Библиотека

Теология

Конфессии

Иностранные языки

Другие проекты







Ваш комментарий о книге

Вебер М. Избранное. Образ общества

ОГЛАВЛЕНИЕ

Р. Бендикс. Образ общества у Макса Вебера

Теоретические перспективы

Вебер назвал свои очерки о религии Древнего Китая, Индии и Иудеи «Хозяйственная этика мировых религий»1. Это название говорит о том, что не ослабевал первоначальный интерес Вебера к вопросу о влиянии протестантской этики на экономическую деятельность. Однако фактически Вебер возвращался к этой общей теме своих исследований лишь время от времени. Отход от названия в его буквальном смысле стал необходим, так как некоторые религиозные верования безразличны к экономической деятельности или не поощряют ее. Тем не менее все религии стараются дать нравственные ориентиры для мирской жизни своих последователей, независимо от того, включают ли эти ориентиры «экономическую этику» или нет В широком смысле Вебер имел в виду мирскую этику, которая есть часть любой мировой религии и может быть названа особой «символикой духовных стимулов для простых верующих». Однако даже это
более обширное изложение цели не является полным, так как
Вебер исследовал взаимное влияние общества и религии друг
на друга, «до тех пор пока это необходимо для нахождения точек соприкосновения с развитием стран Запада» Как указывалось выше2, три основных круга проблем должны были быть посвящены исследованию воздействия религиозных социальной стратификацией и религиозными идеями, а также выяснению и объяснению отличительных черт западной цивилизации. Предшествующее повествование показывает, как он объединил эти различные цели, а теперь надлежит выявить лежащую в их основе целостность.
В центре внимания веберовского анализа находятся взаимоотношения между религиозными верованиями, статусом и силовой структурой групп, из которых состоит общество. Вебер использовал аналогичный подход и в своих прежних научных трудах. Так, изменение положения сельскохозяйственных рабочих и проблема биржевого регулирования в отношении к типичной ориентации участников обнаружили

567

важнейшие аспекты социальной структуры Германии Затем
он сосредоточил внимание на религиозных деятелях Древнего
Китая, Индии и Палестины, которые сформулировали и пропагандировали основные принципы нескольких мировых религий. Этический импульс этих постулатов может быть отчасти
понят как реакция на материальные и духовные запросы указанных социальных групп, а отчасти как независимое социальное характерообразующее влияние религиозного вдохновения и харизматических личностей. По мере продвижения
исследования интерес Вебера переместился с детального анализа этих взаимных влияний к сравнительному изучению
социальных структур, которое сосредоточивалось на мирском
этическом значении различных мировых религий. Присущий
каждой из мировых религий взгляд на мир вырабатывался
строго определенными социальными группами пуританскими
богословами, учеными - конфуцианцами, индийскими браминами, иудейским левитом и пророками. Каждая из этих обладающих определенным статусом групп вела свой «образ жизни» и каждая развивала определенные религиозные убеждения. Особая цель Вебера состояла в том, чтобы проанализировать социальные условия, при которых харизматическое вдохновение немногих становилось вначале «образом жизни» определенной общественной группы и со временем преобладающим ориентиром для всей цивилизации В ходе анализа возник круг основных вопросов, которые могли бы быть адресованы каждой из великих цивилизаций в то время, когда зарождались характерные для каждой из них верования.
Работа Вебера не содержит полного анализа того, что
этот круг проблем означает для веберовского взгляда на общество. Этот в некоторой степени скрытый взгляд может быть
сформулирован шире следующим образом Каждое общество
представляет собой смесь социальных групп в большей или
меньшей степени привилегированных, которые пытаются либо сохранить свой «образ жизни», либо улучшить его с помощью социальной дистанции или исключительности, а также путем монополизации экономических возможностей. Чтобы понять стабильность и динамику общества, мы должны попытаться осознать стремления социальных групп в соотношении с идеями и ценностями, преобладающими в обществе или, наоборот, выявить для каждой рассматриваемой нами идеи или ценности социальную группу, материальный и духовный образ жизни которой эта ценность или идея пытается улучшить. Таким образом, Вебер подошел к изучению религиозных идей с точки зрения их отношения к коллективным действиям и, в особенности, с позиций социальных процессов, в ходе которых вдохновляющие идеи немногих становятся убеждениями массы людей Вебер рассматривал также каждую социальную

568

группу как склонную к определенным идеям в силу своего образа жизни Так, крестьяне склонны обоготворять природу и заниматься магией, христианское благочестие - это типично городской и буржуазный феномен, военная аристократия или иные политически доминирующие группы обладают чувством собственного достоинства, которое заставляет их отвергать религиозную идеализацию покорности и смирения и т. д. Общим для обеих линий исследования является предположение о том, что общество — это конгломерат социальных групп, причем частичные расхождения во взглядах и интересах обусловлены различным статусом, а частичное совпадение во взглядах и интересах требует исследования имевших место в прошлом конфликтов и причин их возможного разрешения, ведущего к формированию модели господства и согласия.
Такой подход к изучению «социальной организации» является, как я полагаю, характерным для научной работы Вебера в целом Следовательно, было бы полезным изложить ее ключевые моменты в форме предположений.
(1) Каждое общество разделено на несколько социальных страт, для которых характерны уважение со стороны остальной части общества, монополистическая практика в экономической и социальной жизни, специфический образ жизни и особый, более или менее ярко выраженный взгляд на мир.
(2) Коллективные действия, включая экономические,
основывающиеся на идеальных и материальных соображениях
статуса, входят в противоречие со всеми коллективными действиями, основанными исключительно на денежных отношениях
(3) Будучи членами социальных групп, индивиды являются продуктом социальной организации. Идеи и поступки этих индивидов могут быть, следовательно, изучены как отличительные черты этой социальной организации.
(4) Социальные группы могут быть - а часто это так и есть
- источниками моральных идей, формирующих поведение и мировоззрение принадлежащих к этим группам людей, и могут влиять на эгоистические действия огромного числа других людей.
(5) Такие идеи суть прежде всего реакция на вызов материальной среды, как, например, в случае с юнкерами, которые идеализировали милитаристский образ жизни в ответ на
крайности, которые имели место в приграничных восточноевропейских обществах. Тем не менее мировоззрение социальной группы никогда не представляет собой исключительно
ответ на материальные условия или результат экономических
интересов. Оно есть также и продукт идей, возникающих из
человеческого вдохновения в ответ на духовный вызов, как,
например, в случае с великими пророками, такими как Будда.
Подход Вебера к взаимоотношению между группами с
определенным статусом и идеями имеет важное значение для

