Леонардо да Винчи. Сказки, легенды, притчи

ОГЛАВЛЕНИЕ

БУМАГА И ЧЕРНИЛА
КРЕМЕНЬ И ОГНИВО
ЯЗЫК И ЗУБЫ
БРИТВА
ПЛАМЯ
ЛУНА И УСТРИЦА
ПАУК В ЗАМОЧНОЙ СКВАЖИНЕ
ВОДА
КРОТ
ГУСЕНИЦА
СПРАВЕДЛИВОСТЬ
МОТЫЛЕК И ПЛАМЯ
ЛИЛИЯ
ОРЕХ И КОЛОКОЛЬНЯ
ОГОНЬ И КОТЕЛОК
УКРАДЕННОЕ ЯЙЦО
ТОПОЛЬ
МУРАВЕЙ И ПШЕНИЧНОЕ ЗЕРНО
ПЧЕЛА И ТРУТНИ
КЕДР
ЩЕГОЛ
ВЬЮН И ЯЩЕРИЦА
КАМЕНЬ И ДОРОГА
ОРЕШНИК
РУЧЕЙ
ПЕРСИКОВОЕ ДЕРЕВО
БЛОХА И ОВЕЧЬЯ ШКУРА
ПАУК И СТРИЖ
ИНЖИР И ВЯЗ
СЫНОВЬЯ БЛАГОДАРНОСТЬ
СЕРДЕЧНАЯ ТЕПЛОТА
ЛЕВ
ЛОЗА И КРЕСТЬЯНИН
ГОРНОСТАЙ
ПАУК И ВИНОГРАД
ЧЕРЕМУХА И ДРОЗДЫ
УСТРИЦА И МЫШЬ
НЕВОД
ЛЕТУЧАЯ МЫШЬ И ЛАСТОЧКА
ОСЕЛ НА ЛЬДУ
СОКОЛ И ЩЕГЛЯТА
ФИЛИНЫ И ЗАЯЦ
ВЕЛИКОДУШИЕ
ВЕРБЛЮД И ХОЗЯИН
ЛЕВ И ЯГНЕНОК
ЛЬВИЦА
СТРАШНЫЙ ЗВЕРЬ
УКУС ТАРАНТУЛА
СОКОЛ И УТКА
ОБЕЗЬЯНКА И ПТЕНЕЦ
МЕДВЕЖОНОК И ПЧЕЛЫ
ЛЕВ И ПЕТУХ
ССОРА
ПЛЕНЕННАЯ СОВА
ЖАЖДУЩИЙ ОСЕЛ
ЗМЕИНЫЕ КОЗНИ
ПАНТЕРА
СЛОНЫ
КОРОВА И УДАВ
ЛЕСНОЙ ЖАВОРОНОК
ВЕРНОСТЬ
ЗАВЕЩАНИЕ ОРЛА
ЖУРАВЛИ
ПЕЛИКАН
ЛЕБЕДЬ
ФЕНИКС
ВАСИЛИСК
САЛАМАНДРА
ЛЮМЕРПА
СИРЕНА
ЕДИНОРОГ
ЗМЕИНАЯ СМЕКАЛКА
АСПИД И МАНГУСТ
ЧУЖЕСТРАНЕЦ
ОГОРЧЕНИЕ
ЛЕЖЕБОКА И СОЛНЦЕ
УСТАВ ОБЯЗЫВАЕТ
БОГАЧ И БЕДНЯК
МЕЛЬНИК И ОСЕЛ
СТО ЗА ОДНО

ЛЕОНАРДО-СКАЗОЧНИК

Прекрасный и вечно юный, как весна, мир сказки одинаково чарует и детей, и взрослых, а в лице добрых мудрых сказочников мы обретаем верных друзей. С одним из них мы знакомимся впервые. Слава о нем гремит в веках, хотя не сказки принесли ему всемирную известность.
