Библиотека

Теология

Конфессии

Иностранные языки

Другие проекты







Ваш комментарий о книге

Бовуар С. Второй пол

Том 2. ЖИЗНЬ ЖЕНЩИНЫ

ОГЛАВЛЕНИЕ

Часть вторая. Положение женщины в обществе

Глава 5. ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА

Нормальной судьбой женщин испокон веку считается замужество. В современном обществе большинство женщин состоят в браке, были замужем, готовятся к вступлению в брак или страдают от одиночества. Женщину, не состоящую в браке, независимо от того, чувствует ли она себя обездоленной, приемлет ли этот институт или относится к нему равнодушно, мы называем «незамужней», то есть определяем ее по отношению к браку. В связи с этим наше исследование не может оставить в стороне анализ данного института.

Изменения, произошедшие в экономическом положении женщин, влекут за собой и изменения института брака: он становится добровольным союзом двух независимых индивидов, каждый из которых берет на себя определенные обязательства по отношению к другому, адюльтер представляет собой расторжение договора, а развода может потребовать любой из супругов на одинаковых условиях. Прошли те времена, когда женщине отводилась единственная функция в обществе — функция воспроизведения рода, да и сама эта функция из обязанности, возложенной на женщину природой, превратилась в добровольную миссию!. При этом она приравнивается к производительному труду: ведь нередко отпуск по беременности оплачивается будущей матери государством или нанимателем. В СССР в течение нескольких лет брак рассматривался как договор между индивидами, основанный лишь на их свободном волеизъявлении; теперь он, кажется, превратился в государственную службу, обязательную для обоих супругов. Победа той или другой тенденции зависит от того, по какому пути пойдет развитие общества в целом, но в любом слу-

467

чае мужская опека постепенно исчезает. Однако с феминистской точки зрения наша эпоха является переходной. В производственной деятельности участвуют не все женщины, но даже и они живут в обществе, где устаревшие структуры и ценности еще дают о себе знать. Поэтому современный брак может быть понят лишь с учетом прошлого, приметы которого сохраняются в нем до сих пор, Брак всегда представлял собой две абсолютно разные вещи для мужчины и женщины, несмотря на то что мужчина и женщина необходимы друг другу. Женщины никогда не были кастой, вступающей в равноправные отношения с мужской кастой и заключающей с ней равноправные договоры. Мужчина — это независимый и полноценный член общества, на него смотрят прежде всего как на производителя, смысл его существования заключается в труде на благо общества; мы уже видели1, почему роль женщины, ограниченная деторождением и домашней работой, не гарантирует ей такого же самоуважения, которое испытывает мужчина. Конечно, мужчина нуждается в женщине: некоторые народы, стоящие на низком уровне развития, презирают холостяков, неспособных в одиночку обеспечить свое существование; в деревне крестьянину нужна помощница; вообще большинство мужчин предпочитают перекладывать на спутниц жизни неприятные обязанности; мужчина стремится обеспечить себе постоянную сексуальную жизнь, хочет обзавестись потомством, да и общество требует от него продолжения рода. Однако, желая жениться, мужчина не обращается непосредственно к женщине; только благодаря согласию мужского общества мужчина может стать супругом и отцом. Женщину, которая в семейных группах, управляемых отцами и братьями, занимает зависимое, если не совсем бесправное положение, испокон веку одни мужчины отдавали замуж за других мужчин. Когда-то клан, отцовский род распоряжался ею почти как вещью: она была частью оброка, об уплате которого две стороны приходили к соглашению; положение женщины мало изменилось даже после того, как в результате развития данного института заключение брака приобрело форму контракта2. С одной стороны, женщина, имеющая приданое или получившая свою часть наследства, становится юридическим лицом, а с другой — и приданое и наследство подчиняют ее семье; длительное время брачные контракты заключались между тестем и зятем, а не между мужем и женой. В этом случае экономической независимостью могла располагать только вдова3. Девушка никог-

1 См. т. 1.

2 Развитие института брака не было непрерывным процессом. В Риме, а затем в современном обществе оно повторило путь, уже пройденный в Египте; см. т. 1, ч. 2 («История»).

3 Этим объясняются особые черты, свойственные персонажу молодой вдовы в эротической литературе.

468

да не пользовалась полной свободой выбора; безбрачие, не считая тех редких случаев, когда оно предстает как священный долг, низводит девушку до положения бесполезного низшего существа; брак — вот единственная возможность обеспечить свое существование, а также его единственный смысл, Общество обязывает женщину вступать в брак для выполнения двух функций, первая из которых — деторождение; иногда, впрочем довольно редко, государство берет ее под свою непосредственную опеку и требует от нее только выполнения материнских функций; так было в Спарте и отчасти в гитлеровской Германии. Чаще, и это бывает даже в обществах, которым неизвестна роль отца в продолжении рода, она находится под защитой мужа; в связи с этим вторая функция женщины — это удовлетворение сексуальных потребностей мужчины и забота о его домашнем очаге. Ее общественной обязанностью считается служба мужу, который со своей стороны должен дарить ей подарки, оставлять наследство или содержать ее; именно через супруга общество воздает должное женщине, принесенной ему в жертву. Права, которые приобретает исполняющая свои обязанности супруга, определяются обязанностями, налагаемыми на мужчину. Он не может по собственному усмотрению разорвать супружеские связи; развод возможен только по решению представителя государственной власти, и иногда в случае развода мужчина обязан выплатить жене денежную компенсацию; подобный обычай был весьма распространен в Египте времен Бокхориса, в настоящее время он в ходу в США, где это называется «alimony»1. Общество всегда более или менее откровенно признавало полигамию; мужчина может иметь любовную связь с рабыней, завести сожительницу или любовницу, обратиться к услугам проститутки; но он обязан уважать некоторые привилегии законной жены. Если последняя подвергается дурному обращению или терпит какой-либо ущерб, у нее есть более или менее гарантированный выход: она может вернуться в свою семью, потребовать и получить право на раздельное жительство или развод. Следовательно, в браке у каждого из супругов есть свои обязанности и свои преимущества, но их положение неодинаково, Девушка может стать членом общества, только выйдя замуж; если она «остается в девках», то общество смотрит на нее как на неполноценное существо. Именно поэтому матери всегда так упорно стремились пристроить своих дочерей. В прошлом веке в буржуазных семьях мнение девушек по этому вопросу почти не учитывалось. Их предлагали потенциальным претендентам на заранее организованных «свиданиях». Этот обычай был описан Золя в романе «Накипь»: — Опять сорвалось! — только и мог сказать Жоссеран.

— Вы что, не понимаете? — пронзительным голосом продолжала г-жа Жоссеран. — Я, кажется, ясно сказала вам, что еще одна партия вылетела в трубу! И это уже четвертая по счету! Ты слышишь? — снова

'Алименты (англ.).

469

наступая на дочь, воскликнула г-жа Жоссеран. — ...Скажи, как это случилось, что у тебя опять сорвалась партия?

Берта поняла, что теперь мать возьмет ее в оборот.

— Сама не знаю, мама, — пробормотала она.

— Помощник начальника отдела, — продолжала мать, — молодой, ему нет еще и тридцати лет, великолепная будущность. Каждый месяц регулярно приносит свое жалованье, уже чего вернее? А ведь это самое главное. Ты, надо полагать, опять выкинула какую-нибудь глупость, как с другими женихами?

— Нет, мама, уверяю тебя...

— Ты с ним танцевала, а потом вы перешли в маленькую гостиную...

Берта смутилась.

— Да, мама... Когда мы очутились одни, он позволил себе разные гадости. Он меня поцеловал и крепко прижал к себе... Тогда я испугалась и толкнула его так, что он налетел на стул...

— Толкнула его так, что он налетел на стул! — вскипев от ярости, прервала ее мать. — Вот оно что! Ах ты несчастная!.. Толкнула его так, что он налетел на стул...

— Но, мама, ведь он меня схватил...

— Ну и что? Важность какая, схватил!.. Вот и отдавайте этих дурех в пансион! Чему только вас там обучают?.. Из-за какого-то поцелуя в уголке!.. Да тебе даже и не следовало докладывать об этом нам, твоим родителям... А ты еще толкаешь людей так, что они налетают на стулья, и упускаешь женихов...

Она приняла нравоучительный тон и продолжала: — Ну, конечно! Я опускаю руки! Ты просто дура набитая, дочь моя!.. Поймите раз навсегда, что, поскольку у нас нет денег, вы должны привлекать мужчин чем-то другим... Делаешь любезную мину, строишь глазки, не отнимаешь своей руки и, словно невзначай, позволяешь кое-какие шалости. Вот так только и поймаешь мужа...

Досадней всего, что она ведь умеет быть премиленькой, когда хочет, — продолжала г-жа Жоссеран. — Ну, полно, вытри глаза и посмотри на меня, как будто я мужчина и ухаживаю за тобой. Ты улыбаешься, роняешь веер, но так, чтобы твой поклонник, передавая его тебе, коснулся твоих пальцев... И не держись так прямо, старайся иметь гибкую талию. Мужчины не любят, чтобы женщина была как доска. Если мужчина позволяет себе что-то лишнее, то не корчи из себя дурочку! Это значит, милая моя, что он загорелся...

Часы в гостиной пробили два. Возбужденная затянувшейся ночной беседой, одолеваемая яростным желанием немедленно же найти жениха для Берты, г-жа Жоссеран до того забылась, что стала рассуждать вслух, во все стороны поворачивая свою дочь, словно та была куклой из папье-маше. Берта, обессиленная и безвольная, совершенно покорилась матери. Но на сердце у нее было тяжело. Страх и стыд сжимали ей горло...

Таким образом, девушка не играет никакой активной роли; ее выдают замуж родители. Молодые люди женятся, берут женщину в жены. В браке их привлекает утверждение и обогащение их существования, а не осуществление права на него; они добровольно

470

берут на себя определенные обязанности. Поэтому они могут размышлять о выгодах и неудобствах брака, как это делали греческие и средневековые писатели-сатирики; для них это не судьба, а образ жизни. Ничто не мешает им остаться холостыми, некоторые из них женятся поздно, есть и такие, которые вовсе не женятся, Вступая в брак, женщина становится владычицей частицы мира; существуют официальные гарантии, предохраняющие ее от капризов мужчины, но она попадает к нему в зависимость. Именно он материально обеспечивает семью и поэтому он же является ее воплощением в глазах общества. Женщина берет фамилию мужа, приобщается к его вере, входит в его сословие, его среду; она становится членом его семьи, его «половиной». Она следует за ним туда, куда он отправляется в силу своей деятельности; семья, как правило, живет там, где работает муж; женщина более или менее резко отрывается от своего прошлого и переходит в мир, к которому принадлежит ее супруг; она отдает ему самое себя, она обязана вступить в брак девственницей и строго хранить верность мужу. Она теряет часть прав, которые по закону предоставляются незамужней женщине. Римское право отдавало женщину в руки мужа (loco filiae); в начале XIX века Бональд говорил, что отношения между мужем и женой подобны отношениям между матерью и ребенком; до 1942 года французское законодательство вменяло женщине в обязанность подчинение мужу; еще и сейчас закон и нравы предоставляют мужу большую власть, которая вытекает из его положения в семье. Поскольку он работает, то именно через него осуществляется связь между интересами семьи и общества; будущее семьи также зависит от него, поскольку он участвует в создании коллективного будущего; именно он олицетворяет открытость к внешнему миру. Женщина занята продолжением рода и заботами о домашнем очаге, то есть она олицетворяет замкнутость1. На самом же деле жизнь любого человека является одновременно и открытой к миру и замкнутой; преодолевая свою замкнутость, он должен сохраняться как личность; обращаясь к будущему, не должен терять связи с прошлым, общение с другими должно служить его самоутверждению. Эти две стороны жизни присутствуют в любом ее проявлении. Мужчина, вступая в брак, достигает их гармонического сочетания; в профессиональной или политической жизни он сталкивается с изменениями и прогрессом, он осознает, что время и пространство изменяют его самого; когда же жизнь, полная перемен, утомляет его, он заводит семью, остепеняется, укрепляет свои связи с миром; теперь по вечерам он возвращается домой, где его ждет жена, хранительница семейных традиций и домашнего очага, воспитательница детей. Что касается жены, то у нее

См. т. 1. Эта мысль прослеживается в посланиях апостола Павла, ее высказывали Отцы Церкви, Руссо, Прудон, Огюст Конт, Д.Г. Лоуренс и другие.

