Библиотека

Теология

Конфессии

Иностранные языки

Другие проекты







Ваш комментарий о книге

Калюжный Д., Кеслер Я. Другая история Московского царства

ОГЛАВЛЕНИЕ

МОСКОВИЯ И ЛИТВА

«Имя Русское имеет для нас особенную прелесть: сердце моё ещё сильнее бьётся за Пожарского, нежели за Фемистокла или Сципиона. Всемирная История великими воспоминаниями украшает мир для ума, а Российская украшает отечество, где живём и чувствуем. Сколь привлекательны берега Волхова, Днепра, Дона, когда знаем, что в глубокой древности на них происходило!.. Тени минувших столетий везде рисуют картины перед нами».

Н. М. Карамзин

«Эмпирия», – краткий очерк о Византии

Как биологическое существо человек, что бы там ни говорили, принадлежит животному миру. И человеческие семьи, с самого своего появления на Земле, неизбежно подчинялись правилам животного «общежития». А поскольку главным для выживания семьи является наличие ресурсов, постольку главным богатством, основой самого существования той или иной семьи стала территория, земля со всем её природным разнообразием, с которой кормится данная семья.

Медвежьи и львиные семьи, волчьи стаи придерживаются «своей» земли. Рысь охотится на своём участке, и выгонит с него чужую рысь. Даже птицы не подпустят чужака в пространство около своего гнезда. Городские собаки, не имя «своей» земли, поныне метят территорию вокруг дома хозяина. Животное инстинктивно защищает свою жизнь и свой ресурс, ибо они неотделимы друг от друга: без ресурса лишишься и жизни тоже.

Что касается людей, то установлено, – с IX века происходило выделение народностей в Европе, государственное их оформление (а с XIII–XIV – оформление национальных государств). Если верить традиционной истории, задолго до этого точно такой же путь прошли древние государства Азии, чтобы исчезнуть в одночасье и начать «с нуля» – будто Азия находилась на другой планете. Но мы оставим в стороне вопрос о верности или неверности традиционной хронологии, и посмотрим, как реально шло социальное развитие человека. Ведь от первобытной семьи до нации путь неблизкий!

Род – племя – народность – нация , – считается, что развитие шло именно так. Причём без особых оснований учёные сочли, что род – кровородственное объединение людей, – сменил первобытное человеческое стадо. Что это за «стадо» такое, мы вам сказать не можем. На наш взгляд, независимо от того, как появились люди – по Божьему повелению, или медленным «перерождением» отдельных обезьян, или в результате быстрой природной мутации, – они сразу объединялись в семьи, а семьи – в роды, и защищали свою территорию. В конце-то концов, обезьяньи группы в лесу тоже не гуляют абы где.

Род уже знает социальные и производственные отношения, но ему ещё не нужен выход вовне. Род самодостаточен, он – независимая социальная структура . Как правило, граница между соседними родами была естественной: речка, горка, – и с соседями не было никаких контактов. При нехватке ресурсов, возникающей из-за перенаселения или природных катаклизмов, воевали, – но попавшийся в руки чужак, пленник, не был никому нужен ни для хозяйственных, ни для дипломатических целей! Его просто убивали или съедали.

Отсутствие контактов приводило к быстрой дифференциации языков и вообще культуры. Н. Н. Миклухо-Маклай (1846–1888) обнаружил, что папуасы деревень северо-восточного берега Новой Гвинеи с трудом понимают своих соседей, живущих в 30 минутах пешей ходьбы от них, и совсем не понимают жителей более отдалённых деревень. Весь их интерес был сконцентрирован в узкой полосе: к морю (там рыба) и от моря (там плоды). Легко понять, что до перехода Европы от родового к племенному строю, дела тут шли так же.

Племя – следующий тип этнической общности и социальной организации. Происходит переход к экзогамности , подбору жён не в своей семье, а это требует, как минимум, наличия двух родов в племени, общения между ними. Характерные черты племени: своя территория; коллективные действия входящих в племя родов (войны, охота), единый племенной язык, племенное название и самосознание. В отличие от народности или нации, племя основано на общем происхождении входящих в него родов, на кровородственных связях его членов.

Племенной период знаменует выход интересов сообществ людей вовне. Появляется торговый интерес, потребность обмена женщинами, разными видами продовольствия, ремесленными изделиями. А как же и где это делать, если тысячелетиями люди придерживались принципа «нерушимости границ»? Естественным образом выявились географические точки контакта, места, в которых проводился такой обмен. Поддержание порядка в таких местах так же естественно приводило к появлению посёлков, выраставших затем в города.

Н. А. Морозов математически доказал, что города становились центрами административного, экономического и культурного притяжения для окружающих территорий.

Народность – исторически сложившаяся языковая, территориальная, экономическая и культурная общность людей, предшествующая нации. Иначе говоря, требования экономики, культурных связей, военной необходимости приводят к объединению племён. Причём племена объединялись по-разному. В ряде случаев возникал союз племён, родственных по происхождению и языку; так, польская народность возникла из славянских племён полян, вислян, мазовшан; немецкая – из племён швабов, баварцев, альманов и других.

В других случаях происходил захват одного племени другим; так племена галлов, выходцев с Апеннин, подчинили себе германские племена франков, вестготов и бургундов, образовав французскую народность, а пршемысловцы, вожди племени чехов, подчинили себе постепенно к Х веку пшован, дечан, лемузов, лучан, седлчан, доудлебов, эличан и хорватов. В этом случае общим языком становится язык или более развитого, или более многочисленного племени, остальные языки и диалекты исчезают, а у народности появляется общее имя, территория, экономика и культура.

Города, которые были до этого «окраинными» для всех племён, вдруг становятся столичными, вокруг них возникают поля притяжения, подобные гравитационным или электромагнитным.

Человеческие, общественные «поля притяжения», в отличие от физических, проявляются через деятельность людей, через затраты человеческой энергии и времени. Будь то масса войска или масса товара, затраты энергии на их передвижение и непрерывное возмещение возрастают пропорционально площади поля. Иначе говоря, чем дальше земли от административного центра, тем сложнее управлять. Чем дальше от экономического центра, тем дороже товары.

«В период развития лишь речного и берегового мореплавания реки и береговые полосы кажутся как бы проволочными соединениями электромагнитных масс. По ним, как по линиям наименьшего сопротивления, и направлялось всё действие экономических и административно-стратегических сил, а культурные силы, как не сопровождающиеся пропорциональным передвижением весомых масс, легко заходили и в стороны от такого экономического или административного русла», – пишет Н. А. Морозов.

Сейчас мир стал иным! Он менялся каждый раз с появлением новых средств передвижения и связи, со времён Великих географических открытий и развития океаноплавания и до наших дней. Ныне, когда человечество имеет авиацию, телевидение, спутниковые системы связи и сеть Интернет, география центров и полей притяжения изменилась кардинальным образом. Но вычтите из известного вам мира железные дороги, аэродромы, радиостанции, редакции газет, компьютерные сети, и что останется? Физическая география. Именно она, и только она определяла политическую, религиозную, экономическую жизнь и культуру разных регионов планеты.

Земная поверхность весьма разнообразна, а потому этнологические центры притяжения возникали в разных местах. Между ними образовывались граничные пояса естественной интерференции, то есть места, не подверженные влиянию ни того, ни другого центра, и были они всегда захолустьями и экономических, и политических, и культурных полей притяжения, возникавших вокруг сильных городов. Эти пояса и теперь можно проследить по границам человеческих наречий.

Однако, если на такой границе появлялся новый город, он неизбежно «перетягивал» на себя часть интересов соседних земель, а значит, и массы их население. Нарушалось равновесие между центрами, что вело к войнам и перемене влияний центров притяжения.

Именно в городах, а не в степях и пустынях и могли впервые возникнуть достаточно развитая речь и способность теоретического мышления, а вместе с ними и зачатки преемственно передающихся знаний и письменность, правила администрирования и дисциплины. И хотя происходили эти перемены ещё в неолитическое время, но отнюдь не десятки тысяч лет от нас, а в века уже нашей эры.

Следующая ступень развития – нация – историческая общность людей, которая имеет в основе территориальное разделение труда. Появляется общенациональный рынок, и теперь уже он формирует общий язык, культуру, экономическую жизнь, определённые особенности характера жителей. Многие этнические особенности нивелируются, подводятся под общий знаменатель, – но для всего мира это означает дифференциацию, более строгое разделение человечества.

Одновременно происходило структурирование таких общественных категорий, как государственность, идеология, шло политическое и юридическое оформления общественных отношений.

Но возникает вопрос: неужели же правила межплеменных и прочих отношений, верования, науки и всё прочее, составляющее в своей совокупности то, что называется общественной жизнью , каждый раз придумывалось заново каждым отдельным племенем? Думается нам, что – нет. Все эти правила и прочие категории общественной жизни, зарождаясь в каком-то одном месте, за более или менее продолжительное время становились достоянием племён и народов, соприкасавшихся с народом-изобретателем непосредственно, а через них – всем остальным.

Анализ достоверных источников позволяет сделать вывод, что первой такой культурной общностью, от которой распространились по всей Евразии правила совместной жизни, была народность, населявшая ту землю, которую принято теперь называть «Византийской империей». Конечно, название это условное. Не была эта империя империей, а если была, то занимала не очень большое пространство. И никто в те времена не называл её Византийской.

Понятно, что первобытные племена Евразии были вынуждены искать, кто рассудит их споры между собой, кто установит законы и обеспечит их выполнение. Властные структуры племён нуждались в общем иерархе. А кто выше всех, кто может «назначить» такого иерарха? Только Бог. Некая местность, первой освоившая опыт управления, стала центром притяжения, поскольку здесь высший иерарх получал помазание на царство от Бога. Это вопрос доверия, так же, как и в случае с деньгами, «обеспеченность» которых – только в доверии пользователей.

Само собой, структуры церкви и светской власти эволюционировали, вступая в противоречия. Было время судей, и было время царей.

Первым общим письменным алфавитным языком, применявшимся и в Византии, и в других странах, был язык библейский, или древнееврейский. К VIII веку н. э. от Испании до Уйгурии по всей Евразии протянулась цепь каганатов, государств, в которых власть держали цари-священники. Затем, с экономическим развитием территорий, вместо одного общего культурного центра в Византии, их стало два; мир распался на греческий Восток и латинский Запад.

По традиционной версии истории, с VIII века на основании латыни начали образовываться письменности народов Европы, в том числе французская и немецкая. Однако нет в природе оригиналов рукописей, написанных не то, что на французском или немецком, а даже по-латыни ранее XIII века, в частности, нет оригиналов Данте, Боккаччо и Петрарки в Италии, Д. Уиклифа и Р. Бэкона в Англии, Ф. Бонавентуры во Франции и других авторов, традиционно относимых к XIII веку. Все якобы древние рукописи «утрачены», они существуют только в позднейших списках. Так же, кстати, в Риме или Вене не сохранилось ни единого здания, построенного ранее XV века, – если не считать за древний недостроенный римский Цирк Максимум Колизей. А сохранившиеся архитектурные памятники XIII–XIV веков Флоренции, Пизы и других городов носят ярко выраженный византийский колорит. Да и упомянутый Колизей, если правильно прочесть его название, означает «Круглый Большой Храм».

И как раз в XIII–XIV веках в Европе началось образование наций и национальных государств. То есть, нации возникали одновременно с появлением латыни, отграничившем Запад от греческого Востока, и не непосредственно из народностей, а в результате распада культурной общности, которую очень условно можно назвать Византийской (Ромейской или Римской) империей.

Может быть, следует вместо «империя» придумать другое какое-то слово для обозначения этой первичной культурной общности. Иначе возникает путаница: будто бы непосредственно Византийская империя, самостоятельное государство, история которого более или менее известна, имела в подчинении едва ли не все земли планеты. Нет, они не были в её административном подчинении, но вся Византийская империя была культурным ядром той общности, которую представляли тогда из себя народы Евразии.

В 962 году легендарный император Оттон I на землях Германии, Чехии, Бургундии, Нидерландов, Швейцарии и севера Италии создал Священно-Римскую империю со столицей в Аахене. Она с конца XV века, то есть уже после перехода столицы Византийской империи – Царьграда к мусульманству (1453), стала называться Священной Римской империей германской нации; но уже с XIII века она утеряла Северную Италию, а Германия, занимавшая господствующее положение, распадалась на территориальные княжества.

Если же мы внимательнее присмотримся к истории этой империи, то, отбросив второстепенные детали, увидим, что главной функцией императора было утверждение высшего церковного иерарха, понтифика (с середины XI века получившего название папы римского), а понтифик, в свою очередь, признавал полномочия императора. Так происходила взаимная легитимизация светской и церковной властей.

С 1618 по 1648 год по всей Европе гремела Тридцатилетняя – по сути, Мировая – война; Вестфальский мир 1648 года закрепил превращение империи в конгломерат независимых государств. Причём и до этого, и после народности продолжали жить на своих исконных территориях и в большинстве случаев имели свою государственность, оставаясь в рамках всё той же империи, которая просуществовала до 1806 года, и была ликвидирована Наполеоном Бонапартом.

Итак, после падения единого культурно-идеологического центра (Царьграда = Константинополя в 1453 году) образовалось несколько империй нового типа, не таких, какой была Византийская: Османская, Испанская, Португальская, Британская и Австро-Венгерская в XVI–XVII веках, Российская в XVIII веке, Французская и Германская в XIX веке. Теперь, чтобы восстановить действительную картину развития цивилизации на Земле, нам необходимо прояснить, что подразумевали люди под словом «Империя».

В Испании и Португалии, в Италии и Англии, во Франции и России это слово выводят от книжного латинского impero («повелеваю»); в итальянском это – impero, в испанском и португальском imperio, в английском и французском языке empire. В немецком языке такое слово вообще отсутствует, а понятие «империя» передаётся словом «рейх», что значит просто государство.

А вот по-гречески «эмпириа» означает «знание, человеческий опыт», а понятие «империя» в смысле власти передаётся словом «автократия», то есть самодержавие. И эта разница в понимании смысла «империи» не только сразу показывает нам эволюцию слова от Царьграда до окраин, но и лишний раз подчёркивает значение Германии как центральной части латинской империи в Европе. А заодно объясняет, каким образом на колоссальной территории, от Британии до Индии, Таджикистана и некоторых районов Китая сложился так называемый индоевропейский язык, породивший затем столько диалектов и национальных языков Европы и Азии.

Ведь мы видели на примере папуасов, друзей Миклухо-Маклая, сколь быстро разделяются языки при отсутствии или ограничении совместной деятельности. Индоевропейский язык тоже разделился. Но что же привело к его распространению в прошлом? А вот что: наличие единого генератора культурно-идеологических правил, «империи», обеспечивавшей легитимизацию территориальных владык, общий суд и общие правила торговли.

Первичная империя технически не могла быть, и не была унитарным государством или абсолютной монархией, то есть империей в современном смысле слова. Неспешность передвижения определяла и неспешность развития общественных структур . Система взаимоотношений регионов с Царьградом строилась по-разному: от прямого правления в близлежащих регионах, до феодальных договоров с более отдалёнными правителями по образцу вассал-сюзерен, или даже «демократических» (формально равноправных) договоров с европейскими городами-республиками типа Венеции и Новгорода.

Но в каждой местности осваивали способы управления, а система власти требовала учёта и контроля. Поэтому нет ничего удивительного, что методы такого учёта и контроля разные владыки тоже «слизывали» с византийского образца, в те ещё времена, когда греческий язык был письменным языком межнационального общения.

Сегодня вряд ли кто задумывается над тем, что первоначально означали дворянские титулы владетельных феодалов: граф, маркиз, барон и т. п. А ведь, например, немецкое граф значило «писарь» (от греческого grapho – «пишу»). Итальянский «граф» – conte , как и французское comte означало «учёт» (итальянское contare и французское Compter – «считать»). В новых европейских империях «графьями» стали потомки прежних писарей и учётчиков. Так что между русским приказным дьяком (по сути, министром), французским дюком (герцогом) и венецианским дожем этимологически большой разницы нет. И это не должно нас удивлять: законы эволюции всеобщи, чиновники при родовом вожде повсюду «переродились» а аристократию.

Отсутствие национальных государств, юридически оформленных границ и миграционного законодательства, при наличии торгового интереса, вели к тому, что люди разных племён перемещались к центру притяжения – Царьграду, и обратно. Так в Царьград попадали знания обо всех открытиях и изобретениях, о разных диковинах и необычных природных явлениях, и город на этом только увеличивал своё преимущество: он был не только главной столицей, но и главным хранилищем и распространителем знаний.

Основная, хоть и не осознанная идея единственной тогда Империи заключалась отнюдь не в порабощении одного народа другим, не в подавлении инакомыслящих (иноверцев), а в сохранении единства человечества. Любая динамическая система имеет целью своё собственное выживание; вот почему знание (эмпириа) о том, как правильно жить, объединило людей. Создалась эта удивительная Империя естественным, эволюционным путём, а то, что в неё входила вся Западная Европа, подтверждается тем, что собственно западноевропейской культуры как таковой минимум до XIII века просто не было, – она была частью византийской культуры, и кое-где оставалась таковой даже позже XIII века. Так, алтарные православные росписи Андрея Рублёва (например, «Деисусный ряд») и алтарные католические «ретабло» в Испании (например, в Севилье), выполненные в одно и то же время (конец XIV века), и композиционно, и функционально однородны, они принадлежат общей византийской культуре.

А не странно ли, что старейшая православная церковь боснийского Сараева (XV век) по внешнему облику похожа не на христианский храм, – нет ни купола, ни креста, ни колокольни, – а на синагогу? Слово синагога греческое, означает «собрание». По внутренней же планировке эта боснийская церковь схожа даже с мечетью, с раздельной нефовой выгородкой для молящихся женщин.

Не менее удивительны церковные сооружения Западной Европы XIII–XIV веков – баптистерии, например, Флоренции и Пизы. По сути, они представляют собой крытые проточные бассейны, разделённые на сектора, предназначенные для массового крещения. Это – функциональные здания, а не памятники, и раз они строились в XIII–XIV веках, то значит, тогда и была реальная необходимость в массовом, а не в индивидуальном крещении, как сегодня.

Это прямо говорит о том, что христианство в Западной Европе стало массовым не в IV, как полагают историки, а в XIV веке. Да и не только в Европе; вряд ли сильно раньше перешла от иудеохристианства к христианству сама Византия.

В старом городе Пизе, помимо крепостных стен, сохранилось всего четыре памятника: самым древним считается уже упомянутый баптистерий, затем знаменитая падающая колокольня, собор Св. Иоанна, и… действующее до сих пор гебраистское (древнееврейское) кладбище византийского обряда, расположенное слева от ворот с внешней стены крепости. Всё правильно – иудейский обычай хоронить покойников за стеной города хорошо известен. Но «древние евреи византийского обряда» по-русски называются хазары , а поскольку христианских захоронений в старой Пизе нет, это означает, что хазары и построили этот самый город.

А что же это были здесь за иудеи? А это были те же самые жители, что и позже, но в рамках каганата . Примерно такие же перемены произошли в народонаселении России за ХХ век. «Народ православный» исчез, вроде бы без следа, затем откуда-то появилась «новая общность – советский народ», а теперь, когда и эта «общность» вслед за «народом православным» провалилась в тартарары, живут в России «россияне». Через 700 лет школьники, пожалуй, не будут понимать, что ЛЮДИ-то никуда не девались при этих переменах.

Между тем, хазарское вероисповедание весьма отличается от ортодоксального иудаизма – это именно иудеохристианская вера; надо полагать, ортодоксальный иудаизм сильно моложе, чем это принято думать: он возник на базе того же иудохристианства (иначе – апокалиптическое христианство), от которой произошли и христианство, и мусульманство. То есть «хазары» – не племенное название, а религиозное, вроде «христиан» или «мусульман»; в их среде выдвинулись священники иного закона, которые и крестили затем людей в баптистериях. Ведь было бы натужной выдумкой предполагать, что «неправильные» хазары построили город, а потом куда-то ушли, а потом пришли «правильные» люди, и приняли христианство.

Однако вернёмся к Царьграду.

Административно этой столице были подчинены только ближайшие земли. В отношении же отдалённых от неё территорий можно говорить про подчинение культурное, державшееся на традиции и заинтересованности в технических новинках, которые получали отсюда, пока другие местности не совершили технологический рывок и не обогнали Византию. А среди владык всех земель была целая система местничества, основанная на династическом первенстве того или иного рода, – ведь властители роднились в своём кругу.

Естественно, на разных землях Евразии постоянно возникали локальные конфликты. Однако, местные «разборки», будь они среди русских князей, французских графов или татарских ханов, не слишком волновали Царьград, если только не затрагивали его коренных идеологических и экономических интересов.

Но всё когда-нибудь меняется. После 4-го Крестового похода (1204), когда не только вся западная часть Византии, но и Царьград оказалась вне контроля императора, имперская власть создала на восточных землях некий союз, который теперь принимают за монголо-татарскую Орду. С подчинённых земель стали брать дань, чтобы получить средства для борьбы с западным засильем. В то же время, на Западе большую силу приобрели духовно-рыцарские ордена (ордэ по-латыни). Это слово означает просто «порядок», или, по-современному, «режим подчинения». За долгие века слова монголы (моголы, «великие»), татары (тартары, «адские») и орда преобразовалось в сознании народов в названия этносов и государств.

Но мы помним, что Россия совсем недавно называлась «СССР», и при этом оставалась Россией. Также и Византия, войдя в союз с восточными странами, и создав «орду», осталась Византией. Орда продолжала византийскую политику! Так, именно после взятия Батыем Киева там началось бурное строительство православных храмов, появился свой епископ, и так далее!

В 1261 году Византийская империя вернул себе Царьград, а ещё через двести лет – Грецию и Балканы. Дальнейший её закат определили события технологического и идейного характера.

В традиционной истории XIII–XV века считаются эпохой Проторенессанса (Предвозрождения) и раннего Возрождения, наступивших после «мрачных веков» общеевропейского упадка (VII–XII). Но «упала» Европа, если только сравнивать её историю с историей мифического «Древнего Рима». На деле же только с XIII века и смогла она совершать собственную экспансию; потому-то параллельно с Проторенессансом мы видим происходящее в 1212–1492 годах «отвоевание» испанцами и португальцами Иберийского полуострова у мавров (Реконкиста). И этот же период в истории Руси наполнен татаро-монгольским игом, длившемся примерно 260 лет, начиная с Чингисхана и кончая «великим стоянием на Угре» в 1481 году, во времена Иоанна III.

Тот, кто верит в случайные совпадения таких событий во времени, может наглядно увидеть границу между «игом» и «ренессансом». Приложите линейку к современной карте Европы, от Петербурга до каблука Итальянского «сапога». Справа окажутся преимущественно православные Россия, Беларусь, Сербия, Румыния, Греция, Болгария, вместе с мусульманскими Албанией и Турцией, а слева – католические и реформаторские Литва, Польша, Хорватия, Италия, Германия… Так что иго направо (на Восток), а Возрождение налево (на Запад).

Идейным же событием, подкрепившим экспансию Европы, стало реальное, а не мифическое, появление папской кафедры в итальянском Риме, произошедшее не ранее 1376 года. До этого высшее католическое духовенство скиталось по Франции, и короли использовали его в своих целях. Теперь латиняне попытались утвердить свой приоритет, перетянуть к себе «святое место», где помазывают на царство высшего мирского владыку, из Царьграда в Рим. Но это противоречило всем общепринятым старинным правилам, а потому католическая церковь не смогла ограничиться насильственным внедрением богослужебной латыни в храмах Европы, и пожелала сосредоточить в своих руках и религиозную, и светскую власть.

Борьба двух церковных структур – восточной и западной, перешла в борьбу римской церкви со светскими структурами всей Европы, привела к тотальной религиозной войне на континенте. Частью этой войны стали и Куликовская битва 1380 года, и битва на Косовом Поле в 1389-м, и восстания У. Тайлера в Англии и «чомпи» в Италии в 1381-м, и насильственное обращение Литвы в католичество в 1387-м… Причём нельзя забывать, что в основе противостояния лежали интересы торговых и финансовых структур всех стран!

Окончательный церковный раскол (1415) и провал попытки нового объединения (уния 1439) привели к серьёзному религиозному размежеванию между Западом и Востоком. Это предопределило падение Царьграда в 1453 году, после чего былая «культурная Империя» раскололась на три части: католический Запад, православный Восток и мусульманский Юг. Но, между тем, суть и внешний «вид» всех этих верований была иной , чем ныне.

Уже после 1415 года, а особенно после 1453 в Западной Европе появились из Малой Азии и Южной Италии высокопоставленные византийские эмигранты, которых можно условно назвать греками, латинянами и иудеями. На славянских землях, прежде всего в Белой Руси, приютили славянских беженцев с Балкан, православных греков и иудеохристиан. В русской истории это выглядит так: «на Русь выехали из Орды знатные бояре мурза такой-то и такой-то».

В Европе внедрение сначала латыни, а затем и письменных национальных языков на основе латиницы сопровождалось массовыми книжными аутодафе. На кострах инквизиции сожгли книги, которые назывались «рустика романа». Слово рустика теперь переводят как «деревенское, грубое», однако по-испански оно и сегодня означает «переплетённая книга», «книга в сафьяновом (кожаном) переплёте». А это был переплёт, характерный для византийской культуры.

Так произошла подмена: естественный процесс развития науки и культуры в рамках Византийской общности заменили искусственным понятием «Возрождение», раздробив предшествовавший период на историю «Древней Греции» и «Древнего Рима». Интересно, что само это понятие – Возрождение, впервые появилось во Франции только в конце XVII века, в период Контрреформации, когда, по сути, закончился раздел византийского исторического наследия.

Но русские Великие князья, имевшие родственные отношения с византийскими императорами, долго полагали Русь единственной наследницей Византии.

Возвышение Москвы

Огромное, недооценённое, на наш взгляд, значение в деле возникновения государств имеет международная торговля. Вообще структура торговли, обмена товарами, однажды возникнув, остановиться не может, – ведь именно здесь возникает прибавочный продукт, дающий ресурс и для множества сопряжённых структур , которые, ради своего собственного выживания, будут поддерживать торговлю всеми мыслимыми способами!

Представьте себе первичного торговца. Предположим, на берегу моря он договорился с рыбаками, что обменяет им десять селёдок на девять хлебов. Затем, отъехав подальше от берега, он договаривается с землепашцами, что обменяет им десять хлебов на девять селёдок. И те, и другие рады: чтобы обменять товар напрямую, им надо потерять рабочий день, недополучив изрядное количество селёдок или хлебов. Рад и купец; на пропитание семьи он добыл селёдку с хлебом.

Со временем торговые обороты возрастают, и на свои доходы он может нанять грузчиков и перевозчиков, учётчиков и охрану. Эти структуры тоже начинают развиваться, и они тянут за собой следующий слой структур , например, судостроение. Ведь понятно, тот, кто предложит перевозчику более вместительное и надёжное транспортное судно, выиграет, – а вместе с ним и перевозчик, и купец.

Но вот купцов становится много: дело выгодное, к нему примыкают новые люди, да и дети, внуки, шурины, племянники первоначальных торговцев тоже плодятся, – вместе с производителями товаров.

Пока торговля имеет межплеменной характер, то есть происходит только в специально выделенном для этого месте (городе) на границе племён, её регулированием, со взиманием налога и установлением внутренних правил, занимаются племенные вожди. Но интересы первых лиц такого города постепенно выходят за рамки интересов племенной власти, к тому же в их руках концентрируются весьма большие средства. Ничего нет удивительного, что происходит сращивание властных полномочий вождей разных племён с накопленными торговлей капиталами; власть и деньги всегда «дружат», а властители и капиталисты найдут возможность породниться семьями.

А когда племенной сепаратизм сломлен, торговля приобретает уже международный характер. Чтобы обслуживать торговый путь, – хоть сухопутный, хоть водный, – нужен некий персонал. Но ему тоже надо как-то существовать: где-то жить, питаться и одеваться. Все эти потребности можно удовлетворять за счёт местного населения и его трудами. А население для достижения поставленных целей нужно определённым образом организовать, то есть создать государство. И оно со временем создаётся путём утряски интересов, через конфликты, соглашения, новые конфликты и новые соглашения.

Царьград = Константинополь, нынешний Стамбул, расположен поразительно удобно для столицы государства, контролирующего торговлю. К Дарданеллам, проливу между морями, на котором он стоит, сходятся многообразные торговые пути. Любой корабль или караван будет замечен, и не пройдёт беспошлинно. И по тем же путям легко отправлять административных чиновников или войска.

Возможно, зародилась торговая структура не здесь, а, например, в Месопотамии (ныне Ирак), но вовлечение в неё всё новых и новых территорий привело к появлению столицы именно в посёлке Византий на берегу Дарданелл. Дальше речь шла только о расширении, о присоединении к союзу торгующих всё новых и новых земель и народов. Однако невозможность прямого управления столь отдалёнными землями создало уже отмеченное нами в предыдущей главе своеобразие Византийской (Ромейской, или Римской) Империи: Царьград обеспечивал в основном идеологическое руководство, то есть был церковной столицей, и рассуживал династические споры.

До появления на карте мира Руси среднее течение Днепра, одной из важнейших транспортных дорог средневековья, контролировали хазары венгерской Паннонии или подчинённые им (или входившие в их состав) племена: венгры, печенеги и прочие, совсем не «дикие кочевники». В определённый момент на арену вышли северные германцы, решившие «взять на себя» торговлю севера с югом. Результатом северогерманской экспансии (прежде всего, шведской) стало образование Русского каганата в Киеве, – как традиционно считается, в 839 году. Из-за этого начались трения с хазарами, а позже, когда устья рек, впадавших в Чёрное море, взяли в свои руки генуэзские купцы (половцы, тоже не дикие кочевники) – то и с ними.

Тот, кто составлял много столетий спустя «Повесть временных лет», использовал ряд древних устных преданий. У него было смутное представление о том, что южнорусские племена в некоторое отдалённое время принадлежали к великому союзу, эдакой Федерации, внутри которой каждое племя могло сохранять свои собственные обычаи. Греки называли её Великой Скифией; в едином государстве каждое племя держалось своих собственных правил, законов, преданий отцов; у каждого племени было своё свойство. В этой Великой Скифии историки усматривают отзвуки сарматской и гуннской эпох, но более естественно отнести Великую Скифию из «Повести временных лет» как раз к хазаро-венгерскому периоду, когда собственно русские производители не поставляли ещё товар на мировой рынок.

