Библиотека Гумер - история

ТРАДИЦИОНАЛИЗМ

К поэтам-традиционалистам относят признанных мастеров традиционных форм и поэтического слова, блестяще владеющих техникой стиха и часто пользующихся рифмой и устоявшейся метрикой. Как правило, это выходцы с Восточного побережья США или южане, преподающие в колледжах и университетах. Назовем здесь Ричарда Эберхарта и Ричарда Уилбера, поэтов-фьюджитивистов старшего поколения Джона Кроу Рэнсома, Аллена Тейта и Роберта Пенна Уоррена; среди молодых - это вполне зрелые поэты Джон Холландер и Ричард Хауард, сюда же можно отнести стихи раннего Роберта Лоуэлла. Поэты-традиционалисты пользуются признанием, их произведения включены в многочисленные антологии.
В предшествующей главе рассматривались такие исповедуемые фьюджитивистами ценности, как утонченность, пиетет перед природным началом, глубинный консерватизм. Все эти качества в значительной степени присущи поэзии, ориентированной на традицию. Отличительные черты, присущие поэтам-традиционалистам: точность описаний, реалистичность, склонность к парадоксам; часто, как, например, в случае с Ричардом Уилбером (р. 1921 г.), существенное влияние на их поэзию оказали английские поэты-метафизики XV-XVI вв., увлечение которыми было спровоцировано Т.С. Элиотом. Самый известный текст Уилбера: "Мир, лишенный предметов - осязаемая пустота" (1950 г.), обязан своим названием строчке Томаса Траерна, одного из поэтов-метафизиков. Эти стихи служат прекрасным примером того, как поэт может достигнуть прозрачной ясности, используя рифму и формально закрепленную структуру:

Долговязые верблюды духа

Цепочкой бредут в родные пустыни, мимо последних

рощ, переполненных Стрекотом

механической саранчи лесопилок, -

мимо, - к чистому меду палящего

Солнца. Столь медлительно-

горды...
(Пер. А. Нестерова)

Поэты-традиционалисты, в отличие от многих экспериментаторов от поэзии, разрушающих "слишком поэтичную" ткань стихотворения, охотно прибегают к звучным фразам. Одно из стихотворений Роберта Пенна Уоренна (1905-1989 гг.) кончается следующим стихом: "Столь возлюбили мир, что, может статься, и в Господа уверуем в конце". Аллен Тейт заканчивает свою "Оду павшим конфедератам" словами: "Страж мест, каким мы все сопричтены!" (Пер. В. Топорова). Поэты-традиционалисты при этом часто склонны к риторической архаике, употреблению редких слов, тяге к определениям (например-"могильная сова") и инверсиям, так что естественный разговорный синтаксис английского языка неузнаваемо преображается. Порой этот эффект придает, как в стихах Уоррена, благородство поэтической речи; порой же стих выглядит чересчур ходульным и потерявшим связь с реальными переживаниями, как например у Тейта, когда тот пишет: "Глуповато касаясь каймы одеяний иерофантов...".

Порой, как у Холландера, Хауарда и Джеймса Меррил-ла (р. 1926 г.), поток сознания соединяется с парадоксами, каламбурами, литературными аллюзиями. Меррилл, известный своими новациями, - для него характерны урбанистические темы, нерифмованные строки, субъективизм описаний и легкий разговорный тон, - разделяет с поэтами-традиционалистами страсть к парадоксальности; так в сборнике "Разбитое сердце" (1966 г.) можно встретить уподобление брака коктейлю:

Стара история, как мир -
Папаша Время, Мать Земля,
Таинство брака, подавать охлажденным.
(Пер. А. Нестерова)

Беглость поэтической речи и словесная пиротехника таких поэтов, как Меррилл и Джон Эшбери, позволяла им добиваться успеха, пользуясь традиционными формами, но при этом их творчество открывало для поэзии принципиально новые пути развития. Стилистическое изящество, присущее некоторым поэтам, создавало впечатление, что их стихи гораздо более традиционны, чем то было на самом деле - так было с Рэндолом Джарреллом (1914-1965 гг.) иА.Р. Эммонсом (р. 1926 г.). Основная тема Эммонса - напряженный диалог между родом человеческим и природой; Джаррелл пытается описывать мир изнутри сознания обездоленных -детей, женщин, обреченных на смерть солдат, как, например, в стихотворении "Смерть стрелка радиста" (1945 г.).

Несмотря на то, что поэты-традиционалисты широко пользуются рифмой, отнюдь не вся рифмованная поэзия традиционна в выборе тем или интонации. Поэтесса Гвендолин Брукс (р. 1917 г.) пишет о тяготах жизни - это ее основная тема - в городских трущобах. В стихотворении "Лачуга с кухонькой" (1945 г.) она задается вопросом:

Способна ли мечта пробиться
сквозь запах лука, скворчащего
на сковородке вперемешку с
картофелем, прорваться через
груды невыкинутого мусора в
прихожей...
(Пер. А. Нестерова)

Многие поэты, в том числе и Гвендолин Брукс, Адри-анна Рич, Ричард Уилбер, Роберт Лоуэлл и Роберт Пени Уоррен, начинали писать в традиционной манере, пользуясь рифмой и размером, но в 60-е гг., под давлением изменения настроений в обществе и постепенного перехода к открытым формам в искусстве, отказались от них.

Роберт Лоуэлл (1917-1977 гг.)