Со школьной скамьи мы произносим с величайшим уважением имя Леонардо да Винчи, ставшее легендарным. Многие века отделяют нас от времени, в которое жил и творил великий итальянец. О нем мы судим по книгам и фильмам, посвященным его жизни, и, конечно же, по немногим дошедшим до нас бессмертным творениям, которые можно пересчитать по пальцам, равно как и музеи, где хранятся эти бесценные сокровища, являющиеся достоянием и гордостью всего человечества. Однажды кто-то сказал, что перед леонардовскими картинами особенно легко дышится. И с этими словами согласится каждый из нас, кому хоть раз посчастливилось побывать в Ленинградском Эрмитаже и молча постоять в просторном зале перед двумя леонардовскими мадоннами. Хотя эти небольшие по размеру картины написаны на религиозный сюжет, они поражают лучезарным мировосприятием и глубоким человеческим содержанием.
Но при чем же здесь сказки? Таким недоуменным вопросом вправе задаться любой читатель, берущий в руки эту книгу. Появись подобная книга при жизни Леонардо, она не вызвала бы никакого удивления у его современников, ибо они хорошо знали, что прославленный художник мог по-детски самозабвенно увлекаться вымыслом, был неистощимым на выдумки фантазером и занимательным рассказчиком. Сочиненные им притчи и сказки принесли ему при жизни не меньшую известность, чем картины. Он был желанным гостем и интереснейшим собеседником как для простолюдинов, так и для знати. Люди жадно ловили каждое его слово, а рассказанные им занимательные истории передавались из уст в уста и переходили по наследству от отца к сыну, от деда к внуку. До сих пор еще в итальянских деревнях в ходу некоторые сказки, давно ставшие народными, и многим невдомек, что когда-то они были сочинены самим Леонардо да Винчи.
Обо всем этом мир узнал сравнительно недавно. И хотя время жестоко обошлось с памятью великого творца, не оставив потомкам даже места его захоронения, но в огне нескончаемых войн и пожарищ чудом уцелели бесценные леонардовские манускрипты. К настоящему времени рассеянное по всему свету богатейшее рукописное наследие Леонардо собрано воедино. Оно насчитывает свыше семи тысяч листов, исписанных мелким, убористым почерком. Теперь нам доподлинно известно, что прославленный мастер всю жизнь вел записи. Нет, это не был дневник в привычном понимании слова, тем более что автор почти не говорит о самом себе. Дошедшие до нас рукописи скорее всего представляют собой отражение колоссальной работы, проделанной пытливым умом, никогда не знавшим покоя. «Как железо ржавеет, не находя себе применения, — читаем мы в этих записях, — как стоячая вода гниет, так и ум человека чахнет от лености и бездействия».
Леонардо да Винчи ревностно оберегал записанные им мысли, наблюдения и заметки от постороннего глаза, и, видимо, у него были на то веские причины, о которых можно только догадываться. Он даже придумал особую систему тайнописи, нередко вписывая одну строчку в другую и широко применяя замысловатые графические знаки и символы. Как правило, писал он справа налево, так что написанное можно читать только с помощью зеркала. Не одно поколение исследователей кропотливо разбирает и внимательно вчитывается в зашифрованные рукописи, раскрывая все новые стороны многогранной и поистине фантастической по широте интересов деятельности этого гения.
Он был сыном своего века, сурового и великого. Это было время, когда создаваемое в течение тысячелетия прочное здание феодализма с его крепостническим укладом и рабской зависимостью от религиозных предрассудков дало трещину. В ту пору закладывались основы нового мировоззрения и назревал великий переворот всемирно-исторического значения. Леонардо был не только свидетелем, но и непосредственным участником событий, которые привели к прогрессивным переменам в общественной жизни и породили перелом в сознании людей. Недаром Энгельс назвал Леонардо одним из первых титанов эпохи Возрождения с ее неутолимой жаждой познания и сознательного овладения миром. Само имя Леонардо да Винчи стало синонимом универсальности человеческого гения.

Леонардо да Винчи родился 15 апреля 1452 года в небольшом тосканском городке Винчи, затерявшемся среди западных отрогов Апеннинских гор. Его отец был состоятельным нотариусом, а мать — простой крестьянкой. Редкая одаренность красивого большелобого мальчика, увлекавшегося рисованием, лепкой, музыкой, математикой, поражала всю округу, и местные крестьяне не раз обращались к мессеру Пьеро да Винчи с просьбой, чтобы его сын нарисовал им что-нибудь.
В Леонардо рано пробудилась тяга к природе. Часто, забыв шумные мальчишеские забавы, он без устали бродил по окрестным лугам и лесам, лазил по горам, вслушиваясь в незнакомые голоса земли и стараясь разгадать тайну жизни камней, растений и животных. Уже с детских лет он понял, сколь круты ступени, ведущие к истине, и как бесконечна сама лестница знаний. «Мудрость — дочь опыта», — любил он повторять, а позднее в своей записной книжке, с которой никогда не расставался, сделал такую запись: «Приобретай в юности то, что с годами возместит тебе ущерб, причиненный старостью. Помни, что пищей старости является мудрость, и пока молод, действуй так, чтобы не оставить свою старость голодной».
В возрасте 10—11 лет он переезжает с отцом во Флоренцию, которая в ту пору славилась не только бурно развивающейся промышленностью, ремеслами, банковским делом и торговлей, но и была одним из передовых центров мировой культуры. Этот славный город, привольно раскинувшийся на зеленых холмах по обоим берегам Арно, поразил юного Леонардо своей строгой красотой, величием дворцов и храмов, шумом многоголосых площадей, тенистой зеленью садов и парков. Перед его изумленным взором открылся мир творчества и дерзновенного полета мысли. Он навсегда сохранит нежную привязанность к Флоренции и будет с гордостью подписывать свои работы: «Леонардо, флорентиец», как бы подчеркивая преемственность и верность традициям великой флорентийской культуры.
Отец пристроил мальчика на ученье к своему другу Верроккио, известному живописцу и скульптору. Его мастерская по праву считалась в городе лучшей художественной школой, откуда вышло немало даровитых мастеров. Знаменитый художник высоко оценил выдающиеся способности ученика и однажды даже поручил ему дописать свою картину «Крещение Христа», хранимую ныне во флорентийской галерее Уффици. Юный художник изобразил слева на переднем плане коленопреклоненного златокудрого юношу в образе ангела. Уже в этой фигуре угадывается то новое, что со временем Леонардо внесет в мировую живопись, — поэтичность и гармонию. Если верить биографам, когда Верроккио увидел работу ученика, он был настолько потрясен совершенством исполнения, что дал себе зарок никогда не браться за кисть.
Но не только живопись владела думами и сердцем Леонардо, хотя уже в 1480 году он имел собственную мастерскую и от заказчиков не было отбоя. В эти годы он близко сошелся со многими флорентийскими учеными. Особенно тесная дружба связывала его с математиком и механиком Даль Поццо Тосканелли, который накануне первой экспедиции Колумба обратился к нему с письмом, изложив свои взгляды и научные расчеты, подтверждавшие существование неведомых земель на Западе.
Завоевав всеобщее признание своим искусством и обретя завидную независимость, Леонардо с головой ушел в науку. Он отбросил как неприемлемый многовековой опыт ученых средневековья, утративших веру в реальный, осязаемый мир, и пошел своим, неторным, путем. Трудно перечислить естественные и точные науки, история развития которых не была бы связана с его именем, где бы он не сказал новое слово или не высказал смелые догадки, подтвержденные впоследствии другими выдающимися умами. Математика и механика, физика и астрономия, химия и геология, география и ботаника, анатомия и физиология — все это в равной степени интересовало его пронзительный ум. Он мечтал о создании грандиозной энциклопедической системы «Вещей природы», которая охватывала бы все мироздание. Однако эта задача оказалась непосильной даже такому титану, каким был Леонардо да Винчи, хотя сам он признавал, что «ни одна работа не могла меня утомить, ибо сама природа сотворила меня таковым». При жизни ему удалось систематизировать богатейший материал лишь по отдельным областям знания.
Леонардо да Винчи пробовал свои силы в архитектуре, разрабатывая смелые градостроительные планы; он работал над усовершенствованием прялки, токарного станка и других механизмов. Будучи в Венеции, он заинтересовался идеей создания подводной лодки и был близок к ее осуществлению.