569

изучения культуры. Современная наука об обществе все чаще
применяет термин «культура» как относящийся к образу жизни
людей вообще и охватывающий продукты их деятельности и
модели поведения, а также идеи и идеалы. В отношении этого
общего явления Вебер употребил понятие «этос», чтобы подчеркнуть, что участие каждого человека в обществе означает
личное обязательство как в отношении моделей поведения, так и материальных и духовных интересов определенной социальной группы Такой образ жизни часто распространяется за пределы групп, в которых он зарождается Так, например, многие черты немецкого общества испытали влияние деспотических и патриархальных обычаев юнкерства. Подобным же образом некоторые убеждения раннего протестантизма, как,
например, чувство долга, приобрели большое влияние за пределами конкретных религиозных групп, породивших эти
идеи. Поэтому Вебер старался в каждом случае проследить
стиль жизни определенной социальной группы, от которой
исходили характерные нормы поведения и идеи. В этом плане
культура нации может быть истолкована как результат господства (власти) группы и групповых конфликтов в их историческом развитии.
Такой образ общества неоднократно возникает перед
нами в работах Вебера. В данном контексте я хотел привести
два примера. Один из них касается веберовского понимания
политического действия, которое стремится охватить как огромные ограничения, накладываемые социальным положением на индивидов, так и огромные возможности для действий,
внутренне присущие непостоянству социальной структуры Как
отмечал Т. Парсонс, Вебер соединил эти два направления путем понимания исторических ситуаций как относительно хрупкого равновесия между силами, действующими в прямо противоположных направлениях таким образом, что различия,
порождаемые войной, политическим движением или даже
влиянием отдельного человека, могут иметь далеко идущие
последствия. Дело не в том, что такой фактор «создает» результат. Скорее в дополнение к другим силам, действующим в
данном направлении, достаточно пренебречь всеобщим равновесием в пользу какого-либо одного результата в ущерб
другому3.
Поскольку Вебер рассматривал общество как равновесие между разнонаправленными силами, он явно отвергал попытки объяснить сущность социальных структур как единого целого, по крайней мере, в контексте социологических исследований4. Для него социология была изучением понятного поведения людей в обществе, а коллективы, такие как государство, нация или семья, не могли «действовать» или «функционировать» как таковые Разумеется, существуют важные узы между

570

людьми, которые могут способствовать стабильности общества, действия каждого человека ориентированы на действия других, и все люди придают особую ценность коллективным образованиям, в которых они участвуют . Принято связывать такую субъективную ориентацию и ценности с условиями социального бытия, в котором они рождаются. Однако, с точки зрения Вебера, неуместно относить как эти условия существования, так и субъективные реакции на них к какому-то коллективному образованию, как, например, «обществу», «государству» или «нации», как будто эти наблюдаемые явления были своего рода проявлением высших сущностей5.
Вебер рассматривал общество как арену соревнующихся социальных групп, где каждая имеет свои экономические интересы, чувство достоинства, соответствующее своему статусу и определенным взглядам на окружающий мир и на людей. Он руководствовался этим принципом в своем анализе земельной аристократии, возвышающейся буржуазии, бюрократии и рабочего класса в имперской Германии. Он использовал этот же принцип в своей сравнительной социологии религии. Окончательный успех каждой из великих религий был конечным результатом длительной борьбы. Каждая из ведущих социальных групп сталкивалась с противодействием одной или нескольких групп, которые подобным же образом стремятся к удовлетворению материальных и духовных интересов для того, чтобы утвердить или усилить исключительность и материальные привилегии своего «образа жизни». Ученым - конфуцианцам приходилось бороться с колдунами, даосскими мистиками и буддийскими монахами, индусским браминам - с претензиями кшатриев, а также с привлекательной силой буддизма и джайнизма, различными еретическими течениями среди самих браминов, а еврейским пророкам – с многочисленными царскими оракулами и различными группами левитов. Особый акцент на борьбе между социальными группами лежал в основе веберовского личного духовного мировоззрения. Он был сознательно убежден в том, что некоторые конфликты между людьми объясняются противодействием конечных ценностей, которое не может быть уничтожено в ходе спора и выяснения точек зрения. Труды Вебера по социологии религии эмпирически подтверждают эту точку зрения. Самообладание и утонченные манеры конфуцианских благородных мужей, созерцательный аскетизм браминских праведников, этический рационализм иудейских пророков суть в конечном счете непримиримые жизненные позиции. Человек не может твердо стоять на позициях более чем одной из этих систем верований и действий6.
Сказать, что непримиримые конфликты являются
эндемической чертой общества еще не значит заявить, что

571

общество характеризуется постоянной нестабильностью. В своих исследованиях по Китаю и Индии Вебер скорее показал, что социальные группы, такие как ученые — конфуцианцы или браминские священники, становились в конечном счете доминирующими «носителями культуры» Вебер использовал термин «Trager», чтобы показать, что такие группы задавали тон в социальных отношениях своими идеями и стилем жизни и таким образом, возможно, придавали большую стабильность обществу7 Вебер не сомневался в том, что такой подход представляет собой большое упрощение. В случае с Китаем он пытался компенсировать это, сопоставляя руководящий социальный слой образованных людей с более или менее противоположным слоем - сторонниками даосизма и народными магами Затем он пытался показать, что конфуцианство заняло доминирующее положение благодаря своему родовому сходству со структурой китайского общества, в то время как еретические верования помогали удовлетворять мирские интересы людей и примирять их с господствующей системой власти8 С точки зрения Вебера, религиозная ориентация таких групп стала общепринятым идеалом, который люди в массе своей, в конце концов, считали само собой разумеющимся в результате его преобладания. Как только устанавливается господствующее положение таких верований, оно может быть сразу объяснено с помощью «выражения одобрения или неодобрения», которое заставляет людей подчиняться9.
Сама косность обычаев поднимает вопрос о том, «как
что-либо новое вообще может появиться в мире», ибо идеи
должны где-то зарождаться, причем не только в самих индивидах, а в качестве образа жизни, общего для целых групп людей10. И хотя этот вопрос правомерен в отношении всех
сфер культуры, Вебер ставит его лишь в «Древнем иудаизме»
и в своей социологии права. В то время как при анализе Китая
и Индии Вебер сосредотачивал главное внимание прежде
всего на длительном господстве ученых - конфуцианцев и
браминов-священников и на общепринятых идеях и образцах
поведения, вытекающих из этого господства, «Древний иудаизм» - исследование в области социологии новаторское11. Не следует понимать в буквальном смысле, что ветхозаветные пророки порвали с установленными обычаями попросту благодаря своему непревзойденному дару. Какими решительными ни были основатели великой религии, их работа не выдержала бы испытания временем, если бы их основная религиозная ориентация не стала образом жизни целых групп В случае с Бисмарком Вебер показал, что великий человек может быть наделен божественным даром, и все же недостаток способности придать своему делу долгосрочный характер ведет к тому, что он оставляет наследство политической бездарности

572

из-за нежелания иметь дело с людьми выдающимися. Поэтому веберовский «Древний иудаизм» придает такое значение творцам нового в религии и вместе с тем анализирует процесс, в ходе которого их необыкновенное вдохновение стало доминирующей ориентацией иудейских раввинов, большинства евреев и в модифицированной форме западной цивилизации. Показано, таким образом, как одна из величайших мировых религий зародилась в борьбе конфликтующих групп прежде чем стала доминирующей ориентацией целого общества В основе такого подхода лежит тот же духовный импульс, что и в основе утверждения Якоба Буркхардта в начале его труда по мировой истории: «Мы начнем с одного момента, доступного для нас, вечного центра всех вещей - человека, страдающего, борющегося, действующего - каков он есть, был и будет всегда12». Вебер никогда не довольствовался тем, чтобы принять существующие верования, убеждения или институты как данность. Он стремился показать, что господствующие в данное время убеждения и институты сегодняшнего дня суть последствие происходившей в прошлом борьбы среди «страдающих, борющихся и действующих индивидов». Возможно, этим объясняется тот факт, что человек, страстно вовлеченный в современные ему события, тем не менее потратил огромную часть своей научной карьеры на исследование социальных изменений, происходивших примерно 25 веков тому назад. Скажу больше, Вебер не довольствовался мыслью о том, что борьба, имевшая место в прошлом, утвердила обычаи и верования, которые в конечном счете навязаны человеку как наследие «древнего» прошлого. Если чувство долга в призвании есть сегодня лишь «призрак мертвых религиозных верований», он тем не менее задавал вопрос о том, какой смысл люди придают своей работе, даже если она состоит не более чем в следовании обычаям Факт увековечения установившихся убеждений и институтов невозможно понять, не обратив внимания на смысл, который люди вкладывают в эти верования и институты. В этой связи Вебер полагал, что самые обычные действия людей в обществе можно сравнить с религиозными нововведениями харизматических личностей. Оба эти факта подтверждают, что мы являемся «культурными существами», наделенными способностью и желанием занимать определенную позицию в отношении мира и придавать ему значение»13.
Вебер не игнорировал тот факт, что в человеческом
поведении очень много непоследовательного и бездумного. Он
полностью сознавал, что люди редко отчетливо формулируют
свои принципы с твердой последовательностью, как это делал он сам, считая это необходимым для достижения концептуальное ясности. Он знал также, что в повседневной жизни люди не

573

вникают в сущность своих обычаев, на соблюдении которых они настаивают в силу «бездумного подражания»14 он хотел, однако, подчеркнуть, что его социология имела бы дело с людьми как «культурными существами», и большая часть того, что люди в обществе воспринимают как должное даже в своем установленном поведении на самом деле заключает в себе основные верования и убеждения, без которых они не могут функционировать15 в своей социологии религии он поставил перед собой задачу четко сформулировать эти основные принципы и предположения.
Такой подход неизбежно порождает серьезные проблемы для эмпирического изучения общества. Постановка во главу угла принципов и неизбежного противоборства между основными ценностями имеет тенденцию сводить к минимуму внутренние расхождения, характеризующие каждую крупную систему верований16. Эта расстановка акцентов может быть применима в различной степени, и Вебер вовсе не ставил акценты одинаково во всех своих работах. Так, например, в исследовании о Китае конфуцианство предстает как единая доктрина в противоположность даосизму, в то время как в исследовании об Индии мы обнаруживаем гораздо большую дифференциацию в границах ортодоксального индуизма. Рассматривая древний иудаизм, Вебер пошел еще дальше и показал огромное разнообразие ортодоксальных и неортодоксальных доктрин, из которых постепенно возникали основные постулаты иудаизма. Такое различие в расстановке акцентов было отчасти случайным, так, к примеру, Вебер гораздо лучше знал иудаизм, чем конфуцианство. Отчасти же акцент на «типичной» ориентации различных мировых религий представлял собой побочный результат попытки противопоставить друг другу некоторые цивилизации Существуют, однако, и более существенные различия между этими исследованиями, которые могут быть представлены в виде схемы Исследования Вебера в области социологии религий

Название

Социальная
структура

Социальные
группы с определенным
статусом

Идеи

Светская
этика

1Протестантская этика и дух капитализма

 

 

Религио-зные идеи

Идеи,касаю-щиеся
экономиче-
ского пове-
дения

11Конфуци-
анство и
даосизм

Положение групп в

Господствующих
социальной структуре

Религиоз-
ные идеи

Светская
этика

III Индуизм
и буддизм

Социальная
структура

Соперничаю-
щие социаль-
ные группы с
определенным
статусом

Соперни-
чающие
религиоз-
ные идеи

Светская
этика

IV Древний
иудаизм

Меняющая
ся соци-
альная
структура

Изменения в
соперничающих
социальных
группах с опре-
деленным
статусом

Изменения
в соперни-
чающих
социаль-
ных идеях

Возникнове
ние этни-
ческого
рациона-
лизма

Хотя объем исследований намного больше, чем показывает схема, верно и то, что Вебер постепенно увеличивал их внутреннюю взаимосвязь, и что пункты 2 и 3 - это лишь предварительные исследования для последующего подробнейшего анализа, содержащегося в «Древнем иудаизме». В своих работах по Китаю и Индии Вебер поставил себе цель изобразить религиозную ориентацию, резко контрастирующую с западной, так как лишь после этого он смог точно определить характерные черты, свойственные исключительно западной религиозности и, следовательно, требующие разъяснения.
Вся работа целиком охватывала по меньшей мере 5 различных уровней анализа: 1) объяснение индуктивных обобщений, 2) толкование сущности религиозных доктрин,
3) метод концептуализации исторического материала;
4) использование этого метода на основе сравнения, для того
чтобы выявить отличительные черты каждого исторического
явления, 5) причинный анализ с целью объяснения рационализма цивилизации Запада. Каждый из этих уровней заслуживает детального рассмотрения.

Методы анализа

Обобщения Вебера часто называют «разъясняющими»,
однако немного было сделано для того, чтобы установить, в каком смысле такое определение правомерно Мысль Вебера о возникновении религиозных нововведений в регионах, соседствующих с великими мировыми империями, довольно точна. На основе сравнительных данных Вебер сделал вывод о том, что великие религиозные лидеры были наиболее активны в
городской местности, но не в крупнейших мировых центрах.
Вебер связал этот вывод с той идеей, что люди в этих культурных центрах считали или предполагали, будто они знают все ответы и не в состоянии больше задавать вопросы, имеющие глубокую религиозную значимость, так как они погрязли в техническом прогрессе цивилизации. Лишь те из них, кто не так глубоко погряз в этом, однако все же испытал влияние культурных центров на свои основные интересы, сохранили способность удивляться событиям и задавать вопросы об их смысле. Эта идея объясняет индуктивное обобщение, так как она обобщает связь между условиями существования и типами религиозного опыта17.
Этот пример наглядно иллюстрирует метод объяснения, к которому Вебер часто обращался. В своих работах Вебер высказывался по поводу «сходства» между понятием о Боге и определенными, весьма спорными характеристиками политической общины. Так, «дух небес» «соответствовал»
раннему умиротворению китайской империи, идеи, связанные.