Наиболее авторитетный из современных поэтов, Роберт Лоуэлл начинал как традиционалист, но при этом испытал на себе влияние различных экспериментальных течений. Так как его жизнь и творчество пришлись на промежуток, отделяющий современных авторов от таких метров модернизма, принадлежащих к старшему поколению, как Эзра Паунд, то эволюция Лоуэлла должна рассматриваться в широком контексте более поздней экспериментальной поэзии.
Лоуэлл вполне соответствует каноническому образу академического писателя: белый, мужчина, протестант по рождению, блестяще образованный, со связями в высших политических и экономических кругах. Принадлежа к одному из самых уважаемых семейств бостонской элиты - среди его родственников знаменитый поэт XIX в. Джеймс Рассел Лоуэлл и нынешний ректор Гарварда, - Роберт Лоуэлл предпочел, тем не менее, искать опору в иных жизненных установках, чем то предполагало его происхождение. Он поехал учиться не в Гарвард, а в Кеньон-колледж в Огайо, в студенческие годы отказался от традиционного для семьи пуританизма и принял католицизм. Во время второй мировой войны он был приговорен к годовому тюремному заключению за отказ от воинской службы по морально религиозным соображениям, а позже публично протестовал против войны во Вьетнаме.

Ранние сборники Лоуэлла "Земля несоответствий" (1944 г.); и "Замок лорда Уири" (1946 г.); (удостоен Пу-литцеровской премии) демонстрируют такие качества автора, как мастерское владение традиционной формой и стилем, интенсивность чувств, личностное видение мира, соединенное с чувством исторической перспективы. Жесткость и специфичность, свойственная ранним произведениям Лоуэлла, достигает максимального звучания в таких стихотворениях, как "Дети света" (1946 г.), в котором он страстно осуждает пуритан, что когда-то убивали индейцев, и чьи потомки сжигают излишки зерна, вместо того, чтобы отправить их голодающим. Лоуэлл пишет: "Так почва бесплодная - камни да корни - давала им плод от трудов, / А кости индейцев пошли на ограды садов".

В следующую книгу Лоуэлла, "Лесопилка Каванахов" (1951 г.), вошли взволнованные драматические монологи, написанные от лица членов его семьи, рассказывающих об их нежных привязанностях и слабостях. Как обычно, стиль Лоуэлла в этой книге отличается соединением обыденно-человеческого и величественного. Часто поэт пользуется традиционными рифмами, однако разговорная интонация заставляет воспринимать их как некую мелодию, звучащую где-то на заднем плане. При всем том, книга была поэтическим экспериментом, который позволил Лоуэллу пробиться к индивидуальному творческому методу.
Во время поездки по США с чтением своих стихов, предпринятой в середине 50-х гг., Лоуэлл впервые услышал некоторые из экспериментов молодых поэтов. "Вопль" Аллена Гинсберга и "Мифы и тексты" Гэри Снайдера еще не были опубликованы, но их можно было услышать в устном исполнении - порой чтение сопровождалось джазовым аккомпанементом, - в кофейнях Норт Бич, одном из районов Сан-Франциско. Лоуэлл почувствовал, что по сравнению с этими вещами его собственные тщательно отделанные стихотворения слишком ходульны, риторичны и полны условностей; читая их вслух, он "на ходу" редактировал их в сторону более разговорной интонации. "Мои собственные стихи казались мне этакими доисторическими монстрами, что увязли в болоте и погружаются в смерть, увлекаемые весом собственных громоздких доспехов, -вспоминал он позже. - Я произносил слова, которые не отзывались во мне ни единым чувством".

Так Лоуэлл, подобно многим поэтам после него, принял вызов конкурирующей традиции - поэтической школы, у истоков которой стоял Уильям Карлос Уильяме, - чтобы учиться заново. "Пожалуй, никто из поэтов, кроме Уильямса, не видел истинной Америки и не слышал ее языка", - писал он в 1962 г. С этого момента Лоуэлл решительно меняет манеру письма, используя "резкие смены интонации, настроения и темпа поэтической речи" - все то, что он перенял у Уильямса.
Лоуэлл отказывается от присущих ему многочисленных скрытых аллюзий; его рифмы рождаются из самой сути опыта, фиксируемого в стихе, а не дописываются поверх него. Рушится и строфическая структура; возникают новые импровизационные формы. В "Страницах жизни" (1959 г.) он обращается к исповедальной поэзии - новой для него сфере, - с предельной честностью и искренностью обнажая самые мучительные внутренние проблемы. По сути, он не только открывает собственное "я", но приветствует таковое даже в его наиболее спорных и личностных проявлениях. Собственную личность он превращает в произведение современного искусства, которое равно самому себе, раздроблено на фрагменты, а его форма - сам процесс его становления.

Трансформация Лоуэлла была своеобразным водоразделом для послевоенной поэзии; он проложил дорогу для многих молодых писателей. В сборниках "За Союз павшие" (1964 г.) и "Записная книжка" (1969 г.), как и в последовавших за ними более поздних книгах, Лоуэлл продолжает исследование своего жизненного пути, соединяя его с техническими нововведениями, почерпнутыми, в частности, из опыта прохождения курса психоанализа. Исповедальная поэзия Лоуэлла оказала глубочайшее воздействие на современных ему поэтов. Достаточно упомянуть стихи Джона Берримена, Анны Секстон и Сильвии Плат (последние были его студентками), которые немыслимы без "наработок" Лоуэлла.


<<назад Содержание дальше >> Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел история