Ионина Н. 100 великих городов мира

ОГЛАВЛЕНИЕ

СВЯЩЕННАЯ МЕККА

В небольшой долине среди гор, спрятанный от всего мира, расположился город Мекка — святая святых ислама. Именно к нему пять раз в день обращаются взоры мусульман всего земного шара. Мекка находится в 70 километрах от побережья Красного моря, на границе гористого Хиджаза и знойной Тихамы. Область эта крайне засушливая и совершенно непригодна для земледелия. Не славилась она и скотоводством: в ее окрестностях, покрытых скудной растительностью, с трудом могли отыскать для себя корм лишь небольшие стада верблюдов, овец и коз.
Но для торгового поселения место это было хорошее и относительно безопасное, так как защищали его горы и полупустыни. Здесь проходили удобные караванные пути в Южную Аравию, Иран, Сирию и к средиземноморскому побережью. В самой Мекке и поблизости от нее находились святыни, почитаемые многими арабскими племенами. Благодаря этим святыням и вся округа признавалась священной территорией. Со всех концов Аравии стекались сюда паломники, торговля с которыми вполне могла прокормить небольшую Мекку. Поэтому жителей городка паломники совсем не стесняли, напротив, — они приносили доход.
В отличие от других восточных городов Мекка не была обнесена стеной, естественной оградой ей всегда служили горы. Через весь город тянется широкая улица Массаи, к которой с гор многочисленными ярусами сползают большие и маленькие дома. Посреди улицы, в самой нижней части долины, расположена базарная площадь, на которой стоит знаменитая мечеть Месджид-эль-Гарам («Дом бога») или Запретная мечеть — главная святыня Мекки. Этот храм из-за своей кубической формы получил у арабов название «Кааба». Мусульмане уверены, что именно в этом месте находится центр мироздания, потому что это даже и не земля, а опрокинутая на землю часть неба. В последний день существования мира она на небо и вернется.
Площадь похожа на традиционный восточный двор, только очень больших размеров. Она окружена в три, а где и в четыре ряда колоннами из мрамора, гранита и обыкновенного камня. Поверху колонны соединены стрельчатыми арками и покрыты маленькими белыми куполами, а над ними возвышаются семь стройных минаретов.
Сначала Запретная мечеть имела шесть минаретов, но когда у Голубой мечети в Стамбуле было построено тоже шесть минаретов, имам Мекки назвал это святотатством: ни одна мечеть мира не должна была равняться с Каабой. И тогда султан Ахмед приказал построить в Запретной мечети седьмой минарет.
Территория Запретной мечети — священное место для мусульман всего мира. Об этом много раз говорится во второй суре Корана: «И откуда бы ни вышел ты, обращай свое лицо в сторону Запретной мечети; и где бы вы ни были, обращайте ваши лица в ее сторону».
К Мекке обращали свои взоры еще древние арабы, потому что их языческие боги тоже сначала находились в Каабе. Этот храм был подлинным пантеоном богов и мог удовлетворить любые запросы. В нем было сосредоточено около 360 различных идолов и скульптурных изображений обожествляемых лиц. Среди них — арабские боги Илат, Узза, Хубал и другие; ассиро-вавилонские Мардук, Син, Самас, Астарта; еврейский патриарх Авраам и Дева Мария с младенцем Христом на руках.
По преданиям арабов, Кааба была воздвигнута прародителем людей Адамом как алтарь для молитвы. Адам очень страдал, что после грехопадения лишился не только рая, но и храма, в котором он молился. Тогда Бог смилостивился, и копия храма была спущена на землю. Чтобы Каабу легче было строить, ангел Джабраил принес Ибрахиму (Аврааму) плоский камень, который мог висеть в воздухе и служить в качестве строительных лесов. Камень этот до сих пор находится в Каабе, и верующие могут видеть на нем отпечатки ног своего праотца.
В центре площади находится большой каменный куб высотой около 13 метров с плоской крышей. Это и есть Кааба — некогда языческое святилище, а ныне главный храм мусульманского мира. Окон в Каабе нет, а обитая листами серебра дверь поднята от земли примерно на высоту 120 сантиметров, поэтому в храм можно попасть только по деревянной лестнице, которую специально подкатывают во время религиозных празднеств. Сверху, примерно на три четверти своей высоты, Кааба покрыта кисвой — черным шелковым полотном, сшитым из восьми кусков материи. На нем золотыми и серебряными буквами вышиты изречения из Корана. Долгое время эта материя высылалась в Мекку из Египта, а право вышивать ее имеет только одна семья, которая передает его по наследству из поколения в поколение.
Когда строительство Каабы было почти закончено, Ибрахиму понадобился другой заметный камень, чтобы обозначить им на стене то место, с которого следует начинать ритуальное обхождение храма. В раю Адам и ангелы, наученные самим Богом, семь раз обходили храм, и Ибрахим хотел, чтобы и на земле богослужение проходило правильно. Семикратное обхождение вокруг Каабы (таваф) символизирует божественный порядок, согласно которому все существа подчинены единому центру — солнечной системе, воплощенной в боге. И тогда ангел Джабраил принес Ибрахиму знаменитый Хеджер эль-Эсвад — Черный камень.
По одной из версий это был ангел-хранитель Адама, обращенный в камень за то, что допустил грехопадение своего подопечного. Когда Черный камень спустили с неба, он был ослепительной белизны и блестел так, что его было видно за четыре дня пути до Мекки. Но постепенно от грехов людских он темнел и темнел, пока совсем не превратился в черный. Паломники набожно прикладываются к Черному камню и целуют его в надежде, что в день Страшного суда, когда камень заговорит, он будет называть перед Аллахом всех верных, которые лобзали его чистыми устами.
Неподалеку от Каабы находится священный источник Замзам. Родник с обильной водой появился в этих местах благодаря чуду, которое Бог сотворил ради праотца Ибрахима и его сына Исмаила — родоначальника северо-арабских племен. Когда служанка Хаджар, изгнанная Саррой, скиталась вместе с маленьким Исмаилом по пустыне, ни малейшего следа воды не было заметно среди безжизненных холмов и раскаленных скал. Мучительная смерть от жажды казалась неизбежной. Отчаявшись, Хаджар оставила Исмаила, чтобы не видеть его предсмертных страданий, облегчить которые она была не в силах. А маленький Исмаил заплакал и стал ударять ножкой о землю. И на этом месте вдруг забил источник прохладной пресной воды! Вернувшаяся Хаджар увидела, что они спасены, напоила сына и напилась сама. А чудесный источник, из боязни потерять воду, она оградила землей и камнями. В память о мучительных метаниях Хаджар по раскаленной пустыне в поисках воды правоверные мусульмане во время хаджа должны семь раз пробежать (туда и обратно) по главной улице Мекки, длина которой более 400 метров. Этот источник, по преданию, был вновь обнаружен Абд аль-Мутталибом — дедом пророка Магомета, сторожившим идолов доисламской Каабы.
Каждый мусульманин хотя бы раз в жизни должен совершить хадж — паломничество в Мекку. В прошлые века дело это было нелегким, хлопотным и даже опасным. Кроме того, хадж совершался при условии достаточных средств для посещения Мекки и обеспечения семьи паломника до его возвращения. Если есть все условия, а хадж не совершается, шариат грозит нарушителю очень страшными карами на том свете, и пренебрегших своим долгом приравнивают к неверующим. Наоборот, исполнившим паломничество в священную Мекку отпускаются все грехи, совершенные до того времени.
Много церемоний совершал паломник в Мекке. Он должен был прикрыть свое тело особой рубашкой, так как пророк Магомет заповедовал, чтобы все мусульмане (богатые и бедные) являлись в Мекку в одинаковой одежде (ихрам) в знак того, что перед Аллахом все равны. Ихрам состоит из двух кусков белой материи без единого шва: один кусок оборачивается вокруг бедер, другой набрасывается на плечи.
Паломник должен подняться на гору Арафат и слушать там проповедника, который творит молитву, не слезая с верблюда. В реку Мине паломники бросают камни, приносят жертвы, семь раз обходят Каабу, целуют Черный камень, пьют воду из священного колодца Замзам, семь раз пробегают расстояние между священными холмами Сафу и Марву… И только после этого они получают титул «хаджа» и право носить белые чалмы.

БАРСЕЛОНА

Утро выдалось прохладное, и день обещал быть точно таким же, когда Дон Кихот выехал с постоялого двора, предварительно осведомившись, какая дорога ведет прямо в Барселону.
Ровесница Римской республики и в то же время, по утверждению ее жителей, Барселона — один из самых современных городов Испании. Это главный город Каталонии — наиболее развитого в индустриальном отношении района страны. Холодный серый камень величественного готического собора и зеркальная стена современного небоскреба, скромные дома тружеников и фешенебельные пригородные кварталы, деловитая суета центральных улиц и площадей и узкая улочка в старом городе — все это Барселона.
С моря на Барселону открывается вид очень величественный. Как гигантский страж, стоит при входе в порт величавое создание природы — огромная гора Монтжуих с обрывистыми скалами. Прямо против входа в порт поднимается из моря широкая лестница, которая ведет на городскую площадь, где высится 60-метровая бронзовая колонна, увенчанная статуей Христофора Колумба. У подножия колонны расположились колоссальных размеров львы, а у причала стоит копия каравеллы «Санта-Мария»: Барселона оспаривает у Гибралтара и некоторых других городов Средиземноморья право называться родиной великого мореплавателя.
Почти 300 лет испанские короли, а вслед за ними и Франсиско Франко не жаловали Каталонию своими милостями. Эта своеобразная «традиция» идет еще со средневековья, когда, объединившись с другими городами Испании в общей борьбе против мавров, каталонцы при каждом удобном случае старались подчеркнуть свою особенность. Гордились, например, тем, что еще в XIII веке в Каталонии возникли кортесы — представительный орган власти местной аристократии, церкви и городских сословий.
Процесс формирования кортесов начался в Барселоне во время правления графа Рамона-Беренгера I Древнего, а время правления графа Рамона-Беренгера III (1096—1131) было периодом образования Барселонского графства. В 1115 году Рамон-Беренгер III при поддержке пизанского флота предпринял экспедицию на Балеарские острова. Другим его достижением было установление торговых отношений с Генуэзской республикой.
Как всякий другой город, в средневековье Барселона была центром ремесел. Одной из главных отраслей его было суконное производство, развивались и другие виды ткацкого ремесла, причем ассортимент выпускаемых тканей был довольно широк — бумазея, ситец, льняные ткани, шелк и т.д. Существовали в городе и цехи красильщиков тканей, чесальщиков шерсти, а также цехи собственно ткачей. Городские власти специальными указами регламентировали длину и ширину тканей, их плотность, окраску и т.д. В Барселоне развивались кожевенное, ювелирное, гончарное ремесла; кроме того, городские жители занимались коралловым промыслом, в основном у берегов Северной Африки.
Крупной отраслью городского ремесла средневековой Барселоны было и судостроение. Флот Барселоны состоял из судов различного типа — галер, каравелл, баланер и др. Развитию местного судостроения способствовал ряд королевских указов, например, указ от 20 августа 1453 года запрещал перевозить на иностранных судах товары, изготовленные в Арагонском королевстве. Расширение границ королевства, защита торговых судов от пиратов — все способствовало тому, что в Барселоне строили не только торговые суда, но также и военные.
Особой заботой королевской власти было состояние барселонского порта, который не один раз реконструировался и расширялся. Чтобы находить средства для таких реконструкций, порой устанавливались даже дополнительные пошлины, например, пошлина за якорную стоянку.
Средневековая Барселона имела прочные торговые связи со многими странами Средиземноморского бассейна. Египтом, Сирией, Тунисом, Византией, итальянскими городами-республиками (Венецией и Генуей), а также с Англией, Нидерландами, Португалией, Германией и т.д. Барселонские купцы, торгуя различными тканями, шафраном, кораллами, фруктами, сахаром, посещали острова Сицилию, Кипр, Родос, Корсику. В Барселону же ввозились изделия из металла — иголки, ножи, проволока, а также зеркала, шляпы, белье и другие товары.
Из-за постоянного политического и торгового соперничества с Барселоной итальянские купцы не пользовались в городе никакими привилегиями, а в 1401 году купцам из Тосканы и Ломбардии вообще было запрещено торговать в Арагонском королевстве. В то же время купцы других стран (Германии, герцогства Савойского), наоборот, пользовались правом беспошлинной торговли. Естественно, что положение барселонских купцов в других странах тоже было различным.
В 1479 году в результате династического брака Каталония и Арагон объединились в одно государство — Испанскую монархию. Главой Каталонии как испанской провинции с этого времени становятся вице-короли, но и в составе Испании Барселона сохранила свою муниципальную организацию. В войне за испанское наследство Каталония поддержала австрийского эрцгерцога Карла в его противоборстве с Филиппом Анжуйским. Австрия и ее союзники проиграли войну, а Каталония, поторопившаяся провозгласить эрцгерцога своим королем, продолжала упорствовать и после заключения мира.
В сентябре 1714 года испанские войска взяли Барселону, и окончание войны за испанское наследство ознаменовалось для Каталонии отменой всех привилегий и представительных органов — кортесов, женералитета и Совета Ста. Особенно тяжелый удар политика первых Бурбонов — Филиппа V и Карла III — нанесла развитию каталонской культуры. Были ликвидированы все университеты, кроме одного — в городе Сервере. На протяжении XVIII века был издан ряд указов, ограничивающих употребление каталонского языка в области образования и правосудия, написанные на каталонском языке сочинения обычно не издавались.
Но каталонцы сумели сохранить себя и свою культуру: они разговаривали между собой на запрещенном, но не умершем языке, сооружали дома, похожие на маленькие крепости… Они устраивали шествия кукол-великанов и драконов, разыгрывали сцены войны христиан с сарацинами…
Лишь после смерти Ф. Франко испанский король Хуан Карлос I вернул каталонцам былые вольности. Наряду с другими историческими областями Испании, Каталония получила статус автономной области, здесь восстановлены парламент и женералитет, каталонский язык получил статус официального. «Каталония — это не Испания, а Барселона лучше Мадрида», — любой житель объяснит это вам в два счета. Однако определенный комплекс «второго города страны», видимо, в этих словах все же присутствует. И, может быть, потому каждое воскресенье недалеко от кафедрального собора барселонцы танцуют сардану.
Сардана — очень старинный танец. Он исполняется на протяжении вот уже 500 лет, и только в Каталонии. Под музыку духового оркестра пять-шесть хороводов по 20—30 человек в каждом размеренно двигаются под довольно быструю мелодию, причем танцующие не улыбаются и не пытаются отколоть замысловатое «коленце». Сардана похожа на ритуальное действо: сомкнутые руки, поднятые над головами, и неразрывный круг — все это знаки особого каталонского единства. Любой турист может присоединиться к танцующим, но то, что для него будет развлечением, для каталонцев имеет глубокий смысл, который иностранцы вряд ли смогут понять и прочувствовать.
Строительство кафедрального собора Саграда Фамилия (церковь Святого семейства) началось в 1884 году и продолжается по сей день. Через несколько десятилетий, если сломают окрестные дома, собор будет выглядеть таким, каким его задумал гениальный Антонио Гауди: со всеми восемнадцатью башнями, в число которых входят и 170-метровый «Христос», и «Дева Мария», и «евангелисты», и «апостолы».
Собор Саграда Фамилия вырастает из-под земли с геологическим упрямством, какое свойственно лишь горным породам. Он вызывающе инороден и архитектурному стилю города, и всем эпохам. Одни его проклинали, другие превозносили, а в результате, даже недостроенный, он стал символом Барселоны и останется им надолго, может быть, навсегда.
Вокруг собора раскинулись тесные городские улочки и площади, которые образуют Готический квартал Барселоны — средневековый район, почему-то называемый «Яичным Желтком». Может быть, потому, что здесь, благодаря усилиям мифологического Геракла или предприимчивости финикийских торговцев, и зарождалась Барселона — город, в котором танцуют полуденную сардану.