575

с Яхве, «отражали» политическую и военную историю древних
евреев; ближневосточное происхождение этического монотеизма может быть «соотнесено» с идеями, внушенными ролью всемогущих царей и их бюрократических режимов18. Вебер
объяснял термины, выделенные кавычками, показывая, что
при данных политических условиях социальные группы с определенным статусом проявляют материальные и идеальные
интересы, которые могут быть увеличены до предела такими
идеями о божестве. Он применил тот же метод, когда задавал
вопрос о том, какие религиозные идеи близки или не близки
по духу различным социальным группам, как, например, крестьянам, военным, ремесленникам, при условии, что мы знаем
тенденции, присущие их профессиональному опыту. Вебер вновь использовал этот метод, когда говорил о том, что экстатическое пророчество политических событий несовместимо с великими бюрократическими царствами. Так, это пророчество контролировалось религиозными и политическими властями в Древней Греции, но оно совершенно не контролировалось в Древней Палестине, ибо монархия была слаба, а центробежные силы племен и родовых групп довольно сильны.
Общим моментом для этих примеров веберовского
объяснительного метода является своего рода «экзистенциальная
психология», которая подразумевает обобщения, затрагивающие
возможные ответные реакции на конкретные условия человеческого опыта:
1. Вовлеченность в технический прогресс цивилизации
препятствует религиозным нововведениям, в то время как отсутствие такой вовлеченности в районах, подверженных
влиянию мировой политики, способствует таким нововведениям.
2. Группы, обеспечивающие руководящую роль религии в цивилизации, будут стремиться формулировать господствующую идею божества в духе, соответствующем их политическому опыту.
3. В силу преобладающих ценностей своей профессиональной деятельности социальные группы обычно различаются по своим религиозным склонностям, хотя противоположные тенденции могут помешать выражению этих склонностей.
4. Все правящие группы будут стремиться контролировать религиозные предсказания грядущих событий, однако их способность к такому предсказанию варьирует в зависимости от политической структуры; поэтому различное положение
пророчества в различных обществах - это ключ к пониманию
их структуры и связанным с ней аспектам культуры.
Некоторые из этих общих правил (3) представляют собой суждения, основанные на обычном опыте, вследствие этого они кажутся очевидными, хотя они, возможно, и обманчивы. Так, например, воины идентифицируются обычно с

576

военной мощью, поэтому они склонны отвергать идею религиозного смирения, однако они же становятся бойцами за веру и твердо придерживаются религиозных идей, созвучных военным качествам. Другие утверждения (1, 2, 4) представляют собой гипотезы, исходящие из причинных связей и выясняющие причины того, почему в различных обществах существуют различная способность к удивлению, различные понятия божества и разные положения пророчества. Такие причинные объяснения функциональны, поскольку рассуждают о том, какая ответная реакция характерна для определенных условий человеческого существования. Они также структурны в том смысле, что они увязывают эти ответные реакции с социальной и политической средой большого числа людей, а не выводят их из взглядов и мотивов этих людей. И наконец, эти объяснения предполагают сравнения, так как изучают один и тот же тип человеческого опыта - например, религиозные нововведения или пророчества - в различных исторических ситуациях, что ведет к систематическому сопоставлению отношений между этими ситуациями и реакциями на них людей19.
Многие из этих суждений требуют интуитивного понимания
того, что заключают в себе условия существования, и отличительное качество Вебера состоит в его способности комбинировать эти суждения со сравнительной исторической проверкой на достоверность.
(2) Прилагательное «разъяснительный» применялось
также и к веберовскому толкованию религиозных доктрин. Так,
например, в случае с пуританством он отметил определенные
явно выраженные запросы и ценности: негативное отношение
к искусству, сексу и дружбе, отрицание всего волшебного и символического, отказ от исповедальной и похоронной церемоний, презрение к бедности и бедным, подозрительность в человеческих отношениях, но при этом опора на бескорыстную честность. Вебер объяснял предполагаемый смысл этих ценностей, когда наблюдал, как люди, им приверженные, испытывают глубокую внутреннюю изоляцию, как, будучи в пессимистическом настроении, не предаваясь иллюзиям, они могут положиться исключительно на самих себя и на свою работу, как они отвергают все чувственные удовольствия и мирские наслаждения, как у них отсутствует любовь к ближнему, присущая христианину, который осознает свою слабость, но будет с ненавистью и презрением преследовать грешника как врага Господа, носящего клеймо вечного проклятия. Все эти наблюдения объясняют, что «означала» кальвинистская доктрина для набожного верующего, сильно озабоченного своим спасением перед лицом потустороннего Бога. Как Вебер ясно констатировал в начале своего труда, его интересовало «определение тех психологических импульсов,

577

которые вытекали из религиозных верований и религиозной практики, указывали направление поведения человека в повседневной жизни и внушали ему мысль о необходимости твердо их придерживаться20.
Веберовский анализ таких «стимулов» мало говорит об их эффективности, разве что в общей форме констатирует, что в старые времена люди были сильно подвержены влиянию религиозных верований. Вебер концентрирует внимание на предположительном вопросе о том, что бы делал и чувствовал верующий, если бы он руководствовался стимулами, внутренне присущими его религиозным убеждениям, и я считаю, что этот анализ довольно точно характеризует климат человеческих отношений, воспитанный кальвинизмом, конфуцианством, индуизмом и иудаизмом. Такой климат есть невольный побочный продукт сформулированных доктрин и пастырских проповедей, условностей и взаимных ожиданий в религиозном братстве, личных убеждений и психологических установок верующих индивидов. Вебер не анализировал эти отдельные аспекты. Его внимание было сосредоточено на побудительных и сдерживающих мотивах различных вероучений, а также на облике человека, создаваемом этими вероучениями. Он исследовал общий знаменатель всей этой риторики и действий, которые люди должны принимать во внимание, даже если они пренебрегают ими или безразличны к ним.
(3) Вебер утверждал, что этот тип анализа - так же как и анализ социальных групп и институтов - требует использования общих понятий, полученных из исторического материала, и в своих методологических трудах уделил много внимания логическим обоснованиям этой концептуализации. Соответственно он подчеркивал, что его работа была «неисторической» в том смысле, что этика отдельных религий представлена систематически и всесторонне в большем единстве, чем это когда-либо имело место в ходе их действительного развития... Если бы это было сделано произвольно, то такое упрощение было бы исторической «фальсификацией». Однако это не так, по крайней мере это было сделано непреднамеренно. Автор всегда подчеркивал те черты в общей картине религии, которые были решающими для формирования практического образа жизни, равно как и те, что отличают одну религию от другой21.
Вебер был убежден в том, что все историки без колебаний имеют дело с такими «неисторическими» понятиями и что было необходимо сделать их явными. В данном конкретном случае это «типологическое упрощение» означало, что для каждой мировой религии он конструировал «модель», основанную на идеях многих писателей, но которую, однако, нельзя найти ни у одного из них в такой законченной форме