471

лишь одна миссия: продолжать и поддерживать жизнь в самом широком смысле слова. Она рожает детей, обеспечивает размеренный ритм повседневной жизни и крепость домашнего очага, в котором она живет за закрытыми дверями; она не оказывает никакого непосредственного влияния на будущее и мир, ее связь с обществом осуществляется лишь через посредство мужа.

В настоящее время брак во многих отношениях сохраняет описанный выше традиционный облик. Прежде всего: девушке значительно важнее вступить в брак, чем молодому человеку. Существуют многочисленные социальные слои, в которых замужество является единственно возможной судьбой для женщины; в крестьянской среде к незамужней женщине относятся с презрением, она превращается в служанку отца, братьев, зятя, уехать же из деревни ей нелегко; вступая в брак, она попадает в зависимость к мужу, но в то же время становится хозяйкой в доме. В некоторых буржуазных кругах девушку не готовят к самостоятельной трудовой деятельности, поэтому ей остается либо вести паразитический образ жизни в доме отца, либо заниматься неквалифицированным трудом, нанимаясь в чужую семью. Но даже и эмансипированные девушки предпочитают брак профессиональным занятиям из-за экономических привилегий, которыми обладают мужчины. Они стремятся выйти замуж за человека, занимающего более высокое положение в обществе, чем их собственное, или надеются, что муж «пойдет» быстрее и дальше, чем они сами. В настоящее время так же, как и раньше, считается, что половой акт — это услуга, которую женщина оказывает мужчине; она доставляет ему удовольствие, и он обязан ее за это отблагодарить. Тело женщины — это вещь, которую можно купить; для женщины оно представляет собой капитал, который ей позволено использовать с выгодой для себя, Иногда она приносит мужу приданое, нередко берет на себя обязанность выполнять определенную домашнюю работу; содержать в порядке дом, воспитывать детей. Во всяком случае, она имеет право жить на содержании мужчины, более того, традиционная мораль подталкивает ее к этому, Нет ничего удивительного, что такой легкий жизненный путь кажется ей привлекательным, тем более что женские профессии малоинтересны и плохо оплачиваются; замужество для женщины более выгодно, чем какой-либо другой образ жизни. Общественная мораль по-прежнему осуждает сексуальную свободу незамужней женщины. Хотя во Франции до недавнего времени измена жены считалась правонарушением, а свободная любовь не была запрещена законом, незамужней женщине было практически невозможно завести любовника. Многие девушки из буржуазной среды, за которыми строго следят в родительском доме, и сейчас еще выходят замуж для того, чтобы «получить свободу». В Америке немало женщин пользуются сексуальной свободой, но их опыт можно сравнить с опытом молодежи из пер-

472

вобытных племен, которая, как мы знаем по описанию Малиновского, предается безобидным наслаждениям в «доме для холостяков»; полноценными взрослыми женщинами, по мнению общества, они становятся только после того, как вступают в брак. В Америке еще в большей степени, чем во Франции, одинокая женщина в глазах общества является ущербным существом, даже если она зарабатывает себе на жизнь; без обручального кольца она никогда не добьется полного уважения своей личности и не сможет пользоваться всеми своими правами. Так, материнство приносит уважение лишь замужней женщине, для матери-одиночки рождение ребенка — это тяжелое испытание. По всем этим причинам многие девушки Старого и Нового Света на вопрос об их планах на будущее отвечают так же, как отвечали когда-то их сверстницы: «Я хочу выйти замуж». Что касается молодых людей, то ни один из них не смотрит на брак как на основную цель своей жизни. Для них необходимым условием достижения независимости взрослого человека является материальное благосостояние; иногда они добиваются его, вступая в брак — так нередко бывает в крестьянской среде, — но иногда эта цель препятствует их женитьбе, Из-за неустойчивости, неопределенности современной жизни обязанности молодого человека, связанные с его вступлением в брак, стали чрезвычайно тяжелыми, а выгоды значительно уменьшились; ведь он легко может заработать себе на жизнь и без труда удовлетворить свои сексуальные потребности. Конечно, вступая в брак, он получает определенные жизненные удобства («дома питаться лучше, чем в ресторане», «нет необходимости ходить в публичный дом») — не страдает больше от одиночества; с появлением семьи и детей он занимает определенное место во времени и пространстве, его жизнь становится наполненной. Несмотря на все это в целом, мужчин, не желающих вступать в брак, больше, чем женщин. Отец не столько отдает дочь замуж, сколько стремится сбыть ее с рук; девушка, занятая поисками мужа, не просто отвечает на призыв мужчины, она его соблазняет.

Обычай устраивать браки не ушел в прошлое; он сохраняется в среде благомыслящей буржуазии. У могилы Наполеона, в опере, на балу, на пляже или в гостях девушка на выданье с гладко зачесанными волосами, в новом платье робко демонстрирует свои физические достоинства и умение скромно вести беседу; родители торопят ее: «Я уже истратил немало денег на твои выезды; решайся же наконец. Теперь очередь твоей сестры». Несчастной девушке известно, что ее шансы уменьшаются по мере того, как она взрослеет; претендентов мало, и у нее не многим больше свободы выбора, чем у бедуинки, которую обменивают на стадо овец. Как говорит Колетт в романе «Дом Клодины»: «Молодой девушке, не имеющей состояния и профессии и зависящей от братьев, остается лишь молчать, ловить удачу и благодарить Бога!»

Светская жизнь в менее грубой форме позволяет молодымлюдям встречаться под наблюдением бдительных матерей. Девуш-

473

ки стали немного более свободными, они чаще выходят из дома, учатся, получают профессии, благодаря которым у них появляется возможность знакомиться с мужчинами. В 1945—1947 годах г-жа Клэр Лепла провела опрос по поводу вступления в брак1. Она взяла множество интервью, я приведу некоторые вопросы и ответы.

Вопрос: Часто ли встречаются устроенные браки?

Ответ: Устроенных браков больше нет (51%).

Устроенные браки очень редки, их не более 1% (16%).

Устроенные браки составляют от 1 до 3% (28%).

Устроенные браки составляют от 5 до 10% (5%).

Люди, отвечавшие на вопросы, отмечали, что обычай устраивать браки, очень распространенный до 1943 года, почти исчез. Однако «иногда браки устраивают из соображений выгоды, из-за отсутствия знакомств, из-за робости иди возраста, из желания заключить хороший союз». Часто это делается священниками; иногда девушки находят себе мужей в результате переписки. «Они описывают свою внешность и посылают описание в специальную газету, которая публикует его под номером. Эту газету посылают всем лицам, описание которых в ней опубликовано. В ней бывает до двухсот описаний внешности женщин, желающих выйти замуж, и приблизительно столько же описаний, присланных мужчинами. Каждый из них может выбрать любого из описанных и начать переписку с ним через посредство газеты».

Вопрос: Каким образом знакомятся будущие супруги в течение последних десяти лет?

Ответ: На светских увеселениях (48%).

Во время учебы или общего дела (22%).

На вечеринках, на отдыхе (30%).

Все единогласно отмечают, что «браки между друзьями детства

чрезвычайно редки. Любовь вспыхивает неожиданно».

Вопрос: Имеют ли деньги большое значение при выборе супруга? Ответ: 30% браков заключаются ради денег (48%). 50% браков заключаются ради денег (35%). 70% браков заключаются ради денег (17%).

Вопрос: Стремятся ли родители выдать замуж дочерей? Ответ: Родители стремятся выдать замуж дочерей (58%). Родители хотят выдать замуж дочерей (24%). Родители хотят, чтобы дочери продолжали жить с ними (18%).

Вопрос: Стремятся ли девушки выйти замуж? Ответ: Девушки стремятся выйти замуж (36%). Девушки хотят выйти замуж (38%).

Девушки предпочитают совсем не выходить замуж, чем выйти замуж неудачно (26%).

«Девушки преследуют молодых людей. Девушки выходят за первого

встречного, чтобы пристроиться. Они все надеются выйти замуж и делают все, чтобы добиться этой цели. Девушка чувствует себя униженной, если за ней не ухаживают, и, чтобы избежать подобной ситуации, 1 См.: Клэр Лепла. Обручение.

474

она выходит замуж за первого встречного. Девушки выходят замуж, чтобы выйти замуж. Девушки выходят замуж, чтобы стать замужними женщинами. Девушкам не терпится выйти замуж, потому что замужние женщины более свободны». По этому последнему вопросу мнение опрошенных было единым.

Вопрос: Кто активнее проявляет свое желание вступить в брак: девушки или молодые люди?

Ответ: Девушки говорят молодым людям о своих чувствах и просят жениться на них (43%).

Девушки активнее, чем молодые люди, проявляют желание выйти замуж (43%).

Девушки ведут себя скромно (14%).

В этом вопросе опрошенные почти единогласны: обычно при заключении браков инициатива принадлежит девушкам. «Девушки понимают, что у них нет ничего, что могло бы их поддержать в жизни; они не представляют себе, каким образом они могли бы заработать себе на жизнь, и поэтому ищут спасения в замужестве. Девушки объясняются в любви молодым людям, вешаются им на шею. Они невыносимы! Девушка готова пойти на любые уловки, лишь бы выйти замуж... женщины сами бегают за мужчинами, и т.п.»

Во Франции подобный опрос не проводился, но, поскольку французская и бельгийская буржуазия ведет сходный образ жизни, выводы приведенного опроса, по-видимому, справедливы и для Франции; во Франции браки «устраивались» чаще, чем в какой-либо другой стране, знаменитый «Клуб зеленой каймы», организующий для своих членов вечера, чтобы помочь сближению мужчин и женщин, по-прежнему процветает, брачные объявления занимают немало места в газетах.

Во Франции, как и в Америке, матери, старшие женщины, женские журналы цинично учат девушек искусству «ловить» мужа, как липкая бумага ловит мух; это «поиск», «охота», требующие большого умения: цель не должна быть ни слишком трудно, ни слишком легко достижимой; нужно быть реалисткой, а не витать в облаках, кокетство должно перемежаться со скромным поведением; не следует требовать ни слишком много, ни слишком мало... Молодые люди побаиваются женщин, которые хотят их «женить на себе». Вот признание одного молодого бельгийца в книге Клэр Лепла «Обручение»: «Нет ничего более неприятного для мужчины, чем чувствовать, что его преследуют, понимать, что его прибрала к рукам женщина». Мужчины стараются не попасться в женские сети. Как правило, девушке предоставляется весьма ограниченный выбор; его можно было бы назвать действительно свободным, если бы девушка имела возможность отказаться от брака. Обычно решение девушки определяется расчетом, отвращением, смирением, а не восторженными чувствами: «Если молодой человек, который просит ее руки, хоть немного подходит ей (с точки зрения среды, здоровья, карьеры), она принимает его предложение, даже если не любит его. Она соглашается выйти за

475

него замуж, даже если не все в нем удовлетворяет ее, и не питает никаких иллюзий».

Однако, несмотря на свое желание выйти замуж, девушка нередко боится этого. Брак приносит ей больше выгод, чем мужчине, и поэтому она страстно к нему стремится, но в то же время он требует от нее больших жертв, в частности для нее это резкий разрыв с прошлым. Как уже говорилось, многих девушек пугает мысль о том, что им придется покинуть родительский дом. Когда минута расставания приближается, их тревога усиливается. Именно в этот период у многих девушек развиваются неврозы; они возникают иногда и у молодых людей, которые боятся своей новой ответственности, но у девушек они встречаются значительно чаще, О причинах этих заболеваний, которые в этот трудный для девушки момент проявляются с особой силой, мы уже упоминали. Теперь я приведу еще один пример, взятый из работы Штекеля. Он лечил девушку из состоятельной семьи, у которой наблюдались симптомы невроза.

Когда Штекель познакомился с ней, ее мучила рвота; она принимала каждый вечер морфий, у нее были приступы гнева, она не хотела умываться, ела в постели, не выходила из комнаты. У нее был жених, которого, как она утверждала, она горячо любила. Она призналась Штекелю, что отдалась ему. Позже она сказала ему, что при этом не испытала никакого удовольствия, напротив, она вспоминала о его поцелуях как о чем-то отвратительном, и именно из-за них ее тошнило. Выяснилось, что она отдалась ему для того, чтобы наказать свою мать, которая, по ее мнению, недостаточно любила ее; в детстве она по ночам подглядывала за родителями, потому что боялась, что у нее появится брат или сестра; мать она обожала. «И теперь она должна выйти замуж, уехать из родительского дома, расстаться с родительской спальней? Это невозможно». Она растолстела, царапала и портила себе руки, стала ко всему равнодушной, заболела, старалась всячески оскорбить своего жениха. Врач вылечил ее, но она умоляла мать позволить ей не выходить замуж: «Ей хотелось навсегда остаться дома, быть ребенком». Но мать требовала, чтобы она вышла замуж. За неделю до свадьбы ее обнаружили в постели мертвой: она застрелилась.