Этот величайший ум не ограничивался пределами земли, его манили просторы Вселенной. Леонардо внимательно изучал законы полета птиц, написал об этом специальный трактат и оставил чертежи изобретенного им воздухоплавательного аппарата. Не случайно перед зданием международного римского аэропорта Фьюмичино высится величественная фигура Леонардо да Винчи — первого изобретателя, приступившего к практическому осуществлению вековой мечты человека о полете.
Правда, сам Леонардо порой довольно скромно оценивал значение своих поисков: «...я уподобляюсь тому, кто по своей бедности явился на ярмарку последним, когда все лучшее уже разобрано, а оставшиеся товары всеми перепробованы и отвергнуты за ненадобностью. Но я соберу эти крохи, положу в котомку и пойду бродить по бедным деревушкам». С годами его «котомка» пополнялась все новыми сокровищами, а он настойчиво продолжал свой путь с непосильной ношей на плечах, мечтая сделать человека свободным и счастливым.
Как ни велика была его слава живописца, творца и эрудита, Леонардо упорно совершенствовал свои знания и не мыслил себе жизнь без постоянного поиска, считая, что «всяк берущийся за дело без должных знаний подобен моряку, отправляющемуся в плавание без руля и компаса».
Современники с неодобрением относились к его научным занятиям, считая их прихотью, и корили мастера за «забвение» интересов живописи. Но это было не отступничество, а глубоко осознанная потребность поверить «алгеброй гармонию», чтобы вдохнуть новую жизнь в искусство и обогатить его более совершенными выразительными средствами. Так, изучая оптику и законы отражения и преломления света, Леонардо освоил мягкую живописную манеру, основанную на сопоставлении приглушенных тонов, разработал метод так называемой «дымчатой светотени», придавший неповторимую поэтичность и гармонию таким его шедеврам, как «Джоконда» и «Мадонна в скалах». «Наукой живописи» называл он свое дело, подчеркивая тем самым объективный характер воспроизведения действительности в своих картинах.
Но для современников многое в этом человеке оставалось непостижимым и таинственным, как загадочная улыбка на устах его Джоконды, ставшая знамением времени. Добавим, что эта улыбка, породившая немало догадок и предположений, удивительно напоминает его собственную улыбку на туринском автопортрете позднего периода. Как никто другой, Леонардо сумел в жизни подметить и оценить то, что не видели остальные, а в своих художественных творениях передал такое разнообразие душевных состояний, что даже самое смелое воображение нередко становилось в тупик перед его загадками.
Сам Леонардо никогда не подавлял окружающих превосходством ума и охотно делился опытом и знаниями, будучи по натуре щедрым и великодушным. Он был удивительно тактичен и мягок в обращении, терпим к недостаткам и умел прощать обиды, хотя порою и страдал от них. Как к чародею и волшебнику люди тянулись к нему, пораженные и восхищенные величием и красотой его духа. Он и сам был поистине красив — статен, высок ростом; лицо с правильными чертами обрамляла вьющаяся русая борода. Стоило ему появиться на улице в сопровождении неизменной свиты учеников и поклонников, как люди высыпали из домов, чтобы поближе разглядеть великого человека. Он был предметом такого поклонения, что многие подражали покрою его платья, походке, манере говорить. От природы Леонардо был наделен богатырской силой и без труда гнул подковы и железные прутья. Ему не было равных в фехтовании, а как наездник он мог усмирить любого норовистого скакуна. Он превосходно играл на лютне и в кругу друзей любил импровизировать, подбирая музыку к своим сонетам и мадригалам, которые, к сожалению, не сохранились. Стоило ему заговорить, как все разом умолкали, прислушиваясь к его чарующему голосу. Видимо, его недаром звали сладкоголосым Орфеем. К нему вполне применимы вдохновенные строки, сочиненные его младшим современником и собратом по искусству Микеланджело Буонарроти:

Ему отпущено природою с лихвой.
Одним лишь взглядом всю округу поражает,
След восхищенья оставляя за собой.
Ему отпущено сполна судьбой.
Лик его дивный солнце затмевает,
А смех и пение звучат такою чистотой,
Что все окрест в восторге замирает.