578

и ясном изложении. Эти модели - искусственные схемы исследователя, основанные на историческом материале. Вебер полагал, что такие искусственные схемы оправданны, если особая цель их построений четко обозначена22.
Эта процедура имела, по моему мнению, одно важное последствие для самостоятельной работы Вебера. Устраняя неясность и непоследовательность из религиозной ориентации социальных групп в различных цивилизациях, Вебер непреднамеренно затушевал воздействие этих ориентации на практический образ жизни этих социальных групп. И хотя одна из основных целей Вебера состояла в объяснении этого влияния, он упустил из виду отклонения, в силу которых у людей, как простых, так и образованных, возникают самые сокровенные убеждения в отношении крайностей окружающих обстоятельств и исторических перемен. Таким образом, Вебер на самом деле так и не пришел к пониманию сути вопроса о том, как оценить влияние религиозных идей на мирскую деятельность и, особенно, экономические действия верующих23.
Эта точка зрения может быть проиллюстрирована со ссылкой на утверждение Вебера о глубоком беспокойстве, которое чувствовали верующие пуритане, поскольку полная неопределенность в отношении спасения их души стала предметом веры, и в результате они стремились освободиться от этого беспокойства путем упорной само дисциплинирующей деятельности. Вебер основывал это предположение на
общем утверждении о том, что в эпоху Реформации такие
метафизические представления овладевают умами людей до
такой степени, что это перестает быть полностью понятным.
Это без сомнения так, но разумно ли допустить, что большинство верующих скорее примирится с беспокойством, чем попытается избежать его последствий? Факты XVII в. говорят о том, что ожидание конгрегации могло бы дать доктрине предопределения как позитивное, так и негативное значение.
Сколько бы проповедники ни доказывали, что многие прокляты навеки, они все же сочли нецелесообразным, равно как и теоретически невозможным, назвать по имени всех тех, кто, возможно, не обретет спасение. Они говорили и действовали, следовательно, таким образом, как будто не существовало такого сознания, которое нельзя было бы не разбудить, как будто каждый простой грешник мог быть превращен в святого. Из всего этого следует очевидный вывод, что прощение получат все, кто сознательно не отвергает его24.
Вебер не принял во внимание такое соглашение. Он, возможно, подошел ближе к изучению воздействия религиозных идей на деятельность людей, когда подчеркивал важность социального контроля в пределах ограниченной общины. Поэтому, возможно, он переоценивал значимость религиозных идей

579

всякий раз, когда более или менее непреднамеренно переходил от анализа направления религиозного влияния к утверждениям, касающимся той степени, до которой религиозные идеи становятся внутренне присущими людям. Но не обязательно, однако, делать такой сомнительный шаг, анализ светской этики мировых религий действителен на уровне «целей и предположений» (термин Буркхардта), которые характеризуют культуры и значительно, хотя и не определяющее, воздействуют на поведение людей. Хотя веберовский подход может быть не полностью объясняет нечеткую связь между культурой и поведением, этот недостаток неизбежен и обусловлен более широкой целью, состоящей в систематическом сравнении великих мировых религий, отнесении этих религий к сложным социальным структурам и преобладающим в них настроениям и, наконец, в объяснении рационализма западной цивилизации. Для таких более крупных целей хорошо годится «неисторический» метод преувеличения и упрощения исторических явлений.
(4) В каждом из этих независимых исследований Вебер молча выбрал одну центральную проблему и, рассматривая ее со всех возможных сторон, исследовал структуру общества. Это было уже очевидно в анализе труда восточно-немецких фермеров, который шаг за шагом вел его к изучению структуры немецкого общества. Это в равной степени справедливо и по отношению к его работе о древней цивилизации, в которой он использовал в качестве узлового момента связь между военной организацией и сельскохозяйственным производством25. Это очевидно и в его социологии религии, где исследование светской этики великих мировых религий ведет к анализу основных социальных групп в связи с особенностями общественного сознания китайской, индийской и западной цивилизаций. Эта процедура имеет по крайней мере три преимущества.
Во-первых, она обеспечивает удобный механизм для исследования структуры общества. Несмотря на то что Вебер отвергал органический подход, он был заинтересован в структурной согласованности общества. Он подходил к решению этой проблемы, выбирая такой ее аспект, который пронизывал все общество. Изучение этого аспекта могло открыть взаимосвязи между основными частями общества.
Вторая положительная черта процедуры состоит в том, что она подходит для целей сравнительного анализа. Сравнение браминской и конфуцианской интеллигенции, пророчества в Древней Греции и Иудее, светской этики пуританства, конфуцианства и индуизма, религиозных наклонностей аристократии, средних классов и других групп в различное время и разных местах, сравнение политического положения городов в

580

восточных и западных цивилизациях - все это примеры данной процедуры, описанной выше. В различных обществах возникают аналогичные проблемы; как, например, угроза для светской власти, содержащаяся в религиозных предсказаниях. Поскольку эта проблема была обозначена, было бы полезно изучить, как к ее решению подходили в разных обществах; выявленные таким образом различные подходы могут быть применены к другим аспектам соответствующих обществ.
В-третьих, выбор Вебером центральной проблемы обычно связан с «парными понятиями», что обеспечивает искусственные отправные пункты для анализа эмпирических событий. Суть дела в проблематичной связи между идеями и «материальными условиями», которые Вебер связывал с противоположностью между классами и социальными группами. Эта противоположность служила основой для теории социальных изменений, в соответствии с которой периоды стабильности благоприятствуют стратификации в соответствии со статусом, тогда как периоды быстрых изменений препятствуют статусному расслоению, открывая простор денежным отношениям и выставляя их на передний план26 Так, например, с упадком торговли в Римской империи в последний период ее существования свободные землепашцы превратились в крепостных. Следовательно, рост статусных различий находился в зависимости от отношений, основанных на рыночных сделках. Наоборот, коммерциализация восточно-немецкого сельского хозяйства подорвала патриархальные отношения между классами и создала угрозу господствующим отношениям между статусами. Чтобы понять направление таких изменений, Вебер рассмотрел каждую тенденцию с точки зрения того, что случилось бы, если бы она полностью осуществилась. Если экономические изменения сильно замедляются, то условности престижной иерархии уничтожают безличность рыночных сделок; если экономические изменения достаточно стремительны, то безличностные отношения на рынке разрушают существующие статусные различия. Ни одно из этих логических предположений не может, однако, иметь место, поскольку экономический и социальный порядок взаимно влияют друг на друга в каждом случае. Действия, основанные на экономическом интересе, обычно имеют целью сохранение или приобретение «доброго имени», как при организации объединений с ограниченным доступом для биржевых маклеров или в поисках земель и титулов немецкими промышленниками. Словом, статусные группы обычно стремятся монополизировать свои экономические возможности, как это сделали юнкера, когда они использовали политические преимущества своего социального статуса для удовлетворения своих экономических интересов землевладельцев Вебер полагал, что

581

такое взаимоотношение между экономическим и социальным порядком можно анализировать только после того, как сформулированы две тенденции действия с точки зрения гипотетических крайностей.
(5) Эти методологические соображения имеют отношение к попытке Вебера объяснить рационализм западной цивилизации27. Его социология религии достигает высшей точки в попытке объяснить первоначальное различие между мистическим созерцанием и аскетической активностью. С одной стороны, это есть полное исследование, так как он объяснил происхождение этического рационализма вкладом древнееврейских пророков. Однако, с другой стороны, все сочинения Вебера по социологии религии представляют собой скорее введение в труд, который должен был объяснить особенности западной цивилизации В то время как исследования о Китае и Индии объясняют развитие доминирующей ценностной ориентации в той степени, в какой Вебер предполагал это сделать, его работа об иудаизме - лишь отправной пункт для исследования, которым он занимался всю свою жизнь. Исследование Вебера о древних цивилизациях, его социология права и типов власти, его сочинение о городе, лекции по общей экономической истории - все это продолжение социологии религии. В то время как исследование о религии объясняет изначальное различие этического рационализма Запада («Древний иудаизм»), а также анализирует одну из его поздних разновидностей в «Протестантской этике», эти продолжения в большей части относятся к вопросу о том, как основные предпосылки этого рационализма стали доминирующей ценностной ориентацией западного мира.
Основная часть веберовского ответа на этот вопрос содержится в его политической социологии, которую я рассматриваю в III части данной книги28 Эти исследования дополняют первоначальное сочинение по протестантской этике, показывая, что религиозное развитие Реформации было поздним элементом в длительном процессе возникновения уникальных черт западной цивилизации. В этой связи было бы разумно задать вопрос, объяснимо ли, хотя бы частично, влияние пуританства с помощью дальновидной (эсхатологической) ориентации христианства, даже если религиозное развитие Реформации добавило последний общезначимый синтез этой ориентации с мирскими заботами верующих. Привлекательность веберовского сочинения состоит в том, что оно объясняет, как религиозные идеи и религиозный пыл могут непреднамеренно способствовать светским усилиям и успеху. Этот тезис теряет, однако, значительную часть своей парадоксальности, как только мы осознаем, что этот результат стал возможен благодаря всей истории западной цивилизации29. Даже

582

несмотря на эту утрату парадоксальности веберовского первоначального исследования, это осознание служит опорой для основного выдвинутого им тезиса «Протестантская этика» не содержит прямого подхода к проблеме причинного объяснения, она имеет дело только с зависимостью между религиозными заповедями и самодисциплиной светского поведения. Воздействие религиозных «целей и предположений» на поведение естественно усилится, если будет показано, что оно зависит не только от преданности верующих и социального контроля общины, но также и от векового культурного наследия западной цивилизации.

Примечания

Перевод выполнен по изданию- R.Bendix. Max Weber: An intellectual portrait. New York. 1960 480 p. На русский язык переводится впервые.
1 Gesammelte Aufsatze zur Religionssoziologie (Tublngen; J.C.B.Mohr,
1925) 6 Bd.1, S. 237 (См. с 43-73 настоящего издания. - Ред.)
2 Это различие целей породило трудности, даже когда Вебер четко
обозначил цель исследования, как это имеет место в «Древнем иудаизме». Наличие большого количества различных тем в каждой из работ говорит о том, что любой обзор наподобие упомянутого выше представляет собой лишь одну возможность из нескольких, которые могут быть реализованы на основе веберовской работы. (Здесь автор отсылает к другим частям своей работы - См. р. 104. Ред.)
3 Parsons Т. Мах Weber and the Contemporary Political Crisis //The
Review of Politics, 1942, vol IV, p 168-169 См. аналогичные замечания
автора в The Theory of Social and Economic Organization (New York:
Oxford Univ. Pr, 1947).
4 Weber M. The Theory of social and Economic Organization, p.101-107. См. также Winckelmann J. «Max Weber's opus Posthumum» //Zeitschrift fur die gesamte Staatswissenschaft, 1949, Bd. CX, S. 378-379., для дальнейшего подтверждения этого пункта Можно добавить, что такой взгляд на общество совместим с детерминистской позицией Вебера, как указано в. «Мах Weber on the Methodology of the Social Sciences». Glencoe: The Free Press, 1949, p187
5 Поэтому в намерения Вебера не входило поднимать «вопрос о том, насколько некоторые различные переменные действительно обязательно изменяются в совокупности», как это сделал Парсонс (См. Theory. , р75) По мнению Вебера, этот вопрос поставил эмпирическую, а не теоретическую проблему, в отличие от «органологической» ориентации как немецкого романтизма, так и французской традиции социологии (как в последних работах Конта и Дюркгейма) См. следующую цитату: «Пока это понятие не объяснено детально, можно сказать, что все функционально связано или ничего не связано (angepasst) в исторической жизни Марионизм (многоженство) также приспособлен к экономическим условиям Уты, как и (разнообразные) формы жизни в других горных государствах

583

государство иезуитов в Парагвае было также приспособлено к джунглям, как и жизнь индейцев до и после существования этого государства И в самом деле, я мог бы точно определить тему своих исследований (в социологии религии), объявив, что стремлюсь установить, в каком смысле кто-либо мог бы говорить об адаптации разнообразных культурных элементов в нескольких контекстах См:Bemerkungen zu der vorstehenden Replik // Archiv fur Sozialwissenschaft. 1908, Bd. XXVI, S 276. Цитируется по оригиналу.
6 Этот подход ставит этические проблемы, в которые я не вникаю в
этой книге. Сам Вебер стремился укрепить свою позицию против релятивизма или нигилизма с помощью этического требования, чтобы каждый человек четко определил свои ценностные позиции в соответствии с их внутренней последовательностью и полностью сознавал их конечный смысл. Эта позиция критиковалась прагматистами, утверждавшими, что «все основные» ценности на поверку оказываются все же средствами для достижения иных целей. См.: Dewey J. Theory of valuation. Chicago: Univ. of Chicago Press, 1939.
Вебера также критиковали сторонники этического абсолютизма, утверждавшие, что в изучении общества суждение о фактах неотделимо от оценки и что превосходство одной этической позиции над всеми другими логически доказуемо. См.: Strauss L. Natural Right and History Chicago Univ. of Chicago Press, 1953, Ch.2. Вебер счел бы разногласия между этическими теориями основанием для своего собственного признания нескольких совершенно противоположных ценностных позиций
7 Термин «Trager» не упоминается в веберовском списке определений, но это упущение объясняется, возможно, тем, что его рассуждения о «статусных группах и классах» остались лишь фрагментами, подобно рассуждениям Маркса о классах в конце «Капитала» См. Theory р. 424-429.
8 Мы уже видели, что в случае с Индией ортодоксальные и еретические верования возникли под влиянием народной религиозности.
9 Вебер определяет «условность» как поведение, обусловленное
«ничем иным, как выражением одобрения или неодобрения тех людей, которые окружают действующего индивида». Он добавил, что в «бесчисленных ситуациях спонтанная реакция индивида зависит от
среды и не обусловлена никакими земными или потусторонними силами См. Мах Weber on Law in Economy and Society. Cambridge Harvard University Press, 1954, S 20-21
10 См.: Ibid., p. 22 и Протестантская этика и дух капитализма II Вебер М. Избранные произведения.1990,с.61-208.
11 В принципе Вебер мог бы уделить столько же внимания Конфуцию, Будде и ранним браминам-проповедникам, сколько он уделил еврейским пророкам. Он, однако, не сделал этого, так как исследования по Китаю и Индии служили лишь отправным моментом для анализа развития Запада.
12 Burckhardt J. Force and freedom. N.Y.: Pantheon Books, 1943, p.81-82. Во введении к истории культуры Греции Буркхардт привел следующее утверждение: «История культуры восходит к истокам человеческого прошлого, она рассказывает нам, что представляло собой человечество, чего оно хотело, о чем думало, что чувствовало и на что было способно. В этой связи история культуры имеет дело с тем, что является «постоянным», и, в конце концов, это «постоянное» оказывается больше и важнее «кратковременного» (сиюминутного), качество оказывается больше и поучительнее, нежели действие. Ибо действие – это лишь человеческое выражение определенных внутренних способностей,

584

которые всегда могут воссоздать те же действия. Цели и предположения являются, таким образом, настолько же важными, как и события» Burckhardt J. Griechische Kulturgeschichte. Stuttgart, 1952. Bd. 1, S. 6
13 Max Weber on the Methodology of the Social Sciences, p.81. Это, как мне кажется, подходящий контекст для осмысления веберовского определения социологии как науки, изучающей человеческое поведение тогда и в той степени, когда «действующий индивид придает ему субъективный смысл». Theory... р.88.
14 См. определение и обсуждение обычаев в. Мах Weber on Law in
Economy and Society. Cambridge: Harvard Univ. Press, 1954, p.20.
15 Акцент, сделанный на культурных проявлениях субъективного
опыта имеет отношение к работе Вильгельма Дильтея, а также и к работе Буркхарда. См.: Winckelmann J. Legitimitat und Legalitat in Max Weber Herrschaftssoziologie. Tubingen: J. C. B. Mohr, 1952, S. 8-24. Однако, как отметил профессор Пауль Лазарсфельд, на веберовский концептуальный анализ, в особенности, на анализ «действия», равно как и на его причинный анализ, как мы видели ранее, также сильно влияет немецкая официальная традиция См. Lazarsfeld P. Some historical notes on the study of action S. 46 (не опубликовано). Вебер во время работы частично основывался на кратком изложении работы Густава Радбруха Radbruch G. Der Handlungsbegriff in seiner Bedeutung fur das Strafrechtssystem. В.: J. Guttentag Verlagsbuchhandlung, 1903, хотя этот автор занимался особой логической проблемой, касающейся правильного толкования преступной небрежности, которая не интересовала Вебера. Основная посылка уголовного законодательства состоит в том, что любое преступление есть действие или преступная небрежность, характерные для индивида, поскольку уголовное законодательство занимается логикой «компетенции» Вебер счел это, по-видимому, намекoм на аналогию к своей собственной попытке создать логику «компетенции» с точки зрения культурного значения, которое люди придают своим действиям в обществе См.: Mezger E. Strafrecht. В.: Duncker und Humblot, 1949, S 89-109, где имеется обзор этой Литературы См также Welzel H. Das Neue Bild des Strafrechtssystems Gottingen, Otto Schwarz, 1957, S. 3-13.
16 Веберовское оправдание такого образа действия будет рассмотрено несколько позднее.
17 Веберовская точка зрения состояла, в особенности, в той идее, что религиозные новшества невозможны без способности к удивлению, а эта способность увеличивается там, где люди переживают великие события, не будучи вовлеченными в технический прогресс цивилизации. Это хороший пример того, что он подразумевал под важностью объяснительного понимания (Verstehen) для социологического исследования. Такой тезис может быть проверен, но его нельзя сформулировать с помощью современных способов исследования. Можно добавить, что собственные работы Вебера по методологии и обширная литература на эту тему не проливают свет на эти обобщения. В отдельных работах Вебер обычно ссылался на них с помощью таких фраз, как «согласно общему правилу» или «как известно»
18 Что касается последнего вопроса, см Weber M. Wirtschaft und
Gesellschaft. Tudingen, 1925, S 255-256, где Вебер писал о том, что система, с помощью которой ближневосточный царь и его бюрократия контролируют центральную ирригационную систему в стране и, следовательно, способность «создать мир из ничего» внушала идею всемогущего божественного правления Египетские и вавилонские жрецы выступали против монотеистического вызова существующим божествам; само существование жречества стало отождествляться с почитанием этих