Бывает также, что девушка долго болеет, потому что внутренне не хочет выздоравливать; она в отчаянии от того, что ее, болезненное состояние не позволяет ей выйти замуж за человека, которого «она обожает»; на деле же она сама доводит себя до такого состояния для того, чтобы не выходить за него замуж, и выздоравливает только в случае, если помолвка расторгается. Иногда девушка боится вступать в брак из-за того, что у нее уже были эротические отношения и ей не удастся скрыть это. Например, если она лишилась девственности, ей страшно, что это станет известно. Однако чаще мысль о том, что ей придется отдаться во власть чужого мужчины, невыносима ей потому, что она горячо любит отца, мать, сестру или глубоко привязана к родительскому

476

дому. Причины, по которым девушки решаются выйти замуж, разнообразны: одни понимают необходимость этого шага, других принуждают к нему, третьи знают, что брак для них — единственное разумное решение жизненных проблем, четвертые стремятся к нормальной жизни супруги и матери, но при этом у многих из них в глубине души живет тайное и упорное сопротивление браку, которое осложняет им начало супружеской жизни, а иногда мешает достичь в ней счастливого равновесия.

Итак, обычно брак бывает основан не на любви. «Супруг — это не любимый человек, а всего-навсего его заместитель», — сказал Фрейд. И в этом несовпадении нет ничего случайного. Оно вытекает из самой природы института брака, который существует не для того, чтобы обеспечить индивидуальное счастье мужчины и женщины, а для того, чтобы подчинить их экономический и сексуальный союз коллективным интересам. В некоторых странах с патриархальным общественным устройством бывало — сейчас это случается у некоторых мусульманских народов, — что жених и невеста, выбранные родителями, до дня свадьбы не видят лиц друг друга. И речи быть не может о том, чтобы социальная сторона индивидуальной жизни была основана на сентиментальном или эротическом капризе.

В этой благоразумной сделке, — говорит Монтень, — желания не бывают столь неистовы; они пасмурны и намного слабее. Любовь не терпит, чтобы руководствовались чем-либо, кроме нее, и она с большой неохотой примешивается к союзам, которые установлены и поддерживаются в других видах и под другим наименованием; именно таков брак: при его заключении родственные связи и богатство оказывают влияние — и вполне правильно — нисколько не меньшее, если не большее, чем привлекательность и красота. Что бы ни говорили, женятся не для себя; женятся нисколько не меньше, если не больше, ради потомства, ради семьи.

У мужчины, поскольку именно он «берет» женщину в жены, и особенно если вокруг него много женщин, желающих выйти замуж, возможности выбора более широки. Что же касается женщины, то считается, что для нее половой акт — это лишь услуга, которую она обязана оказывать мужчине и за которую она получает определенные выгоды. В связи с этим совершенно логично, что ее личные вкусы можно не принимать во внимание. Брак существует для того, чтобы защитить ее от своеволия мужчины, но ни любовь, ни индивидуальность не могут существовать в условиях несвободы. Попадая под покровительство мужчины, женщина, таким образом, вынуждена пожертвовать чувством любви, на которое способен лишь независимый индивид. Я слышала однажды, как набожная мать семейства говорила дочерям, что «любовь — это грубое чувство, свойственное только мужчинам и незнакомое

477

порядочным женщинам». Ту же теорию, но в наукообразной форме излагает Гегель в «Феноменологии духа».

Все это означает, что для женщины брак ни в коем случае не приводит к созданию неповторимых отношений с избранным ею супругом, он лишь в самом общем виде оправдывает выполнение ею женских функций. Все женщины должны довольствоваться одинаковыми радостями, не внося в них ничего индивидуального; это приводит к двум важным обстоятельствам, касающимся их эротической судьбы: во-первых, они не имеют никакого права на небрачные сексуальные отношения. Поскольку для супругов плотские отношения становятся обязанностью, наложенной на них обществом, желание и удовольствие уходят на второй план по сравнению с общественными интересами. Но мужчина, тесно связанный с миром как работник и гражданин, может иметь случайные связи как до женитьбы, так и после нее. Во всяком случае, он может обрести счастье и вне брака. Женщина же, на которую общество смотрит главным образом как на продолжательницу рода, должна как таковая быть абсолютно незапятнанной. Кроме того, как мы уже говорили, биологическая связь между общим и частным неодинакова у мужчин и женщин: мужчина, выполняя свои обязанности супруга и воспроизводителя, всегда испытывает удовольствие!, у женщины же детородная функция и сладострастие не связаны между собой. Так что действительной целью брака, который, как считается, освящает эротическую жизнь женщины, является на самом деле ее уничтожение.

Еще не так давно ущемление сексуальных прав женщины воспринималось мужчинами как вполне естественная вещь; они, как известно, не видели в нем ничего страшного и, ссылаясь на законы природы, легко мирились с женскими страданиями; такова уж, считали они, ее участь. Эта успокоительная точка зрения укреплялась и библейским проклятием. Страдания, связанные с беременностью, — тяжкая цена, которую женщина платит за краткий миг призрачного наслаждения, — служили им темой для шуток. «Пять минут удовольствия, девять месяцев мук», «входит легче, чем выходит». Этот контраст нередко казался им смешным. Подобная философия не лишена садизма; ведь страдания женщин радуют многих мужчин, и им не нравится, что они могут быть облегчены2. Поэтому не стоит удивляться тому, что мужчины без

Нечего и говорить о том, что присловие «Дырка, она и есть дырка» — это всего лишь грубая шутка; мужчина в сексуальных отношениях ищет не только удовольствие; в то же время процветание некоторых дешевых публичных домов доказывает, что мужчина может удовлетворить сексуальное желание с первой встречной женщиной.

2 Некоторые мужчины утверждают, например, что родовые муки необходимы для появления материнского инстинкта: по их словам, лани, которые рожают под действием анестезии, не желают вскармливать оленят. Но, во-первых, в доказательство они приводят малоубедительные факты, а во-вторых, женщины — это не лани. Истина заключается в том, что облегчение женского бремени возмущает мужчин.

478

вяких угрызений совести отказывали женщинам в праве на сексуальное удовлетворение; более того, они полагали, что целесообразно отказывать им не только в сексуальном удовольствии, но и в сексуальном желании1.

Именно об этом с легким цинизмом говорит Монтень: Вот и выходит, что допускать, состоя в этом почтенном и священном родстве, безумства и крайности ненасытных любовных восторгов — своего рода кровосмешение, о чем я, кажется, уже где-то говорил. Нужно, учит Аристотель, сближаться с женой осторожно и сдержанно и постоянно помнить о том, что, если мы станем чрезмерно распалять в ней желание, наслаждение может заставить ее потерять голову и забыть о границах дозволенного... Мне неведомы браки, которые распадались бы с большей легкостью или были бы сопряжены с большими трудностями, нежели заключенные из-за увлечения красотой или по причине влюбленности... Удачный брак, если он вообще существует, отвергает любовь и все ей сопутствующее... Даже те наслаждения, которые они вкушают от близости с женами, заслуживают осуждения, если при этом они забывают о должной мере, и что в законном супружестве можно так же впасть в распущенность и разврат, как и в прелюбодейной связи. Эти бесстыдные ласки, на которые толкает нас первый пыл страсти, не только исполнены непристойности, но и несут в себе пагубу нашим женам. Пусть лучше их учит бесстыдству кто-нибудь другой. Они и без того всегда готовы пойти нам навстречу... Брак — связанный и благочестивый союз; вот почему наслаждения, которые он нам приносит, должны быть сдержанными, серьезными, даже в некоторой мере строгими. Это должна быть страсть совестливая и благородная.

1 Даже в наши дни желание женщины испытывать удовольствие вызывает гнев у некоторых мужчин. Существует удивительный документ, доказывающий это, — брошюра доктора Гремийона «Правда о венерическом оргазме у женщины». Из предисловия мы узнаем, что автор, герой войны 1914 — 1918 годов, спас от смерти 54 немецких военнопленных, он высоконравственный человек. Он яростно обрушивается на книгу Штекеля «Фригидная женщина» и, в частности, заявляет: «Нормальная плодовитая женщина не знает венерического оргазма. Многие матери (и как раз лучшие) никогда не испытывают острого оргазма... Скрытые эрогенные зоны являются не естественными, а искусственными. Приобретая их, женщины гордятся, но на самом деле это признак разложения... Если вы скажете это любителю женщин, он не станет вас слушать. Ему хочется, чтобы его подружка, с которой он занимается разными мерзостями, испытывала венерический оргазм, и она его испытывает. Если оргазма не существует, его выдумают. Современные женщины хотят, чтобы мужчины доставляли им наслаждение. Мы отвечаем им на это: «Мадам, у нас на это нет времени, да к тому же это негигиенично!..» Тот, кто создает у женщины эрогенные зоны, копает себе яму: ведь он создает ненасытных женщин. Проститутка без труда может довести до изнурения не одного мужа... женщина, обладающая эрогенными зонами, перерождается, начинает иначе мыслить, иногда она становится опасной, она способна на преступление... Не было бы ни невроsob, ни психозов, если бы люди хорошенько усвоили, что «постельные развлечения» — это такое же обычное дело, как еда, мочеиспускание, испражнение и сон...»

479

В самом деле, муж, пробуждающий чувственность в своей жене, пробуждает ее как таковую, поскольку женщина выходит замуж не в силу влечения к какому-либо индивиду. Таким образом он подталкивает свою супругу к поиску удовольствия в других объятиях. Слишком пылко ласкать женщину, говорит также Монтень, — это «гадить в корзину, которую вы собираетесь нести на голове». Впрочем, он честно признает, что из-за осторожности мужчины женщина оказывается в весьма невыгодном положении: У женщины есть серьезные причины отвергать существующие в обществе жизненные правила, тем более что придуманы они мужчинами, без участия женщин. Конечно, между ними и нами бывают стычки, плетутся интриги. Кое в чем мы поступаем с ними легкомысленно: нам прекрасно известно, что по склонности и страсти к любовным утехам

мы им в подметки не годимся...

Мы щедро вознаграждаем ее за воздержание, в противном же случае сурово караем... Нам хотелось бы, чтобы женщины были здоровы, сильны, пышны, упитанны и в то же время непорочны, то есть и страстны и холодны одновременно; ведь брак, который, как мы утверждаем, должен остудить их пыл, не приносит им облегчения из-за царящих у

нас нравов.

Прудон менее щепетилен; по его мнению, «добропорядочность» требует, чтобы любовь была отделена от брака; Любовь не должна главенствовать над добропорядочностью... любовные излияния неуместны ни между женихом и невестой, ни между мужем и женой, они разрушают уважение к домашнему очагу и трудолюбие, мешают выполнению общественного долга... (выполнив свои любовные обязанности)... мы должны отказаться от любви. Так пастух, сквасив молоко, отжимает из него творог...

Однако в XIX веке буржуазные представления о любви несколько изменились. С одной стороны, буржуазия страстно желала защитить и укрепить брак, а с другой — из-за развития индивидуализма простое подавление женских требований стало невозможным. Право на любовь яростно защищали Сен-Симон, Фурье, Жорж Санд и представители романтизма. Возникла новая проблема: соединить брак с индивидуальными чувствами, которые, как считалось ранее, не имеют к нему отношения. Именно в это время появилось понятие «супружеская любовь», удивительное порождение традиционного брака по расчету. Идеи консервативной буржуазии, во всей их непоследовательности, были выражены Бальзаком. Он признает, что в принципе брак и любовь не имеют ничего общего, но ему неприятно уподоблять такой достойный уважения институт, как брак, обыкновенной сделке, в которой с женщиной обращаются как с вещью; в результате, читая его произведение «Физиология брака», мы постоянно сталкиваемся с удивительной непоследовательностью.

480

С политической, гражданской и моральной точки зрения брак можно рассматривать как закон или контракт, как институт... следовательно, он должен вызывать всеобщее уважение. До сих пор общество видело лишь эти очевидные стороны брака и именно их считало основой супружеских отношений.

Большинство мужчин вступают в брак с целью воспроизведения, они хотят иметь собственных детей; но ни произведение, ни собственность, ни дети не могут составить счастье человека. Crescite et multiplicamini1 не равнозначно любви. Во имя закона, короля и справедливости требовать любви от девушки, которую вы видели четырнадцать раз за две недели, — это нелепость, совершаемая большинством суженых.

Казалось бы, здесь все так же ясно, как в гегелевской теории. Однако Бальзак без всякого перехода продолжает: Любовь заключается в согласии между потребностью и чувством, супружеское счастье — в абсолютном взаимопонимании супругов. Из этого вытекает, что мужчина, который хочет быть счастливым, должен следовать определенным правилам чести и деликатности. Располагая правом, данным ему законом общества, освящающим потребность, он должен следовать тайным законам природы, под действием которых расцветают чувства. Если он видит свое счастье в том, чтобы быть любимым, он должен сам искренне любить. Ведь ничто не может противостоять истинной страсти. Но тот, кто полон страсти, всегда испытывает желание. Можно ли постоянно желать свою жену?

-Да.

После этого Бальзак говорит об искусстве брачной жизни. Однако мы скоро замечаем, что главной целью для мужа должна быть не любовь жены, а ее верность, и для того, чтобы оградить свою честь, муж должен постоянно указывать жене на ее слабости, препятствовать ее культурному развитию, держать в состоянии морального отупения. И это называется любовью? Основной смысл этих туманных и бессвязных рассуждений сводится, по-видимому, к тому, что мужчина, используя свое право выбирать жену и удовлетворяя с ней свои потребности, должен вносить в отношения с ней как можно меньше индивидуального. Именно в этом Бальзак видит залог верности жены. В то же время муж, используя определенные приемы, должен пробудить любовь жены. Но если мужчина женится ради собственности и потомства, можно ли его назвать действительно влюбленным? А если он не влюблен, то откуда возьмется всепобеждающая страсть, в ответ на которую вспыхнет страсть жены? Неужели Бальзаку действительно неизвестно, что неразделенная любовь не только не вызывает ответных чувств, но докучает и вызывает отвращение? Вся его недобросовестность ясно видна в его программном романе «Воспоминания новобрачных», написанном в форме переписки. Луиза де Шальё хочет основать супружеские отношения на люб-

1 Плодитесь и размножайтесь (лот.).

481

ви. В результате она в порыве страсти убивает своего первого мужа; сама она умирает из-за чрезмерной ревности ко второму мужу. Рене де л'Эстораль жертвует своими чувствами ради благоразумия. В награду она обретает материнские радости и создает прочное семейное счастье. Непонятно, во-первых, в силу какого проклятия — если, конечно, это не воля автора — влюбленная и страстно желающая насладиться радостями материнства Луиза лишена их: ведь любовь никогда не мешала зачатию. Во-вторых, невозможно отделаться от мысли о том, что радость, с которой Рене принимает объятия супруга, свидетельствует о ее «лицемерии», за которое Стендаль так ненавидел «порядочных женщин». Вот как Бальзак описывает ее первую брачную ночь; Рене пишет своей подруге: «Мы с тобой называли мужчин-мужей животными. Но в ту дивную ночь это животное исчезло, вместо него появился мужчина-любовник, любящий мужчина, его нежные слова проникали в самое сердце, я испытывала несказанное наслаждение в его объятиях... Я была полна ожиданием чего-то необыкновенного. Признаюсь, было все, что называют любовью, все самое интимное, порою неожиданное, и он вел себя деликатно, отдавая должное тонкости момента: в ход были пущены все чарующие формы обольщения, и я испытывала таинственную прелесть, которую рисует нам наше воображение, всепозволяющий любовный пыл, я сладострастно отдавалась его ласкам, и испытанное наслаждение завладело мною так сильно, что я почувствовала себя на вершине блаженства, с которой так не хотелось спускаться».

Это прекрасное чудо, по-видимому, повторялось не очень часто, поскольку в следующих письмах Рене жалуется: «Раньше я была живым существом, а теперь стала вещью». После ночей «супружеской любви» она утешается, читая Бональда. Хотелось бы по крайней мере знать, с помощью какой уловки в самый трудный момент, момент приобщения женщины к сексуальной жизни, муж превратился в чудодея. Рецепты, которые Бальзак дает в «физиологии брака», либо слишком общи: «Никогда не начинайте супружеские отношения с насилия», либо туманны: «Талант мужа заключается в том, чтобы умело подмечать зародыши удовольствия, развивать их, придавать им новое направление и выражение». Впрочем, он тут же замечает, что в отношениях «между двумя существами, не любящими друг друга, такое умение превращается в разврат». Но ведь Рене как раз не любит Луи; да и откуда у этого последнего может появиться вышеописанный «талант», если он действительно таков, каким его описал автор? На деле Бальзак цинично уклонился от решения проблемы. Он недооценил тот факт, что нейтральных чувств не существует, что отсутствие любви, принуждение и скука чаще вызывают отнюдь не нежную дружбу, а озлобление, нетерпение и враждебность. В «Лилии в долине» он более искренен, и поэтому судьба несчастной мадам де Мортсоф значительно менее поучительна.

482

Примирение брака и любви — это такая сложная вещь, которая требует ни больше ни меньше как божественного вмешательства, — таково мнение Кьёркегора, выраженное весьма сложным языком. Он с удовольствием обличает свойственные браку парадоксы.

Брак, какое странное изобретение! Но что в нем самое странное, так это то, что его считают стихийным поступком. В действительности же это один из тех поступков, над которым долго размышляют... Разве можно себе представить, чтобы такой важный шаг предпринимался стихийно1.

Трудность заключается в следующем: любовь и любовное влечение появляются абсолютно стихийно, брак же — это обдуманный шаг; в то же время любовное влечение должно пробуждаться после вступления в брак или после того, как принято решение о вступлении в брак, то есть при желании жениться; это значит, что самая стихийная на свете вещь должна в то же время совершаться в результате абсолютно свободно принятого решения; то, что из-за своей стихийности является до такой степени таинственным, что может быть объяснено лишь божественным вмешательством, должно совершаться в результате интенсивных размышлений, неминуемо приводящих к принятию решения. Кроме того, все должно происходить определенным образом: решение не должно незаметно следовать за любовным влечением, и то и другое должно появляться одновременно, в момент развязки, и любовь и решение должны быть налицо 2.

Иными словами, любовь и брак — это не одно и то же, и совершенно непонятно, как любовь может превратиться в долг. Однако Кьёркегор не боится парадоксов, и вся его работа о браке написана для того, чтоб прояснить эту загадку. Он не отрицает, что действительно: «Размышление убивает стихийность... Если бы размышления на самом деле приводили лишь к любовному влечению, то брака бы не существовало». Но «решение отчасти принимается бессознательно, хотя ему предшествует размышление. Оно воспринимается как нечто абсолютно идеальное, оно так же стихийно, как любовное влечение. Решение это — религиозная концепция жизни, оно построено на этических принципах и должно открыть путь любовному влечению, предохранить его от внешней и внутренней опасности». Поэтому «супруг, настоящий супруг — это тоже чудо!.. Уметь сохранить радость любви, в то время как жизнь обрушивается всей тяжестью серьезных проблем на него и на его возлюбленную!»

Что касается женщины, рассудок не является ее сильной стороной, она не умеет «размышлять», поэтому «она переходит от непосредственной любви к непосредственному религиозному чувству». Если перевести эту теорию на ясный язык, она означает, что

«In vino veritas». 2 «Разговоры о браке».

483

решение любящего мужчины о вступлении в брак представляет собой акт веры в Бога, который призван гарантировать согласие между чувствами и обязанностями; что касается любящей женщины, то она просто стремится выйти замуж. Я знала одну пожилую даму, ревностную католичку, которая наивно верила в «сакраментальную любовь с первого взгляда»; она утверждала, что, когда будущие супруги дают у алтаря окончательное согласие на брак, в их душах загорается любовь, Кьёркегор, правда, допускает существование «влечения» до этого момента, но было бы чудом, если бы супруги испытывали это «влечение» в течение всей своей жизни.

Однако французские писатели и драматурги прошлого века, не очень верившие в силу таинства брака, стремились найти более понятные для человека способы обеспечения супружеского счастья; в вопросе объединения эротики и супружеской любви они пошли дальше, чем Бальзак, В романе «Влюбленная» Порто-Риш говорит о несовместимости сексуальной любви и семейной жизни, рассказывая о муже, утомленном пылкой страстью жены и ищущем покоя в объятиях более умеренной любовницы. Но с легкой руки Поля Эрвьё супружеская «любовь» превратилась в законодательном порядке в долг. Марсель Прево внушает молодому супругу, что он должен обращаться с женой как с любовницей, и описывает в скрыто похотливых выражениях страстные объятия супругов. Бернстайн воспевает супружескую любовь в своих пьесах: рядом с безнравственной, лживой, чувственной и злой воровкой женой муж предстает как мудрый и великодушный человек; автор также дает понять, что он — опытный и неутомимый любовник, В ответ на романы, рассказывающие об адюльтере, появляются книги, восхваляющие романтику брака. Даже Колетт отдает дань этой морализаторской волне, В книге «Распутное дитя» она, описав циничные похождения новобрачной, не очень умело лишенной девственности, приводит ее в конце концов в объятия мужа, в которых она и познает наслаждение. М.Мартэн Морис в книге, имевшей некоторый успех, также рассказывает историю молодой женщины, которая после краткой связи с умелым любовником возвращается к мужу и делится с ним приобретенным опытом. Сегодня американцы, которые почитают супружеские отношения, но и являются индивидуалистами, по другим причинам и другими способами делают все возможное для того, чтобы ввести секс в супружеские отношения. Ежегодно появляется множество книг о семейной жизни, имеющих целью облегчить процесс приспособления друг к другу супругов и, что особенно важно, научить мужчину строить счастливые и гармоничные отношения с женой. Психоаналитики и врачи выступают в качестве «советников супругов»; общепризнано, что женщина так же, как мужчина, имеет право на удовольствие, и мужчина обязан знать приемы, которые помогут ему доставить ей удовольствие. Но, как мы знаем, удачные сексуальные отношения — это не просто дело техники. Даже если молодой человек выучил наизусть несколько де-

484

сятков учебников вроде таких, как «Что должен знать каждый муж», «Тайны супружеского счастья». «Любовь без страха», то совершенно не очевидно, что он сможет вызвать любовь своей молодой жены. Она реагирует на психологическую ситуацию в целом, а традиционный брак отнюдь не создает благоприятных условий для пробуждения и расцвета женской эротики.

Когда-то в сообществах, живших по законам матриархата, от новобрачной не требовали, чтобы она была девственницей; напротив, по религиозным причинам она обычно лишалась девственности до свадьбы. В некоторых сельских районах Франции еще сохранились остатки этой древней вольности нравов; там от девушек не требуют безупречного поведения до вступления в брак, напротив, «согрешившим» девушкам и даже матерям-одиночкам легче найти мужа, чем девственницам. В кругах, которые принимают идею эмансипации женщин, девушкам так же, как и юношам, предоставляется сексуальная свобода. Однако патерналистская мораль настойчиво требует девственности от невесты; муж хочет быть уверенным в том, что она не носит под сердцем ребенка от другого мужчины; получая в собственность1 ее плоть, он хочет полностью и безраздельно обладать ею; девственность превратилась в моральную, религиозную и мистическую ценность, пользующуюся до сегодняшнего дня повсеместным признанием. Во Франции есть места, где друзья новобрачного с шутками и песнями ждут за дверью спальни молодоженов того момента, когда супруг вынесет им для обозрения простыню, запачканную кровью; иногда утром родители демонстрируют ее соседям2. До сих пор распространены также менее грубые обычаи, связанные с «первой брачной ночью». Не случайно существует немало игривых литературных произведений, посвященных этой теме; дело в том, что животная сторона супружеских отношений, взятая отдельно от социально значимой стороны, всегда воспринимается как нечто непристойное. По законам гуманистической морали любой жизненный опыт должен быть человечным и основанным на свободном движении души. Подлинно нравственная эротическая жизнь — это либо свободный всплеск желания и удовольствия, либо трепетная борьба за обретение свободы в области секса. Но все это возможно лишь в случае, когда любовь или желание приводят индивида к мысли о неповторимости партнера. Когда же сексуальные отношения перестают быть делом индивидов и передаются в ведение общества или Господа Бога, половые отношения между людьми превращаются в нечто низменное. Именно поэто-

^м. т. 1,ч. 3.

2 «До настоящего времени иммигранты первого поколения некоторых областей Соединенных Штатов посылают запачканную кровью простыню родственникам, оставшимся в Европе, в качестве доказательства того, что брак действительно совершился», — говорится в докладе Кинси.

485

му благонравные матроны с отвращением отзываются о плотских удовольствиях: они числят их среди тех функций тела, о которых неприлично говорить вслух. По той же причине свадебные застолья сопровождаются двусмысленными шутками. Есть что-то парадоксально непристойное в том, что выполнение грубой животной функции предваряется пышной церемонией. Универсальное и отвлеченное значение брака состоит в том, что объединение мужчины и женщины, произошедшее на глазах у всех согласно символическим ритуалам, превращается в ночной тиши в ни для кого не видимое столкновение двух конкретных и неповторимых индивидов. Колетт, присутствовавшая в тринадцатилетнем возрасте на крестьянской свадьбе, испытала страшное смятение, зайдя с подружкой в спальню новобрачных: Спальня новобрачных... Там стояла высокая и узкая кровать с кумачовыми занавесками, высокими перинами и множеством пуховых подушек. Здесь закончится этот день с его запахами пота, ладана, скотного двора и свадебных блюд... Скоро сюда войдут новобрачные. Эта мысль еще не приходила мне в голову. Их тела утонут в этой толстой перине... И вступят в загадочную борьбу, о которой благодаря отважной искренности моей матери и наблюдениям над животными я знала и слишком много, и слишком мало. А потом? Мне стало страшно в этой комнате, рядом с кроватью, о которой раньше я и не думала*.

Охваченная страхом девочка почувствовала контраст между семейным торжеством и животно низменной тайной, скрывающейся за пологом этой кровати. В цивилизациях, где женщина не рассматривается как личность, например на Востоке, в Греции, в Риме, никто не видит в свадьбе ничего смешного или непристойного; животная функция человека является, по общему мнению, такой же обыденной, как древние традиции; но в современном западном обществе мужчины и женщины воспринимаются как индивиды, и вольные шутки свадебных гостей относятся к конкретным мужчине и женщине, которым в ближайшие часы предстоит пережить неповторимый опыт: совершить акт, тщательно маскируемый ритуалами, речами и цветами. Разумеется, можно также говорить о контрасте между торжественностью пышных похорон и разложением трупа в могиле. Но покойник не может очнуться в гробу; что же касается новобрачной, то она, столкнувшись с непонятным и неожиданным для нее жизненным испытанием, на которое ее обрекли напутствие мэра в трехцветной ленте и торжественное церковное благословение, переживает шок и ужас. Не только в водевилях девушки после первой брачной ночи в слезах возвращаются к матерям, об этом можно прочесть и в психиатрических исследованиях, мне самой не раз рассказывали о подобных случаях. Обычно это бывает с девушками, воспитанными в слишком строгих правилах, не имеющими никакого понятия о

1 «Дом Клодины».

486

сексуальных отношениях и потрясенными неожиданным открытием этой стороны жизни. В прошлом веке г-жа Адам полагала, что обязана выйти замуж за мужчину, который поцеловал ее в губы, поскольку, по ее мнению, в этом и заключалась законченная форма сексуального слияния. Но подобные истории происходили также сравнительно недавно. Например, Штекель рассказывает об одной новобрачной; «Когда во время свадебного путешествия муж лишил ее девственности, она решила, что он сошел с ума, и подчинилась ему, боясь противоречить сумасшедшему» 1, Девушки бывают до того несведущими, что выходят замуж за лесбиянку и долго живут с этим псевдомужем, не догадываясь, что рядом с ними находится отнюдь не мужчина.

Ваше поведение в ночь после свадьбы оглушает жену, как будто ее окатили ушатом ледяной воды. Даже если до свадьбы у нее было смутное беспокойство...

Ага, так вот что такое брак, думает она. Поэтому так тщательно скрывают, что происходит на самом деле. Меня провели.

Но от обиды она ничего не говорит вслух. И вы сможете снова и снова окатывать ее водой, она не потревожит соседей никакими скандальными выходками.

Этот отрывок из стихотворения Мишо2 «Первая брачная ночь» довольно точно описывает ситуацию. Многие современные девушки лучше осведомлены о том, что их ждет, но и их согласие носит абстрактный характер, И сейчас лишение девственности часто похоже на насилие. «Нет сомнения в том, что насилие чаще совершается в браке, чем вне брака», — говорит Хэвлок Эллис. В работе Нойгебауэра «Monatsschrift fur Geburtshilfe» (1889, т. IX) описаны более ста пятидесяти случаев, когда мужья наносили женщинам раны во время совокупления; причинами этого были грубость, состояние опьянения, неправильная поза, несоразмерность половых органов, Хэвлок Эллис рассказывает, что одна англичанка расспросила шесть неглупых женщин среднего класса об их впечатлениях от первой брачной ночи. Для всех совокупление было шоком; две из них совсем ничего не знали, трое других полагали, что знают, но и они получили психическую травму. Адлер также подчеркивал психологическую значимость момента лишения девственности.

Первый момент, когда мужчина вступает в свои супружеские права, нередко определяет всю последующую жизнь. Неопытность и излишнее возбуждение мужа могут стать первой причиной бесчувственности женщины. Если же муж в течение длительного времени ведет себя с женой грубо и неумело, он может обречь ее на полную фригидность.

«Состояние нервного страха» См.: «Ночь в движении».

487

В предыдущей главе мы привели целый ряд примеров такого неудачного приобщения к сексуальным отношениям. Вот еще один случай, рассказанный Штекелем; Г-жа ?.?., воспитанная в очень строгих правилах, со страхом ждала первой брачной ночи. Муж сорвал с нее одежду, не позволив ей лечь в постель. Сам он тоже разделся и предложил ей полюбоваться своим обнаженным телом, поглядеть, какой у него пенис. Она закрыла лицо руками. Тогда он воскликнул: «Зачем же ты вышла замуж, дура ты эдакая». Затем он повалил ее на кровать и грубо овладел ею. Она, конечно, на всю жизнь осталась фригидной.

В самом деле, мы уже писали о том, какое огромное внутреннее сопротивление должна преодолеть девственница, вступающая в сексуальную жизнь. В этот период в ней происходит огромная физиологическая и психическая перестройка. Глупо и бесчеловечно требовать от нее, чтобы этот процесс прошел за одну ночь. Абсурдно считать выполнением долга такую сложную операцию, как первое совокупление. Страх женщины увеличивается еще и от того, что непонятная операция, которую ей предстоит перенести, освящена традицией; общество, религия, семья, друзья торжественно поручили ее заботам супруга-повелителя. Кроме того, ей кажется, что от первой брачной ночи зависит все ее будущее, поскольку до сих пор в брак вступают на всю жизнь. В этот момент она чувствует себя один на один со своей судьбой: мужчина, которому она будет всегда принадлежать, воплощает в ее глазах Мужчину вообще, он предстает перед ней в совершенно новом облике, приобретающем огромное значение потому, что отныне она всегда будет жить бок о бок с ним. Однако и мужчина испытывает тревогу при мысли о том, что ему предстоит совершить; у него имеются собственные проблемы и комплексы, из-за которых он и становится робким, неловким или, наоборот, грубым, У многих мужчин торжественность бракосочетания парализует сексуальную потенцию, Жане пишет в работе «Навязчивые состояния и психастения»: Кто не встречал стыдливых новобрачных, которым не удается овладеть молодой женой и которые из-за этого впадают в отчаяние, чувствуют себя опозоренными? В прошлом году нам довелось присутствовать при довольно любопытной трагикомической сцене: разгневанный тесть притащил в клинику «Сальпетриер» своего тихого и покорного зятя. Тесть требовал медицинского свидетельства, которое позволило бы подать на развод. Несчастный молодой человек объяснял, что раньше у него все хорошо получалось, но после свадьбы из-за стеснения и стыда он ни на что не способен.

Слишком пылкая страсть пугает девушку, слишком уважительное отношение унижает. Некоторые женщины до конца своих дней ненавидят мужчину, который эгоистически думал лишь о своем удовольствии и не обращал внимания на их страдания, но они также всю жизнь таят обиду на того, кто, как им кажется,

488

пренебрег ими1, или на того, кто не счел нужным лишить их девственности в первую же ночь или не смог этого сделать. Хелен Дейч отмечает^, что некоторые робкие и неумелые мужья просят врача лишить их жену девственности хирургическим путем, ссылаясь на какой-либо ее физический недостаток. Однако обычно никаких недостатков у жены нет. Женщины, пишет Дейч, всю жизнь испытывают обиду и презрение к мужу, не сумевшему нормально овладеть ими. Один из случаев, описанных Фрейдом3 показывает, что импотенция мужа может нанести травму жене; Одна больная обычно бегала из одной комнаты в другую, посреди которой стоял стол. Там она особым образом складывала скатерть, звала служанку, а когда та подходила к столу, отсылала ее... Пытаясь объяснить это наваждение, она вспомнила, что на скатерти было скверное пятно и она каждый раз старалась положить ее так, чтобы служанка сразу его увидела... Вся эта сцена воспроизводила ее первую брачную ночь, когда муж показал свою слабость как мужчина. Он много раз прибегал в ее спальню из своей для того, чтобы сделать новую попытку. Он стыдился служанки, которая стелила постель, и поэтому запачкал простыню красными чернилами, чтобы служанка подумала, что это кровь, Первая брачная ночь превращается для молодоженов в испытание, преодолевая которое они боятся опозориться. Каждый из них настолько поглощен своими собственными проблемами, что у него не возникает мысли о необходимости великодушного отношения к другому. В эту ночь половой акт приобретает торжественное и поэтому особенно опасное значение; неудивительно, что нередко ее последствием становится пожизненная фригидность женщин, В эту ночь муж сталкивается с трудной проблемой: если он будет «слишком сладострастен с женой», это может шокировать и оскорбить ее; этот страх, по-видимому, парализует американских мужчин, особенно, как отмечается в докладе Кинси, в семьях, где муж и жена имеют высшее образование. Дело в том, что чем глубже самосознание женщины, тем значительнее ее заторможенность. Если же муж слишком «уважительно» обходится с женой, ему не удается пробудить ее чувственность. Эта дилемма возникает из-за двойственной позиции молодой женщины, которая и стремится к наслаждению, и отвергает его, требует сдержанности, но и страдает от нее. Если не принимать во внимание случаи исключительного счастья, муж представляется жене или распутником, или беспомощным юнцом. В связи с этим неудивительно, что для женщин «выполнение супружеского долга» нередко становится тяжелой и неприятной обязанностью.

1 См. наблюдения Штекеля, приведенные в предыдущей главе. «Психология женщин».

Мы приводим его краткое изложение, основываясь на работе Штекеля «Фригидная женщина».

489

Ей тягостно подчиняться нелюбимому повелителю, пишет Дидро в трактате «О женщинах». «Я видел, как одна порядочная женщина содрогалась от отвращения при приближении мужа; я видел, как после выполнения супружеских обязанностей она подолгу лежала в ванне, потому что ей казалось, что она никак не может смыть эту грязь. Нам почти неведомо подобное чувство отвращения. Мы менее ранимы. Многие женщины умирают, не познав восторгов сладострастия. Они редко испытывают эти ощущения, которые я бы сравнил с приступом эпилепсии и которые мы можем испытать всякий раз, когда этого желаем. Даже в объятиях обожаемого мужчины им не дано достичь высшего блаженства. Мы же можем испытать его в объятиях услужливой женщины, которая вовсе нам не нравится. Они хуже, чем мы, владеют своими чувствами, и поэтому наивысшее удовольствие приходит к ним медленнее и реже. В очень многих случаях их ожидания оказываются обманутыми».

Действительно, немало женщин становятся матерями и бабушками, никогда не испытав ни удовольствия, ни даже желания; они стараются уклониться от выполнения этого «грязного долга» и для этого добывают медицинские справки или придумывают какие-либо иные предлоги. В докладе Кинси говорится, что многие американские женщины «считают, что им слишком часто приходится совокупляться с мужем, они бы хотели, чтобы у мужа реже возникало желание заниматься любовью. Лишь немногие женщины хотели бы совокупляться чаще». В то же время, как нам известно, эротическая потенция женщин почти неисчерпаема. Это противоречие наглядно показывает, что брак, который, как утверждают, упорядочивает женскую эротику, на самом деле убивает ее.

В романе «Тереза Декейру» Мориак описывает отношение молодой женщины, вышедшей замуж без любви, к браку вообще и к своим супружеским обязанностям в частности: ...Быть может, она искала в браке не столько материального могущества, богатства, сколько убежища. Что толкнуло ее на этот брак, как не чувство страха. Юная, но практичная девушка, с детства приученная к хозяйству, она поспешила войти в подобающий для нее круг, занять в нем раз и навсегда определенное место. Она хотела укрыться от какой-то невидимой опасности. Никогда она не казалась такой рассудительной, как в пору ее помолвки с Бернаром, она стремилась вступить в семейный клан, «устроиться», войти в добропорядочный мирок, спасти себя... Свадьба состоялась в Сен-Клере, в тесной церкви, где болтовня дам заглушала одышливую фисгармонию, а их крепкие духи перекрывали запах ладана, и в этот знойный день Тереза почувствовала, что погибла. Она, как лунатик, вошла в клетку и вдруг очнулась, когда громыхнула и захлопнулась тяжелая дверь. Ничего как будто не изменилось, но она поняла, что отныне уже не может погибнуть одна. В густой чаще семейных устоев и правил она будет подобна тлеющему огню, который ползет под зарослями вереска... Вечером в день этой полудеревенской, полугосподской свадьбы группы гостей, расцвеченные яркими платьями девушек, преградили дорогу автомобилю новобрачных и проводили их шумными приветствиями... Вспомнив о той ночи, что последовала за свадьбой, Тереза шепчет: «Это было ужасно...», потом

490

спохватывается: «Да нет... не так-то ужасно...» А разве она очень страдала во время их путешествия на итальянские озера? Она играла в сложную игру «не выдавай себя»... Тереза сумела приучить свое тело к такому притворству и черпала в этом горькую усладу. В мире неведомых ей ощущений, в которые мужчина принуждал ее проникнуть, она с помощью воображения допускала, что там и для нее, возможно, есть счастье, но какое оно? Перед ней словно был пейзаж, затянутый густой сеткой дождя, и она старалась представить себе, каким он был бы при ярком солнце, — вот так Тереза открывала, что такое страсть.

И как легко было обмануть Бернара, ее спутника с пустым взглядом... Он весь уходил в наслаждение, как те очаровательные поросята, на которых забавно смотреть, когда они, хрюкая от удовольствия, бросаются к корыту. («Я стала этим корытом», — думает Тереза.) Где он научился классифицировать все, что касалось плотских утех, отличать ласки, дозволенные порядочному человеку, от повадок садиста? Тут он никогда не проявлял ни малейшего колебания... «Бедняга Бернар, а ведь он не хуже других. Но вожделение превращает человека, приближающегося к женщине, в чудовище, совсем на этого человека не похожее. Я видела, как Бернар утопает в пучине похоти, и вся замирала, как будто этот сумасшедший, этот эпилептик при малейшем моем движении мог удушить меня».

Вот еще одно свидетельство, более откровенное. Эта история была рассказана Штекелю двадцативосьмилетней женщиной, воспитанной в высококультурной среде: Невестой я была счастлива. У меня наконец появилось ощущение защищенности, все обращали на меня внимание. Жених восхищался мной, баловал меня, для меня это было внове... От поцелуев (жених никогда не ласкал меня иначе) я так загоралась, что не могла дождаться свадьбы... Наутро в день свадьбы я была в сильном возбуждении, моя рубашка промокла от пота. И все это от мысли, что скоро то неведомое, которого я так желаю, перестанет быть для меня тайной. Я по-детски представляла себе, что мужчина мочится во влагалище женщины... Когда мы очутились в спальне, все началось с небольшого разочарования: муж спросил меня, не выйти ли ему. Я попросила его выйти, потому что действительно стыдилась его. Но в моем воображении сцена раздевания играла важную роль. Когда я легла в постель, он со смущенным видом вошел в комнату. Позже он сознался мне, что испытывал страх, глядя на меня, потому что я была воплощением молодости, полной радостного ожидания. Быстро раздевшись, он потушил свет. Почти не приласкав меня, он сразу попытался овладеть мною. Мне было очень страшно, и я попросила его не трогать меня. Мне хотелось оказаться где-нибудь Далеко от него. Я была в ужасе от его попытки сразу, без ласк, овладеть мною. Мне казалось, что он груб, и позже я нередко упрекала его в этом. Но это была не грубость, а полная бестактность, отсутствие чуткости. В эту ночь все его попытки были безрезультатными. Меня начало охватывать отчаяние, и я стыдилась собственной беспомощности, думая, что виновата я, что я неправильно сложена... В конце концов в эту ночь мне пришлось удовольствоваться его поцелуями. Десять дней спустя ему удалось лишить меня девственности, но половой акт длился несколько секунд, и я не почувствовала ничего, кроме небольшой боли. Какое это было разочарование! Позже у меня бывали приятные ощу-

491

щения во время совокупления, но достичь этого было нелегко, и мужу приходилось прикладывать немало усилий, чтобы испытать удовольствие... В Праге мы останавливались в холостяцкой квартире моего деверя, и воображение рисовало мне ощущения, которые он испытывает, узнав, что я спала в его постели. Там я впервые пережила оргазм и была очень счастлива. В первые недели муж каждую ночь совокуплялся со мной. Я неоднократно достигала оргазма, но это меня не удовлетворяло, потому что ощущение было очень кратковременным, а я возбуждалась до того, что была готова плакать... После двух родов... совокупление удовлетворяло меня все меньше и меньше. Оргазм я испытывала редко, муж всегда кончал раньше меня. Каждый раз я напряженно ждала (сколько времени он еще сможет?). Когда он был удовлетворен, а я — нет, я его ненавидела. Иногда во время полового акта я воображала, что лежу с деверем или врачом, принимавшим у меня роды. Муж попытался возбудить меня с помощью пальца... Я действительно пришла в сильное возбуждение, но в то же время мне казалось, что это позорный и ненормальный способ, и он не приносил мне никакого удовольствия... В течение всего времени, пока мы были женаты, муж никогда не ласкал мое тело. Однажды он сказал мне, что со мной он не мог решиться ни на что... Он никогда не видел меня обнаженной, поскольку мы не снимали ночных рубашек, и он совершал половой акт только ночью.

В действительности эта женщина была очень чувственна, и позже она обрела счастье в объятиях любовника.

Период обручения существует для того, чтобы приобщение девушки к сексуальной жизни не было слишком резким; однако нередко нравы требуют, чтобы между женихом и невестой не было ничего похожего на сексуальные отношения. Если же девственница отдается своему будущему мужу, то она переживает приблизительно то же, что и новобрачная. Невеста решается на такой шаг лишь в том случае, когда обязательство, взятое на себя женихом, кажется ей столь же непоколебимым, как и уже совершившийся брак. В этой ситуации первое совокупление также воспринимается как испытание. Отдавшись же жениху, даже если ей удалось избежать окончательного закабаления — беременности, невеста почти никогда уже не решается отказать ему.

Трудности начального этапа сексуальной жизни легко преодолеваются, если между двумя любящими и желающими друг друга партнерами существует полное согласие. Сила и величие физической любви заключается в том, что любовники, не посягающие на свободу друг друга, дарят друг другу блаженство. В этом случае ни одно их действие не может быть постыдным, поскольку они ничего не навязывают друг Другу, напротив, они оба великодушно отдаются друг Другу. Брак же в принципе представляет собой нечто непристойное, поскольку он вводит понятия прав и обязанностей в отношения, в основе которых должен лежать свободный порыв. Обрекая людей на сексуальные взаимоотношения без учета их индивидуальных склонностей, брак придает телу постыдное сходство с орудием. Нередко муж леденеет при мысли о том, что он исполняет свой долг, а жене непереносимо стыдно оттого, что

492

человек, который находится рядом с ней, всего-навсего пользуется своим правом. Конечно, случается, что в начале супружеской жизни сексуальные отношения приобретают индивидуальный характер. Иногда приобщение к сексуальной жизни происходит медленно, но бывает и так, что в первую же брачную ночь у супругов возникает гармоничное физическое влечение. Сознание того, что она состоит в браке, расслабляет женщину, устраняет мысли о грехе, которые еще так часто появляются в связи со всем, что касается плоти; регулярные и часто повторяющиеся половые сношения ведут к возникновению плотской близости, способствующей половому созреванию. Немало женщин бывают счастливы в первые годы супружеской жизни. Следует особо подчеркнуть, что они навсегда сохраняют благодарность мужу за это счастье и позже прощают ему любые провинности. «Женщины, которые были удовлетворены сексуальными отношениями с мужем, не находят в себе сил для того, чтобы расторгнуть неудачный семейный союз», — говорит Штекель. И все-таки девушка подвергается огромной опасности, беря на себя обязательство всю жизнь спать с одним, и только с одним, мужчиной, сексуальные возможности которого ей неизвестны. Ведь ее эротическая судьба в большой мере зависит от личности партнера. Именно об этом парадоксе Леон Блюм говорит с вполне обоснованным осуждением в своей работе «Брак».

Лишь лицемер может полагать, что союз, основанный на обычаях, может перерасти в любовь; совершенно нелепо требовать, чтобы супруги, связанные практическими, социальными и моральными интересами, всю жизнь желали друг друга. В то же время сторонникам брака по расчету действительно не составляет никакого труда доказать, что у тех, кто женится по любви, не так уж: много шансов на счастье. Во-первых, идеальная любовь, которую испытывает девушка, не всегда располагает ее к сексуальной любви; ее платоническое обожание, ее мечтания и страсти, в которых отражаются ее детские и девические мысли и представления, недолговечны, они не выдерживают испытания повседневной жизнью. Даже если между нею и ее женихом возникает искреннее и глубокое эротическое влечение, оно не может стать прочной основой для долгой совместной жизни.

В беспредельном пространстве любви костер чувственности, сияние которого заслоняет сначала все остальное, занимает на самом деле очень мало места, — пишет Колетт. — Это колеблющееся пламя окружено неизвестностью, полной опасностей. Очнувшись после кратких объятий или даже после длительного периода наслаждения, нам придется начать жить рядом друг с другом, друг для друга1.

«Странница».

493

Во-вторых, плотская любовь, даже если она существует до свадьбы или возникает сразу после нее, почти никогда не длится годами, Конечно, сексуальная любовь нуждается в верности, потому что взаимное желание двух влюбленных делает их отношения сугубо индивидуальными и неповторимыми. Они не хотят, чтобы сексуальные отношения с третьими лицами разрушили эту неповторимость, они хотят быть незаменимыми друг для друга; но верность имеет смысл лишь до тех пор, пока она стихийна. Однако стихийные эротические чары довольно быстро рассеиваются. Чудо эротических чар состоит в том, что перед каждым из любовников предстает в своем телесном воплощении существо, суть которого заключается в бесконечной иррациональности; конечно, подчинить себе такое существо невозможно, но с ним можно слиться в особом, трепетном порыве. Когда же два индивида не стремятся более к слиянию, потому что между ними возникли вражда, отвращение или равнодушие, эротическое влечение исчезает; почти так же неизбежно оно исчезает и в том случае, когда любовников связывает взаимное уважение и дружба. Ведь два человека, испытывающих одинаковую иррациональную тягу друг к другу в жизненных обстоятельствах и общих делах, не обязательно ощущают потребность в телесном слиянии; более того, подобное слияние, потерявшее свою былую значимость, вызывает у них отвращение. Слово «кровосмешение», которое употребляет Монтень, очень точно определяет суть происходящего. Эротическое влечение — это движение к Другому, в этом его основной смысл; однако семейная жизнь приводит к тому, что супруги становятся как бы одной личностью; им нечем обмениваться, они ничем не могут одарить друг друга, в их отношениях нет места борьбе и победам. Поэтому, если между ними сохраняются плотские отношения, они нередко воспринимаются как нечто постыдное; супруги чувствуют, что для них половой акт перестал быть формой возвышенных межличностных отношений и превратился в нечто вроде взаимной мастурбации. Из вежливости супруги скрывают тот факт, что они смотрят друг на друга как на орудия, необходимые для удовлетворения их потребностей, но, когда подобные правила вежливости не соблюдаются, он становится совершенно очевидным. Именно это мы видим в работе Лагаша «Природа и проявление ревности». Для женщины, пишет Лагаш, мужской половой член является ее собственным источником наслаждений, и она относится к нему с такой же скупостью, как к домашним запасам продовольствия. Если мужчина одарит наслаждением соседку, то ей самой ничего не останется. Поэтому она придирчиво осматривает его трусы, чтобы узнать, не растратил ли он свое драгоценное семя. Жуандо в «Записках мужа» говорит о «повседневном контроле законной жены, которая проверяет вашу одежду и следит за вами во сне для того, чтобы найти доказательства вашей измены». Муж в свою очередь удовлетворяет свои потребности с женой, не спрашивая ее о ее желаниях.

494

Впрочем, такое грубое удовлетворение потребностей неспособно утолить сексуальное желание человека. Поэтому нередко к самым законным, казалось бы, сексуальным отношениям примешивается что-то порочное. Многие женщины, совокупляясь с мужем, дают волю эротической фантазии. Штекель рассказывает об одной двадцатипятилетней женщине, которая «может испытать с мужем легкий оргазм, только представляя себе, что какой-то сильный и уже немолодой мужчина грубо овладевает ею против ее воли. Она воображает, что ее насилуют, бьют, что она находится не с мужем, а с другим мужчиной». Мужчина также предается подобным мечтаниям; лаская жену, он воображает, что ласкает бедра какой-либо танцовщицы, которую видел в мюзик-холле, или грудь миловидной женщины, фотографией которой он любовался. Пищей для воображения может служить воспоминание или какой-либо образ. Случается, что он представляет себе, как кто-то соблазняет его жену, обладает ею или насилует ее, благодаря таким картинам он снова видит в ней другого человека, то есть возвращает ей свойство, которое она утратила. «Супружеские отношения, — говорит Штекель, — способны приводить к причудливым изменениям и извращениям, супруги становятся тонкими актерами, разыгрывающими такие комедии, которые могут разрушить всякие границы между видимостью и реальностью». В крайних случаях возникают вполне определенные пороки; муж начинает предаваться скопофилии, ему необходимо видеть свою жену обнаженной или знать, что у нее есть любовник, только при этом условии она приобретает для него определенное очарование; иногда он с садистской настойчивостью отбивает у нее влечение к нему, желая видеть ее вновь независимой и свободной для того, чтобы иметь возможность обладать полноценным человеческим существом, У женщин, которые стремятся пробудить в муже повелителя и тирана, каковым он не является, напротив, возникают мазохистские наклонности. Я знала одну даму, воспитанную в монастыре, очень набожную, днем властную и не терпящую возражений, которая по ночам страстно умоляла мужа отстегать ее, что ему и приходилось делать, преодолевая ужас. Но и сам порок приобретает в браке организованную, холодную и серьезную форму, это самый печальный результат, к которому может привести супружеская жизнь, Истина заключается в том, что физическая любовь не может быть ни самоцелью, ни простым средством; она не может стать смыслом жизни, но в то же время ее смысл тесно связан с человеческой жизнью. Это значит, что в жизни любого человека ей Должна отводиться эпизодическая и автономная роль. Иными словами, она должна быть свободной.

Именно поэтому оптимистическая буржуазная мораль призывает молодую супругу не к любви. Ее приучили к мысли о том, что светлый идеал — это счастье, то есть спокойное равновесие, ос-

495

нованное на имманентности и повторении. В эпохи процветания и спокойствия счастье было идеалом всей буржуазии, и крупной земельной буржуазии в особенности. Эта последняя стремилась не к будущему завоеванию мира, а к мирному сохранению прошлого, к поддержанию статус-кво. Золотая середина, лишенная честолюбия и страстей, череда бесконечно повторяющихся и ни к чему не приводящих дней, тихое скольжение жизни, оканчивающееся смертью, без поисков высоких целей, — вот что воспевает автор «Сонета счастья». Но сегодня эта псевдомудрость, восходящая отчасти к Эпикуру и Зенону, утратила свое значение. Сохранение и воспроизведение мира без каких бы то ни было изменений не кажется ни желательным, ни возможным. Мужчина призван действовать; производить, сражаться, создавать, двигаться вперед, сливаться со Есей вселенной, заглядывать в бесконечное будущее. Однако традиционный брак не позволяет женщине достигать таких же высот, которые доступны мужчине; он обрекает ее на имманентное существование. Ее удел — создавать размеренную жизнь, в которой настоящее уходит корнями в прошлое и поэтому не страшится опасностей будущего. Другими словами, ее миссия состоит именно в том, чтобы создавать счастье. Если она и не любит мужа, то, во всяком случае, уважает его, испытывает к нему теплые чувства, которые обычно называют супружеской любовью, Домашний очаг, отданный в ее распоряжение, составляет для нее целый мир; именно она обеспечивает продолжение человеческого рода во времени. И все-таки ни один человек не способен пренебречь иррациональной частью своей личности, даже тот, кто упрямо отвергает ее существование. Буржуазия недавнего прошлого полагала, что, сохраняя установившийся порядок, прославляя его своим богатством, она служит Богу, своей стране, определенному политическому строю, цивилизации; по ее мнению, быть счастливым означало соответствовать призванию человека. Женщине необходимо сознавать, что счастливая семейная жизнь также служит более высоким целям и связующим звеном между женщиной, живущей вдали от общества, и миром является мужчина; только благодаря ему ее существование, заполненное мелочными заботами, приобретает общественное значение. Супруг, черпающий из своих отношений с женой силы для той или иной деятельности или борьбы, оправдывает ее существование; ей остается лишь препоручить ему свою жизнь, и он придаст ей смысл.

От женщины же ждут скромного самоотречения; в награду за это она получает руководство и защиту, которые избавляют ее от изначального человеческого одиночества; она становится необходимой. Матка в своем улье, мирно живущая незаметной жизнью, но в то же время влекомая мужем в бесконечное время и безграничное пространство, супруга, мать, хозяйка дома, словом, женщина находит в браке и жизненные силы, и смысл жизни. Посмотрим теперь, во что этот идеал выливается в реальности.

496

Материальным воплощением вышеописанного идеального счастья всегда был дом, будь то хижина или дворец, именно он символизирует постоянство и изоляцию от мира, В его стенах семья превращается в отдельную ячейку, приобретает свой облик в результате смены поколений. Прошлое, хранимое в его обстановке и портретах предков, является залогом безмятежного будущего. Размеренное чередование времен года распознается по созреванию плодов в саду. Каждый год с наступлением весны одни и те же цветы предшествуют неизбежному приходу лета и осени, поры сбора всегда одних и тех же фруктов. Ни время, ни пространство не стремятся к бесконечности, они послушно движутся по кругу. В любой цивилизации, основанной на земельной собственности, существует обширная литература, воспевающая очарование и добродетели дома. В романе Анри Бордо, который так и называется: «Дом», дом является средоточием всех буржуазных ценностей; верности прошлому, терпения, экономности, предвидения, любви к семье, к родной земле и т.д. Нередко достоинства дома воспеваются женщинами, поскольку забота о счастье семейной группы входит в круг их обязанностей. Ведь с тех давних времен, когда domina1 располагалась внутри атриума, именно они являются «хозяйками дома». Сегодня дом потерял свое патриархальное величие. Для большинства мужчин это просто жилище, никак не связанное с памятью об ушедших поколениях и не накладывающее свою печать на будущее. Однако женщины до сих пор стараются придать своему «гнездышку» тот смысл и ту ценность, которыми когда-то обладал настоящий дом. В романе «Консервный ряд» Стейнбек рассказывает о бездомной женщине, которой во что бы то ни стало хочется украсить ковриками и занавесками свое жилище — старый брошенный котел. Муж не может понять, для чего нужны занавески, если нет окон, но она не желает его слушать.

Забота о домашнем уюте свойственна только женщинам. Нормальный мужчина смотрит на окружающие его предметы как на орудие и раскладывает их в соответствии с их предназначением; его «порядок», который женщине обычно кажется беспорядком, заключается в том, чтобы его сигареты, бумаги и инструменты всегда были у него под рукой. Художники, которые воссоздают мир в каком-либо материале, например скульпторы и живописцы, совершенно не обращают внимания на окружающую их обстановку. Вот что пишет Рильке о Родене: Когда я впервые побывал у Родена, я понял, что его дом не представляет собой для него ничего, кроме насущной необходимости. Это кров, защищающий от холода, крыша, под которой можно спать. Он не вызывал у скульптора никаких чувств, нисколько не мешал его уединению и сосредоточенности. Его жилищем была его душа, в ней он нахо-

Госпожа, хозяйка (лот.).

497

дил и тень, и убежище, и спокойствие. Он стал для себя и небом, и лесом, и широкой рекой, течение которой невозможно остановить.

Но для того, чтобы найти пристанище в собственной душе, нужно быть творцом или человеком действия. Мужчина не придает большого значения своему жилищу, потому что ему доступен весь мир и он может самоутверждаться в делах. Что же касается женщины, то ее жизнь ограничивается рамками семьи, и ей необходимо превратить эту тюрьму в свое владение. Ее отношение к дому логически вытекает из ее положения в обществе: будучи добычей самца, она сама овладевает им; жертвуя собой, она завоевывает свободу; отрекаясь от мира, становится хозяйкой в своем собственном мире.

Однако нельзя сказать, что необходимость ограничить свой мир рамками жилища не вызывает в ней сожаления. Ведь в юности, наслаждаясь красотой природы, она чувствовала свою близость ко всему миру. Теперь же, когда она живет в ограниченном пространстве, вместо горизонта она видит стены, а символом Природы становится цветок герани. Вот что говорит об этом героиня романа В. Вульф «Волны»: Зима и лето различаются для меня теперь не цветом травы или вересковых пустошей, а запотевшими или замерзшими окнами. Раньше я бродила по буковым лесам, любовалась голубизной падающего сорочьего пера, встречала бродяг и пастухов... теперь же я хожу из комнаты в комнату и вытираю пыль.

И женщина всеми силами старается компенсировать ограниченность своего жизненного пространства. Сообразуясь со своими средствами, она заводит в доме растения и животных, приобретает предметы, рассказывающие об экзотических странах или о прошедших эпохах. Она привязывает к дому мужа, через которого для нее осуществляется связь с обществом, и ребенка, в котором для нее воплощается все будущее. Дом становится для нее центром мира, единственной реальностью. По справедливому замечанию Башлара, он представляет собой «нечто противоположное миру или же мир противоположного». Это приют, пристанище, пещера, чрево, защита от исходящей извне опасности, он становится единственной реальностью, в то время как внешний мир отодвигается, становится нереальным. Женщина с особой силой ощущает свою власть по вечерам, при закрытых ставнях; освещающее мир полдневное солнце смущает ее. В темноте же она не чувствует себя обездоленной потому, что просто-напросто отказывает в реальности всему, чем она не владеет. От абажура исходит свет, который не принадлежит никому, кроме нее одной, он освещает только ее жилище. Следовательно, ничего другого и не существует. В. Вульф описывает, как дом становится единственным реальным предметом, а окружающее его пространство теряет свою реальность.

очень грустно, думаешь: так зачем жить, когда самой дурно и другим нехорошо. И теперь страшно: все приходит мне эта мысль. С каждым днем он делается холоднее, холоднее, а я, напротив, все больше и больше люблю его... И про своих все вспоминаю, как легко жилось, а теперь, боже мой, вся душа разрывается. Никто не любит... Мамаша милая, Таня, какие они славные были, зачем я их оставила... так меня и точит, так грустно, ужас. А Левочка отличный какой... И все, что сначала было у меня: энергия на занятия, жизнь, хозяйство, — все пропало. Сидела бы себе целый день сложа руки, молчала бы да думала горькие думы. Работать хотела, да не могла... Ужасно хочется поиграть, да тут так неудобно... Сегодня предложил остаться, а он в Никольское поедет. Надо бы было согласиться, избавить его от своей особы, а у меня не хватило сил... Бедный, везде ищет развлечения, чтоб как-нибудь от меня избавиться. Зачем я только на свете живу.

13 ноября 1862 года: Правда, я не умею дела себе создать. Он счастливый, потому что умен и талантлив. А я — ни то, ни другое. Дело найти не трудно, его много, но надо прежде увлечься этими мелочными делами, а потом заводить кур, бренчать на фортепьяно, читать много глупостей и очень мало хороших вещей и солить огурцы... Я опять заснула теперь так, что даже поездка в Москву, будущий ребенок — все это не производит во мне никакого волнения, ни радости, ничего. Хотела бы знать средство, которое могло бы меня освежить, разбудить. Одна, это ужасно. Я не привыкла. Столько жизни было дома, а как мертво здесь, когда его нет. Он всегда почти одинокий, не понимает этого. Привык быть один и утешаться не людьми близкими, как я, а делом. У него семьи не было.

