Библиотека

Теология

Конфессии

Иностранные языки

Другие проекты







Ваш комментарий о книге

Дефо Д. Всеобщая история пиратов

ОГЛАВЛЕНИЕ

Жизнь майора Боннета

Майор был джентльменом, пользовавшимся хорошей репутацией на острове Барбадос, где он владел крупным состоянием и пользовался всеми преимуществами гуманитарного образования. Исходя из его положения, он менее всех прочих людей должен бы поддаться искушению направить свою жизнь по такому курсу. На острове, где он жил, всем было весьма удивительно услышать о предприятии майора; и поскольку до того, как он пустился в открытые пиратские действия, его повсеместно ценили и уважали, те, кто был знаком с ним, впоследствии скорее жалели его, нежели осуждали, полагая, что каприз податься в пираты происходил от смятения ума, кое сделалось в нем очевидным еще до того порочного начинания; и на это, как поговаривали, повлияли некие затруднения, с которыми он столкнулся, обретя семейное положение ; как бы то ни было, майор плохо был подготовлен для сего предприятия, ничего не понимая в морских делах.
Тем не менее, он снарядил за свой счет шлюп о десяти пушках с командою из 70 матросов, и под покровом ночи отплыл с Барбадоса. Свой шлюп он назвал «Месть»; первое его плавание проходило недалеко от мысов Виргинии , где он захватил несколько кораблей и забрал у них провизию, одежду, деньги, амуницию и т. д., а именно: «Анну» капитана Монтгомери, из Глазго; «Тербет» с Барбадоса, который из-за его принадлежности, взяв себе основную часть груза, пираты предали огню; «Усилие» капитана Скота, из Бристоля, и «Юный» из Лейса. После того они пошли к Нью-Йорку и мористее восточной оконечности Лонг-Айленда  захватили шлюп, направлявшийся в Вест-Индию, после чего подошли к берегу и высадили несколько человек на остров Гарденер , но вели себя миролюбиво и купили провизии для команды, за каковую сполна заплатили и с тем отбыли обратно, без какой-либо докуки.
Некоторое время спустя, а именно в августе 1717 года, Боннет, курсируя вдоль отмелей Южной Каролины , захватил направлявшиеся туда шлюп и бригантину; шлюп шкипера Джозефа Палмера принадлежал Барбадосу и был гружен ромом, сахаром и неграми; а бригантина шкипера Томаса Портера шла из Новой Англии, и ее ограбили, а затем отпустили; но шлюп они захватили с собою и в одном из заливов Северной Каролины попытались его кренговать, а потом предали огню.
Очистив свой шлюп, они направились в море, но не могли решить, на какой курс ложиться; команда разделилась во мнениях, одни были за одно, другие за другое, так что, казалось, во всех их планах не было ничего, кроме неразберихи.
Майор был никудышным моряком, как уже было сказано выше, и потому во все время их предприятия принужден был соглашаться на многое, что ему навязывали, ибо ему недоставало опыта и знаний в морских вопросах; наконец случилось так, что он очутился в компании другого пирата, некоего Эдварда Тича (коего за примечательную безобразную черную бороду чаще прозывали Черною Бородою). Сей малый был хорошим моряком, но самым жестоким и закоренелым из злодеев, дерзким и отчаянным до последней степени, и не останавливался перед свершением самых гнусных злодеяний, кои только возможно измыслить; за каковые свойства он избран был главарем той гнусной шайки, и можно утверждать, что должность свою он занимал по заслугам, поскольку Черная Борода, как уже было отмечено, воистину превосходил злодейством всю компанию.
Команда Боннета присоединилась к нему в качестве напарника, сам же Боннет был низложен, несмотря на то, что шлюп был его собственный; он перешел на корабль Черной Бороды и более не вникал ни в какие пиратские дела, и оставался там, пока корабль не погиб в бухте Топсель, а некий Ричардс не был назначен капитаном на его место. Теперь майор видел свое безрассудство, но ничего не мог поделать, что повергало его в меланхолию; он размышлял над течением своей жизни и бывал полон смущения и стыда, когда думал о том, что содеял. Поведение его замечено было другими пиратами, кои оттого не стали относиться к нему с большею приязнью; и он часто объявлял кое-кому из них, что с радостью оставил бы такой образ жизни, ибо воистину устал от него; но ему будет стыдно вновь взглянуть в лицо любому англичанину; посему, если бы он сумел добраться до Испании или Португалии, где можно затеряться, то провел бы остаток дней своих в одной из сих стран, а в противном случае ему придется продолжить плавать с ними до конца жизни.
Когда Черная Борода потерял в бухте Топсель свой корабль и сдался согласно королевской амнистии, Боннет вновь принял командование собственным своим шлюпом «Месть», тут же пошел в Бастаун в Северной Каролине, также сдался на милость короля и получил о том свидетельство. В это время разразилась война между Тройственным союзом и Испанией ; так майор Боннет получает для своего шлюпа открытый лист на плавание от Северной Каролины вплоть до острова Св. Томаса, имея намерение (во всяком случае, под таким предлогом) получить неограниченную лицензию на приватирские действия против испанцев. Когда Боннет вернулся обратно в бухту Топсель, то обнаружил, что Тич со своею шайкою ушли, и забрали все деньги, ручное оружие и ценное имущество с большого корабля, и высадили на небольшой песчаный островок в лиге с небольшим от материка семнадцать человек, без сомнения, с намерением уморить их, ибо там не было ни жителя, ни провизии, дабы прокормиться, ни лодки или материалов, дабы построить или соорудить какое-то подобие баркаса или судна, чтобы бежать из того Богом заброшенного места. Они пребывали там 2 ночи и один день, без средств к существованию и без малейшей надежды их добыть, не ожидая ничего иного, кроме долгой смерти; как вдруг, к невыразимому своему утешению, узрели скорое избавление, ибо майор Боннет, случайно прознав о таковом их прозябании от двух пиратов, кои избежали жестокости Тича и добрались до маленького нищего селения в дальнем конце гавани, послал шлюпку, чтобы убедиться в истинности сказанного, завидев каковую, те несчастные подали ей знак, и всех их перевезли на борт шлюпа Боннета.
Майор Боннет объявил всей компании, что намерен взять лицензию и выступить против испанцев, с каковою целью идет к острову Св. Томаса, посему, если кто пожелает идти с ним, того с радостью примут; на что они все согласились, но когда шлюп готовился к отплытию, бом-боут, доставивший на продажу матросам шлюпа яблоки и сидр, сообщил, что капитан Тич стоит в бухте Окрекок, имея всего лишь 18-20 человек команды. Боннет, питавший к тому смертельную ненависть из-за нескольких полученных от него оскорблений, немедля отправился преследовать Черную Бороду, но, как оказалось, слишком поздно, ибо он его упустил, и, проплававши там четыре дня и не узнав о нем ничего нового, они направились к Виргинии.
В месяце июле сии искатели приключений вышли за мысы  и, встретив пинк с запасом провизии, в коей у них тогда случилась нужда, взяли с него десять или двенадцать баррелей свинины и около четырех хандредвейтов хлеба; но поскольку они не желали, чтобы сие сочтено было пиратским действием, то отдали взамен восемь или десять бочонков риса и старый канат.
Два дня спустя они погнались за 60-тонным шлюпом и взяли его в 2 лигах мористее мыса Генри; и были столь счастливы, нашедши на нем в добавление к своему рациону крепкие напитки, что забрали с него 2 хогсхеда рома и столько черной патоки , – сколько, как они посчитали, им было необходимо, хотя у них не было наличных денег, чтобы все это купить. Какие гарантии они намеревались дать, я не могу сказать, но Боннет послал присмотреть за призовым шлюпом восемь человек, кои, возможно, не пожелав воспользоваться своею привычною свободой, при первой же возможности убежали на оном шлюпе, и Боннет (который теперь предпочитал, чтобы его звали капитан Томас) более их никогда не видел.
После того майор отбросил всю свою сдержанность, и хотя только что получил помилование Его Величества под именем Стида Боннета, вновь всерьез принялся за старое ремесло, именуясь отныне капитаном Томасом, и учинял откровенное пиратство, захватывая и грабя все суда, с коими встречался. Мористее мыса Генри он захватил два корабля из Виргинии, направлявшиеся в Глазго, на которых они поживились очень немногим, не считая одного хандредвейта табаку. На следующий день они захватили малый шлюп, направлявшийся из Виргинии на Бермуды, который снабдил их двадцатью баррелями свинины и каким-то количеством бекона, а взамен они дали два барреля риса и хогсхед черной патоки; 2 человека с того шлюпа присоединились к ним по своей воле. Следующим они захватили еще один виргинский корабль, направлявшийся в Глазго, с коего они не получили ничего ценного, кроме нескольких гребней, булавок и иголок, а взамен дали баррель свинины и два барреля хлеба.
Из Виргинии они поплыли к Филадельфии и на 38° северной широты захватили шхуну, шедшую из Северной Каролины в Бостон, с коей взяли лишь две дюжины телячьих шкур, намереваясь сделать из них чехлы для своих пушек, да 2 матросов, и удерживали ее несколько дней. Все то было лишь мелкою дичью, и, казалось, они намеревались лишь пополнять запасы провизии на шлюпе, пока не прибудут к острову Св. Томаса, ибо до сего момента благожелательно обращались со всеми, кому не повезло попасться им в руки; но тем, что попались позже, пришлось не так хорошо, поскольку на широте 32°, неподалеку от реки Делавер, подле Филадельфии, они захватили два сноу, направлявшихся в Бристоль, с коих взяли деньги, а помимо того товаров на сумму, может быть, 150 фунтов; тогда же они захватили шестидесятитонный шлюп, шедший из Филадельфии на Барбадос, который, забрав с него часть груза, отпустили вместе со сноу.
Июля 29 дня в 6 или семи лигах от залива Делавер капитан Томас захватил 50-тонный шлюп, направлявшийся из Филадельфии на Барбадос, шкипера Томаса Рида, груженый провизией, каковой шлюп оставил себе и перевел на него четверых или пятерых из своих людей. В последний день июля они захватили еще один шлюп в 60 тонн под командованием Питера Мэнворинга, шедший с Антигуа в Филадельфию, каковой также оставили себе со всем грузом, состоявшим главным образом из рома, черной патоки, сахара, хлопка, индиго, и около 25 фунтов стерлингов, в деньгах все это составило 500 фунтов.
В последний день июля наши разбойники вместе с последними из захваченных судов покинули залив Делавер и направились к реке на мысе Фиар, где простояли слишком долго для того, чтобы остаться в безопасности, ибо пиратский шлюп, которому они дали новое имя «Король Джемс», дал сильную течь, так что они принуждены были оставаться там почти два месяца, дабы перевооружить и отремонтировать свое судно. На той реке они захватили ялик, который разобрали, дабы отремонтировать шлюп, и задерживались с продолжением плавания, как уже было сказано, пока Каролины  не достигло известие о пиратском шлюпе, каковой находится на кренговании в упомянутых краях вместе со своими призами.
Получив сии сведения, Совет Южной Каролины встревожился, опасаясь, как бы вскорости пираты не нанесли им еще одного визита; дабы предотвратить сие, полковник Уильям Рет, житель той провинции, явился к губернатору и великодушно вызвался пойти с 2 шлюпами и напасть на пиратов, что губернатор с готовностью принял и, соответственно, дал полковнику полномочия и полную власть снарядить таковые суда, как тот считает подходящим для сего намерения.
Через несколько дней два шлюпа были оснащены и укомплектованы командою: «Генри» с восемью пушками и семьюдесятью матросами, под командованием капитана Джона Мастерса, и «Морская Нимфа», с 8 пушками и 60 матросами, под командованием капитана Фейрера Холла, оба под водительством и командованием вышеупомянутого полковника Рета, который 14 сентября поднялся на борт «Генри» и, вместе со вторым шлюпом, отплыл из Чарлзтауна на остров Свилливантс, дабы подготовиться к плаванию. В то самое время прибыл небольшой корабль с Антигуа, некоего шкипера Кока, с сообщением, что в виду отмели, перекрывающей вход в гавань, его захватил и ограбил некий Чарлз Вейн, пират, на бригантине в двенадцать пушек и 90 людей; каковой Вейн до того захватил два других судна, направлявшихся сюда, одно – малый шлюп шкипера Дилла, с Барбадоса, другое – бригантина шкипера Томпсона, из Гвинеи, на коей было девяносто с лишним негров, каковых пират снял с судна и пересадил на борт шлюпа своего напарника, некоего Ййтса, команда коего насчитывала 25 человек. Сие оказалось счастливым для хозяев гвинейца, ибо Йитс, до того много раз пытавшийся покончить с таким образом жизни, на реке Норт-Эдисто, к югу от Чарлзтауна, воспользовался случаем покинуть Вейна, ночью бежал от него и сдался на милость Его Величества. Владельцы получили обратно своих негров, а Йитсу и его людям выдали королевские свидетельства.
Вейн какое-то время крейсировал невдалеке от отмели в надежде изловить Йитса и, к несчастью для них, захватил на выходе из гавани два корабля, направлявшихся в Лондон, и пока пленники находились у него на борту, кое-кто из пиратов проболтался, что они намереваются пойти в одну из рек к югу от города. Услыхав сие, полковник Рет 15 сентября вышел на двух вышеупомянутых шлюпах за отмели и, имея ветер с севера, стал прочесывать реки и заливы к югу в намерении настичь пирата Вейна; но, не встретив того, изменил курс и направился к реке мыса Фиар, во исполнение первоначального своего замысла. На следующий день, 26 числа, вечером полковник со своею небольшою эскадрою вошел в реку и увидел за мысом 3 шлюпа, стоявших на якоре, каковые были майор Боннет и его призы; но случилось так, что, поднимаясь вверх по реке, лоцман посадил шлюпы полковника на мель, и пока они снова оказались на плаву, наступила темнота, которая помешала им двигаться дальше. Пираты вскорости обнаружили шлюпы, но не зная, чьи они и с какими намерениями вошли в сию реку, посадили людей на три каноэ и послали захватить шлюпы, однако же те весьма скоро обнаружили свою ошибку и воротились на шлюп с неприятными известиями. В ту ночь майор Боннет приготовился к бою и снял с призов всех своих людей. Он также показал одному из своих пленников, капитану Мэнворингу, письмо, которое только что написал и которое, как он объявил, собирался послать губернатору Каролины; письмо было следующего содержания, viz., что если явившиеся шлюпы посланы были против него упомянутым губернатором и если ему, Боннету, придется удалиться, не закончив своих работ, то он начнет сжигать и уничтожать все корабли или суда, идущие в Южную Каролину или выходящие из оной. С наступлением утра они подняли паруса и пошли вниз по реке, замышляя только прорваться с боем. Шлюпы полковника Рета также подняли паруса и направились вслед за ним, с каждой минутою приближаясь к пирату и вознамерившись взять того на абордаж, что тот заметил и пошел наискосок к берегу, где, подвергнувшись сильному обстрелу, его шлюп сел на мель. Шлюпы Каролины, находясь в тех же мелких водах, пребывали в таких же обстоятельствах; «Генри», на борту коего находился полковник Рет, сел на мель по носу от пирата на расстоянии пистолетного выстрела от него; второй шлюп сел на мель прямо перед ним почти вне досягаемости пушечного выстрела, что делало его мало полезным для полковника, пока они пребывали на мели.
В это время у пирата появилось значительное преимущество, поскольку их шлюп сел на мель выше шлюпов полковника Рета, в результате чего они все были укрыты, и пока шлюпы полковника не поравнялись бы с ними, его люди оставались на виду; невзирая на то, они вели оживленную перестрелку все время, пока лежали вот так на мели, что продолжалось около пяти часов. Пираты учинили «женскую дыру»  в своем кровавом флаге и несколько раз с насмешкою махали шляпами людям полковника, призывая их к себе на борт, на что те отвечали радостными криками «Ура!» и объявляли, что они вскоре поговорят с ними по душам; что и случилось, ибо шлюп полковника, первым оказавшись на плаву, перешел на более глубокую воду и, поправив на скорую руку такелаж, каковой получил весьма большие повреждения в стычке, направился к пиратам, дабы нанести завершающий удар, и вознамерился сразу идти на абордаж; что пираты предупредили, вывесивши белый флаг, и после недолгих переговоров о капитуляции сдались в плен. Полковник овладел пиратским шлюпом и был до чрезвычайности доволен, обнаружив, что командовавший им капитан Томас был не кто иной, как майор Стид Боннет собственной персоною, каковой оказал им честь несколько раз наведаться к побережью Каролины.
В той схватке на борту «Генри» было убито десять человек и четырнадцать ранено, на борту «Морской нимфы» – двое убито и четверо ранено. Офицеры и матросы обоих шлюпов вели себя с величайшею храбростью; и если бы шлюпы не сели столь злосчастно на мель, они захватили бы пиратов с гораздо меньшими потерями; но поскольку он намеревался пройти мимо них и таким образом прорваться с боем, шлюпы Каролины принуждены были держаться рядом с ним, чтобы не дать ему уйти. У пиратов было семеро убитых и пять раненых, из каковых двое вскоре после того умерли от ран. Полковник Рет отплыл из реки мыса Фиар тридцатого сентября, и 3-го октября прибыл в Чарлзтаун, к великой радости всей провинции Каролина.
Боннет с его шайкою были отведены на берег 2 дня спустя, а поскольку в городе не было общественной тюрьмы, пиратов содержали в караульном помещении под охраною милиции ; но майор Боннет находился под стражею судебного исполнителя, в его доме; и через несколько дней Дэвида Хэриота, штурмана, и Игнатиуса Пелла, боцмана, кои намерены были дать показания против прочих пиратов, перевели от остальной команды в вышеуказанный дом судебного исполнителя, и каждую ночь возле того дома выставлялись два центинала ; и то ли из-за чьей-то продажности, то ли из-за небрежности в охране пленников, не могу сказать; но 24 октября майор и Хэриот свершили побег, боцман же отказался за ними следовать. Сие наделало в провинции много шума, и люди открыто выражали свое негодование, зачастую направляя его на губернатора и других членов магистрата, которые якобы получили взятку за содействие в побеге. Таковые обвинения проистекали из страха, что Боннет способен собрать новую команду и продолжит мстить этой стране, за каковую месть он хотя и запоздало, но справедливо пострадал; но вскоре они почувствовали в том облегчение; ибо, коль скоро губернатор получил известие о побеге Боннета, он немедля издал объявление и пообещал награду в 700 фунтов любому, кто его изловит, и послал в погоню за ним несколько судов с вооруженными людьми к северу и к югу.
Боннет направился в маленьком суденышке к северу, но поскольку он нуждался в самом необходимом, а погода была плохая, он принужден был повернуть назад, и таким образом вернулся на своем каноэ на остров Свилливантс, возле Чарлзтауна, дабы запасти провизии; но поскольку о том оказался извещен губернатор, он послал за полковником Ретом и приказал тому пуститься в погоню за Боннетом; и наделил его соответственными той цели полномочиями; по каковой причине полковник с должным вооружением и несколькими людьми тою же ночью отправился на остров Свилливантс и после весьма прилежных поисков обнаружил и Боннета, и Хэриота; люди полковника открыли по ним огонь и убили Хэриота на месте, и ранили одного негра и одного индейца. Боннет признал свое поражение и сдался; и на следующее утро, а именно 6-го ноября, он был доставлен полковником Ретом в Чарлзтаун и по распоряжению губернатора заключен в надежное узилище, дабы затем предать его суду.
28 октября 1718 года в Чарлзтауне в Южной Каролине открылась сессия суда Вице-Адмиралтейства , каковая с некоторыми перерывами продолжалась до среды 12 ноября включительно, где слушалось дело пиратов, взятых на шлюпе, называемом «Месть», а позже «Король Джемс», в присутствии Николаса Трота, эсквайра, судьи Вице-Адмиралтейства и председателя суда вышеназванной провинции Южная Каролина, и других членов суда.
После оглашения королевских полномочий, данных судье Троту, большое жюри  приведено было к присяге для вынесения решений по нескольким обвинительным актам, а затем зачитано было напутствие, данное им означенным судьею, в коем он, во-первых, объявил, что море дано Богом на пользу человеку и является объектом владения и собственности так же, как и суша.
Во-вторых, он особо подчеркнул суверенную власть короля Англии над британскими морями.
В-третьих, он заметил, что как торговля, так и мореплавание не могут осуществляться без законов; потому всегда существовали особые законы для наилучшего ведения и урегулирования морских дел; с историческим экскурсом о сих законах и их происхождении.
В-четвертых, он обрисовал, что были назначены особые суды и судьи; под чью юрисдикцию подпадают морские дела, причем дела по содержанию как гражданские, так и уголовные.
Затем, в-пятых, он особо остановился на конституции и юрисдикции данной сессии суда Адмиралтейства.
И наконец, на преступлениях, рассматриваемых означенной сессией, и особенно подробно на преступлении, именуемом пиратством, каковое затем было им изложено.
После того, как были предъявлены обвинения, привели к присяге малое жюри , а затем были призваны и допрошены следующие лица.
Стид Боннет, прозываемый Эдвардс, прозываемый Томас, ранее житель Барбадоса, моряк.
Роберт Такер, ранее житель острова Ямайка, моряк.
Эдвард Робинсон, ранее житель Ньюкасла-на-Тайне, моряк.
Нил Патерсон, ранее житель Абердина, моряк.
Уильям Скот, ранее житель Абердина, моряк.
Уильям Эдди, прозываемый Недди , ранее житель Абердина, моряк.
Александер Аннанд, ранее житель Ямайки, моряк.
Джордж Роуз, ранее житель Глазго, моряк.
Джордж Данкин, ранее житель Глазго, моряк.
*Томас Николас, ранее житель Лондона, моряк.
Джон Ридж, ранее житель Лондона, моряк.
Мэтью Кинг, ранее житель Ямайки, моряк.
Дэниел Перри, ранее житель Гернси, моряк.
Генри Вирджин, ранее житель Бристоля, моряк.
Джеймс Роббинс, прозываемый Трещотка, ранее житель Лондона, моряк.
Джеймс Маллет, прозываемый Миллет , ранее житель Лондона, моряк.
Томас Прайс, ранее житель Бристоля, моряк.
Джеймс Уилсон, ранее житель Дублина, моряк.
Джон Лопес, ранее житель Опорто, моряк.
Захария Лонг, ранее житель Голландской провинции, моряк.
Джон Бейли, ранее житель Лондона, моряк.
Джон-Уильям Смит, ранее житель Чарлзтауна, Каролина, моряк.
Томас Кармен, ранее житель Мэйдстона в Кенте, моряк.
Джон Томас, ранее житель Ямайки, моряк.
Уильям Моррисон, ранее житель Ямайки, моряк.
Сэмуэль Бут, ранее житель Чарлзтауна, моряк.
Уильям Хьюэт, ранее житель Ямайки, моряк.
Джон Левит, ранее житель Северной Каролины, моряк.
Уильям Ливерс, прозываемый Эвис , моряк.
Джон Брайерли, прозываемый Тимберхэд , ранее житель Бастауна в Северной Каролине, моряк.
Роберт Бойд, ранее житель вышеназванного Бастауна, моряк.
*Роуленд Шарп, ранее житель Бастауна, моряк.
*Джонатан Кларк, ранее житель Чарлзтауна, Южная Каролина, моряк.
*Томас Джеррард, ранее житель Антигуа, моряк.
Все они, за исключением трех последних и Томаса Николаса, были признаны виновными и приговорены к смерти.
Большинству из них было предъявлено два обвинения, как явствует из нижеследующего.
Присяжные заседатели господина нашего и повелителя короля, действуя под присягою, вчиняют иск в том, что Стид Боннет, ранее житель Барбадоса, моряк, Роберт Такер, и т. д., и т. д. Августа 2-го дня 5-го года правления господина нашего и повелителя Георга, и т. д. Силою оружия в открытом море, в некоем месте, прозываемом мыс Джемс, и т. д. пиратски и умышленно напали, повредили, взяли на абордаж и захватили некий торговый шлюп, именуемый «Франция», коммандера Питера Мэнворинга , силою и т. д. в открытом море, в некоем месте, прозываемом мыс Джемс, известном также как мыс Инлопен, на расстоянии примерно двух миль от берега, на широте 39° или около того, каковое место подпадает под юрисдикцию суда Вице-Адмиралтейства Южной Каролины, находились на шлюпе неких лиц (присяжным заседателям неизвестных), и там и тогда пиратски и умышленно совершили нападение на названного Питера Мэнворинга и прочих бывших с ним моряков (чьи имена вышеназванным присяжным заседателям неизвестны) на том же шлюпе, противу порядков и установлений Божьих и ныне здравствующего господина нашего и повелителя короля, будучи там и тогда, пиратски и умышленно переместили названного Питера Мэнворинга и прочих бывших с ним моряков с того шлюпа на вышеуказанный шлюп, и они пребывали, будучи в животном страхе за свою жизнь, там и тогда, на вышеуказанном шлюпе, в открытом море, в вышеуказанном месте, прозываемом мыс Джемс, известном также как мыс Инлопен, на расстоянии примерно двух миль от берега, на широте 39° или около того, как говорилось выше, и под вышеуказанною юрисдикцией; пиратски и умышленно украли, захватили и угнали названный торговый шлюп, именуемый «Франция», а также 26 хогсхедов, и т. д., и т. д., найденных на вышеупомянутом шлюпе, под охраною и в распоряжении названного Питера Мэнворинга, и прочих бывших с ним моряков с упомянутого шлюпа, и из-под их охраны и распоряжения, там и тогда, в вышеупомянутом открытом море, в месте, прозываемом мыс Джемс, известном также как мыс Инлопен, как говорилось выше, и под вышеуказанною юрисдикцией, противу порядков и установлений ныне здравствующего господина нашего и повелителя короля, его короны и достоинства.
Такова была форма обвинений, кои были им предъявлены, и хотя против большей части команды можно было выдвинуть обвинение в еще нескольких установленных фактах пиратства, суд счел достаточным предъявить только два; второй касался пиратского и умышленного захвата шлюпа «Фортуна», коммандер Томас Рид; каковое обвинение написано было в той же форме, что и вышеизложенное; посему более говорить о нем нет необходимости.
Все обвиняемые заявили, что они невиновны, и обжаловали приговор, кроме Джемса Уилсона и Джона Левита, кои признали себя виновными по обоим обвинениям, и Дэниела Перри, признавшего свою вину лишь по одному. Майор должен был проходить по обоим обвинениям сразу, на что суд не согласился; он не признал себя виновным ни по одному из обвинений, но, будучи осужден по одному из них, отозвал свой иск по второму и признал себя в нем виновным.
Арестованные не защищались или почти не защищались, каждый заявлял только, что был снят с необитаемого острова и отправился с майором Боннетом к острову Св. Томаса; но, находясь в открытом море и испытывая нужду в провизии, принужден был остальными к тому, что они делали; и сам майор Боннет поступил так же, заявляя, что сила обстоятельств, а не склонность к грабежу, была тому причиною. Тем не менее, поскольку факты были полностью доказаны и на каждого из них приходилось по 10 или 11 вооруженных нападений, кроме последних 3 и Томаса Николаса, то все они, за исключением сих четверых, были признаны виновными. Судья обратился к ним с весьма суровою речью, подчеркнув огромность их преступлений, положение, в коем они сейчас находятся, и сущность и необходимость чистосердечного раскаяния; и затем препоручил их священникам провинции для более исчерпывающих наставлений, дабы те приготовили их к вечности, поскольку (заключил он) уста священников сохранят истину, и вы будете искать закона в их устах; ибо они – посредники между вами и Господом (Матф. 11; 57)  и они суть посланники от имени Христова, коим доверено Слово[или Учение] примирения (2 Кор. 5; 19-20). И затем произнес над ними смертный приговор.
В субботу ноября восьмого дня 1718 года во исполнение сего приговора Роберт Такер, Эдвард Робинсон, Нил Патерсон, Уильям Скот, Джон Бейли, Джон-Уильям Смит, Джон Томас, Уильям Моррисон, Сэмуэль Бут, Уильям Хьюэт, Уильям Эдди, прозываемый Недди, Александер Аннанд, Джордж Росс, Джордж Данкин, Мэтью Кинг, Дэниел Перри, Генри Вирджин, Джеймс Роббинс, Джеймс Маллет, прозываемый Миллет, Томас Прайс, Джон Лопес и Захария Лонг были казнены в Уайтпойнт возле Чарлзтауна.
Что касается капитана, то побег замедлил решение его судьбы и на несколько дней продлил ему жизнь, ибо он был допрошен 10-го и, будучи признан виновным, получил такой же приговор, как и прочие; предваряя оный, судья Трот держал перед ним превосходнейшую речь, пожалуй, слишком длинную, чтобы стоило приводить ее в нашей истории, но все же я не мог себе представить, как можно пройти мимо столь доброго и полезного наставления, не зная наперед, в чьи руки случится попасть сей книге.