Образовавшийся позже Русский каганат занимался главным образом торговлей мехами. Историки считают, что Русский каганат того периода был сильной державой того же типа, что и государства хазар и волжских булгар, то есть имел главной целью контроль над важными путями международной торговли. Чтобы обеспечивать доставку мехов с севера, кагану, конечно, приходилось быть в контакте с некоторыми славянскими и финскими племенами Верхневолжского региона, не имевшими тогда своей отдельной государственности. Это означает, что русская держава с центром в Киеве безусловно включала в себя земли, относящиеся сегодня к Украине, Белоруссии, Прибалтике, а также России в её центральной европейской части.

Как видим, никакой Москвы пока ещё нет.

В XI веке разгорелось противостояние Царьграда со странами, которые теперь принято называть мусульманскими. Багдад забирал на себя функции центра азиатской торговли, направляя поток товаров в Средиземноморский бассейн не через византийские порты, а через Сирию. Зарождавшееся мусульманство давало идеологическую основу экспансии. Царьград, не имея достатка сил, обратился за помощью к князьям Западной Европы; начались так называемые Крестовые походы, но возникшая европейская «крестоносная» структура начала быстро крепнуть, пока в XIII веке не обрушилась на самоё Византию…

Днепровский торговый путь оказался в зоне сильной нестабильности, и тому было немало причин. Главная – в том, что возникло несколько крупных торговых центров на верхней Волге, и западноевропейские купцы, пока их воинственные соплеменники хулиганили на берегах Чёрного и Средиземного морей, направили потоки товаров в Азию и обратно через Волгу и Каспий. Это, кстати, послужило к вящему укреплению Новгорода. Второй причиной (дополнительно подтолкнувшей переход торговли на Север) стало появление в северном Причерноморье кочевников непонятного происхождения. То ли это были действительно кочевые скотоводы, согнанные с прежних мест природным бедствием вроде засухи, то ли отряды, специально присылаемые какими-то из враждующих группировок.

И вот, когда Киев из-за начавшихся вокруг Царьграда войн вдруг потерял своё ведущее значение, государственный центр, поблуждав в лесах между Владимиром и Тверью, закрепился, наконец, в Москве. Почему именно в Москве? Загадка?

Современные учебники рисуют такую сводную картину событий:

 

Основание Москвы связано с именем Юрия Долгорукого . Раньше это было обыкновенное село Кучково с усадьбой знатного боярина Степана Ивановича Кучки. Здесь на высоком берегу Боровицкого холма, 4 апреля 1147 Юрий Долгорукий, будучи князем ростово-суздальским, встречался с князем Святославом Ольговичем (правнук Ярослава Мудрого) с целью заключения союза. Это место на зелёном мысе, при слиянии двух рек – Москвы и Неглинной – приглянулось им. Боярин Кучка отказался тогда подчиниться Юрию, так как был властным потомком племенных князей – вятичей. Юрий приказал казнить боярина, а его владения присоединил к своим землям. Дочь Кучки Улиту выдал замуж за своего сына Андрея. По указанию Долгорукого село Кучково стало называться Москвой (по имени речки Москвы). Юрий долго вынашивал планы строительства города на этом месте, и успел частично претворить в жизнь свои замыслы, обжить междуречье Волги, Оки и Москвы. В 1156 году он «Заложил град Москву на устье Неглинной выше реки Яузы» (повесть «Сказание об убиении Даниила Суздальского и начале Москвы»). В продолжение большей части XIII века в Москве не было постоянного княжения. Лишь в поколении правнуков Всеволода III , по смерти Александра Невского в Москве является младший и малолетний сын его Даниил. Он стал родоначальником Московского княжеского дома.

 

Мы к Юрию Долгорукому сейчас вернёмся, но сначала напомним, что дальнейший перенос столицы из Киева на северо-восток был вызван, с одной стороны, экспансией русов на север и восток, заселением этих обширных территорий, а с другой – сменой направления мировых торговых путей. К тому же уход структуры управления из Киева позволял князьям создать власть без гнёта боярства, то есть начать отработку новой системы власти, монархии, характерной для Византии, но необычной для остальных княжеств Восточной Европы.

А вот «блуждания» столицы по различным городам северо-востока с окончательным закреплением в Москве определялись выбором и отбором . В чём разница? Выбор всегда случаен. На процесс случайного выбора – например, на распад радиоактивного атома в данный момент времени, – никак не влияет предыстория этого атома. Так и на выбор случайного места стоянки при походе (или для княжеского пикника) не влияет предыстория этого места, а только усталость путников и позднее время суток. Если же люди выбирают такое место в результате акта свободной воли, руководствуясь какими-то рациональными соображениями, подразумевающими использование предыдущего опыта, то речь идёт об отборе .

В XII веке новой столицы ещё не было нужно; Царьград ещё не был захвачен крестоносцами, торговля шла по Днепру, и объединяющим центром, самым желанным местом для княжения оставался Киев. Ведь и Юрий Долгорукий воевал за обладанием им.

Посмотрим, какую хронологию составили, компилируя сведения различных летописей, наши историки.

1147 год. – Первое летописное упоминание о Москве, основанной Юрием (I) Долгоруким, сыном Владимира Мономаха, князем Ростово-Суздальским (отметим здесь, что «первое летописное упоминание» находят к списке, составленном в XV веке, то есть через триста лет).

1149–1151.– Борьба за титул Великого князя Киевского между Изяславом Мстиславичем и его дядей Юрием Долгоруким.

1154 Юрий Долгорукий становится Великим князем Киевским. Церковный раскол в Киеве. Сын Юрия, Андрей Боголюбский наследует титул князя Ростово-Суздальского, а затем укрепляет свою новую столицу Владимир на Клязьме.

1155 год. – По просьбе Юрия Долгорукого Константинопольский патриарх поставляет в Киев нового митрополита, епископа Константина I. Новгород добивается автономии в церковных делах благодаря верности своего епископа Нифонта патриарху Константинопольскому во время киевского раскола.

1157 год. – Начало княжения Андрея Юрьевича Боголюбского (1157–1174). Он избран князем ростовским и суздальским, то есть земель, которые позже трансформировались в Московию, но отдельного Московского княжества ещё нет.

1158–1160.– Строительство Успенского собора во Владимире.

1158.– Начался конфликт между Андреем Боголюбским и митрополитом Киевским из-за того, что князь хотел иметь особого митрополита для своей столицы, Владимира. Однако патриарх Константинопольский подтверждает, что киевский архиепископ является митрополитом всея Руси, а Владимир имеет право лишь на собственного епископа.

1164.– Андрей Боголюбский переносит во Владимир икону Богоматери, находившуюся ранее в женском монастыре в Вышгороде.

1169, март. – Андрей Боголюбский захватывает Киев «на щит» и ставит на киевский престол своего младшего брата Глеба, отнимая таким образом у киевской княжеской власти верховную политическую роль, символически выражаемую титулом Великого князя. Этот титул Андрей присваивает себе и переносит на Владимирское княжество. Начало упадка Киевской Руси. В том же году – поражение Андрея Боголюбского (дважды) от новгородцев.

История Андрея Боголюбского очень примечательна; она иллюстрирует разницу между стилями правления, – с одной стороны, принятым в юго-западных землях Руси, с другой – необходимым на северо-восточной Руси. Суть в том, что в более тёплых, нежели Владимирщина, местах делами управляли бояре, собираясь на своё вече. Князья – как мы видим на примере борьбы Юрия Долгорукого с собственным племянником, воевали за право быть представленными на выборах. Это была, с позволения сказать, ярмарка претендентов. Затем следовало утверждение князя боярством, и боярство же могло его свергнуть и позвать кого-то другого.

В итоге князь не был самовластен в своей деятельности, а простой народ так и вовсе прав не имел.

Иная ситуация складывалась на северо-востоке. Здесь до поры бояре тоже выбирали князя, но дальше он не оглядывался на боярство, зато мог прямо апеллировать к народу. Тут княжеская структура постепенно приобретала преимущество перед боярской. И вот, Андрей Боголюбский отказался бороться за Киев для себя, – он отдал его брату, а сам предпочёл Владимир. Добавим, что в дальнейшем и в этих землях демократическое волеизъявление имело место, – но выборы лишь поначалу были боярскими, а с переходом власти к Москве исключительно сословными.

1171. – После смерти Глеба Андрей Боголюбский отдаёт киевский престол смоленским Ростиславичам.

В XII веке происходит 1-й фазовый переход в развитии единой динамической системы: на громадной территории существует три Руси, и соответственно три возможных центра для единого государства, а именно: Великий Новгород, Киев (ещё не вошедший в состав Великого княжества Литовского), и Владимиро-Суздальское княжество. Каждая «Русь» имеет административную целостность. Кто будет главным – ситуация случайного выбора .

Историк, много веков спустя, знает, кто победил. Он, конечно, начинает искать причины. А перед нами ситуация выбора , и никаких причин попросту нет: любой из этих городов мог стать центром единого государства, а возможности будущего отбора лишь создавались, ведь отбор возможен, когда один центр имеет преимущества, важные для принятия осознанного решения. То есть первый момент был совершенно произволен, и лишь позже в процессе развития ситуация перешла к отбору , когда можно было уже точно сказать: Новгород не может, а Владимир может.

Киев оказался в составе Литвы, которая, взяв за образец Запад, покатилась в сторону католичества; Новгород сконцентрировался на торговле, не обращая вообще никакого внимания на прочие вопросы, и быть общим центром уже тоже не мог. И когда следующие поколения решали, к кому присоединиться, Владимиро-Суздальское княжество уже имело преимущество. А главным преимуществом оказался способ правления, монархия без опоры на боярскую демократию. Демократия того периода была только для «больших людей», да и вообще демократия требует принципиального наличия угнетённых.

Смотрим хронологию событий дальше.

Идёт борьба за высшую власть внутри княжества, между Владимиром, Суздалем, Ростовом и Переяславлем Залесским.

1174.– Убийство боярами Андрея Боголюбского в его дворце в Боголюбове, как полагают историки, из-за соперничества между новой столицей Владимиром и прежними центрами княжества Ростовом и Суздалем. Первое упоминание в летописи названия «дворяне».

1174–1176.– Князья Ростова и Суздаля, призвав на помощь племянников Андрея Боголюбского, вступают в конфликт с Владимиром и Переяславлем, которые, обратившись к младшим братьям Андрея, в конце концов одерживают верх.

1176, июнь. – Липицкая битва. В этом году ростовчане и их бояре, зная о скорой кончине больного Великого князя владимирского Михаила (Михалка) Юрьевича, послали в Новгород Великий за сидевшим там князем Мстиславом Ростиславичем. Тот немедленно прибыл в Ростов и, собрав рать, двинулся к Владимиру, желая занять город, предупредив тем самым избрание другого претендента на великий стол. Но владимирцы уже целовали крест брату Михалка – Всеволоду Большое Гнездо, который двинул свои войска навстречу Мстиславу. Из Суздаля Всеволод сделал попытку примириться с Мстиславом. Он предложил остаться каждому в том городе, который его избрал, Суздаль же сам пусть выбирает князем кого захочет. Получив отказ, Всеволод у Юрьева-Польского соединился с переяславцами, а между тем Мстислав уже шёл на него. Битва произошла 27 июня у Юрьева, между реками Липица и Гза. Всеволод наголову разбил войско Мстислава, который с большим уроном бежал в Ростов.

1181.– Основание Вятки и Твери.

1203.– Началось очередное падение влияния Киева (с 1203 по 1214) и возвышение владимиро-суздальских князей. На киевском и владимирском престоле обострились усобицы.

1206.– Всеволод Юрьевич Большое Гнездо посылает своего старшего сына Константина княжить в Новгороде.

1207.– Всеволод заточает во владимирскую тюрьму рязанских князей вместе с семьями за отказ признать его власть над ними. Население Рязани за сопротивление Великому князю выслано, а сам город сожжён.

1212.– Смерть Всеволода, который в завещании называет своим преемником второго сына, Юрия. Старший же, Константин, отказывается признать отцовское решение и идёт на Юрия войной.

1214.– Раздоры внутри Владимирского княжества приходят к учреждению двух отдельных епархий: Ростовской и Владимиро-Суздальской.

1216, апрель. – Ещё одна Липицкая битва у Юрьева-Польского. С одной стороны в ней участвует владимиро-суздальская армия Юрия и Ярослава Всеволодовичей, желавших подчинить себе Новгородскую феодальную республику, при поддержке муромских князей, а с другой – новгородско-псковско-смоленско-ростовские войска Мстислава Удалого, Константина Всеволодовича и других. Окончилась поражением Ярослава и Юрия Всеволодовичей, привела к усилению политической роли Новгорода.

1217.– Волжские болгары захватили Устюг.

1218–1238.– Правление Юрия (II) Всеволодовича.

1221.– У впадения Оки в Волгу на Мордовской земле заложена крепость, Нижний Новгород, что закрепило победу над булгарами.

1222.– Ярослав Всеволодович становится Новгородским князем.

Москва, как видим, в событиях не участвует никак.

А что она собою представляла тогда, появившись на Боровицком холме, высоком мысу при слиянии рек Москвы и Неглинной? С наиболее уязвимой, напольной стороны был мощный ров-овраг, ширина которого достигала 16–18 метров, а глубина доходила до 5 метров. Этот ров, как свидетельствуют данные раскопок 1959–1960 годов, проходил в восточной части современной Ивановской площади. Здесь в 1975 году была обнаружена редчайшая оружейная находка: на глубине около 7 метров в древнем горизонте слоя, который смогли датировать по обломкам стеклянных браслетов и характерной, так называемой «серой» и «курганной» керамике, оказался клинок обоюдоострого меча – изделие западноевропейского оружейного мастера. На одной стороне лезвия сохранилось клеймо с именем мастера, на другой начертан традиционный рыцарский девиз «Во имя Божье».

Следы древнейшего крепостного вала, шириной 14,5 метров, шедшего вдоль берега Неглинки, были обнаружены к востоку от Троицких ворот. При исследовании насыпи выявлены остатки дубовых конструкций в виде горизонтально уложенных брёвен, диаметром 30–35 см, поперечно скреплённых с помощью более тонких лаг с сучьями на конце. Эта конструкция препятствовала раскату брёвен от оседания. Как полагают историки, укрепления такого типа могли сооружаться мастерами из Киевского или Владимиро-Волынского княжеств, знакомых с подобной системой крепостных сооружений в Польше, где она применялась аж с Х века.

Дальнейшие события происходят на фоне прихода на Русь иностранных войск и её политического им подчинения. Не будем тут спорить, кто их прислал, а просто обозначим версии.

Традиционная версия находит исток нашествия в далёкой скотоводческой Монголии.

Н. А. Морозов указывает на латинский Запад. По его мнению, воины Ордена Святого креста с красной звездой, стоявшего в Татрах, получили на Руси название татарове , или татровцы, а по созвучия ещё и тартары, то есть «адские люди».

А. М. Жабинский считает, что земли Руси подчинились законному византийскому императору, отошедшему после захвата Константинополя крестоносцами на восток, и руководившему из Никеи громадной территорией, включавшей не только мусульманские земли Персии и Ирака, но даже Китай и Русь.

Мы можем предложить версию, согласно которой на Русь одновременно попали и византийские, и западноевропейские войска: на наших землях византийские «монголы» схватывались время от времени с европейскими «татарами», и вся Русь была для них единым полем боя. Но сейчас это нам не суть важно. Продолжаем хронологический обзор событий, на фоне которых началось возвышение Москвы.

1221.– Взятие Галича новгородским князем Мстиславом Удалым.

1222.– Корпус из трёх туменов во главе с Субэдэем и Джебе прошёл через Кавказ, разбив войско грузинского царя Георгия Лаша.

1223, конец мая. – Первое появление иностранных войск у границ киевского государства. Половцы обращаются за помощью к князьям южнорусских земель, чтобы совместно противостоять «монгольскому» войску Субэдэя. Их общие силы разбиты при реке Калке близ Азовского моря, однако «монголы» после этого «возвращаются к себе», как сообщают историки, – но куда «к себе»? Не в Монголию же?

1223.– Изгнание из Киева доминиканских миссионеров. Резкое усиление антилатинских настроений на Руси.

1224.– Взятие Юрьева (ныне Тарту) немцами и переименование его в Дерпт.

1229.– Народное восстание в Новгороде, смена посадника, тысяцкого, архиепископа. Смоленский князь заключает с немцами договор о торговле.

Как видим, подтверждается тезис о нестабильности на торговой трассе «из варяг в греки».

1234.– Сражение новгородско-суздальского князя Ярослава Всеволодовича с меченосцами на реке Эмайыги в земле эстов.

1236.– Победа у Шауляя Даниила Галицкого над войсками Ливонского ордена. Поражение меченосцев от литовцев и земгалов. Разгром «монголами» Волжской Булгарии.

1237.– Победа Даниила под Дорогичином над войском Тевтонского ордена. Объединение Тевтонского ордена с Орденом меченосцев; образование Ливонского ордена. Папа Григорий IX утверждает устав пражского Ордена Святого Креста с красной звездой. Нападение Батыя на Рязань.

1238.– Взятие Москвы Батыем.

Москва пока всего лишь один из многих мелких городков.

Здесь мы пропустим даты военных событий, – они достаточно хорошо прописаны в учебниках, и пойдём дальше.

1252.– Умирает Андрей Ярославич, князь Владимирский. Великокняжеский престол занимает Александр Невский (с 1252 по 1263).

1255.– Принятие Даниилом Галицким королевского титула.

1257.– Начало переписи русского населения «монголо-татарами». Восстание против ига в Новгороде.

Про этот случай можно сказать особо. Александр Невский, пишут историки, «сохранил Новгородскую Русь в XIII в. от нашествий как с севера, так и с юга». Известно, что у князя был ханский ярлык, то есть ежегодно выдаваемые полномочия центра на региональное правление (по-немецки jhrlich); сейчас этого князя назвали бы губернатором. Ярл Александр время от времени бил шведского ярла Биргера, и при этом сохранял хорошие отношения с татарским ханом Бёрке, якобы младшим братом Батыя. Но вот интересно: известные данные о биографиях Биргера и Бёрке совпадают вплоть до мелочей (например, годы жизни 1209–1266). В книге же М. Орбини по истории славяно-руссов, изданной Петром I в 1722 году, «татарин-швед» Бёрке-Биргер просто одно лицо – славянский царь Берих.

Если избавиться от морока традиционной истории, становится понятной суть сложных взаимоотношений двух ярлов, шведского и новгородского. Это вполне обычные российские трения из-за «федерального» и местного налогообложения. Бёрке-Берих по поручению своего центра проводил в 1257 году перепись русских земель, что впрямую затрагивало региональные интересы, которые в данном случае отстаивал князь Александр.

Так стоит ли вести речь о «набегах»? Если оставить в стороне обычных разбойников (которые, конечно, тоже были), всё это – деятельность налоговиков с Запада, и не более того. А перед налоговой инспекцией воистину «несть ни эллина, ни иудея», есть только налогоплательщик. Сборщиков налогов и сейчас не очень любят, потому-то на Руси и приобрело ругательный смысл слово бусурман (от немецкого besteuermann – сборщик налогов, мытарь).

1259.– Окончание переписи русского населения; введение ордынского выхода. Восстание в Новгороде.

1260.– Победа русских и литовцев над немцами у озера Дурбе.

1262.– Союзный договор Новгорода с Литвой против крестоносцев. Восстания в Ростове, Владимире, Переяславле, Суздале и Ярославле против ига.

1263.– Начало княжения во Владимире Ярослава Ярославича Тверского

(1263–1272), брата Александра Невского. В том же году Александр Невский отдаёт Москву

в удельное владение своему сыну Даниилу (1261–1303).

1269.– Договор Новгорода с Ганзой.

1270.– Ханский ярлык, позволяющий Новгороду свободно торговать в Суздальской земле. Тоже интересный случай: если Суздаль и Новгород подчинены одному «монгольскому» владыке, то зачем нужно особое разрешение на торговлю?

1272.– Великокняжеский престол во Владимире занимает Василий Ярославич Костромской (1272–1276).

1275.– Первое употребление слова иго митрополитом Кириллом.

1276.– Великокняжеский престол во Владимире занимает Дмитрий Александрович Переяславский (1276–1281).

1276.– Образование удельного Московского княжества .

Именно с этих пор, от князя Даниила следует вести историю строительства города Москвы. Хоть и помещено в Тверской летописи (на деле, в историографическом сборнике XV века выделки) под 1156 годом известие о строительстве «града Москвы», всё же надо понимать, что без хозяина осмысленного строительства быть не может. А князь Даниил стал первым подлинно московским князем.

1281–1283.– Великокняжеский престол во Владимире занимает Андрей Александрович Городецкий. Золотоордынская рать, призванная этим князем, проводит карательный рейд по русским землям: Муром, Суздаль, Ростов, Переяславль.

1283–1293.– Великокняжеский престол Владимирский вновь занимает Дмитрий Александрович Переяславский.

1293.– Андрей Александрович Городецкий во второй раз сменяет Дмитрия Александровича на престоле.

1299 (или 1300).– Митрополия перенесена из Киева во Владимир (митрополит Максим). Начинается упадок киевской митрополии.

Москва, которая всё это время оставалась на задворках политической жизни, вновь появляется «в истории». С 1301 года началась её борьба с Рязанью, длившаяся до 1305 года. Коломна отнята у Рязанского княжества, и присоединена к Московскому. В 1302 к Москве мирным путём присоединяется Переяславское княжество.

В 1303-м, после смерти отца, князем Московским становится Юрий (III) Данилович (1303–1325), – на наш взгляд, очень недооцениваемый историей. При нём к Москве были присоединены Можайские земли, отвоёванные у княжества Смоленского.

Но Москва совсем ещё не столица!

1304.– Великокняжеский престол во Владимире занимает Михаил Ярославич Тверской (1304–1318), но уже и московские князья выходят на «широкую международную арену», начиная борьбу с Тверью за великокняжеский владимирский престол, ведь они имеют на это право по рождению. Здесь любопытно, что Михаил Ярославич Тверской – двоюродный дядя Юрия Даниловича Московского. Борьба завершится через четверть века, в 1328 году, с получением московским князем Иоанном Калитой ярлыка на великое княжение.

1311.– Освящение в Новгороде часовни, посвящённой Владимиру равноапостольному, крестителю Руси, – несколько запоздалое выражение почитания первого русского христианского князя, которое будет впоследствии приобретать всё больший размах. На наш взгляд, это чисто идеологическая акция, поскольку население всех без исключения княжеств продолжает оставаться не христианским.

1317 (или 1318).– Женитьба Юрия Московского на сестре хана Золотой Орды; Юрий получает от него ярлык на великое княжение владимирское, но престол занят его дядей Михаилом Тверским.

1318.– Михаил Тверской разбивает войско Юрия и берёт в плен его жену, она же – сестра великого хана.

1319.– Михаил Тверской, обвинённый Юрием в отравлении сестры великого хана, едет на суд в Орду, где его убивают. Титул Юрия то ли подтверждён, то ли нет, – из-за того, что не уберёг сестру хана.

1320.– Литовский князь Гедимин завоевал Киевщину.

1322.– Хан Золотой Орды даёт ярлык на великое княжение Дмитрию Михайловичу Тверскому Грозные Очи.

1324.– Юрий Данилович едет в Орду, чтобы вернуть себе титул.

1325.– Юрий Данилович убит в Золотой Орде Дмитрием Тверским, которого самого немедленно за это казнят. Великим князем становится брат Дмитрия, Александр Тверской, а брат Юрия, Иоанн Данилович по прозванию Калита , утверждён князем Московским.

1326.– Пётр, митрополит Киевский и всея Руси, приезжает в Москву, которая становится церковной столицей . Отныне все митрополиты Киевские и всея Руси будут находиться в Москве; Киев вновь станет митрополией для западной части русских земель лишь в следующем столетии при литовском господстве.

Отчего же переехали именно сюда церковные владыки, покинув Киев, а затем и Владимир (митрополит Феогност перенесёт в Москву, вслед за переносом сюда Киевской кафедры, и митрополичью кафедру из Владимира-на-Клязьме двумя годами позже)? Возможно, оттого, что во Владимире, да и в иных старинных городах сильны были антихристианские настроения. Там происходили восстания против христианских священников, и даже их убийства. А Москва строилась недавно, уже как город без языческих традиций.

Причём, нам кажется нелишним напомнить, что суть верований в те времена была не такой, как сейчас; в своё время мы расскажем о церковной истории Руси более подробно.

1328.– Вручение ярлыка на великое княжение Иоанну Калите. Образование Великого Московского княжества . Расчленение решением хана Золотой Орды Владимиро-Суздальского княжества, передача части земель Москве, а части – Суздалю. Начало собирания земель вокруг Москвы.

Совершается 2-й фазовый переход: Москва неожиданно становится центром. А ведь она во всём обозримом прошлом была самым захудалым княжеством среди всех! Заканчивается ситуация выбора , и начинается ситуация отбора между Москвой, Тверью и Нижним Новгородом. А Владимир в этом процессе не участвовал, ибо на тот момент своего князя не имел. Москва получила преимущество, поскольку все остальные князья-претенденты были родственниками разного «веса». И уже вскоре Москва, признанная центром, захватила всю реку и получила тем самым ключевое средство коммуникации, что в моменты неопределённости только увеличивало её преимущество.

Конечно, много значила умелость князя, Иоанна Калиты, собирателя земли русской. Находясь в Орде, московский и тверской князья по-разному ставили вопрос о налоге. Москва предложила более выгодные условия: взялась сама собирать налоги со всех земель, и передавать верховной власти (Орде), гарантируя качество «работы», – вместо старой системы, когда Великий князь только обеспечивал условия работы для ханских сборщиков налогов.

Итак, в XIV веке, при Иоанне Калите на Руси отменено баскачество. Интересно, что путешественник Плано Карпини слово баскак пишет «баскафо» (bascatho), что подозрительно похоже на западно-и южнославянское «бискуп» (нем. Bischof = епископ!), которые на территории, например, нынешних Сербии, Хорватии и Словении как раз занимались в XIV–XV веках не сколько церковными делами, сколько административно-хозяйственными, в том числе вели учёт сбора налогов. И в русском языке с исчезновением баскаков появляется слово «бискуп». Отмена баскачества означала, что за сбор дани берутся отвечать сами князья, которых, как указывает Р. Г. Скрынников, тогда называли «стольниками Византийского царя»! А ведь это время «монголо-татарского» ига.

Москва – столица

Приобретя даже предварительные преимущества, Москва быстро вошла в ситуацию отбора. И дальше победить её уже никто не мог. Так, однажды произойдя, случайность момента выбора переходит в отбор и становится необратимой; это всеобщий эволюционный закон. По этой причине история ничему не может учить, кроме понимания этих постулатов. А историк берёт за основу своих рассуждений свершившееся, и доказывает, что оно закономерно, совершенно не учитывая, что есть элемент случайности!

Все факты, вредящие идее закономерности, обычно откидываются. Любые факты, подтверждающие «закономерность», приветствуются. Например, Валерий Дёмин после серьёзного критического обзора русских летописей, переходя к Москве, вдруг пишет:

 

«Начиная с XIV века полюс российской пассионарности постепенно перемещается в Москву. Случайно это или не случайно? Безусловно – не случайно. Москве просто на роду было написано стать ноосферным и геополитическим центром Русского государства, что обусловлено её географическим, геофизическим и космопланетарным положением. Всё остальное – производное от данного факта и сопутствующих ему обстоятельств».

 

То, что пишет этот учёный дальше (а также и другие учёные), трудно воспринимать всерьёз. Оказывается, здесь образовалась столица, поскольку Московская геологическая котловина, расположенная между Валдайской возвышенностью и началом Чернозёмной зоны, когда-то являлась обширным дном древнейшего моря. Или вот ещё перл: Москва – в центре противостоящих геофизических полей, неразрывно связанных ещё и с энергетикой Космоса (см. Кочемасов Г. Г. Москвы священные пределы // Наука и религия. 1998. № 8).

Ни Киев, ни Владимир не имели таких «условий», но столицами были. Когда Пётр Великий переносил трон в Санкт-Петербург, не помогли Москве «геофизические поля».

Но нас продолжают уверять, что дело именно в них и в тектонических линиях, складывающихся «в семь концентрических колец». Не законы эволюции человеческих сообществ, живущих в определённых гео-климатических условиях, а «резкие перепады гравитационого поля», вот что, оказывается, определяет победы и поражения! С. Белов сообщил, что Москва располагается в пределах ярко выраженного гравитационного минимума, а территория Кремля и вообще «находится в области наибольших перепадов силы тяжести, и наивысший из них сконцентрирован как раз там, где взметнулась ввысь колокольня „Иван Великий“».

Вдобавок оказывается, что Москва располагается в пределах широтновытянутого древнего рифта, проходящего через район Тёплого Стана. Но от Тёплого Стана до колокольни Ивана Великого как минимум километров тридцать! Неважно: «Не подлежит сомнению, что аномальная эндогенная активность земных недр и повышенные земные энергопотоки непосредственно и опосредованно влияют на активность и духовную энергию отдельных людей и населения в целом, обусловливая в том числе пассионарность выдающихся личностей или же всего этноса» , – пишет Валерий Дёмин, ссылаясь на того же С. Белова, а затем ещё рассказывает о сакральных «точках» Москвы, о языческих святилищах, о «геоактивных точках», слабовогнутой московской котловине, коия не что иное, как естественная антенна «не только для телурического и геофизического излучения, но и для приёма ноосферной информации».

Но интересно, что даже при наличии всех этих геофизических «преимуществ», Москва, став церковной столицей, очень не скоро стала столицей светской.

1340.– Умер князь Иоанн I Данилович Калита, правивший с 1328 года. Начало правления его сына, Симеона Иоанновича Гордого. Он занимает княжеский стол в Москве, и он же – Великий князь владимирский с 1341 по 1353 год.

1350.– Родился князь Дмитрий Иоаннович, будущий Донской.

1350–1351.– Эпидемия чумы опустошает Псков, Новгород, Смоленск, Чернигов, Киев, Москву, Суздаль, Владимир, Белозеро.

1353.– Симеон Гордый умирает от чумы и в своём завещании призывает наследников повиноваться епископу Владимирскому Алексию, будущему митрополиту. Титул Великого князя Владимирского переходит к Иоанну II Иоанновичу Красному. Он же княжит в Москве, с 1353 до своей смерти в 1359 году.

1359.– Начало правления Дмитрия Иоанновича (Донского). Усобица Дмитрия Иоанновича со своим дядей, князем суздальско-нижегородским.

Надо сказать, что князь Дмитрий Иоаннович так и не получил ни разу ярлыка на великое княжение. Сначала его получил суздальский князь Дмитрий Константинович; в 1363 году московское войско Дмитрия Иоанновича разорило его земли, и тогда Дмитрий суздальский уступил московскому князю своё право великого княжения. В 1365 ярлык снова был получен суздальским князем, и тот опять добровольно уступил его Дмитрию, а потом и выдал за него свою дочь Евдокию.

1362. – Победа литовского князя Ольгерда над «монголо-татарами» при Синих Водах и захват им Киева.

1362.– Слияние княжеств Владимирского с Московским (через 30 лет к Москве присоединится и Суздальско-Нижегородское княжество).

1367.– Строительство белокаменных стен Московского кремля.

1368.– Вокняжение в Твери Михаила Александровича. Начало войны Москвы с Тверью. Отражение Дмитрием Иоанновичем нападения Ольгерда на Москву.

1370.– Битва с войском Ольгерда под Волоколамском.

1371.– Разгром Дмитрием союзника Ольгерда – рязанского князя Олега.

1372.– Начало строительства Нижегородского кремля.

1372.– Третий поход Ольгерда и его поражение на реке Оке.

1374.– Съезд князей и бояр всей Руси в Переяславле Залесском; присоединение к Москве Ростова.

1374.– Избиение в Нижнем Новгороде послов тёмника Мамая и прекращение Дмитрием Иоанновичем выплаты дани Золотой Орде.

1375.– Окончание войны Москвы с Тверью; отказ тверского князя от великого княжения. Через 110 лет Тверь будет присоединена к Москве, вслед за Новгородом.

Так что же получается с появлением Москвы-столицы?

Из летописи, датируемой XV веком, историки делают вывод: «Основание Москвы связано с именем Юрия Долгорукого. Раньше (до 1147 года) это было обыкновенное село Кучково с усадьбой знатного боярина Степана Ивановича Кучки». Так обратим же своё внимание на то, что населённый посёлок, отождествляемый ныне с Москвой, был тут ДО появления Юрия Долгорукого. Что же «основал» сей жестокий князь, побывавший здесь лишь однажды? Придумал название? Нет, название Москвы уже носила река. Построил крепость? Но совершенно неизвестно, строил ли! Заложил на месте посёлка город? Нет, город строился с 1263 года при князе Данииле, сыне Александра Невского. Утвердил княжество? Нет, удельное Московское княжество образовалось в 1276 году, и крепло стараниями Юрия Даниловича.

Церковной столицей Москва стала в 1326, много позже легендарного «основателя», и ещё позже, при Иоанне Даниловиче Калите, – столицей политической, присоединяющей к себе окружающие земли.

Получается, что «Юрий I Долгорукий» только и сделал, что в Кучково на реке Москве знатно пообедал, ну и что?.. Рассматривая этот вопрос, историк-любитель В. Р. Соколов заметил, что если бы лично он пообедал в редакции газеты «Завтра», это отнюдь бы не значило, что он основал газету «Завтра». (См. В. Р. Соколов. Тайна Москвы. Размышления по истории. М.: Компания Спутник+, 2002.) И кстати удивительно, почему у нас есть памятник пообедавшему на пленэре Юрию Долгорукому и улица его имени, но нет памятников воистину московским князьям Даниилу, Юрию Даниловичу, Иоанну Калите, Василию Тёмному; нет улиц или площадей, что носили бы их имена.

 

«Сначала появилась новая духовная (православная) столица Москва, а потом пришло могущество Москвы, – пишет В. Р. Соколов. – Юрий Долгорукий при этом не нужен для историчности, как „основатель“… Хозяин Москвы „Кучка“ был до него, а начало Могучей Москвы – с Великого князя Юрия III (Даниловича)… Формальный, но не истинный „основатель“ дезинформирует людей и затмевает подлинных основателей… До 1917 г. о Долгоруком известно лишь, как о разрушителе Киева, и нигде, никогда как основателе г. Москвы. Большевикам нужно было лишить Православие приоритета в основании столицы, вот откуда выдуман „основатель“ Ю. Долгорукий».

 

Вряд ли, – кажется нам, – какие-то большевики специально задумывались над этим вопросом. Но существовала такая общественная структура , как историческая наука, и с установлением Советской власти надо было ей каким-то образом выживать в новых условиях. Прежде всего, требовалось доказать власти свою полезность. Разумеется, учёным, занимавшимся историей XVIII–XIX веков, было проще: прикладывай к уже сложившимся представлениям ленинскую теорию исторического материализма, и все дела, – можно легко показать, что весь предшествующий период Россия стремилась к Великому Октябрю. Тут тебе и преобразователь Пётр Великий, и Пугачёв, и декабристы, Герцен, «Искра», народники, и Лев Толстой, как зеркало русской революции.

А вот как проявить себя специалистам по более глубокому прошлому? Какой-то один из них, – имя его, наверное, можно выяснить, – заявил однажды, что Юрий Долгорукий не просто проходная фигура из первого упоминания о Москве, а что он её и основал. Вполне вероятно, что коллеги этого учёного, услышав такое, немало над ним потешались. Но тут большевики затеяли перенести столицу из Петербурга в Москву, и новая версия оказалась как нельзя более кстати. Так сказать, пришлась ко двору. В самом деле: наука объявляет, что основатель Москвы – не религиозный фанатик Даниил, строитель Свято-Данилова монастыря, а Юрий Долгорукий: с прекрасной анкетой и восхитительным прозвищем, абсолютно беспринципный, чуждый всяких идеологий князь.

Так дальше и покатилось.

А мы вернёмся к княжьей хронологии.

1377.– Начало правления в Литве князя Ягайлы.

1378.– Победа Дмитрия Донского над «монголо-татарами» на реке Воже. Роспись Феофаном Греком церкви Спаса Преображения на Ильине улице в Москве.

1380.– Образование «антирусской коалиции» (Орда, Литва, Рязань). Куликовская битва. (В одной из дальнейших глав мы покажем иную, нежели традиционная, версию битвы.)

1382.– Оборона Москвы от Тохтамыша, разорение Москвы. Первое известное применение пушек на Руси.

В это время происходили крупные перемены династического и государственного характера на западе от Московии. В 1385 была заключена Кревская уния Великого княжества Литовского с Польшей. В 1386 литовский князь Ягайло сочетался браком с польской королевой Ядвигой и был провозглашён королём. Годом позже Литва официально приняла католичество.

В 1389 году умер Дмитрий Иоаннович Донской, и началось правление его сына, Василия I Дмитриевича, князя Московского (1389–1425). В 1392 он получил вдобавок ярлык на Нижний Новгород, Городец, Мещеру и Тарусу; присоединил к Москве Суздальско-Нижегородское княжество. Это был год смерти Сергия Радонежского, вдохновителя монастырского обновления на Руси.

1395.– Основание Казани. Столкновение войск Тамерлана (Тимура) и Тохтамыша на Тереке закончилось победой Тамерлана, после чего он вторгся в Рязанские земли, разорил Елец, составляя угрозу Москве. Начав наступление на Москву, неожиданно повернул назад, и вышел из русских пределов в тот самый день, когда москвичи встречали образ Богородицы, принесённый из Владимира. С этого дня икона почитается как покровительница Москвы.

1397.– Москва попыталась поставить под контроль Двинскую землю (1397–1398), но неудачно.

1399.– Поход русских в Закамье. Взятие Булгара и Казани.

1401.– Грамота Василия I митрополиту Киприану, освобождающая «церковных людей» от княжеского суда.

1404.– Витовт, великий князь Литовский, присоединил к своим владениям Смоленское и Вяземское княжества.

1407.– Первое упоминание в летописях о «Сибирской земле». Где она, по представлениям того времени, находилась, сказать трудно.

1408.– Договор Москвы с Литвой: Василий Дмитриевич и Витовт установили границу по реке Угре, что не исключало перехода князей с литовского берега на службу Москве. В том же году хан Егидей пришёл на Москву в наказание за отказ Василия платить дань.

1410.– Битва при Грюнвальде объединённых сил русских, белорусов, литовцев, чехов и поляков (и татар) с Тевтонским орденом, победа над ним. В 1411 году заключён Торуньский мир.

1419.– Православные литвины подчиняются московской митрополии.

1421–1422.– Голод «по всей земле Русской».

1421.– Торговый договор Новгорода с Ливонским орденом.

1425.– Умер Василий I Дмитриевич. Начало княжения в Москве Василия II Васильевича Тёмного (1425–1462), опекуном которого становится Витовт, великий князь Литовский, защищавший наследника от притязаний его дяди по отцу – Юрия, князя Галицкого и Звенигородского.

1430.– Смерть Витовта и вооружённое столкновение Василия II с Юрием Галицким, претендующим на Московский престол.

Напоминаем, что мы приводим здесь официальную хронологию. И «нумерацию» Великих князей (Юрий I, Юрий II, Юрий III; Василий I, Василий II) придумали не мы, и датировка выстроена не нами, и не на основе предлагаемых нами взглядов. Выдумывать княжеские истории, вместе с датами, вряд ли кто мог, но не забудем, что хронология событий составлялась много позже, – хотя «направление процесса», надо полагать, показано правильно. И тут мы выходим на, так сказать, физиологический аспект истории династий.

Предположим, нам представлена непрерывная династия, в которой престол всегда переходил от отца к старшему сыну. Понятно, что отец мог царствовать мало лет, сын долго, внук или долго, или мало и так далее. Но, несмотря на всё случайное разнообразие лет власти каждого из них уже для пяти-шести поколений мы обнаружим, что средний срок правления будет лишь на два-три года превышать время достижения половой зрелости, общий для всех людей.

В самом деле! Если князь-долгожитель просидит на троне сто лет, его сыну власти не перепадёт вовсе (нуль годов правления), а трон унаследует в лучшем случае внук, если не правнук. Невозможно представить, чтобы после такого папаши его родной старший сын держал трон ещё сто лет.

Ввиду того, что все династии стремились сохранять престол за своим родом, наследников обычно женили рано, и первый ребёнок рождался если не через год, то года через два-три после того, как юные родители могли его зачать. Отсюда ясно, что среднее время царствований в династии, где престол переходит от отца к сыну, должно лишь на год или два превышать время наступления половой зрелости, а, следовательно, и брачного возраста. Поэтому всякая историческая хронология подтверждается физиологией лишь тогда, когда мы видим среднее время царствований от 17 до 22 лет.

В случае перехода престола от деда к внуку в расчёт нужно принять и отца последнего, дав ему время царствования, равное нулю лет, а в случае перехода трона от старшего брата к младшему надо считать только младшего брата, прибавив ко времени его царствования года два-три, так как вторые дети рождались, в среднем, через два-три года после первых.

Наш расчёт подтверждается историй различных династий:

В Германии от воцарения Генриха IV (1056) до низложения Вильгельма II (1918) прошло 862 года, и было сорок смен владык, так что даже и при валовом подсчёте на каждую смену пришлось, в среднем, около 21,5 года, то есть половая зрелость достигалась принцами на 18 году. В английской династической истории от воцарения Эдуарда III Исповедника (1042) до воцарения Виктории (1837) прошло 795 лет, и было тридцать семь смен, по 21,4 года на каждую. Опять половая зрелость пришлась на 18 лет. То же и во французской истории: от воцарения Анри I (1030) до низложения Наполеона III прошло 840 лет, и было сорок две смены, на каждую в среднем 20 лет, что даёт половую зрелость около 17 лет.

Так и в русской династической истории Романовых от Михаила Фёдоровича (1613) до низложения Николая II (1917) прошло 304 года, и если исключить отсюда убиенных тотчас по воцарении Иоанна Антоновича и Петра III, было пятнадцать смен, на каждую в среднем 20,3 года. Опять получается половая зрелость в возрасте 17-ти лет.

Но вот, обратившись к хронологии древних русских великих князей, мы обнаруживаем удивительные, с точки зрения общечеловеческих физиологических законов, факты!

В приложении к «Продолжению Новгородской летописи» по списку Археографической комиссии находим родословную Московского великого князя Василия II Тёмного (1425–1462), написанную по образцу родословной Иисуса в Евангелии от Матфея («Авраам родил Исаака, Исаак родил Иакова, Иаков родил Иосифа…»):

Первый князь на русской земле Рюрик пришедший из немец (в 854 году).

1. Рюрик родил Игоря (1-й сын).

2. Игорь родил Святослава, что ходил к Царьграду ратью (1-й сын).

3. Святослав родил Володимира Великого, что крестил рускую землю (3-й сын) .

4. Володимир родил Ярослава (3-й сын).

5. Ярослав родил Всеволода (5-й сын).

6. Всеволод родил Володимира (1-й сын).

7. Володимир родил Мономаха (1-й сын).

8. Мономах родил Юрия (7-й сын).

9. Юрий родил Всеволода Великого гнезда (5-й сын).

10. Всеволод родил Ярослава.

11. Ярослав родил Великого Александра храброго (Невского, 1-й сын).

12. Александр родил Даниила Московского (4-й сын).

13. Даниил родил Ивана (Калиту), что избавил русскую землю от воров и разбойников (3-й сын).

14. Иван родил Семеона (1-й сын).

15. Семеон родил Ивана (5-й сын).

16. Иван родил Дмитрия (1-й сын).

17. Дмитрий родил Василия (1-й сын).

18. Василий родил Василия (Тёмного).

Мы видим, что полный промежуток их власти (1462 год минус 854 год) равен 608 годам, а царствований было девятнадцать, значит, на каждое приходится в среднем тридцать два года. Если бы правили всегда первенцы, то половая зрелость достигалась бы этими царями лишь около 29 лет, а это невероятно поздно. Но преемниками были не всегда первенцы, а иногда даже и пятые сыновья. (Мы не видим здесь Юрия Даниловича, а сразу указан его брат Иоанн Калита, – поскольку приведено родословие Василия Тёмного, а Юрий его дядя.) Считая на каждое новое мужское рождение в среднем по два года, мы должны вычесть из суммы царствований семьдесят восемь лет, поскольку:

2 ? (3+3+5+7+4+4+3+5+5) = 78 .

Результат – 530 лет (608 минус 78). Разделив их на девятнадцать царствований, получаем на каждое в среднем около 28 лет, а вычтя ещё три года (поскольку рождение происходит не сразу по достижении детородного возраста), имеем половую зрелость в 25 лет, что тоже слишком поздно. Это, скажем прямо, настолько поздновато, сравнительно с приведёнными выше английскими, немецкими, французскими и русскими позднейшими династиями, что поверить такой хронологии невозможно, а значит, нельзя считать достоверными и летописи, живописующие деятельность представителей этих династий.

Также приводит в смущение необыкновенно большая продолжительность царствования в череде Василиев и Иоаннов, открытой Василием I Дмитриевичем. Действительно, Василий I воцаряется в 1389 году, а Иоанн IV оканчивает своё царствование в 1584 году. Прошло 195 лет и всего лишь пять поколений, на каждое по 39 лет, что даёт достижение половой зрелости в возрасте более 30 лет. Но как же это могло быть? Ведь в наличности пять первопоколений, а недочёты продолжительности царствования предков обязательно возмещаются избытком продолжительности правления потомков и наоборот; мы рассматриваем среднюю величину. Здесь что-то неладно, или в хронологии, или в родословии.

Если же от этого вопроса отвлечься, и опять вернуться к геополитическому аспекту, то нужно сказать вот что. Великое княжество Литовское включало, в основном, земли, населённые русскими. Государственный язык был русским, и религия была православной. То есть Литва могла бы претендовать на роль объединителя русских земель. Но с переходом к католичеству она не только перестала быть привлекательной, как объединяющий центр, а даже стала играть отрицательную роль, ибо здесь произошло разрушение исторической традиции. После этого Москва окончательно оказалась без потенциального «противника» в борьбе за роль объединителя…

3-й фазовый переход в развитии нашей динамической системы – Руси, состоялся много позже описываемых в этой главе событий, а именно после Смуты в начале XVII dtrf. Это был выбор из группы предложенных вариантов власти. Решался вопрос, кто возглавит Русь, и основных вариантов было три: королевич Польский, или Шведский под контролем русских бояр, или править будет свой боярский царь. Среди «своих» претендентов были Романовы.

В итоге, как известно, выбрали умственно недоразвитого Михаила Романова, а на деле правил его даровитый отец, патриарх Филарет. Тоже довольно случайный выбор , но, однажды сделанный, он обеспечил Романовым триста лет власти.

B в заключение этой главы отметим, что процесс возникновения столицы – многопараметрический. Говорят, на Красной площади у Кремля «со временем» сложилось торжище. Нам кажется, что торжище здесь появилось сначала, а потом уже дошло и до крепости. Купцы, разъезжая с товарами своими среди немногочисленных городов, неминуемо должны были обнаружить, что в одном конкретном месте им приходится в течение года появляться чаще, чем в других. На их деньги были построены некоторые защитные сооружения. Защищённый посёлок привлёк население; появление торных дорог привлекло ещё больше купцов. Затем и князьям стало ясно, как удачно расположена Москва. Потом и учёные обратили на это своё внимание, и, зная «ответ», объяснили нам «условия задачи».

Белоруссия до вхождения в Великую Литву

Про начало истории Белоруссии, княжества которой стали с 1240 года главными составляющими Великого княжества Литовского, нам, как и в случае с историей Москвы, приходится рассказывать на основе сомнительных документов… Та хронология, что изложена ниже, легендарна, – она мифична в не меньшей степени, что и Киевская, и Московская, как минимум до начала XV века. Но мы приводим её, чтобы читатель мог сориентироваться в схождениях и расхождениях между версиями истории разных частей России, а мы – эти расхождения прокомментировать.

Далее мы широко используем книгу Игоря Литвина «Затерянный мир, или малоизвестные страницы белорусской истории» (на момент написания этой главы книга Игоря Литвина не была ещё опубликована; её текст любезно предоставил нам сам автор), и «Хронологию памятных событий и дат в Истории Белоруссии».

Около 25 тысяч лет назад. – Старейшие из известных учёным стоянок человека возле вёсок (посёлков) Юровичи и Бердыж.

Конец III тыс. до н. э. – VII век до н. э. – Бронзовый век.

векVII.э. – VIII век н. э. – Железный век.

VI–VIII века. – Начало славянизации территории Белоруссии.

VIII – Х века. – Основание союза летописных племён кричивей, драговичей и радимичей (крывічоў, дрыгавічоў і радзімічаў).

862. – Первое летописное упоминание Полоцка.

Середина Х века. – Появление Полоцкого княжества, первой старобелорусской державы.

947. – Первые известия о Витебске.

Около 980.– Летописные предания про первого князя Рогволода.

988–1001.– в Полоцке Изяслава, сына Рогнеды Рогволодовны.

992. – Появление Полоцкой епархии.

Согласно устоявшемуся стереотипу, новгородский князь Владимир захватил

Полоцк, убил родителей Рогнеды, женился на ней, а затем, захватив ещё и Киев, крестил Русь. О том, было ли на такое событие самом деле, могли бы поведать полоцкие летописи, – но, к сожалению, они погибли при пожаре Москвы 1812 года; последним их видел Татищев. А источник существующей ныне официальной версии – Радзивиловская летопись, – явно тенденциозна, она приукрашивала Киевскую Русь и чернила соседей, а потому не может быть признана объективной. Игорь Литвин пишет:

«Следует помнить, что во времена написания Радзивиловской летописи, конкуренты Киева: Полоцкое и Новгородское княжества сблизились и образовали союз. Возможно, накануне свадьбы новгородского князя Александра (будущего Невского) и полоцкой княжны Александры Брячиславовны, киевский летописец хотел подлить ложку дёгтя рассказом о кровавой свадьбе новгородца Владимира и полочанки Рогнеды…» (А мы заодно вспомним сказку о том, как Юрий Долгорукий женил своего сына Андрея на дочери московского боярина Кучки Улите, а самого Кучку, свата любезного, убил.)

Причём, если о крещении в 988 году Киева тем же самым Владимиром летописи сообщают, то совсем неизвестно, когда и как проходило крещение Полоцка. Никаких сведений о насильственном крещении белорусских земель нет, и, между прочим, «незамеченная» летописцами христианизация Полоцка сводит сообщение о крещении Киева в разряд чистейших легенд. Культуры народов, в том числе язык и верования, эволюционируют постепенно, а возникновение легенды о крещении Киева, как и запись «кто первее в Киеве начал править», определялось чётким политическим заказом.

Затем, если бы христианство было навязано полочанам силой, избавиться от него они могли много раз, хотя бы в годы правления Всеслава Чародея (1044–1101); независимость Полоцка в это время никем не оспаривается. Но вместо избавления от «навязанного» христианства, полочане в 1044–1066 годах построили Софийский собор.

Главный собор святой Софии находился столице Византийской империи – Царьграде, полагают, ещё в VI веке (сейчас это мечеть Аль София). В 1040-х годах, ещё до разделения христианства на католичество и православие, были построены храмы святой Софии в соперничавших друг с другом городах: Полоцке, Новгороде и Киеве. Соборы не только символизировали равенство городов между собой и уважение Царьграду.

1003–1044. – в Полоцке Брячислава Изяславича.

1005.– Основание Туровской епархии.

1021.– Войска полоцкого князя Брячислава овладели Новгородом. Битва с дружиной Ярослава Мудрого на Судоме.

1029.– Родился князь Всеслав, прозванный позже Чародеем.

1044.– Начало княжения Всеслава Брячиславича Чародея в Полоцке (ум. 1101).

1066.– Всеслав Чародей взял приступом Новгород и снял с его Софийского собора колокола, перенеся их на звонницу храма Софии Полоцкой.

1067, 3.– Битва на Немиге между войсками Всеслава и дружинами князей Киева. Первые летописные известия о Менске.

В XI веке Менск занимал значительно меньшую площадь, чем теперь, и был простым пограничным городом Полоцкого княжества. Название города по-польски звучит как «Миньск», хотя белорусы так и звали его Менском; только в 1939 году советское правительство приняло решение о переименовании Менска в Минск.

1068–1069.– Княжение Всеслава Чародея в Kиeвe.

1078.– Победа полочан над войсками Владимира Мономаха.

1097.– Первые летописные упоминания Пинска.

1101. –князь Всеслав Чародей.

1101–1119.– Княжение в Минске Глеба Всеславича.

Прежде, чем двинуться дальше в изложении белорусской истории, остановимся и задумаемся над этой хронологией и списком князей. Мы узнали, что почти 25 тысяч лет, то есть 250 столетий, как здесь появились посёлки людей. Ничего об их житье-бытье, в смысле событийности, датировок, языка, веры, имён неизвестно. На VI–VIII века (три столетия подряд) пришлось «начало славянизации» (долгонько она начиналась), а затем с VIII по Х век шёл процесс основания «союза летописных племён кричивей, драговичей и радимичей». Наконец, в середине Х века появилось Полоцкое княжество (предположим, округляя, что в 950 году), и с этого момента история входит в чёткие хронологические рамки.

К 980 году относят упоминание имени первого князя – Рогволода. С 988 года правит сын его дочери Рогнеды от Владимира, киевского первокрестителя, то есть его внук Изяслав, и дальше по 1119 год идут прямые потомки: Брячислав Изяславич, Всеслав Брячиславич, Глеб Всеславич. В белорусской хронологии после Глеба полоцких князей длительное время не показано, а только то смоленские, то другие, да и Глеб правил в Минске, поэтому ограничимся этой династией. Всего с момента появления княжества (950) до смерти Глеба (1119) прошло 169 лет, и было пять правителей, но поскольку Изяслав – внук первого князя, а не сын, учтём ещё одно поколение, и будем считать, что их шесть. Поделив 169 на 6, получим средний срок правления в 28 лет.

В предыдущей главе мы рассказали о физиологическом аспекте династических историй. Средний срок правления в династии, когда власть идёт от отца к сыну, не может более чем на два-три года превышать срок половой зрелости, что подтверждается достоверной историей династий недавнего прошлого. И мы понимаем: 28 лет, приходящиеся в среднем на смену владык в династии Рогволода, слишком много, чтобы эта хронология была верной.

Но это ещё не все проблемы. Дело в том, что вопрос наследования власти довольно долго не удавалось решить однозначно ни в одной стране. Переход трона от отца к старшему сыну стали практиковать с XIII века, да и то войны за наследство между разными сыновьями были делом обыденным. А раньше действовало правило, пришедшее со времён родового строя, когда власть наследовал не сын, а самый старший в роду, а это был брат умершего вождя.

У С. М. Соловьёва читаем: «Славяне жили особыми родами. „Каждый жил с родом своим, на своём месте, и владел родом своим“, – говорит наш древний летописец… Старшиною рода становился следующий за ним брат и так далее, всегда старший в целом роде . Таким образом, старшинство не переходило прямо от отца к сыну, не было исключительным достоянием одной линии, но каждый член рода имел право в свою очередь получать его».

А вот в Полоцке идеальная картина: деревянный век, каменный век, славянизация, первый князь, и – решение династических проблем по наитию. И что интересно, дальше вплоть до Миндовга династии вообще не прослеживаются, а правят всё какие-то заезжие молодцы, лишь в 1132 году появляется внук Всеслава Чародея, Василько. А позже был вообще «бескняжий» период.

Все эти соображения подтверждают мифичность, сконструированность традиционной истории более поздними специалистами. Мы отнюдь не хотим этим сказать, что событий, изложенных в белорусской или любой другой истории IX–XIII веков, не было. За малым исключением чисто литературных выдумок, которые, конечно, иногда принимаются за реальные факты, события были, – но насколько верно они «привязаны» к месту и времени?..

Возьмём, для примера, историю полоцкого князя Всеслава Брячиславича, прозванного Чародеем. Белорусы полагают его одним из самых славных властителей старобелорусского государства. А российская историография не то, что стремилась умалить значение его правления, но просто не упоминала.

Да, история удобная наука: можно выпячивать одних героев, – и не упоминать, а то и чернить других. Вот и судите сами, что «лучше»: излишне выпячивать, намертво замалчивать, чернить или обелять. На наш взгляд, надо просто избегать эмоций. В книге Игоря Литвина о белорусской истории – книге, которая очень хорошо написана и в целом нам нравится, – автор с гневом и болью за родную страну нападает на русскую (и не только) историографию, которая умаляет вклад белорусов в историю. И тут же делает то же самое, по отношению к истории других народов.

Например, он совершенно правильно отмечает, что в исторических повествованиях разных стран, описывающих Грюнвальдскую битву (1410), преувеличена роль русских и поляков, и принижен вклад белорусов в победу над Тевтонским орденом. Затем, основываясь на тех же данных, что и все другие историки, он даёт свой очерк. В нём отчаянные белорусы в компании с татарами гоняют по всему полю тевтонов, а польский король в это время валяет дурака, разыгрывая посвящение тысяч своих воинов в рыцари, и, как истый католик, пугается штандарта папы римского, а в бой не спешит. Русских там, кажется, вообще нет.

Мы ниже приведём краткое изложение этого очерка, а пока вернёмся к истории Всеслава Чародея.

«Всеслав Чародей – из тех фигур прошлого, которую освещали негативно, что удавалось во многом лишь на половинчатом освещении битвы полоцких и киевских войск на Немиге, – пишет Игорь Литвин. – Сведения о битве 1067 года воспроизводятся только в редакции одной из противоборствующих сторон – киевлян, естественно, заинтересованных в приукрашивании себя и представлении противника в невыгодном свете. Могли ли они быть объективными?»

Но в случае с битвой на Немиге даже по версии событий, основанной на киевской летописи Нестора, вырисовывается картина победы полочан. Дело было так. Зимой 1066–1067 Всеслав двинулся на Новгород, а киевские князья – Ярославичи, не стали дожидаться, когда придёт их черёд, и решили сами пойти в поход на Полоцк. Их путь преграждал пограничный Минск. Несмотря на неравенство сил, горожане решили защищать свой город до подхода армии.

Судя по летописи, сопротивление не было символическим. Свирепость захватчиков, не пощадивших «… ни челядина, ни скотину», свидетельствует о стойкости горожан. Всеслав, совершив марш-бросок от Новогрудка к Менску, застал уже пепелище. Состоявшаяся затем битва отличалась крайней жестокостью. И вот, киевский летописец пишет, что Всеслав Полоцкий был побеждён, и с ним были начаты переговоры. Но если его победили, зачем вести переговоры? О чём? По военным канонам того времени, победителем считался тот, кто остался стоять на поле боя, «на костях», а это был Всеслав; киевляне отступили.

«Спустя несколько месяцев, летом 1067 года, Ярославичи повторили попытку поставить Полоцкое княжество в зависимость от Киева», – пишет Игорь Литвин. Читатель, конечно, уже забыл, что в первый раз киевские князья пошли в поход, опасаясь, что экспансивный Всеслав, захватив Новгород, нападёт на них. В этом и заключалась их победа: они остановили возможное нападение.

На этот раз по Днепру киевское войско дошло до Орши. Здесь две армии долго стояли друг напротив друга, – никто не решался под обстрелом противника переправляться через реку. Явным преимуществом не обладала ни одна из сторон, и братья Ярославичи предложили мирные переговоры, для чего пригласили Всеслава переплыть в лодке на их берег, а как гарантию безопасности, на виду обеих армий целовали крест. Но как только чёлн Всеслава с сыновьями причалил к берегу, его схватили, а затем отвезли в Киев, и посадили в темницу.

В темнице Всеслав пробыл не долго: в 1068 киевляне бывших князей изгнали, а его не только освободили, но и пригласили на престол. После удачного похода на Тмутаракань, которым он руководил, под властью Всеслава оказалась огромная территория от Балтийского до Чёрного моря. Поразительная история: и ста лет не миновало, как появилось первое в Белоруссии княжество, и вот уже налицо точная копия Великой Литвы, до которой, казалось бы, жить ещё триста лет!

Всеслав неоднократно упомянут в «Слове о полку Игореве», откуда, собственно, и взяты многие факты его жизни: в Киеве он слышал звон колоколов Софии Полоцкой, мучила его ностальгия:

 

«На седьмом веке Трояновом бросил Всеслав жребий о девице, ему любой. Изловчился, сел на коня, поскакал к городу Киеву, коснулся копьём золотого стола Киевского. Из Белгорода в полночь поскакал лютым зверем, завесившись синей мглой, утром отворил ворота Новугороду, расшиб славу Ярославову, поскакал волком от Дудуток до Немиги. На Немиге снопы стелют из голов, молотят цепами харалужными, на току жизнь кладут, веют душу от тела. У Немиги кровавые берега не добром были засеяны – засеяны костьми русских сынов. Всеслав князь людям суд правил, князьям города рядил, а сам ночью волком рыскал; из Киева до петухов, великому Хорсу волком путь перебегая, в Тмутаракань добирался. Ему в Полоцке звонили заутреню рано у святой Софии в колокола, а он звон тот в Киеве слышал. Хоть и вещая душа была в отважном теле, но часто он беды терпел. Ему вещий Боян такую припевку, мудрый, сложил: „Ни хитрому, ни умному, ни ведуну разумному суда божьего не миновать“».

 

И однажды вывел князь киевлян в поход на польского короля Болеслава II, а сам с верным отрядом вернулся в Полоцк… Это что, исторические данные, или всё же литература?.. Кстати, полагают, что «Слово» написано около 1186 года, через 120 лет после этих событий.

Согласно же русской истории, Изяслав Ярославич сумел выгнать Всеслава из Киева, и вернул себе киевский престол в 1069 году, причём с помощью того же польского короля Болеслава II Храброго, на которого, было, пошёл Всеслав в поход, да загрустил о «малой родине» и с пути сбился. Дальше вокруг Киева разгорелась нешуточная борьба между братьями и племянниками Ярославичами, пока в 1093 году не умер последний Ярославич, Всеволод.

А нам тут кажется уместным сообщить, что в некоторых польских книгах про упомянутого Болеслава II Храброго пишется, как в 1025 году он основал Польское королевство, а в некоторых – как он же в 1079 году не то убил, не то казнил епископа Станислава. А другие историки полагают, что королевство основал Болеслав I Смелый, а убил епископа уже Болеслав II Щедрый. Куда подевался, в таком случае, Болеслав II Храбрый, мы вам сказать не можем. Но это так, к вопросу о достоверности источников и их толкований. Мифичность истории не знает границ!

1116.– Первое упоминание Слуцка.

1125.– Выделение Владимиро-Суздальского княжества из Киевской Руси.

1127.– Первые летописные известия о Гродно.

1127–1159.– Княжение в Смоленске Ростислава Мстиславича.

1129.– Высылка полоцких князей в Византию.

1142.– Первое летописное упоминание Гомеля.

Зимой 1127–1128 годов был страшный голод в Полоцком и Новгородском княжествах. Люди ели мох и солому; в Новгороде родители, чтобы спасти от смерти своих детей, бесплатно отдавали их в рабство. Полагают, что именно в те времена появились так называемые «Борисовы камни»; огромные валуны с надписями, сделанными, говорят, по приказу полоцкого князя Бориса: – «Господи, помоги рабу своему Борису», – можно видеть на них и до сих пор.

Киевом тогда правил Мстислав, сын умершего к этому времени Владимира Мономаха. Киевские князья воспользовались слабостью северных соседей и напали на них. Борис принял кабальные условия киевлян, но через год умер, а полочане ввиду его смерти сочли себя свободными от навязанных силой обязательств, и на приказ Мстислава идти в совместный поход на половцев ответили отказом, выраженным в оскорбительной форме. Поэтому после победы над половцами Мстислав пришёл в Полоцк со своим войском и затеял судить непокорных полоцких князей. Но показательный суд приговорил их не к заточению, а к высылке: князей отправили ко двору их родственника, византийского императора.

В целом, хотя Мстислав и сумел кое-что сделать для объединения княжеств (колоссальная империя Всеслава уже почему-то пропала), действовал он чрезвычайно жестоко, не оставляя никаких шансов местным властям и народам этих земель. Неудивительно, что после его смерти в 1132 году начался обратный откат к раздроблённости. В Киеве затеяли распри теперь уже потомки Мономаха, а в Полоцке, как только Киев дал слабину, избрали князем внука Всеслава Чародея – Васильку. Киевский ставленник Святополк, чтобы не оказаться на Друцком невольничьем рынке, бежал.

С 1130-х годов Смоленские князья всё чаще и чаще стали выступать в качестве гаранта княжеской власти в Полоцке. В 1180-х этот процесс вошёл в новую стадию. Специалисты (М. В. Довнар-Запольский, П. В. Голубовский, М. И. Ермалович, Д. Н. Александров и другие) сходятся на том, что из-за войн XI – начала XII веков Полоцка с Киевом и внутренних усобиц, князья смоленские, по выражению В. Е. Данилевича, постепенно приобрели «большое влияние на ход дел в Полоцкой земле». А затем они и вовсе подчинили её себе. Апогеем влияния Смоленска на полоцкие дела, как считает Л. В. Алексеев, были 1160–1170-е годы, когда Всеслав Василькович отдал смоленским князьям Витебск, а сам попал к ним в зависимость. Однако, в конце того же века влияние смолян упало: Витебск они потеряли, и оставили притязания на Полоцк.

Торговый путь «из варяг в греки» по Двине и Днепру был в два раза короче обходного пути вокруг Европы. Торговля приносила не только огромные барыши купцам, но и посреднические доходы тем, кто «держал» путь, а именно транзитным государствам – Полоцкому, Киевскому и Смоленскому княжествам. Ради этого дохода князья и дрались. Не удивительно, что нашлись надгосударственные силы – крестоносные ордена, желавшие тоже поучаствовать в делёжке, что в дальнейшем привело княжества к усилению объединительных тенденций.

История проникновения крестоносцев на эти земли такова. Около 1186 года к молодому полоцкому князю Володше, вместе с купцами из германского города Бремена прибыли с миссией латинские монахи. Они просили разрешения проповедовать слово божье среди язычников – подданных князя, живущих в низовьях Двины. Понятно: религиозные структуры всегда ищут и находят спонсоров, купцов.

Князь Володша не почувствовал в намерениях смиренных монахов ничего опасного для интересов собственного княжества. К тому же его благосклонность к латинянам тоже была продиктована торговыми интересами, ведь полоцким купцам были выгодны таможенные льготы, предоставляемые Бременом и Любеком, а монахи не только получили разрешение на такие льготы, но и привезли богатые подарки.

Монашеский приход в устье Двины постепенно расширился и превратился в епископство. Монахи обернулись рыцарями, а во главе их был уже не скромный монах, а ставший к тому времени епископом Мейнард. Немцы, конечно, проповедовали христианство среди язычников, но затем… взяли на себя сбор налогов для Полоцка.

В прежние времена полоцкие князья заставляли племена ливов платить дань, но всё-таки относились к ним, как к своим подданным и силу применяли в лишь особых случаях. Немцы же не считали язычников за людей и без сомнения пускали в ход мечи, а поскольку это мотивировалось сбором дани для Полоцка, то у населения формировалось негативное отношение к князю Володше.

На левом берегу устья Двины и в других местах началось строительство замков; ливам рыцари объясняли это необходимостью защиты их от Полоцка, а князю говорили, что озабочены защитой Полоцка от ливов. Действительно ли Володша в это верил? Едва ли. Но таможенные льготы, предоставляемые Бременом и Любеком, приносили неплохие дополнительные доходы. Кроме того, крестоносцы теснил конкурентов полочан – новгородцев. Поэтому князь смотрел на строительство замков «сквозь пальцы».

Когда старый епископ Мейнард умер, новый – Бертольд, к полоцкому князю уже с дарами не поехал. К 1201 году основные замки были построены, и даже дань перестали отправлять князю. Для обороны как от Полоцка, так и от ливов рижским епископом в 1202 году был учреждён рыцарский орден Христа (Ливонский орден), рыцарей которого стали называть меченосцами. Постепенно Ливонский орден поставил под контроль не только племена ливов, но и выход в Балтийское море. Так в торговой цепочке Север – Юг Европы появился ещё один посредник, а 1201 год считается датой основания Риги.

Епископ Бертольд столь рьяно взялся за дело крещения и подчинения ливов, что начались восстания местных жителей. Во время одной из битв напуганный конь Бертольда занёс хозяина в самую гущу противников, и он погиб. Смерть епископа на время охладила энтузиазм крестоносцев, и язычники стали возвращаться к старым обычаям: смывали в Двине христианское крещение, пускали по реке выкорчеванные кресты, ставили новых идолов.

Но Ливонский орден не собирался отказываться от своих достижений, тем более, что папа римский благословил очередную волну экспансии. Новые профессионалы креста и меча двинулись в Ливонию морем и по суше. За ними стояли все технические достижения того времени, финансовая, политическая и военная мощь Западной Европы. Что интересно, «новички» не считались уже не только с местным населением, но и с учредителями ордена – рижскими епископами.

Противостояние нарастало; недовольны были и ливы, и князь Володша. Он затеял переговоры с Новгородом о создании коалиции; одновременно готовилось восстание ливов против крестоносцев. В 1203 году всё было готово к походу, однако новгородцы надеялись, что рыцари дальше берегов Двины не пойдут, и угрозы их городу нет. Они припомнили полочанам старую обиду: как Всеслав Чародей снял колокола с новгородской Софии, – и от похода отказались. Володша отправился на войну без них, и смог своими силами взять несколько замков и на подступах к Риге.

Но однажды среди пленных рыцарей оказались специалисты-оружейники; полочане заставили их сделать пять осадных машин. И вот, когда у крепости Гольм решил испытать эти машины, то пленные немцы, обслуживавшие орудия, что-то сделали с ними, и снаряды полетели в обратную сторону. А все пять машин стояли напротив стены крепости, и за ними в готовности к штурму войско. Хотя погибло только пятнадцать полочан, моральный эффект был очень большим: пока княжеское войско оставалось в растерянности, открылись ворота замка, и рыцарская конница выиграла сражение. Так северные ворота торгового пути «из варяг в греки» оказались под контролем Ливонского ордена.

Овладев северной частью торгового пути, латиняне замыслили взять сам Царьград, являвшийся южными воротами торгового пути. Повод был объявлен самый благородный: восстановление справедливости и возврат престола бывшему константинопольскому монарху – Исааку Ангелу, изгнанному византийским императором Алексеем II.

В итоге Крестового похода против православной Византии, который позже получит у историков № 4, Царьград (Константинополь) был взят. События, последовавшие за взятием огромного и сказочно богатого города, вошли в историю как «разграбление Константинополя в 1204 году». Так и южные ворота торгового пути тоже оказались в руках европейских латинян, а возвращать престол династии Ангелов, естественно, никто не собирался. Они бежали и на окраине былой империи создали маленькое государство – Эпирский деспотат. Константинополь был объявлен столицей Восточной Латинской империи; православный император Феодор I Ласкарис и его зять, будущий император Иоанн Дука Ватац ушли в Никею.

Захват Константинополя повлёк тяжелейший кризис православия, выразившийся в многочисленных крещениях и перекрещиваниях восточноевропейских народов. Весь регион, включающий Польшу и большинство земель, составивших вскоре Великое княжество Литовское, на длительное время стал центром нестабильности и неблагополучия. Земли объединялись, разъединялись… То в Великом княжестве Литовском вводилось соправительство двух лиц, то оно соединялось с Польшей… Князья православных земель воевали с язычниками, и разрешали католикам крестить этих язычников, а потом воевали с теми же католическими князьями и объединялись с язычниками…

Полоцкий князь Володша правил тридцать лет, и половину этого времени сомневался: можно ли было пускать крестоносцев на свои земли, – а всю вторую половину пытался избавиться от них. Княжество много раз пыталось вернуть свои земли, но не терял времени и Ливонский орден: подкупом и льготами он привлекал на свою сторону вождей местных племён, хоть и не всегда удачно.

Основываясь на источниках, мы можем выявить крайне интересную картину того времени. В первую очередь скажем о западнорусских «крониках» – «Литовской и Жмойтской» и «Быховца». В «Кронике Литовской и Жмойтской» прослеживается целый ряд известий, относящихся к полоцкой истории XII–XIII веков (то есть как раз до и во времена Володши). Причём специалист по этому периоду А. В. Рукавишников прямо делает вывод, что события логически связаны между собою, ибо расставлены составителем «Кроники» и «отредактированы» им же согласно общей идее – исторической принадлежности Полоцка литовским князьям.

Очень интересны следующие сообщения: «О полоцкой свободности або Венеции», «О взятии Полоцка през Мигайла княжити», «Княжение Бориса в Полоцку, благочестивого князя», ряд более мелких сообщений. (См. Полное собрание русских летописей, М., 1975. т. 32, cтр. 17, 18, 20-23.) Например, отрывок «О полоцкой свободности…» хорошо показывает суть общественно-политической жизни Полоцка в это время. Посмотрим же на эту картину.

Верховная власть в городе принадлежит «полочанам». Высший орган «республики» – вече, куда собиралась вся община из посада и окольных волостей, а также с других подвластных территорий, по звону вечевого колокола. Однако вдруг оказывается, что такая система существовала лишь номинально, а реальное управление было в руках «30 мужей», занимавшихся «поточным» (текущим или линейным, как сказали бы сейчас) управлением.

Тридцать мужей (олигархов?) назначали в этой «республике» судей и сенаторов, то есть высших магистратов, причём, похоже, из своего числа. Велика была роль епископа, назначаемого напрямую патриархом цареградским и совершавшего «справы грецкие». Для 1240 годов прямо говориться об отсутствии князя в городе.

При этих условиях полочане продолжали бороться за возвращение утраченных земель, а между тем из-за частых боевых действий на участке Двины Полоцк – Рига, купцы стали осваивать новые торговые пути, в частности через бассейн Немана. Объект притязаний сторон – река Двина, стала утрачивать своё значение как торговая артерия. Перенос торговых, а значит и финансовых потоков, с двинских берегов на неманские просторы, постепенно приводил к ослаблению и Полоцка, и Риги, но этот же фактор усиливал перспективы нового государства – княжества Литовского. Постепенно в летописных описаниях совместных походов на ливонцев, фраза «Полоцк и Литва» уступала место новой: «Литва и Полоцк».

Как это часто бывает в истории, чужой пример ничему не учит. Вот и опыт князя Володши не пошёл на пользу прочим владыкам: через восемь лет после его смерти польский князь Конрад Мазовецкий разрешил рыцарскому ордену Святой Девы Марии, больше известному как Тевтонский, «нести слово божье» язычникам – прусам. До этого тевтоны почти поголовно истребили полабских славян, а их землю сделали «исконно немецкой» (ныне на ней находится город Берлин). Теперь пришла очередь прусов, а когда тевтоны истребили их тоже, то продолжили свою экспансию на соседние земли.

Территориальные претензии Ливонского ордена к Литве привели рыцарей к войне на два фронта. В 1236 году в битве с литвинами под Шавлами (совр. Шауляй) погиб магистр Ливонского ордена. В следующем году обескровленные меченосцы вынуждены был присоединиться к Тевтонскому ордену.

Игорь Литвин находит параллель между методами тевтонских рыцарей и «понятиями» современных криминальных «крыш». Польские князья, участвовавшие в многочисленных междоусобных конфликтах, часто обращались за военной и финансовой помощью к рыцарям. Однажды став их «клиентами», князья до самой кончины не могли расплатиться с тевтонами. Например, в конце XIII века польский король Владислав Локеток воевал с Бранденбургом за права на балтийское Поморье. Наняв тевтонов за деньги, он, казалось, решил проблему. Согласно заключённому договору, тевтоны обороняли Гданьск от бранденбуржцев в течение года. Но по его окончании рыцари не ушли, а остались ещё на год, потребовав дополнительную плату, а получив отказ, перерезали польский гарнизон замка. Тем временем, бранденбуржцы отказались от своих притязаний на Гданьск: «братки» – рыцари договорились с ними за 10 тысяч гривен. Так Гданьск на длительное время стал тевтонским Данцигом.

Государствам, находящимся вдоль трассы торгового пути, настоятельно требовалось объединение. В 1240 году возникло Великое княжество Литовское. В том же году появилась Золотая орда.

Монголо-татары, – Орда и Орден

Школьный курс истории достаточно подробно описывает монголо-татарское иго на Руси. Подробности его настолько вызубрены, что люди не сразу верят, что на территории Белоруссии ига не было, никакой орде здешние княжества не платили дань, и вообще нет сведений, указывающих на их подчинённость монголам или татарам. Правда, они всё время дрались с крестоносными Орденами… Но что совсем интересно, и для Московии тоже нет никаких археологических находок, дающих чёткое представление о монгольском государстве. Было ли оно, и если да, – то каким, и где?

О внешности «монгольских татар» приходится судить по рисункам, но большинство из них сделаны или в наши дни, или в недавнем прошлом, то есть в XVIII–XX веках. На этих рисунках, выполненных отнюдь не очевидцами с натуры, а художниками по рассказам историков, изображены, как правило, тюрки, одетые в туркменские халаты, с кривыми саблями, на низкорослых лошадях, впервые описанных Пржевальским в XIX веке. Сборщики дани – баскаки, – судя по современным картинам, тоже выходцы из южных степей в своей своеобразной одежде.

Но по некоторым свидетельствам, татарская одежда отличалась от русской только тем, что запахивалась налево, что при отсутствии стандартов и массового швейного производства совершенно несущественно. Если же попытаться найти разницу между русскими и татарами, разглядывая миниатюры из русских летописей, пусть даже выполненных в XVII веке, обнаружишь, что татары выглядят вполне по-европейски. У их «хана» даже королевская корона на голове!

Но, может быть, русские летописцы не умели рисовать по-другому? Однако Батый приходил и в Польшу, и в Венгрию. И на здешних рисунках его воины выглядят вполне «цивилизованно». На картине, посвящённой битве с ними поляков и тевтонов под Легницей, мы видим «монголов», вооружённых византийским оружием – фальшионами.

В разных книгах мы посвятили немало слов доказательству неверности извода «татаро-монголов» из Монголии. Ведь если их походы на Русь были событием достаточно редким, и совершались в случае невыплаты дани, то как, и в каком виде возили ежегодно за тысячи километров, в Забайкалье или Пекин, саму дань? А если столица Золотой Орды находилась ближе, например, в Поволжье, то возникает и другой вопрос: что делали эти поволжские монголы с данью? Вкладывали в недвижимость, или закупали огромное количество имущества? Должны же было остаться от этой роскоши хоть какие-нибудь следы, – но их нет.

Н. А. Морозов, С. И. Валянский, А. М. Жабинский, а также и прочие авторы, – например, тот же Игорь Литвин, считают: вопрос «что такое орда?» не имеет никакого отношения к национальностям, потому что находится совсем в другой плоскости. Скорее всего, русское слово «орда» связано и с латинским «ordo», и с персидским «арта» – порядок, устройство. Во всех западноевропейских языках есть производные от этого слова: order, ordre, orden со смысловым значением: порядок, приказ, власть.

«Орда» – это религиозное и/или территориальное образование, с системой обязательного подчинения. В польском языке, находящемся на границе восточной и западноевропейской лексики, рыцарский орден обозначается словом «zakon» (Тевтонский орден – Zakon Krzy?acki). Так что ордынцы не обязательно были раскосыми всадниками на маленьких лошадках. Ордынец (орденец) – просто представитель центральной власти, чиновник либо военнослужащий, который, соответственно, собирает и распределяет налоги либо воюет. Можно предположить, что на смену каганатам пришла ордынская (орденская) система подчинения, и была она столь же наднациональной, что и при каганатах. Современный коллега ордынца – ординарец, сопровождает командира и передаёт его приказы.

Кто может уверенно сказать, каким было отношение людей ко всему, что связано с Ордой, ТОГДА? Теперь-то однозначно отрицательное. Мы видим на примере нашего недавнего прошлого, что любой новый режим умышленно навязывает отрицательное отношение к предыдущему. При советской власти поносили царскую, при «демократической» власти – поносят советскую. И люди привыкают к новому взгляду, хотя прошло совсем немного времени! Летописи «о древности» – из которых мы черпаем сегодня сведения, – появились достаточно поздно, когда новая власть уже сменила ордынскую. Почему же не может быть, что отрицательное отношение к предыдущему периоду правления было навязано специально?

Предлагаемая нами трактовка понятия «орда» одновременно упрощает и усложняет историческую картину Средневековья. Если «орда» – это нарицательное слово, обозначающее надгосударственную силу, то в роли кандидатов на роль средневековых ордынцев окажется множество народов, в том числе и западноевропейских. В разное время словом «орда» в русских летописях могли называться не существующие ныне государства: Тевтонский орден (или орден Святого креста, или любой другой, или их совокупность), или Византийская империя (с центром в Царьграде или, после 1204 года, в Никее).

Конечно, нам могут сразу указать, что многочисленные описания Орды изобилуют тюркскими словами типа «хан», «мурза», и т. п., взятыми из арабских источников. Да, они придают восточный колорит, но не уводит ли их некритичный перенос на всю средневековую историю Руси в сторону от истины? Ведь в русских летописях нет такого слова – «хан», есть только «царь». Понятно, что русские летописцы пользовались известными им терминами. Также и арабы, описывая чужую страну, использовали свою лексику, чтобы быть понятыми своими читателями. Это не означает, что в описываемом ими государстве превалировала арабская терминология и обычаи.

Российские историки, описывая Средневековье, настаивают на существовании ига, навязанного неимоверно далёким и малочисленным народом. Конечно, любая, даже самая фантастическая версия имеет право на существование, но она может быть и раскритикована. Почему мы должны принимать за истину невероятные истории и упорно не замечать реальное и близкое соседство Московии с весьма могущественными государствами и надгосударственными союзами?

Из многочисленных российских описаний татарского ига и поездок в Орду за ярлыком следует, что верховная власть находилась вне пределов русских княжеств. Куда же ездили за ярлыком русские князья? Неужели в леса и пустыни за тысячи километров на восток и юг от Москвы и Владимира? Посмотрим на некоторые сообщения.

Историки полагают, что столица орды Каракорум, где на приёме у ханши был отравлен отец Александра Невского – Ярослав, располагалась в районе озера Байкал. Скончался Ярослав 20 сентября 1246 года. Похоронили его во владимирском Успенском соборе. Как же довезли тело князя из Каракорума, если находился он так далеко, как об этом пишут историки? Другие историки, из числа тех, которые обладают всё-таки некоторым здравым смыслом, выдвинули версию, что князя отравили «медленным ядом», и до Руси он доехал сам, где и умер. Однако, средняя скорость передвижения составляла тогда 20 км/день, и значит, князь после отравления должен был провести в седле ещё 250 дней. Не много ли даже для «медленного яда»?

Самый вероятный претендент на роль «Монголии» – Византийская империя. Ведь она после разграбления Константинополя в 1204 году не исчезла без следа. Так называемая «Латинская империя» была создана крестоносцами только на землях центральных областей бывшей Византии, а на востоке и юге сохранилась власть византийских династий, и там образовались три государства: Трапезунд, Эпирский деспотат и Никейская империя. Глава последней – Феодор Ласкарис, более полувека вёл борьбу за возвращение Царьграда, которая успешно завершилась в 1261 году, когда его преемник Михаил VIII вернул столицу. После этого Империя существовала до её второго уничтожения турками в XV веке.

Если участниками походов на Киев и в Западную Европу были византийцы, и к их числу относились самые разноплемённые люди, – то нет ничего удивительного ни в высоком качестве «монгольского» оружия, ни в экзотической одежде, ни в разнообразии верований. В российской исторической литературе ещё до нас указывалось на родственность корней «цар» и «сар». Может быть, столица Золотой Орды находилась на берегах бухты Золотой Рог, и сам Царьград не есть ли не найденный поныне Сарай? Причём, названия городов переносили; когда Царьград был в руках крестоносцев, так могли называть любой город, где остановился изгнанный император.

1240.– Полочане участвуют в разгроме шведов на Неве, вместе с Александром Невским.

1242.– Разгром Александром Невским немецких рыцарей на Чудском озере; в битве также участвуют полоцкая и витебская дружины.

Описывая деятельность Александра Невского, обычно уделяют много места событиям 1240 года и победе князя на Неве, а также Ледовому побоищу в 1242 году. И лишь одним предложением ограничиваются, когда говорят о следующих двух десятилетиях его княжения: «Умелой политикой Александр Невский ослабил тяготы монгольского ига». А как только доходит до подробностей, то суть их сводится к попыткам Невского создать политический союз Руси и Орды.

Остаётся выяснить, о какой Руси идёт речь, и о какой Орде.

Дадим маленький очерк о жизни Александра Невского, опираясь на современные книги по истории.

После смерти новгородского князя Ярослава, два его сына – Андрей и Александр поехали в Орду, где Андрей получил ярлык на Владимирское княжество, а Александр на Киевское, Новгородское и Переяславльское. В 1250 (или 1248) году папа римский Иннокентий IV предложил Александру Невскому помощь в борьбе против татарского ига, в обмен на обязательство крестить подвластные ему земли в католичество. Согласно мнению православной церкви, он принял единственно правильное решение – остаться православным.

Спрашивается: если иго было таким ужасным, и речь шла о физическом выживании населения Руси, то какая разница, кто и на каких условиях окажет помощь? Легко понять, что и мотивация папы, предлагавшего помощь, и мотивация Александра, отказавшегося от неё, значительно искажены последующими летописателями и историками.

Затем, следует вспомнить, что основой его власти был военно-политический союз с Полоцком. Полочане активно поддерживали Александра Невского, – так, в битве на Неве треть его войска составлял отряд Якова Полочанина.

Разумеется, полочане тоже требовали от Александра поддержки, в том числе в борьбе против Ливонского ордена. Если бы произошло крещение Новгорода и Киева в католичество, Полоцкое княжество оказалось бы с трёх сторон окружённым иноверцами. Поэтому отказ Александра от предложения папы римского означает, что интересы Полоцка он считал более важными, чем проблемы угнетённых «монголами» русских княжеств. И не забудем, что полоцкие князья приходились родственниками византийской императорской династии! Если Византия – это и есть Золотая Орда, то предложение папы носит вполне конкретный смысл: ослабить союзников Царьграда.

Новгород и Полоцк были самостоятельными, хоть и действительно русскими княжествами. У них в первой трети XIII века были идентичные проблемы: укрепившийся в устье Двины Ливонский орден препятствовал торговле и непрерывно нападал на соседей. Объединение в 1237 году Ливонского и Тевтонского орденов требовало консолидации Новгорода и Полоцка, что и нашло своё воплощение в династическом браке Александра с дочерью полоцкого князя Брячислава, Александрой, состоявшимся в 1239 году. Породнившись с помощью брака с полоцкой династией, Александр Невский стал свояком и союзником византийских императоров.

А в Орде, как нам сообщают, Александр Невский породнился с сыном Батыя – Сартаком. Опять встречаем этот корень «сар» = «цар». Итак, по одному источнику Александр породнился с Сартаком, родственником Батыя, а по другому – с князем Брячиславом, родственником византийского императора. Опять же, где та Орда?

Жена Александра похоронена во Владимире. «Во Владимирском Успенском монастыре имеется надгробие некой княжны Вассы (или Василисы), где указано, что она была супругой Александра Невского» (см. Булацкий С., Правители России. Москва. 2001). Слово «Василиса» не есть просто женское имя. Basilik? по-гречески означает «царский дом», а Василий и Василиса – «царь» и «царица». Здесь ещё один клубок проблем: жена новгородского князя Александра похоронена во Владимире, Великим князем которого был брат Александра, Андрей. Вот Андрей – принял помощь папы римского, и затеял освобождение русских земель от ига.

Создавая «антимонгольскую коалицию», князь Андрей в 1250 году упрочил союз с галицким князем Даниилом (и женился на его дочери), а также заключил союз со шведами, Ливонским орденом и поляками. Александр Невский, как настоящий патриот… сообщил Батыю о намерениях братца. В июле 1252 года «монголы», не дожидаясь, пока сформируется против них коалиция, опустошили Владимирское княжество: по сути, в пользу Византии было сохранено православие на нашей земле. Андрей бежал в Швецию, а Александр Невский получил от Батыя ярлык на владимирский престол.

Между тем, русский город Новгород сильно тяготел к Западу. Его основным занятием была международная торговля западным товаром, его экономический интерес противоречил интересу остальных русских земель, и уж конечно, противоречил интересам Ордынской власти, если она была византийского толка. А представителем этой власти здесь был как раз Александр Невский и его посадники. Понятно, почему здесь противостояние приобрело наиболее ожесточённый характер. Вопреки мнению вече, Александр – в обход «Новгородской правды», то есть основного закона государства, лично выносил судебные решения таким образом, что расширял свои земельные владения и земли своих сторонников за счёт неугодных ему людей.

В 1257 году новгородцы убили его ставленника, посадника Михаила. Против Александра выступил даже его сын Василий. Александр Невский, со своей дружиной и «монголами», жестоко подавил восстание. Простым-то людям некуда было деваться, а Василий бежал в Псков. Как только Александр уехал из Новгорода, горожане убили его очередного ставленника; их продолжали убивали вплоть до 1259 года, когда, получив известие о приближении большого войска из Орды, новгородцы были вынуждены подчиниться.

В 1261 году византийский император вернул свою столицу, Царьград. Легко догадаться, что ему потребовались новые, ещё большие, чем раньше, средства. Он, конечно, мог собирать их только с подвластных ему земель. И понятно, что это были за земли, раз уже в 1262 году в Переяславе, Суздале, Ростове, Владимире, Ярославле и других русских городах из-за требования «монголов» выплатить большую дань опять началось восстание!.. Его очень успешно подавил всё тот же талантливый управленец и военачальник, ставленник «монголов», православный святой Александр Невский. Кстати, спросим: какие его заслуги, и перед кем, послужили причиной его канонизации константинопольским патриархом в XIV веке, во времена расцвета Золотой Орды? Ответ очевиден: он заслужил не перед монгольскими скотоводами из пустыни Гоби, а перед Византийской империей.

Ок. 1248–1263.– Княжение в Новогрудке князя Миндовга, первого Великого князя Великого княжества Литовского (первые достоверные известия про Новогрудок относят ныне к 1252 году, хотя ещё Всеслав Чародей хаживал по его улицам).

1249.– Миндовг разгромил около Крутогорья (ныне Койданово) войска татарского хана Койдана.

По всей Евразии происходили колоссальные военно-политические потрясения. Возможно, цари и некоторые великие князья имели какую-то, пусть и неполную информацию о сути совокупных событий. Простые князья, даже участвующие в них, довольствовались слухами; они достоверно знали только то, что непосредственно касалось их дел. Монахи и другие случайные люди, оставившие разрозненные записки о тех событиях, их причин и сути знать не могли вовсе; интересы общественных структур и занятых в них людей были смазаны конкретными драками конкретных людей.

Но и описание этих конкретных дел выполнялось в тех терминах, которые были понятны конкретному же летописцу. Например, один описывает, что в 1258–1259 годах на белорусские княжества шли походом монголо-татары, а другой – что в 1260 году войска Великого княжества Литовского разбили крестоносцев около озера Дурбэ. И никаких подробностей, и ничего больше, кроме этих описаний, сделанных с неведомо какой степенью понимания, нет! Получается, что на Литовское княжество движутся татаро-монголы, после чего русские войска этого княжества бьют… западных крестоносцев. Очевидно, есть сложносоставной пласт истории, в котором под словом «Орда» и «татары» скрывается именно западный крестоносный Орден.

После переноса в 1309 году столицы Тевтонского ордена из Венеции в Мальборк набеги рыцарей пошли конвейером, по несколько в год. И лишь Грюнвальдская битва (15 июля 1410) прекратила его нападения навсегда. А что касается восточной Орды, то в 1362 году, после победы войск под командованием князя Ольгерда над её соединёнными силами на реке Синие Воды, от неё отколются и войдут в состав Великого княжества Литовского Киевская, Черниговская, Волынская, Подольская и Переяславская земли. Так через триста лет будто бы «возродится» легендарная империя князя Всеслава Чародея.

Но вернёмся немного назад.

1264–1267.– Княжение великого князя Войшелка (Миндовгича).

1267.– Первые летописные известия про Могилёв.

1284.– Разгром войсками литовского князя Рингольда «монголо-татарских» войск у вёcки Могильная.

1295.– «Погоня» утверждена гербом Великой Литвы.

1307.– Добровольное вхождение Полоцкой земли в Великое княжество Литовское.

Так насколько же достоверна история монголо-татарского ига, которую нам преподавали в школе? Ведь получается, что Русь (Московия) закрывала Европу от нашествия с Востока, и Русь же (Белоруссия и Литва) закрывала Восток от нашествия из Европы! А на деле Западная Европа и Византия вели передел мира, в котором и Киевщина, и Белоруссия, и Литва, и Володимирщина были полем битвы ради торговых путей. Аналогичные битвы, только без нашего участия, происходили и на южной трассе Великого шёлкового пути, в Месопотамии, Иране, Индии, Средней Азии.

И, наконец, вспомним ещё одну загадку: перенос киевской православной митрополии в Москву в 1299 (1300) году. Традиционно считается, что это было сделано для духовной поддержки борьбы русского народа против монголо-татарского ига. То есть, картина такая: Орда владеет Киевом, и обирает Москву, и вот, чтобы Москве было удобнее с нею, Ордою, бороться, направляет в Москву главного идеологического руководителя из Киева.

На деле же, в этот период Киев потерял значение крупного торгового центра; торговые пути обходили его. Перенесение престола митрополита, понизившее статус Киевского княжества, просто последовало за уже состоявшимся падением авторитета этого города в мировой экономике и политике, – и сделать этот перенос можно было только с разрешения константинопольского патриарха. Киев же вновь стал митрополией для западной части русских земель только в следующем столетии, присоединившись к Великому княжеству Литовскому. Впрочем, эта история тоже весьма запутана: ведь, по мнению украинской историографии, Киевская митрополия во второй половине XV–XVI веках была вовсе не в Москве, а в Вильно и Новогрудке, хотя номинально находилась в Киеве.

Накануне Куликовской битвы

«Современные литовцы необоснованно приписывают себе историю Великого княжества Литовского, – пишет Игорь Литвин, белорус. – При этом ставится знак равенства между современными литовцами и жителями ВКЛ – литвинами… Древняя столица ВКЛ – Вильно, досталась литовцам совсем недавно: в октябре 1939 года, благодаря И. В. Сталину. Среди жителей Вильно представители современной литовской национальности составляли тогда всего 3%… Литовская республика имеет такое же отношение к Великому княжеству Литовскому, как и современная Македония к империи Александра Македонского, т. е. составляет мизерную часть площади когда-то огромного государства».

Правда, и Белоруссия не может только себе «приписывать историю» Великого княжества Литовского. Ведь оно включало в себя не только все земли Белой Руси и Литвы, но и значительную часть современной Латвии, России, Украины, Молдавии и Польши. Но и то правда, что в современную Литовскую республику входят лишь две небольшие области бывшего княжества, Жемайтия и Аукштайтия, которые тогда были «разменной монетой»: так, знаменитый Великий князь Литовский Витовт четырежды (в 1384, 1390, 1398 и 1404) отдавал Жамойтию Тевтонскому ордену.

Земли жамойтов (жмуди) вошли в состав ВКЛ только в 1422 году, через 12 лет после Грюнвальдской битвы, и тогда же, чтобы подчеркнуть своё отличие от Литвы, жамойтские князья выхлопотали отдельное упоминание своей страны в общегосударственном названии: Великое Княжество Литовское, Русское и Жамойтское.

А какой язык использовали при написании указов, при чеканке монет? На каком языке, наконец, разговаривали литовские князья? И вот выясняется, что, например, Великий князь Ягайло, даже став польским королём, свой указ о назначении полоцким наместником своего брата Скиргайлы пишет на языке, вполне понятном русскому или белорусу, но не современному литовцу. Князь Витовт (Александр), прославившийся уничтожением язычников-жамойтов без счёта, теперь стал национальным героем Литовской республики «Витаутасом», но нет документов, в которых было бы написано «Я, Витаутас…», зато есть написанные им на языке, понять который русский читатель тоже может без переводчиков: современные специалисты называют его «старославянским».

Для князей Великого княжества Литовского этот язык был не «старым» или «древним», а современным, и называли они его русским. Сегодня, для отличия от современного «русского», литовские лингвисты называют этот язык «руский», с одной буквой «с», а российские – «старобелорусский».

А современный язык, который сейчас называется литовским, впервые встречается в документах XVI века, – в 1522 году, а художественная литература, написанная на нём, формировалась ещё позже – в XIX веке. Интересно, что в 1919 году, после получения литовцами независимости, они потребовали от России возврата старинных литовских летописей. Советское правительство «пошло навстречу» и предложило простой критерий отбора: все документы на литовском языке будут возвращены. Литовцы согласились, и остались ни с чем; среди более чем пятисот томов метрики Великого княжества Литовского таких текстов не нашлось ни одного! Абсолютное большинство документов написано на старославянском, и лишь небольшая часть на польском, немецком и латыни.

В княжестве жили люди разных верований: православного, католического или языческого толка. В зависимости от направления политики, князья крестились в ту веру, которая была необходима им в данный момент, при этом выбиралось новое имя; в итоге у каждого князя был «комплект» из трёх имён : православное + католическое + языческое. Это привнесло дополнительную путаницу, когда дошло до исследования истории Великого княжества Литовского.

А ведь после вхождения княжества в состав Речи Посполитой началась полонизация: православные имена князей, да и других исторических персонажей тщательно вымарывались из летописей при их копировании! Затем Белая Русь и другие земли вошли в состав Российской Империи, и произошло то же самое, но в отношении католических имён. Сегодня оставшиеся в истории языческие имена князей «национализируют» литовские историки, добавляя к ним свои окончания. Так полоцкий князь Товтивил не только остался без православного имени, но и превратился в «Таутивиласа».

Нет сомнений, что в некоторых случаях человек с разными именами принимается за разных людей. К сожалению, «разделить» их теперь почти невозможно, остаётся только делать предположения и выстраивать версии. Одну из них, относящуюся к героям Куликовской битвы, мы приведём ниже. Но сначала рассмотрим некоторые события, происходившие в Великом княжестве Литовском до этой битвы.

…Древняя столица Литовского княжества – Новогрудок (ныне в Гродненской области) был резиденцией князя Миндовга, перешедшего в связи с этим в православие. Историкам это известно: «После объединения летописной Литвы с Новогородским княжеством и создания таким образом нового государства, язычник Миндовг вынужден был принять христианство. Согласно Густынской летописи, уже в 1246 году в собственной резиденции в Новогородке он крестился в православие – веру своих подданных – белорусов. Однако политическая ситуация заставляла Миндовга спустя некоторое время ещё раз изменить вероисповедание» (См. Орлов В., Саганович Г., «Десять веков белорусской истории»). Причём описанное историком крещение Миндовга в Новогрудке в 1246 году противоречит официальной хронологии, которая утверждает, что князем он стал около 1248 года.

В 1253 году Миндовг принял от папы римского Иннокентия IV корону, которой и короновался всё в том же Новогрудке, а государство официально стало именоваться королевством. Затем изменившиеся политические обстоятельства, в частности вооружённые конфликты с ливонскими рыцарями за обладание Жамойтией, привели к разрыву с папством и положили начало затяжной борьбе с Орденом.

В это же время появляется новая угроза, о которой Игорь Литвин пишет так: «Зимой 1258/59 года, с юго-запада на территорию Беларуси вторглись татары , а точнее, галицко-волынские князья : Васильки и Даниил Галицкий» . Сильно пострадал Волковыск. Похожая ситуация повторялась в 1275 и 1277 годах, когда порушили Гродно и Новогрудок. Но главным противником княжества Литовского всё же был Тевтонский орден, который, как уже говорилось, уничтожив к 1283 году коренное население Пруссии, с 1284 года начавший экспансию на восток. А с переносом в 1309 году его резиденции в прусский город Мальборк военные действия на границе Великой Литвы стали обычным делом; земли переходили из рук в руки по много раз.

В 1314 году поход тевтонов на Новогрудок возглавил маршал ордена – Генрих фон Плоцке. По дороге он оставил под охраной два обоза с награбленным, с тем расчётом, чтобы забрать их на обратном пути. Наместник Гродно Давыд Городенский не пошёл ему наперерез а, пока шла осада замка тевтонами, двинулся по их следу, уничтожая обозы. Затем побил крестоносцев у стен Новогрудка, а когда они отступили в надежде на резервные базы, то не нашли их и были почти все уничтожены. В тот раз маршал уцелел.

Помимо православных жителей, тевтонов по возможности били смелые ребята языческих племён. В 1326 году на лесной дороге под Медниками (ныне Медининкай в Литовской республике), в засаду жамойтов попал большой отряд тевтонов, возглавляемый всё тем же великим маршалом ордена, Генрихом фон Плоцке. Маршала убили на месте, а его заместителя пленили и стали готовить для обрядного жертвенного костра. Он пришёл в ужас и попытался соблазнить жамойтских боевиков большим выкупом, который, без сомнения, тевтоны за него дали бы. Но жамойты подошли к делу принципиально, и заместитель маршала был принесён в жертву вместе со своим конём.

1316.– Начало княжения великого князя Гедимина (до 1341).

1317.– Основание Литовской митрополии.

1320.– Вхождение Витебского княжества в состав Великого княжества Литовского.

1323.– Перенесение столицы державы из Новогрудка в Вильно.

На севере княжество выходило к Балтийскому морю, а на западе граница проходила далеко по территории современной Польши. Войско литвинов только из одного похода 1324 года привело 25 000 пленных поляков. В 1326 году посланный Гедимином отряд дошёл до Франкфурта-на-Одере; при возвращении из похода отряд потерял командира, князя Давыда Городенского, правнука Александра Невского: он был убит в спину польским рыцарем Анжеем Гостом. После расправы над убийцей дружинники на щитах принесли тело Давыда в Гродно, где его похоронили рядом с Борисоглебской церковью.

Кстати, интересно, что белорусские историки, со скромной гордостью рассказывая о подвигах Давыда, не скрывают возмущения, когда вспоминают о белорусских ремесленниках, некоторое количество которых позже угнали в Москву солдаты Петра I. А вот в польской историографии убийство Давыда Городенского оценивается положительно, ибо оно предотвратило опустошение мазовецких земель.

1331.– Победа войск Великого князя Гедимина над рыцарями Тевтонского ордена на реке Акмяне.

В 1341 году, во время осады тевтонской крепости, немецкая пуля пробила панцирь великого князя Гедимина. Его сыновья Кейстут и Ольгерд после похорон отца стали соправителями ВКЛ: его северо-западная часть, превышавшая по площади Польшу, со столицей в Троках (с 1917 года – Тракай) досталась Кейстуту, а юго-восточная часть со столицей в Вильно (с 1939 года – Вильнюс) – Ольгерду.

И опять мы вынуждены сказать, что так же, как мифологизировалась за долгие столетия история многих стран, приобрела легендарный характер и старинная история Великого княжества Литовского. Древнейшая история земель этого края изложена в «Початке Великого княжества Литовского»; историки датируют сам документ первой половиной XIV века, а написаны они, между тем, явно гораздо позже. Вот и о смерти Великого князя Гедимина в том же веке мы узнаем совершенно очевидно из источника более позднего происхождения.

Например, записано, что он был «от немцов в Прусех забит з ручницы», то есть застрелен из пищали, и его похоронили, «в труну зашпунтовавши» . Между тем, пищаль-ручница даже по традиционным представлениям сконструирована не ранее начала XV века, а слово «шпунт», от которого произведён глагол за шпунтовать , заимствовано из немецко-голландского языка, а в нём оно появилось вообще только во второй половине XVI века!..

В характерном рассказе о литовских погребениях – «Погребы якие были литовские» (см. П. Ивинскис, стр. 10, 14) также имеются характерные особенности, выдающие реальное время написания текста – не ранее второй половины XVI века. Во-первых, среди них мы видим позднелатинские заимствования, пришедшие через польский язык: слова «уфундовал» = обеспечил (ср. фонд , англ. fund ) и «офери» = жертвы (ср. англ. offer ). Во-вторых, имеется двоякое написание имени князя Кгермонт и Гермонт , выдающее онемеченный взрывной характер первого «г», а не палатальное «украинско-греческое» (исконно-праславянское) г . Слово шата = плащ, не древненемецкое, как обычно считают, – оно обозначало русскую выходную шитую верхнюю одежду XV–XVI веков. Коротко говоря, версии древней истории Литвы, как и древней истории московской Руси, строились на основании источников, появившихся значительно позже событий.

Но здесь мы вынуждены приводить традиционную хронологию. Надеемся, когда-нибудь наука история обратит своё благосклонное внимание на высказываемые нами соображения, к вящей пользе дела.

1348.– Победа войск Литвы над рыцарями на реке Стреве.

Это был период расширения княжества Литовского.

Польский король Владислав Локеток заключил союз с Кейстутом, обеспечив себе безопасность тыла и помощь в борьбе с Бранденбургом. После смерти Владислава его наследники, вместо благодарности литвинам, поспешно разорвали союз. В ответ Кейстут в 1350 году занял Варшаву и всю Западную Мазовию.

Активно расширялась и та часть княжества, которая принадлежала Ольгерду. В 1362 году в битве у реки Синие Воды – левого притока Южного Буга, князь, в войске которого были витебские, полоцкие и новогрудские полки, разгромил три орды: Крымскую, Перекопскую и Ямбалуцкую. В результате обширная территория современной Украины, входившая в эти орды, а именно Киевская, Черниговская, Волынская, Подольская и Переяславская земли, вошли в состав Великого княжества Литовского. Теперь оно включало земли вплоть до устья Днепра; черноморское побережье в районе современной Одессы долгое время было литовским.

Теперь мы географически и хронологически приближаемся к Куликовской битве, произошедшей в 1380 году между князем Дмитрием Донским и ханом Мамаем. Князь Дмитрий отправился на ту битву, как известно, из Коломны, что на реке Оке. И вот, мы должны сказать, что хотя с определением восточной границы Великого княжества Литовского вопросов намного больше, нежели с определением его северной, западной и южной границ, всё же проходила она как раз по реке Оке. Князь Ольгерд устанавливал её по Можайску и Коломне, – другое дело, соглашались ли с ним московские князья.

Из некоторых источников может быть сделан вывод, что под властью Ольгерда была великорусская территория, занимаемая ныне Смоленской, Брянской, Калужской, Тульской, Курской, Орловской, Псковской и Новгородской областями. Тверь периодически то входила в состав княжества Литовского, то поддерживала с ним союз. Пограничные города вроде Коломны, возможно, тоже периодически оказывался то по одну, то по другую сторону границы.

В Новгородской летописи, которую учёные датируют XII веком, впервые упомянута система оборонительных сооружений вокруг Москвы. А ещё через сто – двести лет «Засечная черта» превратилась в сложную и хорошо продуманную линию обороны. Засеки из поваленных деревьев и заострённых брёвен, высокие земляные валы прерывались городами и крепостями монастырей. А основу этой оборонительной системы вокруг Москвы составляли города «девятиуголья» со вполне понятной «прорехой» в сторону Владимира: Коломна, Серпухов, Верея, Можайск, Руза, Звенигород, Волоколамск, Дмитров и Троице-Сергиев монастырь. Самый интересный из этих городов –Коломна. Она стоит на Оке в устье Москвы-реки, то есть представляет собою как бы прямое продолжение Москвы. Русские князья часто собирали войско, женились и принимали власть именно в Коломне.

В 1350 году Ольгерд закрепил свои отношения с Тверью династическим браком: тверской князь Всеволод отдал за него свою дочь Ульяну. Так Тверь, не желавшая подчиняться Москве, стала постоянным союзником Вильни и искала у неё защиты. А вскоре эта защита и потребовалась: в 1368 году московский князь Дмитрий (названный позднее Донским) послал войска завоёвывать тверские веси на правобережье Волги, а затем пригласил к себе в Москву тверского князя Михаила, арестовал его и бросил в темницу. Выйдя на волю, Михаил сразу же поспешил к Ольгерду с просьбой о заступничестве.

Готовясь к войне с Литвой, Дмитрий Иванович уже в 1367 году приказал срочно возводить в Москве «город каменный» (скорее даже не сам Дмитрий, которому в 1367 году стукнуло 17 лет, а митрополит Алексий, он же Елефверий Бяконт, фактически правивший в это время). Однако на границе долгое время было тихо. Только осенью 1368 года Ольгерд повёл войска на Москву из Витебска. Шли они скрытно и тихо, поэтому в Москве не сразу узнали об опасности. Получив известие, московский князь разослал по всей стране грамоты с приказом как можно скорее вести к столице собранных ратников.

Белорусские историки пишут: «Навстречу Ольгерду вышел воевода Дмитрий Минин, возглавлявший передовой полк, который был сформирован из москвичей и жителей близлежащих городов. В битве у Волока Ламского, недалеко от реки Троены, наши хоругви наголову разгромили это войско, и пошли прямо на Москву. Не встречая больше никаких препятствий, Ольгерд вскоре появился у стен Кремля».

Далее следует удивительная история: князь московский с войском затворился в Кремле, а Ольгерд, три дня и три ночи простояв у стен, «с пленными и богатой добычей» покинул Москву и спокойно возвратился к себе домой. Что там происходило на самом деле, почему «война» носила такой странный характер, – традиционная история ответа не даёт.

Но странности на этом не кончаются. Осенью 1370 года Дмитрий вновь напал на Тверь, опустошил много городов и волостей. Опять тверянин Михаил обратился к Ольгерду, и тот опять пришёл в Москву, да ещё и со всем семейством: сыновьями и братьями, а также привёл смоленского князя Святослава с войском. И опять князь Дмитрий закрылся в Кремле, и опять оккупанты потоптались возле твердыни, да и начали переговоры. Дмитрий прислал боярина с предложением мира, а Ольгерд «сжалился» над московским правителем, «любовь свою над ним учинил, из Москвы его не добывал и мир с ним взял» , – так сообщает летописец. Соглашение подкрепили династическим браком: брат Дмитрия женился на дочери Ольгерда Елене.

В 1372 году история повторилась опять, один в один, разве что обошлось без свадьбы: Дмитрий «наехал» на Тверь, Михаил кинулся к Ольгерду, тот пришёл к Москве и согласился на очередное перемирие. Что-то, наверное, было в отношениях между этими тремя князьями, чего мы не знаем и, возможно, не узнаем никогда.

В 1377 году князь Ольгерд умер, а через три года, 8 сентября 1380, на поле Куликовом произошла знаменитая битва. В ней плечом к плечу бились князья и воеводы Москвы и Великого княжества Литовского против армии из «татар» и генуэзцев, и в которой тоже предполагалось участие литвинов.

Дмитрий Донской

Вспомним ещё раз князя Ольгерда. Его похоронили по православному обряду, а вот имя его православное неведомо, – так он и вошёл в историю под именем языческим. А его противоречивое завещание привело к смуте, поскольку свою часть Великого княжества (Виленскую) он завещал не старшему сыну от первой жены, Андрею Ольгердовичу Полоцкому, а Ягайле, сыну от второй, тверской жены.

По традиционной историографии, одновременно начинается смута в татаро-монгольской Орде. Причина – разногласия хана Тохтамыша с его же тёмником Мамаем. Противостояние приводит к Куликовской битве, где московский князь Дмитрий объективно оказывается на стороне Тохтамыша против Мамая, а упомянутый Мамай приглашает на свою сторону генуэзскую пехоту. Но ведь это ещё не всё! На стороне Мамая мы также обнаруживаем любимого Ольгердова сына, Великого литовского князя Ягайлу, а на противоположной, московской стороне – обиженных тем же Ольгердом, обойдённых наследством его старших братьев, князей Андрея и Дмитрия!

Мамай был тёмником, то есть одним из полководцев Золотой орды, но на территории Руси он выступал фактическим руководителем этой организации, хотя его легитимность и не была ничем подтверждена. Он был как бы сам по себе: и не «татарин», и не «монгол». Судя по контексту событий, он на неизвестных условиях пошёл в наёмники к генуэзцам, чтобы перекрыть в их интересах Дон, единственно по которому осуществлялась тогда международная торговля Москвы: Днепр был для неё закрыт Литвой, Волга – «монголом» Тимуром.

Если бы авантюра Мамая удалась, генуэзцы становились монополистами на северном отроге Великого шёлкового пути, а Мамай получал их безусловную и мощную поддержку, увеличив своё политическое господство по сравнению, например, с Тохтамышем.

Можно было бы ожидать увеличения потока товаров, но и прибыль стал бы сгребать Мамай, а не «татарин» Тохтамыш, что повысило бы экономическое могущество Мамая.

Нам представляется очень важной история о десяти сурожских (крымских) купцах, которые пошли в поход с князем Дмитрием. Зачем их взяли? Как это ни парадоксально, подобные «нелепые» сообщения крайне важны. Если бы их придумали, то постарались бы как-то объяснить. А те моменты, которые просто «выпирают» из текста и никак не обоснованы, и представляют наибольший интерес. Так в чём же здесь дело? Дело в том, что если купцы финансируют войну, то, значит, они видят в ней выгоду для себя. И посылают с войском своих наблюдателей. И это подтверждает, что сражение произошло из-за препятствий, чинимых Мамаем торговле Москвы с Крымом.

Ведь если Волга была перекрыта Ордой, а Днепр контролирует Ягайло, а теперь ещё мамаевские военные эскапады перекрыли Дон, то как же князю Московскому получать торговли налог? Чтобы его получать, ему благополучие купцов защищать надо. Наверное, всю историю следует переосмыслить с точки зрения развития торговли. Со стороны Мамая спосорами выступали генуэзские купцы, со стороны Москвы – сурожские.

А зачем понадобилась Мамаю генуэзская пехота, ведь тактика татар была совсем другая: они ходили «изгоном» на чужие территории. Быстро пришли, разгромили зазевавшихся, нахватали имущества и пленников и скорее назад. Так они поступали и до, и после Куликовской битвы, сообщают нам историки. Использование ими пехоты – уникальный случай. Через два года Тохтамыш обошёлся без неё.

В случае же «торговой» причины столкновения можно объяснить это тем, что не Мамай нанимал себе воинов, а сам был нанят генуэзцами как раз для перекрытия торговых путей и ликвидации, таким образом, конкурента в лице русских купцов-сурожан. А если Генуя финансировала операцию, то, естественно, дала Мамаю и своих пехотинцев, и своих стратегов, считая, что без них он проиграет. В конечном итоге, генуэзцы Мамая и убили: не оправдал доверия, зря денежки потратил.

Ягайло, враг немецких крестоносцев, отнюдь не был врагом всем прочим странам Европы. Оказаться на стороне Генуи, в случае победы Мамая, ему было бы выгодно. А оказаться на её стороне в случае поражения – невыгодно. И мы не видим его на поле боя, а видим болтающимся невдалеке от него, и убегающим при известии, что Мамай проиграл. А вот какого счастья искали в этой битве его старшие братья, Андрей и Дмитрий Ольгердовичи?..

Также следует отметить, что расстановка героев русско-генуэзско-литовско-татарской драмы на поле боя очень удивительная.

Если мы задумаемся над сообщениями историков, то обнаружим, что строил войска на поле отнюдь не князь Московский, Дмитрий-будущий-Донской, а, по его поручению, воевода Дмитрий Боброк-Волынский. Передним, Сторожевым полком командовали Симеон Оболенский и Иван Тарусский, стоявшим сзади него Большим полком – боярин Тимофей Вельяминов, засадным – который называют также «основным резервом», – князь Владимир Андреевич и тот же Боброк-Волынский, полком левой руки – князья Василий Ярославский и Фёдор Моложский.

А чем занимался в ходе подготовки, да и на поле во время битвы сам князь Московский, Дмитрий Иванович? Он ведь получил прозвище Донского за победу руководимых им войск на этом поле, у реки Дон! Но вот, оказывается, он не командует ни одним полком и совсем не руководит боем. Полюбовавшись, стоя «в партере» (в Сторожевом полку), на единоборство русского инока Пересвета и татарского богатыря Темир-Мурзы, он… переодевается простым пехотинцем, чтобы «сражаться в первых рядах вместе со всеми»! Так пишут историки на основе, понятное дело, литературного произведения. То ли он в кустиках переодевался, то ли ему кабинку специальную принесли, – сказать трудно. Мысль в бою выдавать за князя другого, в общем, здравая, но вряд ли он затеял меняться с кем-то княжескими штанами на глазах всей честной компании.

Итак, нас уверяют, что Мамай, как оно и положено военачальнику, руководил своими войсками с Красного холма, где была его ставка, – и проиграл, а князь Дмитрий ставки не имел, боем не руководил, а топтался «вместе со всеми» прямо посередине поля боя, – и выиграл.

Теперь вспомним «русских литовцев», и сразу скажем, что дружина под командованием литовского князя Дмитрия (Корибута) Ольгердовича стояла в так называемом «частном резерве» за левым флангом Большого полка. Это довольно странно: наёмников и союзников-чужестранцев всегда ставят или перед собой, или сбоку, но никак не сзади. Зачем же князь Московский добровольно поставил за собой заградительный отряд из литвинов? А может, всё было наоборот: литвины здесь были не наёмниками, а друзьями? А может, князья были и в родственных отношениях? Если так, то не удивительно, что на схеме расположения войск «частный резерв» князя Дмитрия расположен зеркально ставке Мамая. А его брат, князь Андрей Ольгердович (Полоцкий) руководил полком правой руки, состоявшим из полочан.

К сожалению, точно не известен весь комплект имён этих князей; Дмитрий и Андрей – это христианские имена, а имя их отца Ольгерда – языческое. Также, с другой стороны, имена Мамая и Тохтамыша языческие, они могли принадлежать людям, имевшим и православные, и католические имена. Этот период Средневековья для историков очень проблематичен из-за сложностей с идентификацией личностей. Кое-что известно: например, Скиргайло был ещё и Иваном, Свидригайло – Львом и Болеславом. Единокровный брат князей Дмитрия и Андрея, Яков, имел ещё языческое имя Ягайло, и католическое Владислав. Двоюродный их брат, Юрий, был «по совместительству» язычником Витовтом и католиком Александром. Причём в католичество он крестился как минимум трижды.

Любимый сын Ольгерда – Ягайло, он же Яков (под этим именем он княжил в Витебске), а позже Владислав, согласно традиционной версии, спешил на помощь Мамаю, но не успел, и встал в двадцати километрах от поля битвы. Существуют разные толкования, почему он не участвовал в бою: начиная от банального опоздания, заканчивая величием дружбы славянских народов, благодаря которой белорусы не стали оказывать помощь татарам.

Поиски «литовского следа» в истории Московии могут породить немало версий! Здесь мы коротко излагаем версию Игоря Литвина; она интересная, хоть и спорная. Литвин указывает на несколько странных совпадений.

За восемнадцать лет до Куликовской битвы, в 1362 году Ольгерд в битве на Синих Водах разгромил три татарские орды, которыми командовали «отчичи и дедичи Подольской земли», султаны Кутлубук, Качибей и… Дмитрий. Через год, в 1363 году «другой» Дмитрий получил власть в Москве. Но другой ли это был Дмитрий, – спрашивает Игорь Литвин. И ведь известны странные походы Ольгерда в 1368–1372 на Москву, без кровопролития и с неизменным выражением любви; также известно, что он обошёл старших детей, среди которых был и Дмитрий, в своём завещании в пользу Ягайлы. Войны между родичами за власть – отнюдь не редкость!

Версия о соответствии Дмитрия (Корибута) Ольгердовича Дмитрию Ивановичу (Донскому), выдвинутая Игорем Литвиным, объясняет две загадки. Первая: где был Дмитрий Донской во время Куликовской битвы, и вторая: почему он так странно вёл себя во время погрома Москвы Тохтамышем в 1382 году.

В первом случае Дмитрий находился там, где и положено полководцу, а именно в своей ставке, а отнюдь не «частном резерве», за Большим полком, не занимаясь дракой в рядах пехотинцев.

Вторая загадка сложнее.

Согласно традиционной трактовке событий, в 1382 году хан Тохтамыш совершает опустошительный набег на Москву. Дмитрий Донской ещё до подхода татар покидает город, – полагают, чтобы собрать войско, – и оставляет за себя… литовского князя Остея, внука Ольгерда. Мягко говоря, странное решение. Откуда бы взялся на Москве тот литовский князь?.. Но ещё удивительнее, что вместе с литовским князем Остеем оборонять Москву остаётся литовский митрополит Киприан!

А вот если Дмитрий Донской – это Дмитрий Ольгердович, то нет ничего странного, что он, отправляясь собирать войско, оставил командовать гарнизоном Москвы внука Ольгерда. Это, повторим, версия Игоря Литвина; на самом деле родство с Ольгердом вовсе не предполагает непременного отождествления двух Дмитриев.

Вызывает вопросы и странная синхронность двух событий: разгром Москвы ханом Тохтамышем 23–26 августа 1382 года, и государственный переворот в Великом княжестве Литовском в начале того же месяца. Там сначала (ещё в 1381 году) родной брат Ольгерда Кейстут, захватив Вильно, арестовал Ягайлу, – но затем его отпустил. Через год Ягайла при поддержке немцев захватил самого Кейстута, заточил его в башне Кревского замка, а 15 августа старый князь и вовсе был задушен. С его убийством Ягайло получил власть над обеими половинами княжества. Но тут на него обиделся сын Кейстута, ягайлов двоюродный брат Витовт, который даже переехал в Мальборк, рассчитывая при помощи тевтонов вернуть Великое княжество себе. А Андрей Ольгердович отдался под руку Ливонского ордена, союзного тевтонам. Куда делся Дмитрий Ольгердович?

Не менее интересные события произошли через несколько месяцев. В декабре 1382 года Ягайло просит поддержки у Дмитрия Донского! Неужели к московскому пепелищу взывал он о помощи? Подозреваем, что ужасы разорения Москвы сильно преувеличены, если москвичей зовут в качестве военного союзника. Правда, союз не состоялся, поскольку Дмитрий потребовал от Ягайлы… признания его старшинства. В излагаемой версии он был прав, ибо как старший брат мог этого требовать. Но Ягайло отказался признавать себя «младшим», вступил в союз с поляками, женился в 1385 году на польской королеве Ядвиге и после подписания Кревской унии стал королём Польским и Великим князем Литовским одновременно.

1385.– Кревская уния Великого Княжества Литовского и Польского Королевства. С юридической стороны означал инкорпорацию Литвы в состав Польши. Многие историки считают этот документ более поздней фальсификацией, о чём будет сказано ниже.

1387.– Вильно первым из белорусских городов принял магдебургское право.

Согласно традиционной версии, во время московского погрома 1382 года князь Остей был убит. Но вот ещё одна странность: одновременно из Москвы исчез сын Дмитрия Донского, Василий.

 

«В одиннадцать лет он возглавил посольство к хану Тохтамышу и просил великокняжеский ярлык для своего отца. Ярлык был дан, но самого Василия оставили заложником в Золотой Орде. Через четыре года он бежал из плена. Путь юноши лежал через Литву, где он дал слово князю литовскому Витовту жениться на его дочери Софье. Впоследствии беглец сдержал своё обещание» (см. Булацкий С., «Правители России», М., 2001).

 

Можно подумать, что скитающийся подросток (наверняка без паспорта и миграционной карты), даже если он сумел бы кому-либо доказать, что он – сын зависимого от Орды московского князя, мог представлять интерес в качестве жениха. Но дело даже не в этом. По традиционным представлениям, Орда была в Заволжье. Как же это надо было петлять, чтобы попасть из Заволжья в Москву через Литву? А встретиться с самим князем Витовтом он и вообще смог бы только в результате специальных ухищрений, ведь в это время Витовт был у тевтонов в Мальборке. Как занесло Василия из Орды в Орден?

В рождество 1390 года в Коломне сыграли свадьбу сына Дмитрия Донского Василия с литовской княжной Софьей. И на этой свадьбе принял участие в рыцарском турнире… вполне живой Ольгердов внук, князь Остей! (См. Klein A., Sekunda N., Czernielewski K., Banderia Apud Grunwald, I, II ?уd?, 2000). И в заключение: в 1425 году, когда умрёт Василий I Дмитриевич, Великий князь Литовский Витовт станет опекуном его десятилетнего сына, Василия II Васильевича Тёмного: ведь он его внук, сын его дочери Софьи.

Грюнвальдская битва

1392.– Начало княжения Великого князя Витовта (ум. 1430).

1399, 12 августа. – В битве с татарами на реке Ворскле погиб полоцкий князь Андрей Ольгердович.

1401.– Витовт и Ягайло подписали новую, Виленскую унию, согласно которой Витовт пожизненно получал власть над Великим княжеством Литовским.

1404.– Вхождение Смоленского княжества в Великое Княжество Литовское.

1410, 15 июля. – Разгром армии Тевтонского ордена под Грюнвальдом объединёнными силами Великого Княжества Литовского и Польского королевства.

Грюнвальдской битве предшествовал целый клубок разнообразных событий. В 1385 состоялась уния Польского королевства и Великого княжества Литовского. В 1392 году беглый князь Витовт тайно встретился в Острове под Лидой с королём Польши Ягайлой (он же Владислав II), и эти двое договорились, что Витовт вернётся и займёт престол Великого княжества. Но тевтоны не желали его самостоятельности, а потому реакция Ордена не заставила себя ждать: рыцари совершили поход на Новогрудок, и сильно разрушили замок.

С этого момента начал раскручиваться маховик противоречий.

Первой «чёрной кошкой», пробежавшей между Великой Литвой и Тевтонским орденом, стала Жамойтия, – небольшой участок побережья, отделявший тевтонов от Ливонского ордена. Его время от времени «передавали» туда-сюда, но специфика была такова, что все передачи осуществлялись только на бумаге. Жамойты не желали быть ни под чьей властью, и вели ожесточённую борьбу за сохранение своей независимости, зачастую даже не зная, к какому государству они «приписаны» и с кем воюют.

Сама ВКЛ с этой Жамойтии ничего не имела, и потому, подписывая передачу земли тевтонам, Витовт только выигрывал: юридическая передача спорной земли снимала с него, и возлагала на тевтонов обязанность крестить местных язычников. Отныне папа римский требовал именно от тевтонов их обращения в христианство. Рыцари начинали силовые массовые крещения, получали очередное восстание и вынуждены были отступать на орденские земли. То есть максимум, что они могли делать – это совершать туда набеги, а непрерывная борьба ослабляла и рыцарей, и жамойтов. А Витовт тайно посылал язычникам деньги и военных инструкторов, и выглядел в их глазах защитником от тевтонской агрессии, получая возможность в дальнейшем опять присоединять их земли к себе.

Отношения Тевтонского ордена с Польшей тоже нельзя назвать тёплыми. В 1392 году тевтоны выкупили у польского князя Владислава Опольчика Добжынскую землю, – ведь польские магнаты были самостоятельными в своих решениях. Король не был готов к войне, и ограничился протестами. В 1402 году тевтоны выкупили ещё одну область, Новую Марку, и часть польских земель оказалась отрезанной от основной территории королевства. Отношения между Польшей и Орденом стали стремительно ухудшаться.

Нам это даёт возможность лишний раз подчеркнуть разницу в организации центрального управления. В Польше оно было вот таким, «польским», когда верховный властитель не только не мог воздействовать на независимых дворян, но мог вообще не думать об интересах страны в целом, ограничиваясь собственными интересами. В Московии же стиль правления был «византийским»: дворянин получал землю, чтобы, кормясь с неё, служить государству. Государственный интерес был приоритетен для Великого князя, и это определило в дальнейшем объединение Руси вокруг Москвы, и полное исчезновение Великого княжества Литовского.

В январе 1408 года в Ковно (ныне Каунас, Литва) прибыли для переговоров король Ягайло и магистр Ордена, а посредником выбрали Великого князя Витовта. Ягайло требовал возвращения земель. Магистр отложил решение до 24 июня, а сам передал дело на суд Витовта, продолжая, между тем, выкупать земли у местных польских князей. Стало ясно, что договориться невозможно.

Осенью 1408 года в Жамойтии полным ходом шла подготовка к очередному восстанию против тевтонов. Наместник Ордена и комтуры соседних земель с тревогой сообщали в Мальборк, ставку магистра, что Жамойтию «вдоль и поперёк проходят литвины, русины и татары, часто одетые купцами, и подбивают население к восстанию». Возможно, уже тогда мог произойти окончательный разгром Ордена, но он был отложен на два года из-за того, что младший брат Ягайлы, Свидригайло, оставшийся без трона, организовал – не иначе, как при поддержке тевтонских спецслужб – мятеж в Москве против Витовта.

Кстати, у московского князя Василия I Дмитриевича тоже были причины для недовольства. Его жена Софья Витовтовна была женщиной с жёстким характером, она постоянно вмешивалась в дела мужа и прославилась бесцеремонным отношением к московским боярам.

И вот, вместо того чтобы идти на север, в Жамойтию, армия Великого князя Литовского вынуждена была двинуться на восток, и маневрировать там, объедая подмосковные деревушки. Правда, и на этот раз обошлось без кровопролития: встретившись с зятем у берегов Угры, Витовт смог достичь у него понимания, что и было отражено в договоре от 14 сентября 1408 года.

А мы отметим, что разорение Подмосковья эмиром Едигеем в 1408 году, когда он, получив большой выкуп, удалился, сильно совпадает с аналогичным разорением Подмосковья Витовтом. Не являются ли эти рейды разными описаниями одного и того же события? Кстати, Витовт и Едигей одновременно участвовали также в битве на реке Ворскле в 1399 году. Современные историки полагают, что они были противниками. Но насколько это правильно? Ведь часто встречающаяся фраза «воевал с…» может трактоваться двояко: «воевал против…», или «воевал вместе с…». Многое зависит от точности перевода, даже если идёт речь о близких языках, белорусском и русском.

Ещё один факт: в знак благодарности за участие хана Джелал-эд-Дина (сына Тохтамыша) в Грюнвальдской битве, Витовт помог ему стать ханом Золотой Орды. После того как Джелал-эд-Дин был убит в Орде, Витовт привёл к власти следующего сына Тохтамыша, и так по очереди всех младших братьев. Едыгей в те же годы делал то же самое: выдвигал своих ставленников на ордынский трон, только считается, что они противостояли ставленникам Витовта.

После неудавшегося мятежа в Москве Свидригайло бежал в Польшу, к своему брату – королю Ягайле.

В декабре 1408 года в Новогрудке состоялась тайная встреча Витовта и Ягайлы. Был составлен план войны с Орденом, предусматривавший сокрытие союза Княжества Литовского с Польшей, направленного против тевтонов, как можно дольше; стороны сговорились имитировать подготовку к войне друг с другом.

Это был очень сложный компромисс. Отец Витовта, Кейстут, воевал и с Орденом, и с поляками, а позже был убит по приказу Ягайлы в Кревском замке. Но всё же интересы двух национально-государственных структур – королевства и Великого княжества, совпадали, а с интересами наднационального образования, крестоносного Ордена, расходились.

Мог тут быть и личный интерес: хотя Ягайла и был убийцей отца Витовта, но сыновья Великого князя были отравлены в Ордене Конрадом Валленродом. Если так, понятно, почему, хотя главным противником тевтонов были поляки, всё же в Грюнвальдской битве сражение между воинами Великого князя Литовского Витовта и рыцарями маршала Фридриха Валленрода проходило с особой жестокостью.

Обеим сторонам пришлось, в ходе подготовки к войне, предпринять определённые экономические усилия. Витовт не только вооружал свою армию и повстанцев Жамойтии, но и присылал деньги Ягайле, чтобы тот мог закупать вооружения для польской армии и оплачивать наёмников. (По иронии судьбы, швейцарские отряды наёмников были потом и на стороне тевтонов, и на стороне союзников.) Но и Польша наращивала обороты экономики, дабы собирать средства: так, по приказу Ягайлы, в соляных шахтах Величка, расположенных недалеко от Кракова, добытчики перешли с вёдер на двухтонные соляные бруски. Надо учитывать, что поваренная соль в те времена являлась исключительно дорогим, стратегическим товаром.

Также шла интенсивная идеологическая подготовка к войне. Тевтоны традиционно пользовались поддержкой при европейских дворах, поэтому ограничивались заявлениями о святости своей борьбы с язычниками. В свою очередь, Ягайло отвечал, что тевтоны не закончили даже крещения племён прусов на собственной территории, а уже берутся за Польшу и Литву. Европу заполонили письменные жалобы жамойтов (по-русски это племя звали «жмудь», по-белорусски Жамойць) на беспредел, творимый тевтонами. Поскольку князья-жамойты были неграмотными, можно предположить, что эти письма появлялись, скорее всего, в канцеляриях Польши и Великого княжества. Но массовость таких заявлений и, можно предположить, щедрые финансовые вознаграждения убеждали западных послов в их достоверности, и в итоге западноевропейские государства заняли в отношении конфликта выжидательную позицию, что, собственно, и было нужно Витовту и Ягайле. Так тевтоны, понадеявшись на традиционную поддержку Западной Европы, проиграли информационную войну ещё до начала боевых действий.

Затем Витовт вывел из дела Ливонский орден, былого верного союзника тевтонов: рыцарей соблазнили льготами в торговле с Полоцком. С ливонским наместником, фон Хевельманом, Витовт наладил почти дружеские отношения, и, видимо, сумел довести до его сведения, что ради интересов Великой Литвы псковичи и новгородцы могут в любой момент ударить по Риге. Оказалось, что собственные интересы ливонцы ставят выше общего крестоносного дела; присланную ими на битву под Грюнвальдом одну хоругвь можно считать скорее моральной поддержкой.

Венгерский король получил от тевтонов огромную сумму денег – 300 тысяч дукатов за участие в войне на стороне Ордена. Тем не менее, Венгрия не торопилась объявлять о своём участии, хотя и рассчитывала на раздел захваченных территорий.

31 мая 1409 года в Жамойтии «неожиданно» началось восстание против Тевтонского ордена. Витовт сделал вид, что находившийся в качестве военного советника у жамойтских вождей его посланец, Румбольд Валимунтович, совершенно ни причём.

Наконец, на переговорах с польскими послами, магистр Ульрих фон Юнгинген спросил, будет ли Польша поддерживать жамойтских повстанцев и Литву? В запале спора, архиепископ из Гнезно Михаил Куровский ответил, что если Орден нападёт на Литву, то Польша вступит в Пруссию. Магистр поблагодарил архиепископа за прямоту и сказал, что удар, приготовленный против Литвы, теперь будет направлен на Польшу. Началась Великая война 1409–1411 годов.

На первых порах удача была на стороне Ордена. Поляки ещё только начинали мобилизацию, и тевтонам удалось глубоко вклиниться в их территорию. Но к октябрю поляки оправились от первого удара, и им удалось вернуть часть земель, а с Орденом было заключено перемирие: решили передать рассмотрение территориального спора между Польшей и Тевтонским орденом на суд чешского короля Вацлава.

К этому времени Витовт при поддержке жамойтских племён занял Мемель (Клайпеду). Тевтоны, не ввязываясь в широкомасштабные боевые действия против его армии, попытались снова разыграть московский сценарий 1408 года, и опять поддержали Свидригайло, но заговор был раскрыт, и предателя заключили под стражу.

В споре Польши с Орденом чешский король полностью встал на сторону Ордена; впрочем, ещё до суда тевтонские посланцы привезли Вацлаву Чешскому 60 тысяч флоринов «за дружественное посредничество». Когда 15 февраля 1410 года его приговор стали оглашать по-немецки, поляки всё поняли, и в знак протеста покинули Прагу. Никто не сомневался, что продолжение войны неизбежно.

В вербное воскресенье, 16 марта 1410 года тевтоны напали на Волковыск. Витовт ограничился минимальными ответными шагами, ибо не был ещё полностью готов к войне. В это время по его приказу в Беловежской пуще продолжали делать запасы для дальнего похода: сотни бочек солонины и другого продовольствия. Заготавливались плавсредства, брёвна и разборные конструкции для двух понтонных мостов. Затем, хотя до 24 июня ещё продолжалось перемирие с тевтонами, армии двинулись навстречу друг другу. Перемирие было продлено до 4-го июля; за это время войска Витовта и Ягайлы объединились и 9 июля перешли границу Тевтонского ордена.

Историки критично оценивают оборонительную стратегию войны, избранную Ульрихом фон Юнгингеном. Возможно, она была вызвана надеждой на поддержку некоторых западноевропейских стран, выставив поляков и литвинов в роли агрессора. Кое-что тевтонам удалось: 12 июля, на марше, к Витовту и Ягайле пришло известие о вступлении Венгрии в войну на стороне Ордена. Чтобы не подрывать боевой дух, войскам об этом не стали сообщать.

Ещё до начала кампании 1410 года поляки несколько раз концентрировали войска у разных участков орденской границы, из-за чего тевтоны были вынуждены держать значительные силы на разных направлениях предполагаемых ударов. Эти части перекрывали несколько дорог, ведущих в столицу Ордена, Мальборк. Вот и в этот раз разведка Ордена определила предполагаемое место перехода союзников через реку Дрвенцу, брод у Кужетников. На противоположном берегу тевтонские сапёры построили палисады и артиллерийские позиции. Но это стало известно союзникам, и они изменили маршрут. Пока тевтоны строили палисады, литвины и поляки обошли реку стороной, по дороге взяв и разграбив город Дубровно.

Сегодня принято называть битву Грюнвальдской или Танненбергской, по названиям находящихся недалече посёлков. Но в летописях Великого княжества Литовского она именовалась Дубровенской, по названию именно этого, ближайшего к полю города.

Итак, разведка доложила магистру Ульриху фон Юнгингену о новом направлении движения союзников, и он занял позицию между озером Лубень и деревней Танненберг (Стенбарк). Ягайло обошёл это озеро слева, Витовт – справа, и после соединения на другом берегу озера союзники, наконец, встретили тевтонов, и произошла битва.

Из-за большого расстояния перехода Витовт взял в поход преимущественно кавалерийские части. Из огнестрельного вооружения, брались с собой пушки только малых калибров и лёгкое стрелковое оружие (ручницы). Существует спорная версия о том, что пехота, составлявшая 2/3 армии Витовта, была оставлена в княжестве, чтобы блокировать возможный удар Ливонского ордена со стороны Риги.

Попробуем теперь проанализировать состав и численность участвовавших в битве войск. Подразделения средневековых армий имели свои знамёна: хоругви. Из-за шума битвы сигналы горна были не слышны, поэтому команды отдавались движениями знамён. Подразделение, имевшее такую хоругвь, тоже называлось хоругвью, поэтому иногда в современной литературе хоругви называют полками, хотя средняя численность хоругви, скорее, ближе к современному батальону, ибо численность «штыков» в них колебалась в значительных пределах: от 150–200, и до 3000 человек.

Большой разброс оценки численности войск, участвовавших в Грюнвальдской битве, связан с тем, что количество воинов в хоругвях отличалась иногда в 10 раз и более.

Польский историк Ян Длугаш, описывавший битву спустя сорок лет после неё, называет 50 польских и 48 литовских хоругвей. Сегодня принято считать, что в Грюнвальдской битве участвовало около 40 хоругвей Великого княжества Литовского, из которых 30 (или 35) пришли под знаменем «Погоня», и 8 (или 10) – под «Калюмнами». Кроме того, в надежде, что Витовт поможет ему в возвращении владения отца – Золотой Орды, со своими татарами пришёл сын Тохтамыша, хан Джелал-эд-Дин. Численность татар в разных источниках варьируется в значительных пределах (от 500 до 40 000 чел.).

Рыцарская хоругвь делилась на более мелкие подразделения – «копья». Те в свою очередь состояли из рыцаря, одного или двух оруженосцев, а также арбалетчиков и пажей. В бою у каждого из них была своя, тщательно продуманная роль. Рыцарь сражался против рыцарей противника, а пажи и оруженосцы препятствовали его окружению, держали запасных коней, спасали упавшего рыцаря. Арбалетчики стреляли в лошадей и оруженосцев противника.

По средневековым меркам численность армий, участвовавших в Грюнвальдской битве, была огромной.

 

«Изучение списка хоругвей позволяет сделать однозначный вывод: основную массу участвовавших в битве воинов Великой Литвы составляли белорусы. Ведь такие этнические белорусские города, как Вильно и Медники лишь позже „оказались“ в соседних государствах относительно недавно» , – пишет Игорь Литвин. И далее: « до недавнего времени…вклад белорусов в эту победу всячески принижался. Одна из самых значительных побед средневековья «разобрана» на части и «приватизирована» поляками, современными литовцами и россиянами».

 

В тот день в бой рвалась прежде всего Волковысская хоругвь, чтобы рассчитаться за набег тевтонов в вербное воскресенье, но приказ наступать был отдан не им. Приходится только догадываться, что побудило Витовта первыми пустить в бой именно татар: данные разведки о «волчьих ямах», интуиция, доскональное знание тактики тевтонов, многие из которых когда-то были его подчинёнными, или нарочито унизительный тон послания, призванный спровоцировать поспешную атаку? Так или иначе, но это решение Витовта определило ход всей битвы.

Увидев стремительно скачущих татар, тевтонские артиллеристы не хотели верить в то, что это и есть начало битвы. Они ждали появления в своих прицелах рыцарей Великого княжества Литовского до самого последнего момента. Тратить дорогостоящие заряды на легко вооружённую кавалерию они не собирались. Тем временем, татары пересекли линию огня и уже преодолевали последний овраг перед позициями тевтонов. Лишь теперь раздалась команда «огонь», но она явно запоздала: ядра просвистели в воздухе, нанеся татарам лишь незначительный ущерб. И хотя их первая линия провалилась в ямы, всё же пострадали в основном кони, а потому, пока артиллеристы лихорадочно перезаряжали пушки, легковооружённые татары быстро выбрались из ям. Не все пушкари успели сделать второй выстрел, но все были изрублены татарами. Началась сеча на второй линии тевтонов.

Тем временем поляки не проявляли активности на своём фланге и продолжали стоять на месте. Ягайло получил от врага рыцарский вызов, но не предпринял ничего и даже начал посвящать в рыцари своих подданных, ни много, ни мало – две тысячи человек.

Примерно после часа битвы татары начали ложное отступление – тактический приём, диковинный на Западе, но стандартный для армий Восточной Европы. Оценка этого манёвра вызывает споры по сей день. Поляки пишут, что татары из-за плохого вооружения не выдержали натиска и отступили. Однако, если вооружение у татар было таким плохим, почему же тогда сами поляки проигрывали им битвы? Вооружение у татар было лёгким, а не плохим, быстрота же и непредсказуемость манёвра были их сильными сторонами, но всё же для длительных позиционных боёв татарская конница были просто не предназначена. Осуществление ложного отступления, чтобы оно не переросло в настоящее, требует от исполнителей исключительной дисциплины. Целью такой хитрости является завлечение преследующего противника в засаду основных сил, или под обстрел артиллерии.

Хотя битва происходила почти шестьсот лет назад, её новые страницы продолжают открываться и сейчас. Относительно недавно была найдена переписка тевтонов после Грюнвальдской битвы, где пишется, что недопустимо было идти на поводу таких приёмов, как ложное отступление. Возможно, тщательное изучение тевтонских летописей даст и ответ на вопрос, какой сюрприз был приготовлен для тевтонов в обозе. «Хроника Литовская и Жамойцкая» гласит: «Навели немцев на свои гарматы, навевши раскочилися, а тут зараз з гармат дано агню, где зараз немцов килька тысячий полегло» . Фактически, Витовту удалось сделать то, что тевтоны планировали сделать с литвинами, то есть заманить противника в артиллерийскую засаду.

Во время преследования татар тевтонские арбалетчики не могли стрелять, так как для того, чтобы зарядить арбалет, нужно одну ногу вставить в стремя оружия, одной рукой держать приклад, а второй приводить в действие натяжное устройство. Разумеется, сидя верхом на скачущем коне выполнить такое акробатическое упражнение весьма сложно. Для татар же стрельба из лука по догоняющему противнику – просто вид спорта. Тевтонским рыцарям татарские стрелы не причиняли вреда, но их пажи и оруженосцы во время преследования были уничтожены. Татарам удалось использовать всё преимущество своего конного строя, а тевтоны были вынуждены действовать по сценарию, навязанному противником.

Затем сошлись в бою тевтоны и рыцари княжества Литовского. Очевидцы сообщают, что грохот тысяч мечей и копий был слышен за несколько километров от поля боя. В первой шеренге рыцарского строя бились самые высокооплачиваемые профессионалы – обладатели двуручных мечей. Особая форма гарды и выступы на лезвии двуручного меча позволяли ломать копья и мечи противника, но фехтовать таким мечом было крайне тяжело, поэтому туда, где была проломана передовая линия обороны противника, устремлялись рыцари с обычными мечами.

Витовт, длительное время живший в Ордене, прекрасно знал рыцарское оружие и приёмы его использования, а также знал, что вооружение и доспехи рыцарского строя Великого Княжества Литовского ничем не уступали тевтонским. Об этом говорит хотя бы тот факт, что в некий момент боя поляки приняли идущий им в тыл резерв Ордена за рыцарей Витовта.

Помимо меча, воины использовали шестопёр и клевец. Даже если удар шестопёра по доспехам противника был неточным, сотрясение и серьёзные переломы были обеспечены, а глубокие и острые вмятины на доспехах от клевца ранили бойца, заклинивали подвижные суставы доспеха. Ещё одно серьёзное оружие – алебарда, гибрид копья и топора: фехтующий рыцарь не успевал отреагировать на её удар из второй шеренги противника и, как правило, оказывался сражённым.

Рыцарский строй тевтонов рассыпался. В разрывах тевтонского строя свистели татарские арканы. Петлю накидывали на рыцаря или на шею коня, а другой конец привязывали к своей лошади. Сорванный рыцарь становился лёгкой добычей мечей, а то и кинжалов оруженосцев–литвинов.

Среди современных историков существует заблуждение, что все рыцарские доспехи были настолько тяжелы, что упавший рыцарь самостоятельно встать уже не мог. Такое утверждение справедливо для турнирных доспехов, одевая которые, рыцарь и впрямь не мог без специальных механизмов подняться на коня. Боевые же доспехи XV века были относительно лёгкими, упавший рыцарь мог сам встать с земли, правда, надо было сначала прийти в себя после удара о землю, вытянуть ногу из-под лошади, выпутаться из стремян. Всё это время его должны были защищать и помогать пажи и оруженосцы.

Тевтонские оруженосцы были уничтожены во время погони за татарами, и теперь каждая ошибка стоила рыцарям, оставшимся без обслуживающего персонала, жизни.

Литвины уже который час бились с отборными частями маршала Валленрода, а над поляки ещё не тронулись с места. Возможно, их угнетало то, что предстояло биться против тевтонов, получивших благословение папы римского и развернувших над своим строем его знамя. Пассивностью поляков воспользовались тевтоны: Ульрих фон Юнгинген дал приказ своему правому флангу атаковать «в лоб» войска Ягайлы. Поляки бились по-простому, стенка на стенку, без изощрённых татарских хитростей. Их главной задачей было не дать сбить себя с места. Такая тактика, возможно, имела бы успех, если бы не одно обстоятельство.

Ульрих фон Юнгинген ввёл в бой свой резерв. Манёвр развёрнутого строя тевтонского резерва показывает их великолепную кавалерийскую выучку: обогнув холмы через место начального построения войск Витовта, они развернулись «левое плечо вперёд» и, словно дверью, захлопнули армию Ягайлы сзади. Причём приближавшихся с тыла тевтонов воины Ягайлы сначала приняли за литвинов, и не проявляли беспокойства. Тевтонская рыцарская конница на всём скаку врубилась в строй поляков.

Но ошибка быстро стала понятной. Ягайло со своего левого фанга отправил отряд для того, чтобы через лес, вокруг деревни Людвигсдорф выйти в тыл Ордена. Польский рыцарь Добеслав Олешницкий пробился через строй тевтонов и пробовал ударить копьём великого магистра, но тот увернулся, и сам ранил коня поляка.

На правом фланге поляков оставались воины Витовта, так называемые «смоленские полки»: смоленская, оршанская и мстиславская хоругви. Многочасовая битва в доспехах с использованием холодного оружия требовала огромных физических затрат, поэтому обычно уставших воинов в перерывах между атаками заменяли свежими, но окружённым с трёх сторон смолянам, оршанцам и мстиславцам меняться было не с кем. Несмотря на отмечаемый всеми историками их героизм, они постепенно устали, и почти все были уничтожены.

Тевтонский рыцарь Леопольд фон Кёкритц прорвался к королю Ягайле и пытался его убить. Ягайло ранил Кёкритца, а королевский секретарь Збигнев Олешницкий добил его.

Командир чешского отряда – будущий предводитель гуситов Ян Жижка, был ранен тевтонами в голову и у него вытек глаз. Среди чехов началась паника.

Убитый польский знаменосец выронил большой королевский штандарт с белым орлом. Флаг тут же был подхвачен, но тевтоны восприняли это как божий знак и начали петь псалмы в благодарность святой Деве Марии за скорую победу.

Наступил критический момент битвы.

Разбить польскую армию помешали хоругви Витовта, выполнившие свою задачу по разгрому крыла Валленрода, и ударившие в тыл тевтонскому резерву. Большие потери войска Витовта можно объяснить тем, что литвины за один день фактически участвовали в двух битвах – на своём и на польском фронте. Но без этого победить было невозможно: разгромив поляков, тевтоны, естественно, обрушились бы на армию Витовта.

Поле битвы стало похожим на многослойный пирог. В тылу поляков был резерв тевтонов, а у них самих в тылу литвины. Тевтоны уже заботились не о нападении, а о том, как самим вырваться из двух огромных котлов. Начали сдаваться тевтонские рыцари Хелминской земли. Сдали свою хоругвь и 40 оставшихся в живых наёмников. Хоругви тевтонского резерва, окружённые Витовтом, не желали сдаваться православным и язычникам. Они бились до последнего, и были уничтожены полностью. Пали смертью храбрых: великий комтур, великий маршал, великий казначей, великий шатный, комтуры: хелминский, бжегловский, покжывницкий, грудяцкий, гневский, нешавский, остродский, поповский, радзинский и другие знатные тевтоны.

Великому магистру предложили бежать с поля боя, на что он ответил: «Не дай бог мне покинуть это поле, где лежит столько знатных рыцарей, не дай бог». В польской историографии пишется, что магистра убил неизвестный простолюдин. Белорусские историки считают, что это сделал татарский хан Багардин.

Остатки тевтонской армии забаррикадировались в обозе, расположенном на окраине деревни Грюнвальд (по некоторым источникам – Грюмфельд). Туда собирались хозяйственные и вспомогательные подразделения, не участвовавшие в битве, а также остатки боевых частей с поля боя. Имелись также пушки. На приступ обоза была отправлена польская пехота, и это обстоятельство стало роковым обстоятельством в судьбе оборонявшихся, ибо пехота состояла из крепостных холопов, не обладавших имущественной самостоятельностью, а значит, и не имевших права брать выкуп за пленных рыцарей. Кроме того, как пишут историки, именно крестьяне больше всего терпели от тевтонских набегов, поэтому пленных они не брали.

На следующий день на поле были найдены тела великого магистра и главных тевтонских сановников. Разгром Ордена был полным, что, однако, не привело к поражению немецкого государства в Пруссии.

Нестабильность и её причины

История обычно тесно связана с географией. В самом деле, трудно ожидать, что полководцы поведут свои стотысячные армии в гору, чтобы свести их для битвы на узкой тропинке вдоль скалы. Ведь там достаточно одного лучника, чтобы сдержать всю армию. Да и потом: чем кормить такую прорву людей среди безжизненных камней?..

Но влияние географии на историю не ограничивается только возможностями выбора места для битв.

Разница в географических, а, конкретнее, в гео-климатических условиях мест проживания людей (их среды обитания) порождает разницу в среднем уровне экономики и благосостояния, влияет на выработку культурных традиций, а если посмотреть шире – то и на генофонд популяции.

Говоря о климате, прежде всего следует учитывать разницу между средними летними и зимними температурами воздуха (что влияет на объём и продуктивность биомассы данной местности), а для сравнения условий жизни людей на территориях, о которых мы ведём речь в этой главе, очень показательна разница между среднеянварскими температурами.

В Западной Европе климат существенно мягче, нежели в Восточной. Поздний приход зимы, кратковременность, а то и полное отсутствие морозов не только дают возможность собирать больший урожай при тех же затратах трудовых усилий, но также исключают дополнительные затраты, неизбежные в местах с холодной зимой.

В Европе Восточной – всё наоборот. В итоге трудовой коллектив, будь то просто семья или сельская община, даже работая больше, чем в других, благодатных местах, всё же имеет меньший прибавочный продукт. А ведь государство изымает налог на своё содержание именно из прибавочного продукта, – значит, в более холодных местностях, чтобы не быть слабее соседей, оно вынуждено забирать себе больше, «обижая» трудящееся население!

А поскольку земледелие в странах с холодным и неустойчивым климатом рискованное: урожай когда есть, а когда его и нет, – то такие страны в своём экономическом развитии время от времени «топчутся на месте», а западные соседи год за годом неуклонно накапливают свои преимущества. У них в среднем оказывается больше средств, людей, продовольствия, оружия. Они имеют возможность и желание для экспансии: у сильного, как известно, всегда бессильный виноват!

