Семигин Г.Ю. Антология мировой политической мысли. Политическая мысль в России

ОГЛАВЛЕНИЕ

Чичерин Борис Николаевич

(1828—1904)—философ, историк, публицист и общественный деятель. Окончил юридический факультет Московского университета. В 1853 г. защитил магистерскую диссертацию и оставлен при университете. С 1861 г.—профессор кафедры русского права. В 1866 г. защитил в качестве докторской диссертации книгу “О народном представительстве”. В 1868 г. вместе с группой профессоров вышел в отставку в знак протеста против нарушения университетского. устава. С середины 1850-х гг.— один из лидеров либерально-западнического крыла в русском общественном движении. Сформулированный Чичериным политический принцип — “либеральные меры и сильная власть” — встретил поддержку в правительственных кругах. В своих сочинениях Чичерин развивал идею постепенного перехода путем реформ от самодержавия к конституционной монархии, которую он считал идеальной для России формой государства. Чичерин — виднейший теоретик так называемой государственной школы в русской историографии, создатель теории “закрепощения и раскрепощения сословий”. В последние годы жизни написал ряд работ по естественным наукам (химии, зоологии, начертательной геометрии). Он разработал свою политическую платформу, которую можно охарактеризовать как классический либерализм. Исходил из понимания свободы личности как основного принципа общественного развития. Отстаивал необходимость публичности всех правительственных действий, публичности и гласности судопроизводства. (Тексты подобраны 3. М. Зотовой.)

О НАРОДНОМ ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВЕ

Книга первая. СУЩЕСТВО И СВОЙСТВА НАРОДНОГО ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВА

Глава 1. ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВО И ПОЛНОМОЧИЕ

(...) Масса граждан, пользующихся политической свободой, имеющих право голоса, ограничивается выбором представителей, которым поручается ведение дел, охранение прав и интересов избирателей. (...)

Однако, этим не исчерпывается существо представительства. Если одною стороной, независимостью представителя от избирателей, приобщением его к власти, оно совпадает с выбором в общественные должности, то оно имеет и другую сторону, которой существенно отличается от последнего. Представитель не только лицо, служащее государству, но на этой службе он заступает место самих граждан, насколько они призваны к участию в государственных делах. В нем выражается их право; через него проводятся их мнения. Считаясь представителем всего народа, действуя во имя общих государственных целей, он вместе с тем является органом большинства, его избравшего. При выборе лица избиратели руководствуются не столько его способностями, сколько соответствием его образа мыслей и направления с их мнениями и интересами, и хотя юридически он становится независимым, общение мыслей должно сохраняться постоянно; остается зависимость нравственная. Если же связь исчезла, если представитель или сами избиратели отклонились от прежних убеждений, новые выборы дают гражданам возможность восстановить согласие, заменив прежнего представителя другим. Кратковременные выборы имеют в виду постоянное возобновление этой нравственной связи представителя с избирателями, тогда как цель долгих сроков состоит в большем ограждении общих государственных интересов посредством большей независимости представителей от случайных перемен и колебаний общественного мнения.

Эта тесная духовная связь представителя с избирателями необходима для того, чтобы представительное собрание являлось верным выражением страны. Различные направления общественного мнения, разнообразные интересы народа должны проявляться в нем приблизительно в том же отношении, в каком они существуют в обществе. (...)

Таким образом, в самом существе представительства лежит двойственный характер, который необходимо иметь в виду при обсуждении всех вопросов, до него касающихся. Оно является вместе и выражением свободы, и органом власти. Свобода возводится здесь на степень государственной власти. Поэтому мы должны рассмотреть взаимное отношение этих двух существенных элементов политической жизни.

Глава II. ПОЛИТИЧЕСКАЯ СВОБОДА И ЕЕ РАЗВИТИЕ

Двойственность начал, лежащая в народном представительстве, является и в самом его источнике — в политической свободе. Последняя призывает граждан к участию в государственных делах. В представительном устройстве это участие выражается, главным образом, в выборном праве. Что же такое выборное право, на котором основано представительство? в чем состоит его существо? Насчет этого вопроса мнения публицистов расходятся.

Демократическая школа обыкновенно рассматривает выборное начало как право каждого свободного лица на участие в общих делах. Производя общество из личной воли человека, она видит в последней основание всякой власти, а потому утверждает, что участие в выборах не может быть отнято у гражданина без нарушения справедливости. Напротив, писатели, которые держатся более охранительного направления, видят в выборном начале не столько право, сколько обязанность, возлагаемую на граждан во имя общественной пользы. Права отдельного лица, .говорят они, ограничиваются свободою и не простираются на господство над другими. Поэтому всякая общественная власть непременно имеет характер должности. Выборное право дает человеку власть над другими; следовательно, и здесь мы можем видеть только обязанность, исполняемую гражданином для общественной пользы. (...)

Таким образом, политическая свобода является высшим развитием свободы личной. Свобода есть источник политического права, как и всякого другого. Однако, с другой стороны, нет сомнения, что, получая такое развитие, становясь на эту степень, она приобретает совершенно иной характер, нежели в частной жизни. Из личной она превращается в общественную, решает судьбу всех, становится органом целого. Поэтому, здесь к началу права присоединяется начало обязанности. Гражданин, имеющий долю власти, должен действовать не для личных выгод, а во имя общего блага; он должен носить в себе сознание не только своих частных целей, но и общих начал, господствующих в общественной жизни. А для этого требуется высшая способность. Невозможно дать участие в управлении человеку, не понимающему государственных интересов. Это значило бы принести высшие начала, общее благо в жертву личной свободе, тогда как вся общественная жизнь держится подчинением личного начала общественному. Поэтому, неспособные должны быть устранены от участия в политических правах. Это признается во всех государствах в мире, даже самых демократических, где свобода лежит в основании всего государственного устройства. (...)

(...) Народное представительство должно служить выражением целого общества, а не какой-либо части, ибо здесь дело идет об общей для всех свободе, об общественной власти, о решении судьбы всех. Если низшие классы, по недостатку способности и развития, исключаются из политических прав, то высшие должны представлять собою все разнообразие существенных интересов и элементов народной жизни. Поэтому для водворения политической свободы необходимо, чтобы способность к ней глубоко проникла в общество, чтобы она была распространена в различных общественных слоях, призываемых к совокупному участию в общем деле. В них должна быть развита не только политическая мысль, но и привычка к согласной деятельности, ибо иначе не установится единство направления, невозможно правильное решение общих вопросов. Там, где различные классы имеют противоположные интересы, возбуждающие в них взаимную вражду, свобода становится знаменем раздора. Можно сказать, что политическая способность граждан состоит, главным образом, в умении соглашать разнообразные стремления свободы с высшими требованиями государства. Но для этого необходимо, чтобы она сделалась достоянием целых классов, связывая различные элементы народа сознанием общих государственных нужд.

При таких требованиях политическая свобода может, очевидно, иметь большее или меньшее развитие. Для разных отраслей государственной деятельности нужна неодинаковая способность в гражданах, призываемых к участию в делах. Степень способности, достаточная для низших сфер, может быть совершенно недостаточна для высших; ибо легче понимать ближайшие интересы, нежели более общие и отдаленные, легче действовать в окружающей среде, нежели на более широком поприще. Вследствие этого, политическое право граждан может ограничиваться участием в суде, в местном управлении или же простираться до участия в верховной государственной власти. Точно так же и представительное начало, вытекающее из политического права, может существовать в центре и в областях, для общих государственных дел и для интересов местных и сословных — одним словом, везде, где личный голос гражданина всецело заменяется голосом выборного человека. Везде оно служит выражением права граждан участвовать в решении общих дел, а потому вручает им долю общественной власти; но в разных сферах это право имеет различное значение. Главные виды суть представительство областное и центральное. (...)

Глава III. УЧЕНИЕ О ПОЛНОВЛАСТИИ НАРОДА

(...) В политической науке давно высказывалась мысль, . что, при первоначальном соединении людей в государство, народ имеет право установлять тот или другой образ правления, перенося, естественно, принадлежащую ему верховную власть на избранные им лица. Эта теория исчезла вместе с понятиями о состоянии природы и о первоначальном договоре людей. Но в настоящее время утверждают, что всякий народ имеет постоянное право установлять у себя тот образ правления, который соответствует его потребностям. В этом воззрении выражается старание согласовать демократические начала с возможностью и правомерностью различных образов правления, которые иначе, с демократической точки зрения, лишаются всякого юридического основания. (...)

Гораздо последовательнее писатели, которые признают за народом не одно только мнимое право установлять у себя тот или другой образ правления, а всю полноту верховной власти, считая самоуправление народа естественною, неотъемлемою его принадлежностью. Это учение имеет богатую литературу, оно основывается на весьма сильных доказательствах, на нем зиждутся действительные государства. (...)

(...) Умственное и нравственное состояние общества, взаимные отношения разнообразных его элементов — сословий, партий, областей, наконец, внешнее положение государства и обстоятельства, в которых оно находится, — все это рождает различные нужды и имеет различное влияние на государственное устройство.

Из этого следует, что степень развития свободы, место, которое она занимает в общественном организме, верховное или подчиненное ее значение определяются не абсолютными требованиями разума, а относительными требованиями жизни. Политическая свобода не составляет неотъемлемого права народа; в ней нельзя видеть непременного условия всякого государственного порядка. Народное представительство установится там, где оно требуется общим благом, где оно отвечает настоящим нуждам государства, где оно способно действовать в согласии с другими элементами, где оно содействует достижению известных целей. Поэтому, основной вопрос состоит здесь в пользе, которую оно приносит, и в условиях, которые для него требуются.

Глава IV. СВОЙСТВА НАРОДНОГО ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВА

(...) Приобщая к себе народное представительство, власть приобретает новые силы и новые опоры. Она яснее видит состояние общества, глубже вникает в его потребности, получает новые элементы суждения и может действовать решительнее, опираясь на доверие народа и на общую готовность поддерживать меры, одобренные выборными людьми.

Но польза, приносимая государству народным представительством, не ограничивается свободным проявлением общественной мысли. Для этого были бы достаточны и другие пути. Гораздо важнее то, что мысль здесь прямо переходит в дело, что общественное мнение становится выражением воли народной, участия граждан в общих делах государства. Правительство не только выслушивает мнение, когда ему угодно, но и должно с ним сообразоваться. Этим только способом установляется действительный контроль общества над государственным управлением, а такой контроль бывает весьма полезен. С человеческою природой неразрывно соединены личные взгляды, стремления и страсти, которые тем легче проявляются в управлении общественными делами, чем меньше власть встречает задержек. Лучшим противодействием этому неизбежному злу служат права собрания, контролирующего правителей и представляющего интересы всех, — собрания, в котором частные виды принуждены скрываться за общею пользой, и каждый член находится под надзором общества. Взаимный контроль воздерживающих друг друга властей составляет самое надежное обеспечение хорошего управления. Лица, которым вверяется власть, подлежат здесь ответственности не перед одним монархом, на которого личные влияния всегда могут быть сильны, как доказывают бесчисленные примеры, а перед независимым собранием, представляющим самый народ, который ощущает на себе выгоды или невыгоды управления.

Контролем представительного собрания устраняются и те произвольные и необдуманные решения, которые нередко навлекают бедствия на страну. Правительство, облеченное неограниченною властью, легко вовлекается в войны, истощающие казну и не находящие ни малейшего сочувствия в народе. (...)

Представительные учреждения сами в значительной степени доставляют элементы для хорошего правительства. Это опять одна из важных услуг, которые они оказывают государству. Здесь выделываются люди, развиваются и выказываются способности. Одна из существенных невыгод неограниченного правления состоит в том, что высшие государственные должности достигаются в нем единственно бюрократическим путем. Но бюрократия — далеко не лучшая среда для развития политических способностей. В ней приобретаются чиновничья опытность, знание бумажного дела, но вовсе не высшие государственные взгляды. Напротив, имея дело не столько с живыми силами, сколько с мертвыми формами, вращаясь постоянно в узкой канцелярской сфере, бюрократия, естественно, впадает в рутину и формализм. Только необыкновенно даровитые люди в состоянии выбиться из этой колеи, выйти на более широкую дорогу; посредственные способности не только не развиваются, а суживаются и слабеют, чем долее они вращаются в этой сфере, чем выше поднимается лицо по чиновничьей лестнице. Нужно в монархе гениальное умение распознавать людей, притягивать их к себе, возвышать их, пока они не утратили своей свежести и не закоснели в формализме, чтобы восполнить этот недостаток. Иначе последствием такого порядка вещей бывает совершенное оскудение политической мысли и государственных способностей, и когда, наконец, правительство, побуждаемое обстоятельствами, ищет даровитых людей для поправления дел, оно повсюду встречает приводящую в отчаяние бедность. Чиновников оказывается несметное множество, но государственных людей вовсе нет.

Представительные учреждения устраняют это зло. Чтобы действовать на этом поприще, нужно выйти из бюрократической колеи. Здесь надобно иметь дело с живыми общественными силами, обхватывать вопросы с разных точек зрения, напрягать все свои способности в постоянной борьбе. Здесь общество и правительство соединяются в общей деятельности, а потому нет лучшей среды для близкого и всестороннего знакомства с государственными вопросами. Приобретаемые здесь опытность и знание дела, ширина взглядов, умение ладить с людьми составляют лучшие свойства государственного человека. Парламент дает государству способнейших деятелей. (...)

Представительные учреждения служат лучшей политической школой и для народа. Приобретая долю влияния на государственные дела, избиратели, естественно, принимают в них живое участие. Гласное обсуждение вопросов развивает в народе политическую мысль, необходимость совокупной деятельности, изощряет практические способности граждан. Можно сказать, что только с помощью представительных учреждений общественное мнение может достигнуть надлежащей зрелости. (...)

Таковы весьма значительные выгоды, которые может принести государству народное представительство. Твердые гарантии права, возбуждение общественной самодеятельности, новые мысли, новые силы, — все это может дать свобода, входящая в государственную жизнь, как один из существенных ее элементов. На помощь правительству приходит здесь целое общество, а это должно возводить государство на высшую ступень развития. Если бы этими выгодами исчерпывалась вся сущность дела, если бы свобода всегда приносила подобные плоды, едва ли на свете существовали бы иные государства, кроме представительных. Подавление свободы было бы делом не внутренней необходимости, а внешнего насилия, которое временно может взять перевес, но на котором долго не держится ни одно государство. История не представляла бы нам картины жаркой борьбы за свободу, медленного ее развития, насильственного водворения, горьких разочарований и частых падений. Все обходилось бы мирно и дружелюбно. Но, как всякое человеческое установление, политическая свобода, кроме выгодных сторон, имеет и другие, которые иногда уравновешивают, а иногда перевешивают первые. Слишком часто она оказывается неспособной водворить прочное устройство и служить государственным целям; нередко она приходит в столкновение с другими, самыми коренными элементами государства, без которых ни одно общество не может обойтись, — с властью и порядком, а в таких случаях народ, естественно, держится высших начал, ухватывается за основы общества, жертвуя другими, меньшими выгодами. Свобода в государстве должна подчиняться обществу и благу целого; она может достигать полного развития только там, где она способна действовать в согласии с другими элементами. Но это соглашение составляет одну из самых трудных задач политической жизни — идеал — которого достижение часто оказывается невозможным.

Государственное управление требует от правительства двух существенных качеств: высшего сознания и единства воли. И то, и другое далеко не всегда обеспечивается политической свободой. (...)

Можно сказать, что представительное собрание менее всего способно к обдуманному, зрелому, стройному законодательству. Огромное большинство -представителей состоит из людей, которые знакомы с практикой, но не изучали теории законов и не вращались в государственных делах. (...)

Каков бы ни был, впрочем, состав представительства, при самых благоприятных условиях, оно движется и действует не иначе как борьбою партий. Здесь опять открывается один из коренных недостатков представительного устройства. В борьбе и господстве партий, которое имеет, впрочем, и свои выгоды, лежит величайшая опасность политической свободы. Партии составляют естественную и непременную ее принадлежность. Можно мечтать об идеальном порядке, в котором все дружно работают для общей пользы, в котором общественные интересы не разделяют народа на части, не представляют поприща для борьбы, происков и страстей; в действительности, все это неизбежно везде, где существует свобода мнений и действий. Противоположность интересов, различие воззрений на общее дело производят различие политических направлений; люди с одинаковыми убеждениями и интересами, естественно, соединяются для достижения общей цели совокупными силами, и когда при этом они принуждены опровергать мнения противоположные, бороться с противниками, то по свойству человеческой природы здесь разгораются страсти, нередко исчезает справедливость и употребляются средства, которые не могут быть оправданы нравственностью.

Источник политических партий лежит как в самом существе государственного организма, так и в составе общества, и, наконец, в свойствах человеческого развития. (...)

(...) Но как скоро в государственный организм вводится представительное начало, так необходимым орудием деятельности становятся партии. Правительство образуется из людей известного направления, а потому само становится главою партии, которая должна бороться с оппозицией.

Невозможно отрицать тех выгодных последствий, которые истекают из такого порядка вещей. Подвергаясь постоянной критике, правительство всегда стоит настороже и старается устранить всякие поводы к справедливым нареканиям. Оно может успешно вести борьбу, только призывая в среду свою самых даровитых людей. Злоупотребления уменьшаются, господство рутины, неспособности, посредственности становится менее вероятным. Но с другой стороны, правители принуждены истощать значительную часть своих сил и своей энергии на борьбу с противниками. Они обращают свою деятельность на односторонние цели, на поддержание своей партии, на сохранение власти. Спокойное занятие делом, единственно ввиду общего блага, беспристрастное решение государственных вопросов становятся невозможными. Общие интересы, в особенности выгоды меньшинства, страдают от систематически одностороннего направления. Наконец, нет сомнения, что постоянные нападки и в собраниях, и в печати, обыкновенно со значительной примесью несправедливости и лжи, ослабляют власть и могут даже вести к ее незаслуженному падению. (...)

Книга вторая. ВИДЫ НАРОДНОГО ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВА

Глава 1. НАРОДНОЕ ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВО В РЕСПУБЛИКАХ

Республики бывают аристократические, демократические и смешанные. В первых владычествует высшее сословие, которое принимает непосредственное участие в управлении; поэтому здесь нет представительного устройства. Вторые разделяются на непосредственные демократии, пример которых мы видим в древних республиках, где народ, собираясь на площади, сам решал дела, и на представительные, принадлежащие новому времени. К последним относятся Соединенные Штаты, Швейцария, Франция и южноамериканские республики; о них-то преимущественно и будет речь. Однако, говоря в особенности о смешанных формах, мы должны будем коснуться и древних государств, ибо в новое время подобное устройство составляет весьма редкое явление.

Греческие республики показали, какой высокой степени развития может достигнуть демократия, но, вместе с тем, как быстро она склоняется к упадку. (...)

Только в новых государствах демократия развилась во всей своей полноте; только здесь она могла принести все свои плоды. Пример Соединенных Штатов показывает, что результаты могут быть громадны, и дает этой форме почетное место в истории человеческих учреждений. Все, что в состоянии произвести свобода, сознающая потребности государства и умеющая установить прочный порядок, находится здесь в полном развитии. Изумительная энергия и деятельность народа, умение практически приняться за всякое дело, горячая привязанность граждан к своим учреждениям, благосостояние и образованность, разлитые в массах, громадные силы, которые делают Соединенные Штаты одним из могущественнейших государств в мире, — вот и причины, и последствия развивающейся на широком просторе демократии. (...)

Глава II. НАРОДНОЕ ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВО В МОНАРХИЯХ

В республиках верховная власть признается исходящею из народа; в монархиях установляется власть, независимая от народной воли. В первых основное начало есть свобода, в последних — подчинение высшему порядку, господствующему над людьми. И свобода, и порядок, в котором живут люди, вытекают из существа человека. Но свобода коренится в личности, в отдельной воле каждого, в разнообразных, изменяющихся стремлениях, определяющих характер и деятельность лица; в высшем же порядке воплощаются вечные элементы человеческой природы, постоянные интересы обществ, неизменные законы жизни,— одним словом, все, что связывает и лица, и поколения в одно духовное целое. Государство, как союз поколений, образующих единую духовную личность, является видимым, внешним выражением этого высшего порядка, который должен господствовать в мире и которому поэтому принадлежит верховная власть. Человек, с одной стороны, сам носит в себе сознание высших начал; отсюда возможность устройства, основанного на свободе. Но с другой стороны, порядок, основанный на вечных идеях, создан не им. Он не в силах изменить нравственные законы; он может отклониться от необходимых требований общественной жизни не иначе, как посягнувши на собственное свое духовное естество; он повинуется власти не потому только, что хочет, а потому, что должен повиноваться как нравственное существо и как член общего тела. Эта вечная сущность государственного организма, эта независимость высшего порядка от случайной воли человека выражаются в монархическом начале. Здесь власть идет сверху, а не снизу. Здесь господствует постоянный закон, в силу которого власть передается от поколения поколению помимо воли отдельных лиц. Здесь, наконец, является видимое воплощение государственного единства не только в данную минуту, но и во все времена. Таковы по крайней мере свойства наследственной монархии, которая одна соответствует существу монархического начала, ибо она одна ставит власть выше всех случайностей. (...)

Возвышаясь таким образом над народом, по самому своему положению имея в виду общее благо, а не пользу одного сословия или класса, монарх является независимым от партий. Одно только монархическое правительство в состоянии отрешиться от односторонних целей и собирать вокруг себя способных людей различных направлений, соединяя их в дружной деятельности для общего блага. В самодержавии партии не обозначаются так резко, не организуются для достижения власти, не вступают в управление с систематической, но односторонней программой. Огромное большинство граждан состоит из людей средних мнений, всегда готовых примкнуть к правительству, которое искренно хочет народного блага. Монархическая власть одна в состоянии спокойно и беспристрастно обсуждать государственные вопросы. Она не принуждена жертвовать большинству интересами меньшинства. Стоя над ними как высший судья, непричастный спору, она имеет в виду справедливое соглашение выгод обеих сторон. Меньшинство находит здесь гарантии, каких не могут дать ему учреждения, предающие его на жертву противникам. Поэтому, даже при народном представительстве, в парламентском правлении, где партии сменяют друг друга в обладании властью, необходимо монархическое начало, умеряющее их борьбу, сдерживающее увлечения, охраняющее интересы меньшинства. (...)

Цель представительной монархии состоит в сочетании порядка и свободы. Монархическое начало, как мы видели, представляет идею высшего порядка. Но в чистой своей форме оно, если не исключает свободы, то не дает ей полного развития и лишает ее всяких гарантий. В этом состоит слабая сторона абсолютизма. (...)

Представительная монархия имеет в виду устранение этих недостатков. Здесь воля монарха сдерживается правами народного представительства; взаимные отношения властей определяются законом. Произвол устраняется, свобода получает надлежащее обеспечение, способнейшие люди выдвигаются вперед и приобретают преобладающее влияние на дела. Можно сказать, что представительная монархия, по своей идее, наиболее приближается к совершенному образу правления. Если идеал государственного устройства состоит в полном и гармоническом развитии тех разнообразных сил и стремлений, из которых слагается общество, то здесь именно представляется такое сочетание, при котором каждый член получает должное место в общем организме. Все существенные элементы государства: монархический, аристократический и демократический — соединяются в общем устройстве для совокупной деятельности, во имя общей цели. Каждый приносит свою долю сил и охраняет те начала, которые в нем преимущественно выражаются. Государственная власть, единая и верховная, воплощается в монархе, стоящем на вершине здания; свобода находит себе орган и гарантию в народном представительстве; высшая политическая способность получает самостоятельный вес в отдельном аристократическом собрании, и над всем царствует закон, определяя взаимные отношения властей, которые могут побуждать друг друга к деятельности и воздерживаться взаимно при одностороннем направлении. (...)

(...) Представительная монархия, как и все другие образы правления, страдает присущим ее форме недостатком: разделением власти. Сосредоточенная власть рождает произвол, разделенная власть ведет к борьбе. Между этими двумя источниками зла вращается всякое государственное устройство; выйти из этой дилеммы нет возможности. (...)

Глава III. СОВЕЩАТЕЛЬНЫЕ СОБРАНИЯ

Низшую форму народного представительства составляют совещательные собрания. Они подают правительству советы, когда оно их спрашивает, но постановления их не имеют обязательной силы. Правительство может решить дело, как ему заблагорассудится; мнение собрания служит только материалом для решения наравне с другими способами изучения вопросов. Подобные собрания встречаются в истории, но не в виде постоянных учреждений, а как временные пособия правительству, особенно в трудных обстоятельствах. Они принадлежат к младенческим эпохам государственной жизни, когда власть имеет мало средств, а голос народа лишен возможности проявиться другим путем. В то время, когда не было ни печати, ни удобных путей сообщения, ни сколько-нибудь установившегося общественного мнения, ни даже местных собраний, могущих служить органами народных нужд, правительство прибегало иногда к созванию чинов для решения важных и затруднительных вопросов. Обладая скудными средствами, плохо зная силы страны, оно искало в них света и опоры. Так, в случае войны, когда дворянство поставляло людей, а города давали деньги, нужно было призывать тех и других к совещанию, чтобы знать, на что можно рассчитывать.

Эти временные потребности исчезли при высшем развитии политической жизни. Правительства снабжены всеми средствами, какие может дать государство; они могут полагаться на свои орудия, действовать на общество всеми путями. Им всегда более или менее известны силы страны; они знают, в какой мере возможно напрягать их. Наконец, общественный голос всегда может подняться в критические минуты. Поэтому в трудных обстоятельствах не нужно прибегать к чрезвычайным собраниям. Прежние генеральные штаты и земские соборы исчезли вместе с прежним бытом. В настоящее время может быть речь не о собраниях, созываемых в случае нужды, а о представительстве как постоянном государственном учреждении. Новый политический быт, основанный на твердом порядке, на прочных уставах, требует постоянных органов. (...)

Глава IV. СОСЛОВНЫЕ СОБРАНИЯ

(...) Сословное разделение, вытекшее из средневековой жизни, сделалось принадлежностью и нового государственного порядка до тех пор, пока начала свободы не достигли полного развития. Различное историческое назначение сословий развило в них различную политическую способность, с которой надобно было сообразоваться. Нашедши перед собою общество, сложившееся таким образом, государство присвоило себе это устройство, ввело его в свой состав, приноровило к своим целям, видоизменяя его только мало-помалу, по мере практических потребностей. Оно находило в нем и готовую форму для общественного порядка, и готовое орудие для своей деятельности, орудие необходимое, пока собственные средства, постоянное войско и администрация были мало развиты. Поэтому мы видим, что возникающее государство иногда усиливает даже сословное разделение. (...)

Разделение народа на сословия имеет значение особенно при самодержавном правлении. Повсеместное водворение неограниченной монархии в Европе было вызвано, главным образом, раздробленным состоянием общества, в котором различные, ничем не сдержанные силы, приходя в столкновение друг с другом, производили постоянную анархию. Для установления порядка нужна была единая власть, господствующая над всеми. Она одна могла оградить слабых от притеснения, подчинить сильных общему закону, уничтожить несовместимые с государственными интересами права и привилегии, дать каждому надлежащее место в общем организме. Чем глубже было сословное разделение, тем сильнее была потребность в подобной власти для установления государственного единства. Поэтому там, где сословия разделялись менее резкими чертами, где различные слои народонаселения сливались и действовали сообща, там мы видим меньшее развитие самодержавной власти. (...)

Глава V. КОНСТИТУЦИОННАЯ МОНАРХИЯ

Конституционная монархия является плодом развития представительных начал в новое время. В некоторых государствах она выработалась исторически, постепенным приспособлением средневековых учреждений к новой государственной жизни; в других она водворилась разом, как полная, обдуманная система гарантий, ограничивающих монархическую власть. Но, несмотря на различие происхождения и элементов, несмотря на частные отклонения от принятых начал, у западноевропейских народов установилась общая конституционная теория, которая более или менее прилагается во всех свободных государствах и получает все большее распространение. В частностях писатели и законодательства расходятся: одни дают перевес одному элементу, другие другому, но существенные черты учреждений остаются те же.

Идею конституционной монархии, как высшей формы представительного устройства, мы обозначили в одной из предыдущих глав. Она состоит в гармоническом сочетании разнообразных элементов государства: монархического, аристократического и демократического. Основной закон дает каждому из них известные права, известное участие в верховной власти, и все должны действовать согласно для достижения общей цели. Демократическое начало, народная свобода, воплощается в выборном собрании, но оно не одно противопоставляется монарху, как представителю высшей власти и постоянных интересов государства. Во всяком обществе существуют в большей или меньшей степени аристократические элементы, которые должны служить посредствующим звеном между двумя противоположными началами: между властью, опирающейся на собственное право, и властью, истекающей из свободы, точно так же, как с своей стороны монарх является посредником между двумя общественными силами, между аристократией и демократией. Поэтому конституционное правление всегда слагается из трех властей: из короля и двух палат, верхней и нижней. (...)

Глава VI. ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВО В СЛОЖНЫХ ГОСУДАРСТВАХ

Отдельные государства могут соединяться в более обширные союзы, сохраняя в большей или меньшей степени свою самостоятельность. Отсюда возникают сложные тела, в которых деятельность свободных учреждений представляет особенные задачи и затруднения. Устройство этих союзов может быть разнообразно. Главных форм две: республиканская и монархическая. Каждая из них имеет свой характер и свои последствия.

Союзное устройство особенно прилично республикам. Большое, единичное государство представляет слишком много опасностей для республиканских учреждений. Оно требует сильного правительства, многочисленного войска, обширной администрации. Все это ослабляет начало свободы и возвышает значение власти. В руках правителя сосредоточиваются громадные средства, которые дают ему возможность располагать судьбою страны. При таких условиях, возникновение диктатуры тем естественнее, что искушения здесь сильнее, нежели в малом государстве; положение правителя выше, роль более видная, больше причин, призывающих его к энергической деятельности. Сознавая эту опасность, республики обыкновенно стремятся к ослаблению правительственной власти, разделяя ее и подчиняя народному представительству. Но это не соответствует требованиям большого государства, которое должно исполнить свое историческое назначение. На этом противоречии пала французская республика 1848 г. К этому присоединяются и другие затруднения. Внутреннее согласие в народном представительстве возможно только при единстве общественных интересов; между тем, в большом государстве, вследствие обширности пространства и разнообразия условий и элементов, интересы разрозненнее, нежели в малом, соглашение их гораздо труднее, поводы к борьбе многочисленнее. Здесь нередко нужна сильная, независимая власть, чтобы связать все стихии в одно целое. Но это опять противоречит существу республики, где свобода составляет основу всего политического здания. При разрозненности целей, свобода ведет к раздельности устройства и управления; каждая область, имеющая свои частные интересы, хочет управлять ими самостоятельно, а потому стремится к обособлению. Свойства политической свободы действуют здесь заодно с естественными наклонностями человека. (...)

(...) Обыкновенно республиканская форма упрочивается в небольших государствах; последние же, для внешней защиты и для управления общими делами, образуют более или менее крепкие союзы. Федеративное устройство соединяет в себе выгоды больших и малых государств: легкость самоуправления с обширностью интересов и внешним могуществом. Поэтому оно представляется иногда идеалом человеческого общежития. (...)

Книга третья. ИСТОРИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ ПРЕДСТАВИТЕЛЬНЫХ УЧРЕЖДЕНИЙ В ЕВРОПЕ

Глава V. ЗЕМСКИЕ СОБОРЫ В РОССИИ

(...) И те [собрания выборных.— Сост.], и другие [земские соборы.— Сост.} указывают на чрезмерную слабость представительного начала в русском государстве, — слабость, которая вполне объясняется исторически, устройством нашего общественного быта. При крепостном состоянии всех сословий о представительстве не могло быть речи. Царь совещался с подданными, как помещик со своими крепостными, но государственного учреждения из этого не могло образоваться. Политическая свобода основывается на свободе личной, а последняя исчезла в России с возникновением Московского государства. До второй половины XVIII столетия Россия знала либо избыток личной независимости без государственного порядка, либо государственный порядок, подавляющий свободу. Только с раскреплением высших сословий начинается заря новой жизни. Жалованные Грамоты дворянству внесли в русское государство начала свободы и права. За ними последовала Жалованная Грамота городам. Однако, эти новые элементы не могли развиться, пока огромное большинство народонаселения оставалось крепостным. Только в настоящее время, с освобождением крестьян, Россия совершенно стала на новую почву. Теперь она устраивает свой гражданский быт на началах всеобщей свободы и права. Это — та почва, на которой стоят все европейские народы; она только может дать настоящие элементы для представительных учреждений. Но политическая свобода не прямо вытекает из свободы личной. Менее всего она доступна народу, только что выходящему из подчинения, едва начинающему становиться на собственные ноги. Политическая свобода требует общественных условий, которые вырабатываются медленно, трудным жизненным путем, и без которых введение представительного устройства может породить только смуту. (...)

Книга четвертая. УСЛОВИЯ НАРОДНОГО ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВА

Глава 1. ГОСУДАРСТВО И ОБЩЕСТВО

Условия, необходимые для представительного порядка, заключаются в характере и состоянии того общества, в котором он водворяется. История убеждает нас, что политическая свобода тогда только прочна, когда она опирается на общественные силы. (...)

(...) Под именем общества разумеется вообще совокупность частных сил и элементов, входящих в состав народа. Тот же самый народ, который, будучи устроен в единое, цельное тело, образует государство, с другой стороны, как состоящий из разнообразных элементов, является обществом. Отношение государства к обществу представляет, следовательно, отношение единства к множеству. Это две формы быта, которые существуют вместе и имеют непосредственное влияние друг на друга. Строение целого находится в прямой зависимости от тех частных сил, которые в нем движутся и действуют.

Эта связь проявляется особенно ярко в представительном порядке, когда свобода становится участницей государственной власти. Политическая деятельность граждан, как членов целого, определяется понятиями, привычками, нравами, которые они приобретают в частной жизни как члены общества. В народном представительстве государство и общество проникают друг друга; общественные силы призываются к политической деятельности; многообразие вводится в единство. (...)

Глава V. ОБЩЕСТВЕННОЕ МНЕНИЕ

Политическая зрелость общества, от которой зависит возможность представительных учреждений, определяется суммой политических идей, в нем разлитых, и способностью его приложить эти идеи к действительности. Плодом и выражением созревшей политической мысли является общественное мнение — главный двигатель государственной жизни в представительном порядке.

Всякое правление, основанное не на внешней силе, держится известным настроением общества. Власть должна находить опору в мыслях и чувствах народа. Чувство составляет достояние массы; мысль сосредоточивается в высших слоях, которые поэтому являются представителями общественного мнения. И тот, и другой элементы равно необходимы в государстве. Великие инстинкты народа составляют основу всей его жизни, но управляет и руководит ими разумное сознание. В свободных учреждениях оно играет главную роль. (...)

Представительные учреждения находятся в самой тесной связи с общественным мнением. От него они заимствуют и силу, и жизнь; оно определяет их состав и направление. Представительное устройство может держаться только там, где общественное мнение дает ему постоянную опору, где общество всегда готово стоять за свои права. (...)

(...) В настоящее время одной правительственной деятельности недостаточно для удовлетворения государственных нужд. Высшее развитие требует большого напряжения сил, а это возможно только при самодеятельности народа. Правительство, имеющее в руках одни административные средства, не в состоянии тягаться с тем, которое призывает на помощь всю энергию, лежащую в недрах общества. С другой стороны, самые общественные силы с 'развитием мысли и свободы сделались менее податливы, нежели прежде. Правительства не всегда могут рассчитывать на их содействие; нередко за оказанную помощь требуется вознаграждение в расширении прав. Таким образом, самый ход жизни ведет к господству общественного мнения, и если оно не всегда является непогрешимым, то, во всяком случае, оно служит признаком высшего развития и духовной крепости народа. Это — сила неосязаемая, неуловимая, не поддающаяся произволу. Рассеянные и раздробленные суждения соединяются здесь в нечто общее и единое, становятся двигателями государственной жизни. (...)

Глава VI. ПАРТИИ

Мы уже говорили о необходимости партий в представительном порядке, о выгодах и невыгодах, проистекающих из их борьбы. Политическая свобода призывает общественные силы к участию в государственных делах; поэтому движение происходит здесь не иначе, как взаимодействием тех разнообразных направлений, на которые разделяется общество. Здесь лежит главный источник политической жизни в конституционных государствах.

Партии, естественно, возникают на почве общественного мнения. Необходимость дисциплины и организации для совокупного действия превращает неустроенную массу свободных и случайных мыслей в более или менее крепкие и прочные силы, способные быть политическими деятелями. При организованных партиях есть возможность рассчитывать, действовать, направлять разрозненные стремления к общей цели. Чем партии устойчивее, чем более они срослись с историей народа, чем более определилась их программа, тем правильнее течет политическая жизнь, основанная на свободе. Наоборот, там, где партии представляют только смутное брожение бесконечно разнообразных направлений, там из политической свободы рождается один хаос. С другой стороны, только при политической свободе могут образоваться настоящие партии, ибо здесь только являются возможность и необходимость действовать сообща на политическом поприще, достигать известных целей постоянными и совокупными усилиями многих. Но одной свободы для этого недостаточно; необходимо, чтобы в обществе существовали нужные для партий элементы, чтобы в нем развит был политический смысл, чтобы определились направления, чтобы люди группировались около некоторых общих, сознанных ими начал, наконец, чтобы выработались политические нравы, которые создаются всякой общественной деятельностью, требующей совокупных усилий. Одним словом, только созревшее общественное мнение рождает настоящие политические партии. И при этих условиях они возникают не вдруг, а слагаются медленно, в политической борьбе. Они должны пройти через многие испытания прежде, нежели получат надлежащую крепость и силу. Поэтому не надо думать, что с установлением представительного порядка немедленно водворяется парламентское правление. Оно невозможно, пока партии не выработались и не доказали свою способность управлять государством. (...)

Глава VIII. МЕСТНОЕ САМОУПРАВЛЕНИЕ

Мы говорили уже о том, что местное самоуправление служит школой для самодеятельности народа и лучшим практическим приготовлением к представительному порядку. Многие публицисты идут гораздо далее: они видят в местном самоуправлении не только непременное условие, но и основание народного представительства. Утверждают, что общая свобода должна вытекать из местной, как из естественного корня, что представительные учреждения, имеющие опору лишь в атомистически раздробленном обществе и в неорганизованном общественном мнении, всегда остаются шаткими, и что одна корпоративная связь, образующая крепкие союзы из самостоятельных общин и областей, в состоянии дать им прочность и силу. Защитники этих теорий считают централизацию главным врагом политической свободы. По их мнению, она делает народ неспособным к правильной конституционной жизни и порождает лишь деспотизм и революции. (...)

Таким образом, вникая в смысл исторических фактов, невозможно утверждать, что централизация губит политическую свободу. Напротив, во многих отношениях она способствует ее развитию. Конституционный порядок держится не самостоятельностью местного управления, а общим духом, господствующим в народе. Местная жизнь вращается в слишком тесном круге, в слишком мелочных интересах. Создавая отдельные, мелкие центры, она становится препятствием объединению мыслей и целей, необходимому для представительного устройства. Централизация исправляет этот недостаток, указывая людям на общие интересы, во имя которых она действует. Она выводит их из тесной сферы и заставляет самую свободу искать гарантий в общих учреждениях и в совокупной деятельности граждан. Местное самоуправление дает простор свободе частной, но для политической нужно более широкое основание. Общественное мнение, на котором зиждется представительный порядок, образуется не из местных воззрений и интересов. Партии, которые играют здесь главную роль, имеют также значение общее, а не местное. Они ведут борьбу на основании общей программы, одинаково повсюду. Поэтому для политической жизни весьма важно существование центра, где мысли перерабатываются и объединяются, где сосредоточиваются главные силы партий и происходит политическая борьба. (...)

Глава Х. СПОСОБЫ ПРОИСХОЖДЕНИЯ КОНСТИТУЦИЙ

(...) Новые конституции водворяются также различными путями. Они могут быть либо дарованные законною властью, либо происшедшие из революции. Середину между теми и другими занимают конституции, установленные соглашением народных представителей с монархом. Это различие происхождения имеет также весьма существенное влияние на развитие конституционного порядка, хотя и ему нельзя придавать безусловного значения. (...)

Печатается по: Чичерин Б. О народном представительстве. М., 1899. С. 3, 5—6, 9—10, 13, 17—19, 26—27, 30, 46—47, 56—58, 61—63, 66—68, 73, 81—82, 90—91, 95, 97, 116—118 122—123, 126—128, 135—136, 165— 167, 180—181, 256—259, 562—566, 644—645, 647—648, 680—681 750 768—769,798.

ВОПРОСЫ ПОЛИТИКИ

ЕЩЕ НЕСКОЛЬКО СЛОВ О СОВРЕМЕННОМ ПОЛОЖЕНИИ РУССКОГО ДВОРЯНСТВА

(Ответ князю П. Н. Трубецкому)

(...) Не в обособлении, а в живом единении с другими классами общества заключается настоящее призвание русского дворянства. На почве общегражданской свободы искусственное воздвигание сословных перегородок есть предприятие, не имеющее ни малейших шансов на успех. Это хорошо понимают те здоровые элементы русского дворянства, которые обращаются не к прошлому, а к будущему. Не отрекаясь от себя, а, напротив, сознавая истинное свое назначение в развитии русской государственной жизни, они ищут спасения не в устарелых привилегиях и не в правительственных пособиях, а в собственной деятельности, общественной и частной. (...)

Стремление к единению с другими классами на почве общих интересов не означает, однако, отказа дворянства от собственной организации и от всех сословных связей. Я по крайней мере считаю возбуждение такого вопроса совершенно преждевременным. Оно не вызывается никакими действительными потребностями. Консервативное направление, к которому я принадлежу и которое я считаю самым крепким оплотом государственного порядка, воспрещает всякую бесполезную, а тем более вредную ломку. Оно равно отдалено и от узкой реакции, пытающейся остановить естественный ход вещей, и от стремления вперед, отрывающегося от почвы в преследовании теоретических целей. Ему одинаково противны упорное старание удержать то, что потеряло жизненную силу, и посягательство на то, что еще заключает в себе внутреннюю крепость и может служить полезным элементом общественного строя. Его задача состоит в том, чтобы внимательно следить за ходом жизни и делать только те изменения, которые вызываются насущными ее потребностями. Завещанная прошлым корпоративная организация дворянства, если она не обращается в орудие борьбы и в средство для получения разных выгод, никому не мешает, а приносит, напротив, существенную пользу. В течение четверти века, как сказано, дворянство на земских выборах и в земских собраниях сливалось с остальными землевладельцами и действовало с ними заодно, не поступаясь своими корпоративными правами, а оставаясь тем, чем его сделала история. В нашей сословной организации есть, в особенности, одно учреждение, которое оказало и оказывает немало услуг и к которому нельзя относиться иначе, как с величайшим сочувствием и уважением. Это — учреждение уездных и губернских предводителей. Безвозмездная общественная служба в различных ее формах составляет принадлежность необходимого во всяком обществе аристократического элемента и самое надежное средство местного влияния. Исчезновение этой должности при настоящих условиях повело бы только к вовсе не желательному господству бюрократии.

Нет ни малейшей причины, почему бы эти две организации — старая и новая, дворянская и земская — не могли уживаться рядом, как они уживались при прежнем типе земских учреждений, как уживаются старое и новое поколения, которые при нормальных отношениях не враждуют друг с другом, а действуют вместе на общую пользу. (...)

БЮРОКРАТИЯ И ЗЕМСТВО

(...) Бюрократия, или чиновничество, составляет естественную и необходимую принадлежность всякого государственного быта, в котором потребности управления получают более или менее значительное развитие. Она существует не только в Европе, но и в Азии. (...)

(...) По самому своему устройству, бюрократия представляет весьма сложную организацию, идущую сверху донизу в иерархическом порядке. Тут требуется не личная инициатива, а дисциплина и исполнительность. В ней господствует механический строй, а не общественный дух. Каждое лицо, на каждой ступени иерархии, является колесом громадной машины, подавляющей в нем всякую самодеятельность, но развивающей в высшей мере властолюбие книзу и угодливость кверху. И так как для совокупного действия все должно идти однообразным, заведенным порядком и самые мелкие подробности восходят до самой вершины, которая всем руководит и все контролирует, то отсюда рождается бесконечное бумажное делопроизводство, в котором исчезают всякая самостоятельная мысль и всякое живое дело. (...)

(...) Бюрократии ненавистны независимые силы, полагающие пределы ее властолюбию и ее произволу. Отсюда вражда к земству, составляющая постоянную черту бюрократии, покоящейся на своем величии и не знающей границ своей власти. Умаление самоуправления и подчинение его бюрократическому контролю — таково стремление всякого истого чиновника во всех странах мира. Это составляет естественное последствие его положения и окружающей его среды.

А между тем только существование земства способно ввести бюрократию в должные границы, уменьшить присущие ей недостатки и сделать ее полезным учреждением в государстве. Всякие другие сдержки совершенно несостоятельны. Бумажный контроль высших властей есть не более как призрак; об этом свидетельствует опыт всех бюрократических стран. Всякое дело можно представить в выгодном для себя свете, и самый интерес стоящих наверху лиц состоит в том, чтобы все казалось хорошо. Столь же мало значения имеет контроль суда там, где бюрократическая машина не встречает иного отпора. При таком порядке сам суд превращается в бюрократическую машину и становится покорным орудием власти. А бюрократы всегда будут действовать заодно. “Рука руку моет”, гласит русская пословица. Только присутствие независимых общественных сил, облеченных правом голоса, в состоянии внести семена жизни в этот мертвящий механизм. Встречаясь с ними, приходится поневоле выйти из тесных рамок канцелярского производства. Тут недостаточно отписываться, составлять протоколы, постановлять решения, тут приходится иметь дело с живыми людьми и с насущными потребностями, которыми нельзя пренебрегать, ибо они вопиют о себе. И чем громче их голос, чем более он имеет возможности заявлять об истинных нуждах общества, тем это полезнее для народа и государства. Только согласным действием правительственных и общественных сил государство может достигнуть высшего развития. (...)

Устройство этих сдержек может быть разное. В конституционных правлениях этой цели служат представительные собрания. Они в некоторой степени могут восполнить даже недостаток местных учреждений, ибо тут общество имеет голос и может влиять на правительство. Но где их нет, там широкое развитие местного самоуправления одно в состоянии обуздать бюрократический произвол и поддержать в государстве живой общественный дух, без которого оно превращается в мертвую машину. Поэтому в самодержавных государствах выборные местные учреждения, облеченные обширными правами, вдвойне необходимы. Только давая широкий простор общественным силам, этот образ правления может стоять на высоте своей задачи и отвечать потребностям государственного благоустройства и народного развития. (...)

ГОСУДАРСТВО И ЗЕМСТВО

(...) Государство есть союз народа, как единое целое, управляемое верховною властью. Ему, поэтому, подчинены все частичные сферы деятельности и все частичные отношения, существующие в его пределах. Но это не значит, что оно поглощает их в себе и делает их органами и орудиями своих целей. Государство ведает совокупные интересы, которым подчиняются частные, но последние сохраняют свою относительную самостоятельность. Люди, входящие в состав государства, остаются свободными лицами, преследующими свои частные цели и имеющими права, совершенно независимые от тех прав, которые принадлежат им в качестве граждан. Так, они обладают собственностью, размер которой определяется не положением их в государстве, а их собственною деятельностью и их частными отношениями. Это право регулируется издаваемыми государственною властью законами и в случае нужды уступает требованиям государства, которое может обратить частную собственность в общественную во имя государственной пользы, однако не иначе, как со справедливым вознаграждением, то есть с признанием частного права как независимого от государственной пользы начала. Государственная собственность, обращенная на удовлетворение совокупных потребностей, существует рядом с частною, как особая сфера, имеющая преимущество перед последнею, но отнюдь не поглощающая ее в себе. То же самое относится и ко всем другим частным отношениям, вытекающим из взаимодействия лиц и служащим удовлетворению их потребностей. Отсюда коренное противоположение частного права и государственного; одно имеет в виду пользу отдельных лиц, другое — интересы целого. Совокупность этих частных отношений, существующих в пределах государства и подчиняющихся ему, как представителю интересов целого, но образующих однако свою самостоятельную сферу деятельности, и есть то, что называется обществом. (...)

Само государство находит в этих союзах полезных пособников для проведения своих целей. С одной стороны, они избавляют его от излишнего бремени, исполняя то, что без этой помощи легло бы на собственные его органы. По существу дела, вмешательство государства нужно только там, где частная и общественная деятельность оказываются недостаточными. С другой стороны, когда обнаруживается этот недостаток, государство может, не забирая всего дела в свои руки, приходить на помощь частным союзам или же восполнять пробелы собственными учреждениями, не в виде замены, а в виде завершения и усовершенствования общественной инициативы. Наконец, иногда государство прямо возлагает на эти мелкие союзы собственно ему принадлежащие функции, обращая их таким образом в настоящие органы государственной власти. Отсюда рождается двойственный характер этих союзов: с одной стороны, они являются общественными учреждениями, с другой стороны, они становятся представителями центральной власти. (...)

Вообще можно сказать, что при существующем строе русской жизни единственная возможность дальнейшего преуспеяния состоит в предоставлении земству возможно широкой свободы действия и возможно обильных источников Дохода. Требуется не ограничение, а расширение предоставленных ему прав. Только при этом условии можно ожидать развития общественного благоустройства и благосостояния не по однообразному шаблону, а по указаниям самой жизни, соответственно бесконечному разнообразию местных сил и средств. Это — одно, чего может желать русский человек, имеющий в виду не личные цели, а пользу отечества.

Печатается по: Чичерин Б. Вопросы политики. М„ 1904. С. 30—32, 75, 76—79,83—84,87,92—93.

ИЗДАНИЯ ПРОИЗВЕДЕНИЙ

Чичерин Б. Н. История политических учений. Ч. 1—5. М., 1869— 1902; Он же. Собственность и государство. Ч. 1—2. М., 1882—1883; Он же. Курс государственной науки. Ч. 1—3. М., 1894—1898; Он же. Философия права. М., 1900; Он же. Вопросы философии. М., 1904. Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел Политология