле,
Службой у бедного пахаря хлеб добывать свой насущный,
Нежели здесь над бездушными мертвыми царствовать мертвый (Гомер Одиссея XI, 489-491, пер Н Гнедича)
127 Конде Луи I Бурбон (1530-1569) - принц, вождь французских кальвинистов (гугенотов), командующий армией гугенотов в религиозных войнах.

291

128 Заставь «войти» (в истинную веру) {лат.)
129 Папа Урбан II (1088-1099) был вдохновителем и организатором первого крестового похода (1095)
130 Сипахи - в турецкой армии воины-ленники, получавшие от султана земельные пожалования и обязанные за это нести военную службу в конном ополчении.
131 Имеется в виду «джихад» (в Турции и у мусульман Кавказа
«газават») - священная война, которую, по Корану, должен вести каждый боеспособный мусульманин.
132 Вальгалла - в германской мифологии жилище Одина (верховного бога), куда попадают после смерти павшие в бою храбрые воины: там они пируют, пьют неиссякаемое медовое молоко и едят неиссякаемое мясо.
133 Тамплиеры - члены католического военно-монашеского ордена, основанного французскими крестоносцами в Иерусалиме ок. 1118 г В 1291 г. тамплиеры были вытеснены на О.Кипр, а затем во Францию В 1312 г. орден был упразднен.
134 Сикхи - последователи монотеистического религиозного учения, основанного Нанаком (1469-1538) Сикхи отрицали кастовое деление, отличались крепкой внутренней дисциплиной, готовностью к вооруженной борьбе. В середине XVIII в. они основали свое государство в Пенджабе, просуществовавшее до 1849 г, когда его после двух ожесточенных войн аннексировали англичане.
135 Иконоборчество - социально-религиозное движение в Византии в VIII в., начавшееся под влиянием иудаизма и ислама, запрещающих изображать Бога. Император Лев III Исавр в 730 г запретил почитание икон. Иконопочитание было восстановлено на II Никейском соборе в 787 г
136 Принципат - название режима правления, установившегося в Риме со времени правления Октавиана Августа (63 до н. э-14 н. э., с 27 до н э. император), когда в рамках формировавшейся (и уже во многом сформировавшейся) империи формально сохранялись республиканские институты власти.
137 Митра - древнейшее арийское божество, сопоставимое с греч. Афродитой (впоследствии, правда, Митра стала изображаться как мужчина). В последние века до н. э. митраизм распространился из Ирана в Переднюю Азию и Римскую империю, соперничая в первые века н э. С христианством, на формирование которого оказал значительное влияние.
Особое значение имеют в митраизме посты и самобичевания
138 Коммод (161-191) - римский император с 180 г., сын Марка Аврелия, последний император из династии Антонинов.
139 Юлиан Отступник (332-363) - римский император с 360 г., племянник Константина Великого, пытавшийся реставрировать язычество.
140 Один из таких генералов выведен В С.Соловьевым в «Трех разговорах»: это идеолог армии, понимающий ее как «христолюбивое и достославное российское воинство» (Соловьев В.С Сдч , М., 1988, т 2, с.645).
141 Всадники - в Древнем Риме, начиная с III в. до н. э., второе после сенаторов сословие с имущественным цьнзом 400 тыс. сестерциев. Обычным занятием всадников была крупная торговля и откуп налогов с провинций (их предки в царскую эпоху, действительно, были патрициями, сражающимися верхом).

292

Метеки - лично свободные люди, переселившиеся в какой-либо греческий полис и обязанные платить за право на место жительства особый налог - метойкион Обычное их занятие было - торговля и организация ремесленных мастерских.
142 Плутон (миф) - греческий бог подземного царства
(тождественный с Аидом), супруг Персефоны Об Элевсинских мистериях см прим 6,с 39
143 Валлабха (XV в) - телугский монах из Южной Индии, переселившийся на север и создавший там теистическую интерпретацию веданты. Его теория получила название «шуддха-адвайта», или чистый недуализм Подробнее см Радхакришнан С Индийская философия М , 1993, Т.Н. с 681-685
144 О Кришне см прим. 6с 75. О распространении культа Кришны в Индии см Бонгард-Левин Г М , Ильин Г.Ф. Индия в древности М., 1985 с511
Радха - возлюбленная пастушка Кришны; она обычно изображается слушающей, как Кришна играет ей на флейте
145 Гвельфы - политическая партия в средневековой Италии (гл. образом во Флоренции), номинальным главой которой был папа (название происходит от герцогского рода Вельфов, противников Гогенштауфенов) Их политические противники - гибеллины - сторонники Империи в итальянских городах (слово «гибеллин» происходит от названия родового замка Гогенштауфенов Вайблинген)
146 Цех Калимала - один из семи старших цехов, существовавших во Флоренции с XI-XII вв , объединявший сукноделов. Другие цехи - шерстянщики Лана (выделившиеся из цеха Калимала), менялы Камбио, шелкоделы Сета, шубники и меховщики, врачи и аптекари, судьи и нотарии. В начале XIII в. оформляются пять младших цехов, а в конце века - еще десять
147 Ремонстранты (от лат remonstro - отказываюсь, протестую), или арминиане - последователи Я Арминия (1560-1609), голландского протестанта, которые, отказавшись от кальвинистского учения о предопределении, искуплении и спасении, считают, что человек обладает свободной волей и может спастись личной верой, преодолев первородный
грех. Одним из наиболее знаменитых ремонстрантов был Г. Гроций.
148 Джайнизм - религиозное и философское учение в Индии, сторонники которого являются последователями Джины-Победителя (титул, присвоенный Вардхамане, старшему современнику Будды, последнему пророку джайнизма). Подробнее см.: Радхакришнан С. Индийская философия М , 1993, T.I, c.241-289.
149 Схизматиками и еретиками М. Вебер, вероятно, именует старообрядцев и отколовшиеся от них в дальнейшем секты.
150 Штундисты - название ряда христианских сект, возникших во второй половине XIX в среди украинских и русских крестьян под влиянием протестантизма Сами штундисты называли себя духовными, евангельскими, истинными, библейскими и т. п. христианами. Впоследствии они слились с баптистами
Скопцы - религиозная христианская секта, возникшая в России в конце XVIII в., выделившись из секты хлыстов (см. прим. 10, с. 75.). Оскопление, по мнению членов секты, придает им ангелоподобный вид и идет, по их утверждению, от Иисуса Христа


293

151 Хаммурапи - царь Вавилонии в 1792-1750 до н. э., с именем которого связано ее возвышение; в конце его царствования был создан свод законов, получивший название «Законов Хаммурапи».
152 «Избирательное сродство» - название романа И.В. Гёте, повторяющее латинское заглавие трактата шведского химика Т. Бергмана «De attractionibus electives», в котором речь идет о взаимном притяжении и отталкивании химических элементов.
153 Окулировка - один из способов прививки растений. Имеется в виду, вероятно, следующее место из Послания апостола Павла к Римлянам: «Если же некоторые из ветвей обломились, то ты, дикая маслина, привилась на место их...» (11,17).
154 Гумилиаты - религиозная организация мирян, возникшая в Милане в первой половине XII в. под влиянием проповедей Бернара Клервоского и затем распространившаяся по всей Северной Италии. Гумилиаты не отказывались ни от семьи, ни от привычной жизни, но вносили в нее только большую религиозность. Подробнее см.: Карсавин Л.П. Монашество в средние века. М., 1992, с.145.
155 Фрисландия — историческая область у берегов Северного моря, с XI по XVII вв. входившая в состав Голландии, а в 1744 г. захваченная Пруссией.

156 См. прим. 20,с. 40.
157 Экзогамия - запрет брачных отношений между членами родственного (иногда локального) коллектива.
158 Наркисс (ум. 54/55) - вольноотпущенник, ближайший советник римского императора Клавдия, упомянутый в Рим. 16,11.
159 «Христос искупил нас от клятвы закона, сделавшись за нас клятвою...» (Гал. 3,13). В Иисусе Христе «мы имеем искупление Кровию Его, прощение грехов...» (Еф.1,7).
О соотношении «закона» и «благодати», освобождении от «рабства закону и греху» см.: Вышеславцев Б.П. Этика преображенного Эроса. М„ 1994, с.16-52.
160 Знаменитое определение Аристотеля, данное им в «Никомаховой этике» (1161Ь 5), гласит: «Раб - одушевленное орудие, а орудие - неодушевленный раб» (Аристотель. Соч., М., 1984, т.4, с.236).
161 Естественное право - право общее для всех народов, вечное и неизменное, вытекающее из самой природы человека.
162 Вишнуизм - наиболее распространенная религия в Индии, ставшая популярной в IV-VI вв. По учению о Вишну, он активно влияет на жизнь людей, появляясь среди них в своих воплощениях (аватарах) «всякий раз, как религии угрожает опасность и нечестие торжествует» (слова, приписываемые Вишну в «Бхагаватгите»). Из аватар Вишну
наиболее популярны Кришна, Рама и Будда. «История вишнуизма представляет собой, по существу, процесс вовлечения местных божеств в легализованный брахманизмом культ путем отождествления их с Нараяной-Вишну, который рассматривается как брахманистский бог» (Бонгард-Левин Г.М., Ильин Г.Ф. Индия в древности. М., 1985, с.371).
163 См.прим. 9,с. 75.
164 Бодхисатва - божество, находящееся на пути к нирване.но не погружающееся в нее из-за своей любви к людям и желания привести их к спасению.

294

165 Бхакти - учение о том, что спасение человека заключается не столько в знании «высших истин» и выполнении обрядов, сколько в беспредельной любви к людям.
166 Пизано Никколо (ок. 1220-1278/1284) - итальянский скульптор, один из основоположников проторенессанса.
167 Меровинги -династия франкских королей (V в. - 751).
168 Кибела - фригийское божество, олицетворение матери-природы. Культ Кибелы был распространен в Малой Азии и Греции, а впоследствии стал государственным культом в Риме.
169 «Особенно осуждали Солона, - сообщает Плутарх («Солон», 14), - за то, что он боится «единовластия» только из-за его названия, как будто оно при высоких нравственных качествах лица, получившего его, не могло в скором времени превратиться во власть басилевса...» (Плутарх. Сравнительные жизнеописания. М., 1994, т.1, с.100).
170 Парии - каста неприкасаемых в Южной Индии, бытовое общение с которыми для людей из более высоких каст было запрещено.
171 Кади - мусульманский судья, разбирающий гражданские и уголовные дела на основе шариата (свода права, разработанного согласно Корану).
172 Омейяды -династия арабских халифов, правившая в 661-750 гг.
173 Непроизносимое имя Бога в иудаизме. В древнееврейском языке гласные не изображаются, и имя библейского Бога в латинской транслитерации выглядит как Jhwh; впоследствии это слово стали писать с вокализацией Jahweh (Яrве, Яхве) или Jehowih (Иегова). По толкованию Б.Спинозы (современной наукой, впрочем, отвергнутому), в имени Иегова (Яхве) на еврейском языке выражается идея существования Бога в прошлом, настоящем и будущем. См.: Спиноза Б. Иэбр. произведения. М., 1957, Т.Н. с.41-42. Удовлетворительного объяснения этого имени до сих пор нет, так как оно гораздо древнее, чем тот язык, на котором написана Библия (там же, с.658).
174 См. прим. 4, с. 74.
175 Александр Яннай - царь Иудеи (103-76 до н. э.) из династии Хасмонеев, который жестоко преследовал фарисейскую оппозицию и вел широкую завоевательную политику. Народные восстания, которые вспыхивали против политики Александра Янная, он жестоко подавлял (уничтожив в ходе подавления одного из них 6000 человек, а в другой раз в течение шести лет - 50000). Когда восставших против него иудеев взяли в плен и привели в Иерусалим, «Александр в своем яростном
гневе покончил с ними самым безбожным образом: восемьсот пленников были распяты в центре города в то время, когда жены и дети казненных были- изрублены на их же глазах. Сам Александр созерцал эту кровавую резню, пиршествуя в сообществе своих наложниц. Народ охватил такой панический страх, что в следующую же ночь 8000 граждан из среды противников царя поспешили перебраться через границу Иудеи, и только смерть Александра положила конец их вынужденному
изгнанию» (Иосиф Флавий. Иудейская война. Минск, 1991, с.45—46).
176 Имеется в виду битва при городе Мегиддоне в 609 г. до н. э. С войсками фараона Нехао, во время которой погиб царь Иосия
(4 Цар. 23,29).

295

177 См Рижский М.И Книга Иова Из истории библейского текста
Новосибирск, 1991
178 Уверенности в спасении (пат )
179 Вера в то, что человек сам должен способствовать добрыми делами своему исправлению и таким образом содействовать нисхождению на него благодати
180 Имеются в виду слова из Нагорной проповеди Иисуса Христа «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное» (Мф 5,3)
181 В притче о богатом и бедном Лазарь изображен нищим, покрытым струпьями Он лежит у ворот богача и надеется утолить голод объедками с его стола Когда он умер, ангелы отнесли его в лоно Авраама, в то время как богач попал в ад, где ему суждено страдать и испытывать мучительные боли. См.: Лук 16,19-31
182 Альфонс Сапьмерон и Яков (Диего) Лайнез (1512-1565) - ближайшие сподвижники Игнатия Лойолы, вместе с ним основавшие Общество Иисуса, оба - активные участники Тридентского Собора (см прим 25, с 40), после которого за членами Общества закрепилось название иезуитов Подробнее см Перроа А Святой Игнатий Лойола // Символ. Париж. 1991, №26, с 135-194
183 Аль-Газали (1058-1111) - мусульманский богослов и мистик, получивший прозвище «доказательство ислама», автор сочинений
«Оживление религиозных наук», «Ниспровержение философов»
184 Санкхья - одна из шести ортодоксальных систем брахманизма (признающих авторитет Вед), основанная, по преданию, Камилой (точные даты его жизни неизвестны; предполагают, что он жил в столетии, предшествующем Будде). См Радхакришнан С. Индийская философия М , 1993, т II, с.218-295.
185 Шраманы (букв. - «аскеты») - в более позднем наименовании все представители неортодоксальных школ и течений, которые отрицали авторитет Вед и социальные привилегии брахманов. См.: Бонгард-Левин Г.М , Ильин Г. Ф. Индия в древности М , 1985, с.332
186 Мандеизм - религиозное учение, возникшее в Месопотамии в начале н.э., в котором соединены элементы христианства, иудаизма и древних религий После распространения христианства и недолгого соперничества с ним общины мандеистов распались или примкнули к манихейству
187Фарисеи - древне-иудейская религиозная секта, существовавшая с середины 2 в. до н э. до 2 в н. э. Членами секты были «законоучители», «люди высшего благочестия» Нарицательным слово «фарисей» стало по причине повышенного внимания «законоучителей» к внешним проявлениям религиозности.
Хасиды - участники религиозного движения, возникшего среди евреев Польши и России в XVIII в Учение хасидов опиралось на Каббалу и в качестве главного пункта выдвигало идею «цадика» - праведника, который находится в постоянном общении с Богом
188 Иисус сын Сирахов - автор неканонической «Книги Премудростей» «Из текста книги видно, что это был человек по тому времени очень образованный, - особенно богословски, - обладал практическим опытом и изучал нравы людей» (Толковая Библия Пб , 1908, т V, с.159)


296

189 Буссе (Bousset) Вильгельм (1865-1920) - немецкий протестантский теолог, проф в Геттингене и Гисене, автор трудов по Апокалипсису.
190 Ездра (Эздра) - книжник, происходивший из династии первосвященников - потомков Моисея, канонизатор Пятикнижия, автор книги, входящей в канонический текст Ветхого Завета, и неканонической книги.
191 Муфтий - высшее духовное лицо в исламе, непререкаемый авторитет в области применения шариата
192 Маккавеи - представители рода Хасмонеев, возглавлявшие
борьбу за освобождение Иудеи (167-142 до н. э.), династия правителей Иудеи (167/152-37 дон э)
193 Ксенофилия (букв. «любовь к чужеземцам» - греч) - гуманное
отношение к пришельцам. Ср.: «Пришельца не притесняй и не угнетай его, ибо мы сами были пришельцами в земле Египетской» (Исх 22, 21).
194 Большинство псалмов приписываются царю Давиду; помимо него среди авторов псалмов значатся царь Соломон, Моисей, Асаф, сыны Кореевы, Ефам, Езрахит См Шифман И Ш. Ветхий Завет и его мир. М., 1987, с 167
195 Ирод I Великий (ок 73-4 до н э) - царь Иудеи, отличавшийся жестокостью и властолюбием; при известии о рождении Иисуса Христа организовал «избиение младенцев»
196 Букв.: «товарищество» - открытая религиозная организация в
иудействе с испытательным сроком, уставом, дисциплинарным правом, руководимая ученым знатоком Писания
197 Талмуд (евр: «Учение») - свод иудаистского «устного учения», которое создавалось во второй половине 1 тыс н э иудейскими законоучителями. Краткую справку о Талмуде см в книге: Шифман И. Ш. Ветхий Завет и его мир. М., 1987, с.220-222 Русский перевод: Талмуд. Изд 2 СПб , Т 1-6, 1902-1905
198 Филон Александрийский (ок 25 до н э - ок 50 н. э) - иудейско-
эллинистический философ, идеи которого пользовались большой популярностью в христианской патристике.
199 Орфики - члены религиозно-философских мистических сект
Древней Греции, в которые объединялись последователи легендарного певца и музыканта «аргонавта» Орфея. По учению орфиков в человеке соединены два начала' злое титаническое и божественное дионисийское.
200 Диаспора (греч.: «рассеяние») - области вне Палестины, где евреи жили рассеянно среди нееврейского населения.
201 Помпей Великий (106-48 до н. э.) - римский полководец и государственные деятель. В 67 г получил на три года чрезвычайные полномочия («империум») для подавления морских разбоев и в течение трех месяцев очистил Средиземное море от пиратов.
202 Киликия - область на юго-восточном берегу Малой Азии, в римскую эпоху - пристанище пиратов
203 Тарс - город на северо-востоке Малой Азии, с 66 г. до н э главный город Киликии, родина апостола Павла (Деян 21, 39, 22,3).
204 Маркион - купец из Малой Азии, основавший в середине 2 в религиозную общину гностиков (от греч «гносис» - знание); его учение, в котором Новый Завет резко противопоставляется Ветхому Завету, широко распространилось по всей Римской империи.

297

205 «Мы проповедуем Христа Распятого, для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие» (1 Кор 1,23)
206 Имеется в виду следующее место из Послания к Римлянам an Павла « Мы знаем, что закон духовен, а я плотян, предан греху. Тот же самый я умом (моим) служу Закону Божию, а плотью закону греха» (7,14-25)
207 Подробнее об апостоле Павле см исследование А Швейцера «Мистика апостола Павла» (Швейцер А Благоговение перед жизнью М, 1992, с 241-487)
208 См.: Деян , гл 22-23
209 «Учение 12 апостолов» («Дидахэ») - новозаветный апокриф, адресованный христианам Западной Сирии и Палестины Русский перевод (свящ. В Асмуса) см в книге Писания мужей апостольских Рига, 1992 Переводил «Дидахэ» на русский язык также Л Н. Толстой (Поли собр
сочинений М , 1937, т 25, с 416-424, этот перевод расценивается как «тенденциозный»)
210 Апологеты - христианские писатели II-III вв (Юстин, Татиан, Афинагор, Тертуллиан и др), которые в своих сочинениях, адресованных римским императорам, защищали христианство от обвинений, возводимых на него язычниками
211 Отцы церкви - христианские писатели II-VIII вв , в чьих сочинениях разработаны основы церковной догматики, богословия и христианской философии

212Смприм180
213 См прим 1, с74

214 О западном монашестве см.: Карсавин Л П Монашество в средние века М , 1992
215 Каролинги - династия, правившая во Франкском государстве в 751-988 гг Высшего своего могущества династия достигла при Карле Великом (правил в 768-814 гг), от имени которого и получила свое название
Оттоны - германские короли и императоры Священной Римской империи, правившие в X-XII вв
Салическая (или Франконская) династия германских королей и императоров Священной Римской империи правила в 1024-1125 гг
О Штауфенах см прим 38, с 77
216 Иосифляне (Осифляне) - последователи Иосифа Волоцкого
(ок 1439-1515), сторонника централизованной государственной власти, разрабатывавшего теорию божественного происхождения царской власти В борьбе с нестяжателями на поместных соборах в 1503 и 1531 гг победу одержали иосифляне, выступавшие как сторонники церковномонастырского землевладения Господствующее положение иосифлян в русской Православной церкви сохранялось до середины XVI в
217 Папа Григорий VII (понтификат 1073-1085) - бывший клюнийский монах (Клюни - аббатство в Бургундии, центр борьбы папства с Империей), осуществил реформу, в силу которой право избрания пап закреплялось за коллегией кардиналов (собрание кардиналов, на котором происходило избрание папы, получило название конклава - от лат con
clave - с ключами, т е при закрытых дверях) Программу папской теократии Григорий VII сформулировал в 1075 г. в тезисах под названием

298

«Диктат папы», важнейшими из которых были следующие римская церковь основана Богом и непогрешима, римский папа может низлагать и восстанавливать епископов, издавать новые уставы, учреждать епархии, папа выше всех властей, он может низлагать императоров, освобождать подданных от присяги, и «никто ему не судья».
Борьба Григория VII за исключительное право инвеституры (т е за право назначать епископов и аббатов), несмотря на некоторые его блестящие победы (самая знаменитая из них - «путь в Каноссу» германского императора Генриха IV), в целом закончилась поражением, а в 1122 г католическая церковь заключила с германским императором компромиссное соглашение («Вормсский конкордат»), согласно которому за папой сохранялась церковная инвеститура (посохом и кольцом), а за императором - светская, т е ввод епископа или аббата во владение землей
218 Ириней Лионский (IIв.)- христианский апологет, епископ Лиона, принявший мученическую смерть в период гонения Септимия Севера, автор трактата «Против ересей» Подробнее см Майоров Г. Г. Формирование средневековой философии М , 1979, с 71-75.
219 Пор-Руаяль - женский монастырь вблизи Парижа, основанный в 1204 г В XVII в стал центром янсенистов (принципиальных противников иезуитов), крупнейшими представителями которых были братья Арно и
философ Б Паскаль В 1709 г. монастырь был закрыт и здание его до основания разрушено
220 Гудибрас - герой одноименной ироикомической поэмы английского поэта-сатирика Сэмюэля Батлера (1612-1680), самодовольный и педантичный пресвитерианский судья Поэма сатирические изображает нравы и религиозные верования пуритан
221 Синдикализм - идейно-политическое движение во Франции и других западноевропейских странах, теоретиками которого были Ж. Сорель (1847-1922) и Г Лагардель Согласно Сорелю, носителями социалистических идей являются не партии, а синдикаты (профсоюзы), а социалистическая революция произойдет спонтанно в результате «прямого действия» рабочего класса Подробнее см Новгородцев П И Об общественном идеале М , 1991, с 430-512
222 «Акосмическим образом жизни» (или «акосмической этикой») М Вебер называет строгое соблюдение заповедей Нагорной проповеди («Царство мое не от мира сего» -отсюда и название «акосмизм»),
О Л Н. Толстом и Ф. М. Достоевском как о «виртуозах акосмической любви к человечеству» М Вебер писал и в своем докладе «Политика как призвание и профессия» (Вебер М Иэбр произведения М., 1990, с 703)
См. также Давыдов Ю Н Макс Вебер и Лев Толстой (К проблеме соотношения этики убеждения и этики ответственности) // Вопросы литературы 1994, № 1, с 77-105
223 Заинтересовавшись проблемами и перспективами русской революции 1905г.,М Вебер начал изучать русский язык (с помощью Б А Кистяковского) и написал ряд статей о революции в России. См Вебер М Исторический очерк освободительного движения в России и положение буржуазной демократии Киев, 1906 См также Василенко Н П Академик Б А Кистяковский // Социологические исследования 1994, №4,с.132
224 «Брахмо Самадж» (Общество Брахмы) - религиозно-
реформаторская организация, которую основал в 1828 г в Бенгалии


299

Рам Мохан Рой (1772-1833), члены общества выступали против кастового деления, самосожжения вдов, полигамии, традиционной обрядности и т.п.
225 «Пафос дистанции» - выражение Ф Ницше из книги «По ту сторону добра и зла» (§ 257) См.: Ницше Ф Соч М , 1990, т 2, с 379.
226 Теодицея - оправдание Бога за существование зла на земле; термин, введенный Г В. Лейбницем
227 «Чистый» тип - то же что «идеальный тип», одно из основных понятий социологии М.Вебера См.. Вебер М. Избр произведения М. 1990, с.605-606, 622-623. См. также. Гайденко П П. Социология М Вебера // Там же.с.10-12
228 Эсхатология - религиозное учение о конце света О соотношении эсхатологии и хилиазма, о мессианизме см. статью С.Н.Булгакова «Апокапиптика и социализм» (Булгаков С Н. Соч М., 1993, т.2, с.389-403)
229 «Теория предельной полезности» - учение в политэкономии, разработанное представителями австрийской школы в конце XIX – начале XX вв., согласно которому цена товара на рынке определяется совпадением или несовпадением субъективной оценки товара со стороны продавца и со стороны покупателя. Процесс обмена идет беспрепятственно, пока оценка полезности товара у покупателя выше, чем у продавца. Когда оценки полезности товара у покупателя и продавца совпадают - это и есть предельная полезность, которая определяет в дальнейшем рыночную цену товара и течение всех сделок на рынке.
Употребляя здесь понятие «закона предельной полезности» метафорически, М Вебер тем самым хочет сказать, что при достаточно высокой субъективной оценке посюсторонней жизни возрастает и забота о жизни загробной.
230 Лк 10.30: «И вот есть последние, которые будут первыми, и есть первые, которые будут последними» (ср.: Мф.19,30;
Мк.10 31).
231 Преступление (лат.). Здесь, уголовно наказуемое преступление.
232 Бог сокрытый (лат ).
233 См прим.186.
234 Демиург (греч) -творец, создатель В этом смысле слово «демиург» начал употреблять Платон, изначальный же его смысл - ремесленник, врач, художник и т, п.
235 См. прим. 8, с. 75.
236 «Шу цзин» («Книга истории») - по преданию составлена и подвергнута обработке Конфуцием. «Перечень благ», на который ссылается М Вебер, составляет в «Шу цзин» девятый раздел главы «Великий закон» Здесь сказано: «Первое проявление счастья - долголетие, второе- богатство, третье - здоровье тела и спокойствие Духа, четвертое — любовь к целомудрию, пятое - спокойная кончина, завершающая жизнь» (Древнекитайская философия. Собрание текстов М., 1972, т.1, с.111).
237 Меннониты - анабаптисты, которые после поражения Мюнстерской коммуны стали последователями голландского проповедника Менно Симонса. Основы нравственного вероучения меннонитов составляют смирение, покорность, терпение, всепрощение, нравственное самосоверш енствование. О квакерах см прим.37, с 42.

300

О пиетизме и методизме - прим.3, с 74.
238 Пневма (греч ) в Новом Завете - дух
239 Как непосредственное следствие из совершенных деяний (лат )
240 См прим 198
241 Ам-гаарец (евр. «народ земли»)- в евангельскую эпоху презрительная кличка, означающая деревенщину, человека несведущего в Законе
242 Суд над умершими в зороастризме совершает Митра, по обеим сторонам которого восседают Сраоша и Рашну, держащий весы правосудия На этих весах взвешиваются мысли, слова и дела каждой души добрые - на одной чаше, дурные - на другой. В зависимости от того, какая чаша весов перевешивает, душа отправляется либо в рай, либо в «жилище Дурного помысла», либо (в случае равновесия чаш) – в «Место смешанных», где души ведут существование, лишенное и радости, и печали. Подробнее см ..Бойс М Зороастрийцы. Верования и обычаи М., 1988, с.37-40. Здесь же указаны соответствующие тексты из Авесты (Ясна 31,20; 32,13; 31,1 и др.).
243 Без злого умысла, со злым умыслом, вина, обман, (лат.)
244 Имеется ввиду эпизод из книги Исход «Когда же он (Моисей) приблизился к стану и увидел тельца и пляски, тогда он воспламенился гневом, и бросил из рук своих скрижали и разбил их под горою» (32,19).
245 Цинцендорф Николай-Людвиг, граф (1700-1760) - глава общины гернгутеров, обосновавшихся в Гернгуте (Саксония) моравских братьев Особенность гернгутеров состояла в строгом соблюдении требований Нагорной проповеди, в частности непротивления злу насилием
246 ОМ - священное слово, слово торжественного обращения или благословления, употребляемое в начале молитв и религиозных церемоний Согласно индийской фонетике, ОМ состоит из трех звуков (А-У- М), которые символизируют три Веды.
247 Sophrosyne (греч) - понятие, не имеющее адекватного перевода на русский язык: благоразумие, мудрость, «целомудрие ума» (АФ Лосев), «трудно достигаемая морская тишь души», по Ф. Ницше (см.-Ницше Ф Соч. М., 1990, т.1, с.115).
248 Имеется в виду рассуждение Платона в 3-ей книге «Государства» о роли «мусического воспитания». Платон предлагает здесь изъять ионийский и лидийский лады, которые действуют расслабляюще и недопустимы для воинов построяемого им идеального государства (398е- 399с) См также: Лосев А.Ф. История античной эстетики. Высокая клас-
сика. М., 1974, с.122-139
249 Пентатоника - звуковая система, содержащая пять ступеней в пределах октавы; рудименты пентатоники встречаются в музыкальном фольклоре различных народов, но в чистом своем виде она распространена лишь в Китае и других странах Востока

250 Церкви (лат).
251 Франциск Ассизский (1182-1226) - религиозный проповедник и поэт, основатель ордена францисканцев
252 Архат (санскр.: «достойный») - в буддизме человек, достигший святости, праведник близкий к нирване, в хинаяне (одной из двух основных ветвей буддизма) архатами считаются монахи высшей четвертой ступени

301

Деций Гай Мессий Квинт Траян (ок.200-251) - римский император с 249 г; в 250 г организовал повсеместное преследование христиан на территории империи (по утверждению А Гарнака, вплоть до Деция «преследований христиан в строгом смысле со стороны государства не
было»)
Диоклетиан Гай Аврелий Валерий (343-313/316) - римский император в 284-305 гг Гонения на христиан, начавшиеся в конце его правления, отличались особой жестокостью и «радикализмом», так как ставили своей целью искоренение самого «имени христианского»
254 См прим.80
255 Обитель гибели (лат.).
256 Выражение принадлежит Р. Бакстеру. Подробный разбор такого взгляда на цель брака см. в: Вебер М Избр. произведения. М. 1990, с 252-253
257 Таулер Иоганн (ок 1300-1361) - немецкий философ-мистик, монах-доминиканец, ученик Мейстера Экхарта. Сравнительно подробное (для русской философской литературы) изложение его взглядов см. в книге С.Н. Булгакова «Свет невечерний». М , 1994, с.124-125 Мистическое единение с Богом (лат.).
259 См. прим. 25, с. 76.
260 См. прим 18, с. 40.
261 Лильберн Джон (1614-1657) -деятель английской буржуазной революции, вождь «уравнителей» (левеллеров).
262 О «дао» см. прим.84.
263 Это учение о любви («Бог есть любовь) апостол Иоанн излагает в своем Первом Послании (гл.3-4).
264 Бернардинцы - 1) католические монахи Франции, Испании и Италии, отделившиеся от цистерцианцев и принявшие устав, составленный Бернаром Клервоским (1091-1153); 2) в Польше и Литве – некоторые группы францисканцев с более строгим, чем обычно, уставом. Название они получили от имени Бернардина Сиенского (1380-1444), францисканского монаха, пытавшегося укрепить расшатанную дисциплину в ордене. Францисканцы - монахи нищенствующего католического ордена, основанного в 1209 г. Франциском Ассизским.
265 См. прим.19, с. 76.
266 Ансельм Кентерберийский (1033-1109) - католический теолог, один из первых представителей схоластики, пытавшийся примирить веру и разум (путем подчинения разума вере: «верю, чтобы понимать»), ему же принадлежит знаменитое онтологическое доказательство бытия Божия. Будучи примасом (главой) английской католической церкви, поддерживал теократическую программу папы Григория VII в его борьбе за инвеституру с английскими королям.
267 См. прим. 30, с.41
268 Суеверие (лат).

269 Арвальские братья (коллегия 12 жрецов, возносившая ежедневно моления об урожае) (лат.).
270 Сенатским указом 186 г до н э на вакханалии в Риме были наложены строгие ограничения, хотя они и не были запрещены полностью.

302

271 Бенедектинцы - члены первого католического монашеского ордена, основанного в начале VI в в Италии Бенедиктом Нурсийским (ок 480-ок 543) Попытки в IX-XI вв укрепить дисциплину в ордене путем внесения в устав более строгих требований остались безрезультатными, и в 1 098 г. из ордена бенедиктинцев выделился орден цистерцианцев, основанный монахом Робертом из Шампани в местечке Цистерциум во Франции (недалеко от г. Дижона) Позднее новый военный устав ордена разработал Бернар Клервоский О кпюнийской реформе см. прим.217.

272Милосердие(лат)
273 См.прим. 5,с 75.
274 О Далай-ламе см прим 105
Таши-пама - глава ламаистского (ламаизм - тибетское ответвление буддизма) монастыря

275 См. прим 11,с 75
276 См. прим 239
277 Здесь М Вебер не совсем точен. В системе гностика Василида речь идет о двух парах архонтов («архонт» - властитель, правитель) два отца и два сына Второй архонт и его сын создают семь известных в то время планетных кругов (см.. Лосев А.Ф. История античной эстетики Итоги тысячелетнего развития. М , 1992, кн.1, с 271). Вообще, вавилонская астрология, как отмечает В.В. Соколов, «в гностических построениях играла примерно такую же роль, какую физика играла в аристотелевской первой философии (метафизике)» (Соколов В.В Средневековая философия М., 1979, с.27) Подробнее о гностицизме см.: Трофимова М. К Историко-философские проблемы гностицизма. М., 1979.
278 Согласно учению св Афанасия Александрийского, спасение есть «обожение» «Чрез Воплощение Слова благодать сообщается человечеству уже непреложно, делается неотъемлемой и постоянно пребывает у людей» (Флоровский Г.В. Восточные отцы IV века М , 1992, с 34) Об Афанасии Александрийском см. прим. 40, с 42.
279 Об Иринее Лионском см. выше прим. 218. «Центр тяжести для Иринея находится в положении, что христианство есть реальное спасение, т. е. что высшее благо, достигаемое в христианстве, есть обожение человеческой природы» (Поснов М.Э. История Христианской Церкви Киев,1991,с 178)
280 Омоусия (греч) - единосущие Бога-Отца и Бога-Сына, формула ортодоксального христианства, победившего в результате столетней борьбы ариан, согласно формуле которых Бог-Сын «подобосущен» Богу-Отцу («омиусия»). Подробнее см.. Болотов В.В Лекции по истории
древней церкви Пг, 1918, т IV, с 72-75 и сл.
281 О махаяне и бодхисатве см. выше соответственно прим. 103 и 164
282 Григорий I Великий (ок.540-604) - римский папа с 590 г, значительно расширивший сферу влияния римской церкви
283 Уверенности в спасении (лат )
284 Вергепьд - в варварских правдах германцев денежное возмещение за убийство человека См. об этом: Грацианский Н.П О материальных взысканиях в варварских Правдах// Грацианский Н.П. Из социально-экономической истории западно-европейского средневековья.

303

М.1960 А И Неусыхин Возникновение зависимого крестьянства в Западной Европе VI-VIII веков. М.,1956.
285 Имеются в виду слова Иисуса Христа, обращенные к ученикам
«Истинно говорю вам если будете иметь веру и не усомнитесь, то
если и горе сей скажете «поднимись и ввергнись в море», - будет»
(Мф.21,21).
286 «И не мог совершить там никакого чуда; только, на немногих возложив руки, исцелил их И дивился неверию их» (Мф 6,5-6).
287 О категории «понимания» см Вебер М Избр. произведения, М ,
1990, с 608-609 См также: Ионин Л.Г. Понимающая социология. М 1979
288 Синод в Дордрехте (1618-1619) осудил арминиан (см. прим 147) и принял так называемый Гейдельбергский катехизис.
Вестминстерский синод (1643-1652) выработал Вестминстерское исповедание веры, вступившее в силу в Шотландии в 1647 г., а в Англии - в 1660 г.
Целью обоих синодов, по мнению М. Вебера, было возведение учения о предопределении в знак «канонической значимости» (Вебер М. Избр. произведения. М., 1990, с.139; подробный комментарий А.Ф.Филиппова об обоих синодах - там же, с.783).

289 «Гносис» и «пистис» (грвч.) - знание и вера.
290 Мутазилиты (букв.: «удаляющиеся») - приверженцы течения в исламе, возникшего в конце VIII в., пытавшиеся обосновать религиозные догматы с помощью разума.
291 Явной верой (пат.).
292 Только верою (Sola fide) спасается человек - знаменитый лозунг Реформации, выдвинутый М. Лютером
293 Сокровенную веру (пат ).
294 Верю не в то, что абсурдно, а потому что абсурдно (лат.). Выражение «Верю, потому что абсурдно» обычно приписывают Тертуллиану (Тертуллиан давал для этого повод - см.: Майоров Г.Г. Формирование средневековой философии. М., 1979, с.113). Непонятным образом в своем докладе «Наука как призвание и профессия» М. Вебер приписывает это изречение Августину (См.: Вебер М. Избр. произведения. М., 1990, с.733)
295 Имеются в виду слова Иисуса Христа: «Истинно, истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» (Мф 18,3).
296 См прим 204.
297 Шпенер ФЯ (1635-1705) - основатель пиетизма (см. прим 3,
с 74) Франке Август-Герман (1663-1727) - немецкий богослов (пиетистского направления), педагог и организатор религиозного образования.
Подробнее о Шпенере и Франке см.: Вебер М Иэбр. произведения. М , 1990.С.166-167
298 А именно- из Книги Иисуса сына Сирахова (11,20-21) В рус переводе это место звучит так- «Веруй Господу и пребывай в труде твоем». Подробное истолкование слова «Bemf» М.Вебер дает в «Протестантской этике...» (См.: Вебер М Избр произведения. М., 1990: с.96 и ел., 122-129).
299 Действенной верой (пат.).
300Хариджиты - приверженцы наиболее ранней секты в исламе, возникшей в середине VII в. в ходе борьбы четвертого и последнего «праведного» арабского халифа Али (656-661), двоюродного брата и

304

зятя Мухаммеда, с правителем Сирии Муавией за верховную власть в халифате. Согласно учению хариджитов, халиф получает власть от общины путем выборов, а вера, не сопровождаемая делами, не дает спасения в будущей жизни, человек же, совершивший смертный грех, перестает быть мусульманином.

301 См. прим.24
302 См. прим 165
303 См прим. 162.
304 См. прим 144.
305 См. прим.172.
306 Кисмет - одно из основных положений Корана, означающее полную предрешенность Аллахом судьбы и поступков человека

307 Мертвая голова (лат.).
308 Перед судом совести (лат.).
309 См. прим.122.
310 Климент Александрийский (ок.150 - ок.215) - один из ранних отцов церкви, руководитель церковной школы оглашенных (готовящихся принять крещение); в своих сочинениях стремился согласовать христианство и неоплатонизм.

311 См. прим.67.
312 Ничего от этого не ожидая (лат.) «Вульгата» - перевод на латинский язык Ветхого Завета, осуществленный ок. 400 г. бл. Иеронимом.
313 Папа Иоанн XXII за время своего понтификата (1316-1334) накопил 18 млн. золотых флоринов и драгоценностей более чем на 7 млн. флоринов. Папа печется о деньгах и кошельках в гораздо большей степени, чем о душах, - так отзывались об Иоанне XXII его современники. Подробнее см.: Лозинский С.Г. История папства. М., 1986, с.156-158.
314 Арнольд Брешианский (ок. 110 0-115 5) - вождь антипапской оппозиции, осужденный церковью как еретик, требовавший удешевления церкви, лишения папы светской власти, ликвидации церковной иерархии (все эти требования впоследствии стали идеологической основой Реформации). Сам Арнольд Брешианский был выдан папе, казнен, тело его сожжено, а пепел брошен в Тибр.

315 См. прим.8,с. 39.
316 Понтификат Льва Х -1513-1521 гг. Этот жизнелюбивый папа, занятый больше попойками и чтением непристойной литературы, организовавший заговор против самого себя, - конечно, проиграл Лютеру.

317 Ломбардах (лат.).
318 Предоставление ссуды (комменды) для участия в заморской торговле (лат.). Подробнее о комменде см. Вебер М. Избр. произведения. М., 1990.С.778.

319Ростовщичеств(лат.)
320 См.прим.145

321 Пробабилизм (от лат. probabilis - вероятный, возможный) - моральная система, исследующая условия принятия решений о возможных поступках в спорных случаях. Иезуиты использовали пробабилизм для обоснования моральной допустимости любых своих поступков

305

(путем стирания граней между дозволенным и недозволенным, нравственным и безнравственным, добром и злом)
С резкой критикой пробабилистской морали иезуитов выступил
Б. Паскаль («Письма к провинциалу» СПб , 1898).
322 Салмазий Клавдий — кальвинист, глава филологов XVII в., «в своем сочинении «De usuris» (1638) и нескольких последовавших за ним трактатах окончательно похоронил теоретические аргументы в пользу запрещения роста» (Вебер М. Избр. произведения. М., 1990, с.782).
323 В «Протестантской этике...» М.Вебер ссылается на две работы Г Леви (Н. Levy) «Die Grundlagen des okonomischen Liberalismus in der Geschichte der englischen Volkswirtschaft» (Jena, 1912) и «Studien uber das englische Volk» (Arch.far Sozialismus 1918-1919 Bd.46). См.: Вебер М. Избр. произведения. М., 1990, с.130,135.

324 См.прим. 192.
325 Манчестерская школа в политэкономии (название произошло от г Манчестера, где в 1830-х гг. велась борьба за отмену хлебных пошлин) отвергала вмешательство государства в хозяйственную жизнь страны. Подробнее см.. Струве П.Б. Манчестерская школа // Энциклопедический словарь Брокгауз и Ефрон. СПб., 1896,
т.18, с.568.
326 Адриан (76-138) - римский император с 117 г., жестоко подавивший восстание Бар-Кохбы (132-135), который выступил с мессианскими притязаниями, поддержанными и признанными народом и раввинами Причиной восстания Бар-Кохбы (известного также под названием второй Иудейской войны) послужило намерение Адриана построить в Иерусалиме храм Юпитера. Сначала Бар-Кохба одержал внушительную победу, во всей Иудее были восстановлены жертвенники и строгое соблюдение Торы, введено новое летоисчисление от «избавления Израиля». Тем страшнее было окончательное поражение: погибло около
миллиона человек, десятки городов и селений, сочувствовавших восставшим, были сравнены с землей, их жители истреблены или отданы в рабство Евреям было запрещено появляться в Иерусалиме и его окрестностях, запрещено обрезание, владение свитками Торы и т д. Иерусалим после уничтожения Храма был переименован в Элия Капитолина и превращен в римскую провинцию. Израиль прекратил свое существование

327 См. прим.237.

328 Деноминация - религиозная организация, не требующая преданности от большинства своих членов; ей поэтому приходится конкурировать с другими религиозными организациями в борьбе за новых членов (Смелзер Н. Социология. М., 1994, с.652).
329 Трёльч Эрнст (1865-1923) - немецкий протестантский теолог, философ, социолог и историк религии. Здесь, как и в «Протестантской этике.. » (см.: Вебер М. Избр. произведения. М., 1990, с.132), М.Вебер ссылается на его исследование «Социальные учения христианских церквей» (ArchivfUr Sozialwissenschaft und Sozialpolitik. 1908-1910).

330 Церковном, политическом, экономическом статусе (пат.).
331 Политический человек (лат.).
332 Экономический человек (лаm).
333 Имеются в виду знаменитые слова Наполеона, сказанные им в 1808 г во время беседы с Гёте- « Что такое рок в наши дни? ... Рок -это политика» (Гёте И.В Собр сочинений М , 1980, т.10, с.437)

306

334 Шакти - религиозная секта в Индии, члены которой ревностно исполняют культ Шакти, олицетворяющей творческую силу богов и изображаемой в виде женщины Своя Шакти есть у каждого бога, у Брахмы - это богиня Сарасвати, у Вишну -Лакшми, у Шивы - Кали, Парвати... Все эти Шакти восходят к богине-матери Махашакти или Деви, культ которой - один из древнейших в Индии.
335 См. прим. 27, с. 40. «Эндогенный промискуитет» - значит
«внутриродовой»,«кровнородственный».
336 Декапог (букв.: десятисловие) - заповеди Моисея, полученные им от Яхве. Различают «культовый декапог» (Исх.34,12-26) и «этический декалог» (Исх.20,2-17; Втор.5,6-21).
337 Женщина, бывшая лишь один раз замужем; здесь нерасторжимость брака, (лат.)
338 Что, по справедливому замечанию А.С. Богомолова, для греков той поры было непривычно (Богомолов А.С. Античная философия М , 1985,с.66).
339 Лигуори Альфонс-Мария де (1696-1787) - епископ, основатель
ордена ремонстрантов, явившегося на смену официально распущенного в 1773 г. папой Климентом XIV ордена иезуитов (папа издал специальную буллу «Dominus ас Redemptor» - отсюда и название ордена). Лигуори в 1839 г был канонизирован, а в 1871 г. провозглашен учителем церкви В «Протестантской этике .» М. Вебер упоминает о «мучительном страхе смерти и страхе перед загробным миром, который так ярко выражен у Альфонса де Лигуори» (Вебер М Избр произведения. М., 1990, с.145) Источник сведений М Вебера о Лигуори - «История моральных распрей в римско-католической церкви» (т I, 1889) И -И -И. Дёллингера

340 Быт 38,8-10.
341 О Дж. Уэсли см прим. 3, с 74 Дж. Уэсли М. Вебер часто упоминает и цитирует в «Протестантской этике.. » и др. своих произведениях. См.: Вебер М Иэбр произведения. М., 1990, по указ имен (в частности, об «избранности»-с. 168).
342 О полемике М. Вебера с В Зомбартом по поводу капитализма и его генезиса см.: Parsons Т. «Capitalism» in recent German literature: Sombart and Weber // The Journal of political Economy. 1928. Vol.36, N 6; 1929 Vol.37, N 1.

343 См Зомбарт В.Буржуа. М., 1994, с. 12-19.
344 Действительному положению дел (лат.).
345 Ин 1. 46.
346 Осия - первый из 12 малых библейских пророков. О вавилонском пленении см. прим 123.

347 См. прим 326.
348 Вернле Пауль (1872-1939) - немецкий протестантский теолог, специалист в области истории церкви.
349 См прим.159.
350 Дхарма (санскр.: порядок, правило, принцип) - совокупность обязанностей человека в зависимости от его варны и касты.
351 Т. е. понимание общества как живого организма. В Германии
представителем органической школы был А.Э.Ф.Шеффле.

307

352 Кули - название неквалифицированных рабочих в Китае (носильщики, чернорабочие, грузчики, рикши и т п)
353 По-видимому, имеется в виду следующий эпизод. «Он говорит им (фарисеям) Моисей, по жестокосердию вашему, позволил вам разводиться с женами вашими, а сначала не было так» (Мф.19,8). Ср.: « Закон дан чрез Моисея, благодать же и истина произошли чрез Иисуса Христа» (Ин 1,17)

354 Мф , гл 23
355 «Истинно говорю вам: будут прощены сынам человеческим все грехи и хуления, какими бы ни хулили, но кто будет хулить Дух Святой, тому не будет прощения вовек, но подлежит он вечному осуждению» (Мк 3,28-29)
356 Имеется в виду следующее поучение Иисуса Христа. «Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду, кто же скажет брату своему «рака» (бранное арамейское слово, означающее- «пустой», «безмозглый»; «глупец»), подлежит суду синедриона, а кто скажет «безумный», подлежит геенне огненной» (Мф 5, 22).
357 «Иисус сказал ему («богатому юноше»); если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною. Услышавши слово сие, юноша отошел с печалью, потому что у него было большое имение» (Мф.19,21-22).
358 См прим 181
359 По заметкам в рукописи можно предположить, что этот раздел должен иметь продолжение - Прим ред. немецкого издания.