Чем же могут ответить на эту экспансию восточные, слабые соседи? Только объединением. Собирая средства хоть и от скудного прибавочного продукта, но зато с огромной территории, они получают возможность давать адекватный ответ на внешний вызов. Великое княжество Литовское на протяжении какого-то времени было таким государством. Но оно ведь не находилось на самом крае Ойкумены: восточнее лежали земли с ещё более суровыми условиями жизни. И они тоже нуждались в объединении.

Но геоклиматические условия диктуют также, какой быть системе власти. Чем благодатнее климат, тем менее люди зависят друг от друга в обеспечении себя всем необходимым, чем холоднее – тем больше потребность в коллективе, общине. При большой жаре вода испаряется; при морозе превращается в лёд, монолит. Соответственно на Западе издавна имеется склонность к демократии, сначала исключительно дворянской, а позже и народной. А Россия может существовать только при наличии сильной централизованной власти, жёсткой государственной идеи. Мы просим читателя отвлечься от мелких подробностей, – разумеется, и на Руси всегда были элементы демократии, а в Западной Европе централизованная власть, – и посмотреть на историю мира с этой точки зрения.

Литва и Польша оказались на стыке этих двух систем.

Законы природы всеобщи: что бывает на границах двух сред? Правильно, нестабильность. На границе воды и суши, – на берегу моря, например, – с одной стороны, почва мокрая, с другой – в воде висит постоянная муть. Откуда на земле песок и ракушки? – из моря. Откуда в воде обломки деревьев и трава? – с берега. А на границе земли и атмосферы, бывает, крутятся пылевые вихри: вроде уже и не земля, но и не воздух. И даже нельзя сказать, что земля, вода и воздух ведут между собою «борьбу»: просто таковы условия существования.

Если же глянуть на взаимоотношения человеческих «систем», в частности, Запада и Востока, становится очевидным; трения происходят не между системами, как целым. Здесь вынуждены взаимодействовать общественные структуры : религиозные, военные, финансовые, властные. Вот они и поднимают «пыль» на границах систем.

Монархический стиль правления, оптимальный для России, выработался и был доведён до определённого совершенства в Московии. Москва в конечном итоге и объединила все земли, а Литва в этом отношении оказалась несостоятельной. Она всё время колебалась: туда мне, или сюда? Так было, когда всю Европу для Москвы олицетворяла собою ближняя соседка, Польша; так было и позже, когда сама Польша оказалась в числе «лимитрофов», пограничных государств. Борьба западной и восточной систем не раз приводила к делёжке этих земель именно между странами Западной Европы и Россией, – причём, кроме головной боли, никому это ничего не давало, и вскоре опять поднималась «пыль».

Можно, конечно, искать причины в злобности или коварстве отдельных людей. А можно обратить внимание на законы эволюции.

Посмотрим же на дальнейшую историю этих стран.

После разгрома тевтонцев в Грюнвальдской битве Запад сразу пожелал возрождения Ордена, и оказал самую активную поддержку новому магистру Генриху Плауэну. И для Польши, и для Великого княжества Литовского война с Пруссией казалась неизбежной, вот почему Витовт и Ягайло сочли необходимым более тесное объединение сил. С этой целью в октябре 1413 года в Городце над Бугом собрались не только сами монархи, но и элита обеих держав: польские паны и боярство Великого княжества. Принятые ими грамоты стали актами новой, Городельской унии.

Казалось бы, уже была одна уния – Кревская, принятия в 1385 году. Но присмотримся внимательнее к её истории.

Одногодки Витовт и Ягайло (оба родились в 1350) были друзьями детства и юности. Их отцы, князья Кейстут и Ольгерд, соправительствовали в Великом княжестве Литовском. Тоже, наверное, знались по-дружески, но кончилось тем, что Кейстут арестовывал сына Ольгерда Ягайлу, а Ягайла умертвил отца Витовта, Кейстута. И между собою Витовт и Ягайло стали непримиримыми соперниками. И всё же…

Ягайло был Великим князем Литовским, а, став королём Польши Владиславом, пригласил на княжение в Литву Витовта. Его политика отвечала интересам и элиты, и многочисленной шляхты – тогдашнего польского «среднего класса», – но государство при этом не имело силы, оно нуждалось в союзе с Литвой. Княжество Литовское было больше; королевство польское – культурнее. И вот два государя, друзья-враги, якобы ещё в 1385 году объединили Польшу и Литву.

Согласно традиционной истории, Кревская уния – это фундаментальный документ, определивший устройство некоего совместного государства. Подписал унию, как полагают, Ягайло, но сам он нигде и никогда не ссылался на такой документ. Может, его и не было? Иначе как объяснить нужду в оформлении всё новых и новых объединений: в 1413 году, в 1444-м… Ведь когда наследник Ягайлы – молодой король Владислав, пропал без вести в битве с турками под Варной (1444), его брат, Казимир Ягайлович, правивший в это время в Литве, оказался одновременно наследником польской короны и правителем Великой Литвы; он-то и соединил эти два государства под властью одного монарха. Своей столицей он выбрал Краков.

Возможно, тогда и была сфальсифицирована Кревская уния, как историческое основание к союзу двух стран. Причём, даже если и подписали некий подобный документ в 1385 году, до правления Казимира он оставалась пустой бумажкой: Польша и Литва управлялись разными монархами, имели свои армии и независимую политику.

Теперь вернёмся к Городельской унии 1413 года.

Первой её грамотой объявлялось объединение государств, однако тут же была чётко признана самостоятельность ВКЛ: княжество сохраняло право на существование и после смерти Витовта. Правда, Великого князя в таком случае можно было выбрать только по согласованию с Ягайлой и его радой. В свою очередь, поляки брали обязательство не избирать короля после Ягайлы, не согласовав кандидатуры с Великим князем и его боярством.

Принявшим католичество панам и боярам Великого княжества подтверждались все старые привилегии, а также были гарантированы новые. Католики получили право полного распоряжения своей землёй и широкие политические свободы; их повинности ограничивались возведением укреплений и участием в военных походах на свои средства. По польскому образцу в ВКЛ создавались воеводства (вначале только Виленское и Трокское), однако право на занятие должностей в них и все привилегии имели только католики .

Православные земли – Витебская, Полоцкая, Смоленская – не участвовали в Городельском съезде, и акты унии их не касались. Они оставались в государстве автономными территориями.

В целом акты Городельской унии сделали католичество привилегированной религией, усилив нестабильность в этом и без того нестабильном, в силу природно-климатических условий, регионе. Конечно, постановление, запрещавшее православным занимать важные государственные должности, не всегда и не обязательно выполнялось, тем не менее, оно было серьёзной причиной внутреннего разлада в государстве, так как подвергало дискриминации значительную часть населения Княжества, и предопределило дальнейшее (при московском царе Иоанне III) бегство части земель под руку Москвы.

Современный историк А. Торопцев с удивлением констатирует: «Странной может показаться ситуация в Восточной Европе на рубеже XIV–XV вв.: Тохтамыш разорил Москву, а его дети нашли там приют. Витовт породнился с Василием I, мечтал покорить его, а в 1422 г. в войне с Тевтонским орденом ему помогали московская и тверская дружины. Одни ордынские ханы помогали великому князю в борьбе против Литвы, а другие делали с точностью до наоборот» (см. А. П. Торопцев, «Москва, путь к империи», стр. 190–193).

Недоумение историка вполне понятно, однако оно легко рассеивается, если принять во внимание, что речь идёт о семейной распре внутри единой династии. В 1399 году князь Витовт (традиционно католик), тесть московского князя Василия I (традиционно православного) и сюзерен Тохтамыша (традиционно язычника), владея всей Восточной Германией, Польшей, Центральной и Южной Россией, включая Азов, объявил, что теперь он будет брать дань в Орде и чеканить ордынскую монету со своим изображением (княжеские печати Витовта и Василия, кстати, совершенно идентичны).

Хан Темир-Кутлуй (традиционно язычник) пытался оспорить притязания Витовта, однако, приехав в Литву на переговоры, вынужден был признать, что Витовт старший в семье . В спор родственников вмешался эмир Едигей (традиционно мусульманин), заявив, что Витовт, конечно, старше и Темир-Кутлуя и Василия, но уж зато много моложе его, Едигея!

Тогда Витовта поддержал уж действительно самый старый и всеми уважаемый член правящей династии – Ягайло, но он уже был слишком стар, чтобы диктовать условия… Распря среди родственников переросла в войну, в результате которой Витовт проиграл, и вынужден был отказаться от притязаний на единоличную власть… Здесь даже традиционная история прямо свидетельствует, что распря князей-ханов-эмиров – «католика», «православного», «мусульманина» и «язычника» – была, по сути, семейным делом.

В 1426 году, после смерти своего зятя Василия I, Витовт предпринимает свой последний поход на Москву. Под его знамёнами, как пишет Карамзин, были «даже богемцы, волохи и дружина хана татарского, Махмета». Богемцы – это чехи и немцы, волохи, в контексте цитаты, – румыны, а «дружина Махмета-татарина» – это турки!

Но в конце правления Витовта Великое княжество Литовское было переполнено противоречиями. С одной стороны, оно выступало как одно из самых могущественных и милитаризованных государств Европы. С другой – для населения тяготы, связанные с содержанием государства, были неимоверно высоки. Добавляло своих трудностей религиозное противостояние. Имелись и прочие проблемы: Витовт жестоко уничтожал каждого, в ком видел угрозу своей власти; на острове рядом с его Тракайской резиденцией казнили заговорщиков.

Затеянный им гигантский интернациональный поход на Москву закончился ничем якобы «из-за страшной бури, ниспосланной провидением», и Москва, ведомая энергичной дочерью Витовта Софьей , устояла! Тут Витовт наконец-то успокоился, и в 1430 году перед смертью в своей резиденции Троки (Тракай) закатил многомесячный пир, на котором гуляли «все венценосные правители Восточной Европы», включая ещё более престарелого Ягайлу, православных митрополитов, папских легатов, византийских патрициев, татарских ханов, прусского магистра-датчанина и прочих. (Интересно, что сразу после смерти Витовта, в 1431–1435 годах, и в католической, и в православной церкви произошёл раскол, а в Крыму появился воспитанник Витовта , – мальчик Хаджи-Девлет, основатель династии крымских ханов-царей-киреев, то есть Гиреев).

1430.– Смерть Витовта.

1430. – распада Золотой Орды.

1430–1432.– Княжение в Литве Великого князя Свидригайлы.

1432.– Новгород перешёл под покровительство Свидригайлы.

1432–1434.– Гражданская война в Литве.

1432.– Начало княжения в Литве Великого князя Сигизмунда (Жигимонта) Кейстутовича (до 1440).

1432. – Феодальная война в Московии: сыновья покойного князя Галицкого и Звенигородского Юрия, Василий Косой и Дмитрий Шемяка, ведут войну с Василием II за обладание Москвой (до 1453 года).

1436. – Казанского ханства.

Витовт не смог создать механизма легитимной передачи власти, и его смерть в 1430 году разожгла беспорядки, приведшие к гражданской войне, – враждующие стороны возглавляли Сигизмунд Кейстутович и Свидригайло, следующие сыновья Кейстута и Ольгерда. Чтобы сбить остроту религиозного противостояния, Сигизмунд издал Трокский привилей (6 мая 1434 года), которым позволял иметь шляхетские гербы и привилегии православным «русинам», чтобы между народами Княжества «не было никакого разлада и чтобы они пользовались равными милостями».

После гражданской войны часть элиты Великого княжества нашла себе пристанище при дворе Софьи Витовтовны в Москве. Они, а позже византийцы, приехавшие из Рима с другой Софией – Палеолог, станут ядром оппозиции Вильне и Кракову.

В 1438–1439 годах проходил церковный собор в Ферраре и во Флоренции, который провозгласил объединение католической и православной церкви под властью папы. Последовавшие события привели к исчезновению Византийской империи в ходе гражданской войны, – ведь здесь тоже была религиозная чересполосица. Латиняне были изгнаны; в 1453 году Константинополь взяли турки. Но турки – это не пришлый народ, а коренные византийцы агрянского (мусульманского) толка, и на их стороне были те из православных, которые не признали решений Ферраро-Флорентийского собора.

Племянница погибшего византийского императора, София Палеолог, жившая при дворе папы римского Павла II, в 1472 году была сосватана за Московского князя Иоанна III. С нею в Москву приехали и бывшие императорские сановники; так за короткий исторический промежуток Москва стала приютом второй волны политэмигрантов. Тут сложилась целая прослойка лиц, входивших в имперскую общественную структуру, умевших и желавших организовывать власть по «византийскому» образцу. Началось массовое заимствование имперских символов и порядков. В то время, когда Польша вела активную полонизацию и окатоличивание белорусских и прочих земель Великого княжества Литовского, – что воспринималось православными, как захват их земель «Западом» и ненавистным папством, – Москва становилась притягательной для многих русских князей Литвы, и сама, в свою очередь, «двигала» на восток православную идею, вела христианизацию народов Поволжья.

При Иоанне III (1462–1505) закончился Владимирский период российской истории и начался Московский.

1467.– Появление Псковской судной грамоты.

1468.– Принятие Судебника Великого князя Казимира Ягайловича, первого сбора законов Княжества Литовского.

Казимир Ягайлович находился у власти с 1440 до 1492 года. Это было, в целом, благодатное время для страны. Хозяйство развивалось, население росло. Судебный кодекс, написанный на старобелорусском языке, систематизировал правовые нормы о наказаниях за уголовные преступления и о повинностях граждан. Правда, параллельно с существованием Судебника, который использовался только в центральных областях государства, другие земли пользовались своим собственным правом. Кстати отметим, что по терминологии и формулировкам к Судебнику Казимира Ягайловича оказался очень близок и первый сборник правовых норм Московского государства – Судебник Великого князя Иоанна III, принятый в 1497 году.

1478.– Присоединение к Москве Новгорода, конфискация земель новгородских бояр.

1480.– Падение «татаро-монгольского ига».

1485.– Присоединение к Москве Твери.

1487.– Признание Казанью вассальной зависимости от Москвы.

Вильня начала терять инициативу ещё в начале правления Казимира Ягайловича, подписавшего в 1449 году «вечный мир» с Москвой: Великое княжество отказывалось от активной роли на сопредельных землях, и московский князь смог вскоре подчинить себе Тверь, а затем Рязань. Новгород Великий под угрозой подчинения Москвы сам просил помощи у Казимира Ягайловича, но тот для поддержки Новгородской республики не сделал практически ничего.

Казимир на удивление спокойно относился к усилению восточного соседа; его политику в отношении Москвы иногда называют «странной». Эта странная политика может быть объяснена тем, что полонизация всей огромной территории Великого княжества Литовского была невозможна, и отдать часть мятежных областей было даже выгодно. И всё же его спокойное отношение к происходящему могло иметь и другие, династические причины: спорность его права на престол королевства Польского и Великого Княжества Литовского. Ведь если Дмитрий Донской и не был на самом деле Ольгердовичем (вопреки версии Игоря Литвина), то его сын Василий, родившийся от дочери Витовта, а уж тем более внук Иоанн III могли иметь больше прав на польско-литовский престол, чем сам Казимир.

Это объясняет логику Казимира: пусть потомки Дмитрия Донского называют себя великими князьями, а Москву Третьим Римом, лишь бы не претендовали на его престол, на владение королевством Польским и Великим княжеством Литовским. В таком случае, у идеи Иоанна III о «возврате русских земель» была основа.

Впрочем, она и так у него была.

Не любят акцентировать внимание на полномочиях Казимира и поляки, так как встал бы вопрос о законности присоединения Княжества Литовского к Польскому королевству.

А в целом Казимир Ягайлович, заботясь лишь о безопасности собственной власти, создал юридическую коллизию, ставшую поводом для нескончаемых войн по захвату территории Великого княжества то Польшей, то Москвой. Поднималась «пыль».

1492–1506.– Княжение в Литве Великого князя Александра.

1492–1494.– Первая война Московии с Великим княжеством Литовским.

Ещё в 1480-х Иоанн III после брака с Софией Палеолог позаимствовав у византийских цезарей и герб, и политическую доктрину, потребовал у Великого князя Казимира «Полоцка, Витебска, Смоленска и всех иных земель русских». Москва становилась единственным возможным центром для всех земель бывшей Киевской Руси, и начала их собирать. И как только умер Казимир Ягайлович, московские воеводы двинулись на запад и заняли Любуцк, Мценск, Мосальск, Серпейск, Вяземщину. Сил для противодействия у Литвы не было. Смоленский воевода Юрий Глебович сумел было возвратить несколько захваченных городов, однако в 1493 году московское войско продвинулось ещё дальше.

Новый Великий князь Литвы, Александр, направил к Иоанну своих посланцев с жалобами и предложениями. У хана Заволжской Орды и короля Польши он просил помощи, крымского хана пытался склонить на свою сторону, однако никто не спешил на выручку. Мир с московским правителем удалось подписать лишь в 1494 году. По этому договору Вильня теряла громадные территории, в частности Вязьму и земли в верховьях Оки. Мирное соглашение закрепили женитьбой Александра на дочери Иоанна, Елене. Что интересно, родство монархов не улучшило взаимоотношения государств, так как Иоанн стал «давить» на Александра как на своего зятя и в конце концов, ссылаясь на преследование здесь православной церкви, в 1500 году ещё до объявления войны начал боевые действия.

1498.– Полоцк вводит магдебургское право.

1499.– Магдебургским правом наделён Минск.

1500–1503.– Война Московии с Bеликим княжеством Литoвcким.

Закат Великого княжества Литовского

1506–1548.– Княжение великого князя Сигизмунда Старого.

1506, 5 августа. – Разгром белорусскими войсками под началом Михаила Глинского крымских татар под Клецком.

1507–1508, и 1512–1522.– Войны Московии с Bеликим княжеством Литoвcким.

1514, 8 сентября. – Победа 35-тысячной армии Великого княжества во главе с гетманом Константином Острожским над 80-тысячным московским воинством под Оршей.

Это одна из самых крупных битв Европы того времени. «Поражение 80-тысячного российского войска от 30-тысячного белорусско-польского отряда, под командованием воеводы Константина Острожского, уступает по масштабам разве что только 22-му июня 1941 года» , – пишет Игорь Литвин, добавляя, что для России это была катастрофа. Тут наш белорусский коллега не вполне прав: катастрофа, всё-таки, слово слишком сильное. Петра I ещё и не так бивали. И действительно, начало войны в 1941, которому «уступает по масштабам» Оршанская битва, было весьма впечатляющим, – но мы же помним, каков был конечный результат!.. Поэтому не будем о катастрофе, но согласимся, – битва 1514 года замалчивается российской историографией, что лишний раз показывает нам политическую направленность любой национальной исторической школы.

1529.– Принят первый Статут Великого княжества Литовского.

1533–1584.– Правление в Московии Иоанна IV Грозного.

1534–1537.– Война Московии с Bеликим княжеством Литoвcким.

1548–1572.– Княжение Великого князя Сигизмунда Августа.

1557.– Принят «Устав на волоки», сборник законов, устанавливавший деление всей государственной земли на волоки (=21,36 га); волоки делились на три поля, то есть устанавливалось трёхпольная система земледелия, с различением земель по качеству. В крестьянские наделы отдавались части волоков, и налоги с крестьян исчислялись пропорционально волокам. Реформа усиливала крепостную зависимость крестьян и вводила ограничения на их выход.

1558–1683.– Война Московии с Ливонским орденом, Bеликим княжеством Литовским и Польшей.

1559.– Ливонский орден переходит под протекторат Великого княжества Литовского.

1563, февраль. – Войска Иоанна IV захватили Полоцк.

1564, январь. – Разгром московского войска на реке Вуле.

1566.– Второй Статут Великого княжества Литовского.

1569.– Объединение Великого княжества Литовского и Польского королевства в Речь Посполитую в результате Люблинской унии.

Геополитические процессы вели к перемене роли государств на международной арене. Как когда-то Жамойтия была разменной монетой во взаимоотношениях между ВКЛ, Польшей и тевтонами, так теперь уже само Великое княжество Литовское превращалось в такую «монету». Позже и сама Польша, вместе с другими «пограничными» странами (лимитрофами), находящимися на стыке двух систем, Западной Европы и России, стала такой монетой. Эти же закономерности мы видим в споре Западного и Советского военно-политических блоков.

В XVI столетии политическая эволюция мира уже не оставляла Княжеству Литовскому – «пограничному», в гео-климатическом и стратегическом отношении, образованию, – другого выхода: не сумев стать объединителем всех русских земель, оно неминуемо должно была сделать выбор, и присоединиться или к Московии, или к Польше. Внутри самой страны были тогда разные мнения на этот счёт.

Шляхта Княжества, собравшись на полевой сейм под Витебском, уже в 1562 году приняла обращение к Сигизмунду Августу с просьбой об объединении с Польшей, для создания «общей обороны». В 1563 году варшавский сейм, при участии делегации Великого княжества, начал официально обсуждать условия такого объединения. Польская сторона, ссылаясь на старые акты времён Ягайлы, добивалась полной инкорпорации Княжества в состав Польши, но послы Литвы желали на равноправного союза. Сохранение независимости Великого княжества в предполагаемом союзе было принципиальной позицией литовских магнатов – Радзивиллов, Хадкевичей, Валовичей и других.

Споры продолжались не один год, между тем трудности войны всё острее требовали новых сил, – а конкретнее, военной помощи от Польши. Шляхта, наиболее страдавшая от неравной борьбы с Москвой, соглашалась на польские условия и просила монарха срочно созвать общий сейм для подписания унии.

Совместный сейм для рассмотрения вопроса об объединении собрался в январе 1569 года в Люблине. Вновь обнаружились принципиальные расхождения в предложенных делегациями условиях объединения. Польские сенаторы и послы Литвы даже свои совещания проводили отдельно. Поляки обратились к Сигизмунду Августу, чтобы тот заставил литвинов присоединиться к коронному сейму и принять польские условия. Возмущённая делегация Княжества оставила Люблин. Тем временем польские паны, используя момент, добились присоединения к Короне части земель Великого Княжества – Подляшья и Волыни. Затем точно так же были инкорпорированы Киевское и Брацлавское воеводства.

В Вильне возмущались, даже рассматривали возможность войны с Польшей, но ещё более ослабленному потерей богатых территорий Княжеству не оставалось ничего иного, как вновь прислать делегацию на Люблинский сейм. Магнаты-литвины делали всё, чтобы отстоять максимальную самостоятельность своего государства.

В конце концов, 1 июля 1569 года присягой присутствующих сенаторов и послов был принят акт государственной унии – явно компромиссный и поэтому противоречивый по содержанию. Польское Королевство и Великое княжество Литовское объединялись в «одну общую Речь Посполитую» с одним монархом (король польский являлся одновременно и Великим князем) и сеймом. Предусматривались также единая монета и единая внешняя политика; на всей территории объединённого государства провозглашались равные права шляхты.

Однако помимо унитарных принципов акт содержал и нормы федеративного объединения: Великое княжество сохраняло своё название и титул монарха, собственную армию, систему государственных должностей, казну и даже право. Правда, предусматривалась переработка Второго Статута, чтобы приблизить его к польскому своду законов, – но почему-то получилось так, что новый кодекс права, Статут 1588 года, наоборот, ещё больше отмежевал Литву от Польши.

Главное, чего, по мнению сторонников унии, удалось добиться – это победного завершения войны с Московией. Но Речь Посполитая оказалась государством, способным эволюционировать в любую сторону: к унитаризации, или к обособлению объединённых стран, или, как показала дальнейшая история, к развалу и исчезновению.

1573.– Княжение Великого князя Генриха Валуа.

1576–1586.– Власть Великого князя и короля Степана Батуры (Стефана Батория).

Август 1579.– Вызволение Полоцка от московитов.

1579.– Переустройство Виленского колледжа в академию – первое высшее образовательное учреждение в Восточной Европе.

Около 1580. – Появление белорусского перевода Евангелия.

1581.– Появление головного литовского трибунала – высшего судебного и апелляционного органа Великого княжества Литовского. Открытие в Полоцке иезуитского колледжа.

1587–1632.– Власть Великого князя и короля Сигизмунда Вазы.

1588.– Третий Статут Великого княжества Литовского.

Продолжалось сползание земель Белой Руси в сторону Запада, что, конечно, не могло не волновать Москву. Происходившее можно сравнить только с событиями последних десятилетий нашей современной истории, – расширением НАТО на восток. Всё шло к тому, что скоро в Литве и Польше опять поднимется «пыль».

9 октября 1596 года Церковный собор в Бресте объявил объединение (унию) католической и православной церквей Речи Посполитой. Богослужения в униатских храмах устанавливалось по православным канонам, и велись на белорусском и украинском языках; главой церкви стал папа римский. «Переделка» православных «под папу» шла столь активно, что уже в следующем столетии 75% населения белорусских земель было униатами, и только 6,5% православными. Эти данные, вероятно, искажены в сторону уменьшения православной части населения, но превалирование униатства бесспорно.

Также активно внедрялся «польский» (противоположный «византийскому») способ управления. Эта своеобразная «демократия» поразительно быстро ослабляла государственную власть. К XVII веку льготы и привилегии шляхетству превзошли все разумные пределы: каждый пан имел право содержать своё войско, с помощью которого мог добиваться от короля отмены не устраивавшего его закона, а принятие сеймом любого акта мог заблокировать даже голос одного шляхтича. Демократия стала скатываться к анархии.

1600.– Начало войны Речи Посполитой со Швецией, длившейся затем почти тридцать лет.

1609–1618. – Война Речи Посполитой с Россией, в ходе которой чего только не было: «Лжедмитрии», захват Москвы (в сентябре 1610), Иван Сусанин, и даже избрание на московский трон польского королевича Владислава, о чём мы расскажем в своё время…

1618.– Деулинское перемирие между Россией и Речью Посполитой: Великое княжество Литовское вернуло себе Смоленщину, Черниговщину и Новгород-Северскую землю с 30 городами. Перемирие было подписано 1 декабря 1618 года в деревне Деулино, недалеко от Троице-Сергиева монастыря.

1621.– Войска Речи Посполитой разгромили турецкую армию под Хотином.

В это время всё ещё продолжалась война Речи Посполитой со Швецией, начавшаяся в 1600 году. Что же представляла собой в то время шведская армия?

До начала XVII века Швеция была бедной и малонаселённой страной, далёкой окраиной Европы. Единственным богатством её были железные рудники; шведское железо считалось лучшим в мире. И вот, в 1610-х годах строительство больших каменных домен с мощной системой поддува, дающей более высокую температуру, позволило резко улучшить качество литья. В итоге Швеция создала такую новинку, которая в дальнейшем сформировала контуры европейской истории. Этой новинкой были шведские гаубицы.

В те времена пушки отливали преимущественно из меди, причём стенки ствола делали настолько толстыми, что даже малокалиберные орудия было трудно перевозить по полю боя из-за их тяжести. Шведы сумели наладить производство лёгких чугунных пушек. Правда, из них можно было стрелять лишь картечью на сравнительно небольшие дистанции, но зато отныне артиллерия могла сопровождать пехоту на поле боя; каждый полк шведской армии получил по две лёгкие пушки.

Полковая артиллерия оказалась всесокрушающим оружием. В деле оно показало себя, когда шведская армия во главе с королём Густавом Адольфом высадилась в Германии: в битве при Брейтенфельде шведские гаубицы расстреляли армию императора Фердинанда II. Шведы быстро стали хозяевами Центральной Европы; за двадцать лет войны им удалось сжечь 20 тысяч городов и деревень. Когда их армия обрушилась на Польшу, это был страшный «потоп»: были разграблены почти все польские города, и погибла половина поляков.

1632–1634.– Война России с Речью Посполитой (Смоленская война). Смоленск остался у Великого княжества Литовского.

1645–1676.– Правление на Руси царя Алексея Михайловича.

К 1648 году Речь Посполитая представляла собой место жалкого существования нищего и озлобленного народа. Выросло два поколения людей, никогда не видевших мира. Длительная и интенсивная война уносила огромное количество жизней. Вспышки недовольства запорожских казаков постепенно перерастали в восстания; тридцатилетняя война 1618–1648 годов без перерыва перешла в гражданскую войну 1648–1654. Попытки нового короля Яна Казимира подавить казачьи выступления дали обратный эффект: движение украинцев против его власти стало всенародным. Спасаясь от карательных экспедиций поляков, Богдан Хмельницкий попросил помощи у России.

Русский царь – Алексей Михайлович, отец Петра I, внимательно следил за событиями, происходившими в соседней стране. Защита запорожцев от польского короля стала прекрасным предлогом для начала войны, и стотысячная армия устремилась на запад. Обессиленная Речь Посполитая смогла собрать лишь 10 тысяч человек, которые выиграли несколько пограничных сражений, а затем были попросту смяты. Одновременно, с севера на польские земли напала Швеция и за короткий срок дошла до Чехии.

Для Белой Руси это была самая кровавая и опустошительная война в её истории. Действия московских войск в Белой Руси, как и действия шведских – на территории Польши, из-за количества пролитой крови называли «потопом». Причём расправлялись не только с униатами, но и с православными. Могилёв решил открыть городские ворота, о результате сообщает могилёвский полковник Поклонский: «…лупление домов Божих, что и от татар бывало; а христиан наших, которые в повседневном гонении от униатов пребывали, ныне в вечную неволю забрали, а иных помучали; а какие безделия над честными жёнами и девицами чинили…»

Между тем, «польская» система власти опять явила себя в полной красе. Собиравшиеся на сеймы шляхтичи никак не могли договориться о противодействии захватчикам, ведь действовавший принцип Liberum veto позволял принимать законы только при единогласном одобрении его всеми панами. Практически ни одно решение, каким бы оно ни было полезным, не могло быть принято. Оружие у всех было с собой, поэтому прения часто переходили в рукопашные схватки.

Власть короля также была не эффективной: многочисленные льготы и привилегии сделали дворянство неподвластным никому. Мало того, что каждый дворянин был самовластен, так ещё, согласно законам государства, шляхта, недовольная решениями короля, могла собираться в конфедерации и с оружием в руках добиваться отмены его указов. Вместо обороны страны, дворянство боролось с королём и с другими шляхетскими группировками.

1700–1721.– Война России против Речи Посполитой. Военные действия проходили на территории Белоруссии, унеся жизни третьей части населения.

1710.– Солдаты Петра I взорвали полоцкий Софийский собор.

Войска Петра действовали в Белой Руси крайне жестоко. Но мы не будем поддаваться эмоциям, а просто отметим, что и религиозные противоречия того времени, если их правильно прочесть , добавят многое в понимание событий. Ведь на Руси прошла уже реформа Никона, а в Белоруссии – нет. (В соответствующей главе мы об этом поговорим.) Затем, историк Михалон Литвин в конце XVI столетия писал, что «московиты тех, кто не выполняет предписания их веры, заставляют переходить в нашу или романскую ». А ведь принуждение отступников в качестве наказания переходить в иную веру весьма отличается от всех других известных способов борьбы с еретиками, типа костров инквизиции…

Религиозная картина Польши-Литвы того времени не так уж проста. Нынешняя история Русской православной церкви показывает её читателю так, будто в конце XVI – начале XVII веков она была страной воинствующего католицизма, проводником антиправославия. У белорусских историков можно прочесть, что тут сохранялось православие. Цифровые данные говорят о превалировании униатства. Но вот что пишет А. Я. Ефименко о религиозном состоянии Польши-Литвы после Люблинской унии 1569 года (курсив наш):

 

«Польша в половине (в середине, – Авт. ) XVI в. готова была сделаться страной протестантской . Брожение религиозной мысли проникло и в Южную Русь… Из различных сект, на первых порах, большим успехом пользовался в среде южно-русского дворянства кальвинизм … Скоро на смену кальвинизму явилось антитринитрианство , считавшее своим родоначальником сожжённого Кальвином Сервета и легко вытеснило своего предшественника почти отовсюду. Со своим отрицанием Св. Троицы, божественности Христа, благодати, предопределения – это учение не вмещалось даже в рамки религии христианской…

Здесь в половине XVI в. ожила было ересь жидовствующих в учении Феодосия Косого, Матвея Башкина и др., и нашла себе в свободолюбивом и терпимом Литовско-Русском государстве тот приют, какого она не могла найти на родине… Как бы то ни было, учение Феодосия уступает место менее крайнему направлению того же религиозного рационализма. В Южной Руси водворяется учение Фавста Социна, известное под названием социнианства или арианства .

Ариане окончательно овладевают положением и удерживают его за собою до тех пор, пока их не смыла, уже к половине следующего века, всё возраставшая тем временем и крепчавшая волна католической реакции… Из недр католицизма… выдвинулись новые борцы за римскую церковь небывалой силы и значения – иезуиты» (см. А. Я. Ефименко, «История украинского народа», стр. 168–169.)

 

Эта картина разительно отличается от той, что рисует нам РПЦ или белорусская история. Здесь, помимо только-только народившихся иезуитов, чего только нет: и кальвинисты, и «ересь жидовствующих», разгромлённая в Московии лет за 50 до этого, и явное иудеохристианство = «антитринитрианство». Здесь и еретики-ариане, которых, по традиционной истории повывели аж в VI (!) веке, не считая не упомянутых армянских церквей и татарских мечетей, построенных в тех же местах и в то же время, в частности, при короле Стефане Батории – человеке «свободомыслящем в полном смысле этого слова».

А вот изумительное по содержанию определение Брестского собора 1590 года (оно повторяет осуждение Константинопольским патриархом Иеремией «чрезмерного уважения южнорусского народа к пасхальным снедям»):

 

«Межи многими иными соблазны в епископиях митрополии нашеи обретеся некая соблазна, вымышленная паска злых еретических наук, яко в день Воскресения Христова носят до церкви хлебы и мясы посвящати, и взявши в домы своя, с набожеством великим уживают, яко бы некую святость законную, ругаючися Господу нашему Иисусу Христу (нанося этим оскорбление Господу, – Авт. ), истинной пасце нашей, который за всех верных даде себе поживати, тело и кровь свою, а не так, як сии, уподобившеся неверным жидом (евреям, – Авт. ) паску себе от хлеба и мяса составляют» (см. «Акты, относящиеся к истории юго-западной России», т. IV, стр. 29–30).

 

Не мудрено, что от такого внушения послушные своему патриарху члены Львовского братства вообще перестали приносить в церковь пасхальные снеди для освящения, после чего их епископ Геннадий был вынужден спешно дезавуировать запрет своего начальника: «Нехай будут по стародавнему обычаю христианскому приносы в церковь и посвящение брашен на Воскресение Христово…» (там же, стр. 40), но это заявление содержит одну тонкость, а именно, вместо патриаршего «хлеба и мясы» Геннадий употребил слово брашно . А словом брашно в церковнославянской практике всегда обозначалась исключительно мучная пища. (Правда, теперь это слово применимо к любому кушанию). Тем самым хитрый Геннадий сумел обойти впервые изданный запрет на освящение мясной пищи, то есть пасхального агнца иудеев , обозначавшего жертвоприношение .

Это жертвоприношение и имел в виду в своём осуждении патриарх Иеремия, употребив глаголы «уживати», «поживати», почему изобретательный Геннадий и заканчивает своё разъяснений так: «…жебы с посвящения тых брашен не волхвовали и чар не плодили, яко о том слышится». Иными словами: Ешьте, ребята, освящённую пищу на здоровье, но не занимайтесь при этом ворожейством, как о том говорят. Вот с какого момента иудейская и христианская пасхи стали реально различаться! И это не 33 год, а 1591-й…

Приведённые пространные цитаты показывают, как на рубеже XVI–XVII веков на стыке латинского и греческого мира конфессиональные институты сражались за власть над паствой.

Православный монархист Н. Н. Воейков с возмущением пишет, что «в некоторых местах евреи-арендаторы требовали платы за совершение православных богослужений!» (см. Н. Н. Воейков, «Церковь, Русь и Рим», стр. 400, 452). А вот ещё характерный пассаж, из «Истории Руссов» Конисского (стр. 48–49), относящийся к 1625–1635 годам:

«Пасхальные хлебы, продаваемые в городах, содержались под стражею урядников польских. Имевший на груди своей надпись „уният“ покупал паску (т. е. пасхальный хлеб) свободно, не имевший этой надписи платил пошлину в 38 польских грошей.

Во многих местах этот пасочный сбор был отдан на откуп евреям, которые взимали эту дань без пощады… В первый день Пасхи, когда православные приносили в церкви оплаченные уже паски, евреи, из опасения подлога, являлись на погост церковный, присутствовали при освящении пасок и тут же помечали мелом или углём как базарные, так и дома испечённые паски, оплаченные налогом».

Вот так-так! Мыслимо ли сегодня увидеть нынешних ортодоксальных иудеев на церковном погосте при освящении нынешних православных пасок?! Впрочем, дело совсем не в евреях, а в том, что таковой была ситуация с верованиями в Польше и Литве, – а именно, была она нестабильной, и могла развернуться в любую сторону, – вот почему православное население ВКЛ стремилось воссоединиться с Москвой, ведь любая общественная структура желает выживать. И то, что солдаты Петра I притесняли православных, говорит лишь о том, что мы не всё знаем о том православии. Кстати, Пётр даже в России православную церковь «задавил» государственным авторитетом.

1764–1795.– Правление великого князя и короля Станислава Августа Понятовского.

1767.– Возникновение Слуцкой конфедерации православной шляхты, созданной с помощью России и к её пользе.

1768.– Создание патриотической Барской конфедерации, выступившей за сохранение независимости державы.

1771.– Российские войска во главе с А. В. Суворовым победили около Столовичей силы барских конфедератов под командованием великого гетмана Михаила Казимира Огинского.

1772.– Первый раздел Речи Посполитой между Россией, Австрией и Пруссией, с переходом части Белоруссии к Российской империи.

1791, 3 мая. – Принятие Сеймом Речи Посполитой первой в Европе Конституции.

1792.– Торговицкая конфедерация магнатов и шляхты, недовольных принятием Конституции и реформами, обратилась за помощью к России, которая и ввела в Речь Посполитую свои войска.

1793.– Второй раздел Речи Посполитой, переход к России центральной части Белоруссии.

1794.– Восстание под руководством Тадеуша Костюшко.

1795.– Третий раздел Речи Посполитой и передача России западной части Белоруссии. Конец Речи Посполитой.

Новгороды Руси

История Новгорода – один из стержней традиционной историографии России. К нему «привязана» вся варяжская концепция образования Русского государства. Из русских летописей следует, что Новгород на Волхове стоял уже в 859 году, то есть хоть чуть-чуть, но он старше Киева (860). И хотя нынче легендарное основание Киева относят к VI–VII векам, Новгород не сдаётся. Карамзин писал о нём, что город основан после Р.Х. , подразумевая, что он в любом случае древнее Киева.

Вообще с Новгородом связано много загадок и заблуждений.

Кажется, что само его название предполагает существование какого-то ещё более древнего города; не удивительно, что безуспешные поиски оного велись с XVIII века, с начала научной историографии. Некоторые русофилы полагали, что такой город должен иметь название вроде Старгорода, хотя наличие Новгорода отнюдь не требует наличия Старгорда (так, при Нижнем Новгороде нет Нижнего Старгорода), и называли в качестве претендента на «Старгород» Старую Руссу. Но первое упоминание о ней относилось только к XI веку. Ещё один кандидат – город Старица в Тверской губернии, считается известным только с 1297 года, да к тому же его название явно происходит от «староречья», отделившегося от реки части старого русла.

Добавим для любителей топонимических розысканий, что на севере Польши есть город под названием Старгард-Щециньский (XIII век), а остатки городища легендарной Великоморавской державы называются Старе Място (IX–X столетия).

Впрочем, и Новгородов немало. Новгород-Северский известен с 1044 года. Есть ещё Новогрудок в Гродненской области – якобы с 1116 года (хотя сам город Гродно, по-литовски Гардинай, известен только с 1128-го), и хорватский Новиград.

Нижний Новгород считается основанным в 1221-м, причём первоначальное его название – Новгород Низовския земли, то есть Новый город «Низовских земель» = Владимирского клина междуречья Оки и Волги, что, кстати, снимает вопрос о каком-либо «Верхнем Новгороде» на Волге. Однако, с XII века в Низовских землях известен Городец, где, по одному из преданий, в 1263 году умер Александр Невский. Новоград-Волынский известен с 1276, но носит это название только с екатерининских времён (с 1793), до этого он звался Звягель.

Понятие «Господин Великий Новгород», полагают, появилось в связи с образованием (в 1136) и последующим возвышением Новгородской республики на Волхове, вплоть до её падения в 1478 году, и присоединения к Москве Иоанном III. Мы написали здесь хитрое словечко «полагают», потому что точных данных об этом нет. Вообще не всегда понятно, что из легенд, упоминающих Новгород, относится к нашему реальному Новгороду, который и ныне стоит на Волхове.

О реальной же истории этого реального Новгорода впрямую говорят результаты тамошних раскопок. Раскопки начались ещё в 1930-е годы и не были обойдены вниманием Сталина, выстраивавшего свою историю России. Когда же в начале 1950-х там обнаружили первые берестяные грамоты, это стало настоящей сенсацией. С тех пор найдено несколько сот таких грамот и масса предметов материальной культуры.

Грамоты Новгорода отнесены археологами к XII–XV векам. Но о чём же говорят результаты их изучения? Во-первых, резные тексты берестяных грамот содержат, в основном, бытовую информацию на русском , а не церковнославянском языке. Во-вторых, в текстах грамот, насколько нам известно, нет упоминания ни об одном из русских князей XII–XV веков, включая Иоанна III, который этот самый Новгород присоединил к Москве. (Про Москву там также ничего нет, хотя упоминаются, например, Ярославль и Углич.)

Зато в грамотах содержится весьма недвусмысленная информация о реальном времени их написания, и вот, неожиданно оказывается, что это отнюдь не XII–XV века. Например, в грамоте № 413 читаем: «… пересмотреть москотье дабы хорь не попортил…» (см. В. Л. Янин, «Я послал тебе берёсту…», стр. 184). Начертано, полагают, в XIV веке, но слово «москотье» означает москательные товары, а само это понятие появилось не ранее XVI века. Да и что за «хорь» может попортить такое «москотье»? В научных кругах возникли сомнения, но автор цитируемой книги их развеял, вычитав в словаре Даля, что слово «хорь», помимо обозначения зверька, имело также (в XVIII веке!) значение «платяная моль».

Но В. Л. Янин заглянул не в тот словарь. Самое смешное в этом суждении заключается даже не в интерпретации слова «москотье» в смысле «бельё», а в слове «хорь», которого в XIV и даже в XV веках тоже не было, а было слово дъхорь , как и в других славянских языках – духорь , то есть вонючка. (См. например, М. Фасмер, «Этимологический словарь русского языка», т. IV, стр. 270). Написание же «хорь» относится, самое раннее, к XVI веку.

В грамоте № 500 упоминаются «сковорода, котлець и чепь котьльна». «Чепь» вместо «цепь» – обычное написание, но не для XIII–XIV, а опять же для XVI–XVII столетий (см. Фасмер), не говоря уже о сковороде , впервые появившейся в XVII веке. В грамоте № 354 (Янин, стр. 117), датированной концом XIV века, при перечислении мехов прямым текстом написано «2 кози корякулю пятен», что значит 2 шкуры пятнистого (или клеймёного, от пятно = клеймо) каракуля , а каракуль стал известен не ранее XVI века! Там же: «возьми конь за рубль», – по мерке слиткового рубля, за 170 г. серебра, – а это реальная цена лошади конца XVI – начала XVII, но никак не XIV века!

Приведём ещё один выразительный пример. Грамота № 496 – из наиболее поздних. Характерно, что она не резная, а написана чернилами . По янинской датировке она относится к 1478 году, хотя и найдена в слоях, якобы более ранних. Причиной этому её содержание: в ней содержится жалоба, что пришли «люди деи осударевы» и всё пограбили. Упоминание о «людях осударевых » и побудило датировщиков привязать эту грамоту к Иоанну III и 1478 году, когда он лишил Новгород независимости. Но вот странность: вслед за Карамзиным принято считать, что Иоанн III уговорил новгородцев смириться: хотя и с позиции силы, но всё же отнюдь не грабил их, а приказал забрать только вечевой колокол. Грабили, по тому же Карамзину, только лет через сто, уже при Иоанне Грозном, – то есть опять же в XVI веке.

Новгородские артефакты учёные находят, в основном, между слоями сосновых плах, которыми выстилались уличные мостовые. На основании глубины расположения слоя можно делать вывод о древности находки. Но археологи приняли за истину, что мостовые настилались заново примерно каждые 20–25 лет из-за поглощения их болотистым грунтом. Не есть ли эти расчёты поиском «условия задачи» (древности находки) по заранее указанному «ответу» (древности Новгорода в целом)? А, например, в г. Каргасок Томской области на аналогичном грунте в XX веке плаховые мостовые вынуждены были настилать каждые 5–10, а не 20–25 лет. И ведь никем не доказано, что город и его первая мостовая – ровесники.

Теперь о некоторых других находках. Совершеннейшим перлом среди них стала разведённая стальная пила длиной 39 см, содержащая 78 зубчиков, и датированная XI веком! Сообщение о пиле попало даже в сталинское издание БСЭ. И невдомёк горе-датировщикам, что, во-первых, такую пилу можно изготовить только из катанной , а не кованной стали, а катанки заведомо не было в XI веке, и, во-вторых, чтобы наточить такую пилу, нужен трёхгранный напильник , а его изобрели в XVII веке.

В. Л. Янин (стр. 201) на полном серьёзе пишет, что в XI веке произошла замена стальных ножей X века, лезвие которых вварено между железными щёчками, на более простые стальные же ножи, приваренные к железной полосе. И опять ему невдомёк, что закалённую сталь вварить между железными щёчками можно только сварочным аппаратом, а не кузнечной сваркой.

Обнаружив свинцовую чушку весом 151 кг с фабричным клеймом «К + одноглавый орёл», будущий академик Янин долго мучался, пока его не осенила догадка: это же краковское производство, времена Казимира Великого, 1333–1370 годы! Отправив образцы в Польшу, он приятно удивил польских коллег, – они-то до этого думали, что подобное производство началось только при Казимире Ягеллончике в конце XV столетия, и особенно развилось ещё лет через сто–двести, а тут, поди ж ты, советские братья им такой подарок…

При этом никто не задался простым вопросом: а зачем новгородцам XIV–XV веков вообще были нужны такие чушки? Не были они нужны, а понадобились только в XVII веке, когда их даже специально возили в армейских обозах, для переливки на пули по мере необходимости. Конструкционного же применения свинец практически не имеет в силу своей тяжести и пластичности.

Ещё интереснее, что эта свинцовая находка неожиданным образом перекликается с нумизматикой.

Историографы сочинили головоломную историю, суть которой сводится к следующему. Якобы в Новгороде XII века была вполне нормальная десятеричная денежная система – такая же, как позже и в Москве в XV веке. А в XIII–XIV столетиях от неё отказались: наступил «безмонетный» период, когда расчёты производились серебряными слитками, сначала гривнами, а затем рублями, и новгородцы вместо привычной им десятеричной системы зачем-то перешли на семеричную, а потом, под влиянием Москвы, вернулись к десятеричной.

Учёные мужи XX века выстроили целую систему пересчетов, чтобы связать концы с концами (интересно, а как новгородцы физически делили рубль на 216 частей?). При этом, сообщает Янин, рубль был беднее предыдущей гривны, поскольку должен был содержать 170 г. серебра вместо 196 г. в гривне. Гривна представляла собой прямоугольный брусок, а рубль – брусок покороче и горбатенький.

Каково же было изумление археологов, когда такой рубль точно уравновесил гривну на весах: в нём было тоже 196 г. Но не чистого серебра… И лишь после того, как под микроскопом на горбатом рубле был обнаружен шов, отделяющий нижнюю часть от горбатой верхней, был, наконец, сделан химический анализ рубля. И оказалось, что горбатый рубль отлит в два приёма: сначала нижний брусок из низкосортного серебра, а затем к нему прилита горбатая часть из высокосортного серебра, причём такого же, как у гривны. Очевидно, что нижний брусок рубля – подделка более тяжёлым металлом, но каким? Золото почти вдвое тяжелее серебра, но только идиот станет подделывать серебро золотом. Остаётся единственный доступный металл, – свинец.

Плотность серебра 10,5 г/см?, а свинца – 11,3 г/см?. Читатель может сам определить соотношение свинца и серебра в смеси, необходимое для того, чтобы в нижнем бруске набрать недостающие до гривны 26 грамм, с учётом того что верхний серебряный горбыль по объёму примерно вдвое меньше нижнего свинцово-серебряного бруска. Нижний брусок вообще нельзя считать сплавом на основе серебра , это именно свинцовый сплав, по составу отвечающий черновому металлу переработки свинцово-серебряных руд и свинцово-серебряному припою.

И опять перед нами XVI век, ибо только тогда впервые появилась технология переработки свинцово-серебряных руд, как убедительно доказал английский археолог Джон Дейтон (См. J. Dayton. Minerals, Metals, Glazing & Man. London, Harrap & Co, 1978).

Совершенно потрясающую информацию несёт надпись на сосуде с перегородкой, датированном XIII веком, но мимо неё прошли Янин и его коллеги. Там с одной стороны написано «масло», а с другой «МЮРО», обозначающее миро , которое по всем канонам должно было писаться только через ижицу (греч. ?), а никак не через букву Ю! Также в одной из новгородских грамот содержится завещание некоего «раба божия Моисея », в написании имени которого тоже никакой ижицы нет… В текстах грамот ижица вообще отсутствует, как и фита в азбуке, написанной мальчиком Онсимом (грамоты №№ 200, 201). Там же мы видим слоговой метод обучения азбуке, типичный для XVI–XVII веков, не говоря уже о бурсацких шарадах, описанных Дм. Помяловским («Невежя писа, недума каза, а хто сё цита…»).

Кстати, сам В. Л. Янин удивляется, что методы обучения в Новгороде XIV века «были такими же, как в XVI–XVII вв.» (стр. 55), а «шведы употребляли берёсту вместо бумаги в XVII–XVIII вв.». Чему он удивляется больше: что шведы такие «отсталые», или что русские такие «передовые», – непонятно. В действительности если и надо тут чему-то удивляться, так упорству, с которым В. Л. Янин пытается удревлять свои находки. Причём он даже не скрывает, что предметы, не вписывающиеся в его концепцию, не включаются в научные труды (как это было с грамотой № 354 в 1958 году). Как бы оправдываясь, академик пишет, что и до него «подретушировали» находки, – например, Е. Буринский «Кремлёвские грамоты», обнаруженные в Москве в 1894 году.

Но цель должна оправдывать средства, в том числе и денежные средства, выделяемые археологам на раскопки. А в чём она, цель?.. Как всегда, наука история подстраивается под политический интерес власти. Сегодня, когда «отец городов русских» Киев вновь оказался вне пределов России, возвеличивание «отца городов русских» Новгорода и его удревление – как нельзя более кстати…

Критика хронологических построений и толкований, полвека выдвигаемых учёными-историографами, отнюдь не умаляет ни колоссального труда археологов, ни, тем более, материаловедческой, культурной и исторической ценности самих обнаруженных материальных свидетельств. Просто они дают сведения об истории этого края не тех веков, к которым их приписывают: открытия в новгородской земле относятся не к XII–XIV, а к XV–XVII столетиям.

Но всё же: был ли Великий Новгород каким-то самодостаточным местом на планете? Мог ли он остаться отдельным государством в ходе объединения восточноевропейских земель? Наверное, нет. Здесь жили вполне конкретные люди, их группы и союзы с разными интересами, связанные многими делами с аналогичными группами и в Восточной Европе, и в Западной. Неторопливая эволюция огромнейшего количества интересов разнообразнейших структур, – культурных, идеологических, экономических, военных и политических приводила людей к тем или иным решениям и действиям. В результате Новгород оказался в большей степени встроенным в московскую, нежели в западную политическую систему; начало положил Василий II Тёмный.

Новгород был для него самой болезненной проблемой. Экономические интересы Москвы и Новгорода сталкивались на севере, где московские князья пытались расширить свои промысловые районы, на территориях совместных владений в Вологде, Бежецком Верхе, Торжке, Волоколамске, наконец, собственно в Новгороде.

Большинство в правящей элите Новгородчины было с конца XIV века последовательными противниками Москвы не только как центра объединения, но и как экономического конкурента. Проясним этот вопрос. Москва эволюционировала таким образом, что всё больше приобретала значение политического, военного, экономического, и в том числе торгового центра, для выполнения функций, одинаково полезных для примыкающих к ней территорий. Она объединяла земли для того, чтобы стал возможным адекватный ответ на геополитический вызов, на явную экспансию Западной Европы, в результате которой снижались возможности выживания народов на этой территории. Происходившие глобальные процессы были настолько выше юридических отношений между странами и частных династических споров, что, как правило, даже не понимались спорящими сторонами.

Новгородское боярство в конце XIV – середине XV века вело упорное наступление на древние «князщины», то есть институты княжеского суда и управления, пытаясь заменить единовластие боярской демократией. Сокращались княжеские прерогативы, падал авторитет и доходы Великого князя в Новгороде. При этом основной общественной структурой города была международная торговля, и она подавляла все остальные структуры. В таких условиях Новгород стать объединительным центром для земель с русской культурой не мог, а вот превратиться в форпост колонизации этих земель западными странами – мог. Для Руси он был точкой нестабильности.

В то же время, Великое княжество Литовское, то воюя с крестоносцами, то заключая с ними союзы, то снова воюя, в окончательном балансе дрейфовало на Запад. А ведь рыцарско-монашеские ордена были созданы как раз для подчинения латинской Европе некатолических народов, с соответствующим изменением их культуры. И мы видим, что в новгородских делах усиливалось (причём заметно) присутствие Литвы, литовские служебные князья получали в прокорм многие новгородские пригороды, дани с ряда волостей шли частью в Литву, на них распространялась судебная власть литовского Великого князя и его наместников.

Московских князей, в том числе Василия Тёмного тревожили и церковные противоречия: новгородский владыка Евфимий II получил посвящение от митрополита в Литве; наступившее после бегства московского митрополита Исидора в Рим безвременье на московской кафедре создавали основу для фактической автономии новгородской архиепископии. Обострялись давние споры московской митрополии и новгородских владык по поводу пределов и форм митрополичьего суда. В Новгороде явно происходил теократический перекос, началось подавление светской сферы церковниками.

Наконец, многолетняя поддержка Новгородом «оппозиционера» Шемяки (хотя в основном пассивная) не могла не провоцировать московского Великого князя на принятие серьёзных ответных мер.

Накопившиеся противоречия во всех структурах разрядились, естественно, в вооружённом противоборстве. В начале 1456 года Василий II предпринял поход на Новгород, как общерусскую военно-политическую акцию, – в ней участвовали и российские татары, что мы покажем в одной из следующих глав. Превосходство Москвы проявилось очень быстро, в сражении под Руссой в начале февраля, когда немногочисленный авангард московских ратей разгромил основные новгородские силы.

По инициативе новгородцев было заключено компромиссное соглашение: основной документ повторял традиционный формуляр новгородско-княжеских докончаний, а в текст второго документа были включены положения, расширяющие прерогативы князя и укрепляющие ослабленные институты великокняжеской власти в Новгороде (его наместников, дворецких и т. п.). Правительство Новгорода было вынуждено уплатить Василию Тёмному огромную контрибуцию.

Правда, принципиальных перемен не произошло: ведь ещё до этого, по московско-литовскому договору 1449 года Новгород был под патронатом Москвы. Но военное поражение усилило позиции промосковской партии. Поездка «миром» 1460 года, случившаяся уже при новом архиепископе Ионе (Евфимий скончался в марте 1458), подтвердила позиции Василия II в Новгороде, который, однако, сохранил в полной мере государственно-политическую автономию.

Оставаясь в плену детерминистского стиля мышления, и зная, что в дальнейшем Новгород (и не только) был окончательно Москвою подавлен, в том числе вооружённой рукой, некоторые учёные, а публицисты уж непременно, ищут причины в психологической сфере. Они делают вывод о принципиальной «имперскости» русской души, даже не замечая парадоксальности такого вывода для истории, в которой Тверь, Новгород, Владимир, Суздаль, Москва, Переяславль вели войны за руководство объективно единой страной, одновременно пытаясь сохранить свою самостоятельность.

Ещё более парадоксальны выводы основателя «новой хронологи» А. Т. Фоменко, которые, раскритиковав выводы В. Л. Янина о древности новгородских археологических находок, говорят об относительной молодости Новгорода, а из этого якобы следует, что никакого государственного подчинения Новгородии Москве до начала XVII века не было. И вообще, де, история Новгорода есть история Ярославля. Хотя новгородские находки сделаны всё-таки в Новгороде, и даже если они относятся к XV–XVII столетиям, совершенно непонятно, почему же город не мог быть покорён Иоанном III в 1478 году? Но вот, говорят «новые хронологи», все покорения Новгорода на Волхове Василием II Тёмным, Иоанном III, Василием III и Иоанном IV Грозным являются вымыслом конца XVII – начала XIX веков.

На деле же эволюция политической системы шла от «мягкого» централизма, для которого характерна самостоятельность регионов во многих внутренних делах, – по сути, монархического федерализма, к жёсткому централизму, не оставлявшем регионам свободы.

Вот что писал С. Платонов в своей «Русской истории», излагая речь земских делегатов на Соборе 1642 г.: «При прежних государях в городах ведали губные старосты, а посадские люди судились меж собой. Воевод в городах не было: воеводы посылались с ратными людьми только в украинские (окраинные, – Авт .) города для бережения от турецких, крымских и ногайских татар» . «При прежних государях»! А уже к 1642-му централизация усилилась, а при Петре – усилилась ещё больше.

Новгород оставался самоуправляемым и практически независимым, действительно, по крайней мере, до середины XVII века, а Псков даже до 1708 года, то есть до Северной войны, когда Пётр I включил эти земли в Петербургскую губернию. До этого Новгород и Псков представляли собой принципаты (как бы «римские» республики). Причём Новгород постоянно «колебался» между Москвой и Литвой, нарушая свои обязательства члена «Федерации». Пять принципатов: Новгородский, Псковский, Бельский (с центром в г. Белый), Черкасский и Кабардинский окончательно попали под патронат Московии только после ухода турок из Вены в 1683 году и подписания Вечного мира между Московией и Польшей в 1686-м. Их границы и статус прямо указаны, например, на французской карте доминионов Московии, составленной в 1692 году H. Iaillot'ом.

Известно, что перед началом войны против Карла XII Пётр посылал своего посла по специальным поручениям А. Виниуса в Новгород, Псков и в Сибирь, чтобы заручиться их поддержкой . Псков тогда был пограничным городом со Шведской Лифляндией. Псковичи пропустили экспедиционный корпус Б. П. Шереметева, шедший на Нарву, поскольку больше опасались Карла XII, нежели Петра, но когда после поражения московские войска отошли ко Пскову, сомневались, впускать ли их, справедливо опасаясь мести шведов. Однако впустили…

Именно это стало фактическим концом Псковской республики, ибо ещё в 1650 году псковичи не только не пустили в город московские войска, а прогнали их с треском, так, что царь Алексей Михайлович вынужден был созвать Собор для замирения с Псковом, причём его предложения воевать с Псковом были Собором отвергнуты.

Чуть раньше псковитяне и новгородцы совместно реквизировали хлебно-денежный обоз Московии, направленный шведам в обход них. И Московия ничего не смогла с этим поделать.

История падения Новгорода на Волхове связана с появлением там в 1649 году (по книге «Государи дома Романовых» – в 1648) знаменитого Никона, будущего патриарха. Направленный туда в качестве нового митрополита, он начал насаждать свои порядки, организовал многочисленные пытки и казни непокорных новгородцев. А когда новгородцы отказали ему в доверии и подняли в 1650 году бунт, прогнав никоновского воеводу и полностью восстановив прежнее земское правление, Никон впустил в город вызванный им карательный отряд И. Хованского, устроивший там откровенную резню.

Это и есть реальное начало ликвидации самостоятельности Новгорода на Волхове. От окончательного разгрома город спасла тогда угроза вмешательства Швеции, а также активное сопротивление московской экспансии со стороны целого ряда других областей, в первую очередь, Пскова, Воротыни и Слободской Окраины, а позже – Рязани-Черкассии. В итоге статус ослабленной Новгородской республики-принципата ещё сохранялся до конца века.

Стоит сказать хотя бы несколько слов и о совершенно незаслуженно забытом Бельском принципате. Столица его, г. Белый (нынешний райцентр Тверской губернии) известен с 1359 года. И это, по-видимому, реальное время основания одного из центров Белой Руси ордынского периода. Но серьёзных раскопок, насколько известно авторам, здесь не велось.

К середине XVI века в России насчитывалось уже до 160 городов, и некоторые из них были весьма крупными. Так, в Москве жило до 100 тысяч человек, в Новгороде Великом свыше 25 тысяч. В городах развивалось товарное производство. Историки так и сообщают: « Появление и развитие товарного производства и региональной специализации означало, что наметились предпосылки образования единого всероссийского рынка» . А это – основа возникновения единой нации.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел история










 





Наверх

sitemap:
Все права на книги принадлежат их авторам. Если Вы автор той или иной книги и не желаете, чтобы книга была опубликована на этом сайте, сообщите нам.