Судьба Леонардо да Винчи, которая поначалу складывалась столь счастливо, оказалась трагичной. К исходу XV столетия над Италией нависли грозовые тучи, предвестницы грядущих бед и потрясений. Заканчивалась славная история вольных городов-коммун, ставших колыбелью нового мировоззрения и свободного от религиозных пут искусства. На смену республиканскому правлению повсеместно устанавливалась власть деспотичных тиранов. После падения Константинополя в 1453 году мирное развитие торговли и ремесел в крупных итальянских городах было в значительной мере подорвано. Окончательный удар, после которого они не смогли оправиться, был нанесен открытием Нового Света, когда основные торговые пути переместились из Средиземноморья в Атлантику. Раздираемая междоусобными войнами Италия вскоре стала лакомым куском для чужеземных завоевателей.
Спасение от нахлынувших на страну бед Леонардо видел в единении народных сил. Свое убеждение и веру в народ как вершителя собственной судьбы он вдохновенно выразил в известной фресковой росписи «Тайная вечеря», созданной в трапезной при миланской церкви Санта Мария делле Грацие. Вопреки традиционному толкованию этой сцены как благочестивого смирения великий творец и реалист гневно заклеймил в ней предательство. Ему чужда была идея смиренного всепрощения в годину тяжелых испытаний и народных бедствий, когда продажные правители предавали за тридцать сребреников национальные интересы.
Идеалы Леонардо да Винчи родились на гребне великого общественного и культурного подъема, переживаемого Италией в эпоху Возрождения. Он стремился использовать науку и искусство для созидания человеческого счастья, а ему суждено было стать свидетелем крушения самых светлых своих надежд. Полный отчаяния и боли, он вынужден был скитаться по свету в тщетных попытках найти понимание и поддержку своим грандиозным замыслам, а под конец жизни обрел пристанище на чужбине при дворе французского короля Франциска I.
Но куда бы ни бросала его судьба, Леонардо всюду оставался верен самому себе. Порою даже кажется, что не он служил своим искусством и знаниями сильным мира сего, а что все они прислуживали великому творцу, стараясь заручиться его расположением. Как не щедры они были, Леонардо задыхался в тлетворной атмосфере дворцовых интриг, сплетен, зависти, подобострастия. Когда ему было особенно не по себе, он уединялся, выплескивая горечь на страницах своих тетрадей.
За свои великие труды Леонардо не нажил богатств, хотя жил безбедно. Превыше всего дорожил он своей свободой и чистой совестью. Ему дорога была память прошлых лет; он ценил свои рисунки и рукописи, был очень привязан к картине «Джоконда», с которой не расставался почти до самой смерти, продолжая работать над ней в стремлении добиться классической законченности и совершенства. Из недавно обнаруженных мадридских манускриптов мы узнали, что Леонардо очень ценил и любил свою библиотеку, насчитывавшую более ста томов, которую всюду возил с собой, перечитывая в часы досуга особо чтимых авторов. К славе и богатству он был равнодушен и с презрением говорил о деньгах, которые нередко многим закрывают глаза на подлинные ценности жизни. «Как бы не был при жизни знаменит богач, — писал он, — все это бесследно исчезнет с его смертью. Куда больше славы приносят человеку ум и доблесть, нежели накопленные им сокровища... Сколько философов отвергли презренное злато, чтобы не запятнать им себя».
Как великий провидец Леонардо еще на заре XVI века понимал, какие неисчислимые бедствия и страдания несет людям мир чистогана и голого расчета. В своих «фантастических предсказаниях», звучащих ныне столь современно и актуально, он клеймит позором власть золота, и оно представляется ему в виде жестокого чудовища, которое «способно на любое преступление, злодеяние и вероломство. Оно будет натравливать людей друг против друга, сея меж ними рознь, зависть и жестокость. О, чудовищный зверь!».
Леонардо было за шестьдесят, когда он поселился в замке Клу, близ французского города Амбуаза, где была одна из королевских резиденций. Судя по позднему автопортрету, он выглядел намного старше своих лет — годы скитаний и горечи оставили свой отпечаток. Но по-прежнему светились ясностью и мудрым спокойствием его глаза. Хотя его парализовало и бездействовала правая рука, он продолжал творить. Как и в былые годы, этот великий труженик вставал с первыми лучами солнца и шел к рабочему столу в просторный зал с золоченым плафоном, большим камином и высокими окнами, за которыми простирался парк и доносилось мерное бормотание Луары.
Он скончался ясным весенним днем 2 мая 1519 года. По свидетельству очевидцев, «всем своим обликом он являл подлинное олицетворение благородства знаний». Леонардо встретил последний час мужественно и величаво, словно подтверждая одну из последних записей в своих тетрадях: «Подобно тому, как разумно и дельно проведенный день одаривает нас безмятежным сном, так и честно прожитая жизнь дарит нам спокойную смерть». А мы еще раз вспомним эти слова великого человека, читая его проникновенную и преисполненную светлой грусти легенду «Лебедь».
Лет десять назад леонардовские сказки и легенды впервые увидели свет отдельным изданием, куда вошло более ста различных произведений. Примечательно, что столь ценное начинание было осуществлено старейшим флорентийским издательством «Джунти», которое в свое время пользовалось услугами нотариальной конторы отца Леонардо — мессера Пьеро да Винчи. Сегодня и наш читатель получил возможность познакомиться с этими сочинениями.
Сказки, легенды и забавные истории, включенные в эту книгу, неравноценны. В некоторых из них авторская мысль выражена с предельной ясностью и полнотой, другие же представляют собой зарисовки с натуры, как бы являясь набросками к будущей «картине», а мы получаем счастливую возможность заглянуть в лабораторию великого творца. В целом книга дает полное представление о своеобразии Леонардо да Винчи как сказочника и рассказчика.
Его обращение к миру сказки не было случайным. Оно оправдано всем ходом его мыслей, наблюдений и целенаправленностью его интересов.
«Помню, как однажды я проснулся в своей колыбели, — пишет он в своих заметках. — Мне почудилось, что большая птица раскрыла крылом мне рот и погладила перьями по губам». Если бы эта короткая запись Леонардо не была первым воспоминанием о раннем детстве, ее можно было бы читать как запев к волшебной сказке. Но в нашей книге мы почти не встретим чудес и волшебства, а с традиционными сказками ее роднит лишь то, что действующие в ней герои — звери, птицы, рыбы, насекомые, растения, камни и прочие неодушевленные предметы — наделены даром речи и способностью оценивать свои и чужие поступки, которые ничем не отличаются от поступков людей.
Хотя в окружающей действительности Леонардо видел немало зла, уродства, жестокости и несправедливости, он не переносит свою горечь на мир животных. В его сказках даже хищные звери и птицы проявляют снисхождение к слабым и обездоленным. Подлинным благородством веет от таких сочинений, как «Сокол и щеглята», «Великодушие», «Лев и ягненок». В то же время автор полон неприязни к коварным паукам, змеям, крабам и прочим тварям, которые ничем не брезгуют, лишь бы насытить свою алчную утробу. Все его симпатии неизменно на стороне тех, кто честен, скромен и трудолюбив, а уж лгунам, хвастунам и тунеядцам нет от него никакой пощады.
Рассказывая о зверях и птицах, Леонардо так точно описывает их повадки, что его с полным правом можно было бы считать одним из родоначальников этологии — науки, занимающейся изучением поведения животных. И это тоже не случайно. О его нежной привязанности к животным и особенно о любви к птицам еще при жизни ходили легенды. Например, некий Андреа Корсали в письме правителю Флоренции писал в 1515 году из Индии: «...жители этой далекой сказочной страны, подобно нашему знаменитому Леонардо, не позволяют чинить животным никакого зла». Об этом хорошо были наслышаны флорентийские мальчишки, которые несли в мастерскую к художнику заблудших собак, раненых птиц, диковинных бабочек, зная, что их всегда ждет щедрое вознаграждение. А местные птицеловы ждали, как праздника, появления Леонардо на птичьем рынке. Не торгуясь, он платил за облюбованных им пленников, томящихся в клетках, и тотчас выпускал на волю, любуясь, как птицы радостно парили в небе, обретя нежданную свободу.
Он превыше всех благ на свете ценил свободу и готов был платить за нее дорогой ценой, о чем повествует его сказка о гордом несчастном щегле или рыбах, объявивших войну неводу.
Будучи неутомимым естествоиспытателем, Леонардо воспринимал человека и окружающий мир как единое, нерасторжимое целое. Он всю жизнь вел диалог с природой, не переставая восхищаться ее мудрым устройством, целесообразностью и красотой всего живого на земле. Пытливым оком натуралиста и мыслителя он пытался раскрыть и передать в своих произведениях «гармонию разнородного», как говорили древние. И эта мысль лежит в основе многих его сказок. Он был противником всякого насилия над природой, сознавая, сколь губительны и плачевны могут оказаться для самого человека последствия подобного произвола. Такая обеспокоенность особенно ярко выражена в сказках «Лоза и крестьянин», «Кедр» и других. Веря в высокое назначение человека, Леонардо считал его ответственным за сохранение гармонии, существующей в природе. Нам особенно близки, понятны и дороги эти мысли великого творца, и мы воспринимаем его как верного союзника в наших общих усилиях по защите и сохранности окружающей среды.
Говоря о Леонардо-сказочнике, нельзя не сослаться на одно из его примечательных и драгоценных для нас откровений. Так, вспоминая годы юности, он пишет: «Однажды блуждая среди темных скал, подгоняемый жадным влечением увидеть великое смешение разнообразных причудливых форм, порожденных природой, я набрел на вход в огромную мрачную пещеру, перед которой остановился как вкопанный... Я наклонился вперед, чтобы заглянуть внутрь, но ничего, кроме тьмы кромешной, не узрел. Тогда мною овладели разом два противоречивых чувства: великая оторопь перед разверзнувшейся бездной и неодолимое желание обнаружить некое чудо в ее бездонной утробе».
Мы видим, как пытливость ума и любознательность сочетаются в Леонардо с ощущением непостижимости некоторых загадок мироздания, и тогда природа предстает его воображению в фантастических сказочных образах. Такое отношение к окружающему миру вдохновляло его не только при написании сказок, легенд и «фантастических предсказаний». Оно проявляется и в его многочисленных рисунках, являющихся своеобразным графическим разговором с природой. Наряду с образами прекрасных юношей и девушек на этих рисунках можно увидеть целую вереницу уродливых лиц, обезображенных гримасами, крылатых драконов и чудовищ. Порою Леонардо подтрунивает над собственными ужасами, как, скажем, в сказках «Страшный зверь», «Лев и петух», а иногда его фантазия порождает образы жестокого Василиска, бессмертного Феникса или верного и ласкового Единорога. Кстати, Рафаэль, по всей вероятности, слышал эту легенду из уст Леонардо. В римской галерее Боргезе хранится написанный им дивный портрет девушки, держащей на коленях маленького единорога как символ целомудрия и чистоты.
Сказки привлекали Леонардо своей народной мудростью, занимательностью и демократичностью. Они служили ему верным подспорьем в неустанных поисках заветного ключика, чтобы проникнуть в загадочную «пещеру», осветить ее светом разума и раскрыть тайны, хранимые природой.
Леонардо да Винчи занимает особое место в итальянской литературе, а его сказки и легенды представляют собой яркое явление в культуре эпохи Возрождения. Сам он никогда не домогался писательских лавров, скромно считая себя человеком, «несведущим в литературе». Однако долгие годы он работал над составлением толкового словаря живого разговорного тосканского диалекта, послужившего основой итальянского литературного языка. Леонардо не прибегал к ученой латыни, чтобы излагать собственные мысли, как это было принято в то время среди эрудитов. Он высоко ценил образную крестьянскую речь и, не считаясь с орфографией, любовно записывал меткие слова и обороты.
Свои сказки Леонардо черпал из жизни — «этого великого учителя, у которого есть чему поучиться даже писателям».

Александр Махов

«Сказки, легенды , притчи»: Пенаты; Москва; 1998
ISBN 5-7480-0140-5
.

Комментарии (1)
Обратно в раздел художественная литература