Библиотека

Теология

Конфессии

Иностранные языки

Другие проекты







Комментарии (2)

История государства и права зарубежных стран

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава 11. Германия

§ 1. Веймарская республика в Германии

Крах кайзеровской Германской империи. Возникновение Веймарской республики непосредственно связано с той экстремальной ситуацией, которая сложилась в конце первой мировой войны и Ноябрьской 1918 г. революцией в Германии.

В ряду революционных событий в Европе, после Октябрьской революции в России, Ноябрьская буржуазно-демократическая революция 1918 г. занимает особое место. Германская революция носила массовый, народный характер. В нее были вовлечены почти все социальные слои Германии. Это был мощный взрыв народного негодования против самой войны и тех реакционно-милитаристских сил, которые развязали и продолжали ее до полного поражения германской армии. Война приносила все новые бедствия немецкому народу. Она стоила Германии 2,5 млн. убитых немцев, сотен тысяч пропавших без вести, 4,5 млн. раненых и инвалидов, привела к разрухе в промышленности, сокращению посевных площадей, падению урожаев, к голоду, ставшему следствием экономической блокады. Озлобление против правительства было всеобщим. Верхи уже не могли управлять страной по-старому. Между германским народом и полностью дискредитировавшей себя правящей элитой образовалась пропасть.

В условиях надвигающегося к осени 1918 г. полного военного и политического поражения в Германии до крайности обострился клубок социальных противоречий, свойственных кайзеровской империи, в которой бурное развитие капитализма сочеталось с сохранением полуфеодального землевладения в деревне, полуабсолютистский режим — с утвердившимися формами буржуазного парламентаризма, федерализм с доминированием реакционной Пруссии. Противоречия между трудом и капиталом переплетались с противоречиями между юнкерством и буржуазией, между широкими народными массами и милитаристскими правящими кругами.

Другая отличительная черта Ноябрьской революции была связана с тем, что она происходила под непосредственным влиянием Октябрьской революции в России и, более того, при прямой идеологической и организационной поддержке руководством российской большевистской партии ее леворадикального крыла. Под влиянием Октябрьской революции в 1918 г. в Германии все настойчивее стали звучать лозунги социалистической революции, “социализации собственности”, национализации банков, шахт, крупного землевладения, перехода всей власти в руки рабочих и солдатских Советов.

Леворадикальные силы связывали будущее Германии с ликвидацией буржуазных порядков в ходе победоносной социалистической революции в союзе с Советской Россией. Эти лозунги, однако, не разделялись не только большинством немецкого народа, но и большинством рабочего класса Германии, находившимся под стойким влиянием реформистской социал-демократической идеологии.

Коммунистическая пробольшевистская партия Германии, сформировавшаяся в декабре 1918 г. на основе “Союза Спартака”, не опиралась на сколько-нибудь значительную социальную базу. Она не смогла предложить рабочим, средним слоям, крестьянству собственной широкой демократической программы выхода из тяжелейшего социального кризиса.

Доминирующие требования и лозунги Ноябрьской революции: прекращение войны, уничтожение монархии, создание демократической парламентской республики, устранение политического господства милитаристских сил юнкерства и воинствующих кругов крупной буржуазии, ликвидация полуфеодального юнкерско-помещичьего землевладения, закрепление социальных прав трудящихся, — не выходили за буржуазно-демократические рамки.

Революция в Германии не была единовременным событием. Ее преддверием стала волна политических стачек и демонстраций летом 1918 г. с требованием мира, демократии и улучшения жизненных условий немецкого народа, началом — восстание моряков в Киле 4 ноября 1918 г., в ходе которого и были созданы первые рабочие и солдатские Советы. Затем революция, с той или иной мерой интенсивности, стала распространяться по всей стране. Но уже в январе 1919 г. контрреволюция, опираясь на сохранившийся кайзеровский государственный аппарат, генералитет, офицерство старой армии, на создаваемые по всей стране добровольческие отряды, в которые широко вовлекались представители средних слоев и крестьянства, не разделявших леворадикальных требований восставших, перешла к ее вооруженному подавлению. Выступление рабочих в Берлине было жестоко подавлено, разгромлен штаб немецких коммунистов, зверски убиты основатели Коммунистической партии Германии Карл Либкнехт и Роза Люксембург.

Локальные революционные выступления продолжались вплоть до 1921 г., но они носили разрозненный характер. Их своеобразной кульминацией стало установление пролетарской власти в Баварии. В апреле 1919 г. здесь была провозглашена Советская республика, избран Комитет действия из 15 человек во главе с коммунистами, созданы комиссии для проведения революционных преобразований в экономике, начата национализация банков создана Красная гвардия и Красная армия. Республика пала в начале мая, не просуществовав и одного месяца. К этому времени в Германии были подавлены последние революционные очаги.

Главными завоеваниями революции были выход Германии из войны, крах кайзеровской империи Гогенцоллернов, а вместе с ней и ликвидация еще двух десятков германских полуабсолютистских монархий, установление демократической формы правления, парламентской Веймарской республики, закрепление широкого перечня политических и социальных прав и свобод германского народа: всеобщего избирательного права, свободы слова, собраний, союзов, 8-часового рабочего дня, права на организацию профсоюзов, коллективный договор, отмена реакционных законов о кабальных формах эксплуатации крестьян (законов о челяди), ликвидация крупного феодального землевладения и пр. В силу ряда объективных и субъективных факторов, массового немецкого консерватизма, наличия мощных сил реакции Ноябрьская революция в Германии не уничтожила питательных корней германского милитаризма, не провела

кардинальной чистки его главного носителя — кайзеровского бюрократического государственного аппарата.

Установление революционных органов власти. Советская форма революционной власти установилась в ходе Ноябрьской революции 1918 г. под прямым воздействием Октябрьской революции 1917 г. Коренное отличие германских рабочих и солдатских Советов от российских Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов заключалось в том, что руководимые социал-демократами германские советы не пошли на прямую конфронтацию с немецкой либеральной буржуазией, принимавшей участие в революции, и не ставили своей задачей уничтожение капиталистической системы.

В ходе создания новых органов революционной власти уже в ноябре 1918 г. лидирующие позиции среди повсеместно возникающих рабочих и солдатских Советов Германии (а кое-где и крестьянских Советов) заняли Советы Большого Берлина и избранный ими Центральный комитет, по инициативе которого был создан Совет Народных Уполномоченных (СНУ), взявший на себя функции временного “политического кабинета”. Его возглавили социал-демократы Ф. Эберт и Г. Гаазе.

СНУ распустил обе палаты прусского ландтага, но оставил в должности старых статс-секретарей в качестве “министров-специалистов”, штабной генералитет с его контрольными функциями над вооруженными силами, чиновничество. В конце ноября 1918 г. по инициативе СНУ в Берлине была созвана Конференция, в которой участвовали представители революционных правительств немецких государств, с целью решения вопроса об Учредительном собрании, определения основ будущей конституции Германии, а также установления порядков переходного периода во “взаимоотношениях отдельных государств”. До созыва Учредительного собрания должен был действовать и бундесрат с контрольными функциями над правительствами земель.

В декабре 1918 г. состоялся Всегерманский съезд представителей рабочих и солдатских Советов, на котором была принята резолюция о созыве Учредительного Национального собрания и о передаче всей полноты законодательной и исполнительной власти СНУ впредь “до окончательного решения Национальным собранием будущего государственного устройства”. Съезд избрал Центральный совет, которому формально предоставлялось право контролировать революционное правительство, но фактически он не имел действенных и долговременных полномочий; 19 января 1919 г. были проведены выборы в Национальное собрание.

В выборах приняли участие 30 млн. избирателей, отдавших почти поровну свои голоса представителям буржуазных и рабочих партий. 54,4% мандатов получили Немецкая национальная народная партия, Немецкая демократическая партия и Христианско-демократическая народная партия (Центр), 45,5% — Социал-демократы (включая Независимых социал-демократов, ранее отделившихся от Социал-демократической партии). В феврале 1919 г. Национальное собрание начало свою работу в качестве высшего легитимного представительного органа государственной власти, полномочия которого были подтверждены Центральным советом рабочих и солдатских Советов.

Одним из первых законов Национального собрания стал Закон от 10 февраля 1919 г. “О временной имперской власти”, закрепивший право и обязанность Национального (учредительного) собрания создать новую германскую конституцию с парламентско-республиканским строем, во главе с избранным на основе всеобщего избирательного права Национальным собранием. Главой государства должен был стать президент, главой, правительства — министр-президент с правом контрасигнации постановлений президента, ответственный перед Национальным собранием. Договоры об объединении в “Союз народов” немецких государств должны были одобряться Национальным собранием и созданным ранее Комитетом германских государств, который и занял место бундесрата, но со значительно меньшим объемом полномочий. За ним закреплялось право “содействия” Национальному собранию в законодательном процессе. II февраля Национальное собрание избрало Эберта президентом республики, 13 февраля Шейдеман сформировал конституционное правительство, в которое наряду с Социал-демократами вошли представители Немецкой демократической партии и Христианско-демократической народной партии (Центр).

В начале марта 1919 г. был принят “переходный закон”, касающийся правопреемства Республики, постановивший, что все предписания, изданные кайзеровской империей, признаются действующими, поскольку они не противоречат временному имперскому и переходному закону. Началась спешная работа по подготовке конституции, которая должна была закрепить завоевания революции, и на основе ее компромиссных положений укрепить политическую стабильность в стране.

Веймарская конституция. Конституция 1919 г., вошедшая в историю под названием Веймарской (по месту ее принятия), стала одной из самых демократических конституций, известных в это время буржуазным странам. Она разрабатывалась в условиях, когда революция в Германии еще не была подавлена, что и нашло отражение в демократическом, сугубо компромиссном содержании ее положений, в призывах к “гражданскому миру”, “сотрудничеству всех классов”, к “свободе” и “справедливости”.

Содержание Конституции было обусловлено не только столкновениями интересов и соглашениями различных социально-политических сил в Национальном собрании, но и теми кардинальными социальными и политическими изменениями, которые произошли в Германии в переломный период ее истории — с ноября 1918 г. по июнь 1919 г. Первый важный шаг на пути политического компромисса был сделан еще 15 декабря 1918 г., когда Гуго Прейс, профессор публичного права в Берлинской торговой школе, известный еще кайзеровской Германии как “левейший государствовед” и видный деятель Национально-либеральной партии, получил назначение на пост Государственного секретаря Министерства внутренних дел вместе с предложением составить проект новой конституции. Проект конституции был составлен в течение нескольких дней на основе разработанного им ранее по собственной инициативе проекта и после доработки, в которой участвовал в качестве представителя правительства М. Вебер', был направлен в СНУ под названием “Проект будущей конституции (общая часть)”. Состоящий всего из 68 статей “предварительный проект” конституции содержал три раздела: “Империя и свободные германские государства”, “Рейхстаг”, “Имперский президент и имперское правительство”. В нем конструировалась модель парламентской республики с двумя взаимодействующими и сдерживающими друг друга центрами государственной власти: рейхстагом и президентом. Основные права и свободы не были подробно прописаны в проекте и были представлены лишь статьями о свободе совести, о равенстве всех немцев перед законом и о защите национальных меньшинств. Составитель стремился избежать длительных дебатов по этому поводу в Национальном собрании, способных увести в небытие сам проект, как это имело место во Франкфурте-на-Майне в 1848 г.

Важнейшим нововведением проекта стала глубокая реорганизация федеральной формы государственного устройства, в основу которого была положена идея единого государства, состоящего из 16 равноправных, с равной численностью в 2 млн. жителей, земель (областей).

В январе 1919 г. проект конституции был передан в СНУ, члены которого, в частности Эберт, потребовали большего выявления его демократического характера, за счет прежде всего включения широкого перечня прав и свобод.

Результатом последующей полугодовой работы над проектом конституции (включая дебаты в Национальном собрании) стал новый его вариант, составленный из двух частей: “Строение и задачи империи” и “Основные права и обязанности немцев”. Отход от традиционной структуры европейских конституций, в которых на первом месте был перечень прав и свобод, не был случайным. Г. Прейс и его коллеги по Конституционному комитету считали, что “сначала должно быть государство, которое могло бы защитить основные права”.

Конституция была принята Национальным собранием в июле 1919 г. Принципиально новые правовые концепции, по сравнению с Конституцией 1871 г., нашли отражение в ее преамбуле. Это — принцип “народного единства” и “народного суверенитета” (“суверенитета единого германского народа”, который, как записано в преамбуле, “дал себе эту Конституцию”), а также принципы “свободы” и “социальной справедливости”. Провозглашением “народного суверенитета” разрушалась династийная традиция государственной власти, так как ее носителями становились выборные на основе всеобщего избирательного права рейхстаг и президент.

Германская империя провозглашалась республикой с федеративной формой государственного устройства, которая имела весьма специфический характер. Веймарская конституция отвергала формулу старой Конституции 1871 г. о “союзе династий”, способствовавшую раздробленности, засилию юнкерства на местах, обнаруживая явную склонность к унитаризму. Бывшие “союзные государства” получили название земель, а своеобразная верхняя палата имперского парламента была названа не бундесратом (Союзным советом), а рейхсратом (Имперским советом).

Земли имели свои законодательные органы — ландтаги и свои конституции, которые должны были закрепить, согласно ст. 17 Веймарской конституции, республиканскую форму правления и всеобщее, равное, прямое избирательное право при тайном голосовании. Непосредственно имперской Конституцией определялся и правовой статус членов ландтагов (ст. 36—39).

Права земель были значительно ограничены в области законодательства и в финансовой сфере. В ст. 6—12 Конституции предусматривался сложный порядок распределения законодательных прав между империей и землями, основанный на главном принципе — имперское право имеет преимущество перед правом земель (ст. 15).

Ряд сфер общественной жизни — внешние отношения, гражданство, таможенное, почтовое и телеграфное дело, устройство обороны и другие — регулировался исключительно законодательством империи (ст. 6). Гражданское, уголовное право, судопроизводство, печать, союзы, собрания, торговля, промышленность, горное дело и др. — были отнесены преимущественно к законодательству империи (ст. 7). Земли сохраняли законодательную власть по этим вопросам до тех пор и в той мере, в какой империя не пользовалась своими законодательными правами. В этом случае земельный закон находился под угрозой его отмены. Согласно ст. 13, “при возникновении сомнений и различий во взглядах” по закону, принятому в отдельной земле, империя имела право с помощью Имперской судебной палаты отменить его на основании главного постулата, что “имперское право имеет перевес над правом земельным”.

Кроме того, империя могла издавать законы “по необходимости”, например в области охраны общественного порядка и безопасности, и устанавливать основные положения законов (положения о “принципах законов”), разрабатываемых в землях, касающихся религиозных обществ, школьного дела,

земельного права и пр. Эти общие принципы законодательства имели обязательный характер для земель, если речь шла об отделении церкви от государства (ст. 138 (1)), об “основах” служебных отношений чиновников, предписывающих, в частности, устранение всех ограничений, касающихся чиновников-женщин (ст. 123 (3)). Ни законодательные, ни исполнительные органы земель не имели права отходить от этих принципиальных установок центра.

При таком распределении законодательных полномочий между империей и землями последним оставалось право самостоятельно законодательствовать только по малозначительному кругу местных вопросов: о местных налогах, о санитарной службе, дорогах и пр.

Империи принадлежало право не только определять размеры и порядок поступлений доходов в имперскую казну, но и вмешиваться в вопросы налогового обложения отдельных земель, издавать законы, устанавливающие принципы “допустимости и способы взимания в землях налогов” (ст. II). Попытки несколько смягчить финансовый диктат центра были предприняты в 1923 г., когда был принят Закон “О финансовом выравнивании”, который имел, в силу недостаточной его разработанности, весьма малый эффект. Более того, согласно ст. 18 Конституции, территориальные изменения или создание новых земель могли быть осуществлены только путем принятия “имперского закона”, и лишь “по возможности” собразуясь с волей населения самих земель.

Значительно больший объем полномочий сохранялся у земель в административной сфере, так как за органами земель Конституцией закреплялось право приводить в исполнение имперский закон, если “имперский закон не постановил иначе” (ст. 14). Но при этом за империей сохранялось право административного надзора за органами земель. В новой Конституции, как и в старой 1871 г., было предусмотрено право имперской “экзекуции” (ст. 48).

Проявившееся в этих положениях особое стремление укрепить центральную власть стало ответом на партикуляристские настроения в землях, усилившиеся во времена революции. По убеждению членов Национального собрания. Конституция должна была соответствовать тому идеалу действительно единого, сильного государства, которое способно было вывести страну из глубочайшего внутри- и внешнеполитического кризиса.

В соответствии с конституционным принципом народного суверенитета рейхстагу как органу народного представительства, избираемому всеобщим голосованием, отводилось в Конституции формально первое место. За ним закреплялась высшая законодательная власть, в том числе и право изменять Конституцию (для принятия простых законов требовалось большинство, а для конституционных поправок — квалифицированное большинство голосов членов рейхстага), а также вотировать бюджет. Эти права, однако, ограничивались другими конституционными органами: рейхсратом и президентом.

Рейхсрат, подобно бывшему бундесрату, формировался из представителей правительств отдельных земель. Чтобы избежать доминирующего положения Пруссии в рейхсрате, распределение голосов в нем строилось по иному принципу, чем в Конституции 1871 г. Каждая земля должна была иметь один голос плюс к этому дополнительную сумму голосов, из расчета 1 голос на каждые 70 тыс. избирателей, но ни одна из них не могла иметь более 2/5 всех голосов, т.е. обладать абсолютным большинством, которое требовалось для изменения Конституции. Более того, согласно ст. 63 Конституции, половина из 26 прусских голосов (всего рейхсрат состоял из 66 представителей земель) передавалась непосредственно прусским провинциям.

Формально рейхсрат не обладал законодательными полномочиями, но, вотируя бюджет, рейхстаг не мог без согласия рейхсрата повышать его расходную часть или включать новые статьи расходов.

Рейхсрату принадлежало право отлагательного вето в отношении законов, принятых в рейхстаге (ст. 74), “опрокинуть” которое он мог только с помощью вторичного рассмотрения и нового утверждения законопроекта квалифицированным большинством голосов. Законодательная инициатива принадлежала членам рейхстага и имперскому правительству, но правительственный законопроект нуждался в одобрении рейхсрата.

Рейхсрат, наряду с рейхстагом, обладал правом решения вопроса об изменении или внесении поправок в Конституцию. Не принятый во внимание протест рейхсрата против постановления рейхстага о поправках в Конституцию мог служить поводом для референдума, “если рейхсрат в течение двух недель потребует народного голосования” (ст. 76 п. 2).

Особое место в конституционном механизме отводилось президенту республики, решающее значение которого определялось его всенародным избранием, длительным сроком нахождения у власти (7 лет), правом переизбрания на новый срок. Ему как внепартийному “арбитру” и отводилась главная роль в установлении на основе консенсуса политической стабильности в стране. Независимый от парламентского большинства, президент должен был противостоять “парламентскому абсолютизму”, которого так боялись левые партии. В этой роли президент наделялся и правом отменить закон, принятый рейхстагом, с помощью референдума (ст. 73).

Наряду с правами главы государства президент имел широкие исполнительно-распорядительные полномочия. Он назначал и увольнял рейхсканцлера империи, и по его предложению, имперских министров (ст. 53), всех высших должностных лиц империи (имперских чиновников и офицеров) (ст. 46), являлся верховным главнокомандующим (ст. 47), представителем империи в международных делах (в качестве такового ему предоставлялось право заключать от имени империи союзы и иные договоры с иностранными государствами, аккредитовать и принимать послов (ст. 45); он имел право помилования в пределах империи (ст. 49). Особое место в Конституции занимала вышеуказанная ст. 48 о чрезвычайных полномочиях президента, названная впоследствии статьей о “президентской диктатуре”. На основании этой статьи президент имел право с помощью вооруженной силы принудить любую землю “выполнять обязанности, возложенные на нее Конституцией или имперским законом”, а также принимать меры в случае “серьезного нарушения общественной безопасности и порядка” или угрозы такого нарушения. При этом он мог полностью или частично приостановить действие статей об основных правах немцев.

Президент и рейхстаг обладали, по Конституции, формально равнозначными рычагами воздействия друг на друга, призванными обеспечить баланс в системе государственных органов.

Правительство назначалось президентом в принципе без учета парламентского большинства, но нуждалось в доверии рейхстага (ст. 54). Каждый член правительства должен

был уйти в отставку в случае выражения ему недоверия. Сам президент перед рейхстагом не отвечал, но на правительство по правилу контрасигнатуры переходила ответственность за все приказы и распоряжения президента, в том числе и в отношении вооруженных сил, так как они должны были скрепляться подписью рейхсканцлера или соответствующего министра. По ст. 25 Конституции, у президента было такое эффективное средство воздействия на рейхстаг, как право его роспуска, но не более “одного раза по одному поводу”.

Президент же, согласно ст. 43, по предложению рейхстага также мог быть смещен со своего поста народным голосованием. Рейхстаг до окончательного решения референдума должен был вынести постановление 2/3 голосов своих членов об отстранении президента от должности. Отклонение на референдуме постановления рейхстага считалось переизбранием президента и влекло за собой роспуск рейхстага.

Статьей 59 Конституции предусматривалось и некое подобие крайне сложной процедуры импичмента, требующей предъявления обвинения президенту, рейхсканцлеру или министру в “преступном нарушении Конституции или имперского закона” не менее чем 100 членами рейхстага. При поддержке этого решения большинством членов рейхстага в 2/3 голосов обвинение должно было рассматриваться Государственным судом Германской империи.

Большое число членов Национального собрания отводило референдуму, как непосредственной (следовательно, “истинной”) форме демократии, особую роль преграды диктату партийного большинства в рейхстаге. Если, например, против принятого рейхстагом закона выступала по крайней мере 1/3 его членов и по этой причине его опубликование было отсрочено президентом, то закон по требованию 1/12 имеющих право голоса граждан должен был быть также поставлен на народное голосование. Народное голосование могло проводиться даже “по поводу бюджета, налоговых законов и оплаты служащих”, но только по решению президента (ст. 73 п. 4). Более того, 1/10 имеющих право голоса граждан предоставлялось право законодательной инициативы, но с предварительно “разработанным законопроектом”.

Левые партии, настоявшие на столь частом обращении к референдуму, явно переоценили его демократический эффект, что очень скоро нашло подтверждение в истории “Третьего рейха”.

Наделяя президента, как гаранта демократии, огромными полномочиями, парламентарии просмотрели опасность ослабления рейхстага, того обстоятельства, что президентская чрезвычайная власть может оказаться в руках человека, который использует ее отнюдь не в народных интересах. История Германии нашла скорое подтверждение и этому обстоятельству.

Второй раздел Конституции посвящен “Основным правам и обязанностям немцев”, где наряду с широким перечнем политических и гражданских прав и свобод, детализированных теми или иными правовыми гарантиями, закреплялся и ряд принципиально новых социальных прав.

Первая глава этого раздела — “Отдельная личность” начинается с провозглашения равенства всех перед законом, при этом особенно подчеркивалось равенство мужчин и женщин “в правах и обязанностях” (ст. 109). Свобода выбора профессии и свобода передвижения, закрепленные далее, сопровождались правом эмигрировать за границу, которое могло быть ограничено только имперским законом (ст. Ill—112). Принцип равенства трактовался и в смысле равенства “инакоязычных частей населения империи”, которые, согласно ст. 113, не могли быть стесняемы “законодательными и административными мерами в их свободном национальном развитии” (ст. 119). Неприкосновенность личности и жилища (ст. 115), тайна переписки (ст. 117), свобода слова (ст. 118) сопровождались провозглашением таких правовых гарантий, как предоставление возможности немедленного опротестования ареста, запрещение цензуры и пр. Все эти права дополнялись, однако, не только провозглашением гарантий, но и традиционной формулой об исключениях, “допускаемых на основании закона”.

Во второй главе этого раздела — “Общественная жизнь” закреплялись такие гражданские права, как свобода собраний (ст. 123), свобода образования союзов и обществ (ст. 124) с предоставлением им правоспособности (т.е. прав юридического лица). При этом в предоставлении правоспособности нельзя было отказать и союзам, преследующим политические, социально-политические и религиозные цели (ст. 124). Это была принципиально новая трактовка права союзов, затрагивающая прежде всего организации рабочих,

профсоюзы, которые, по Германскому гражданскому уложению 1900 г., относились к “неправоспособным обществам”. Право на особое профессиональное представительство получили и чиновники (ст. 130).

Содержание следующей главы этого раздела — “Религия и религиозные общества” стало предметом особенно бурных дискуссий в Национальном собрании, закончившихся достижением компромисса. Закрепляя свободу совести (ст. 135), Конституция запрещала государственную церковь (ст. 137, п. 1) и государственную поддержку церкви (ст. 138, п. 1), но сохраняла за церковью статус публично-правовой корпорации, что давало ей право на денежные поступления “соответственно постановлениям земельного законодательства” (ст. 137, п. 4).

“Веймарским школьным компромиссом” определялось и содержание гл. 4 этого раздела — “Просвещение и школа”, в котором закреплялась обязательность “всеобщего школьного обучения”, по общему правилу, в “народной школе”. К единой “народной” системе образования относилась и высшая школа, при этом “руководящим началом... для приема ребенка в определенную школу” должно было служить его призвание, дарование и склонность, а не “имущественное и общественное положение... его родителей” (ст. 145, п. 1). Для обучения детей малообеспеченных семей в средних и высших школах предусматривалось выделение специальных общественных пособий (ст. 146, п. 3).

Сугубо компромиссный характер носили положения и раздела 5 — “Хозяйственная жизнь”, в котором главным образом рассматривались проблемы наемного труда, отношений между предпринимателями и рабочими. Конституция возлагала на государство обязанность всемерно поддерживать развитие предпринимательства, поддерживая при этом “средний класс” (поощрять его путем законодательства “в сельском хозяйстве, промысловой и торговой деятельности” (ст. 164, п. 1)), содействовать включению “в общее хозяйственное дело” промысловых и. кооперативных товариществ, обеспечивать “хозяйственную свободу отдельной личности” (ст. 151, п. 1), свободу договоров в хозяйственном обороте (ст. 152, п. 1), пресекать ростовщичество 152, п. 2) и пр.

На государство возлагалась особая ответственность в деле “социализации собственности” исходя из принципиально новой ее трактовки: “Собственность обязывает. Владение ею должно быть в то же время служением общему благу” (ст. 153, п. 3). Собственность, согласно ст. 153, п. 1, “обеспечивалась Конституцией, ее принудительное отчуждение могло быть предпринято только “для общего блага” и на “законном основании”. Из этого общего правила допускались, однако, исключения в соответствии с имперским законом. Так, в частности, в ст. 156 (п. 1, 2) говорилось о “возможности принудительного отчуждения без вознаграждения” и передаче в общественное управление “частных предприятий, пригодных для обобществления”, о праве государства, “в случае настоятельной надобности”, проводить объединение хозяйственных предприятий для общественных целей (ст. 156, п. 2). Предусмотренное ст. 156 право национализации собственности не было использовано даже в отношении капиталов Имперского банка Германии. Более того, закон 1922 г. об Имперском банке лишил канцлера его былых полномочий в отношении банка, который остался под контролем империи, но руководство им было передано полностью Совету директоров.

В ст. 155 Конституции предусматривался особый контроль государства за распределением и пользованием землей с целью предупреждения злоупотреблений и обеспечения “каждого немца здоровым жилищем, а всех германских семей, особенно многодетных, домашним очагом и правом работы”. Государство наделялось при этом правом принудительного отчуждения земли, “для удовлетворения потребности в жилищах, для содействия расселению, для сельскохозяйственной обработки” (ст. 155, п. 1). При этом “обработка и пользование почвой... землевладельца” закреплялись в Конституции в качестве его “обязанности по отношению к обществу” (ст. 155, п. 3).

Идеи взаимной социальной зависимости и социальной ответственности лежат в основе и других положений этой главы. Статья 116, например, “применение умственных и физических сил на благо общества” относит к “нравственной обязанности” каждого немца. Это один из характерных примеров того, как Национальное собрание пыталось ввести этические ценности в мир экономики и политики.

В Конституции особо подчеркивалась обязанность империи оказывать особое покровительство “рабочей силе”. Формы этого покровительства выражались в предоставлении рабочим права на свободное объединение в союзы, в целях “сохранения и улучшения условий труда без всяких ограничений” (ст. 159), на коллективный договор (ст. 165, п. 1), на социальное страхование “для сохранения здоровья, работоспособности, охраны материнства”, а также в случае “старости, недугов и различных жизненных случайностей...” (ст. 161, п. 1).

Бет. 163 закреплено и право “добывать себе содержание трудом”. Однако очевидная иллюзорность права на труд в условиях послевоенной Германии продиктовала соответствующее разъяснение этого права, которое было сведено к предоставлению “необходимой поддержки”, то есть пособия по безработице.

Сугубо компромиссный характер носили и те положения этой главы, в которых предпринимались попытки интегрировать рабочие Советы, рожденные революцией, в государственную систему. Бет. 165 говорится не только о законности деятельности Советов, созданных для представительства интересов рабочих на предприятиях, в отраслях промышленности, на окружном и общеимперском уровнях, но и о создании их объединений с представительными организациями предпринимателей и “иных заинтересованных кругов населения” в форме экономических советов, которым вверялись некоторые контрольные, административные и законодательные полномочия. Имперский экономический совет, например, призван был давать заключения на социально-экономические и хозяйственно-политические законопроекты “крупного значения” до внесения их в рейхстаг правительством, имел право предлагать правительству законопроекты самостоятельно, которые должны были рассматриваться в рейхстаге даже при отказе правительства поддержать их.

Декларативные положения этого раздела Конституции для проведения в жизнь нуждались в конкретных социальных программах, закреплении их текущим законодательством. Но они так и остались опережающими время “теоретическими построениями, стремящимися к абсолюту”, как утверждают немецкие авторы.

Для их осуществления в Веймарской Германии не было соответствующих условий, необходимой экономической базы, должного уровня общественного сознания, а главное, политической стабильности. Более того, текущим законодательством позитивное содержание социальных положений Конституции было впоследствии значительно ограничено. Так, например, введенное в 1919 г. право рабочих на 8-часовой рабочий день было изменено законом 1920 г., допускающим 10-часовой рабочий день. Деятельность производственных советов ограничивалась сферами “содействия разработке новых методов производства”, “согласования служебных инструкций” и пр. Закон от 4 февраля 1920 г. прямо запрещал им “вмешиваться в руководство производством своими самостоятельными распоряжениями” (§ 66).

Политический режим Веймарской республики. По Версальскому мирному договору 1919 г. на Германию были наложены огромные репарационные платежи. Этот долг был для нее непосилен, он падал на плечи трех поколений немцев, и только в 1930 г. был снижен и рассрочен союзниками.

Временная экономическая стабилизация в 1928 г. сменилась разрушительным мировым экономическим кризисом, новым резким падением производства, ростом безработицы. В 1932 г., когда мировой экономический кризис достиг кульминации, промышленное производство сократилось в Германии до 46,7% по сравнению с 1913 г., 30% всего трудоспособного населения потеряли работу и только 15% из официально зарегистрированных безработных получали пособия по безработице.

Страна сотрясалась стачками, беспорядками, путчами, террористическими актами, связанными с резкой поляризацией социально-политических сил, от крайне правых, представленных набирающими силу националистическими, нацистскими организациями и образовавшейся впоследствии фашистской Национал-социалистской немецкой рабочей партии (НСНРП), до крайне левых — в лице леворадикальных рабочих организаций и Коммунистической партии Германии, которая становится в это время крупнейшей коммунистической партией в Европе.

Вес и значение этих двух партийных полюсов рос вместе с их неприятием Веймарской демократической республики. Для одних она была преградой социалистической революции и установления “всеобщего равенства”, для других — помехой к установлению нацистской тоталитарной диктатуры.

В глубоко расколовшемся немецком обществе не нашлось места и консенсусу левых сил, так необходимого в условиях жесточайшего кризиса, угрозы фашизма. Для

правоверных немецких коммунистов, проводивших линию Сталина и Коминтерна, социал-демократы были “могильщиками немецкого социализма”, главными противниками “мировой революции”. Они были заняты в основном тем, что разоблачали социал-демократов как агентуру “германского монополистического капитала”, “социал-фашистов”. Социал-демократы исключали компромиссы с коммунистами, как с партией “узколобого классового доктринерства”, действующей по указке “чужой державы”, также обвиняя их в пособничестве фашистам. Отсутствие согласия левых сил имело роковые последствия. На выборах в ноябре 1932 г. у них еще оставалась возможность преградить дорогу рвущимся к власти фашистам. Социал-демократы и коммунисты, объединившись, могли занять 221 место в рейхстаге, в то время как у фашистов было 196 мест. Но они упустили эту возможность.

Нестабильность Веймарской республики стала следствием не только вышеуказанных обстоятельств. Они были связаны также с глубоким неприятием республики большинством немцев, считавших ее порождением “позорного” Версальского мирного договора. Чувство национального унижения стало благодатной почвой для широкого распространения мифа о “ноябрьских предателях”, заключивших Версальский договор. Этот миф широко использовался демагогами, требовавшими разрыва Версальского договора, решительной борьбы против неких “темных сил”, внутренних и внешних врагов, которые привели Германию к краху. Не случайно именно в это время появляется известная фальшивка “Протоколы сионских мудрецов”, призванная подтвердить, что в постигшей немцев трагедии виноваты заговорщики-евреи, иностранные агенты, поставившие задачу сокрушить мощь Германии, поставить ее на колени.

Основной массе населения, его консервативному массовому сознанию трудно было смириться и с тем, что Веймарская республика разрушила старый, привычный порядок кайзеровской империи, казавшийся таким прочным и надежным. По старым добрым временам тосковала не только бывшая правящая верхушка, но и широкие средние слои населения, которые потеряли в результате кризиса, безудержной инфляции свой достаток и имущество, не воспринимали новую, малопонятную, не имеющую ничего общего со старыми временами систему ценностей. Между свободой и порядком немцы выбирали порядок.

Ослабляло положение Веймарской республики и отсутствие у нее профессиональных защитников среди правящего бюргерства и интеллигенции. Отрицательно к республике относилась, например, подавляющая часть профессуры, ученых, правоведов, историков и пр., задающих тон в немецких университетах, а также студентов, которые оставались приверженцами монархии, старых порядков. Не случайно впоследствии среди студентов оказалось так много сторонников Гитлера.

Демократический фасад Веймарской республики не опирался на прочный фундамент демократических государственных институтов не только в силу сохранения старого государственного аппарата, но и изъянов самого конституционного порядка, придуманного в Веймаре без глубокого учета обстановки в стране. Так, широкие демократические права и свободы, в частности свобода печати, при отсутствии цензурных ограничений способствовали беспрецедентному росту шовинистической, милитаристской пропаганды. Литература такого толка фактически захлестывала страну. Отсутствие конституционного запрета на деятельность партий, сеющих рознь среди немецкого народа, разжигавших национальную вражду, антисемитизм, создавало условия не только для роста нацистских организаций, но и для легального вхождения НСНРП в веймарскую общественно-политическую и государственную систему.

Роковой ошибкой республики было то, что она не лишила власти реакционную военщину, не реорганизовала бюрократический аппарат. Ее не принял сохранившийся кадровый состав рейхсвера, для солдат которого кайзер оставался символом силы и мощи Германии. Армия, подчиняющаяся, по Конституции, только рейхсканцлеру, фактически была бесконтрольной. Она превратилась в самостоятельную активную политическую силу. Выражением полного неприятия рейхсвером Веймарской республики стал поднятый его командованием вместе с праворадикальными офицерскими организациями в мае 1920 г. военный путч Каппа—Лютвица. За счет бывших кадров рейхсвера пополнялись и численно растущие нацистские полувоенные организации.

В условиях политической конфронтации и, как следствие этого, частой смены кабинетов остававшееся на местах старое чиновничество также было бесконтрольным, и его самостоятельная политическая активность в условиях “несменяемости”, гарантированной Конституцией (ст. 130), определялась отнюдь не демократическими, а консервативно-монархическими убеждениями. Плохими защитниками демократических порядков, да и просто правопорядка, были и старые судейские кадры с их традиционным пониманием права, оправдывающего “железо и кровь”, насилие во имя “национальных интересов”. Об этом свидетельствуют примеры из судебной практики тех времен. Так, за 1918—1922 гг. в Веймарской республике было совершено левыми экстремистами 22 политических убийства, все виновные были сурово наказаны, 10 человек — казнены. За это же время правыми террористами было совершено 354 политических убийства, из них только один был сурово наказан, но ни один не был казнен. В 1924 г. нацистский “пивной путч” в Мюнхене, когда фашисты предприняли первую попытку прорваться к власти, закончился заключением Гитлера в тюремную крепость, из которой он вышел через 10 месяцев с первыми главами “Майн Кампф”, полный решимости готовиться к новым выступлениям.

Слабость политической воли Веймарского государства была связана также с отсутствием единства действий его высших органов власти. Рейхстаг не стал проводником демократии, конституционного порядка, так как в нем, особенно в последние годы Веймарской республики, в силу острого партийного противоборства сложилась ситуация полной невозможности образования позитивного большинства, способного предложить народу умеренную программу выхода из кризиса. Находившиеся на диаметрально противоположных флангах партии, имевшие в нем большинство мандатов, резко критически настроенные против правительства, в силу полной противоположности своих целей не были готовы и не были в состоянии взять на себя правительственную ответственность.

Частые и необоснованные, особенно в последние годы Веймарской республики, роспуски парламента (парламент мог быть распущен даже из-за не утвержденного им президентского указа, как это имело место в 1930 г.), внушаемые немцам прессой представления о его полном бессилии все настойчивее склоняли массовое сознание к поиску сильной руки” фюрера.

С бессилием представительного органа было связано и бессилие республиканского правительства, не обладавшего большинством в рейхстаге и не пользовавшегося его доверием и поддержкой. Прямым следствием этого стали “президентские кабинеты”, назначаемые президентом по собственному усмотрению. В обстановке перманентно вводимого им, на основании ст. 48 Конституции, чрезвычайного положения страна управлялась не с помощью законов, а с помощью чрезвычайных указов. В 1932 г., например, президент Гинденбург издал 66 чрезвычайных указов, в то время как рейхстаг, занятый в основном второстепенными дебатами, издал только пять законов. Дисбаланс веймарской государственной машины вел к ее полному разрушению, гибели, что и произошло в результате установления фашистской диктатуры в Германии в 1933 г.

§ 2. Фашистская диктатура в Германии

Приход фашистов к власти. Фашизм в Германии появился сразу же после окончания первой мировой войны в качестве одной из разновидностей реакционных милитаристических националистических течений, когда антилиберальные, антидемократические движения приобрели общеевропейский характер. В 1920 г. Гитлер выступил с программой из “25 пунктов”, ставшей впоследствии программой Национал-социалистской немецкой рабочей партии. Пронизанная националистическими, шовинистическими идеями превосходства германской нации, программа требовала реванша для восстановления “справедливости, попранной Версалем”.

В 1921 году складываются организационные основы фашистской партии, основанной на так называемом фюрер-принципе, неограниченной власти “вождя” (фюрера). Главной целью создания партии становится распространение фашистской идеологии, подготовка специального террористического аппарата для подавления демократических, антифашистских сил и, в конечном счете, для захвата власти.

В 1923 году вслед за всеобщей забастовкой германского пролетариата фашисты предпринимают прямую попытку захватить государственную власть (“пивной путч”). Провал

путча заставляет фашистских главарей изменить тактику борьбы за власть. С 1925 г. начинается “битва за рейхстаг” путем создания массовой базы фашистской партии. Уже в 1928 г. эта тактика дает свои первые плоды, фашисты получают 12 мест в рейхстаге. В 1932 г. по числу мандатов фашистская партия получает больше мест, чем любая другая партия, представленная в рейхстаге.

30 января 1933 г. Гитлер по распоряжению Гинденбурга занимает пост рейхсканцлера Германии. Он приходит к власти как глава коалиционного правительства, так как его партия даже с немногочисленными союзниками не имела большинства в рейхстаге. Это обстоятельство не имело однако, значения, поскольку кабинет Гитлера был “президентским кабинетом”, а Гитлер — “президентским канцлером”. Вместе с тем результаты выборов 1932 г. придали определенный ореол легитимности его канцлерству. За Гитлера голосовали самые разные социальные слои и группы населения. Широкая социальная база Гитлера создавалась за счет тех, у кого после поражения Германии была выбита почва из-под ног, той самой сбитой с толку агрессивной толпы, чувствующей себя обманутой, потерявшей вместе с имуществом жизненную перспективу, испытывающей страх перед завтрашним днем. Социальную, политическую и психологическую неустроенность этих людей он сумел использовать, показывая им путь к спасению себя и униженного отечества, обещая различным кругам и группам населения все, что они хотели: монархистам — восстановление монархии, рабочим — работу и хлеб, промышленникам — военные заказы, рейхсверу — новое возвышение в связи с грандиозными военными планами и пр. Националистические лозунги фашистов привлекали немцев больше, чем призывы к “разуму и терпению” социал-демократов или к “пролетарской солидарности” и построению “советской Германии” коммунистов.

Гитлер пришел к власти, опираясь на прямую поддержку официальных и неофициальных правящих кругов и стоящих за ними реакционных социально-политических сил, которые считали необходимым установить в стране авторитарный режим, чтобы покончить с ненавистной демократией и республикой. Испытывая страх перед все больше набирающим силу левым движением, перед революцией и коммунизмом, они хотели установить авторитарный режим с помощью “карманного” канцлера. Гинденбург явно недооценивал Гитлера, называя его за глаза “богемским ефрейтором”. Немцам же он подавался как “умеренный”. При этом предавалась забвению вся скандальная, экстремистская деятельность НСНРП. Первое отрезвление немцев пришло на следующий день после прихода Гитлера к власти, когда тысячи штурмовиков устроили грозное факельное шествие перед рейхстагом.

Приход к власти фашистов не был обычной сменой кабинета. Он ознаменовал начало планомерного разрушения всех институтов буржуазно-демократического парламентского государства, всех демократических завоеваний немецкого народа, создание “нового порядка” — террористического антинародного режима.

Вначале, когда открытое сопротивление фашизму не было окончательно подавлено (еще в феврале 1933 г. во многих местах Германии проходили антифашистские демонстрации), Гитлер прибегал к “чрезвычайным мерам”, широко использовавшимся в Веймаре на основе чрезвычайных президентских полномочий. Он формально никогда не отказывался от Веймарской конституции. Первый репрессивный декрет “о защите немецкого народа”, подписанный президентом Гинденбургом, был принят на основе ст. 48 Веймарской конституции и мотивировался защитой “общественного спокойствия”.

Для оправдания чрезвычайных мер Гитлеру в 1933 г. потребовался провокационный поджог рейхстага, в котором была обвинена Коммунистическая партия Германии. Вслед за провокацией последовали два новых чрезвычайных постановления: “против измены германскому народу и против изменнических действий” и “о защите народа и государства”, принятых, как было объявлено, с целью подавления “вредных для государства коммунистических насильственных действий”. Правительству предоставлялось право брать на себя полномочия любой земли, издавать указы, связанные с нарушением тайны переписки, телефонных разговоров, неприкосновенности собственности, прав профсоюзов.

Механизм фашистской диктатуры. С первых дней прихода к власти Гитлер начал осуществлять свою программу, в соответствии с которой Германия должна была добиться нового величия. Ее осуществление предполагалось провести в два этапа. На первом — ставилась задача сплотить немцев в некую “народную общность”, на втором — превратить ее в “общность боевую”.

Для сплочения немцев в единую общность необходимо было очистить арийскую расу от “чужой крови”, преодолеть классовые, конфессиональные, идеологические противоречия, что достигалось путем устранения политических партий, кроме НСРПГ, чуждой идеологии, общественных организаций, кроме нацистских, верных “фюреру и рейху”, а также путем “унификации государственного аппарата” и пр. Проделав эту “внутреннюю работу”, Германия, по плану Гитлера, могла приступить к работе “внешней”, важнейшей задачей которой являлось завоевание жизненного пространства, вытеснение живущих там народов, главным образом народов Восточной Европы, путем беспощадной, кровопролитной войны. Решением задач первого этапа фашистское государство и НСРПГ занимались в основном до 1935 г. С этого времени началась тотальная подготовка к войне, а затем и сама война.

Смена гитлеровских “этапов” нашла непосредственное отражение в законодательстве и изменениях в механизме фашистской диктатуры. 24 марта 1933 г. рейхстаг принимает Закон “Об устранении бедственного положения народа и государства”, на основании которого правительство получает законодательные права, в том числе и по вопросам бюджета. Допускалось также, что нормы законов, принятых правительством, могут прямо уклоняться от норм Конституции 1919 г., формально продолжавшей действовать (с одной упраздненной вскоре оговоркой — “если они не имеют объектом рейхстаг и рейхсрат”). В законе специально подчеркивалось, что договоры с иностранными государствами и их исполнение не нуждаются в утверждении парламентом. Формально закон был принят как временный до 1 апреля 1937 г., фактически он стал постоянно действующим основным законом фашистского государства. Непосредственное участие в подготовке всех имперских законов отныне принимала канцелярия национал-социалистской партии, подчиненная Гитлеру. Это был конец Веймарской республики с ее представительными учреждениями.

После смерти президента Гинденбурга 1 августа 1934 г. по постановлению правительства должность президента была упразднена, а вся власть сконцентрирована в руках Гитлера — “вождя” и пожизненного рейхсканцлера, которому было предоставлено право не только назначать имперское правительство, всех высших должностных лиц империи, но и своего преемника. С этого времени Гитлер начинает планомерное уничтожение всех возможных путей оппозиции, что было прямым воплощением программных установок нацистов и основного внедряемого ими требования — фанатичного, слепого подчинения воле “фюрера германского народа”.

Вслед за запрещением Коммунистической партии в марте 1933 г. в мае того же года были распущены все профсоюзы, в июне 1933 г. вне закона была объявлена Социал-демократическая партия. Другие действовавшие до прихода к власти Гитлера партии “самораспустились”. В июле 1933 г. было запрещено законом существование каких бы то ни было политических партий, кроме фашистской и руководимых ею организаций. “В Германии, — провозглашал закон, — существует только одна партия, НСРПГ, все другие запрещаются”. Попытки “поддержать организационные структуры какой-либо другой политической партии” наказывались тюремным заключением до трех лет.

Проводя “интеграционную политику государства и партии”, нацисты “унифицировали” не только партии, но и прессу. Органы печати, кроме нацистских, либо ликвидировались, либо включались в систему фашистской пропаганды. Законом от 24 марта 1933 г. “О защите правительства национального возрождения от коварных посягательств” уголовной ответственности в виде тюремного заключения до двух лет подлежали все лица, которые допускали “грубое искажение действительности, высказывали суждения, могущие причинить тяжелый ущерб благополучию империи или отдельным германским землям, или авторитету правительства империи или — отдельных земель и правительственных партий”. Каторга грозила тому, кто своим деянием наносил “тяжелый ущерб империи”.

В декабре 1933 г. издается Закон “Об обеспечении единства партии и государства”, объявляющий фашистскую партию “носительницей немецкой государственной мысли”. В соответствии с этим законом лично Гитлером формировался и фашистский рейхстаг (на основе списков, “одобренных” плебисцитом), а на посты министров и другие должности назначались только лица из нацистской партийной верхушки. Более того, впоследствии было предписано, что любое назначение на государственную должность, произведенное без согласия соответствующего органа фашистской партии, будет считаться недействительным.

В целях дальнейшей концентрации власти, или “унификации политического режима в империи и областях”, Законом от 7 апреля 1933 г. “О слиянии областей с империей” во все земли стали назначаться, как правило, из гауляйтеров нацистской партии, наместники (штатгальтеры), облеченные всеми властными полномочиями. 30 января 1935 г. был принят новый Закон “Об имперских наместниках”. Имперские наместники, согласно этому закону, являлись на подведомственных им территориях “представителями имперского правительства”, в задачу которых входило “наблюдение за выполнением политических директив фюрера и рейхсканцлера”. Фюрер и рейхсканцлер (в одном лице) мог возложить на имперского наместника руководство земельным правительством, но право назначения и увольнения чиновников земель он сохранял за собой, так же как и полномочия имперского наместника в Пруссии.

Ландтаги земель сначала были отстранены от формирования земельных правительств, а 30 января 1934 г. были законодательным путем ликвидированы. Правительства земель были подчинены имперскому правительству, а наместники перешли в ведение министерства внутренних дел. Законом “О ликвидации рейхсрата” от 14 февраля 1934 г. был упразднен и орган представительства земель в имперском парламенте — рейхсрат. Земли были вообще лишены статуса субъектов федерации. В 1935 г. положением “О германских общинах” были ликвидированы последние остатки местного самоуправления. Все бургомистры городов стали назначаться министром внутренних дел на 12 лет из кандидатов, выдвигаемых местными партийными организациями нацистов. Ему же вверялось право верховного надзора за всеми общинами.

Превращение рейхстага в бесправное, марионеточное учреждение, так как его новый состав формировался исключительно на партийной основе, ликвидация органов местного самоуправления были тесно связаны с общей бюрократизацией государственного аппарата. Проводились чистки государственного аппарата от “несоответствующих лиц”, от всех тех, кто начал работать в аппарате после 1918 г., от лиц “неарийского происхождения”, запрещались браки чиновников с “неарийками” и пр. функции партийных и государственных органов тесно переплетались. Это переплетение между тем не означало их полного слияния. Управленческий аппарат фашистской Германии был многочисленным, чрезмерно громоздким, он перестраивался по воле Гитлера, совмещавшего в своем лице функции президента, рейхсканцлера, фюрера фашистской партии и верховного главнокомандующего. Так, наряду с продолжающим существовать имперским правительством в фашистской Германии были созданы Совет министров по вопросам обороны империи, Тайный кабинет, Коллегия трех уполномоченных, в которую входили начальник партийной канцелярии, начальник имперской канцелярии, начальник штаба верховного командования вооруженных сил, в задачу которого входило проведение тотальной мобилизации и решение с этой целью обширного круга экономических и военных вопросов. Все эти учреждения, подчиняющиеся непосредственно Гитлеру, обладали законодательными полномочиями.

Германия была разделена на 32 партийные области во главе с партийными гауляйтерами, но сохранялось и старое административное деление на земли и провинции, администрация которых продолжала существовать и играть большую роль в проведении в жизнь нацистских планов.

Важным звеном механизма фашистской диктатуры стали органы, осуществляющие широкомасштабную идеологическую обработку немецкого народа. В марте 1933 г. было создано министерство общественного просвещения и пропаганды, руководимое Геббельсом, которому подчинялись пресса, радио, книжные издательства и пр. В ведении министерства общественного просвещения и пропаганды была “имперская палата культуры”, контролирующая музыку, изобразительное искусство, театр. Культурная политика “Третьего рейха” была направлена на создание “идейно однородного общества в расовом и мировоззренческом плане”, на превращение литературы и искусства “в боевое оружие партии”. При этом специальный надзор устанавливался “за духовным и мировоззренческим обучением и воспитанием партийных кадров”, с этой целью в 1934 г. было создано даже специальное государственное ведомство. Из академии литературы изгонялись либерально и демократически настроенные лучшие представители немецкой культуры, а также “расово недостойные” лица, получившие впоследствии название “недочеловеков”. Одной из первых акций “имперской палаты культуры” была реорганизация немецкой академии литературы с повальной проверкой ее членов, когда каждый член академии должен был дать ответ на вопрос, намерен ли он “участвовать в решении национальных культурных задач”. Все члены академии должны были также заполнить специальную анкету, как профессиональные чиновники, в которой одно из требований заключалось в предоставлении доказательств “арийского происхождения”. В мае 1933 г. была проведена публичная акция сожжения книг противников национал-социализма и “расово чуждых” авторов.

Особое внимание уделялось обработке в духе милитаризма, шовинизма и расизма молодежи, контроль над умонастроением которой осуществлялся фашистскими молодежными организациями (Юнгфольк, “Гитлерюгенд” и др.). Лидер “Гитлерюгенда” официально именовался “лидером молодежи Германского рейха” и нес персональную ответственность перед Гитлером как фюрером и как рейхсканцлером. После 1937 г. участие в гитлеровских молодежных организациях стало обязательным. Эти организации включались в разветвленную систему разнообразных нацистских организаций, охватывающих все стороны жизнедеятельности страны.

Нацисты создали мощный террористический аппарат, который начал складываться еще до прихода их к власти. В 1920 г. возникли первые вооруженные отряды — “служба порядка” фашистов, которой отводилась роль охраны фашистских сборищ. Использовались, однако, эти отряды чаще всего для создания беспорядков на митингах левых сил, для нападения на рабочих ораторов и пр. В 1921 г. “служба порядка” получила название “штурмовых отрядов” (СА). В отряды СА привлекались деклассированные элементы, уволенные из армии солдаты и офицеры, разорившиеся лавочники, которым импонировала нацистская пропаганда.

Наряду с погромной деятельностью отрядам СА отводилась не последняя роль в распространении фашистской идеологии. В 1932 г. в СА были созданы специальные моторизованные пропагандистские отряды. К лету 1933 г. количество штурмовиков превысило 4 млн. человек. По мере усиления рейхсвера штурмовые отряды СА были превращены в армейский резерв, официально провозглашенной задачей которого стала с лета 1940 г. военная подготовка населения. Гитлер пожертвовал своей “партийной армией”, чтобы привязать к себе рейхсвер, но одновременно с этим предоставил особые полномочия собственной “партийной полиции”, усилив ее специальными отрядами СС, которым было поручено истреблять “внутренних врагов”.

В состав СС (Службу безопасности) входили “общие отряды”, включающие руководство нацистской партии, представителей крупного капитала, юнкеров, военщины, верхушку фашистской интеллигенции, а также вооруженные “специальные отряды”, созданные для выполнения особых задач фюрера. Их основой стал полк личных телохранителей Гитлера и подразделений “мертвая голова”, осуществляющих разнообразную деятельность по подавлению противников фашистского режима.

Войскам СС вверялась и охрана концлагерей. Всего фашистами было создано 23 концлагеря и 2 тыс. их филиалов. С 1936 по 1945 г. в них было брошено 18 млн. человек. В одном только Освенциме, построенном в 1939 г., было истреблено около 4 млн. человек из многих стран. Гитлеровцы применяли газовые камеры и другие технические средства, дающие им возможность безграничного уничтожения людей. Они использовали геноцид, освященный их оккультной верой в свое расовое и духовное превосходство над людьми, как средство достижения своих политических целей, достижения мирового господства.

В апреле 1933 г. в Пруссии была создана тайная государственная полиция (гестапо), которая в 1936 г. была объединена с уголовной полицией (КРИПО) в полицию безопасности (ЗИПО). Полиция безопасности вместе с полицией порядка (ОРПО), включающей охранную полицию и жандармерию, а также со специальной службой порядка (СД) находились в ведении рейхсфюрера СС Гиммлера.

В 1939 г. было создано Главное управление имперской безопасности, подведомственное Гиммлеру, как рейсхфюреру СС, который вместе с министром внутренних дел Фликом планировал осуществление террористических акций как в своей стране, так и на оккупированных территориях. Так,

летом 1940 г. Фликом и Гиммлером было издано постановление об уничтожении “бесполезных для военных целей” душевнобольных, калек, престарелых. Во исполнение его было создано Имперское общество лечебных и попечительских учреждений, в которых было умерщвлено 275 тыс. немцев. Перед нападением на СССР войсковые соединения СС были увеличены до 600 тыс. человек (35 дивизий), проведено вооружение общих отрядов СС. Войскам СС, введенным в зону действующей армии, была отведена главная роль в “расово-идеологической войне на уничтожение” СССР.

Значительным изменениям подверглась и судебная система Германии. В своей деятельности фашистские судьи исходили из принципа полного отрицания личных прав немецких граждан. Обвинение в государственной измене следовало за любой вид оппозиционной режиму деятельности. Кроме обычных судов в каждом судебном округе еще в 1933 г. были созданы особые суды для расправы с противниками фашистского режима. В 1934 г. сложилась еще одна форма исключительного суда, так называемый Народный трибунал по вопросам государственной измены, в котором не требовалось даже обязательного предварительного следствия. Приговоры трибунала не подлежали обжалованию, защитников обвиняемому назначал сам трибунал. В армии действовали военно-полевые суды. Только в сухопутных войсках, например в 1944 г., военно-полевые суды ежемесячно выносили по 10 тыс. приговоров. В последние месяцы перед поражением Германии военно-полевые суды были заменены военными трибуналами, в которых заседали одни офицеры. Расстреливали всех подозреваемых в измене и дезертирстве, суровым репрессиям подвергали и их родственников.

Государственное регулирование экономики в фашистской Германии. Агрессивные цели установления мирового господства требовали сосредоточения всех материальных ресурсов страны, что могло быть достигнуто только путем непосредственного вмешательства фашистского государства в экономику. Интересы господствующих группировок фашистской партии и магнатов немецкой промышленности в осуществлении этих целей полностью совпадали. В 1933 г. был создан Генеральный совет немецкого хозяйства, на который возлагалась обязанность определять общие направления развития экономики Германии. Это был первый шаг к установлению тоталитарной формы правления в сфере экономики, просуществовавшей с середины 30-х до середины 40-х гг.

Закон “О подготовке органического построения народного хозяйства” от 27 февраля 1934 г., воплотивший нацистские идеи “фюрерства” и “самоуправления” в промышленности (как и в других сферах экономики), предписывал образование хозяйственных объединений, которые становились единственными представителями соответствующих отраслей хозяйства. Все отрасли хозяйства были разделены на “имперские группы”, число которых сначала было 12, а затем сократилось до 6: промышленности, банков, торговли, страхования, энергетики, ремесленного производства. Параллельно создавалась территориальная структура управления хозяйством — окружные группы промышленности в хозяйственных округах. И отраслевые, и территориальные промышленные группы возглавлялись “фюрерами” — представителями монополистического капитала, которые были наделены широкими полномочиями. Общее руководство промышленностью осуществлялось сначала Министерством имперского хозяйства.

С 1935 года началась массированная милитаризация немецкой экономики, что выражалось не только в росте производства вооружения, но и в подчинении многих промышленных отраслей, прежде всего химической, авиационной, металлургической, задачам подготовки к войне. Поскольку первоочередной задачей в деятельности хозяйственных групп стала подготовка к войне, в их руководство вводились и представители военного министерства. В 1935 г. на основе секретного Закона “Об имперской обороне” был учрежден Совет имперской обороны и особое ведомство — Управление генерального уполномоченного по военной экономике.

В 1936 году было создано ведомство по выполнению четырехлетнего плана перевода всей экономики Германии на военные рельсы, во главе которого встал Геринг. Централизованное планирование затрагивало распределение ресурсов, ограничивало предпринимательскую свободу и образование новых предприятий, устраняло конкуренцию.

Уже в годы войны было создано имперское Министерство вооружения и боеприпасов, которое формировало применительно к своим целям новые промышленные объединения, существующие параллельно с имперскими. Новое министерство в соответствии с общей линией всеобъемлющей милитаризации государственного аппарата постепенно поглотило большую часть функций Министерства хозяйства, Министерства труда и др. Расширение военного производства проходило за счет колоссального роста государственного долга, увеличения налогов, сокращения народного потребления.

Милитаризация промышленности, всестороннее вмешательство государства в экономику привели ft пересмотру ряда институтов гражданского права и попыткам создания нового, “народного” гражданского кодекса на основе гитлеровского понимания индивидуальной свободы, которая “должна быть ограничена, если она противоречит свободе нации”. Особым нападкам нацистских правоведов в связи с этим подвергалось понятие “субъективные права”, которые они хотели или вообще отменить, или заменить понятием “субъективные права члена НСРПГ”. Предлагалось убрать из кодекса и понятие “правоспособность”, заменив его понятием “партийный статус лица”.

Основополагающим принципом проекта нового гражданского кодекса, работа над которым была начата в 1938 г., стала формула: “право — это то, что полезно народу и рейху”. В соответствии с этим пересматривались понятия “собственность”, “юридическое лицо”, отвергалась такая его форма, как “общество с ограниченной ответственностью”, непременным условием деятельности акционерного общества становилось его партийное руководство и партийный контроль. В ст. 70 Закона “Об акционерных обществах”, принятого в 1937 г., прямо указывалось, что правление акционерного общества “должно руководствоваться сознанием ответственности перед общим благом народа и рейха”.

Целям подготовки и ведения войны была подчинена и политика нацистов по отношению к рабочим — политика тотального контроля над ними. Сразу же после захвата власти фашисты разогнали рабочие профсоюзы, создали “Немецкий трудовой фронт” в качестве единой, официально объявленной организации рабочих, примыкавшей к Национал-социалистской партии, к которой перешли кассы, газеты, помещения бывших профсоюзов. В нее были включены и предпринимательские союзы, а предприниматели объявлялись “вождями” предприятий. На основании Закона “О порядке национального труда” 1934 г. и других нормативных актов им предоставлялось право определения условий труда, увольнения, взыскания штрафов и пр. Роль “беспристрастного посредника” между предпринимателями и рабочими отводилась фашистскому Министерству труда. Для отдельных экономических районов это министерство назначало из крупных предпринимателей “опекунов труда”.

В 1934 году был введен порядок принудительного набора рабочей силы и ее перевод на военные заводы, если этого требовали задачи “особого государственно-политического значения”. А в 1938 г. местным органам власти было предоставлено право привлекать в принудительном порядке население к любым видам работ в свободное от основной работы время. В условиях “тотальной мобилизации” 1943 г. по распоряжению генерального уполномоченного по мобилизации рабочей силы принудительный труд был распространен на мужчин от 16 до 65 лет и женщин от 17 до 45 лет, закрывались все торговые и ремесленные предприятия, не являвшиеся жизненно необходимыми для военной экономики и снабжения населения.

Армия. Нацистская верхушка поставила своей целью создание самой сильной армии в мире. В 1935 г. в Германии была введена всеобщая воинская повинность для мужчин от 18 до 45 лет. Срок службы был определен сначала в 1 год, затем в 2 года. Версальский договор был попран, а вместе с тем сняты все препоны для роста вермахта, солдаты которого воспитывались в духе неприкрытого антикоммунизма, презрения к другим народам, поклонения силе.

Еще в 1934 г. вместе с полномочиями президента к Гитлеру перешли полномочия главнокомандующего Германской империи, которые непосредственно осуществлял военный министр (министр рейхсвера, а с 1935 г. — министр вермахта). Гитлер ввел клятву верности каждого солдата и офицера вермахта в личной верности ему и готовности пожертвовать собой ради безусловного ее соблюдения. В 1934 г. эта клятва была введена для всех государственных служащих. Военно-политическому управлению министерства принадлежали командно-координационные функции в отношении штабов различных войск: сухопутных, воздушных, морских.

В целях дальнейшей концентрации военной власти в своих руках Гитлер ликвидировал в 1938 г. военное министерство как промежуточную инстанцию между ним и армией, превратив его из военно-политического управления в свой личный штаб верховного командования вооруженных сил (ОКБ), центральным органом которого стал штаб оперативного руководства.

Верховному главнокомандующему непосредственно подчинялись главнокомандующие сухопутных, военно-воздушных и военно-морских сил со своими генеральными штабами. Особую роль в системе военных органов играл Генеральный штаб сухопутных войск (ОКХ), численно превосходящий ОКБ, что объяснялось огромным значением именно сухопутных войск во второй мировой войне. После первого крупного поражения гитлеровских войск под Москвой в ноябре 1941 г. Гитлер взял на себя командование сухопутными войсками с их генеральным штабом. С 1939 г. вновь созданный Совет министров по вопросам обороны империи стал назначать во все военные округа “уполномоченных по национальной обороне”, которые должны были для успешного решения задач “обороны” координировать работу всех военных и гражданских учреждений.

Гитлер создал также мощный разведывательный аппарат секретной службы рейха, главным объектом деятельности которого сразу же после прихода нацистов к власти стал Советский Союз. Разведывательные центры, работавшие против СССР, были организованы при германском посольстве в Москве, при Кенигсбергском университете, крупных монополиях и др. В 1941 г. был сформирован особый штаб руководства разведывательной и диверсионной работой в СССР. В его ведении находилось 60 школ, в которых проводилась подготовка агентуры для разведывательной и диверсионной деятельности. Общее руководство военной разведкой, контрразведкой и диверсионной деятельностью находилось в руках Управления разведкой (абвер). Разведывательную и подрывную деятельность против СССР вел и Отдел иностранных армий Востока, созданный при генеральном штабе сухопутных сил.

Гитлеровская армия с момента своего создания стала важным элементом аппарата подавления противников фашизма. Еще в 1936 г. на основании специального приказа Гитлера “О применении армией оружия” было разрешено использовать ее для подавления “внутренних беспорядков”. Войска СС осуществляли политику террора, устанавливали фашистский “новый порядок” путем массовых убийств, казней на оккупированных территориях в тесном взаимодействии с действующей армией.

В марте 1938 г. к Германии было присоединено независимое государство Австрия. Следующей жертвой фашистской агрессии стала Чехословакия. В результате Мюнхенского соглашения, заключенного в сентябре 1938 г. Англией, Францией с фашистской Германией, Чехословакия лишилась значительной части своей территории, присоединенной к рейху. Это был разгром независимого государства без военных действий, за которым последовала в 1939 г. и военная оккупация страны. В сентябре 1939 г. гитлеровцами была захвачена Польша. В июле 1940 г. немецкие войска заняли Париж, затем последовали новые победы агрессора.

К моменту нападения на СССР Германия контролировала обширные территории Центральной и Восточной, большую часть Западной и Северной Европы. В ее руках находилось побережье Балтийского моря, значительная часть Франции. Мощная военно-экономическая база оккупированных государств была поставлена на службу гитлеровской Германии, целью которой была провозглашена “защита цивилизации от угрозы большевизма”, а фактически — уничтожение СССР.

Против Советского государства фашистская Германия вместе со своими союзниками и сателлитами выставила 5-миллионную армию (немецких, итальянских, румынских и других войск), на вооружении которой было 3500 танков, 4900 самолетов и пр.

В ходе второй мировой войны, в которой участвовало 61 государство, было убито более 50 млн. человек, II млн. уничтожено в фашистских концлагерях, 95 млн. стали инвалидами. Главную же тяжесть войны вынес на своих плечах Советский Союз, который в течение 4 лет вел Великую Отечественную войну, стоившую (по неуточненным данным) 30 млн. жизней его граждан. Советскому Союзу принадлежит решающая роль в разгроме фашистской военной машины, а вместе с ней одного из самых реакционных и агрессивных, претендующих на мировое господство государств в человеческой истории.

§ 3. Федеративная Республика Германия

Потсдамские соглашения и создание военно-контрольного управления оккупированной Германией. После безоговорочной капитуляции и полной оккупации союзники по четырехстороннему соглашению от 5 июля 1945 г. приняли декларацию о поражении Германии, которая стала юридической основой их законодательной и административной деятельности и создания военно-контрольного механизма управления оккупированными территориями.

Важнейшие соглашения по “германскому вопросу” были приняты на трехсторонней конференций СССР, США, Англии, проходившей в Потсдаме в июле—августе 1946 г. Здесь была впервые обнародована программа полного уничтожения германского милитаризма и нацизма. Демилитаризация, декартелизация, денацификация и демократизация были признаны в качестве основных принципов политики союзников по отношению к Германии, закрепленных в документе: “Политические и экономические принципы, которыми необходимо руководствоваться при обращении с Германией в начале контрольного периода”. Эти принципы были конкретизированы в требованиях уничтожения “в практически кратчайший срок” фашизма вместе с национал-социалистскими организациями, установления в Германии демократических свобод, разрешения и всемерного поощрения деятельности демократических партий и профсоюзов, постепенного введения выборности немецких органов управления от районных до земельных. Речь, таким образом, шла о постепенном свободном самоопределении немцев в рамках единого государства.

Осенью 1946 г. в обстановке политического плюрализма были проведены первые выборы местных органов и ландтагов земель, в которых приняли участие Социалистическая единая партия Германии, Христианско-демократический союз, Либерально-демократическая и Социал-демократическая партия Германии.

Контроль за реализацией Потсдамских соглашений должен был осуществлять Союзный контрольный Совет (СКС), состоящий из глав военных администраций союзников, решения в котором должны были приниматься на основе консенсуса. Каждый член СКС имел право вето, которым и воспользовалась в это время Франция, когда возник вопрос о создании центральных немецких департаментов.

Вся будущая подготовительная работа для СКС возлагалась на Совет министров иностранных дел союзников (СМИД). Явным диссонансом при декларировании в это время принципов единства' Германии стала формула “Восточная и Западная зоны”, возникшая в ходе общей дискуссии на Потсдамской конференции по поводу репараций. По этой формуле, с разных идейных позиций и стали проводиться в жизнь “экономические и политические принципы при обращении с Германией”, принятые в Потсдаме.

Уже в июне 1946 г. на Парижской сессии СМИД госсекретарь США объявил о намерении объединить свою зону с британской и создать “Бизонию”. Решение вопроса о создании единого государства Германии тем самым было поставлено в тупик. Его не могли впоследствии сдвинуть с мертвой точки многочисленные предложения СССР на Московской, Лондонской сессиях СМИД в 1947 г. и др. Бизония, по мере укрепления ее экономического единства, стала все больше приобретать черты отдельного государства со своими органами управления, Верховным судом, Центральным банком и пр.

Своеобразным парламентом этого политического объединения стал созданный в мае 1947 г. из представителей ландтагов земель Бизоний Экономический совет, которому были приданы законодательные полномочия в тех сферах, которые не были зарезервированы за оккупационными властями. Роль немецкого правительства, созданного из 5 бизональных управлений, выполнял Директорат. В 1948 г. Экономический совет был увеличен вдвое, получив дополнительные функции главным образом в налоговой сфере. Директорат стал называться Исполнительным советом. Вопрос об общегерманском управлении, таким образом, снимался с повестки дня на длительное время. Некоторые уступки Франции по Руру сняли все препятствия для ее присоединения к Бизоний и создания единой, западной оккупационной зоны — Тризонии, границы которой и определили будущие границы ФРГ.

Проведение в жизнь Потсдамских соглашений по Германии. Принятые в Потсдаме соглашения должны были определить деятельность не только оккупационных властей, но и вновь создаваемых немецких органов управления.

Союзническое управление германской экономикой сводилось первое время к введению системы строгого контроля за производством и распределением с целью обеспечения немцев продуктами первой необходимости и репарационных поставок в счет возмещения ущерба странам, пострадавшим от войны. Более того, необходимо было ломать весь хозяйственный порядок в целях уничтожения военно-промышленного потенциала Германии.

Пункт 12 Потсдамских соглашений, касаясь изменений в отношениях собственности и управления в промышленности Германии, гласил: “В практически кратчайший срок германская экономика должна быть децентрализована с целью уничтожения существующей германской концентрации экономической силы, представленной особенно в форме картелей, синдикатов, трестов и других монополистических соглашений...”. Речь шла, таким образом, о раздроблении немецких компаний на ряд мелких.

Во исполнение Потсдамских решений в 1946 г. был разработан план “по репарациям и уровню послевоенной Германской экономики”, предусматривающий демонтаж промышленных предприятий и введение ограничений и запретов на выпуск многих видов продукции. Совокупный объем промышленного производства не должен был превышать 65% от уровня 1931 г. Полностью запрещалось производство любых видов вооружения, тяжелых грузовиков, авиастроение и пр., вводилось квотирование в сталеплавильную, станкостроительную, электрохимическую и другие отрасли промышленности.

Декартелизация встретила на своем пути с самого начала ряд трудностей, связанных прежде всего с разным толкованием ее в отдельных зонах. Стороны в СКС так и не смогли выработать общих критериев понятия “монополистическое объединение”. Демонтаж крупных немецких предприятий угрожал полным срывом репарационных поставок, приводил к разрушению производства, превращая 2/3 его оборудования в металлолом. Декартелизация в связи с этим стала проводиться по принципу денацификации. Этому способствовало то, что значительная часть крупных немецких промышленников была арестована за соучастие в преступлениях рейха, а их имущество секвестировано. За исключением той его части, которая шла на репарационные поставки, оно передавалось в распоряжение земель.

Очень скоро встретились значительные трудности и на пути политики денацификации, проводившейся в основном по американскому плану — “выявить, выделить и изолировать из политической и общественной жизни активных нацистов и их пособников”. Эта политика во всех оккупационных зонах была направлена главным образом против 6 млн. членов НСРПГ и ее организаций. Преступными организациями безоговорочно были признаны руководящий корпус НСРПГ, гестапо, СА, СС.

После Нюрнбергского процесса по делу главных немецких преступников в 1945—1946 гг. в проведение политики денацификации были подключены и немцы. Был принят ряд законов, на основании которых вводилась система местных немецких комиссий (шпрухкаммер) по денацификации и пр. Действуя вместе с трибуналами союзников, они были призваны выявлять нацистов, классифицируя немцев по степени их причастности к “Третьему рейху” на 5 категорий: “главные виновники”, “обремененные виной”, “менее обремененные”, “попутчики” и “незатронутые”.

Денацификация, несмотря на значительное число задействованных в ней организаций и учреждений, все больше превращалась в бюрократический фарс, ибо 95% выявленных лиц, связанных с нацизмом, не пострадали, продолжая впоследствии занимать видные должности в министерствах, судах, университетах, банках, бизнесе. Особенно неэффективна была система шпрухкаммер, которые обеляли многих сотрудничавших с фашистами лиц на том основании, что они были связаны с ними не по политическим, а по материальным соображениям.

Самым действенным итогом этой политики стало согласованное решение Московской сессии СМИД, утвержденное законом СКС в марте 1947 г., о ликвидации прусского государства как центра и вдохновителя германского “милитаризма и реакции”. Это был скорее символический акт, так как Пруссия как государство фактически прекратила свое существование еще в 1945 г.

Действенная, а не мнимая денацификация, освобождение немцев от националистических, расовых идей, от национал-социалистских мифов об их “избранности”, от экспансионистских устремлений требовала времени. Она происходила по мере изменения всего духовного климата страны, демократизации ее общественной и государственной жизни, чему способствовали как союзники, так и демократически настроенные слои западногерманского общества.

Курс на создание западногерманского “социального государства”. Разрушение крупного экономического потенциала в ходе декартелизации в англо-американской зоне закончилось к 1950 г., в советской зоне еще раньше. Оно имело и определенные позитивные последствия, выразившиеся не только в структурной перестройке промышленности, в обновлении технологии производства, но и в принципиальном изменении всей государственной хозяйственной политики, направленной отныне не на милитаризацию, а на восстановление и рост промышленного производства в мирных целях.

С началом “холодной войны” в 1946—1947 гг. в западных зонах стала все активнее проводиться политика оздоровления германской экономики во имя обеспечения “безопасности вместе с немцами”. Самим немцам предстояло и восстановить экономику, и определять стратегическое направление ее будущего развития.

Одной из первоочередных задач в послевоенной Германии стала реформа разрушенной финансовой системы страны, в которой процветала беспрецедентная инфляция, черный рынок с ценами, превышавшими официально зафиксированные в 20, 100 раз, в то время как заработная плата немцев была заморожена на уровне 1945 г.

Денежная реформа должна была сбалансировать денежную и товарную массу, восстановить доверие к немецкой марке как к надежному платежному средству и средству сбережения, упорядочить обязательства по выплате государственных и частных долгов, поднять уровень материального благосостояния немцев, обеспечить условия для свободы предпринимательства путем снижения налогового бремени и пр. Стабилизация валютной системы была выдвинута и главным условием “Плана Маршалла” — программы США по восстановлению Европы после второй мировой войны путем предоставления безвозмездной экономической помощи.

Западногерманская денежная реформа была осуществлена в 1948 г. жестким, конфискационным способом, с учетом положения социально незащищенных слоев общества. Старые рейхмарки были обменены на новые дойч-марки из расчета 100 на 6,5. При этом 93,5% денежной массы уничтожалось, но заработная плата и пенсии перечислялись в равном соотношении, что гарантировало прожиточный минимум всем работающим и пенсионерам, а также стимулировало труд немцев, очень скоро поднявших свою страну из руин.

Стабилизации финансовой системы способствовал не только обмен денег, но и решительный отказ государства от финансирования промышленного развития, возможного в то время только за счет дополнительной эмиссии, выпуска “деревянных” дойч-марок. Лишь топливно-энергетическая, добывающая промышленность, черная металлургия в 1948— 1951 гг. субсидировались государством. Прямые субсидии государства впоследствии были ограничены тремя направлениями: внедрением научных достижений, социальной помощью на переобучение персонала, развитием транспортной инфраструктуры.

Вместе с денежной реформой была проведена налоговая реформа, резко снижена ставка подоходного налога, проведена либерализация цен. Как главное условие успеха денежной реформы было создание и дееспособной банковской системы. В американской зоне Центральный банк земель, получивший активы и другое наследство отделений старого Имперского банка, был учрежден еще в конце 1946 г., во французской — в 1947 г., в английской — до денежной реформы в марте 1948 г. В январе 1948 г. был воссоздан и центральный банк, получивший название Банк немецких земель (БНЗ), который, согласно закону, должен был проводить самостоятельную денежную политику, не подчиняясь указаниям никаких партийных, общественных и государственных (кроме судебных) органов. Более того, его деятельность, согласно ст. 4 Закона, приравнивалась к органам управления объединенной западной экономической зоны.

Основными задачами БНЗ стал контроль за эмиссией банкнот, обеспечение платежеспособности земельных банков, координация их деятельности путем издания распоряжений, касающихся кредитной политики, осуществление безналичных платежей между землями и по сделкам с зарубежными кредитными учреждениями.

С первых же дней обращение Дойч-марки Экономическим управлением Западной объединенной зоны и ее оккупационными властями было объявлено об окончании периода “принудительной экономики”. В апреле 1948 г. вступил в действие “План Маршалла”. В экономику Германии были влиты миллиарды долларов. Новая валюта была признана населением, пустые магазины заполнились товарами.

В немецком обществе не отдавалось предпочтения в это время ни анархически функционирующему капиталистическому рынку, ни централизованно-плановому управлению экономикой. В ходе проведенного еще в 1945 г. референдума по вопросу о собственности и в советской, и в американской зонах преимущество было отдано общественным формам собственности. В американской зоне это решение не было проведено в жизнь. В английской зоне на “социализацию” собственности было наложено вето оккупационными властями.

Большинство немцев было настроено на выбор некоего центристского “третьего курса”, создание “социального рыночного хозяйства” и “социального государства”. На этом направлении предстояло, с одной стороны, обеспечить экономическую свободу, гарантированную правовым государством, с другой — социальную справедливость. Основы германской экономической политики “третьего пути” формировались в ходе дискуссий о будущей конституции страны, в том числе и в Парламентском совете, состоящем из представителей германских земель, призванных ее разработать.

По мере успехов экономического развития все настойчивее стали звучать требования о создании объединенного западногерманского государства и о дальнейшем четком определении его социально-экономических и политических ориентиров. В июле 1948 г. с такими рекомендациями, без учета мнения СССР, выступили США, Англия, Франция, Бельгия, Голландия.

Дискуссии в Парламентском совете шли вокруг двух моделей “социального государства”. Буржуазные партии христианского толка (окончательно оформившийся в партию в 1950 г. Христианско-демократический союз (ХДС) и Христианско-социальный союз (ХСС), основанный в 1945 г. в Баварии в качестве региональной партии) предлагали создание “социального капитализма”. Социал-демократическая партия Германии (СДПГ), восстановленная в 1946 г., — создание “демократического социализма”. Между ними было много общих точек соприкосновения. Формула “социального государства” и возникла как попытка совместить разноплановые интересы отдельных слоев общества в чрезвычайно сложной ситуации послевоенной разрухи.

Ни одна из немецких партий не настаивала на включение в конституцию указаний на конкретный путь экономического развития в надежде на победу в предстоящих выборах в рейхстаг. Ведущая политическая сила — партия Христианско-демократический союз во главе с ее лидером К. Аденауэром, будущим бессменным (в течение 14 лет) канцлером ФРГ, заявляла об опоре на “христианскую традицию, демократию и социальное рыночное хозяйство”.

На выборах 14 августа 1949 г. немцы проголосовали за ХДС/ХСС, которые вместе с малыми буржуазными партиями получили большинство в рейхстаге. Они тем самым проголосовали и за создание “социального рыночного хозяйства”, “социального государства” Германии.

Определив в качестве стратегического направления создание и поддержание рыночно конкурентных порядков, государство проводило политику деконцентрации производства, вводило контроль за деятельностью монополий, за ценообразованием, всемерно поощряя создание новых, прежде всего средних и мелких фирм. С этой целью упрощались правовые формы их регистрации при получении статуса юридического лица, предоставлялись льготные кредиты и пр. Проведение в жизнь политики социального рыночного хозяйства привело к бурному экономическому росту, получившему в западногерманской печати название “экономического чуда”. Уровень довоенного развития был достигнут в Западной Германии в целом к концу 1950 г.

Образование ФРГ. Оккупационный статут. В преддверии скорого принятия конституции возникла необходимость и в определении новых принципов взаимоотношений между оккупационными властями и местными органами управления. Будущая конституция фактически снимала с повестки дня вопрос о заключении послевоенного мирного договора с Германией, способствовала правовому закреплению ее раскола на две части: ФРГ и ГДР.

В связи с этим в апреле 1949 г. был принят так называемый Оккупационный статут, разработанный западногерманскими оккупационными властями. Статут сохранял экономический и политический контроль США, Англии и Франции в Западной Германии, в частности, предоставив им право осуществлять надзор за соблюдением Основного закона ФРГ и конституций земель, отменять все местные законы, противоречащие им.

8 мая 1949 г. Основной закон Федеративной республики Германии был принят Парламентским советом и утвержден военными губернаторами США, Франции, Англии. Термины “Учредительное собрание” и “конституция” были сняты из употребления по настоянию самих немцев как “подразумевающие явный сепаратизм”. Основной закон должен был обозначать “временный характер” установленных им конституционных порядков. Фактически после одобрения его всеми землями Западной Германии (кроме Баварии, подтвердившей, однако, свою принадлежность к ФРГ) в конце мая 1949 г. он вступил в действие в качестве постоянной Конституции ФРГ.

23 мая 1949 г. считается днем образования государства ФРГ. Институт военных губернаторов был преобразован в институт “военных комиссаров” западных держав в Германии. 14 августа 1949 г. были проведены первые выборы в бундестаг, 12 сентября 1949 г. создан бундесрат, через три дня избраны президент и федеральный канцлер. Но и после выборов ФРГ, даже формально, не стала обладать полнотой суверенитета, так как сфера внешних отношений, внешней торговли и др. оставалась прерогативой верховных комиссаров.

В 1951 г. Оккупационный статут был пересмотрен в сторону большего расширения полномочий государственных органов ФРГ, в частности, был снят контроль над федеральным и земельным законодательством, правительственным органам ФРГ были переданы некоторые полномочия в сфере внешней торговли и валютного регулирования, в том числе и в вопросах денежной эмиссии.

В 1952 г. был подписан договор о создании в рамках Европейского оборонительного сообщества (ЕОС) “европейской армии”, а также Общий договор между ФРГ и оккупационными державами, согласно которому “оккупация заканчивалась” и за ФРГ признавалась “полная власть суверенного государства во внутренних и внешних делах”. В ответ на это была создана Организация Варшавского договора (ОВД), в которую с первых дней включалась ГДР. Завершился раздел мира на два блока противостоящих стран: социалистических и капиталистических.

Конституция 1949 г. Свой первый раздел Конституция 1949 г. посвящает правам человека, подчеркивая тем самым их приоритет перед всеми другими положениями. Этот раздел более чем другие несет на себе нагрузку отрицания порядков “Третьего рейха”, провозглашая “ненарушимость человеческого достоинства”, “неприкосновенность” и “неотчуждаемость” прав человека (ст. 1), среди которых — право на жизнь и личную неприкосновенность, равенство всех перед законом. Здесь прямо звучит осуждение прошлого, когда физически уничтожались тысячи “расовонеполноценных” и “нежизнеспособных” немцев, проводилась принудительная стерилизация и пр. Среди других прав, не так подробно представленных в Основном законе, как в Веймарской конституции 1919 г., — свобода вероисповедания и совести (ст. 4), свобода выражения мнений, собраний (ст. 8), союзов и обществ, в том числе и “для охраны и улучшения условий труда и экономических условий” (ст. 9), свобода передвижения (ст. II), выбора профессии (ст. 12), тайна переписки (ст. 10), неприкосновенность жилища (ст. 13), основные права в сфере правосудия, например, на “законного судью” и пр. В этом перечне особое место занимает право на петиции (жалобы) в органы государственной власти отдельных лиц и их объединений, которые рассматриваются в ФРГ не только как гарантия защиты прав человека, но и как одна из форм непосредственного влияния граждан на процессы принятия политических и правовых решений.

Перечень этих прав дополняется гарантиями, закрепленными в самой Конституции или в текущем законодательстве. Так, предоставление свободы совести сопровождается правом на отказ от военной службы против своей совести, в соответствии с которым в 1973 г. был принят “Закон о гражданской службе для лиц, отказывающихся от военной службы”. Статья 5 Конституции о свободе мнений сопровождается положением о свободе информации, являющейся основой формирования общественного мнения, а также — о запрещении цензуры. В соответствии с Законом 1975 г. (пункт “с” ст. 45 Основного закона) был создан специальный Комитет по петициям, который может заслушивать подателей жалоб, запрашивать соответствующую информацию, имея доступ для этой цели во все учреждения и пр. В бундестаге ежемесячно заслушиваются доклады о рассмотренных Комитетом петициях и пр.

Защита социальных прав не получила в Основном законе значительного места, более полно она закреплена в конституциях отдельных земель, обогащена судебной практикой, в том числе Федерального конституционного суда (ФСК), и непосредственно действующими в ФРГ нормами международного права о правах человека. Например, закрепленное в Конституции право на жизнь и личное достоинство трактуется ФКС как признание того, что “государство во всяком случае должно гарантировать каждому человеку минимум материального благополучия для достойной жизни”.

Социальные права закрепляются и самим фактом провозглашения ФРГ социальным государством. В этом контексте дается и трактовка права собственности, повторяющая соответствующие положения Веймарской конституции: “Собственность обязывает. Владение ею есть служение общему благу”, а также положение Основного закона о возможности государства на основе закона принудительно отчуждать собственность, в том числе обобществлять земли, общественные ресурсы и средства производства “для общего блага” (ст. 15).

В разделе II Основного закона (ст. 20) дается общее определение государства ФРГ как государства демократического, социального и федеративного. Наряду с демократическими правами и свободами к основополагающим конституционным принципам Основной закон относит “народный суверенитет” и “разделение властей”, или осуществление власти народа через посредство “специальных органов законодательной, исполнительной власти и правосудия” (ст. 20 (2)). Разграничивая органы трех ветвей власти, Основной закон запрещает совмещение их функций, вмешательство в дела друг друга и пр. Принцип невмешательства особенно строго проводится в отношении органов правосудия.

Демократический характер государства ФРГ рассматривается Основным законом в единстве с его социальным и правовым содержанием. Социальное государство понимается при этом как государство, осуществляющее политику социальной справедливости, ослабления социального неравенства, защищающее социально-экономические права граждан в том смысле, как они звучат во Всемирной декларации прав человека: “Каждый человек имеет право на такой жизненный уровень, включая пищу, одежду, жилье, медицинский уход и необходимое социальное обслуживание, который необходим для поддержания здоровья и благосостояния его самого, его семьи, и право на обеспечение по случаю безработицы, болезни, инвалидности и т. д. ...”.

Возможность осуществления этих прав, казавшаяся недостижимым послевоенным идеалом, обеспечивается ныне в ФРГ высоким уровнем экономического развития, позволяющим 50% бюджета страны тратить на стимулирование экономики и социальное обеспечение, повышение жизненного уровня своих граждан.

В ФРГ существует в настоящее время самое развитое законодательство, регулирующее сферу трудовых отношений. Так, в связи с резким увеличением числа безработных в начале 50-х гг. в соответствии с “Законом о стимулировании занятости” 1958 г. началась выплата пособий всем безработным, которая зависит от продолжительности периода занятости работника до увольнения, размера уплачиваемых страховых взносов по безработице, возраста и состава семьи безработного. Важным элементом реформы в социальной области стало введение “тарифной автономии”, при которой отношения между наемными работниками и предпринимателями регулируются соглашениями между отраслевыми и региональными профсоюзами и союзами работодателей. В это же время стала формироваться система участия наемных работников в управлении фирмами через наблюдательные советы на предприятиях, действующая с 1976 г. во всех крупных корпорациях. “Великим социально-политическим завоеванием” в ФРГ считается пенсионная реформа 1957 г., устанавливающая динамическую систему пенсий, и пр.

В Основном законе, как уже отмечалось, социальная и правовая характеристики государства ФРГ совмещены, основополагающий принцип правового государства провозглашен в ст. 20(3): “Законодательство связано конституционным строем, исполнительная власть и правосудие — законом и правом”. Этот принцип детализируется многими статьями Конституции, в частности раздела IX — “Правосудие”.

Федеральный характер государства традиционен для Германии. Эта форма организации государственного единства прошла здесь сложный путь от “гегемонистского федерализма” к нынешней модели “кооперативной федерации”.

Субъекты германской федерации имеют свои конституции и администрацию. К конституциям земель предъявляется лишь требование соответствия “основным принципам республиканского, демократического и социально-правового государства” (ст. 28(1)), но унитарная тенденция проявляется в Основном законе 1949 г. еще в большей мере, чем в Веймарской конституции 1919 г.

В разделе VII — “Законодательство федерации” выделяется также широкая сфера, регулируемая исключительно законами федерации: внешние отношения, оборона, гражданство, валюта, таможенное и торговое право и пр. (ст. 73); сфера конкурирующего законодательства: гражданское и уголовное право, судоустройство и судопроизводство, право союзов и собраний и пр. (ст. 74); сфера “рамочного” законодательства: правовое положение лиц, состоящих на государственной службе, общие принципы в области высшего образования, охотничьего дела и пр. и сфера законодательных полномочий земель, “в той мере, в какой... законодательная власть не предоставлена федерации” (ст. 70(1)).

Сфера исключительного законодательства федерации при этом расширена за счет конкурирующего законодательства путем включения в нее системы мер и весов, выпуска бумажных денег, охраны промышленной собственности, авторского и патентного права и пр. Более того, при определении права на исключительное законодательство Основной закон требует соблюдения лишь одного условия — “необходимости” в федеральном законодательстве (ст. 72(2)), которая определяется самой федерацией и никогда не оспаривается ФКС.

Расширение законодательных полномочий федерации происходит и благодаря решениям ФКС, опирающегося на традиционную для Германии доктрину — “в силу внутренней связи”, когда суд признает наличие неписаных полномочий государства, или если они (законодательные полномочия) “недостаточно точно определены” или связаны с решением вопросов, “определенно относящихся к компетенции федерального законодательства”.

По иному, чем в Веймарской конституции, трактуется и “конкурирующее законодательство”. Федерации по Основному закону предоставляется право принять закон, даже если ранее был принят по этому вопросу закон земельный. Здесь действует принцип: “федеральное право ломает право земель”.

Объективные процессы расширения полномочий центра в федеративном, демократическом государстве между тем не могут быть беспредельными. Приоритет в сфере “выполнения государственных задач”, исполнительно-распорядительные полномочия (ст. 30 Основного закона) принадлежат по Основному закону землям.

В наиболее спорной сфере конкурирующего законодательства интересы земель также ограждаются (ст. 72(2)) требованиями предоставления федерации законодательных полномочий только в том случае, если данный вопрос не может быть эффективно урегулирован законодательством отдельных земель, если урегулирование данного вопроса законодательством одной земли может нанести ущерб интересам другой земли или всей стране в целом и если этого требует сохранение “правового и экономического единства, в частности обеспечение единообразия жизненных условий”.

“Единообразие жизненных условий” и лежит в основе новой формы германского федерализма, получившего название “кооперативного”. Новая модель кооперативного федерализма — продукт своего времени, когда в послевоенных условиях резко возросла взаимозависимость федерации и земель в решении экономических и социальных проблем, а под влиянием усилившейся мобильности населения, потоков беженцев, деятельности оккупационных властей были подорваны корни исторически сложившегося своеобразия германских земель и пр.

Это “единообразие” и определяет стремление федерации и земель к координации своих действий, к унификации права и административной практики. В новых условиях все большее значение приобретают не диктат центра, не “экзекуция”, а такие рычаги управления, как выверенная финансовая политика и государственное регулирование экономики, общие задачи в области энергетики, транспорта, жилищного строительства. Решение этих задач связано прежде всего с финансированием. Не случайно созданный на основе ст. 88 Основного закона Немецкий федеральный банк называют в ФРГ “четвертой властью”, “параллельным правительством”.

Основополагающие принципы конституционного устройства ФРГ находят непосредственное выражение и в системе высших органов государственной власти: бундестага, бундесрата, президента, правительства и органов правосудия.

Высшим органом законодательной власти, по Конституции 1949 г., является бундестаг, избираемый на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования (на 4 года) лицами, достигшими 18-летнего возраста. “Всеобщему” и “равному” характеру выборов не соответствует, однако, правило избирательной системы, согласно которому менее 5% голосов, поданных за политическую партию (партиям Основной закон отводит главную роль в формировании политической воли народа), вообще не учитываются при распределении мандатов. Недостижимость “равенства” выборов определяется и неравными финансовыми возможностями мелких партий или независимых депутатов. Финансирование предвыборной деятельности партий из государственного бюджета не решает также проблемы равенства, так как пособия распределяются государством только между теми партиями, которые после окончательного подведения итогов выборов получили 50% голосов в конкретном избирательном округе.

Наряду с законодательными полномочиями, и прежде всего с полномочиями утверждения бюджета, бундестаг избирает главу правительства, канцлера, несущего перед ним ответственность. Он обладает и другими важными контрольными функциями, в связи с чем может вызвать на свои заседания любого члена федерального правительства (ст. 43(1)), назначить следственную комиссию, а федеральный министр финансов обязан ежегодно представлять бундестагу и бундесрату отчет “о доходах и расходах, а также о состоянии активов и пассивов выполняемого бюджета” (ст. 114). Неодобрение бундестагом деятельности правительства влечет за собой вотум недоверия, который выражается не отдельному министру, а федеральному канцлеру, вместе с которым должно уйти в отставку и правительство. Отставка, однако, возможна при условии выбора бундестагом большинством голосов его преемника (правило так называемого “конструктивного вето”).

Объективная тенденция централизации государственной власти, доминирования федерации в вопросах законодательства определяет особое стремление германских земель влиять на государственную политику в целом через бундесрат, который, согласно Основному закону, является не представительством земель, а федеральным органом власти, состоящим из членов земельных правительств.

Согласие бундесрата необходимо, как правило, при принятии законов, относящихся к конкурирующей сфере, затрагивающих интересы земель. Для этих законов (в настоящее время большинство законов принимается с согласия бундесрата) отрицательное решение бундесрата носит характер абсолютного вето. Бундесрат принимает участие и в утверждении бюджета, осуществляет вместе с бундестагом надзор над организацией органов власти земель (ст. 84(3— 4)). Его согласие требуется при применении мер принуждения к землям, не выполняющим “возложенных на них обязанностей” (ст. 37(1)).

Глава государства — президент республики — выбирается большинством голосов особого органа — федерального собрания, состоящего из членов бундестага и равного числа членов, избираемых народными представительствами земель на пропорциональной основе. Президент выступает прежде всего в качестве представителя республики во внешних делах, хранителя конституционного строя. Основной закон отказался от дуалистической концепции Веймарской республики: “президент-рейхстаг”.

Как независимая, фактически бесконтрольная (все его распоряжения контрасигнуются канцлером) и политически нейтральная фигура, отстраненная от решающего участия в высшем государственном руководстве, он, кроме представительств в международных делах, назначает и увольняет федеральных судей, ряд категорий федеральных служащих, обладает “в отдельных случаях” правом помилования, промульгирует принятые законы.

Основной закон лишает главу государства исконно германского права командования вооруженными силами, возлагая эти обязанности в мирное время на министра обороны, во время войны — на канцлера. Установленный таким образом контроль бундестага над вооруженными силами был подкреплен впоследствии законами 1956 и 1976 гг. о создании, а затем усилении полномочий специальной парламентской комиссии бундестага по обороне, которая наделялась правами следственной комиссии. Введена была также должность уполномоченного бундестага “по обороне” для охраны основных прав (ст. 45 (а) и 45 (в)).

В ст. 61 Конституции предусматривается возможность отстранения от должности президента по обвинению в умышленном нарушении им Основного закона или другого федерального закона. Вопрос о его виновности и лишении должности принадлежит ФКС.

Роль главной политической фигуры Основной закон отводит, таким образом, не президенту, а канцлеру, который выбирается большинством членов бундестага по предложению первого. Им становится лидер партии большинства в бундестаге. Усиление роли канцлера в ФРГ сближает форму германского государства с президентской системой США или Франции. Эта тенденция усиливается почти неизменным формированием правительства партией канцлера ХДС в союзе с ХСС. С 1949 г. эти партии бессменно находятся у власти, за исключением тринадцати лет правления социально-либеральной оппозиции.

Канцлер без одобрения бундестага формирует кабинет министров и делает представления об увольнении министров, обязательные для президента. Но главное — он направляет всю внешнюю и внутреннюю политику страны и несет за нее ответственность только перед бундестагом (ст. 65).

Основным гарантом правового государства ФРГ является, по Конституции 1949 г., ФКС, который выбирается бундестагом и бундесратом и стоит во главе судебной системы страны. По отношению ко всем конституционным органам ФКС является единственной и независимой судебной палатой. Он рассматривает конфликты федерации и земель, споры об объеме их прав и обязанностей, контролирует правовые нормы на их совместимость с нормами более высокого ранга и объявляет их не имеющими юридической силы.

В 1969 г. в целях усиления охраны прав граждан был принят закон, положения которого составили содержание пункта 4 “а” ст. 93 Конституции 1949 г. На основании этого закона ФКС призван рассматривать дела по искам всех лиц, считающих неконституционными действия государственных властей, ибо они нарушают их основные права. В этом случае ФКС действует в качестве высшей апелляционной инстанции.

К таким жалобам, однако, предъявляются жесткие требования, в том числе требования предоставления доказательств, что все другие пути восстановления нарушенных прав были исчерпаны жалобщиком. Благодаря этому 98% таких жалоб ФКС просто не рассматривается. Судьи, независимы и подчиняются только закону (ст. 97(1)).

В соответствии с требованиями правового государства Конституция 1949 г. отличается жестким и обширным перечнем “гарантий основ свободного демократического порядка”. “Воинствующая демократия” между тем несет в себе, по признанию самих немецких государствоведов, опасность нарушения демократических принципов конституции. Так, на основании ст. 18 Основного закона каждый, кто использует свободу выражения мнений, печати, собраний, образования союзов и обществ и пр. “для борьбы против основ свободного демократического порядка, лишается этих основных прав”. Решение вопроса, использовались ли те или иные права с целью борьбы “против демократического порядка”, принадлежит только ФКС, который не может исключить, как показала практика, политических пристрастий своих членов.

§ 4. Объединение Германии

Объединению Германии предшествовал глубокий социально-экономический и политический кризис в ГДР, который назревал в течение последних 4 лет и привел к стремительным темпам объединения ГДР и ФРГ в течение одного года, с октября 1989 г. по октябрь 1990 г., когда на политической карте Европы появилось новое объединенное государство Германии с 78 млн. населением.

Сверхцентрализованная система управления выявила полную неспособность обеспечить динамичное развитие экономики ГДР. Начались перебои с поставкой промышленных товаров, росла инфляция. Немцы рвались в обеспеченную Западную Германию. Все настойчивее звучавшие требования открытия границ, сопровождавшиеся массовыми демонстрациями, стали началом революционных перемен в стране.

В мае 1989 г. после открытия венгерско-австрийской 1? границы началось бегство восточных немцев через Венгрию за границу, что грозило обезлюдить страну. В результате этих событий после бессменного 18-летнего правления был снят со своего поста Председатель Государственного совета и Генеральный секретарь СЕПГ Э. Хоннекер. Самая массовая в истории начавшихся мирных революций в Восточной Европе демонстрация в ГДР, в начале ноября 1989 г., в которой приняли участие 1 млн. человек, привела к удовлетворению требования об открытии границы. В результате правительство полностью потеряло контроль над толпами “экскурсантов”, что окончательно размыло экономику ГДР, и без того ослабленную в это время.

Тогда же на повестку дня встает новое, более радикальное требование — объединение с ФРГ. Ответом на эти массовые требования, в условиях полного невмешательства Москвы в немецкие события, стало выступление канцлера ФРГ Гельмута Коля в западногерманском бундестаге с программой из 10 пунктов, посвященной развитию отношений между обоими германскими государствами.

Эта программа состояла из перечня постепенно осуществляемых мер укрепления сотрудничества двух немецких государств, обещания немедленной конкретной помощи ГДР в гуманитарной сфере, в частности создания валютного фонда для финансирования поездок восточных немцев к западным (ФРГ еще в 1983—1984 гг. становится одним из главных кредиторов ГДР), предложения о создании договорного немецкого сообщества с новыми совместными институтами и расширением функций уже имеющихся. Подтверждая необходимость развивать и углублять сотрудничество с ГДР, канцлер высказывал намерение создать в будущем конфедеративное объединение Германии.

Осуществление программы оговаривалось рядом условий: если в ГДР будут в обязательном порядке решены и необратимо начаты “принципиальные перемены политической и экономической системы”. Это означало достижение государственным руководством ГДР с оппозиционными группами соглашения об изменении конституции, о новом демократическом законе о выборах с участием несоциалистических партий и пр.

Планы “многоразового объединения” обоих государств были выдвинуты и новым премьер-министром ГДР Г. Модровым. Одной из последних инициатив объединения Германии стало предложение аккумулировать все лучшее, что имелось в ГДР и ФРГ, реализация которого должна была создать, с наименьшими потерями и более совершенным законодательством, действительно новое государство Германии. Указывалось при этом на положительный опыт системы всеобщей трудовой занятости в ГДР, на достижения в сфере народного образования, беспримерные результаты в спорте и пр. Мыслилось, что переходный период продлится 2—3 года. Все эти планы, находившие понимание у социал-демократов ФРГ, под напором реальных событий были отброшены.

Мирное объединение Германии могло быть проведено только договорным путем. Первым крупным шагом на этом пути и стал Договор об экономической, валютной и социальной унии от 18 мая 1990 г., вступление в действие которого привело к денежной реформе. В результате марки ГДР были заменены Дойч-марками, ставшими единым платежным средством на территории еще параллельно существующих двух немецких государств. При этом в ГДР сохранялся прежний уровень заработной платы, стипендий, пенсий, квартирной и арендной платы за жилье и гарантированы денежные вклады населения, перечисляемые 1 к 1 до 2 тыс. марок для детей, 4 тыс. марок для взрослых и 6 тыс. марок для пенсионеров. Вклады сверх этих сумм перечислялись из расчета 1 к 2. Германия не только включалась в сферу действия дойч-марки, но и в Общий рынок Европейского сообщества.

Условия денежной реформы стали сокрушительным ударом по и без того расшатанной экономике ГДР, привели к росту задолженности ее предприятий, на которых была крайне низкая, по сравнению с западногерманской, производительность труда. В целях снижения накала оппозиционных настроений в ГДР были повышены размеры пенсий, частично погашен дефицит ее государственного бюджета, создан специальный фонд помощи экономики ГДР и пр.

Следующим важным шагом на пути достижения германского единства стал договор между ГДР и ФРГ, подписанный в августе 1990 г., согласно которому в целях достижения правовой унификации создавалась “единая избирательная территория”, на которой все выборы должны были проходить по избирательным законам и правилам, принятым в ФРГ.

Уже 23 августа 1990 г. Народная палата ГДР принимает решение о присоединении к ФРГ. 31 августа договор об объединении был подписан обеими сторонами. 13 сентября на одном из последних заседаний он был ратифицирован Народной палатой ГДР, а затем бундестагом и бундесратом ФРГ. Согласно этому политическому договору 5 воссозданных восточногерманских земель с 3 октября 1990 г. должны были быть включены в состав ФРГ.

В договоре были закреплены также признание земельной реформы, осуществленной еще в годы правления советской военной администрации, и предоставление жителям ГДР права пользоваться благами системы социального обеспечения ФРГ. При этом особо оговаривалось, что вся собственность, конфискованная в период оккупации Советской Армии с мая 1945 г. по 1949 г., возврату не подлежит.

Вместе с тем стороны соглашались с настоятельной необходимостью возвращения частной собственности прежним владельцам за счет “реорганизации общественного имущества” при этом возможность компенсации за потерянную собственность признавалась лишь в случае невозможности ее возврата. Остались, однако, нерешенными такие вопросы, как порядок оказания финансового и экономического содействия развитию новых земель. Вставали проблемы и с разгосударствлением “народных предприятий” ГДР, ибо не были выработаны соответствующие нормы, регулирующие деятельность ведомства по опеке над ними, о способах компенсации за национализированное в свое время имущество и пр.

При подписании и последующей ратификации Договора об объединении Германии от 31 августа 1990 г. вообще не вносились предложения о разработке новой конституции. Между тем дебаты по этому вопросу, предшествующие объединению, не были праздными. Речь шла о том, будут ли восточные и западные немцы равноценными гражданами нового государства, а основа их объединения равноправной.

Создатели Основного закона ФРГ 1949 г. рассматривали себя в качестве представителей всего населения бывшей Германии, создавших его, как указано в преамбуле, в целях сохранения национального и государственного единства, и за тех немцев, “которым было отказано в сотрудничестве”. Основной закон содержал призыв ко всему германскому народу “путем свободного самоопределения осуществлять до конца единство и свободу Германии”. Статья 146 подчеркивала переходный характер Основного закона, предполагая прекращение его действия “в день, когда вступит в действие Конституция, принятая свободным волеизъявлением немецкого народа”.

Но в текст Основного закона была включена впоследствии ст. 23, предусматривающая вступление Основного закона в силу и “в остальных частях Германии по их присоединении”. Именно эта статья и была взята на вооружение правыми партиями ГДР перед выборами в Народную палату весной 1990 г. На этих выборах решительную победу одержал “Альянс ради Германии”, возглавляемый вновь созданной по примеру ФРГ Христианско-демократической партией ГДР. Западногерманские партии уже в это время стали занимать доминирующие позиции в партийной системе Германии.

После объединения была образована Конституционная комиссия, чтобы приспособить Основной закон к новым условиям единого государства путем поправок, которые должны были вноситься восточными землями до 1993 г. Вносились в основном поправки, реализация которых была или невозможной, или неприемлемой для ФРГ. Например, о гарантиях полной занятости, или права на жилье, о признании большего значения такой формы непосредственной демократии, как референдум, и пр.

Значительным дополнением к Конституции стал итоговый документ СМИД четырех великих держав, подписанный в Москве 12 сентября 1990 г. по формуле 2 плюс 4 (Восточная и Западная Германии и 4 великих державы), призванный обеспечить внешние условия германского единства.

Статья 1 договора устанавливала незыблемость границ Германии, в первую очередь ее западных границ с Польшей, ст. 2—3 посвящались запрету производства, владения и распоряжения ФРГ оружием массового уничтожения. В соответствии с договором Германия должна была сократить свои вооруженные силы до согласованного предела и строго придерживаться требования, чтобы с ее земли “исходил только мир”. В ст. 4—5 говорилось о временном пребывании советских войск на территории ГДР — до 1994 г. и о других военных аспектах в связи с признанием полного суверенитета ФРГ во внутренних и внешних делах.

Трудности объединительного процесса выявились очень скоро, как и политические, экономические, социально-психологические различия Запада и Востока Германии, которые оказались более стойкими, чем предполагалось ранее.

Восстановление хозяйственной жизни, которая десятилетиями формировалась в ГДР на основе затратной экономики, требовало колоссальных денежных вливаний, приведших к повышению подоходного налога в ФРГ на 5%, цен на нефтепродукты и пр., что не встретило понимания, особенно у западных немцев. Бюджет федерации предполагалось пополнить за счет приватизации “народных предприятий” ГДР. Закон о приватизации и реорганизации общественного имущества был принят еще в ГДР 17 июля 1990 г.

Реализация этого закона была возложена на одну из крупнейших холдинговых компаний, которая к концу 1991 г. стала организацией, выступающей как доверенное лицо и формальный владелец 14 тысяч предприятий, расположенных на территории ГДР с числом занятых в 7 млн. человек. Непосредственно эту деятельность выполнял Попечительский совет компании, который был подчинен министерству финансов и стал де-факто в ФРГ федеральным министерством структурных преобразований промышленности Востока. Его функции все время усложнялись (при отсутствии их нормативной основы). Сначала он должен был решать задачи приватизации “народных предприятий” (при этом преследовалась цель получения инвестиций, сохранения рабочих мест, а также устранения вреда, нанесенного окружающей среде), затем — задачи санации, повышения производительности труда, выпуска дешевой продукции.

Но продукция предприятий ГДР была неконкурентоспособна. Губительно сказывалась и потеря такого емкого рынка, как СССР, развал СЭВ. Усугубило тяжелое положение восточных предприятий и увеличение правительством Г. Коля в 1990—1992 гг. тарифов, что без повышения производительности труда, которая в ГДР составляла лишь 40% от Западной Германии, могло привести лишь к усилению неконкурентоспособности продукции восточной промышленности.

Серьезной преградой на пути структурной перестройки промышленности стало прежде всего отсутствие покупателей на приватизированные предприятия и то обстоятельство, что в результате тщательного обследования была признана целесообразной экономическая санация только 10% промышленных предприятий ГДР, остальные подлежали ликвидации. К началу 1991 г. Попечительскому ведомству удалось выручить за 1 тыс. приватизированных предприятий всего 4 млрд. марок, а из государственного бюджета, чтобы ослабить груз безработицы, в восточную промышленность было влито 300 млрд. марок.

ГДР не знала безработицы, в объединенной Германии она стала повсеместным явлением, особенно больно ударившей по Востоку за счет сокращения штатов, ликвидации нерентабельных предприятий, из-за более слабой дисциплины труда и пр.

К моменту подписания договора об объединении в бывшей ГДР уже насчитывалось 600 тыс. безработных, 1,8 млн. человек были частично заняты. Ежедневно число потерявших работу увеличивалось на 30—40 тыс. человек. В 1992 г. из числа работающих в 1989 г. восточных немцев потеряли работу 45%. Только в одном Берлине в 1993 г. было зарегистрировано 250 тыс. безработных.

Задачи снижения уровня безработицы и повышения производительности труда, широкой модернизации восточных предприятий были поставлены на первом же объединенном заседании бундестага в октябре 1990 г. Безработицу удалось снизить только благодаря введению неполного рабочего дня, предоставлению права на более ранний уход на пенсию, путем создания новых рабочих мест, обществ занятости, привлечения финансовых средств федерации на переобучение, переквалификацию рабочих и пр. В ФРГ практиковались и другие, более жесткие меры: предоставление в безотказный наем рабочей силы, занятой на предприятиях восточных земель, западным фирмам, досрочное увольнение на пенсию, особенно женщин-матерей, пользующихся семейными пособиями, и пр.

Развитие среднего и мелкого бизнеса, ставшее главной заботой еще послевоенного правительства ФРГ, также принесло определенные результаты. К 1994 г. около 20% самодеятельного населения ФРГ трудилось на предприятиях, число работающих на которых не превышало 5 человек. Но они не были защищены законами от увольнения.

Крайне остро перед объединенной Германией встала и проблема жилья. Закон о собственности, принятый после объединения Германии, фактически дал право бывшим собственникам требовать возвращения пятой части всех квартир ГДР. Все сданное в аренду жилье (то есть половина из 7 млн. квартир в ГДР, которые принадлежали коммунам и кооперативам) дотировалось ранее исключительно за счет государственных средств. Вопросами же финансирования жилищного строительства в бывшей ГДР ведал Государственный банк, который стал дочерним банком Попечительского ведомства под названием Немецкий кредитный банк. Несмотря на государственные кредиты, накопившиеся проценты по старым долгам и другие расходы поставили этот банк на грань банкротства. Чтобы спасти положение, была резко поднята квартирная плата за жилье, которая к концу 1991 г. увеличилась в бывшей ГДР в 4 раза. Нехватка жилья росла и за счет непрекращающегося потока эмигрантов в ФРГ, число которых только в 1992 г. достигло три четверти миллиона человек, — больше, чем в остальных странах Европы, вместе взятых.

Не могло решить проблему жилья, трудоустройства эмигрантов и специально созданное ведомство по делам иностранных беженцев, штат которого был значительно увеличен в этом же году. Все это повлекло за собой взрыв насилия со стороны германских расистов, так называемых бритоголовых, направленного против эмигрантов. В ходе последующих за этим событием тысячных антирасистских демонстраций правительство ФРГ не без оснований обвинялось в том, что оно не проводит должной борьбы с правыми экстремистами.

Создание вместо планово-распределительной экономики рыночной стало почти неразрешимой задачей для многих восточных немцев, в том числе и управленческого аппарата, в силу незнания западногерманских законов и предписаний. Между тем к восточногерманским ведомствам предъявлялись те же правовые требования, что и к западногерманским, без каких-либо ограничений. Форсированное навязывание усложненного западногерманского права, по утверждению бывшего канцлера ФРГ Г. Шмидта, “многократно усиливало ощущение восточных немцев, что они подчинены чужому непонятному и непостижимому господству”.

Общеизвестный германский правовой педантизм вкупе с бюрократизмом, непомерная масса указов, административных предписаний, по признанию Г. Коля, “грозили задушить экономику и общество”, влекли за собой “фатальные последствия, особенно на Востоке, где большинство людей впервые в жизни сталкивалось с бесчисленными распоряжениями, которым нужно было следовать”. Не исчезала и определенная социально-психологическая несовместимость восточных и западных немцев, которая уходит своими корнями не только в период 40-летнего господства социалистической идеологии в ГДР, но и в более отдаленную историю страны, с ее многовековой раздробленностью и непреодоленным разобщением немецкой нации общностями баварцев, саксов, швабов и др.

Комментарии (2)
Обратно в раздел Право и Юриспруденция










 





Наверх

sitemap:
Все права на книги принадлежат их авторам. Если Вы автор той или иной книги и не желаете, чтобы книга была опубликована на этом сайте, сообщите нам.