РЕЧЬ лорда Председателя суда по случаю произнесения приговора майору СТИДУ БОННЕТУ

Майор Стид Боннет, вы стоите здесь, осужденный по двум обвинениям в пиратстве; одно – по вердикту суда, другое – по вашему собственному признанию. Хотя вы были обвинены только по двум фактам пиратства, вам, тем не менее, известно, что на вашем судебном процессе было полностью доказано, даже невольными свидетелями, что со времени отплытия из Северной Каролины вы пиратски захватили и ограбили не менее тринадцати судов.
Таким образом, вас можно было бы обвинить и осудить еще по одиннадцати пиратским деяниям, с тех пор как вы воспользовались королевским актом милосердия и притворились, будто оставляете сей порочный образ жизни.
И это не говоря о многих пиратских деяниях, кои вы совершали прежде; за каковые, если человеческое прощение никогда не имело для вас настоящей ценности, вы все же должны быть готовы ответить пред Богом.
Вы знаете, что преступления, кои вы совершили, сами по себе суть зло, и противны человеческому восприятию и законам природы, равно как и закону Божьему, каковым вам предписано: не кради (Исход 20; 15). И св. апостол Павел явственно утверждал, что воры Царства Божия не наследуют (1 Кор. 6; 10).
Но к воровству вы прибавили больший грех, коим является убийство. Скольких вы убили из тех, кто препятствовал вам в совершении вышеупомянутых пиратств, я не знаю. Но все мы знаем то, что, не считая раненых, вы убили не менее восемнадцати лиц из числа тех, кто послан был законною властью подавить вас и положить конец тем грабежам, кои вы учиняли ежедневно.
Однако вы можете вообразить, будто то было честное убиение людей в открытом бою, так знайте же, что мощь меча не была вложена в ваши руки никакою законною властью, вы не полномочны были применять какую-либо силу или сражаться с кем-либо; и значит, те лица, кои пали в сих военных действиях, исполняя свой долг пред королем и страною, были убиты, и кровь их ныне вопиет об отмщении и правосудии над вами. Ибо это Природа гласит, подтверждаемая законом Божьим, что кто прольет кровь человеческую, того кровь прольется рукою человека (Быт. 9; 6).
И примите к сведению, что смерть – не единственное наказание, достойное убийц; ибо их ждет участь в озере, горящем огнем и серою. Это смерть вторая (Откр. 21; 8. См. главу 22; 15 ). Ужас сих слов заключен для вас в том, что, учитывая ваши обстоятельства и вашу вину, их звук наверняка заставит вас трепетать; ибо кто из нас может жить при вечном пламени? (гл. 33; 14)
Поскольку свидетельство вашей совести должно осудить вас за великое множество злодеяний, кои вы совершили, коими вы до крайности оскорбили Бога и навлекли на себя Его в высшей степени справедливый гнев и возмущение, я полагаю, нет нужды говорить вам, что единственный способ получить прощение и отпущение ваших грехов от Бога – это истинное и непритворное раскаяние и вера в Христа, благодаря достойной смерти и страданию Которого вы только и можете надеяться на спасение.
Поскольку вы джентльмен, коему выпало преимущество гуманитарного образования  и, по общему признанию, литератор, я полагаю, нет надобности объяснять вам сущность раскаяния и веры в Христа, ведь они так полно и так часто описываются в Священном Писании, что вы не можете их не знать. И раз так, то по сей причине может показаться, будто мне не подобало бы говорить по этому поводу так много, как я уже сказал; я бы и не делал этого, но, рассматривая ваш жизненный путь и деяния, имею все основания опасаться, что основания религии, которые были вам привиты при вашем воспитании, были по меньшей мере искажены, если вовсе не стерты, скептицизмом и неверностью нынешнего порочного века; и что время, которое вы отвели учению, было скорее потрачено на изящную словесность и тщетную философию нашего времени, чем на серьезный поиск закона и промысла Божьего, который открывается нам в Священном Писании. Ибо если бы вы искали блаженства в законе Господа, и если бы о законе Его размышляли день и ночь (Псалом 1; 2), то вы бы нашли, что слово Божие – светильник ноге вашей, и свет стезе вашей (Пс. 119; 105), и что все остальные знания можно считать ничем иным, как тщетою в сравнении с превосходством познания Христа Иисуса (Филипп. 3; 8), Который для самих же призванных есть Божия сила и Божия премудрость (1 Кор. 1; 24), та самая премудрость тайная, сокровенная, которую предназначил Бог миру (там же, 2; 7).
Тогда бы вы расценили Священное Писание как Великую Хартию Небес , которая не только диктует нам наиболее совершенные законы и правила жизни, но и открывает примеры прощения, даровавшегося Богом, когда эти справедливые законы нарушались. Ибо только в них можно найти ключ к великой тайне искупления падших, в кою желают проникнуть Ангелы (1 Петр. 1; 12).
И они научили бы вас, что грех есть унижение человеческой натуры, будучи отступлением от той чистоты, нравственности и святости, в коих Бог сотворил нас, и что добродетель и религия и следование законам Божьим в любом случае предпочтительнее путей греха и Сатаны; что пути добродетели – это пути приятные, и все стези ее – мирные (Притч. 3; 17).
Но чего вы не могли узнать из Слова Божьего по причине вашего легкомысленного или поверхностного его изучения, это, думается мне, направление Его провидения, и нынешние испытания, в кои Он поверг вас, а теперь осудил вас на них же. Ибо, хотя в вашем призрачном могуществе вы могли радоваться, делая зло (Притч. 3; 17) , теперь, когда вы видите, что рука Божья настигла вас и вынесла на публичный суд, я надеюсь, нынешние несчастливые обстоятельства заставят вас серьезно задуматься о ваших прошлых деяниях и образе жизни; и что теперь вы прочувствуете тяжесть ваших грехов и найдете, что груз их невыносим.
И вот потому, будучи столь труждающимся и обремененным грехами (Матф. 11; 28), вы признаете сие как самую драгоценную истину, которая сможет указать вам, как вам можно найти примирение с Тем Всевышним, коего вы так сильно оскорбили; и которая откроет вам Его, Кто есть не только могущественный ходатай пред Отцем для вас (1 Иоан. 2; 1), но Кто также оплатил то искупление, каковое полагается за ваши грехи, Собственной смертью на кресте ради вас; и тем совершил полное искупление во имя справедливости Божьей. И это нельзя обрести нигде, кроме как в Слове Божьем, что открывает нам того Агнца Божия, Который берет на Себя грех мира (Иоан. 1; 29), Который есть Христос, Сын Божий. Так знайте же, и будьте уверены, что нет другого имени под небом, данного человекам, которым надлежало бы нам спастись (Деян. 4; 12), но только именем Господа Иисуса.
А теперь задумайтесь о том, как Он призывает всех грешников прийти к нему, и Он успокоит их (Матф. 11; 28), ибо Он уверяет нас, что Он пришел взыскать и спасти погибшее (Лука 19; 10, Матф. 18; 11), и обещает, что приходящего к Нему не изгонит вон (Иоан. 6; 37).
Таким образом, если вы сейчас искренне обратитесь к Нему, пусть поздно, даже около одиннадцатого часа (Матф. 20; 6, 9), – Он примет вас.
Но, разумеется, мне нет нужды говорить вам, что условиями Его милосердия являются вера и раскаяние.
И не впадайте в заблуждение, что сущность раскаяния – это всего лишь сожаление о ваших грехах, происходящее из размышлений о зле и наказании, кои они навлекли на вас ныне; нет, ваша скорбь должна исходить из размышлений о том, как вы оскорбили благого и милосердного Бога.
Но я не собираюсь давать вам никаких конкретных указаний относительно природы раскаяния. Я полагаю, что обращаюсь к персоне, чьи проступки проистекают не столько из незнания, сколько из игнорирования и пренебрежения своим долгом. К тому же, мне не подобает давать советы, выходящие за рамки моей профессии.
Вам смогли бы дать лучшие наставления те, кто сделал Божественное предметом своего особого изучения; и кто, благодаря своим знаниям, равно как и своей должности, будучи посланниками от имени Христова (2 Коринф. 5; 20), более компетентны для того, чтобы давать вам в том указания.
Я только от души желаю, чтобы то, что я, сострадая вашей душе, сказал вам сейчас по сему печальному и торжественному случаю, побуждая вас общими словами к вере и раскаянию, возымело на вас должный эффект, благодаря чему вы смогли бы стать истинно кающимся грешником.
И потому, исполнив по отношению к вам свой долг христианина, дав вам наилучший совет, на какой я способен, касательно спасения вашей души, я должен исполнить свою обязанность как судья.
Приговор, который Закон предписал исполнить над вами за ваши преступления и который посему вынес настоящий Суд, состоит в том,
Что вы, вышеназванный Стид Боннет, направляетесь отсюда к месту, из коего вы прибыли, и оттуда к месту казни, где будете повешены за шею, и будете висеть так, пока не умрете.

И да простит Господь в Своем бесконечном милосердии вашу душу.

 История состоятельного джентльмена Боннета, пустившегося пиратствовать из?за несчастливой семейной жизни, в барбадосских хрониках того времени не находит никакого подтверждения. Очевидно, это очередная выдумка Дефо.

 Мыс Чарлз и мыс Генри, ограничивающие с юга и с севера вход в Чесапикский залив.

 В данном случае имеется в виду о. Лонг?Айленд, расположенный возле поселения Нью?Йорк. Пираты Карибского бассейна севернее Лонг?Айленда практически не заходили.

 Этот островок во времена Дефо был занят под садово?огороднические фермы.

 То есть, перекрыв подходы к гавани Чарлзтауна. Во времена Дефо этот город часто ассоциировался с названием всего сеттльмента.

 Имеется в виду англо?испанская война 1718 – 1720 гг.

 То есть, в открытое море; мысы – мыс Чарлз и мыс Генри, расположенные по обеим сторонам входа в Чесапикский залив.

 Черной патокой называли мелассу – некристаллизующийся сироп, получаемый при очистке сахара. Черная патока служила сырьем для изготовления рома.

 Здесь и далее под Каролиной подразумевается г. Чарлзтаун (Южная Каролина).

 В оригинале wiff (нецензурная форма от wife – жена): «использовать в качестве жены»; это слово из жаргона лондонских низов, применявшееся чаще всего в отношении продажной любви. Очевидно, пираты проделали во флаге дыру – «wiff», издевательски приглашая нападающих «прийти и всех трахнуть». Судя по обыденному контексту фразы, подобные шуточки не были чем?то особенно исключительным у воюющих сторон того времени.

 Гарнизоны регулярных войск в колониях были обычно немногочисленны, а часто их не было вовсе. Поэтому караульную службу обычно несли члены добровольного городского ополчения – милиции.

 Центиналами (от испанского centinela – часовой) называли часовых из числа членов городской милиции, в отличие от часовых (guard) – солдат регулярной армии.

 Созданный в 1400?м году Адмиралтейский суд был призван решать все вопросы, связанные с преступлениями на море или связанные с морскими перевозками, в его компетенцию входило все, связанное с каперством, пиратством, трофеями и законностью захвата того или иного судна. Он мог приказать вернуть украденные товары, но сам дела пиратов не рассматривал, давая для этого поручение специальному суду в Лондоне. Эта система оказалась неэффективной в борьбе с колониальным пиратством, и в 1700?м г. практически во всех колониях Англии была основана новая система вице?адмиралтейств, согласно которой Вице?Адмиралтейским судам присяжных, состоящим из чиновников и морских офицеров, разрешалось рассматривать дела пиратов на местах и выносить им приговоры. На первых порах некоторые колониальные вице?адмиралы были продажны, как и их английские предшественники (см., например, решения Вице?Адмиралтейского суда Северной Каролины в пользу Эдварда Тича – Черной Бороды, о которых пишет Дефо в его жизнеописании), но с 20?х гг. XVIII в. решения Вице?Адмиралтейских судов сделались более объективными.

 Большое жюри – в английском судопроизводстве присяжные заседатели, решающие вопрос о предании обвиняемого суду или о прекращении производства его дела.

 Малое жюри – суд из 12 присяжных.

 На английском воровском жаргоне neddy – трость, налитая свинцом.

 Millet (англ.) – просо.

 Прозвище основано на игре смыслов: англ. liver – печень; eviscerate – потрошить, извлекать внутренности.

 Игра слов: англ. timberhead – верхняя оконечность шпангоута (изогнутые брусья, прикрепленные к килю, к которым в свою очередь крепится обшивка судна); timber?headed – болван, дубина.

 У Дефо два варианта написания этой фамилии: Мэннеринг и Мэнворинг.

 В тексте у Дефо неверная ссылка: стиха с таким номером в Евангелии от Матфея нет. Поэтому здесь библейская цитата дается в вольном переводе. Остальные цитаты из Библии приведены в каноническом Синодальном переводе.

 Имеется в виду следующий стих из Откровения Иоанна: «А вне – псы и чародеи, и любодеи, и убийцы, и идолослужители, и всякий любящий и делающий неправду».

 Ошибка Дефо. Эта цитата взята не из Откровения, где главы с таким номером нет, а из Книги пророка Исаии.

 То есть, Боннет получил европейское университетское образование. В светских университетах того времени, однако, богословие еще оставалось обязательной дисциплиной, к чему ниже и апеллирует судья в своей речи.

 Судья проводит параллель между Священным Писанием и Великой Хартией вольностей – грамотой, подписанной английским королем Иоанном Безземельным в 1215 г. Великая Хартия вольностей ограничивала в интересах аристократии права короля, предоставляла некоторые привилегии рыцарям, свободным зажиточным крестьянам, городам.

 Неточная ссылка. На самом деле – Книга Притчей Соломоновых 2; 14.

Жизнь капитана Инглэнда

Эдвард Инглэнд служил помощником капитана на шлюпе, который шел с Ямайки и был захвачен капитаном Уинтером , пиратом, после того поселившемся на Провиденсе; с какового времени Инглэнд командовал шлюпом, занявшись тем же достославным ремеслом. Удивительно, как человек хороших понятий мог дозволить увлечь себя сим образом жизни, который столь унижает натуру человека и ставит его на один уровень с дикими зверями лесными, кои живут и промышляют слабейших ближних своих. Преступление сие столь огромно, что включает в себя почти все иные, как убийства, грабеж, воровство, неблагодарность и т. д.; и хотя эти люди делают пороки свои привычкою, ежедневно в них упражняясь, все ж они настолько не в ладах с собою, что размышление по поводу их чести, справедливости или смелости воспринимают как оскорбление, кое должно караться лишением жизни того, кто его совершает. Инглэнд был одним из тех людей, кто, кажется, обладает столь многим благоразумием, что оно должно бы научить его лучшим поступкам. У него доставало добрых склонностей и не было недостатка в храбрости. Он не был алчен и всегда чуждался дурного обращения с пленниками. Он удовлетворился бы умеренным грабежом и не столь зловредными проделками, если б товарищей его можно было довести до такого же умонастроения, но над ним обычно брали верх, и раз уж он был вовлечен в сие отвратительное сообщество, он принужден был партнерствовать во всех их подлых начинаниях.
После того, как остров Провиденс заселен был английским правительством, а пираты сдались по амнистии Его Величества , капитан Инглэнд отплыл к африканскому берегу, где захватил несколько кораблей и судов, в числе которых у берегов Сьерра-Леоне взял сноу «Кадоган», приписанный к Бристолю, капитан же его, некий Скиннер, бесчеловечно убит был несколькими из пиратской команды, кои недавно еще были его собственными людьми и служили на названном судне. Как следует полагать, между ними произошла какая-то ссора, так что Скиннер счел подходящим удалить сих товарищей на военный корабль и в то же время отказался выдать им их жалованье. Вскоре после того они нашли способ дезертировать с военной службы и, нанявшись на шлюп в Вест-Индии, были захвачены пиратами, доставлены на остров Провиденс и плавали по той причине с капитаном Инглэндом.
Лишь только Скиннер сдался пиратам, ему было приказано явиться к ним на борт в своей шлюпке, что он и сделал, и первым, кто попался ему на глаза, оказался старый его старшина шлюпки, который уставился ему в лицо, будто злой гений, и приветствовал его таким манером:
– А, капитан Скиннер! Вы ли это? Вот кого я желал увидеть; я пред вами в великом долгу, и теперь уплачу за все вашею собственною монетой.
У бедняги все поджилки затряслись, когда обнаружил он, в какую компанию попал. И он устрашился грядущих событий, ибо имел к тому достаточно оснований; потому что рулевой тут же позвал своих сообщников, схватил капитана и крепко привязал его к брашпилю, и там они забросали его стеклянными бутылками, кои изрезали его ужасающим образом. После чего они гоняли его кнутом по палубе, покуда не устали, оставаясь глухими ко всем его мольбам и посулам. И наконец сказали они: поскольку он был хорошим командиром своим людям, то умрет легкой смертью; и тогда прострелили ему голову. Они взяли со сноу немного вещей, но само судно и весь его груз отдали Хоуэллу Дэвису, помощнику капитана, и оставшейся части команды сноу, как будет позднее изложено в главе о капитане Дэвисе.
Капитан Инглэнд захватил корабль под названием «Жемчужина» (капитан – коммандер Тизард), на который поменял свой шлюп, приспособил его для пиратских целей и заново окрестил, наименовав «Ройял Джемс», на коем и захватил несколько кораблей и судов различных стран у Азорских островов и островов Зеленого Мыса.
Весной 1719 г. бродяги вернулись к Африке и, начиная от реки Гамбия, поплыли вдоль всего побережья. И между нею и мысом Корсар захватили нижеперечисленные корабли и суда.
Пинк «Орел», под командованием капитана Риккетса, приписанный к Корку, захвачен 25 марта, имея на борту 6 пушек и 17 человек команды, из коих 7 сделались пиратами.
«Шарлотта» капитана Олдсона, из Лондона, захвачена 26 мая, имея на борту восемь пушек и 18 человек команды, из коих 13 сделались пиратами.
«Сара» капитана Станта, из Лондона, захвачена 27 мая, имея на борту 4 пушки и 18 человек команды, из коих 3 сделались пиратами.
«Бентворт» капитана Гарденера, из Бристоля, захвачен 27 мая, имея на борту 12 пушек и 30 человек команды, из коих 12 сделались пиратами.
Шлюп «Олень» капитана Силвестра, из Гамбии, захвачен 27 мая, имея на борту 2 пушки и 2 человека команды, и оба сделались пиратами.
«Картерет» капитана Сноу, из Лондона, захвачен 28 мая, имея на борту 4 пушки и 18 человек команды, из коих 5 сделались пиратами.
«Меркурий» капитана Мэгготта, из Лондона, захвачен 29 мая, имея на борту 4 пушки и 18 человек команды, из коих 5 сделались пиратами.
Галера «Робкий» капитана Крида, из Лондона, захвачена 17 июня, имея на борту 2 пушки и 13 человек команды, из коих 4 сделались пиратами.
«Элизабет и Кэтрин» капитана Бриджа, с Барбадоса, захвачена 27 июня, имея на борту 6 пушек и 14 человек команды, из коих 4 сделались пиратами.
Пинк «Орел», который держал путь свой на Ямайку, и «Сару» – в Виргинию, и «Олень» – в Мериленд, они отпустили, но «Шарлотту», «Бентворт», «Картерет» и галеру «Робкий» предали огню, а «Меркурий» и «Элизабет и Кэтрин» приспособлены были под пиратские корабли. Первый теперь носил название «Месть королевы Анны» и был отдан под командование некоему Лэйну, второй же был назван «Летучим Королем», а капитаном на нем назначили Роберта Сэмпла. Сии двое оставили Инглэнда у побережья и направились в Вест-Индию, где взяли несколько призов, почистились и починились, и в ноябре поплыли в Бразилию. В тамошних водах они захватили несколько португальских кораблей, учинивши великое множество бед и ущерба, но в самый разгар их предприятий португальский военный корабль, обладавший превосходными мореходными качествами, явился к пиратам весьма нежеланным гостем и пустился за ними в погоню. «Месть королевы Анны» убежала, но малое время спустя погибла на сем побережье. А «Летучий король», сочтя себя уже погибшим, выбросился на берег; на борту его было в ту пору 70 человек, 12 из которых было убито, а остальные пленены. Из числа пленных португальцы повесили 38, из коих 32 были англичане, трое – голландцы, двое – французы, а один – их собственной нации.
Инглэнд же, спускаясь далее вдоль побережья, захватил галеру «Петерборо» из Бристоля капитана Оуэна и «Победу» капитана Ридаута. Первую он удержал у себя, последнюю же ограбил и отпустил. На рейде мыса Корсар они увидали два парусника, стоявших на якоре, но прежде чем могли достигнуть их, те подняли якоря и подошли близко к крепости мыса Корсар. То были «Видах» капитана Принса и «Джон» капитана Райдера. Пираты на это устроили брандер из судна, которое недавно захватили, и попытались сжечь их, будто они были обычные враги, и если бы даже сие подействовало, то пираты не смогли бы извлечь для себя ни фартинга пользы. Но поскольку из крепости по ним слегка постреливали, они убрались и поплыли далее, к рейду Видаха, где обнаружили другого пирата, капитана Ла Буше , который, явившись в оное место до прибытия Инглэнда, парализовал торговлю и весьма разочаровал тем своих собратьев.
После того афронта капитан Инглэнд направился в гавань, почистил и поправил свой корабль и приспособил для пиратских деяний «Петерборо», который наименовал «Победа». Пираты жили там в великом буйстве и распутстве сколько-то недель, позволяя себе вольности с негритянками и свершая столь возмутительные поступки, что дошли до открытой вражды с туземцами, из коих они нескольких убили, а один из их городов предали огню.
Когда же пираты вышли в море, то стали голосовать, какой путь им избрать далее, и поскольку большинство их стремилось в Ост-Индию, они проложили свой курс соответственно тому желанию и в начале 1720 года прибыли на Мадагаскар. Они оставались там недолго, но, набравши воды и провизии, отплыли к Малабарскому берегу – прекрасной и плодороднейшей из ост-индских земель, что принадлежит Могольской империи, но непосредственно подчиняется собственным своим князьям. Земля сия простирается от Канарского берега до мыса Коморин и находится между 7°30»> и 12° северной широты и примерно на 75° восточной долготы, считая от Лондонского меридиана. Исконные туземцы – язычники, но среди них ныне обитает много магометан, кои заняты торговлей и обычно богаты. На том же побережье, но в области, лежащей далее к северу, расположены Гоа, Сурат, Бомбей, где устроили свои поселения англичане, голландцы и португальцы .
Сюда наши пираты пришли, свершив путешествие вкруг половины земного шара, подобно тому, как псалмопевец сказал о бесах: «Окружили меня… как лев, алчущий добычи и рыкающий» . Они захватили несколько местных кораблей – остендеров, сиречь индийцев, и одно европейское – голландский корабль, которым заменили один из своих, и затем возвратились на Мадагаскар.
Там они отрядили нескольких человек из команды на берег с палатками, порохом и дробью, дабы заготовить свиней, оленины и прочей такого рода свежей провизии, кою в изобилии предоставляет остров, и тем пришла в голову прихоть отыскать остатки команды Эвери, которая, как они знали, поселилась где-то на острове.[ – – ]В соответствии с тою прихотью часть из них странствовала несколько дней, не собрав об оной команде никаких известий, и с тем принуждена была вернуться, впустую потратив усилия, ибо те люди осели на другой стороне острова, как было отмечено в главе об Эвери.
Приведя в порядок свои корабли, они оставались там после того недолгое время и поплыли к Иоганне. Повстречав два английских корабля и один остендер, выходящие из той гавани, один из них они после отчаянного сопротивления захватили, подробности какового действия пространно изложены в нижеследующем послании, писанном капитаном того корабля из Бомбея.

Письмо капитана Макрэ из Бомбея от 16 ноября 1720 года

Мы прибыли на Иоганну(остров недалеко от Мадагаскара) 25 июля, под конец дня, вместе с «Гринвичем»; войдя туда, дабы дать нашим людям отдохнуть, мы обнаружили 14 пиратов, кои явились в каноэ с Майотты, где получил пробоину в днище и погиб пиратский корабль, к которому они принадлежали, направлявшийся от побережья Гвинеи в Ост-Индию, а именно – «Индийская королева», грузоподъемностью в двести пятьдесят тонн, о двадцати восьми пушках, на борту было 90 человек под командою капитана Оливера де Ла Буше. Они сказали, что оставили капитана и 40 человек из их команды строить новый корабль, дабы исполнить свой дьявольский замысел. Мы же с капитаном Кирби, рассудив, что было бы большою услугою Ост-Индской Компании уничтожить такое гнездо разбойников, 17 августа около восьми часов утра уже готовились с этою целью к отплытию, как обнаружили два пиратских корабля, держащих курс в бухту Иоганны – один о тридцати четырех, а другой о тридцати пушках. Я немедля явился на борт «Гринвича», где, казалось, весьма усердствовали в приготовлениях к бою, и вскорости покинул капитана Кирби, обменявшись с ним обещаниями стоять друг за друга. Затем я отдал швартовы, поднял паруса и послал вперед себя две шлюпки, дабы они подтащили меня вплотную к «Гринвичу», но тот, оказавшись на открытой волне и подгоняемый бризом, счел за лучшее припустить от меня прочь. Увидевши это, остендер, бывший с нами в компании, о 22 пушках, поступил подобным же образом, хоть капитан и уверял от всего сердца, что вступит в бой вместе с нами; и думается мне, он оказался бы на высоте и сдержал данное им слово, если бы капитан Кирби сдержал свое. Около половины первого пополудни я несколько раз призывал «Гринвич», дабы тот приблизился и помог нам, и давал ему сигнальный залп, но тщетно. Ибо – хоть мы и не сомневались, что он присоединится к нам, поскольку он, удалившись на лигу от нас, положил корабль в дрейф и наблюдал, – все же и он, и остендер бесчестно бросили нас и покинули в схватке с варварами и бесчеловечными врагами, с их черными и кровавыми флагами, развевавшимися вокруг нас, не оставив даже призрачной надежды избежать того, чтобы быть изрезанными на куски. Но Бог, в благом Своем провидении, предопределил иначе. Ибо, невзирая на их превосходство, мы вели бой с ними обоими на протяжении трех часов, за каковое время больший из них получил несколько ядер между ветром и водою , что заставило его держаться позади меньшего, дабы устранить течь. Второй же, прилагая все возможные усилия, чтобы взять нас на абордаж, более часа пытался подгрести к нам на веслах  длиною в половину нашего корабля; но по милости фортуны мы разнесли все их весла ядрами на куски, что воспрепятствовало им и вследствие того спасло наши жизни.
Около 4 часов, когда большая часть офицеров и матросов, несших службу на юте, была убита или ранена, больший корабль стал со всяческим усердием сближаться с нами и, еще находясь на расстоянии целого кабельтова, осыпал нас частыми бортовыми залпами; и, не надеясь более на то, что капитан Кирби придет к нам на помощь, мы попытались спастись, бежав на берег. И хотя осадка наша была на четыре фута больше, чем у пиратов, Богу угодно было, чтобы они крепко засели на мели, тогда как мы счастливо миновали ее по высокой воде; так их вторично постигло разочарование при попытке взять нас на абордаж. Здесь у нас случилась еще более ожесточенная схватка, чем прежде. Все мои офицеры и большинство матросов вели себя с неожиданною храбростью, а поскольку мы, к тому же, имели значительное преимущество, будучи обращены бортом к его носу , мы причинили ему великий ущерб, так что, явись тогда капитан Кирби, мы бы, полагаю, захватили обоих, ибо один из них уже был точно наш. Но второй пиратский корабль (который все еще обстреливал нас), видя, что «Гринвич» не выказывает намерений помочь нам, послал своему сообщнику в подкрепление три шлюпки, полные свежих людей. Около пяти часов вечера «Гринвич» явственно взял курс прочь в открытое море, оставив нас отчаянно бороться за жизнь в самых челюстях у Смерти; приметив сие, второй пиратский корабль, который был на плаву, произвел разворот и зашел против ветра под нашу корму. Поскольку к тому моменту многие из моих людей были убиты или ранены , и более нельзя было надеяться, что разъяренные варвары-победители не перебьют нас всех поголовно, я приказал единственное, что оставалось: садиться в баркас под прикрытием дыма наших пушек. Таким образом, к семи часам, кто на лодках, а кто вплавь, большинство из нас смогло достигнуть берега. Когда же пираты поднялись на борт, они разрезали на куски троих наших раненых. Я, вместе с немногими моими людьми, со всею возможной поспешностью направился в Кингстаун, что был в двадцати пяти милях от нас, куда прибыл на следующий день, полумертвый от усталости и потери крови, ибо был тяжело ранен в голову мушкетною пулей.
В том городе я узнал, что пираты объявили среди местных жителей награду в 10 000 долларов за то, чтобы выдать меня им, на что многие согласились, хотя и знали, что на моей стороне король и все здешние власти. Тем временем я велел распространить известие, будто я умер от ран, что сильно уменьшило их ярость. Дней десять спустя, порядком оправившись и надеясь, что злость наших врагов почти прошла, я стал размышлять над безрадостным положением, в кое мы были низвергнуты, будучи в месте, откуда не имели надежды найти пути домой, причем все мы, с позволения сказать, были наги, ибо не имели времени прихватить сменную рубашку или пару башмаков.
Я получил дозволение взойти на борт пиратского корабля и заверения в безопасности, ибо некоторые из их главарей знали меня, а кое-кто из них и плавал со мною, в чем я усмотрел великое преимущество; потому что, невзирая на все обещания, некоторые из них разрезали бы на кусочки и меня, и всех, кто не пошел к ним, когда б не главный из их капитанов, Эдвард Инглэнд, и несколько других, кого я знал. Они собирались сжечь один из своих кораблей, который мы так сильно искалечили, что он был уже непригоден для их надобностей, и приспособить вместо нее «Кассандру» . Но я столь искусно менял галсы, что к концу встречи они подарили мне упомянутый разбитый корабль, который был голландской постройки, назывался «Фантазия» и имел грузоподъемность около трехсот тонн, а сверх того 129 тюков одежд, принадлежавших Компании , хотя из моей одежды не вернули мне ни клочка.
Они отчалили 3 сентября. Я же, имея временные мачты и те ветхие паруса, что они мне оставили, перенес сие действие на 8-е, когда и отплыл, имея на борту 43 человек с моего корабля, включая 2 пассажиров и двенадцать солдат, и только 5 тонн воды. И после 48-дневного перехода 26 октября я прибыл сюда, почти нагой, изголодавшийся, вынужденный ограничиваться пинтою воды в день и почти отчаявшийся когда-либо увидеть землю, поскольку между побережьем Аравии и Малабарским берегом мы попали в штиль.[ – – ]Наши потери составили тринадцать человек убитыми и 24 ранеными; мы же, как нам говорили, истребили от девяноста до ста пиратов. Когда они нас покинули, их было на двух кораблях около трех сотен белых и 80 черных. Я убежден, что если бы наш напарник «Гринвич» исполнил свой долг, мы бы уничтожили оба и заработали две тысячи фунтов для наших владельцев и себя самих ; в то время как из-за его дезертирства ему, по справедливости, следовало бы вменить в вину потерю «Кассандры». Я доставил все доверенные мне тюки в торговый дом Компании, за что губернатор и консул распорядились выдать мне вознаграждение. Наш губернатор, мистер Бун, который чрезвычайно добр и любезен со мною, распорядился доставить меня домой этим пакетботом; но вместо меня поплывет капитан Харви, который заручился сим обещанием ранее, поскольку прибыл с караваном. Губернатор обещал мне путешествие по стране, дабы помочь возместить мне убытки, и желает оставить меня при себе, чтобы в следующем году вернуться домой вместе .

Конечно, капитан Макрэ, подвергался великой опасности, идучи на борт корабля пиратов, и вскорости уже раскаивался в своей доверчивости; ибо, хоть они и обещали, что его особе не будет причинено никакого вреда, обнаружилось, что слову их нельзя доверять. И должно предполагать, что лишь отчаянные обстоятельства, в которых, как воображал капитан Макрэ, он находился, могли возобладать над ним так, чтобы он отдал себя и своих товарищей прямо к ним в руки, возможно, не зная, как сильно туземцы сего острова преданы английской нации. Ибо около двадцати лет назад капитан Корнуолл, коммодор английской эскадры, помог им в войне против другого острова, под названием Мохилла, за что они с тех самых пор передавали все доходные должности в их распоряжение. Сия преданность столь велика, что породила поговорку: «Что англичанин, что иоганнец – все едино».
Инглэнд склонен был покровительствовать капитану Макрэ; но притом великодушно дал тому понять, что его интересы не находят среди пиратов поддержки, и что они сильно раздражены сопротивлением, какое он, Макрэ, им оказал, и он боится, что едва ли сможет защитить его. Посему он присоветовал Макрэ успокоить и укротить нрав капитана Тейлора, малого самого варварского склада, ставшего всеобщим любимцем среди них не по какой иной причине, но потому лишь, что был большею скотиною, нежели остальные. Макрэ делал, что мог, дабы умягчить сию бестию, и попотчевал его горячим пуншем. Невзирая на то, они пребывали в смятении, решая, покончить ли с ним или нет, когда случилось событие, обернувшееся к пользе бедного капитана: детина с устрашающими бакенбардами и деревянной ногою , обвешанный пистолями, как туземец из «Альманаха»  дротиками, перемежая пустословие божбою, заявляется на ют и спрашивает, чертыхаясь, кто здесь будет капитан Макрэ. Капитан ожидал, по меньшей мере, что сей детина станет его палачом.[ – – ]Но когда он приблизился, то, ухватив его за руку, поклялся: мол, будь он проклят, как он рад его видеть! И покажите мне того, – продолжал он, – кто осмелится задеть капитана Макрэ, ибо он будет иметь дело со мною. И все так же, со многими проклятьями, заявил ему, что он честный парень и что он прежде с ним плавал.
Сие положило конец спорам, а капитан Тейлор так ублаготворен был пуншем, что согласился, чтобы старый пиратский корабль и множество тюков с одеждою были отданы капитану Макрэ, и с тем заснул. Инглэнд же посоветовал капитану Макрэ со всею поспешностью убираться, а не то сей зверь, пробудившись, может пожалеть о своем великодушии. Каковому совету капитан и последовал.
Столь упорно блюдя интересы капитана Макрэ, капитан Инглэнд тем самым обрел себе многих врагов среди команды; они считали такое хорошее обхождение несовместимым со своею политикой, ибо оно выглядело как попытка заручиться покровительством, на каковом фоне их собственные преступления казались бы еще тяжелее. Посему, когда прошел слух, то ли мнимый, то ли истинный, что капитан Макрэ снаряжает против них силы Компании, он вскоре был низложен , сиречь смещен со своего начальственного поста, и высажен с тремя сторонниками на остров Маврикий. Вообще на сей остров грех было бы жаловаться, если бы тамошние крестьяне накопили какой-то достаток, что предоставило бы им некоторые виды на процветание в будущем. Ибо он изобилует рыбой, оленями, кабанами и прочей дичью. Как утверждает сэр Томас Герберт, у этих берегов есть кораллы и серая амбра ; но я полагаю, что голландцы не покинули бы их, если бы там можно было найти много сих товаров. В 1722 году он был вторично заселен французами, у которых был форт на другом острове по соседству, называемом Дон Маскарен, куда заходили за водою, лесом и припасами французские корабли, направляясь в Индию или обратно, как наши и голландцы заходят на остров Св. Елены и мыс Доброй Надежды. С того острова капитан Инглэнд и его товарищи, соорудив маленькое суденышко из брошенных бочарных досок и старых обломков дильса , переправились на Мадагаскар, где ныне существуют милостью некоторых своих собратьев, кои обеспечили себя лучше, нежели они.
Пираты же силою удержали у себя нескольких офицеров и матросов из команды капитана Макрэ и, исправив повреждения, нанесенные их такелажу, отплыли в Индию. Накануне дня, когда должно было подходить к берегу, они завидели к востоку от себя два корабля, кои на первый взгляд похожи были на английские, и велели одному из пленников, бывшему у капитана Макрэ офицером, выдать им секретные сигналы, принятые меж кораблями Компании, причем капитан грозил разрезать того на фунтовые куски , если он немедля не выполнит приказа; он же, не в силах того сделать, принужден был терпеть их глумление, доколе они не поравнялись с теми двумя и не обнаружили, что это мавританские  суда, перевозящие из Маската лошадей. Они перевезли капитана и купцов к себе на борт и подвергли пыткам, и обыскали корабли, дабы обнаружить сокровища, так как считали, что те идут из Мокки; но были разочарованы в сих ожиданиях, а наутро, завидев сушу, а у побережья лавирующую эскадру, пришли в замешательство, не зная, как распорядиться пленными. Отпустить их значило сделать свой поход явным и тем провалить его, потопить же людей и лошадей вместе с кораблями (к чему многие из них склонялись) было бы жестоко, посему они избрали нечто среднее: встали на якорь, сбросили за борт все паруса купцов и срубили у тех до половины по одной из мачт на каждом судне.
Пока они стояли на якоре, будучи весь следующий день заняты откачиванием воды, один корабль из упомянутой эскадры приблизился к ним, подняв английский флаг, на что пираты выкинули красный кормовой флаг, но в переговоры ни те, ни другие вступать не стали. Ночью они оставили маскатские суда, дождавшись ветра с моря , снялись с якоря и взяли курс на север, следуя за тою эскадрой. Поутру, около четырех часов, как раз когда те поднимали паруса, ибо ветер задул с берега, пираты приблизились к ним, но не остановились, а, ведя беглый огонь изо всех своих больших и малых пушек, прошли сквозь всю эскадру. Когда же рассвело, они просто оцепенели от ужаса, охватившего их всех, ибо то был флот Ангриа ; и могли думать лишь об одном: бежать ли иль по-прежнему следовать за ним? Они сознавали, что силы их недостаточны, ибо имели на обоих кораблях не более 300 человек, и 40 из них – негры; помимо того, на «Виктории» тогда работало четыре насоса, и к тому времени она бы уже неизбежно затонула, если б не ручные насосы и несколько пар подпорок, кои доставлены были с «Кассандры», чтобы выручить «Викторию» и укрепить ее корпус. Но, наблюдая безразличие эскадры, склонились к тому, чтобы следовать за нею, а не бежать, и сочли, что лучший способ спастись – это взять врага на испуг . Итак, когда ветер задул с моря, они подошли с подветренной стороны примерно на пушечный выстрел, так, чтобы большие корабли эскадры были у них по носу, а остальные за кормой; сии последние они приняли за брандеры. И те, что были по носу, ушли от них в открытое море, обрезав шлюпки , и им не оставалось ничего более, как следовать тем же курсом всю ночь, что они и сделали, и наутро обнаружили, что те исчезли из виду, кроме одного кеча и немногих галиватов (род небольших судов, в чем-то похожих на средиземноморские фелуки и несущих, как и те, треугольные паруса). Они стали подходить с наветренной стороны, и, заметив сие, команда кеча переправилась на борт галивата, самый же кеч подожгла; другой оказался достаточно проворен и удрал. В тот же день они погнались еще за одним галиватом, направлявшимся с грузом хлопка из Гого в Каликут, и захватили его. Сих людей они расспрашивали об эскадре, полагая, что те должны к ней принадлежать. И хотя те уверяли, что с тех пор, как покинули Гого, не видали ни одного корабля, ни даже лодки, и весьма истово молили о милости, пираты сбросили весь их груз за борт, а им самим сжали суставы тисками, дабы исторгнуть признание. Но поскольку те бедняги были совершенно несведущи, кем и чем могла быть сия эскадра, то не только принуждены были претерпеть эту пытку, но на следующий день, поскольку свежий восточный ветер изорвал паруса галивата, посажены были всею командою в шлюпку с одним только триселем, без провизии и всего с четырьмя галлонами воды (половина коей была соленая); и затем их оставили так в открытом море выкручиваться как придется.
Дабы прояснить эту историю, может статься, было бы уместно сообщить читателю, кто такой Ангриа и что это была за эскадра, которая так низко себя повела.
Ангриа – знаменитый индийский пират, владеющий значительными силами и территориями, который учиняет постоянное беспокойство европейской (и особенно английской) торговле. Резиденция его – Колаба, в считанных лигах от Бомбея, а еще он владеет островом в виду этого порта, благодаря чему ему часто представляется возможность тревожить Компанию. Было бы не такою неодолимою трудностью подавить его, когда бы не мелководье, препятствующее военным кораблям подойти близко. И лучшее из искусств, в коих он преуспел, – подкуп министров Могола ради получения протекции, когда он находит врага слишком могущественным.
В 1720 году  бомбейская флотилия, состоящая из четырех грабов (корабли, построенные Компанией в Индии и имеющие три мачты, а вместо бушприта – нос, как у гребной галеры, грузоподъемностью около 150 тонн; укомплектованы офицерами и вооружением, подобно военным кораблям, для защиты и охраны торговых путей) – «Лондона», «Ченду» и еще двух, а с ними галиваты, кои помимо экипажей несли до 1 000 человек, дабы обстрелять и разгромить Гайру  – форт на Малабарском берегу, принадлежащий Ангриа, – что заранее обречено было на неудачу, – возвращалась в Бомбей и, как бы в возмещение, наткнулась на пиратов при обстоятельствах, кои были изложены выше. Капитан Аптон, коммодор сей флотилии, проявив чрезмерную осторожность, воспротивился мистеру Брауну (который был генералом) – дескать, кораблями нельзя рисковать, ибо у них нет приказа губернатора Буна вступать в бой во время плавания; а кроме того, они не имели такового намерения, когда выходили. Так упущена была благоприятнейшая возможность истребить пиратов, что разгневало губернатора, и он передал командование флотилией капитану Макрэ, коему отдан был приказ немедля преследовать пиратов и вступать в бой, где бы он их ни встретил.
Вице-король Гоа, коему помогала бомбейская флотилия Британской Компании, в следующем году попытался ослабить резиденцию Ангриа – Колабу, высадив восемь или десять тысяч человек, причем в тех морях была тогда английская военная эскадра; но, рассмотрев хорошенько фортификации и потеряв часть своей армии из-за болезней и тягот военной службы, благоразумно убрался восвояси.
Я возвращаюсь к пиратам, кои, бросив на произвол судьбы людей с галивата, решили держать путь на юг; и на следующий день между Гоа и Карваром услыхали несколько пушечных залпов, что заставило их встать на якорь и выслать на разведку шлюпку, каковая вернулась около двух часов ночи с известием, что на рейде стоят на якоре два граба. Они снялись с якоря и поспешили к бухте, пока не рассвело (что дало бы грабам возможность заметить их), и прибыли как раз вовремя, чтобы увидеть, как те встали под защитою крепости Индиа Дива , вне их досягаемости. Это тем более пришлось пиратам не по вкусу, что они нуждались в воде, и некоторые даже высказались за то, чтобы этою ночью сделать высадку и захватить остров, но, поскольку сие не снискало одобрения большинства, они пустились далее на юг, и следующим на своем пути захватили у рейда Оннора крошечную посудину, всего с одним голландцем и двумя португальцами на борту. Они послали одного из них на берег, к капитану, известить того, что если он снабдит их водою и свежею провизией, то получит свой корабль обратно. И капитан прислал своего помощника Фрэнка Хармлесса с ответом, что если пираты переправят ему его собственность через отмель, он согласится на их требование; предложение сие, как полагал помощник, обусловлено было тайным умыслом, и, поскольку их мнение довольно близко было к мнению Хармлесса (который весьма честно вел с ними переговоры), они решились искать воду на Лаккадивских островах. Итак, отослав оставшихся членов той команды на берег, с угрозою, что капитан сей – последний человек, к которому они проявляют снисхождение (по причине столь неучтивого обращения), они направились прямо к островам и за три дня достигли их. Где, будучи извещены людьми с менчей , кои они захватили (а с ними – коменданта Канварского  рейда), что дно меж ними не держит якорей, и ближайший подходящий остров – Мелинда, они послали на берег шлюпки посмотреть, есть ли там вода и живет там кто-нибудь или нет; кои, к их удовлетворению, возвратились с ответом, viz., что там изобилие хорошей воды и много домов, брошенных, однако, мужчинами, которые с приближением кораблей бежали на соседние острова и оставили одних женщин и детей охранять друг друга. Женщин они захватили по своему варварскому обычаю для удовлетворения похоти, а чтобы отомстить мужчинам, вырубили кокосовые деревья и подожгли несколько домов и церквей (полагаю, построенных португальцами, которые прежде останавливались здесь по пути в Индию).
Пребывая на том острове, они потеряли 3 или 4 якоря из-за каменистости дна и свежести ветров и, наконец, принуждены были уйти оттуда по причине сильнейшего шторма, бросив на берегу семьдесят человек, черных и белых, и большинство бочонков с водой. Десять дней спустя они вновь возвратились к острову, погрузили свою воду и взяли на борт людей.
Провизии у них было до крайности мало, и они решили на сей раз посетить своих добрых друзей-голландцев в Кочине, которые, если верить этим разбойникам, никогда не преминут снабдить джентльменов их профессии. Через три дня плавания они достигли траверза Телличери и захватили небольшое судно, принадлежавшее губернатору Адамсу, а шкипера того судна, Джона Тоука, доставили к себе на борт весьма пьяным, и он сообщил, что капитан Макрэ снаряжается в поход, чем поверг их в буйную ярость.
– Ну и негодяй! – говорили они. – Мы обошлись с ним столь учтиво, что дали ему корабль и другие подарки, и после того он вооружается против нас же! Следовало бы его вздернуть. Но раз мы не можем выказать свое негодование ему, давайте вздернем сих собак, его людей, кои желают ему добра и сделали бы то же, будь они свободны.
Рулевой же сказал:
– Если б сие было в моей власти, – и шкиперов, и офицеров кораблей я бы с этой поры прихватывал с собою, только чтобы помучить. Ч[ерт бы подра]л этого Инглэнда!
Оттуда они направились к Каликуту, на рейде коего попытались захватить большой мавританский корабль, но пушки, установленные на берегу, будучи разряжены по ним, их остановили. Мистер Лэсинби, один из офицеров, служивших под началом капитана Макрэ, силою удержанный пиратами, находился в то время под палубой, и капитан пиратов вместе с рулевым велели ему присматривать за гика-брасами, в надежде (ибо они на то рассчитывали), что выстрел сразит его, прежде чем они дадут ему свободу, и допытывались, по какой причине его там не было до сей поры. Когда же он стал оправдываться, пригрозили при подобном небрежении застрелить его; после чего последний, взявшийся увещевать их и требовать высадить его, как то было обещано, на берег, получил немилосердные побои от рулевого. У самого же капитана Тейлора, ставшего ныне преемником Инглэнда, а потому имевшего привилегию проделать сие лично, не было на то возможности, ибо у него были искалечены руки.
На следующий день похода они поравнялись с голландским галиотом, направлявшимся в Каликут с грузом известняка, и на него посадили капитана Тоука и отослали его, и некоторые матросы ходатайствовали за Лэсинби, но тщетно, ибо, как заявили Тейлор и его сторонники, если мы отпустим сию собаку, которая слышала наши замыслы и решения, то расстроим все столь тщательно обдуманные планы, а особенно касаемые поддержки, которой мы ищем ныне у голландцев.
Всего день спустя они прибыли к Кочину, где послали с рыбачьим каноэ письмо на берег. И после полудня, дождавшись бриза со стороны моря, встали на якорь на рейде, салютовав форту 11 залпами с каждого корабля и получивши в ответ то же количество залпов: доброе предзнаменование того радушного приема, который они здесь нашли; ибо ночью к ним подошла большая лодка, до отказа нагруженная свежей провизией и крепкими напитками, и с нею слуга (некоего влиятельного горожанина), по имени Джон Трампет. Он передал, что им надлежит немедленно сниматься с якоря и плыть далее на юг, где их снабдят всем, что им потребно, будь то корабельные припасы или провизия.
Прошло совсем немного времени, как к борту пристало еще несколько каноэ с черными и белыми горожанами, кои без устали оказывали пиратам всевозможные любезности во все время их стоянки. Так, Джон Трампет доставил им вместительную шлюпку, груженую араком , более которого ничто не могло бы их возвеселить (было его там около 90 леджесов ), а еще 60 мешков сахару; подношение, думается, от губернатора и его дочери, пираты же отдарились, послав ему в ответ прекрасные настольные часы (украденные на корабле капитана Макрэ), а ей – большие золотые карманные часы, – как бы в залог того, что намереваются щедро расплатиться.
Когда все привезенное было на борту, они расплатились с мистером Трампетом к полному его удовлетворению – а насчитано было на шесть или семь тысяч фунтов стерлингов, – проводили его троекратным «ура» и 11 пушечными залпами с каждого корабля, и пригоршнями бросали ему в шлюпку дукаты, дабы шлюпочная команда сцепилась из-за них.
Ветер тою ночью был слаб, так что с якоря сниматься не стали, и наутро Трампет разбудил их видом новой партии арака и ящиков со штучными тканями и готовым платьем, прихватив с собою также местного сборщика податей. В полдень, когда эти двое все еще были на борту, пираты заметили на юге парус и, снявшись с якоря, пустились в погоню. Но поскольку тот был в выгодном для себя удалении от берега, то успел пройти севернее их и бросил якорь вблизи от форта Кочин. Вышеупомянутые джентльмены уверили их, что с ними не станут связываться, если они захватят то судно даже под самою крепостью, домогаясь купить его, когда оно еще не попало к ним в руки, и советовали идти к берегу, что они храбро и сделали, намереваясь взять его на абордаж. Но когда они подошли к своей дичи на один или два кабельтова и были близко от берега, форт выпалил из двух маленьких пушек, чьи ядра упали рядом с их носом, и они немедленно убрались с рейда, неторопливо направились к югу и ночью бросили якорь на прежнем месте, где Джон Трампет, соблазняя их немного задержаться, сообщил им, что через несколько дней мимо должен пройти очень богатый корабль, коим командует брат генерал-губернатора Бомбея.
Этот губернатор  – воплощение иностранной власти. Какие неудобства и унижения должны претерпевать подданные под началом такого правителя, который способен пасть до столь предательских и низменных средств, как сношения и торговля с пиратами, ради собственного обогащения! Определенно, такой человек не остановится ни пред какою несправедливостью, дабы возместить или сколотить состояние. У него под рукою всегда найдется argumentum bacillum , и стоит ему захотеть, как за половину времени, потребного на отыскание доводов в пользу противного, он убедит вас, что обман и притеснение – это и есть закон. То, что он использует в сей грязной работе посредников, отражает его чувства вины и стыда, но никоим образом не умаляет преступления. Джон Трампет был орудием; но, как говорила Собака из басни, хоть и по другому случаю: что делалось по приказам хозяина, то – поступки хозяина . Я не мог не задуматься в этой связи, что за подлое правительство было у Санчо Пансы : его не только лишили всех привилегий, но он действительно почти голодал; у него почти каждый день отнимали пропитание, исключительно под предлогом сохранения здоровья его превосходительства. Но правительства различны.
Кое-кто из пиратов стоял за то были, чтобы отправиться от Кочина прямо к Мадагаскару. Другие считали, что было бы вернее крейсировать, пока не удастся захватить судно, груженое припасами, и таких было большинство, а посему они повернули к югу и через несколько дней увидели у берега корабль; но, поскольку он стоял с наветренной стороны от них, они не могли подойти близко, пока ветер дул с моря, ночью же, при благоприятном ветре, они разделились, направившись один к северу, другой к югу, задумав запереть его между собою. Но, к своему удивлению и противу ожиданий, с наступлением дня вместо дичи обнаружили совсем рядом с собою паруса пяти больших кораблей, кои, тут же давши пиратам сигнал приблизиться, повергли их в крайнее замешательство, особенно тех, что были на корабле Тейлора, ибо напарник его находился поодаль (по меньшей мере, в трех лигах к югу); они устремились друг к другу и объединились, а затем сообща во весь дух устремились от этой эскадры, коей, как они решили, командовал капитан Макрэ, испытав смелость которого, они были бы рады избежать еще одной попытки.
Погоня длилась три часа, и поскольку эскадра не настигла их, за исключением одного граба, помрачневшие лица их вновь прояснились, тем более, что весь остаток дня стоял штиль; а ночью, дождавшись ветра с берега, они устремились прямо в открытое море, и наутро к великому своему облегчению обнаружили, что вся эскадра пропала из виду.
Избежав сей опасности, они вознамерились провести Рождество (Рождество 1720 года) в попойках и беззаботности, и придерживались того решения три дня самым распутным и разгульным образом, не только поедая, но транжиря попусту свои запасы свежей провизии столь гнусно и неосмотрительно, что, сговорившись затем направиться к Маврикию, они во время того перехода сидели на пайке в одну бутылку воды на человека per diem  и не более двух фунтов говядины с горсткой риса на десять человек в день; так что, если бы не течь в корабле (который они однажды чуть не покинули, и поступили бы так, не будь у него на борту некоторого количества арака и сахара), большинство из них погибло бы.
В таком состоянии около середины февраля они прибыли на остров Маврикий, залатали обшивку и подремонтировали «Викторию» и 5-го апреля отплыли вновь, оставив на одной из скальных гряд таковую ужасную надпись: «Покинули сие место 5 апреля, дабы идти на Мадагаскар за лаймами », и это, по меньшей мере, означало (как то принято у юристов и деловых людей), что любое посещение того места в их отсутствие должно быть оплачено. Однако поплыли они не прямо на Мадагаскар, а на Маскаренские острова, и столь удачно, как только могли того желать разбойники: по прибытии, восьмого числа, они обнаружили стоявший на якоре португальский корабль о семнадцати пушках, большая часть которых сброшена была за борт, мачты потеряны, и весь он столь искалечен был жестоким штормом, в который попал под 13° южной широты, что стал добычею пиратов после весьма малого сопротивления или вовсе без оного – добычею действительно великолепной, ибо в руки к ним попал Конде де Эрисейра, вице-король Гоа, который пустился в сей бесплодный поход против Ангриа, индийца, а еще на борту были другие пассажиры; сии последние, поскольку они не могли не ведать о сокровищах, бывших на корабле, утверждали, что одних только бриллиантов здесь было на сумму от трех до четырех миллионов долларов.
Вице-король, который в то утро взошел на борт в надежде, что корабли сии английские, взят был в плен и принужден платить выкуп. Но, приняв во внимание его большие убытки (поскольку приз отчасти был его собственностью), они после некоторых колебаний согласились принять 2 000 долларов и высадили его и прочих пленников на берег, посулив оставить им корабль, на коем они смогли бы выбраться отсюда, ибо остров сей, как считалось, не в состоянии был прокормить столь большое число людей. И хотя пираты узнали от них, что с подветренной стороны от острова находится остендер (ранее бывший галерой «Грейхаунд» из Лондона), который они благодаря тому захватили, и имели удобный случай исполнить столь разумную просьбу, однако же послали тот остендер с частью своих людей на Мадагаскар, дабы те разнесли весть об их успехе и заготовили мачты для приза; и немного спустя последовали за ними сами, нимало не заботясь о страдальцах, кои везли с собою на португальском корабле 200 мозамбикских негров.
Мадагаскар – остров, больший, чем Великобритания, основная часть коего располагается внутри тропика Козерога , и лежит он к востоку от восточного берега Африки. Он изобилует всякого рода провизией, быками, козами, овцами, домашней птицей, рыбой, сладкими лимонами, апельсинами, тамариндом, финиками, кокосами, бананами, воском, медом, рисом; а еще, коротко говоря, хлопком, индиго и любыми другими природными дарами, к разведению коих приложили усилия и имеют понятие, как с ними управляться. У них есть также эбеновое дерево – твердое дерево наподобие фернамбукового , из которого они делают себе копья; также каучук нескольких видов, эфир, драконова кровь , алоэ и т. д. Что самое неудобное, это многочисленные стаи саранчи на суше и крокодилы, или аллигаторы, в реках. Сюда, в бухту Св. Августина, корабли иногда заходят за водою, когда избирают по пути в Индию внутренний пролив и не собираются останавливаться у Иоганны. Наконец, мы могли изучить наблюдения шестого кругосветного путешествия, предпринятого Ост-Индскою Компанией, кои подтверждают то, что ниже говорится относительно течений вообще; что в этом внутреннем проливе, или канале, северные и южные течения сильнее всего там, где пролив уже, а когда пролив опять становится широким после пересечения линии экватора, слабеют и изменяют направление течения по различным румбам компаса.
Со времени открытия сего острова португальцами в 1506 году Р. Х. европейцы, и в особенности пираты, умножили там расу темных мулатов, хотя пока еще малочисленную в сравнении с туземцами, каковые суть негры, с курчавыми короткими волосами, деятельные и прежде представлявшиеся злобными и мстительными, ныне же – сговорчивыми и общительными, может быть, благодаря одолжениям и щедротам в виде одеяний и крепких напитков, кои они время от времени получали от тех парней, что живут с ними в как нельзя более дружеских отношениях, и любой из них может в минуту собрать под своим началом охрану хоть из 2, хоть из 300. Поддерживать сии отношения в интересах самих же туземцев, ибо остров разделен между мелкими правителями и вождями, и осевшие здесь пираты, коих ныне значительное число, причем каждый имеет собственную маленькую крепость, могут получить перевес, какую бы сторону они ни вздумали принять.
Когда Тейлор пришел туда с португальским призом, то обнаружил, что остендер сыграл с их людьми злую шутку, ибо команда его воспользовалась их пьянством, дабы восстать против них, и (как они потом слышали) повела корабль в Мозамбик, откуда губернатор направил его в Гоа.
Придя сюда, пираты почистили «Кассандру» и разделили награбленное, получив по 42 мелких бриллианта на человека, либо покрупнее, но меньше, соответственно их величине. Один невежда, или же весельчак, который получил лишь один бриллиант при том дележе, ибо по ценности он был приравнен к 42 маленьким, очень роптал на судьбу, а после и пошел и разбил его в ступке, и божился потом, что его доля лучше, чем у любого из них, поскольку он разбил его, сказал он, на 43 осколка.
Те, кто не склонен был подвергать риску свои шеи, имея в карманах 42 бриллианта, помимо прочих сокровищ, покончили с разбоем и остались у своих старыми знакомыми на Мадагаскаре, согласно всеобщему соглашению, что старожилы принимают всех. Поскольку у остальных теперь не было резонов иметь два корабля, а «Виктория» протекала, ее сожгли, люди же (столько, сколько захотело) перешли на «Кассандру» под командование Тейлора, коего мы должны оставить на время строящим планы: идти либо в Кочин, дабы отделаться от бриллиантов с помощью своих старых друзей-голландцев, либо в Красное или даже Китайское море, дабы избежать военных кораблей, чье присутствие где-то поблизости словно отдавалось у них в ушах неотступным сигналом тревоги, – и дать маленький отчет, соразмерный нашим возможностям, о той эскадре, которая прибыла в Индию в начале 1721 года.
Будучи в июне на мысе Доброй Надежды, коммодор получил письмо, оставленное ему губернатором Мадраса, которому о том отписал губернатор Пондишерри – французской фактории  на Коромандельском берегу, с важным сообщением, что пираты, во время написания оного письма, были весьма сильны в индийских морях, насчитывая одиннадцать парусов и тысячу пятьсот человек, но что многие из них ушли к тому времени к берегам Бразилии и Гвинеи; другие осели и укрепились на Мадагаскаре, Маврикии, Иоганне и Мохилле; и что другие на корабле под названием «Дракон» захватили под Конденом  большой мавританский корабль, шедший из Индии в Мокку, имея на борту тринадцать лакхов  рупий (т. е., 1 300 000 полукрон), каковые пираты, поделив награбленное, сожгли свой корабль и приз и спокойно осели среди своих друзей на Мадагаскаре.
Отчет содержал и некоторые другие сведения, кои мы изложили прежде.[ – – ]Коммодор Мэтьюз , получив сие известие и будучи преисполнен рвения к службе, за которую взялся, поспешил к тем островам, как к местам, обещавшим наибольшую надежду на успех; на Св. Марии можно было б завлечь Инглэнда, обещая тому покровительство, если бы он сообщил то, что знал о «Кассандре» и остальных пиратах, и помог вести судно. Но Инглэнд был осторожен и полагал, что сие означало бы сдаться на милость победителя, так что они подняли на борт пушки с сожженного корабля «Джадда», и после того военные корабли рассеялись по разным плаваниям и походам, что, как полагали, скорее прочего принесет успех, – однако тщетно. Тогда эскадра пошла к Бомбею, где обменялась с фортом приветственным салютом , и вернулась домой.
Пираты – я имею в виду тех, что на «Кассандре», капитаном коих был теперь Тейлор, – оснастили португальский военный корабль и решились еще на один поход в Индию, невзирая на богатства, которые уже накопили. Но, готовясь к отплытию, они услышали о 4 военных кораблях, которые идут за ними в те моря, а потому изменили свои намерения, поплыли к африканскому материку и стали в маленькой бухте под названием Делагоа, недалеко от реки de Spiritu Sancto , на Мономотапском берегу, под 26° южной широты. Они считали, что место сие безопасно, учитывая, что эскадра никоим образом не могла получить о них сведений, поскольку там нет сообщения по суше и не ведется никакой торговли по морю с Мысом , где, как полагали военные, они должны были находиться. Пираты пришли туда ввечеру и были застигнуты врасплох несколькими выстрелами с берега, ибо не знали ни о каких укреплениях либо европейских поселениях в этой части света. Итак, ночью они бросили якорь в отдалении от берега, а наутро, заметив маленький форт с шестью пушками, устроили набег на него и разгромили.
Сей форт построен был и заселен Голландскою Ост-Индскою Компанией  за несколько месяцев до того, для какой цели, я не знаю, и оставлено в том месте было полтораста человек, каковое число затем сократилось до трети из-за болезней и несчастных случаев, и ни разу за все то время они не получали никакого подкрепления или потребных вещей; так что 16 из тех, что остались, по их нижайшей просьбе, были приняты на борт к пиратам, и все остальные получили бы такое же одолжение (сказали пираты), будь они кто-нибудь другой, а не голландцы. Я упоминаю сие как пример неблагодарности со стороны пиратов, кои столь многим обязаны были соотечественникам тех несчастных за поддержку.
Здесь они оставались около четырех месяцев, занимаясь кренгованием обоих кораблей и исполняя свой отвлекающий маневр в целях безопасности, пока не истребили всю провизию, а затем вышли в море, оставив после себя немалое количество муслина, ситца и тому подобного добра полуголодным голландцам, что позволило тем совершить выгодную сделку со следующими пришлецами, коим они обменяли его на провизию по цене три фартинга за английский ярд.
Они покинули Делагоа в самом конце декабря 1722 года, но, не придя к соглашению, куда и как направиться, решили разделиться, так что те, кто ратовал за продолжение такого образа жизни, взошли на борт португальского приза и взяли курс на Мадагаскар, к своим друзьям, с которыми, как я слышал, они теперь поселились; а остальные взяли «Кассандру» и отплыли в испанскую Вест-Индию. Военному кораблю «Русалка» случилось тогда быть в конвое  неподалеку от материка, лигах в 30 от тех пиратов, и он мог бы пойти и напасть на них; но на совещании с хозяевами, чью безопасность он должен был блюсти прежде всего, было решено, что охрана каравана сослужит лучшую службу, нежели уничтожение пиратов, и коммандер с неохотою вынужден был от того воздержаться. Он послал на Ямайку шлюп с донесением, доставивший его в Ланстон  с опозданием всего на день или два, ибо они как раз перед его приходом сдались со всеми своими богатствами губернатору Порто-Белло.
Здесь они осели, дабы тратить плоды своего бесчестного промысла, разделив между собою награбленное и украденное у людей разных наций, без малейшего угрызения совести или раскаяния, убаюкивая свою совесть тою отговоркою, что другие люди делали бы то же самое, имей они такую возможность. Могу сказать лишь, что если б они знали, что в то же время творили в Англии начальники Управления Южных морей и начальники тех начальников, они, конечно, использовали бы это пятно для своего оправдания. viz., что, какие бы разбойничьи деяния они ни совершали, они могут быть совершенно уверены, что они не самые большие подлецы, какие живут на свете.
Трудное дело – совершить подсчет злодейств, совершенных этой командою за пять лет, коих гораздо больше, чем награбленное ими, ибо они часто топили или жгли захваченные суда, если то отвечало их настроению или обстоятельствам, иногда чтобы не допустить передачу сведений, иногда потому, что на кораблях не оставалось достаточно людей, чтобы управлять ими, а в иных случаях из буйства или потому, что они были недовольны поведением шкипера; по любой из сих причин достаточно было молвить слово, и корабли вместе с грузом шли на дно моря.
Со времен своей сдачи испанцам, как мне сообщали, часть их покинула те места и рассеялась кто куда; восьмеро из них нанялись примерно в ноябре прошлого года на один из шлюпов асьенто  Компании Южных морей , выдав себя за потерпевших кораблекрушение, добрались до Ямайки, а оттуда уплыли на других судах. Я знаю также одного из них, который нынешней весною прибыл с того острова в Англию. Говорят еще, что капитан Тейлор приобрел испанский офицерский патент и командовал военным кораблем, который недавно напал на английские тендеры с сандаловым деревом в Гондурасском заливе.

 Уинтер, Кристофер  – британский пират. Действовал в Карибском море в 1716 – 1718 гг. Захват шлюпа, на котором плавал Инглэнд, относится к 1717 г. Сдался кубинским властям во время кампании Вудса Роджерса по амнистированию пиратов острова Нью?Провиденс.

 По амнистии, объявленной Вудсом Роджерсом в июне 1718 г. Поскольку пиратство было широко распространено в колониях и не особенно рьяно искоренялось местными губернаторами, а то и напрямую ими поощрялось, а действия судебных властей и редких карательных экспедиций были малоэффективны, практика «королевского помилования» была довольно часто используемой мерой борьбы с пиратами. Указы о помиловании действовали до определенной даты (обычно год со дня подписания). Любой пират, до истечения срока амнистии сложивший оружие и заявивший о желании сдаться на милость короля, получал специальное свидетельство о помиловании, по которому его владельца запрещалось преследовать за ранее совершенные пиратские действия. Однако если амнистированный бывал уличен в новых пиратских налетах, «пренебрежение королевской милостью» считалось отягчающим его вину обстоятельством. Амнистированные находились под определенным контролем губернатора, выдавшего свидетельство, и для выезда из колонии должны были получить разрешение, однако на практике это ограничение довольно просто было обойти. Многие амнистированные пираты нанимались в каперские рейды, а затем поднимали бунт и брались за старое.

 Ла Буше, Оливье  – французский пират. Действовал в Карибском море, Атлантическом и Индийском океанах в 1716 – 1721 гг. Известен также под именами Ла Буз и Ля Бу. В 1716 – 1717 гг. базировался на о. Нью?Провиденс и одно время был напарником (плавал в паре) Бенджамена Хорниголда. К берегам Западной Африки перебрался после появления на Багамах Вудса Роджерса. В 1719 г. промышлял у Видаха и недолго плавал с Хоуэллом Дэвисом и Томасом Коклином (об этом рассказывает Дефо). Затем отправился в Красное море, в 1720 г. потерпел кораблекрушение у острова Майотта. В начале 1721 г. Джон Тейлор поручил ему командование кораблем «Победа». Действуя в паре, Ла Буше и Тейлор захватили у о. Реюньон богатый португальский приз. Расставшись в декабре 1721 г. с Тейлором, Ла Буше отправился на Мадагаскар, по одной из версий, поселился на Реюньоне и через несколько лет был повешен.

 Некоторая неточность Дефо. Португальцы появились на западном побережье Индостана еще в начале XVI в. и в 1505 г. основали факторию в Кочине – на юге Малабарского побережья, а затем захватили город?государство Гоа (1510 г.), сделав его плацдармом для дальнейшего проникновения на полуостров. В Сурате в 1613 г. была основана первая английская фактория в Индии, а Бомбей к 1710?м годам фактически уже перешел в руки англичан. Голландцы к 1720?м годам контролировали на Канарском берегу, к югу от Гоа, несколько второстепенных гаваней, а самая крупная голландская колония была в Кочине.

 Псалом 22 (в славянской Библии – 21), стихи 13 – 14. Дефо обыгрывает смысловые оттенки слова round – «вкруг» в своем тексте и «окружили» в англиканском тексте псалма.

 Морской жаргонизм, означающий, что ядра попали по ватерлинии пиратского судна.

 Весла давали парусно?весельным кораблям по сравнению с парусными дополнительную маневренность и преимущество в скорости, что имело решающее значение при ставке на абордажный бой. Именно поэтому парусно?гребные галеры сохраняли свое военное значение даже в начале XIX века.

 Как уже отмечалось, пушки на море были малоэффективны. Поэтому, для повышения вероятности попадания в цель, практически все пушки устанавливались вдоль бортов, а стрельба велась бортовыми залпами. На носу же устанавливали 1, в лучшем случае 2 фальконета (поворотные орудия малого калибра).

 Потери Макрэ в этом бою, по свидетельству самого капитана, составили 37 человек убитыми и ранеными (хотя некоторые источники утверждают, что эта цифра относится только к убитым). Пираты потеряли более 90 человек.

 Судно капитана Макрэ.

 Имеется в виду Британская Ост?Индская Компания, на службе которой состоял капитан Макрэ. Упомянутые тюки были частью груза «Кассандры», общая стоимость которого, по некоторым документам, составляла 75 000 фунтов стерлингов.

 Очевидно, речь идет о награде за уничтожение пиратов.

 Беспрецедентная эпопея Макрэ благотворно сказалась на его карьере в Ост?Индской компании. Уже в 1721 г. он командует карательной эскадрой, сильно уменьшившей активность пиратов у побережья Индии и Аравии (о чем упоминается в этой главе). А с 1725 по 1730 год был губернатором Мадраса и с лихвой «возместил убытки», сколотив на взятках состояние в 800 000 фунтов стерлингов при жалованье 500 фунтов в год…

 Нет оснований подвергать сомнению сам факт этого эпизода. В то же время довольно гротескное описание облика и поведения пирата заставляют предположить, что они вымышлены Дефо. Вообще говоря, одноногие пираты на протезе в реальности встречались реже, чем в литературе. Наиболее известные из них – француз Франсуа Ле Клерк (ум. 1563) и голландец Корнелис Джол (ум. 1641).

 «Альманахом» в Великобритании назывался ежегодный календарь, издававшийся в виде книги. Помимо таблиц, содержащих дни месяцев, астрономические данные и вычисления, предсказания и юбилейные даты, в «Альманахе» помещали самую разнообразную полезную и интересную информацию, сопровождая ее многочисленными гравюрами (одну из таких гравюр и имеет в виду Дефо). В 1709 г. выпуск аналогичного издания – «Календаря» организовал в России сподвижник Петра I шотландец Яков Вилимович Брюс (1670 – 1735).

 По давней морской традиции, капитан корабля обладал в море почти неограниченной властью. Однако у пиратов пост капитана был выборным, и в случае недовольства команды действиями своего капитана тот мог быть смещен, а на его место избирался другой человек. Американские пираты XVIII в. могли прибегать к этому средству чаще своих предшественников, потому что взяли за правило передавать капитанские полномочия, касавшиеся повседневных вопросов, другому офицеру – старшине?рулевому, оставив власть капитана безусловной только во время боевых действий.

 Амбра (от араб. анбар) – воскоподобная масса, образующаяся в пищеварительном тракте у кашалота. Высоко ценилась у арабов, а потом и у европейцев, как ароматическое вещество. Иногда амбру удавалось найти в воде или на берегу, куда ее выбрасывало прибоем. После очистки и сушки амбра приобретала цвета от черного, коричневого и серого до золотистого и белого (две последние разновидности считались самыми ценными).

 Еловые или сосновые обрезки и доски.

 Фунт – стандартный вес куска мяса для бифштекса. Чтобы вернее запугать пленника, пират намеренно усугубляет свою кровожадность, намекая, что не просто убьет его, но и съест.

 Маврами в разговорной английской речи XVIII в. назывались все арабы Аравийского полуострова и северо?востока Африки.

 В субтропических и тропических морях ветер днем дует со стороны суши, а ночью – со стороны моря.

 Как говорит сам Дефо немного ниже, это был не флот Ангриа, а флот, посланный против  Ангриа. Ангриа – индийский пират Канходжи Ангриа (ум. 1729 г.), основатель пиратской династии Ангриа. Идя по стопам отца, Канходжи Ангриа поступил во флот раджи Маратха, а в 1698 г. стал командующим флотом. Через некоторое время он отказался признавать власть раджи и стал самостоятельно управлять 240?мильной береговой полосой от Бомбея до г. Венгурлы – границы территории Гоа. В 1704 г. объявил Ост?Индской компании, что намерен захватывать все ее корабли, где бы он их ни встретил, и держал свое слово до самой смерти. В 1710 г. его армия захватила главные порты Компании – укрепленный остров Каранджа и порт Калаба близ Бомбея. Губернатор Бомбея Чарлз Бун в мае 1716 г. безуспешно атаковал один из портов Ангриа – Вижаядруг, в ноябре, столь же неудачно, – остров Каранджа. В ответ Ангриа блокировал Бомбей и снял блокаду только после получения выкупа – 70 000 рупий (8 750 фунтов стерлингов). В сентябре и октябре 1717 г. Ангриа успешно отбил атаки англичан на Вижаядруг и соседний с ним порт Деогар. В 1721 г. – атаку коммодора Мэтьюза на Колабу. После смерти Ангриа в 1729 г. власть над подконтрольными ему территориями Малабарского побережья перешла к его сыновьям Субхаджи (ум. в 1741 г.) и Маннаджи, а затем – к незаконнорожденному сыну Ангриа Туланджи (правил в 1743 – 1756 гг.). Справиться с последним Ангриа англичане смогли, только заключив союз с Маратхом, от которого за 60 лет до того откололся Канходжи Ангриа.

 В оригинале bullbeggar – народное переосмысление каламбура bullbear – «боязнь папской буллы», т. е., «объект беспочвенного страха».

 Корабли того времени зачастую не держали шлюпки на борту, а вели за собой на буксире. Обрезав буксировочные концы и бросив лодки, корабль мог получить заметное преимущество в скорости перед преследователем.

 Ошибка Дефо. По другим источникам (а косвенно – и по ниже следующему тексту самого Дефо), попытка атаковать Ангриа, уже третья по счету с января 1716 г. – времени прибытия в Бомбей нового губернатора Чарлза Буна, – состоялась в декабре 1721 г. Для разгрома Ангриа из Лондона был специально направлен коммодор Томас Мэтьюз с четырьмя военными кораблями, который безуспешно атаковал Колабу соединенным англо?португальским корпусом, состоявшим из этих кораблей, 6 000 пехотинцев и кавалерии. Униженный невозможность справиться с индийскими пиратами, Бун в январе 1722 г. отбыл в Англию. Мэтьюз задержался в Индии до декабря 1723 г. Позднее он был уличен в торговле с пиратами.

 Гайра – очевидно, название укреплений в Колабе, т. к. Мэтьюз, по документальным данным, атаковал именно Колабу.

 Индиа Дива – форт на рифе Ойстер, прикрывающий вход в гавань города Карвар.

 См. Приложение 2 («Морские термины»).

 Ошибка или опечатка. Вероятно, речь идет о коменданте Карварского рейда, т. е., форта Индиа Дива, хотя из текста Дефо совершенно не ясно, при каких обстоятельствах пираты ухитрились захватить коменданта форта.

 Арак – рисовая или пальмовая водка.

 Неясное место. Леджес (полубимс) – поперечная планка, деталь каркаса шлюпки. Возможно, Дефо хотел сказать, что арак занимал в шлюпке место длиной в 90 полубимсов.

 Имеется в виду губернатор Кочина.

 Довод «палкой» (лат.) – т. е., убеждение насилием.

 Дефо приводит не совсем точную цитату из басни Эзопа о двух собаках, одна из которых сторожила дом, а другая охотилась. Каждый раз, когда охотничья приносила домой добычу, хозяин бросал кусок и сторожевой. Когда охотничья стала попрекать сторожевую, что та ничего не делает и только отъедается на чужих трудах, сторожевая собака ответила: «Не меня брани, а хозяина: ведь это он приучил меня не трудиться, а жить чужим трудом».

 Имеется в виду эпизод из «Дон Кихота», в котором шутник?герцог «пожаловал» Санчо Пансе губернаторство островом Баратария.

 В день (лат.)

 лайм – мелкоплодная разновидность лимонов.

 Тропиками называют параллельные экватору линии, между которыми происходит видимое движение Солнца вокруг Земли. В Северном полушарии это тропик Рака (знак Зодиака, соответствующий 22 июня – 22 июля), в Южном – тропик Козерога (знак Зодиака, соответствующий 22 декабря – 20 января). Область между тропиками именуется палящей зоной.

 Темно?зеленая, почти черная древесина тропических эбеновых деревьев действительно очень твердая, хорошо полируется. В Европе из него делали мебель, музыкальные инструменты, гребни, безделушки. Фернамбуковое дерево (цезальпиния ежовая) растет и культивируется только в Бразилии. За тяжелую, желтовато?красную или темно?красную древесину с красивым рисунком его называют еще «бразильским красным деревом». Использовалось для изготовления мебели, отделки судов, получения красителя бразилина.

 «Драконовой кровью» называют кроваво?красную смолу драконова дерева – причудливого растения рода драцена семейства лилейных, которое растет только на о. Сокотра в Аравийском море. Иногда все деревья, относящиеся к этому роду, ошибочно называют драконовыми деревьями. Видимо, Дефо имеет в виду один из видов рода драцена: у некоторых из них смола тоже красного цвета.

 Фактория – европейская торговая контора со складами в колониальных районах.

 Вероятно, имеется в виду порт Аден неподалеку от Баб?эль?Мандебского пролива.

 Лакх (инд.) – 100 000, индийская старинная единица счета крупных величин чего?либо (обычно денег).

 О Томасе Мэтьюзе см. выше, в комментарии к Ангриа.

 Ироничный намек на уже упоминавшуюся неудачную атаку Мэтьюза на порт Колаба в декабре 1721 г.

 Rio de Spiritu Sancto (португ.) – река Святого Духа.

 Имеется в виду мыс Доброй Надежды с крупным портом Капштадт (ныне Кейптаун). В XVIII в. здесь находилась голландская Капская колония, позднее захваченная англичанами. Удобное местоположение на торговом пути вокруг Африки быстро сделало Капштадт одним из главных торговых портов континента.

 Голландская Ост?Индская Компания – акционерная торговая компания, основанная в 1602 г. и просуществовавшая до 1798 г. Обладала монополией на мореплавание, строительство факторий и торговлю в пределах Индийского и Тихого океанов. Являясь основным инструментом создания нидерландской колониальной империи, захватила значительные территории в Юго?Восточной Азии и на юге Африки.

 Охраняемый военными кораблями торговый караван.

 Населенного пункта с таким названием на Ямайке обнаружить не удалось. Судя по контексту, Дефо имеет в виду Кингстон – фактическую столицу Ямайки того времени.

 Асьенто (исп. asiento) – ввоз черных рабов в испанские колонии Нового Света, право на который Англия получила по Утрехтскому миру 1713 г.

 Английская акционерная торговая компания, действовавшая в колониях на побережье Атлантического океана и специализировавшаяся на перевозке рабов из Африки в Новый Свет. Образована была, по всей видимости, после заключения Утрехтского мира.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел история












 





Наверх

sitemap:
Все права на книги принадлежат их авторам. Если Вы автор той или иной книги и не желаете, чтобы книга была опубликована на этом сайте, сообщите нам.