БЛИСТАТЕЛЬНАЯ КОРДОВА

Уже почти 500 лет не существует страна аль-Андалус, название которой переняла историческая область на юге Испании — современная Андалусия. Однако духовное и материальное наследие аль-Андалуса, андалусские традиции в музыке, эстетике, поэзии, архитектуре и в других сферах современной жизни живы и сегодня, особенно в арабском мире.
При исследовании истории государства аль-Андалус ученых особенно привлекает период его наивысшего расцвета — IX—XI века. В это время страна была единой и могучей, управлялась независимыми эмирами, а потом халифами, которые блеском и роскошью своего двора затмевали правителей Багдада. Центром этой страны в 717 году стал город Кордова, располагавшийся в излучине реки Гвадалквивир, пересекающей Андалузскую равнину с северо-востока на юго-запад, близ южных склонов Сьерра-Морены.
История древней Кордовы подобна истории многих других городов Андалусии. Город существовал еще во времена финикийской цивилизации, а в период римского господства он был известен под названием Кордуба; его жители участвовали в походе Ганнибала на Рим, в войнах Вириата, Сертория, Помпея и Юлия Цезаря. Здесь родились великие римляне — философ Сенека и поэт Лукиан, и, конечно, все это нашло свое отражение и в традициях городской жизни, и в культуре Кордовы.
Когда-то Кордова была большим, богатым городом, средоточием мавританской культуры, науки и искусств. По данным средневековых источников, в городе насчитывалось более 113000 домов простолюдинов и более 60000 домов знати, 3711 бань, множество ремесленных мастерских и лавок торговцев. Кордова славилась производством керамики, тончайших изделий из золота, серебра, хрусталя, слоновой кости. Золотых, серебряных и медных денег в Кордове ежегодно чеканилось на сумму до 200000 динаров. Ныне это небольшой провинциальный городок; расположенный среди плодородных полей и садов, он является одним из самых живописных уголков Испании. Путешественники и туристы, попадающие в Кордову, обязательно взберутся на древние городские стены, пройдут по мосту, построенному арабами из остатков римского моста, посетят мавританский дворец и осмотрят залы с колоннами в знаменитой мечети Альгамы.
Во времена вестготов о Кордове было известно мало, так как столицей их был Толедо. Именно к Толедо двинул свои войска арабский полководец Тарик бен Саид, вступивший на испанскую землю в 711 году. Для осады Кордовы он оставил лишь небольшой отряд, и комендант города, зная об этом, решил защищать его. Жители сражались отчаянно и самоотверженно, и только предательство одного пастуха, указавшего врагам путь в город, заставило защитников сложить оружие. Однако и после этого комендант Кордовы, запершись со своим гарнизоном в одной из церквей, продолжал сопротивление. Они сдались только тогда, когда завоеватели перекрыли источник, снабжавший их водой.
Через 50 лет после взятия города в Кордове утвердился халиф Абд ар-Рахман I из династии Омейядов. Со времени его правления и начались рост и расцвет Кордовы, которая получила во всем мире известность как «второй Багдад» и «обитель науки». Позднее появилось любопытное изречение, подтверждающее славу Кордовы как «города ученых и книжников». Великий арабский ученый Ибн-Рушд (Аверроэс), уроженец Кордовы, писал: «Когда в Севилье умирает ученый и хотят продать его книги, их везут в Кордову; когда же в Кордове умирает музыкант и хотят продать его инструменты, то их, наоборот, везут в Севилью».
Аверроэс родился в Кордове в 1126 году. Дед его был великим кади Кордовы, правоведом-маликитом, склонным, судя по некоторым его трудам, к примирению философии с религией. Тот же пост занимал его отец, и, следуя фамильной традиции, Ибн-Рушд с ранних лет изучал теологию, юриспруденцию, арабскую литературу. Источники сообщают, что он проявлял особые способности к медицине.
Государственная служба, несмотря на свои положительные стороны, отнимала у Аверроэса много времени и отвлекала от осуществления научных замыслов. Однако творческое наследие Ибн-Рушда является свидетельством исключительной трудоспособности и разносторонности его научных интересов. Оно включает в себя сочинения по философии, естественным наукам, медицине, юриспруденции и филологии.
Временем расцвета науки и культуры в Кордове были IX—X века. Город приобрел такую известность в ученом мире того времени, что его стали называть «украшением мира». Тогда в нем проживало 500000 человек — больше, чем в любом другом европейском центре. В Кордове было 70 библиотек, а библиотека Хакема II насчитывала 400000 томов, среди которых находились редчайшие манускрипты. Однако не только правители Кордовы обладали драгоценными книжными собраниями: например, знаменитым собирателем был судья Кордовы, который так ценил и берег свои книги, что никогда и никому не давал читать их в подлинниках — только в копиях.
Практически все население Кордовы было грамотным, книгами увлекались и собирали их и женщины. Ежегодно в Кордове переписывалось до 18000 книг. Многие знатные люди считали для себя делом чести иметь большие собрания книг и рукописей, для чего содержали целый штат переписчиков. Зная о любви жителей к книгам, а также об известном во всем мире мастерстве кордовских переписчиков, византийские императоры прислали правителю города послание, написанное золотыми буквами на коже голубого цвета. Это послание было вложено в серебряный цилиндр, на крышке которого чеканкой был исполнен портрет императора. В Кордове очень высоко оценили это послание, ведь и сам город славился производством тисненой кожи.
Подлинным взлетом блистательной культуры Кордовы стал X век. Эмир Абд ар-Рахман II, самый могущественный из Омейядов, в 929 году объявил себя халифом и стал носить титул «повелителя правоверных». В пяти километрах от Кордовы он построил роскошную резиденцию-город — изумительный по красоте комплекс дворцов, назвав его в честь своей возлюбленной Захры — Мадинат аз-Захра. Великолепием этого своеобразного Версаля восхищались все видевшие его европейские и арабские путешественники и поэты. Для украшения резиденции из Византии сюда был привезен фонтан, выполненный из зеленого мрамора, с двенадцатью стилизованными фигурами животных из золота и драгоценных камней.
Византийский император прислал халифу в подарок 150 мраморных колонн, еще 1003 колонны прислали из Карфагена и Туниса, 19 — из Франции, всего же колонн было 40000. В «Зале для приемов» стояли колонны из слоновой кости и эбенового дерева, а еще в нем был водоем из ртути, отсветы которой рассеивались по всему залу. Халифский замок Каср аль-Хулафа и дворцовый комплекс Дар аль-Мулюк были богато декорированы резьбой по дереву и гипсу, позолотой, росписями и скульптурами. У главных ворот резиденции была воздвигнута мраморная статуя Захры. Арабские историки с восторгом отмечали, что при взгляде на пейзажные изображения дворца казалось, будто «слышно пение птиц, шелест ветра в листве, и чувствуется опьяняющий аромат цветов». К сожалению, в настоящее время от всего этого мало что осталось, и о былом великолепии Мадинат аз-Захра можно судить лишь по сохранившимся фрагментам и деталям колонн, цоколей и росписей.
В XI веке нашествие берберов опустошило Кордову. Кроме того, сыграли свою роль и беспрерывные внутренние распри, которые положили конец единству халифата, и он распался на отдельные провинции. В 1236 году Кордова перешла в руки испанского короля Фердинанда III, но к этому времени город уже не являлся ведущим центром.
Самая большая и широкая улица Кордовы — Гран Капитан, названная в честь одного из правителей города — Диего Фернандеса де Кордова, человека необычайной храбрости. Улица эта не считается древней: хотя на ней и встречаются здания различных эпох, в основном преобладают постройки XIX века.
Все лучшее, что в течение веков было связано с историей и расцветом Кордовы, сосредоточено в ее знаменитой мечети. Мечеть была заложена в 785 году эмиром Абд ар-Рахманом I на месте вестготской церкви Святого Висенте, которую эмир за большие деньги выкупил у христианского населения Кордовы. Мечеть обнесли стенами, которые кажутся бесконечными, так как строители не выделяли их над городскими строениями, а применили весьма своеобразный способ их возведения. В зависимости от рельефа местности высота стен колебалась от 8 до 20 метров: там, где рельеф понижается к Гвадалквивиру, стены словно вырастают до своей предельной высоты. Прежде вдоль них шла колоннада, защищавшая пешеходов от дождя и солнца.
Через ворота колокольни можно пройти во внутренний двор мечети — Апельсиновый, на котором расположены 5 фонтанов для омовения.
Кордовская мечеть знаменита не столько своей более чем 1000-летней историей, сколько разноцветными мраморными колоннами, хотя многие из них и были уничтожены. Колонны поддерживают двойные, расписанные двумя цветами арки, и это производит чарующее, ни с чем не сравнимое впечатление. Русский путешественник В.П. Боткин так описывал свое впечатление от мечети: «Вдруг вступаешь в лес мраморных колонн, глаза разбегаются в бесчисленных рядах их, теряющихся в призрачной дали; редкие маленькие окна едва пропускают свет, так что полусумрак, царствующий здесь, еще более увеличивает необыкновенность впечатления».
Высота колонн — чуть больше трех метров, но она искусственно увеличена сложнейшей системой подковообразных двухъярусных арок, расцвеченных красновато-коричневыми и белыми полосами. Длинные, расходящиеся во все стороны коридоры колонн и бесконечное повторение арок производят впечатление безграничного пространства, которое как будто поглощает находящегося в нем человека. Многие исследователи сравнивали внутреннее пространство кордовской мечети с пальмовым лесом: эмир Абд ар-Рахман I очень любил пальму и даже посвятил этому дереву стихотворение.
Мечеть в Кордове не раз расширялась и подновлялась. При Абд ар-Рахмане II в мечети было добавлено 7 поперечных нефов. Этот правитель был любителем музыки и литературы, увлекался астрономией, изучал старинные книги по философии. В годы его правления в Кордову из Багдада приехал знаменитый иранский певец Зириаб, который стал одним из основателей знаменитой андалусской школы музыки и открыл в городе консерваторию.
Кордовский халиф Абд ар-Рахман III построил при мечети новый минарет, который арабские историки считали прототипом знаменитой севильской Хиральды. Но самой прекрасной частью мечети был пышно декорированный михраб, перед которым при Хакеме II было воздвигнуто купольное помещение. Этот правитель для украшения михраба специально выписал из Византии искусных мастеров. Внутри мечети находился и трон Хакема II, сделанный из самшита, эбена и сандалового дерева. Над созданием его в течение семи лет трудились 6 выдающихся мастеров со своими помощниками. В кордовской мечети хранился и Коран, обернутый расшитым покрывалом. Коран был столь тяжел, что поднять его могли только два человека.
Когда в Испании была завершена реконкиста, нужно было переделать мечеть под христианский храм. Еще в XIII веке в ней были заложены пролеты, соединявшие внутренние помещения мечети с Апельсиновым двором. Вскоре богатые кордовские семьи вдоль внутренних стен мечети, не меняя ее общей планировки, стали строить собственные капеллы.
Существенные изменения произошли в XVI веке, когда в центре мечети — самой большой после Каабы — была сооружена церковь. Население Кордовы было против этого строительства. По поводу возведения церкви разгорались нешуточные страсти. И тогда после долгих споров архиепископ Кордовы обратился к императору Карлу V, который и дал свое разрешение на строительство церкви внутри мечети. Однако при посещении Кордовы в 1526 году император уже сожалел о своем согласии, якобы сказав следующее: «Вы построили то, что можно было построить где угодно; и разрушили то, что было единственным в мире». Стены церкви оказались выше кровли мечети, хотя архитектор Р. Руис старался использовать уже имевшиеся конструкции и по возможности сохранить прежний облик здания.
После XIII века в судьбе Кордовы мало что менялось. Славой города стало величие его исторического прошлого и культуры, а также красота архитектурных памятников стиля «мудехар», чарующая всех до сегодняшнего времени. Типичным образцом этого стиля является синагога, выстроенная в Кордове в 1315 году. После изгнания евреев из Кордовы она использовалась как больница, а потом была передана братству сапожников.
Во дворе синагоги установлена каменная плита в честь 800-летия со дня рождения известного средневекового философа, медика и юриста Маймонида, который тоже родился в Кордове. Один из крупнейших представителей средневековой еврейской философии, Маймонид вскоре покинул Кордову: он жил в Фесе, где изучал медицину, а в Каире был личным врачом знаменитого султана Саладина. В целом следуя учению Аристотеля и многому научившись у Аверроэса, Маймонид везде оставался представителем образованных кругов аль-Андалуса. На площади Кордовы, носящей его имя, стоит памятник — на каменном постаменте бронзовая скульптура ученого, сидящего с книгой в руках.
У Севильских ворот Кордовы возвышается памятник Абу Мухаммеду Али ибн Хазму — политическому деятелю, философу и поэту. Он был непримиримым участником многочисленных религиозных споров, за что сам не раз оказывался в тюрьме, а его сочинения — на костре. Но он же написал и трепетное «Ожерелье голубки» — одно из самых проникновенных сочинений средневековой любовной прозы.
Кордова дала миру особенно много известных личностей в мусульманскую эпоху. Они были людьми разного социального происхождения и разного времени, иногда и разного вероисповедания, но все способствовали славе Кордовы как «обиталища наук и центра культуры».

СИАНЬ

Сиань, один из древнейших городов Китая, был столицей во время правления целого ряда китайских династий. Расположенный в красивейшем районе страны, на территории плодородной равнины Гуаньчжун близ излучины реки Хуанхэ, этот район уже в древние периоды истории был заселен и благоустроен человеком. Все способствовало этому: обилие рек и удобных для возделывания речных пойм, богатые леса и полезные ископаемые в невысоких горах. Только узнав Сиань, можно постигнуть Китай, ибо в нем запечатлелась история развития великой китайской цивилизации.
Здесь все напоминает о седой старине: сам город и его окрестности, в сущности, один большой музей. До настоящего времени сохранились тысячи могильных курганов и памятников китайской древности. В окрестностях Сианя археологи раскопали более 30 различных стоянок, которые относятся к эпохе неолита. Наиболее крупным из всех поселений является стоянка в пригороде Сианя — на территории деревни Баньпоцунь. Здесь в 1950-е годы ученые вскрыли площадь в 45000 квадратных метров и нашли остатки 43 строений прямоугольной, квадратной и круглой форм. Внутренние стены этих домов-полуземлянок были обшиты досками, дома соединялись между собой траншеями, а все поселение ограждали ров и защитный вал.
Неподалеку от жилья ученые обнаружили остатки гончарных печей, которые служили для обжига керамических изделий. Среди них преобладали в основном сосуды, начиная от огромных — для хранения зерна и воды (вместимостью в несколько ведер) — и кончая миниатюрными флакончиками. Последние, по предположениям ученых, использовались для хранения соли.
Согласно историческим хроникам и преданиям, район Сианя был колыбелью племени чжоусцев, история которого начинается с легендарного Хоу Цзи. Археологические раскопки вокруг Сианя обнаружили могильник, в котором в эпоху Чжоу были захоронены шесть лошадей с колесницами и богатой сбруей… Драгоценная утварь и украшения из бронзы, раковин каури и перламутра — все свидетельствовало о том, что это богатое погребение имело какой-то ритуальный смысл.
После крушения в 770 году до нашей эры Западного Чжоу его правители переселились на восток, а район Сианя подпал под власть древнекитайского царства Цинь. В течение нескольких веков этот район хотя и упоминался в исторических документах, но значительной роли в истории Древнего Китая не играл. Однако уже в середине IV века до нашей эры здесь возводится новый город Саньян, ставший столицей царства Цинь. Император Цинь Шихуанди, объединивший Китай и начавший строить Великую Китайскую стену, позаботился и о том, чтобы увековечить свое правление еще одним величественным сооружением. Он повелел возвести в Саньяне дворцовый комплекс Афангун. До сих пор в пригороде Сианя можно видеть остатки высокой земляной насыпи — все, что осталось от знаменитого дворца, в котором могли разместиться 10000 человек и знамена высотой 16 метров.
Здесь было возведено много дворцов, красивых храмов, пагод и других памятников величественной китайской архитектуры. К их числу относится и Даяньта — «Большая пагода диких журавлей», построенная в 652 году, а до нынешней высоты ее надстроили в 704 году. Пагода состоит из семи ярусов и по своей форме напоминает ступенчатую пирамиду. Ее верхняя, чуть усеченная часть завершается невысоким толстым шпилем. Входные арки пагоды украшены орнаментом с вплетенными в него буддийскими сюжетами и каменными плитами с выбитыми на них буддийскими текстами. «Большая пагода диких журавлей» возведена на территории монастыря, основанного китайским путешественником и проповедником буддизма Сюань Цзаном, работавшим здесь над переводом привезенных из Индии буддийских текстов.
Не менее знаменита и Саояньта — «Малая пагода диких журавлей», возведенная в 707 году. Она связана с именем другого китайского путешественника — монаха-пилигрима И Цзина. Высота пагоды равняется 45 метрам, по форме она напоминает усеченную пирамиду, которая тоже состоит из нескольких ярусов. После землетрясения 1555 года пагода дала трещину, но стоит до сих пор.
Сиань — не только древняя, но также наиболее пышная и богатая столица Китая в эпоху его наивысшего расцвета, который пришелся на период правления династии Тан — этого золотого века феодализма в Китае. Город был обнесен прямоугольной крепостной стеной, а общая площадь его равнялась почти 85 квадратным километрам, что в 7 раз превышает нынешний Сиань. Прекрасные здания Императорского и Дворцового городков оживляли строго распланированные улицы с цветниками и деревьями по обочинам. Постройки в дворцовых комплексах с их расписными балконами и колоннами поражали своей красотой и пышностью. Подобно древним египетским фараонам, китайские императоры сооружали для себя грандиозные гробницы.
В середине VII века танский император Тайцзун повелел выстроить на склоне гор Дворец Нефритового Цветка, а другой император — Сюань Цзун — возвел Великий Лучезарный дворец, который сравнивали со священными постройками древних царей.
Литературовед Л. Бежин в своей книге, посвященной жизни и творчеству Ду Фу, пишет, что в древние времена существовал храм со сходным названием — Лучезарный Зал, как бы в миниатюре отражавший устройство Вселенной. Кроме того, этот храм способен был притягивать к себе космические силы, благотворно влиявшие на жизнь народа.
Для дворца императора Сюань Цзуна астрологи и гадатели выбрали место с тем расчетом, чтобы могущественные силы Земли оказывали на него наиболее благотворное воздействие. Великий Лучезарный дворец был построен на возвышенности, к которой вела вымощенная голубоватым камнем дорога, извивающаяся наподобие хвоста дракона. Поднимающихся по этой дороге посетителей встречало множество самых разнообразных павильонов: залы для аудиенций, павильоны для развлечений, библиотеки, храмы, воинские казармы… Постройки были окружены зарослями бамбука и экзотическими деревьями, а через ручьи перекинуты мостики. В прудах и озерах отражались плакучие ивы и редкие по красоте цветы, в воде плавали диковинные рыбы, в гуще деревьев пели невиданные птицы. Неудивительно, что гостям из дальних стран казалось, будто они попадали в волшебную страну — обитель небожителей и бессмертных.
Не меньше чудес было и во внутренних покоях Великого Лучезарного дворца — искусная резьба, живопись, вышивка… Драгоценные курильницы, мешочки с ароматическими веществами насыщали воздух душистой пряностью. Во дворце день и ночь звучала музыка и устраивались всевозможные зрелища и развлечения.
Императора Сюань Цзуна прозвали Блистательным. Подвергнув коренной перестройке армию, он укрепил границы Танской империи. Кроме того, император подчинил все сферы экономики строжайшему государственному контролю, установил твердые цены на зерно, государственную монополию на соль, учредил должность цензоров, которые следили за выполнением императорских указов. Деятельный, энергичный и смелый во всех начинаниях, император Сюань Цзун проявил себя и покровителем искусства и литературы. Еще в самом начале своего правления он повелел навести порядок в дворцовой библиотеке, пополнил ее новыми свитками книг, число которых достигало 6000.
Император Сюань Цзун умел ценить беседу с мудрыми людьми, поэтому пригласил в свой дворец поэта Ли Бо, чья слава гремела по всей Поднебесной. С Сианем связано имя и другого великого китайского поэта — Ду Фу, который жил здесь, пока нужда не заставила его покинуть столицу Танской империи. В 1526 году на склоне небольшого холма была построена кумирня, в которой находится статуя сидящего поэта.
Как указывалось выше, в окрестностях Сианя высятся тысячи могильных курганов. В марте 1974 года крестьяне одной из деревень, находящейся неподалеку от Сианя, рыли колодец и случайно натолкнулись на туннель. Так было сделано сенсационное мировое открытие — циньская монументальная скульптура. Во время раскопок могилы императора Цинь Шихуанди археологи обнаружили целую глиняную армию из более чем 6000 всадников и пехотинцев, выполненных в натуральную величину. Статуи, изготовленные из обожженной глины и внутри полые, сделаны очень тонко и тщательно. Древним мастерам удалось даже передать национальные особенности воинов и различные выражения их лиц. По форме одежды и разным позам можно установить различие в рангах и даже принадлежность их к разным родам войск. Сейчас в целях сохранения от непогоды и для удобства дальнейших раскопок над захоронением сооружен павильон со сводчатым потолком.
Обо всех достопримечательностях Сианя рассказать невозможно, но хочется остановиться еще на Историческом музее, начало которому положила «Роща стел» (Бэйлинь). В 837 году, чтобы избежать ошибок при переписке древних текстов, по приказу императора Вэньцзуна на больших каменных плитах были высечены канонические тексты 12 важнейших книг древности, позже к ним присоединился текст 13-й книги. Для хранения этих стел в 1090 году построили специальное здание, с которого и началась история галерей Бэйлинь. Впоследствии к первоначальным плитам добавлялись другие, в том числе и знаменитая «Несторианская стела», которая повествует о сущности учения и обрядах несторианских христиан.
Тексты на большинстве этих памятников написаны выдающимися китайскими каллиграфами и потому являются не только исторической, но также и художественной ценностью. Каждая стела представляет собой большую отполированную каменную глыбу в форме параллелепипеда. Все они установлены на каменных черепахах, а сверху украшены изображениями драконов.

АКСУМ — СВЯЩЕННЫЙ ГОРОД ЭФИОПИИ

До середины XVII века Эфиопия (Абиссиния) в представлении россиян была скорее страной сказочной, нежели реальной. Редкие паломники рассказывали о тамошних обитателях, с которыми им доводилось встречаться на Святой Земле, истории больше экзотические и небывалые. Только при Петре I, который увидел в контактах с Эфиопией интерес для России, было решено отправить туда посольство. Но в 1725 году царь умер, и проект этот не был реализован.
А между тем уже полторы тысячи лет назад Эфиопия была одной из четырех великих держав мира. Об этом писал еще персидский пророк Мани, который и называл эти великие царства: царство персидское и вавилонское, царство римское, царство Аксум и царство китайское. Одно из первых упоминаний об Аксуме встречается в «Перипле Эритрейского моря» — наиболее старой из дошедших до нас лоций древнего мира. Старинные летописи Эфиопии называют Аксум священным городом, который был столицей этой части страны уже за 200 лет до нашей эры, а аксумская устная история относит появление города к временам библейским.
В ту пору главным в стране был город Шеба, которым правил гигантский дракон. Он требовал от своих подданных бесконечных подношений — скотом и юными девушками. Среди несчастных девушек, которые в очередной раз должны были стать жертвами ненасытного дракона, оказалась красавица, которую любил отважный силач Агабоз. Чтобы спасти возлюбленную, он убил жестокое чудовище, и счастливый народ провозгласил его своим царем. У него родилась умная и красивая дочь, которая стала потом правительницей под именем Македа, во всем мире известной под именем царицы Савской.
С VII века древнее Аксумское царство героически выдерживало бешеный напор мусульман, сокрушивших церкви Нубии, Южной Аравии и почти уничтоживших христианство в Египте. Тяжкие испытания выпали на долю народов этих стран, земли которых опустошала война между Византией и Ираном. Особенно плохо приходилось монофизитам — последователям учения о единой природе Святой Троицы, к числу которых принадлежали армяне, египетские копты и часть сирийцев. В Южной Аравии иудеи, которые были тогда союзниками Ирана, устроили массовые казни монофизитов, и тогда духовные вожди Египта и Сирии воззвали к Калебу Элла-Эсбехе — правителю Аксумского царства, который объявил христианство в своей стране государственной религией. В нем они видели политического деятеля, способного сплотить народы Ближнего Востока для борьбы против обеих империй.
К этому времени Аксум был уже старым городом с 700-летней историей, а жители его были известны в древнем мире как народ культурный и цивилизованный. Языка аксумитов (геэз) за пределами царства не знали, поэтому образованные люди того времени — купцы, священники, дипломаты — обучались греческому — международному языку того времени. Торговые суда из Адулиса (главного порта Аксумского царства) ходили в Египет, Индию, на Цейлон; их торговые караваны ежегодно отправлялись на юг Эфиопии и в страны, которые ныне известны как Сомали и Судан.
В свою очередь, купцы из других африканских стран, а также из Европы и Азии были частыми гостями в Аксумском царстве. Среди них встречались весьма образованные люди, например, известный географ VI века Козьма Индикоплов, сочинения которого в средние века были очень популярны. Он назвал Аксум «великим городом» и описал его достопримечательности, среди которых упомянул и «четырехбашенный дворец» царя Калеба Элла-Эсбехе, украшенный бронзовыми изображениями единорогов.
В период расцвета Аксумского царства посол византийского императора Юстиниана писал о дворе аксумского правителя: «Царь обнажен, на нем только полотняное одеяние с золотым украшением. Шея украшена золотым воротом. Царь Калеб стоит на четырехколесной колеснице, в которую впряжены четыре слона. Колесница обита золотыми пластинами. Царь держит в руках небольшой щит и два копья. Его окружают царский совет и группа музыкантов, играющих на флейтах».
Дворец входил в грандиозный комплекс Такха-Мариам, все сооружения которого стояли на общем фундаменте. Развалины этого ансамбля в 1906 году начала исследовать немецкая археологическая экспедиция, но тщательно изучить их тогда не удалось. Перед началом Второй мировой войны Эфиопию оккупировали итальянские фашисты, которые через территорию дворцового комплекса провели военную автостраду и тем самым уничтожили его.
В Аксуме сохранились фундаменты и других дворцов, еще древнее царского. Полы их, как и в Такха-Мариам, представляли собой «паркет» из чередующихся белых и зеленых мраморных плит или из кирпичей. Стены и окна были украшены аппликациями из драгоценных металлов, позолоченной бронзы, редких сортов мрамора и пород дерева.
Одним из самых священных мест Эфиопии являлся собор Аксума и его двор: даже обвиняемые в убийстве пользовались в этом убежище неприкосновенностью. Желающий воспользоваться этим правом приходил к церковным воротам и три раза громко объявлял, что хочет воспользоваться убежищем. Пропитание ему доставляли друзья, и таким образом даже преступник находился здесь в безопасности и избегал наказания. В священную ограду собора не могли вторгаться даже правитель Аксума и царица, но они могли свободно заходить на передний двор, где заседал аксумский суд — иногда в доме, иногда на зеленом холме. Здесь же стояла обыкновенная церковь, в которой могли молиться женщины, а перед церковью была установлена купель для крещения младенцев. Современные эфиопы твердо верят, что в тайниках аксумского собора хранится подлинный табут — ковчег завета, принесенный царем Менеликом из Иерусалима.
Священное назначение Аксума всегда служило городу защитой, он никогда не подвергался нападению во время многочисленных междоусобиц. Рассказывают, что однажды некий галльский вождь покусился ограбить Аксум, но при въезде в город бесследно провалился вместе со своим конем.
Однако после падения Римской империи об Аксумском царстве забыли и не вспоминали почти до эпохи крестовых походов. Тогда по Европе стали распространяться слухи о христианском царстве пресвитера Иоанна, которое находится где-то на востоке и терпит бедствия от «неверных». Таким образом, крестоносцы устремились, кроме освобождения Гроба Господня, еще и на помощь единоверцам. Но где находилась держава пресвитера Иоанна, в Европе представляли весьма смутно. Впервые точные сведения об Эфиопии получили португальцы, так как их король Энрике Мореплаватель был правителем весьма прозорливым. Он стал посылать своих послов, а зачастую и шпионов, во все края света, чтобы они собирали сведения о восточных странах, которые персы отрезали от Европы.
Сейчас у въезда в Аксум стоит стела, на которой видна надпись на трех языках — греческом, арабском и геэз. Ученые отнесли эту плиту ко времени правления царя Эзана, который таким образом увековечил память о своем походе против взбунтовавшихся соседей. Царская надпись повествует, что аксумский царь Эзана, сын непобедимого бога Махрема, в благодарность за победы, дарованные воинству его и братьев его над возмутившимися соседями, воздвиг Махрему три статуи: золотую, серебряную и железную.
От дохристианской архитектуры в Аксуме главным образом и сохранились стелы. На пыльных улочках современного Аксума вам без смущения расскажут, что их возводили великаны-циклопы, которые умели плавить камень. Они разливали его в длинные деревянные формы, а когда камень остывал, его обтесывали, полировали и превращали в гигантские стелы. Некоторые из них, к сожалению, разбиты, а одну стелу во время войны вывезли итальянцы, и теперь она украшает одну из римских площадей.
Во время раскопок ученые обнаружили к западу от царского дворца холм Бетэ-Гиоргис. Холм этот весь был превращен древними строителями в трехъярусную платформу, сложенную из массивных плит. На ней были установлены три гигантских монолитных обелиска из числа самых высоких в мире. Высота их соответственно равнялась 21, 24 и 33, 5 метра. Только стела египетской царицы Хатшепсут в Луксоре и Латеранский обелиск в Риме чуть выше крупнейшей аксумской стелы.
Все три обелиска созданы из цельных глыб голубоватого базальта — самой твердой горной породы, используемой в строительстве. Даже обработанные, эти стелы весят несколько десятков тонн, а в Аксум базальт надо было доставлять специально, так как ближайшие выходы этой породы находились в нескольких километрах от города.
В Аксуме стелам придавали форму многоэтажных зданий, как бы повторяющих стройные, вытянутые вверх линии царских дворцов. Законченные монолиты представляют собой многоярусный дом-крепость, у подножия которого находились жертвенники с вырезанными в них углублениями, куда стекала кровь убитых животных. Затем следовала ложная дверь, иногда с замком и засовом, а иногда просто с дверной ручкой, вырубленной в гранитной глыбе.
Самый большой из найденных обелисков воспроизводил 14-этажный дом. На передней стороне одного из монолитов находилась металлическая пластинка, а на задней — изображение солнечного диска. Украшенной стороной обелиски всегда были обращены на восток.
Большинство стел завершалось двумя широкими углублениями: одно в форме круга, другое — полумесяца, а углубление одной из стел было сделано в форме копий. Ученые предположили, что в них, видимо, вставляли золотые и серебряные пластины, изображавшие Солнце и Луну, а также золотые и серебряные копья — символы власти аксумских царей. Назначение этих обелисков долгое время было неизвестно науке, но потом ученые предположили, что они являлись памятниками почитателям языческих культов Солнца, Луны, звезд и змей. Кроме того, они служили «домом» душе умершего царя, который обожествлялся при жизни и еще больше после смерти. Согласно верованиям того времени, стелы эти должны были стать дорогой, по которой душа умершего восходила на небеса.
В VI веке, после окончательной победы христианства в Эфиопии, царей стали хоронить в гробницах, которые тоже являлись предметами многовекового культа. Знатных людей хоронили на холме, который до сих пор возвышается на северо-востоке Аксума. Чтобы попасть туда, нужно пройти мимо огромного водохранилища, которое у местного населения считается бассейном царицы Савской. Водохранилище это издавна снабжало город водой, а теперь используется во время религиозного праздника Тимкат. Царские могилы были вскрыты и разграблены еще в далеком прошлом, потому что заполнены они были богатствами несметными. Сейчас в склепах находятся пустые саркофаги с высеченными на них крестами.
В конце VI века Южную Аравию захватили персы. Аксум сохранил свою независимость, но его торговля с азиатскими странами была подорвана. Однако еще и в начале VII века авторитет царя аксумитов был столь высок, что на его помощь и защиту надеялись первые мусульмане, покинувшие Мекку из-за гонений. Веротерпимость эфиопских царей была известна далеко за пределами царства, поэтому пророк Магомет и повелел своим родственникам и близким последователям отправляться на юг. «Бегите в Эфиопию, — сказал он им, — царь которой никого не угнетает».
В конце VIII века Аксумское царство было окончательно подорвано, и священный город Эфиопии опустел. Но несмотря на перенесение столицы страны в другое место, а также на все исторические превратности судьбы, Аксум еще и в XIX веке был весьма значительным городом. В настоящее время Аксум, который, по преданию, был основан внуком Ноя, — это небольшой тихий городок, но и до сегодняшнего дня он остается религиозным центром Эфиопии.

ТОЛЕДО — СТАРАЯ СТОЛИЦА ИСПАНИИ

«Когда Бог создал солнце, Он поместил его над Толедо», — говорится в одной древней легенде. Но точной даты, когда был основан этот старинный город, история не сохранила.
Панорама Толедо иногда открывается столь неожиданного, что ее воспринимаешь как что-то нереальное. Через неширокую реку Тахо переброшены мосты с башнями, за крепостной стеной, на скалистом правом берегу, жмутся друг к другу невысокие здания восточного типа, а над ними врезается в небо островерхая башня кафедрального собора и возвышается величественная крепость Алькасар. Идешь по узеньким улочкам города, и вдруг перед тобой возникает рыцарь в латах и с алебардой в руке, за ним другой, третий… Это торговцы сувенирами, чтобы привлечь внимание, выставляют у дверей своих магазинчиков манекены. Но немного воображения — и тогда можно представить себе средневековый Толедо.
Толедо рано появился на исторической арене, может быть, поэтому о нем рассказывается так много романтических легенд — больше, чем о других испанских городах. Об этом укрепленном пункте писал еще Тит Ливий в своем труде «История Рима». Рассказывая о завоевании Пиренейского полуострова римлянами, историк сообщает о взятии в 193 году до нашей эры небольшого, но малодоступного благодаря своему местоположению городка Толетума, который сдался только после упорного сопротивления.
Под властью завоевателей римская культура стала быстро распространяться на Пиренейском полуострове. Толедо украшался храмами, цирками и театрами, которые возводились в римском стиле, однако от этого времени в городе осталось мало архитектурных памятников. Захватившие впоследствии Толедо вестготы брали строительный материал римских зданий для возведения своих храмов и монастырей. Овальный в плане римский цирк, вмещавший более 20000 зрителей, сейчас лежит в развалинах неподалеку от Толедо. В окрестностях находится и «грот Геркулеса», с именем которого римская легенда связывает основание города.
Пришедшие в 456 году вестготы основали здесь свое королевство, столицей которого стал Толедо, превратившийся к этому времени в политический, культурный и религиозный центр. В королевской резиденции бурно закипела жизнь. Новая столица, сильно пострадавшая во время борьбы римлян с вестготами, стала быстро обстраиваться. Особенно много возводилось церквей и монастырей, так как в молодом государстве все нити политической жизни взяло в свои руки духовенство. Особого могущества оно достигло в VI веке, когда постановления церковных соборов, собиравшихся в Толедо, приобретали силу государственных указов.
Жизнь в городе в те времена редко протекала мирно и спокойно, так как Толедо постоянно был ареной борьбы за власть между представителями вестготской знати. Эта борьба осложнялась еще и религиозными распрями, поэтому от искусства вестготов в Толедо тоже осталось немного, сохранились в основном фрагменты орнаментов.
На смену вестготам сюда пришли арабы. Получив известие о нашествии мавров, король вестготов Родриго двинул свои войска им навстречу. В июне 711 года произошла знаменитая битва при Гуадалупе, в которой последний король вестготов потерпел бесславное поражение. Древняя легенда рассказывает, что вестготы видели в этом наказание королю Родриго, который нарушил многовековой запрет и открыл двери в «грот Геркулеса», запертые многими замками.
Королю было предсказано, что открытие дверей приведет к гибели государства, но он приказал сломать замки, надеясь найти здесь спрятанные в давние времена сокровища. Войдя в грот, освещаемый факелами, Родриго увидел огромную бронзовую статую воина, сильно бьющего палицей об пол.
— Где спрятаны сокровища? — спросил король.
Бронзовый воин показал на стоящий неподалеку от него сундук с надписью: «Тот, кто меня откроет, увидит чудеса».
Король Родриго приказал открыть сундук, но вместо сокровищ он нашел в нем кусок полотна, на котором было нарисовано множество арабских воинов в тюрбанах, с копьями и щитами. На полотне была еще одна надпись: «Тот, кто дойдет досюда и откроет сундук, потеряет свою страну, так как будет побежден людьми, похожими на людей, здесь изображенных».
Арабы, двигаясь с юга Пиренейского полуострова на север, покоряли один испанский город за другим. Конечной их целью был Толедо — столица вестготов, куда после поражения бежали остатки армии короля Родриго. Узнав о приближении врага, толедцы храбро встали на защиту родного города, и лишь предательство одного из жителей помогло маврам пробраться за его стены. Но жители Толедо долго не могли примириться с победой арабов: ни в одном испанском городе не было столько восстаний, сколько здесь. Один арабский летописец отмечал, что «ни у одного государя не было столь беспокойных и мятежных подданных, как толедцы». В течение почти 400 лет Толедо находился под властью мавров, которые называли его Толаитола.
Несмотря на частые восстания против завоевателей, толедцы не могли не подпасть под влияние высокой арабской культуры. Завоеватели-мавры украсили город многочисленными дворцами и мечетями. Во второй половине XI века при эмире Ал Мамлюке была построена загородная резиденция, красоту которой отмечали все арабские историки. По их словам, особенно изумителен был павильон, расположенный в саду посреди большого пруда. Внутри павильон был украшен изразцами, переливающимися всеми цветами радуги. Но самым привлекательным в нем было хитроумное техническое приспособление, благодаря действию которого вода могла из пруда подниматься и закрывать павильон до самого верха, не проникая внутрь.
Однако и от эпохи арабского господства в Толедо осталось не очень много памятников. Большое количество зданий было разрушено при наступлении испанских войск, другие позднее были перестроены. Например, мечеть Баб ал Мардом была превращена в церковь Санто-Кристо де ла Лус, которую позже украсили фресками с изображениями святых Леокадии, Касильды, Обдулии и Евлампии. Рядом с ними изображен пожилой человек в красной мантии и с епископским жезлом. Искусствоведы предполагают, что это может быть Бернгард — первый епископ Толедо после отвоевания города у мавров.
Испанские войска под предводительством короля Альфонса VI освободили Толедо в 1085 году и водрузили испанское знамя над Алькасаром — дворцом мавританских правителей. Став столицей Испании, Толедо начал играть ведущую роль в реконкисте. Здесь формировались главные силы испанцев, сюда же съезжались рыцари из всех христианских государств Европы, готовые сразиться с приверженцами ислама.
В борьбе с маврами крепли сила, богатство и могущество испанских городов. Богатейшим городом стал и Толедо, превратившийся к тому же в центр литературной и художественной жизни Испании. В XII веке город считался и одним из научных центров Европы, особенно пользовалась известностью его школа переводчиков. Здесь переводили с арабского языка произведения греческих и римских авторов (Аристотеля, Платона и др.). Чтобы познакомиться с этими переводами, в Толедо приезжали многие светила средневековой науки. Из местных ученых своими научными трудами выделялись рабби Абен Эзра и Ха Леви.
В 1226 году по инициативе Хименеса де Рада, архиепископа Толедо, начали возводить величественный готический собор, строительство которого продолжалось более двух веков. «Первый в Испании и первый из немногих в Европе в том, что касается красоты и совершенства», «величественный и звучный гимн, в котором поет готика», «памятник гению нации» — так называют это грандиознейшее сооружение. По своим размерам собор в Толедо уступает только соборам в Милане и Севилье. С течением веков в нем накопилось столько произведений искусства, что это сказочное богатство поначалу просто изумляет. Толедский собор в 1845 году посетил русский композитор М. Глинка и играл там на органе.
Но в средневековой Испании Толедо был не только политическим и культурным, но также промышленным и торговым центром. Толедская сталь считалась лучшей в Европе для изготовления кинжалов и шпаг; толедские шелковые ткани высоко ценились за красоту и разнообразие рисунков; керамические изделия (вазы, изразцы, посуда) тоже были широко известны далеко за пределами Толедо.
После взятия Толедо испанцами католическое духовенство стало всячески бороться с мусульманской культурой, но она еще долго оказывала влияние на все стороны жизни толедцев. Главным образом это чувствовалось в архитектуре, так как кастильских королей привлекали живописная игра архитектурных линий и изящество арок, покоящихся на стройных колоннах; обилие декоративных украшений из раскрашенного гипса и причудливая резьба деревянных и сталактитовых потолков. Даже в постройках религиозного назначения толедские мастера смело соединяли характерные черты мавританского зодчества с романским и готическим стилями, заимствованными в Европе. В результате такого синтеза в Испании создается особый декоративно-живописный стиль, который получил название «мудехар».
Чрезвычайно привлекательны остатки архитектуры «мудехар» в монастыре Санта-Исабель де лос Райес, северный фасад которого украшен аркадами в мавританском стиле. Во внутренних покоях монастыря сохранились арки с изящными украшениями из гипса, особенно нарядна причудливая арка из гипсовых сталактитов во дворике Лаурель. Богатство украшений этого монастыря объясняется тем, что сначала здесь размещался дворец Фердинанда Кастильского, гербы которого до сих пор украшают портал монастырской церкви.
Как только Толедо стал столицей, испанские аристократы начали охотно селиться в городе, чтобы быть поближе к королевскому двору. При возведении своих дворцов они брали за образец постройки мавров. Снаружи фасады дворцов испанских грандов были довольно просты и строго молчаливы: редкие прорези зарешеченных окон, массивные деревянные двери с тяжелыми металлическими скрепами… Зато внутри они пленяют архитектурным изяществом своих двориков, окруженных галереями, богатством и красочностью цветущих растений, журчанием фонтанов, богатством орнаментальных украшений и блеском разноцветного кафеля.
Толедо всегда стремился к защите своих вольностей, и это было весьма не по душе королю Филиппу II — ярому защитнику неограниченной монархии. К тому же Толедо расти было некуда, и поэтому в 1561 году король перенес столицу в Мадрид. Потеряв статус столицы, Толедо лишился части своих жителей, которые последовали за королем. Сначала это не очень сильно отразилось на благосостоянии города, по-прежнему здесь шла веселая жизнь и устраивались торжественные религиозные церемонии. В Испании, где религия так тесно переплеталась с жизнью, эти празднества нередко принимали характер народных увеселений.
Не затихала и художественная жизнь Толедо. Богатыми заказчиками-меценатами по-прежнему оставались гордые и вольнолюбивые аристократы, которые не хотели склониться перед властью Габсбургов и продолжали жить идеалами средневековой Испании. Поэтому в Толедо всегда тянулись лучшие представители испанской интеллигенции, которые словно состязались, как лучше назвать город. «Славой и светом мира» называл его Сервантес, Лопе де Вега видел в Толедо «сердце Испании», а Бедекер величал его «каменным свитком испанской истории».
С Толедо связано имя величайшего «живописца кастильской набожности» — художника-критянина Эль Греко. Перебравшись в Испанию, он сначала поселился при королевском дворе в Мадриде, но не признанный здесь, переехал в Толедо. Само расположение города на высоком каменистом плато, окруженном обрывистыми берегами реки Тахо, архитектурный облик города с его наслоениями разных культурных эпох благоприятствовали возвышению души, располагали к философским раздумьям и религиозной сосредоточенности. Старый Толедо с его древними аристократическими гнездами, устойчивыми традициями средневековой культуры, сама атмосфера древнего города сотворили из Эль Греко своего певца.
Прибыв в Толедо, художник поселился в бывшем дворце маркиза де Вильена. В начале XX века часть этих владений была восстановлена в стиле XVI века, и здесь был устроен Дом-музей Эль Греко. С его террасы открывается тот же великолепный вид на окрестности Толедо, которым когда-то любовался художник.
В комнатах дома Эль Греко висело много написанных им картин, так как каждое выполненное произведение он сохранял в копиях. Сейчас в Доме-музее можно видеть один из написанных художником видов Толедо, на котором самым значительным памятником является госпиталь кардинала Таверы. Город освещен неровным светом, падающим из-за туч, и потому он сам как бы превратился в живой, двигающийся на зрителя массив. Но многие произведения «самого испанского художника» сейчас находятся вне Толедо. В американском Метрополитен-музее выставлен еще один «Вид Толедо», в котором не следует искать пейзажное сходство с городом. В этом полотне Эль Греко передал дух города, его суть, какой она ему казалась, несмотря на недостаточную подробность объектов и прихотливую фантазию в их размещении.
М. Коссио, автор первой большой работы о творчестве Эль Греко, в начале XX века писал, что живописец был второразрядным художником, пока не слился с Толедо. Действительно, город и художник слились воедино и сделали друг друга. Толедо стоит в Испании отдельно и одиноко, как и сам Эль Греко в мировом искусстве.
Но постепенно жизнь в Толедо, прежде бурная и кипучая, угасала. Город как бы погрузился в волшебный сон, сохранив почти нетронутым свой архитектурный облик. В то время как многие старинные города Испании рушились под ударами строительного бума 1960-х годов, Ф. Франко не позволил трогать Толедо. И сейчас в городе все остается почти таким же, как во времена Эль Греко.

КАБУЛ — СТОЛИЦА «СТРАНЫ, КОТОРАЯ ВЫШЕ ПОЛЕТА ОРЛА»

Первое письменное упоминание о Кабуле относится ко II веку до нашей эры. В труде одного древнегреческого ученого впервые встретилось название местности Кабур, которую сейчас занимает афганская столица. Город располагался на выгодном месте — на пути из Средней Азии в Индию, что способствовало развитию в нем торговли. Однако это же притягивало к себе и алчные взоры завоевателей, поэтому в определенные периоды истории Кабул входил в состав разных государств. В свое время через долину проходили армии Александра Македонского, войска персидского царя Дария и многие другие завоеватели.
Судьба не всегда была благосклонна к Кабулу и впоследствии. В XIII веке он подвергся разрушительному нашествию тюрко-монгольских племен, но когда город вошел в состав империи Великих Моголов, то стал быстро расти и восстанавливаться. Бабур, основатель династии Великих Моголов, очень любил Кабул, считал самым красивым городом своей империи и сделал его столицей. Он верил, что заложил город один из сыновей Адама, имя которого по-персидски звучит «Кабил». В письме к сыну Бабур так говорил о своей привязанности к городу: «Я никогда не смогу вырвать из своего сердца прелести Кабула, как никогда не смогу выразить силу моей жажды вернуться в него». Бабур умер в Агре, но завещал похоронить себя в Кабуле.
В 1737 году город захватил персидский властитель Надир-шах Афшар, который тоже подверг Кабул страшному разрушению. Так бывало и раньше, но, подобно сказочному фениксу, город каждый раз возрождался.
Откуда произошло название города, среди ученых нет единого мнения. Зато сами кабульцы могут рассказать много легенд о том, как их город получил свое имя. Вот, например, одна из них.
Когда-то здесь раскинулись бесчисленные болота, и потому дороги были плохие. Во время дождей некоторые участки вообще становились непроходимыми. Однажды по одной из них проезжал падишах, но вдруг лошадь его остановилась, так как дальше пути не было. Впереди простиралась только водная гладь озера, посередине которого виднелся небольшой островок. После недолгого раздумья падишах позвал своих визирей и приказал им готовить переправу. По распоряжению визирей крестьяне из расположенной неподалеку деревни привезли солому, вывалили ее в озеро и укрепили слоем земли. Так по соломенному мосту падишах перебрался на остров, где услышал звуки прекрасной музыки. Здесь жили искусные музыканты, посвятившие свой досуг музыке и танцам. Игра их очень понравилась падишаху, и в память о посещении этого места он повелел назвать его «Кахполь» — «Соломенный мост». Со временем озеро обмелело, а деревушка, из которой привезли солому для моста, превратилась в город. Время изменило и ее название: «Кахполь» превратился в Кабул.
Так это было или нет, но сами афганцы, когда речь заходит об их столице, с удовольствием рассказывают эту историю. Когда-то Кабул размещался у подножия двух горных хребтов, но время шло, и город разросся. Теперь он вырвался из ущелья на запад и ушел на многие километры вверх по течению реки Кабул. Река разделяет город на две части: старую — южную и новую — северную. Старая часть Кабула, разместившаяся у подножия хребта Шер-Дарваз, некогда была окружена крепостной стеной, и потому строения скучены здесь до невероятности.
Если на самолете подлетать к Кабулу вечером, он предстает гигантской чашей, окруженной огнями небоскребов. Но утром вместо многоэтажных зданий взору открывается множество маленьких домиков, карабкающихся на головокружительную высоту по крутым склонам горных хребтов. Это их скромные лампочки и составляют вечером алмазное ожерелье афганской столицы.
В глиняных, саманных или сложенных из самодельного кирпича-сырца домах живет сегодня большая часть кабульцев. Город рос быстро и бесконтрольно, бывшие кочевники и крестьяне, переселившиеся сюда из провинций, вынуждены были взбираться все выше и выше в горы. Они и построили вокруг исторического ядра Кабула огромный горный кишлак, куда годами не заглядывал ни архитектор, ни санитарный врач. Такое стихийное градостроительство привело к тому, что многие улицы Кабула не имеют названий, и потому их жители не имеют точных адресов. Газеты и письма они получают по месту работы, в ближайшей лавке, а то и в мечети.
Древних памятников, до которых так охочи туристы, на первый взгляд в Кабуле немного. Однако при более близком знакомстве с городом здесь найдутся и древние памятники, и достопримечательности, не считая 583 мечетей, 38 шиитских молитвенных домов, индуистских храмов и христианских церквей, да и просто красивых уголков этого древнего города.
Торговое сердце Кабула — проспект Майванд, названный так в честь сражения у одноименного местечка под Кандагаром, где в 1880 году был наголову разбит английский экспедиционный корпус. В память об этой победе на проспекте высится устремленная вверх конусообразная башня, ажурные крылья которой отделаны глазурованными плитками.
Рядом с проспектом Майванд издавна располагались базары, о которых хочется сказать особо. Например, название одного из них — Чар-Чата («Четыре арки»), а на самом деле это целый лабиринт узеньких улочек и переулков. Тысячи заполняющих его людей разом говорят, спорят, торгуются, воздевая руки к небу и прижимая их к сердцу. Только продавцы тканей — сикхи — молча сидят, поджав ноги, рядом с горами цветного шелка, рулонами тяжелого бархата и легкой парчи, в которые можно одеть весь Кабул.
На другом базаре высятся горы арбузов и мешков с рисом, а рядом влажно сверкают пучки редиски и моркови.
Но король кабульских базаров — это Миндаи; ряды дуканов, лавок, магазинов и магазинчиков, мастерских, чайных и шашлычных тянутся насколько хватает взгляда. Здесь торгуют всем: мясом и мукой, кожаными изделиями и поделками из камня; в витринах и на прилавках — зажигалки и одеколон, лезвия и транзисторы, сигареты и пуговицы, тут же висят дубленки, а рядом на земле расположились чайники, сковородки, тазы… Не зря кабульцы шутят: «Если вы не нашли на Миндаи какую-нибудь вещь, значит, ее вообще не существует в мире».
На фоне шумного торгового города особенно выделяются молчаливые крепостные стены с большими неровными зубцами и слепыми отверстиями бойниц. То карабкаясь вверх, то круто сбегая вниз, стена тянется над Кабулом по гребню хребта Шер-Дарваз. Издали она может показаться даже игрушечной, однако высота стены достигает семи метров, а толщина ее у основания — не менее четырех метров. Благодаря столь внушительным размерам эта крепостная стена и сохранилась, хотя была возведена в V веке.
Немного ниже ее, у восточного отрога хребта, высится другое крепостное сооружение — цитадель Бала-Гиссар. По преданию, сюда еще в древние времена заточали народных вождей, восстававших против власти эмиров. Это грозное сооружение сослужило афганцам хорошую службу и во время их борьбы с англичанами.
Британские войска захватили Кабул в сентябре 1879 года. История сохранила много свидетельств их жестокости и вандализма, да они и сами не особенно скрывали это. Например, офицер Гринвуд писал, что он со своей ротой взорвал базарные склады и поджег город в нескольких местах сразу. Когда на другой день в Кабул вошли другие отряды английских войск, они довершили начатое, разрушили и сожгли почти весь город. В цитадели Бала-Гиссар англичане соорудили виселицу в форме круга, которую назвали «каруселью смерти»: на ней одновременно казнили по несколько десятков человек.
Сейчас Кабул — это разноликий город. Наряду с узкими улочками, затейливо петляющими по склонам гор, здесь можно увидеть и образцы архитектурного мастерства афганских зодчих. Спорят с голубизной неба бирюзовые купола «Шахской мечети», по преданию, названной в честь арабского полководца, который сражался против врагов сразу двумя мечами.
Старая часть Кабула — самая шумная. Здесь сливаются воедино крики зазывал, разносчиков угля, водоносов, оглушительный перезвон молоточков чеканщиков, протяжные завывания бродячих торговцев. В этот многоголосый шум то и дело врываются пронзительные крики ослов, яростно понукаемых погонщиками.
Есть в Кабуле улицы, где целый квартал можно идти по коврам, которые устилают землю перед дуканами. Множество ног месяцами безжалостно топчут багровую ткань, которая от этого становится еще ярче. Шерстяная пряжа для афганских ковров покрывается красками, полученными из корней марены, и краски эти не блекнут даже через сотни лет.
Новый город, расположившийся по левую сторону реки Кабул, имеет совершенно другой вид, в котором ясно прослеживается европейское влияние. Здесь много садов, улицы — прямые и широкие: в этой части Кабула находятся дворцы, иностранные посольства, министерства и другие правительственные учреждения Афганистана. Между собой обе части Кабула — старая и новая — соединены мостами.

ФЛОРЕНЦИЯ — ЦВЕТОК ТОСКАНЫ

Прекрасный край, раскинувшийся по берегам реки Арно, был заселен еще до рождения Флоренции. Не у самого берега, а взобравшись на высокий холм, процветал задолго до Рождества Христова богатый этрусский город Фэзулы. Этруски появились здесь в VIII веке до нашей эры, но они обычно не селились на берегах рек, а предпочитали более безопасные вершины холмов. Однако остерегались они не столько наводнений реки Арно, сколько злых и воинственных людей, которые были столь же грозной силой, как и природные стихии. Во впадине между двумя горными вершинами отстроили этруски свои жилища, на одной горе поднялся их кремль, а все поселение было обнесено стеной.
Фэзулы не потеряли своего значения и когда Этрурию покорили римляне. Независимость исчезла, но благосостояние осталось. Позднее, когда в стране установился мир, торговля в Этрурии вновь оживилась, однако город Фэзулы просуществовал недолго. В 90—88-е годы до нашей эры этруски вместе с другими итальянскими городами подняли восстание против римлян и потерпели поражение. «Горные Фэзулы» были пощажены, и впоследствии Юлий Цезарь вывел сюда своих воинов-ветеранов, которых отпустил в отставку. Легионеры построили новый город, придав ему квадратную планировку военного лагеря. Ученые предполагают, что отсюда и произошло нынешнее название города: «Castra Florentia» — «Процветающий военный лагерь».
Во времена Римской империи Флоренция процветала благополучно, но ничем особенным не выделялась. Как и в других итальянских городах, в ней были храмы, термы, амфитеатр, театр и, конечно, главная площадь — форум. После распада империи Флоренция, как и другие города Италии, пережила сначала набеги варваров, а потом феодальные войны и смуты. Заметный рост Флоренции наметился в IX—X веках, когда в Средней и Северной Италии ремесло отделилось от земледелия и начало складываться товарное производство. Во Флоренции главным образом стали развиваться банковское дело, посредническая торговля и производство тканой шерсти.
К XI веку город подпал под власть крупных и влиятельных сеньоров — герцогов Тосканских, которые правили Флоренцией мягко и умеренно. Население под покровительством герцогов достигло известного благосостояния, город рос и богател. Когда в XII веке владения сеньоров Тосканских распались, Флоренции удалось приобрести внутреннее самоуправление — права «вольной коммуны».
С этой победой флорентийцы вступили в яркий и бурный период своей истории. В свободном городе законодательная власть официально принадлежала всему народу (popolo), а исполнительная власть с 1138 года находилась в руках коллегии консулов, которые избирались сроком на один год от каждого района Флоренции. Как правило, консулами становились рыцари, влиятельные сеньоры и люди знатного происхождения. Большое влияние на городские дела имел епископ.
Община флорентийских граждан в то время терпела большие притеснения со стороны мелких вооруженных рыцарей, замки которых тесным кольцом окружали Флоренцию. Рыцари имели дома и в самом городе, поэтому торговцам и ремесленникам трудно было развернуться. И тем не менее сила последних постепенно возрастала: в городе образовалась «денежная знать», владевшая коммерческим капиталом. Она и стала устраивать широкие ремесленные производства, которым предоставлялись льготы, а также торговать не только с другими городами Италии, но и с соседними странами. Эта аристократия была энергичной и предприимчивой. Она привлекла в город много крестьян, освободив их от власти земельных сеньоров, правда, тут же подчинив их собственной эксплуатации. Но освобожденных крестьян привлекала более вольная и разнообразная жизнь во Флоренции и участие в общественных движениях, где они порой приобретали значительный вес.
Купцы вели упорную борьбу с промышленной знатью, поэтому к началу XIII века конфликт между этими социальными силами стал неизбежен. Эта борьба окрашивала кровью повседневную жизнь Флоренции. Нравы людей ожесточились, ненависть разгоралась не только между социальными группами, но и между родами, семьями и отдельными их членами. Обычными явлениями стали смуты, предательства, заговоры и мщения… Одолевали Флоренцию и бурные события извне. В Италии за светское господство соперничали тогда две власти — священные римские императоры и римские первосвященники, которые добивались не только церковного верховенства, но и светской власти над миром и политикой государств в Европе. Флоренция держала сторону римской церкви, но окончательно освободиться от опеки императоров ей не удавалось. Всевозможные колебания сеяли новую вражду интересов, политических пристрастий и раздоров. В это время и зародились прославившиеся длительной борьбой партии гибеллинов и гвельфов. Гибеллинами в основном были феодалы, поддерживавшие императора; гвельфы, собственно городские круги Флоренции, — сторонники римского папы.
В 1250 году гвельфы одержали победу, изгнали гиббелинов из Флоренции и приняли первую конституцию, которая закрепила права народа. В честь этого славного события Флоренция даже изменила свой герб: раньше на красном фоне помещалась белая лилия, теперь на белом фоне стала красоваться красная лилия. После этой победы во Флоренции была учреждена новая должность — «предводитель народа», который получил высшую исполнительную власть; а «подеста» утратил свое политическое влияние, сохранив за собой лишь некоторые административные функции.
Несмотря на политические распри и трудности существования, Флоренция росла и давно уже шагнула за старую римскую ограду. Из городских ворот вышли и побежали вдаль целые улицы, за городскими стенами росли новые пригороды, вокруг первоначального ядра Флоренции возникала Флоренция средневековая. К концу XII века понадобилось выросший город вновь окружить второй стеной, однако вскоре и за ней началось дальнейшее расширение города, окруженного очаровательной природой: светлая лента реки, цветы и зелень, темно-синее небо, холмистая равнина…
Сам же город был гораздо суровее: собора и роскошных дворцов, а также прекрасных общественных зданий тогда еще не было. Флорентийцы ощущали себя нераздельной частью родного города, их душа радовалась его блеску и растущей славе. Они горячо любили свой город и, когда достигли некоторого благосостояния, стали заботиться о его украшении. В XII веке горожане еще не могли возводить великолепные новые здания, поэтому начали перестраивать и заново отделывать старые церкви. Самым древним во Флоренции является, наверное, здание баптистерия Святого Иоанна Крестителя, который до середины XII века был главной церковью города и местом крещения новорожденных флорентийцев.
Время создания этого храма точно неизвестно: возможно, он был основан около 488 года, в дальнейшем несколько раз перестраивался, однако сохранил свою первоначальную восьмигранную форму. Фасады своего баптистерия флорентийцы облицевали белым и темно-зеленым мрамором и украсили тройными полукруглыми арками, которые опираются на пилястры с коринфскими капителями. По преданию, баптистерий был возведен на месте античного храма бога Марса, который считался патроном древнего города. Став христианской, Флоренция переменила своего покровителя, однако статую Марса в городе сохранили, только будто бы перенесли на берег реки Арно и поставили у моста. В средние века за нее принимали конную статую, действительно стоявшую там издавна. Среди народа крепко держалось поверье, что от сохранности этого загадочного изваяния зависит благополучие города: погибнет оно, пропадет и слава Флоренции.
Город развивал не только свои материальные богатства, но и духовные силы. В глубоком средневековье Флоренция была одним из наиболее просвещенных городов Италии. С римских времен там остались и действовали школы «семи свободных наук», в городе были и школы, которые епископ устраивал при своем дворе, а также монастырские школы, среди которых особенно выделялись те, которые действовали в обителях францисканского и доминиканского орденов. Они носили церковный характер, но в них изучались и философия и литература. И хотя в то время университета во Флоренции еще не было, но научное преподавание развивалось там в общих школах и в частных ученых кружках. Энциклопедически образованным человеком был Б. Латини, учитель великого Данте: ученый был известен всей Европе, и вокруг него создавалась атмосфера серьезного интереса к знаниям и интеллектуальной жизни вообще.
Для характеристики флорентийцев следует отметить рано развившуюся у них любовь к поэзии и поэтическому творчеству. Поэзию во Флоренции любили и чтили уже в начале XIII века, а в конце его она царила в городе безраздельно. В Сицилию и Северную Италию проникла поэзия провансальских трубадуров: напевы провансальцев, переработки этих напевов со всех сторон обвевали Тоскану, и Флоренция мало-помалу сделалась одним из главных художественных центров на севере Италии. Один провансальский трубадур, напутствуя своего собрата в Италию, говорил ему: «Если будете в Тоскане, ищите приюта в благородном граде Флоренции. Там собираются все таланты, там совершенствуются и украшаются радость, песня и любовь».
К середине XIV века на поверхность городской жизни Флоренции поднялись многие семьи, отличавшиеся неистощимой энергией и деловой хваткой (Строцци, Альберти и др.). Среди них выделился банкирский род Медичи, который к середине XV века был уже одним из самых богатых и влиятельных во Флоренции. Козимо Медичи вошел в историю под именем Старший, и хотя сам он не отличался большой ученостью, но был другом образованности и искусства. При нем составилось ядро знаменитой галереи Уффици, он был первым из Медичи, кто на свои деньги стал целенаправленно собирать произведения живописи и скульптуры для украшения как собственных дворцов, так и города. Примеру Козимо Медичи, которого называли еще «отцом Отечества», следовали и его потомки, поэтому коллекция их постоянно пополнялась.
Шло время, шла вперед и жизнь во Флоренции, отмирало старое и крепло новое мировоззрение — гуманизм, принципиально противоположное идеологии церкви. Хотя условия жизни во многом еще оставались суровыми, но сами люди уже во многом изменились: они осознали прелесть земного мира, главным в котором был признан человек — активный, мыслящий и нравственный. У Франческо Петрарки, предки которого жили во Флоренции, об этом сказано просто и честно: «…какая польза в том, чтобы узнать природу диких зверей, рыб, птиц и змей и не знать, и даже не стремиться понять природу человека; уяснить, ради чего мы рождаемся, откуда и куда идем».
Гуманистическое мировоззрение достигло во Флоренции подлинного расцвета, здесь оно стало благодатной почвой для формирования искусства Возрождения. Огромный интерес, пробудившийся в итальянском обществе к миру земному и человеку, обусловил возрождение искусства портрета, которое совсем было угасло в средние века. Первым великим скульптором эпохи Возрождения стал флорентийский мастер Донателло, создавший в 1411—1413-е годы статую Святого Марка, которую установили в одной из ниш в стене церкви Орсанмикеле. Святой Марк у Донателло — это благообразный старец с мягкой бородкой: он стоит в спокойной позе, опираясь на правую ногу и слегка отставив левую. Под красивой длинной одеждой, ниспадающей естественными складками, ощущается крепкая, отнюдь не старческая фигура. Великий Микеланджело говорил, что «никогда еще не видел статуи, столь похожей на порядочного человека, и если евангелист Марк был действительно таким, то его писаниям можно верить».
Новое мировоззрение нашло отражение в архитектуре (Ф. Брунеллески) и живописи, в которой молодой флорентийский художник Т. Мазаччо проявил себя как мастер, в совершенстве овладевший приемами реалистической живописи — светотенью и перспективой. Библейские герои предстают на его полотнах в облике обыкновенных людей, а в некоторых композициях на первый план выступают откровенно простонародные типы.
В конце XV века флорентийцы продолжали заниматься строительством на благо своего города. Когда Микеланджело вернулся сюда из Рима, где он прославился своей скульптурой «Оплакивание Христа», во Флоренции продолжались работы по отделке собора. Во дворе собора находилась прекрасная мраморная глыба, из которой некий ваятель собрался было создать статую, но только испортил мрамор и бросил работу. Микеланджело попросил отдать ему этот мрамор, на что руководители работ охотно согласились: мрамор, мол, все равно испорчен, и потому нечего ему здесь валяться. В 1504 году Микеланджело создал одно из величайших творений мирового искусства, изваяв библейского Давида в момент наивысшего напряжения сил, когда тот готов метнуть из пращи смертоносный камень в Голиафа.
С конца 1504 года в течение четырех лет во Флоренции работал великий Рафаэль, создавая своих знаменитых мадонн. Во Флоренции Леонардо да Винчи создал шедевр шедевров, всемирно известную «Джоконду» — творение поистине божественной, а не человеческой руки.
Однако цветущая жизнь Флоренции была прервана в конце XV века нашествием армии французского короля Карла VIII. Так как целью французских войск было завоевание Неаполя, они вскоре покинула Флоренцию, но жизнь в восстановленном городе оказалась не очень радостной. Фактическим хозяином города сделался молодой монах-доминиканец Джироламо Савонарола, который появился во Флоренции еще в 1480-х годах и уже тогда стал центром всеобщего внимания. Неистовый монах был убежден, что Господь направил его в мир для искоренения пороков высшего духовенства и светских властителей. Флорентийцы охотно внимали его пламенным речам, так как в них было много правды. Однако увлекшиеся поначалу горожане не сразу уразумели, что зажигательные речи Савонаролы направлены не только против пороков конкретных лиц, но и вообще против радостей земных. Придя к власти, Савонарола обрушил свой гнев на все мирское, сжигал на костре произведения Данте, Ф. Петрарки, Д. Боккаччо; уничтожал «непристойные» рисунки, гравюры, скульптуры, а также множество «сладострастных предметов, зеркала, карты, шахматные доски… различные благовония и всяческие вещи подобного рода, возбуждающие похоть». Вскоре из атмосферы Флоренции исчезло ощущение всех прелестей земных, мысль и энергия оказались обречены на апатию, к тому же вследствие экономических неурядиц в городе начались беспорядки и голод. Безумный монах понятия не имел, как совладать с этими бедами, и еще больше стал бичевать пороки и самозабвенно молиться. Благополучие флорентийских дельцов напрямую зависело от связей с миром реальным, и потому их союз с юным фанатиком был невозможен. Против Савонаролы возбудили судебное дело, потом папа Александр VI отлучил его от церкви, и в мае 1498 года он и два его приверженца были казнены на площади Синьории.
Флоренция — сравнительно небольшой город, но он сыграл поистине великую роль в истории мировой культуры. Даже среди других городов Италии, богатых историческими и художественными памятниками, этот цветущий город по праву считается сокровищницей искусства. В нем, как уже говорилось выше, возникло и расцвело искусство Ренессанса, когда мысли и чувства людей после многих веков средневековья вновь обратились к земному миру. В 1403 году Л. Бруни сочиняет «Похвалу Флоренции», прославляя ее как самый совершеннейший из всех городов. В 1404 году К. Салутати называет город «цветком Тосканы, зеркалом Италии»:
«Какой город… во всем мире более безопасно расположен в своем кольце стен, более великолепен своими дворцами, более украшен храмами, более красив своими постройками, более внушителен своими воротами, более богат площадями и широкими улицами, более обилен жителями, более славен своей гражданственностью и обладает столь неисчерпаемыми богатствами?»

ЛОНДОН

Сначала этим именем назывался небольшой кельтский поселок, хотя история до сих пор точно не определила эпоху, когда кельтские племена бретонцев водворились на месте нынешнего Лондона. Потом римляне построили здесь укрепленный лагерь, и долгое время (ровно 400 лет) в стране продолжалось римское владычество. Юлий Цезарь первый раз высадился здесь в 55-м, а второй — в 54 году до нашей эры. Но основное завоевание Англии началось лишь при императоре Клавдии в 43 году уже после Рождества Христова.
Лагерь римских легионеров как раз совпадал по территории с теперешним Сити, хотя с тех пор этот район и значительно расширился. Под римским владычеством Лондон впервые принял вид настоящего города. К этому времени он был уже довольно значительным торговым пунктом. Римская башня, заканчивавшая стену Сити, стояла на месте нынешнего Тауэра, а холм, где сейчас возвышается собор Святого Павла, раньше был увенчан римским храмом Дианы.
Впоследствии Лондон очень сильно пострадал во время ожесточенной борьбы между королевой Баадикеей и римлянами. Город был истощен и осадой 367 года, пока не высадился и не рассеял нестройные ряды осаждавших полководец Феодосий. Но, несмотря на свое значение, в те времена Лондон еще не был возведен в ранг столицы.
Археологические остатки той отдаленной эпохи очень скудны, и самым главным является так называемый Лондонский камень, вправленный в фасад одной из церквей. Ученые относят его к III веку, когда во времена римского владычества камень находился в центре лондонского форума: от него расходились все дороги и отсчитывались расстояния.
Римляне ушли из Британии в 412 году, но окончательно их владычество прекратилось только к середине V века, когда в стране водворилась старинная бретонская власть. Однако воинственные и более сильные соседи еще долго мешали бретонцам установить свою полную самостоятельность. В 585 году страну покорили саксы, основавшие в ней семь своих графств: в их числе было и графство Эссекс, в пределах которого находился тогда Лондон. Когда саксы приняли христианство, Лондон стал резиденцией их первого епископа.
К началу XI века Лондон находился в расцвете своего развития, и король Эдуард Исповедник сделал город столицей Англии. Однако после битвы при Гастингсе, несчастливой для страны, победоносный предводитель норманнов Вильгельм Завоеватель торжественно короновался в Вестминстерском аббатстве английской короной. Римские стены, подновленные и укрепленные, служили лондонцам не только для обороны от внешнего врага, но и для защиты от королевской армии. Норманнские короли, завладев Лондоном, не рискнули поселиться в центре Лондона среди враждебного населения. Они стали укрепленным лагерем у стен Сити, а потом и свою стоянку обнесли стенами. Так возник Тауэр, и так существовали бок о бок Сити за своими стенами и король за укрепленными башнями Тауэра. Вскоре он даровал жителям Лондона первую хартию, в которой обещал сохранить в силе все их старинные права.
Крепостной замок Тауэр, таким образом, строился не только для контроля над устьем Темзы, но и для острастки непокорных горожан. Однако Тауэр был лишь частично построен Вильгельмом Завоевателем, потом он расширялся и перестраивался при многих королях.
За долгие годы своей истории Тауэр выполнял различные функции. В средние века в его стенах чеканили монету, позднее в нем хранился государственный архив и находилась обсерватория, пока ее не перевели в Гринвич. И, конечно, с самого начала своего существования Тауэр, как и другие средневековые крепости и замки, служил тюрьмой и местом заключения пленных коронованных особ. Пленниками Тауэра были французский король Жан Добрый, герцог Орлеанский, здесь 25 лет просидел Шарль Орлеанский. В 1535 году в замке был казнен знаменитый мыслитель Томас Мор, мечтавший о Городе Солнца. Туристам и сейчас показывают место у «Ворот изменников», где дочь великого гуманиста, прорвав кордон стражи, в последний раз бросилась на шею отцу.
Сегодняшний Тауэр стоит на широком поле коротко подстриженной травы. Высокие стены, казематы из потемневшего камня, засыпанные рвы… Узкими бойницами хмуро глядят на Темзу его квадратные башни, туда же смотрят жерла старинных пушек, поставленных на газоне у парапета набережной. Место прежнего вала теперь превращено в сад и плац для военных учений.
Среди многих достопримечательностей старинного замка есть низкий дом, построенный в голландском стиле королем Генрихом VIII. Сейчас в нем обитает коннетабль — комендант Тауэра, а во время Второй мировой войны здесь содержался Герман Гесс, заместитель Гитлера по партии, посланный им в Англию. В кабинете коннетабля стоит старинная алебарда, связанная с давней традицией: если ее острие было повернуто к преступнику, когда его везли по городу, все знали: он осужден на смерть. Мимо комнаты коннетабля можно пройти в большую темницу, где некогда томились Т. Мор и У. Рэйли — знаменитый мореплаватель, пират и одновременно известный английский поэт начала XVI века.
В Тауэре до сих пор совершается знаменитая церемония «Ключи королевы», которая происходит у одной из башен, где находится внутренний двор.
Тусклые фонари освещают уходящие вдаль массивные стены, гулко стучат каблуки солдат, одетых в красные мундиры и медвежьи шапки. Перед входом в башню неподвижно застыли четверо часовых.
И вот появляется главный сторож в красной ливрее и с фонарем в руках. Он встает между часовыми и в сопровождении их уходит запирать крепостные ворота. После этого он входит во внутренний двор Тауэра, и часовой громко спрашивает сторожа:
— Кто идет?
— Ключи! — кричит в ответ один из четырех солдат охраны.
— Чьи ключи? — вопрошает часовой.
— Ключи королевы!
— Входите, ключи королевы Елизаветы, — кричит часовой.
Тогда сторож со своей охраной проходит во внутренний двор, где уже выстроен новый караул — 12 солдат во главе с офицером. Сторож снимает шляпу и произносит краткую молитву, после которой он уносит ключи в комнату коменданта, где они хранятся до следующего дня.
Эта церемония не прерывалась ни разу в течение более 700 лет, даже во время войны: только тогда солдаты были одеты в защитную форму.
Старина обступает вас в Лондоне на каждом шагу. Вот, например, в котелке и с лестницей в руках едет на велосипеде фонарщик. Неторопливо останавливается у каждого газового фонаря, приставляет лестницу, так же неторопливо залезает наверх и зажигает фонарь. А рядом с ним сверкает и переливается танцующими огнями неоновая реклама…
На стенах многих лондонских домов до сих пор красуются «опознавательные» знаки, заменявшие номера в те дни, когда посыльные и кучера еще не обучались грамоте. То это изъеденный временем барельеф, то голова мавра в тюрбане или грифон с отбитым носом… Таверны, приютившиеся в подвалах, гордятся своими знаменитыми посетителями. Как утверждают, в «Черте» засиживался Д. Свифт, в «Старом чеширском сыре» — У.М. Теккерей и Ч. Диккенс. Так же знаменит и один из старинных викторианских особняков на Бейкер-стрит, хотя писатель А. К. Дойл никогда в нем не жил. Но более ста лет назад он поселил здесь, в доме 221-б, знаменитого сыщика-детектива Шерлока Холмса и его друга доктора Ватсона.
До середины XVI века почти весь Лондон еще умещался в стенах Сити. Небольшие слободы за его стенами тянулись на север и восток, а в западной стороне располагались Вестминстер, королевский дворец, здание парламента и некоторые другие постройки. Мало-помалу этот поселок стал разрастаться, дорога, которая вела сюда от Сити, начала обстраиваться домами и превратилась в улицу. Однако к северу от этой улицы еще в начале XVII века простирались поля, луга и деревни.
Только к XIX веку Лондон расширился во все стороны. Вестминстер вплотную сросся с Сити, а слободы превратились в пригороды. Но даже и в это время Оксфордская улица имела только один ряд домов (на северной стороне), а дальше шли луга и поля. Пригороды были заселены мало, ряды домов здесь перемежались пустырями, лугами и парками.
Рост пригородов стал возможен только с развитием путей сообщения: кроме железнодорожных линий, Лондон обслуживался еще подземной дорогой, омнибусами и трамваями. Первая подземная дорога была построена в английской столице в 1863 году. Комфортабельные, ярко освещенные вагоны мчались по узкой трубе, вентиляция здесь была образцовая: само движение поездов по трубам (всегда в одном направлении) способствовало циркуляции воздуха. Подземная дорога несколько раз проходила под уровнем дна Темзы, и для городского движения река уже не была препятствием: ее берега соединяли 25 мостов и четыре тоннеля.
Чтобы познакомиться с английской столицей, лучше всего сесть на второй этаж знаменитого красного лондонского автобуса и проехать на нем, обозревая достопримечательности этого древнего города. Самый лондонский район — это деловой квартал Сити, расположенный между Вестминстером и Тауэром. В административном отношении Сити делится на округа и приходы, и хотя по своим размерам этот «город в городе» совершенно невелик по сравнению со всем Лондоном, зато каждый дом здесь — настоящий дворец.
Чуть ли не касаясь друг друга фасадами, вздымаются солидные здания контор, банков, страховых и коммерческих компаний. Однако улицы Сити узки и извилисты, и дома здесь словно лезут друг на друга, так как район этот очень старинный. Еще в 1600 году купцы из Сити учредили особый синдикат для торговли с Восточной Индией, и с тех пор обособивший себя от всего Лондона район ревностно защищает свои привилегии, дарованные королевскими грамотами и парламентскими актами. По своему деловому значению Сити — это подлинное сердце Лондона и «контора всей Англии», недаром его герб служит и гербом английской столицы.
Одной из самых привлекательных достопримечательностей города являются и лондонские парки, которые мало напоминают парки других стран. В них почти не встречаются статуи и фонтаны, мало клумб и цветов. Скорее, они напоминают сельский пейзаж, и у каждого из них свое лицо. Например, в Кенсингтонском саду чаще всего можно застать обычную воскресную идиллию. Громадные пруды с плавающими в них птицами — величавыми лебедями, разноперыми утками, стаями стремительных чаек… Матери и няньки толкают перед собой детские коляски, маленькие дети кормят птиц или пускают по воде кораблики. Но здесь можно встретить и седого джентльмена, который пускает по воде свой пароходик так же деловито и самозабвенно, как и ребенок. В 1921 году в Кенсингтонском парке поставлен памятник вечно юному Питеру Пэну — герою сказочной повести Д. Барри: он вырос за одну ночь, как и полагается в сказке, и памятник этот полюбился лондонцам самых разных возрастов.
На главную аллею сада выходят цветники Кенсингтонского королевского дворца, в котором родилась и провела свое детство королева Виктория. В саду воздвигнута статуя королевы, а в южной части сада возвышается монументальный памятник ее мужу — принцу Альберту.
Своей особой жизнью живет знаменитый Гайд-парк, получивший свое название от замка Hyde, который первоначально принадлежал монастырю Святого Петра Вестминстерского. Главный вход в парк ведет с площади Пикадилли через колоннаду монументальных ворот, которая является копией с афинских Пропилей. Слева от входа возвышается знаменитая статуя Ахилла, воздвигнутая в честь герцога Веллингтона. Со стороны Оксфордской улицы находится другой монументальный вход в Гайд-парк, который представляет собой мраморную арку в римском стиле с барельефами знаменитых скульпторов. Первоначально она была воздвигнута перед Букингемским дворцом, но потом ее перенесли сюда.
Гайд-парк — один из самых интересных уголков Лондона, и знаменит он прежде всего своими митингами. Из всех его уголков раздаются голоса, силящиеся перекричать шум и гомон снующей мимо толпы: проповедник новой секты, представитель общества трезвости, ораторы рабочей партии, гринписовцы… Здесь можно натолкнуться на все оттенки мысли, познакомиться с различными мировоззренческими концепциями, ни один круг идей не остается здесь не представленным.
Как Париж немыслим без Эйфелевой башни, так нельзя представить и Лондон без знаменитого Биг Бена. Эта готическая башня Вестминстерского дворца давно уже стала одним из символов английской столицы. Однако есть у Лондона и еще один символ, может быть, не такой парадный и величественный, как Биг Бен, но не менее известный. Это статуя юного крылатого существа, венчающая фонтан на Пикадилли. Лондонцы назвали скульптуру «Эросом», хотя ее автор А. Гильберт намеревался создать ангела милосердия. Но вот уже более 100 лет шаловливое крылатое божество, отлитое из алюминия, парит над фонтаном со своим изящным оружием — маленьким луком и стрелами.
Одной из важнейших площадей Лондона является Чаринг-кросс, от которой получил название и весь округ. В XII—XIII веках на этом месте располагалась деревушка «Charring», в центре которой король Эдуард I в 1291 году воздвиг крест (cross) в память о своей супруге. Крест этот через 350 лет был уничтожен революционным парламентом Англии.
Северная часть Чаринг-кросс с 1830 года называется Трафальгарским сквером. Это одна из красивейших площадей Лондона, названная в честь победы адмирала Г. Нельсона над франко-испанским флотом в 1805 году. По своему архитектурному исполнению Трафальгар-сквер — единственная в Лондоне площадь, напоминающая подобные площади в других европейских столицах.
В южной части Трафальгарской площади воздвигнута конная статуя короля Карла I. Статуя эта была выполнена в 1633 году, но из-за начавшейся революции поставить ее не успели. Революционный парламент продал статую одному котельщику, обязав его обязательно перелить ее. Однако котельщик объявил потом, что он распродал ее по частям — и друзьям, и недругам Стюартов. Когда же произошла реставрация королевской власти, эта статуя вдруг оказалась в полной сохранности и была воздвигнута на месте эшафота, на котором погибли члены парламента, подписавшие смертный приговор королю.
В центре Трафальгарской площади возвышается грандиозная колонна Нельсона. Сам адмирал в сражении при мысе Трафальгар погиб, но сцена его смерти, а также эпизоды крупных морских битв, выигранных им ранее, представлены на бронзовых рельефах, украшающих пьедестал колонны.
На Трафальгарской площади всегда много народу. По ней идут и едут по делам, прогуливаются и отдыхают на ступеньках музеев, кормят голубей и с ними же фотографируются. Голуби так доверчивы, что «позируют», сидя на руках и даже на головах всех желающих.

О ПАРИЖ!

Сейчас доподлинно известно, что Париж возник прямо посреди Сены на маленьком островке Сите. Первоначально это было одно из тех укреплений, которые строились галлами, чтобы облегчить охрану мостов и обеспечить безопасность дорог. Париж долгое время весь умещался на этом острове, который тогда был даже меньше нынешнего.
Первое в истории упоминание Парижа и населявшего его племени относится к 53 году до нашей эры, когда Юлий Цезарь созвал сюда в Лютецию (город паризиев) представителей покоренных народов. Попав под власть римлян, Париж вошел в состав Лионской провинции, где часто гостили римские императоры. В самом конце V века Париж открыл свои ворота перед франками, и в 508 году король Хлодвиг из династии Меровингов поселился во дворце Тэрмов, построенном на левом берегу Сены еще римским императором Константином Хлором.
При королях династии Каролингов Париж в своем развитии как будто пошел к упадку. Карл Великий редко бывал здесь и даже перенес отсюда свою резиденцию. При его преемниках Париж несколько раз подвергался разрушительным нашествиям норманнов, и король Карл Лысый даже повелел пристроить к уже существующей городской стене еще три деревянные башни, возведенные на каменном фундаменте. На смену этим владыкам пришли короли из династии Капетингов, которые соорудили вторую городскую стену, но сейчас место ее расположения в точности неизвестно.
Одной из важных вех в развитии Парижа было время правления короля Филиппа-Августа. В этот период в городе было построено много монастырей, больниц, школ, рынков, фонтанов, водопроводов и прекрасных церквей. Именно в это время было начато строительство знаменитого Нотр-Дам де Пари, описать который лучше, чем это сделал В. Гюго в своем романе «Собор Парижской Богоматери», невозможно.
Огромное здание собора стоит на площади рядом со старинными домами и угрюмым, словно изборожденным морщинами парижским госпиталем. На этой площади танцевала цыганка Эсмеральда с козочкой; отсюда, с паперти собора, следил за нею брат Фролло; по химерам Нотр-Дам де Пари карабкался трагический горбун Квазимодо. По соборной площади шествовали короли и королевы Франции, и до конца XVII века собор хранил на себе печать XIII века.
Впоследствии, почти до середины XIX века, он подвергался неумелым и варварским переделкам, а революция вообще изгнала из Нотр-Дам де Пари христианский культ, провозгласив собор в ноябре 1793 года храмом Разума. В нем зажгли светильники Истины, и балерина Майер, восседая на престоле и олицетворяя богиню Разума, принимала соответствующие почести. Ее окружала свита дев, которые без всякого стеснения отдавались поклонникам Разума в тех 37 часовнях, которые окружали внутренние стены собора. Наполеон Бонапарт в 1802 году прекратил эти оргии и возвратил храм христианскому культу, а потом под готическими сводами Нотр-Дам де Пари был провозглашен императором.
Для обеспечения безопасности Парижа при короле Филиппе-Августе на левом берегу возводится третья городская стена. Для ее сооружения был введен первый городской налог, который в течение последующих веков уплачивался за въезд в городские ворота с провизией.
Около 1204 года король Филипп-Август начинает перестройку Лувра, приблизительно в это же время парижские школы с их 20000 учащимися были объединены в университет. Во время правления короля Людовика XI в Париже учреждается еще восемь новых учебных заведений, среди них и знаменитая Сорбонна.
В XIII веке Робер де Сорбон, духовник короля Людовика Святого, основал на берегу Сены скромную школу богословия. Сначала в ее классах не было ни столов, ни скамеек, зимой пол устилала солома, а летом — трава, на которой и сидели школяры. Со временем задачи Сорбонны расширились, скромная школа превратилась в Парижский университет, куда потянулись со всей Европы ученые, странствовавшие из одного университетского города в другой. Самое старое здание университета было построено в 1629 году по приказу кардинала Ришелье — того самого, с которым враждовали отважные мушкетеры из романа А. Дюма.
Разные эпохи оставили в Париже лабиринты узеньких улочек с обшарпанными домишками, мансардами и решетчатыми деревянными ставнями. Многие из них освобождены от автомобильного движения и полностью отданы пешеходам, как, например, живописный уголок около церкви Сен-Северэн. Крошечные лавочки, кафе и ресторанчики идут на этих улочках не только сплошной стеной, но зачастую и громоздятся друг над другом. Кухни здесь не прячутся за глухой стеной, они отгорожены от улицы лишь прозрачным стеклом, и потому ароматы специй просачиваются изо всей щелей.
Париж непрерывно строится и обновляется, причем новое часто вызывает взрывы страстей. Короля Людовика XIV критиковали за Версаль, Г. Эйфеля — за башню, сейчас спорят о Бобуре.
Возведенная для Всемирной выставки в 1889 году, Эйфелева башня породила гнев одних и вызвала восхищение других. С протестом против ее строительства выступили видные деятели французской культуры (Ги де Мопассан, А. Дюма-сын, Ш. Гуно и др.). Жители близлежащих кварталов даже подали в муниципалитет жалобу, возмущаясь «покушением на красоту Парижа». Но Эйфелева башня тем не менее устояла, а Г. Форд даже пытался ее купить и перевезти в Америку. Сейчас башня стала «самой знаменитой парижанкой», ее воспевали многие художники и поэты. А памятник гениальному создателю этого сооружения невзрачно примостился под самой башней — в одном из ее углов, и замечает эту зеленоватую фигуру разве что один турист из ста.
В Париже рядом со всем известной достопримечательностью всегда обнаруживается что-нибудь неожиданное и интересное. Не все, например, знают, что под площадью Бастилии протекает канал Сен-Мартен, где на катерах и баржах живут люди. Этот канал строили для перевозки грузов, а для подхода барж к складам и рынкам не нужно было никаких «архитектурных излишеств». Канал Сен-Мартен был очень функционален, а аромат времени могут навеять высокие и низкие, плоские и горбатые мосты, нависшие над его шлюзами.
От самой Бастилии сейчас остался лишь ее контур, выложенный булыжником на площади, да несколько камней в вестибюле станции метро. Посреди площади стоит позеленевшая от времени колонна высотой 52 метра, увенчанная позолоченным крылатым гением Свободы. Но сооружена она не в память взятия этой знаменитой парижской тюрьмы. В XIV веке король Карл V начал на этом месте возведение крепости, которая затем стала тюрьмой: сначала боялись врагов внешних, потом короли стали опасаться своих свободолюбивых подданных. В июле 1789 года восставшие парижане взяли Бастилию штурмом, а потом разрушили ее и сровняли с землей.
Начать прогулку по Парижу лучше всего с места встреч и свиданий — бульвара Сен-Мишель, расположенного в Латинском квартале. Здесь, в его узких и кривых улочках, — сердце Латинского квартала, столицы веселого племени французских студентов, где всегда царит шумная молодежная сутолока.
В Латинском квартале находится и знаменитый Люксембургский дворец, выстроенный в начале XVII века по повелению Марии Медичи. Сначала архитектор С. Деброс приступил к разбивке большого регулярного сада и только через два года — к возведению самого дворца. Сейчас прекрасный вековой парк — это подлинный зеленый остров, раскинувшийся в плотной застройке Парижа. Еще писатель Н.М. Карамзин в «Письмах русского путешественника» отмечал: «Сад Люксембургский был некогда любимым гульбищем французских авторов, которые в густых и темных его аллеях обдумывали планы своих творений… Туда приходил иногда печальный Руссо говорить со своим красноречивым сердцем, там и Вольтер в молодости нередко искал гармонических рифм для острых своих мыслей».
Люксембургский дворец напоминал дворцы Флоренции, по которым тосковала Мария Медичи, став супругой французского короля. Их любви была посвящена «Галерея Рубенса» — настоящая жемчужина всего дворцового комплекса.
Одним из самых выдающихся исторических памятников Парижа является Триумфальная арка. Когда-то из-за потока машин к ней трудно было подойти, но теперь под площадью проведен подземный ход и можно спокойно подняться на лифте на 50-метровую высоту, чтобы сверху полюбоваться чудесной панорамой Парижа.
Триумфальную арку начали возводить в 1806 году, но не для прославления императора Наполеона. Она сооружалась 30 лет и была закончена уже при короле Луи-Филиппе. Но Людовик XVIII не особенно спешил с возведением памятника: семь лет строительная площадка пустовала. И только когда герцог Ангулемский одержал победу в Испании, королю пришла в голову блестящая мысль: пусть арка прославляет именно эту победу. А после революции 1830 года Луи-Филипп решил вновь использовать арку: он повелел продолжить строительные работы, но объявил, что монумент будет посвящен «Славе французской армии с 1792 года». Таким памятник, открытый 29 июля 1836 года, является и поныне. Триумфальную арку украшают величественные барельефы, символизирующие Марсельезу, Триумф, Сопротивление и Мир, а также изображающие различные эпизоды французской военной жизни.
Бесчисленны музеи, художественные салоны, выставки и просто маленькие магазины, наполненные скульптурами и сувенирами. Если закрыт Лувр, то всегда открыты ателье художников и торговцев антиквариатом в Латинском квартале. Зимой и летом, днем и ночью выставлены картины на живописной площади Тертр, венчающей холм знаменитого Монмартра, откуда в большое искусство шагнули многие художники, взращенные в его атмосфере.
Для гостей французской столицы Монмартр — это «Мекка развлечений», однако само название этого известкового холма в 100 с лишним метров высотой совсем не веселое. Оно произошло от латинского слова «mons Marturum» («Гора мученика»), так как, по преданию, здесь был обезглавлен Святой Дионисий — первый епископ Парижа. Другое предание повествует, что на этом месте в 292 году были замучены христиане, а в XII веке на месте их мученической смерти был возведен монастырь, от которого сейчас осталась церковь Сакре-Кер («Священное сердце»). В своем нынешнем виде храм, построенный на общественные деньги в память о снятии осады Парижа в 1871 году, был возведен архитектором Абади. Несмотря на свое романо-византийское происхождение, эта базилика органично вписалась в парижский пейзаж: ее большой купол, подобный снежной вершине, и четыре малых видны из многих точек города.
А слева от площади кипит другая жизнь, навечно вобравшая в себя художнический дух Монмартра. На площади Тертр, некогда тихой и задумчивой, сейчас целый день шумит красочная людская круговерть. Здесь и сидящие с мольбертами художники, и многочисленные туристы со всех концов света. Непередаваемое очарование царит в этом столпотворении вокруг усердно сосредоточенных живописцев, которые сидят на таких же складных стульчиках и креслицах, какие были и сто лет назад. Весь Монмартр до сих пор пронизан духом славного прошлого — духом «свободной земли свободных художников», где бывали О. Домье, О. Ренуар, К. Моне, М. Утрилло и многие другие, кто рисовал свою первую любовь — Париж.
После Первой мировой войны свободные художники перекочевали на Монпарнас. Это квартал аристократической богемы — писателей, поэтов и художников, которые в свое время группировались в прославленных кафе «Купол» и «Ротонда». А в «Мулен Руж» («Красной мельнице»), например, много времени проводил А. де Тулуз-Лотрек. Не жалея себя, он схватывал кончиком кисти причудливые образы ночной жизни старого доброго кабаре, легкие движения танцоров, их торжество на сцене и личные драмы в жизни. Не признанные официальным искусством, артисты кабаре «Мулен Руж» достигли своего настоящего величия на афишах А. де Тулуз-Лотрека.
В 1977 году на старой улице Бобур был открыт Национальный центр искусства и культуры имени Жоржа Помпиду. В нем разместились картинная галерея современного искусства, выставочные залы, богатая библиотека, коллекция диапозитивов, собрание грамзаписей: каждый посетитель может соприкоснуться здесь с наукой, искусством и культурой, но по поводу самого здания развернулись бурные споры. На конкурс был подан 681 проект, но первое место заняли не французы. Жюри конкурса назвало победителями итальянца Р. Пьяно и англичанина Р. Роджерса, по проекту которых в старинный парижский квартал вписалось здание высотой 50, длиной — 150 и шириной — 50 метров.
Необычный вид Бобура снискал ему много названий: «ангар искусств», «супермагазин культурного самообслуживания», «предприятие по переработке культуры». На первый взгляд Бобур действительно напоминает то ли стройку, с которой не сняли леса, то ли промышленное предприятие с выведенными наружу лестницами, эскалаторами, переходами, вентиляционными трубами и т.д. Через месяц после открытия Бобура художник Б. Лоржу вместе с другими представителями культуры начал сбор подписей против этого музея. Он утверждал, что создатели здания вступают на путь тех музеев, где вместо произведений искусства выставляются кучи угля и отбросы. Но были и другие мнения, и прежде всего — это огромные очереди у входа в Бобур. Сам архитектор Р. Пьяно сравнивал здание с чем-то вроде космического корабля и говорил: «То, что было сооружено, предназначено не для той культуры, которая существует сейчас, а для той, какая будет через несколько десятилетий».
Париж непостижим, о нем нельзя рассказать даже тысячной доли. Вот незабываемо красивая улица Елисейские Поля, которые точнее следовало бы назвать Элизейскими. Королю Людовику XIV понравилось название из греческой мифологии «Элезиум» — место, где чистые души праведников обретали блаженство.
Знаменитая площадь Согласия еще в XVI веке располагалась за городом, а план ее был намечен лишь при короле Людовике XVI, имя которого она и носила первоначально. На площади стояла и конная статуя короля, про которую говорили: «Он здесь, как в Версале, без сердца и внутренностей». В 1792 году восставшие парижане свалили эту статую, а площадь переименовали в Революционную. Через год здесь были казнены король Людовик XVI и Мария-Антуанетта. Когда королеву в телеге везли на казнь, ее зарисовал из окна своей комнатушки молодой художник, тогда еще никому не известный. Потом он стал всемирно известным Давидом, а кусок картона с наброском головы, которая через час скатилась с плеч, теперь находится где-то в Америке. На этой площади были казнены Робеспьер, Дантон и другие революционеры: за два года террора — около 2800 человек. Когда потоки крови и братоубийства прекратились, в октябре 1795 года площади было дано ее нынешнее название. На площади Согласия после побед 1812—1813 годов бивуаком стояли русские казаки, и ими очень интересовались многие парижанки…
Русский Париж! Это прежде всего мост Александра III, построенный на русские деньги. Кроме того, российский император сам положил первый камень в его основание. С одной стороны моста расположено литое изображение каравеллы, с другой — изображение двуглавого орла.
Об истории улиц с русскими названиями мало кто знает. Вот, например, от высокой серой башни на площади Шатле начинается Севастопольский бульвар. Когда-то эта башня служила церковной колокольней, а теперь в ней видны лишь щелевидные окна, перемежающиеся нишами, скульптурами и башенками…
На Севастопольском бульваре находились скотобойни, рыбные, мясные и сырные лавки «чрева Парижа». Главный парижский рынок — целый город, который занимает огромный район недалеко от центра. Днем он спит, и только уборщики расчищают бесконечные горы листьев, стружек, опилок, досок от ящиков, бумажных и пластиковых пакетов. Но ночью!..
Ночью со всех концов Франции и из-за границы, сверля мглу яркими фарами, мчатся по автострадам мощные рефрижераторы. Фрукты Лазурного берега, устрицы Северного моря, вина Бордо и Бургундии, цветы из Голландии, маслины из Испании, мясо, овощи, дичь, рыба — все это мчится в Париж. Шум и оживление наполняют огромные крытые ангары, в подземельях которых расположились холодильники.
К 6 часам утра рынок затихает, готовясь к торжественной минуте открытия. И вот появляются первые покупатели-оптовики — представители крупнейших ресторанов, продовольственных магазинов, хозяева «бистро». То, что останется, разбирают домохозяйки, и к 10 часам утра рынок пуст — все продано.
Севастопольский бульвар — это не единственная в Париже улица с русским названием. Туристы иногда думают, что названия эти увековечивают имена крымских городов, сел и речушек, на самом деле они названы в честь побед Франции в Крымскую войну 1853—1856 годов: так Наполеон III отмечал свои ратные завоевания.
Своим прекрасным, чисто русским видом пленяет каждого церковь Святого Сергия Радонежского. Она поставлена на кирпичное основание, но сама вся деревянная, резная, словно северная русская изба. На парижской улице Дарлю расположен православный собор Святого Александра Невского: в нем по воскресеньям проходят службы и можно встретить потомков тех, кто после Октября 1917 года оказался в Париже.
Многие люди во всем мире мечтают побывать в Париже, этот город будоражит воображение даже больше, чем, например, Рим или Нью-Йорк. Парижем восторгаются, в него устремляются, и каждый рассказывает историю «своего» путешествия, потому что Париж, как сказал Э. Хемингуэй, — это «праздник, который всегда с тобой».

СРЕДНЕВЕКОВЫЙ ГОРОД КЁЛЬН

Экономическое значение Кёльна определилось довольно рано, уже к XI веку город стал одним из крупных центров европейской торговли. В нем было много рынков, в том числе и специализированных — мясных, рыбных, овощных, хлебных и других. Купцы Кёльна торговали со всей Европой — Англией, Францией, Италией, Норвегией, Русью, имели свои представительства во многих городах. Торговая палатка кельнских купцов в Лондоне находилась под покровительством самой английской королевы.
Однако лицо средневекового Кёльна определяла не только торговля. Город разрастался за счет своих пригородов, так что в X—XII веках его три раза обносили стенами. Один английский монах, побывавший в Кёльне в XI веке, назвал его «центром Германии, городом первой величины». И в этом не было никакого преувеличения, так как тогда в Кёльне проживало около 20000 человек. Нужды горожан обслуживали ремесленники более 50 профессий: гончары, кожевники, пекари, каретники, сапожники, мельники и т.д. Изделия городских ювелиров и оружейников были известны по всей Германии и за ее пределами.
Важное положение занимал Кёльн и в политической системе Германии. Как отмечает в своем исследовании Л.Н. Солодкова, еще в X веке кельнский сеньор в лице архиепископа получил герцогский титул. Архиепископы Кёльна с давних времен владели землями, виноградниками, солеварнями и недвижимостью как в самом городе, так и в его окрестностях. Вместе с герцогским титулом они получили еще и право оставлять в своей казне две трети доходов от рынков, судопроизводства и монетного двора, собирали дорожные пошлины со всех въезжающих в Кёльн и выезжающих из него, за провоз товаров по Рейну, рыночные пошлины с продуктов и товаров первой необходимости и т.д. Таким образом, все, что можно было извлечь из городского хозяйства, присваивал себе сеньор-архиепископ.
Естественно, что население города не могло мириться с таким положением и часто бунтовало. В 1074 году оно подняло восстание против архиепископа Ганнона II, причем в нем впервые приняла участие и городская знать — «почтеннейшие, первейшие граждане». Поводом к восстанию послужило приказание архиепископа раздобыть для его гостя, мюнстерского епископа, подходящий корабль. Слуги архиепископа захватили корабль одного купца и выкинули с него все товары. Потом, как это водится, завязалась драка между людьми епископа и купеческим сыном и его товарищами.
Весть об этом случае быстро разнеслась по городу, возмущенные горожане окружили епископский дворец, стали бросать в него камни и грозить оружием. Архиепископ вынужден был сначала скрыться в соборе, а потом ночью тайно бежать из города. Через какое-то время кельнский архиепископ жестоко расправился с горожанами: шестистам богатым купцам удалось бежать из города, но вызванное войско разрушило их дома и разграбило город. Некоторые из зачинщиков были ослеплены, других высекли розгами, Ганнон II наложил на горожан огромный штраф и отлучил их от церкви. В результате подавления восстания Кёльн был доведен почти до полного запустения.
Но к XII веку горожане добились для Кёльна вольностей, которые закрепили их право иметь своих представителей в органах государственного управления. Интересы кельнцев выражали, конечно, наиболее богатые горожане, то есть купцы, причем наиболее знатные из них. Поэтому и появилась в Кёльне примерно в середине XII века необыкновенная корпорация «Цех богатых». Через несколько десятилетий эта корпорация забирает в свои руки контроль над деятельностью ремесленных цехов, фактически устранив архиепископа от управления цехами и вмешательства в свои собственные дела.
Однако средневековая жизнь Кёльна сводилась не только к борьбе горожан против сеньора-архиепископа. Издавна незаурядным, своеобычным и красочным событием был в Кёльне карнавал, за что город часто называли «северной Венецией». Страсть кельнцев к шумным гуляньям идет еще от древних римлян с их сатурналиями — праздниками в честь Сатурна. Ведь именно Кёльн в начале нового летоисчисления стал столицей Нижней Германии и назывался Colonia Claudia Ara Agrippinensium — в честь своей знаменитой уроженки Агриппины-младшей (супруги императора Клавдия и матери Нерона).
К чувственной римской радости добавились тевтонская тяжеловесность, языческая страсть к переодеваниям в звериные шкуры, что впоследствии часто вызывало неудовольствие церкви. Правда, она действовала и кнутом (вплоть до жестоких штрафов и даже заключения ослушников в тюрьму), и пряником, смотря иной раз сквозь пальцы на такие, например, еретические действа, как избрание «папы дураков». В знаменитом Кельнском соборе и по сей день подлокотники кресел на хорах сохраняют резные изображения шутовских рож.
В 1794 году, когда Кёльн был оккупирован войсками революционной Франции, по городу был расклеен приказ, подписанный генералом Дарье: «Злоумышленники, которые… принимают любую окраску и используют всякую возможность, дабы нарушить общественный покой и порядок, безусловно, не упустят того, чтобы воспользоваться карнавалом для разжигания смуты». И генерал запретил «надевать всякие маски и бегать туда-сюда по улицам, в одиночку либо группами». Шесть лет понадобилось французам, чтобы убедиться в безобидности кельнских ряженых, и только в 1800 году запрет на проведение карнавалов был снят. Хронист Г.Т. Фабер так описывал карнавал 1800 года: «Артистами становились люди всех возрастов и сословий, а сценой — весь город. Невероятных размеров парики из пакли и льна, чудовищные носы, размалеванные всеми цветами и усеянные сотнями бородавок; там маски гермафродитов, под которыми не угадаешь ни пола, ни сословия, ни отечества».
В 1815 году Кёльн утратил статус вольного города и подпал под власть Пруссии, правители которой тоже омрачали жизнерадостность его жителей. Но в 1823 году была создана специальная «Праздничная комиссия», которая и ввела веселый нрав кельнцев в строгие организационные рамки. С того времени это веселое торжество не проводилось в городе только шесть раз — во время и после Второй мировой войны, когда на месте прекрасного города остались лишь руины.
Возрождение и самого Кёльна, и его карнавалов стало составной частью «немецкого экономического чуда». Причина его отчасти заключается и в том, что даже ежегодную подготовку к своему шутовскому маскараду кельнцы ведут «со зверской серьезностью», как говорят они сами. Карнавальные комитеты собираются заранее и обстоятельно — в 11 часов 11 минут 11 числа 11 месяца. Магического смысла в этом числе нет, однако с веселой серьезностью кельнцы стараются и под него подвести теоретическую базу. Суть праздника, как они уверяют, это 11 «главных элементов», и первым из них является жизнерадостность «келыне» (так на рейнском диалекте называют себя жители Кёльна).
Конечно же, на время торжества из самых почетных горожан выбирается «Принц карнавала». Однажды этого титула удостоился фабрикант Э. Цанали — производитель знаменитой «кельнской воды» (одеколона). Внешний облик карнавального принца на протяжении многих десятилетий почти не изменился. Его голову украшает «золотая корона с павлиньим пером» (древний символ бессмертия), а грудь охвачена широкой золотой цепью. На белоснежные одеяния, перетянутые сверкающим поясом, небрежно наброшена княжеская мантия, подбитая горностаем. В правой руке «Принц карнавала» держит скипетр, левой опирается на клинок, получивший славное прозвище «клюки».
Более миллиона человек выходит на улицы Кёльна, и три дня, предшествующие «пепельной среде» перед Великим постом, становятся временем масленичной комедии. Карнавал в Кёльне стал такой же достопримечательностью города, как и его всемирно известный собор — оба воспетые великим Гете. В специальном бюллетене «Праздничного комитета» в феврале 1825 года было напечатано такое стихотворение поэта:

Возраст, как нам всем известно, —
Не спасенье дурака.
Но скажу я все же честно:
Для любого старика
Важно быть во граде Кёльне,
Где соседом мудреца,
Вольно это иль невольно,

Ты увидишь и глупца…

КАМНИ ДРЕВНЕЙ ТИПАЗЫ

В 70 километрах к западу от алжирской столицы, у подножия горы Шенуа, раскинулся уютный белый городок Типаза. Его название, если судить по распространенной в африканской топонимике приставке «Ти», — берберского происхождения. История города уходит далеко за пределы том времени, когда название его появилось в древних хрониках, и кажется вечной, как море и скалы. Так же, как и сейчас, ласкало солнце чудесный берег в тот день, когда сюда причалили первые финикийские корабли. Сейчас уже трудно установить, как встретил финикийцев берберский вождь, но они здесь остались, и произошло это более 3000 лет назад.
Первые сообщения о Типазе появились в I веке нашей эры, когда она стала колонией Рима. За век до этого под ударами римских легионеров пал гордый город Карфаген, во владения поверженного врага вступил новый хозяин. Славные солдаты требовали награды, ведь их так радовали чудесные бухты Типазы! И они были щедро наделены землей в окрестностях этого древнего города.
В 1949 году французские археологи откопали и расчистили в Типазе 200-метровый отрезок дороги. Ровная, плотно замощенная лента шириной 14 метров оказалась почти не тронутой временем, поэтому ее даже не нужно было реставрировать. Между плитами даже трава не пробивалась, так тесно они уложены.
За поворотом дороги находился нимфей — главный фонтан Типазы, посвященный богиням воды. Сюда нес горную ледяную воду 3-этажный акведук, отчасти сохранившийся в окрестностях города и до настоящего времени. Чуть-чуть воображения, и можно представить, как между голубоватыми колоннами, окаймлявшими полукруг искусственного водоема, каскадами струится вода, растекаясь множеством ручейков по мраморным желобам. Воды было много, и ее хватало всем — и для нужд города, и для орошения виноградников.
В Типазе римляне возвели театр — один из немногих в Северной Африке, построенный в виде глубокой чаши. А неподалеку от него размещался амфитеатр, на арене которого под рев толпы сражались и умирали римские гладиаторы. Амфитеатр примыкал к главной улице античной Типазы, окруженной соснами и эвкалиптами. Выщербленные ступени ведут к каменным скамьям для зрителей, сохранились три первых ряда партера, ложи, кулисы, орхестра и просцениум.
По древней улице Типазы, ведущей точно на север — к морю, можно пройти к руинам патрицианских вилл, среди которых выделяется всемирно известная «Вилла фресок». Улицу обступают колонны портиков — то широких и монументальных, то узких и малозаметных…
А в стороне на холме можно увидеть развалины Капитолия с тремя алтарями, поставленными в честь Юпитера, Юноны и Меркурия, и храмов, которые обрамляли форум — мощеную площадь длиной 50 и шириной 25 метров. Остатки фундаментов помогут представить курию — здание, где заседал муниципальный совет, и трибуны для ораторов. Спустя три века после завоевания Типазы римлянами город разросся настолько, что занял все близлежащие равнины, и, как сообщают древнеримские источники, в нем проживало около 20000 человек.
Шло время, над языческой Типазой занималась заря христианства. Однако путь первых христиан был долгим и трудным. Древнее предание повествует, что молодая девушка по имени Сальса разрушила языческого идола, и тогда языческая толпа сбросила ее в море. Но волны, не приняв жертвы, осторожно вынесли девушку на берег. Церковь канонизировала Сальсу, и с тех пор у христиан Типазы появилась своя святая покровительница.
В IV веке над морем и городом поднялась величественная базилика, о которой сейчас напоминают лишь остатки чудесных мозаичных полов и обломки колонн, разделявших 9 нефов храма. У купели храма совершал обряд крещения епископ Александр, который заслужил уважение прихожан тем, что увековечил память первого епископа Типазы и восьми его сподвижников, построив на старом кладбище прекрасную капеллу. Девять резных саркофагов образуют круг на мраморном возвышении.
В 484 году король вандалов Хунерик ворвался в город и устроил там страшную резню, но христиане не отвернулись от своей религии. Часть их бежала в Испанию, а каждому из оставшихся король приказал отрезать язык и правую руку.
Много горя и крови видела Типаза, и потому пришедшие сюда в VI веке византийцы постарались защитить город каменной стеной и сторожевыми башнями. Одна из таких башен и поныне высится над морем. И все эти древние руины покрыты цветами: сквозь зелень и серые камни пробиваются нежно-лиловые ирисы, розы, герань, жимолость и желтые левкои…
Двадцатый век тоже оставил в Типазе свой след: на скале стоит мраморная часовня в честь Альбера Камю, автора знаменитого романа «Чума», а также прекрасных страниц о любимой им Типазе. Вот как описывал свои впечатления от Типазы французский писатель:
«Весной в Типазе обитают боги, и боги беседуют друг с другом на языке солнца, запаха полыни… моря, одетого в серебряную броню, чистого синего неба, руин, утопающих в цветах, и света, кипящего на грудах камней. Порою солнце слепит так, что все вокруг кажется черным. Глаза тщетно пытаются уловить что-нибудь, кроме капель света и цвета, дрожащих на краю ресниц. Терпкий запах душистых растений, которыми пропитан этот знойный воздух, перехватывает горло…»