585

божеств. Тем не менее иудейская концепция божества частично отражала образ великого царя.
19 Насколько я понимаю, Вебер не останавливался подробно на каждом аспекте этой процедуры, он просто констатировал, что аналог «системы» не применим к обществу. Практически он выразил это проще: если установлено, что Х (например, монотеизм) гармонирует с Y (например, централизованное регулирование рек и ирригационной системы в абсолютной монархии, как в Египте), найду ли я пример того, что Х не гармонирует с Y, но гармонирует с Z (например, монотеизм в условиях постоянной угрозы иностранного нападения, как в Древней Иудее)? Интеллектуальный импульс, лежащий в основе этой процедуры, есть убеждение в том, что Х не обязательно должен гармонировать с Y, так как существует явное доказательство обратного, и, таким образом, необходимо объяснить взаимозависимость между Х и Y там, где она существует. В этом плане сравнительный подход подчеркивает специфику причинных связей в обществе, которую Вебер затем анализировал с точки зрения степени родового сходства между социальными структурами и идеями.
20 Вебер придавал особую важность термину «Antrieb», что означает «порыв», а не «одобрение». (См. Protestant Ethic, p.97). Поучительно, однако, что Вебер не использовал термин «Anreiz», или «побуждение», что было бы более точно, поскольку проблема состояла в конечном счете в той степени, в какой ориентация кальвинистской доктрины и пастырской практики стали внутренне присущи верующим, т.е. превратились в их порыв. Даже в своих ответах на критику первых работ Вебер предложил использовать многообразие терминов, которое, по-видимому, свидетельствует о неясности, носящей соответствующий уровень абстрагирования в данном случае. В одном месте он говорил о существовании этой «побудительной силы» (Vorhandensein dieser «Triebkraft»), в другом он утверждал, что его труд посвящен вопросу о том, «не создал ли определенный тип религиозности у своих приверженцев психологическое предрасположение (Vehikel)..,которое хорошо подходило для создания типичной линии поведения», в третьем месте он ссылался на вопрос о том, привела ли религиозная доктрина «психологическое вознаграждение» (psychische Pramien) в соответствие со своими заповедями (См.: Antikritisches zum'Geisf des Kapitalismus //Archiv fur Sozialwissenschaft, 1910. Bd. XXX, S. 191; Antikritisches Schlusswort... Op. cit. 1910, Bd. XXX. S. 582-583). Можно привести еще многие другие- подобные синонимы, и поскольку каждый из них имеет свое логическое обоснование, само их число говорит о том, что Вебер не разрешил эту проблему.
21 From Max Weber: Essays on Sociology, N.Y., 1947, p.294. Вебер использовал этот типологический метод в ряде различных случаев, и его манера называть все «идеальными типами» лишь вызывает замешательство. В цитированном отрывке он ссылается на концептуализацию религиозных идей; в другом месте он использует аналогичные «преувеличения и упрощения» с особой точки зрения в отношении социальных групп, таких, как китайские грамотеи, или организаций, как например, индийские касты. Во всех этих случаях его понятия произведены от особых исторических образований, отличных от таких понятий как искра божья или пророчество, получаемых из сравнительного изучения множества различных исторических образований. Эти последние понятия в свою очередь отличаются от таких моделей, как «рынок со свободной конкуренцией». Подробнее изложение этого и других различий

586

см.: Schelting A. Max Webers Wissenschaftslehre, Tubingen, 1934,
S. 329-335, 353.
22 Все эти сослагательные конструкции помогают избежать обвинения в применении к обществу в целом или отдельным его частям таких атрибутов, как постоянство, интеграция и пр.
23 См. аналогичное высказывание у Шельтинга (Op.cit), а также у
Fischoff Ep. The Protestant Ethic and the Spirit of Capitalism - The History of a Controversy // Social Research, 1944, vol. XI, p.73.
24 Haller W. The Rise of Puritanism. N.Y., 1938, p.169.
Анализ этой главной проблемы с точки зрения психоанализа
см.: Pfister О. Christianity and Fear. L., 1948
25 Эту часть работы Вебера пришлось опустить в предыдущем томе. См.: Agrarverhaltnisse im Altertum // Gesammelte Aufsatze zur Sozial- und Wirtschaftgeschichte. Tubingen, 1924, S.1-288. (Макс Вебер. Аграрная история Древнего мира. Пер. под ред. и с предисловием Д.М. Петрушевского. М., 1925.)
26 From Max Weber: Essays on Sociology. N.Y., 1947, p.193-194. Многие формулировки Вебера аналогичны, в особенности в его политической социологии с ее контрастом между личным и институциональным божественным даром, между родовой наследственностью и феодализмом; а также между формальным и существенным рационализмом. Некоторые теоретические объяснения этого подхода рассматриваются в: Bendix R., Berger В. Images of Society and Problems of Concept-Formation in Sociology // Llewellyn Cross/ ed. Evanston, 1959, p.92-118.
27 Рационализм имеет для Вебера по крайней мере три различных смысла. Как предмет исследования рационализм был важен как выражение индивидуальной свободы, что лучше всего подходило к эре капитализма и было созвучно ему лично. Во-вторых, рационализм был для Вебера синонимом ясности; социальная наука возможна лишь на основе концептуальных различий, не имеющих точной копии в социальной реальности. Фраза, что все номинально отличные явления на самом деле незаметно переходят друг в друга, постоянно повторяется в трудах Вебера. В-третьих, существуют открытия Вебера, относящиеся к процессу рационализации. В этом смысле этот термин имеет ряд существенных значений, в зависимости от жизненной сферы исследования процесса. Так, например, Вебер считает систематизацию верований аспектом религиозной рационализации, однако затем он проводит различие между систематизациями, например, этическим и нормативным
прорицательством. Или же он рассматривает сведение к принципам причин, относящихся к принятию решений в каждом отдельном случае, как аспект правовой рационализации, а затем анализирует различные процедуры такого сведения у английских и римских юристов. Ценность исследования Вебера заключается в анализе множества различных значений «рационализации» в различных сферах человеческой деятельности. Несмотря на то что Вебер часто упоминает эти различные значения как проявления одного всеобщего процесса, его анализ исторических оснований «рационализации» и ее возможных иррациональных последствий не допускает мысли, что для него этот процесс либо неизбежен, либо совершенно ясен или необратим.
28 См. Wirtschaft und Gesellschaft. Tubingen, 1925, Bd.1, 2, S. 245,
316-319 - обобщение факторов, определяющих рационализм западной цивилизации. Здесь придается исключительное значение политической социологии, другие труды Вебера не рассматриваются, в особенности его исследование древней цивилизации и его экономический анализ в «The Theory of Social and Economic Organization» (part 2), а также в «General Economic History».

587

29 Я имею в виду такие факторы, как уменьшение религиозного значения родства, религиозного равенства верующих, частичное уменьшение значения волшебства и, кроме того, общее предположение, что человек в этом мире должен доказать свою добродетель перед Богом с помощью своих действий ради своего вечного спасения в ином мире. Эти элементы христианского наследия были, в свою очередь, подкреплены другими, в особенности, политическим развитием. Это качество, касающееся тезиса, содержащегося в «Протестантской этике», представляет собой побочный результат последней работы самого Вебера, хотя он нигде явно этого не высказывает. Многими соображениями на этот счет я обязан блестящей работе Carlo Antoni «Vom Historismus zur Soziologie» (Stuttgart, S. 161, 215-216, 222), а также более ранней критике Р. Тони в его введении к «Протестантской этике». Ни одно из этих критических замечаний не говорит о том, что более поздняя работа Вебера оправдывает их критику.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел социология










 





Наверх

sitemap:
Все права на книги принадлежат их авторам. Если Вы автор той или иной книги и не желаете, чтобы книга была опубликована на этом сайте, сообщите нам.