23 ноября: Конечно, я бездельная, да я не по природе такая, а еще не знаю, главное, не убедилась, в чем и где дело... Иногда мне ужасно хочется высвободиться из-под его влияния, немного тяжелого, не заботиться о нем, да не могу. Оттого оно тяжело, что я думаю его мыслями, смотрю его взглядами, напрягаюсь, им не сделаюсь, себя потеряю. Я и то уж не та, и мне стало труднее.

1 апреля: Во мне большой недостаток — неуменье находить в себе самой ressources... Лева озабочен делами, хозяйством, а я не озабочена ничем... На что я способна?.. Хотела бы я побольше дела. Настоящего только. Бывало, всегда весною в такое чудное время чего-то хочется,

498

Теперь окна стали для темноты неопреодолимым барьером. Сквозь них вместо четких очертаний предметов реального мира виделись какие-то причудливые формы. Дом казался единственным островком порядка, незыблемости, устойчивости, за окнами были видны лишь отсветы, в которых расплывались и исчезали предметы, потерявшие четкость очертаний.

Украшая свой дом бархатом, шелком, фарфором, женщина удовлетворяет осязательную чувственность, которая обычно не находит удовлетворения в эротических отношениях. В этом украшении проявляется также ее индивидуальность, именно она выбирает, мастерит или «откапывает» мебель и безделушки, именно она расставляет их в доме, руководствуясь определенными эстетическими требованиями, главным из которых обычно бывает симметрия. Внутренний вид жилища не только свидетельствует о жизненном уровне хозяйки, но и отражает ее индивидуальность. Итак, жилище женщины — это то, чем ей суждено владеть в этой жизни, в нем отражается как ее социальный статус, так и ее наиболее индивидуальные черты. Поскольку она ничего не создает, она страстно ищет смысл своего существования в том, что имеет.

Женщина придает жилищу те или иные индивидуальные черты в процессе домашней работы. Именно поэтому она всегда принимает в ней то или иное участие даже в случае, если располагает прислугой. Наблюдая, контролируя, высказывая замечания, она присваивает результаты работы прислуги. Забота о доме повышает ее самоуважение. В ее обязанности входит также забота о пропитании и одежде членов семьи и вообще уход за семейной группой, В этом заключается ее активная деятельность. Но это такая деятельность, которая не может вырвать ее из имманентности и не дает ей возможности самоутвердиться в качестве неповторимой личности, Многие авторы воспевали прелести домашнего труда. В самом деле, благодаря ему женщина вступает в контакт с материей, близко знакомится с предметами, что способствует раскрытию качеств ее личности и, следовательно, ее обогащению. В книге Мадлены Бурдукс «В поисках Марии» описывается удовольствие, которое испытывает героиня, смазывая плиту чистящей пастой. Ей кажется, что ее рука наделена магической силой, и от ее прикосновения чугун начинает сверкать.

Она испытывает удовольствие, когда несет из подвала полные ведра, которые с каждой ступенькой все сильнее оттягивают руки. Ей всегда нравились простые предметы, с определенным запахом, неровной поверхностью, незатейливыми формами. И она прекрасно умеет с ними управляться. Она решительно и безбоязненно засовывает руки в потухшую печь или погружает их в мыльную воду; чистит и смазывает железо, натирает мебель воском, широким круговым движением смахивает со стола очистки. Между ней и вещами, к которым она прикасается, существует полное взаимопонимание, добрые, товарищеские отношения.

499

Многие писательницы с любовью говорят о свежевыглаженном белье, о радужных переливах мыльной воды, о белых простынях и о сверкающей меди. Когда хозяйка чистит и полирует мебель, «образ оплодотворения придает мягкость и терпение ее руке, которая, натирая дерево воском, украшает его», — пишет Башлар1. Закончив работу, хозяйка любуется ее результатами. Но для того, чтобы обнажились прекрасные качества предметов; гладкая поверхность стола, блеск подсвечников, прохладная белизна накрахмаленного белья, — они должны сначала испытать на себе отрицательное воздействие. Результаты этого отрицательного воздействия и следует удалить. Именно об этом, по мнению Башлара, мечтает хозяйка: ей видится активная чистота, одерживающая верх над не-чистотой. Вот как он описывает эти мечты; Итак, необходимость борьбы за чистоту должна возникнуть сначала в воображении. Затем это воображение должно перерасти в насмешливый гнев. Хозяйка смазывает медный кран чистящей пастой с недоброй улыбкой. Она пачкает его вязкой массой, черпая ее старой, грязной, жирной тряпкой, преодолевая отвращение и раздражение. Почему ей приходится заниматься этой грязной работой? Но вот она берет в руки чистую тряпку, и в ней просыпается веселая и здоровая злость. Она приговаривает: ты у меня заблестишь, кран, ты у меня засверкаешь, котел! Наконец, когда медь блестит и смеется, как бесхитростный паренек, хозяйка успокаивается и наслаждается своей победой, любуясь этим блеском.

Понж рассказывает о борьбе, в которую чистота вступает с грязью в баке для кипячения белья; Тот, кто хотя бы одну зиму не прожил в тесном соприкосновении с баком для кипячения белья, не может знать его качеств и тех трогательных чувств, которые он вызывает.

Сначала, хорошенько уперевшись, надо рывком поднять полный грязного белья бак и поставить его на плиту; затем подвинуть его так, чтобы он оказался точно на конфорке.

Размешать головни и медленно нагревать; время от времени щупать, проверяя, хорошо ли он нагревается, затем прислушиваться к исходящему от него глухому шуму и при этом много раз приподымать крышку, чтобы убедиться в том, что вода кипит равномерно.

Наконец, еще кипящий бак нужно снова обхватить и поставить на пол...

Бак для кипячения белья устроен таким образом, что, когда его наполняют грязным бельем, он до того раскаляется от кипучего негодования, что выплескивает свои эмоции в свою верхнюю часть так, что они настоящим потоком низвергаются на эту кучу грязного белья, приведшую его в такое возмущение, и в конце концов очищают его...

Конечно, с белья, когда его положили в бак, часть грязи уже была удалена...

И тем не менее он ощущает, чувствует грязь на вложенном в него белье и с помощью интенсивного движения, сильного кипения он одер-

1 «Земля и мечты о покое».

500

живает над ней верх и очищает ткань, так что после обильного полоскания чистой водой белье становится белым как снег.

И вот происходит настоящее чудо. Неожиданно разворачивается множество белых флагов — и это отнюдь не капитуляция, а победа, — свидетельствующих не только о физической чистоте жителей данной местности!.

При таком подходе домашняя работа приобретает привлекательность игры, и девочки нередко увлекаются чисткой столового серебра или дверных ручек. Однако эта работа может приносить положительные эмоции женщине только в том случае, если она трудится ради жилища, которое вызывает у нее чувство гордости. В противном случае ей недоступна единственная награда за все ее усилия: удовольствие от созерцания результатов своего труда. Один американский журналист2, проживший несколько месяцев среди «белых бедняков» на Юге США, описал драматическую судьбу одной женщины, работавшей не покладая рук и, кроме того, тратившей массу сил для того, чтобы придать своей лачуге приличный вид. Она жила с мужем и семерыми детьми в деревянном сарае, кишевшем клопами, со стенами, покрытыми копотью, Она не жалела сил для того, чтобы «украсить свой дом». В самой большой комнате были камин, покрытый голубоватой штукатуркой, стол, несколько картин на стенах, и она была похожа на нечто вроде алтаря. Но лачуга оставалась лачугой, и М.Ч, говорила со слезами на глазах: «О! Я ненавижу этот дом. Что с ним ни делай, он все равно никогда не будет уютным!» Многие женщины точно так же без конца выбиваются из сил в борьбе, которая никогда не увенчается победой. Даже для женщин более счастливой судьбы победа в такой борьбе не может быть окончательной. Не многие работы так схожи с сизифовым трудом, как работа домашней хозяйки: день за днем она моет посуду, вытирает пыль, чинит белье, но на следующий день посуда будет опять грязная, комнаты — пыльные, белье — рваное. Домашняя хозяйка тратит свои силы на топтание на месте; она ничего не создает, она лишь сохраняет в неизменном виде то, что существует. Из-за этого у нее возникает впечатление, что вся ее деятельность не приносит конкретного Добра, она ограничивается лишь бесконечной борьбой со Злом. И эта борьба каждый день начинается сначала. Все знают историю о лакее, который ни за что не хотел чистить сапоги хозяина, «Зачем? — спрашивает он. — Ведь завтра опять придется чистить». Многие девушки, еще не смирившиеся со своей женской долей, испытывают такое же отчаяние. Я помню сочинение шестнадцатилетней девушки, которое начиналось так: «Сегодня у нас генеральная уборка. Я слышу шум, это мама пылесосит в гостиной. Мне хотелось бы убежать. Я даю себе слово, что, когда

См.: Лидс. Бак для кипячения белья. См.: Э л g ж и. Давайте теперь восславим знаменитых людей.

501

вырасту, в моем доме никогда не будет никаких генеральных уборок». Ребенку будущее представляется как некое восхождение к неизвестным вершинам. И вдруг, наблюдая за тем, как мать моет посуду, девочка осознает, что уже в течение многих лет ежедневно в одно и то же время ее руки погружаются в грязную воду, а затем вытирают фарфор жесткой тряпкой, И так будет до самой смерти. Еда, сон, уборка... годы не устремляются вверх, к небу, а горизонтально стелются, как однообразные, серые полосы скатерти; дни ничем не отличаются один от другого; в жизни нет ничего, кроме пустого и безнадежного сегодняшнего дня. В новелле «Пыль»1 Колетт Одри тонко описала унылую тщету работы, яростно сопротивляющейся бегу времени: На следующий день, когда она орудовала метлой под диваном, оттуда вылетел предмет, который она сначала приняла за кусок старой ваты или пуха. Но это был комок пыли. Такие комки образуются на высоких шкафах, когда их не протирают сверху, за мебелью у стен. Она задумчиво смотрела на это удивительное вещество. Вот как: они живут здесь около двух с половиной месяцев, и, несмотря на бдительность Жюльетты, пыль в укромных уголках уже успела собраться в крупные хлопья, напоминающие серых зверьков, которых она так боялась в детстве. Тонкий слой пыли свидетельствует о небрежности, это первый признак запущенности. Пыль незаметно осаждается из воздуха, которым мы дышим, из одежды, ее приносит ветерок, врывающийся в открытое окно. Но этот комок говорил о том, что пыль уже перешла в другое состояние, она торжествовала, сгущалась, принимала определенную форму и из тонкого осадка превращалась в заметные отбросы. Она была почти красива, прозрачна и легка, как кисточка на ежевичных кустах, но не так ярка.

...С пылью не может справиться никакая всасывающая сила. Она овладела миром, и пылесос превратился в предмет, наглядно показывающий, сколько труда, материи и выдумки изводит человечество в борьбе с ее непобедимым нашествием. Пылесос — это сор, превратившийся в орудие.

...Причиной всего этого была их совместная жизнь; после еды оставались объедки; пыль, которую приносил каждый из них, смешивалась и распространялась повсюду... Жизнь каждой семьи сопровождается появлением мелкого мусора, который необходимо убирать для того, чтобы было место для новой порции мусора. Сколько же труда нужно затратить, и только для того, чтобы выйти на люди в чистой блузке, привлекающей всеобщее внимание, или для того, чтобы этот инженер, который вам приходится мужем, имел приличный вид. На ум Маргарите пришли много раз слышанные ею слова: уход за паркетом... для ухода за медными предметами пользуйтесь... до конца своих дней ей придется ухаживать за двумя ничем не примечательными существами.

Существо, которое стирает, гладит, подметает, вычищает пыль из темных углов, конечно, не подпускает к себе смерть, но и не живет настоящей жизнью. Время способно одновременно и создавать, и разрушать, и хозяйка видит лишь его разрушительную сторону. У нее вырабатывается манихейское отношение к жизни.

«Играем, проигрывая».

502

Ведь сущность манихейства заключается не только в признании равноправия добра и зла, но и в том, что, согласно этой доктрине, добро достигается не положительными действиями, а уничтожением зла. В этом отношении у христианства, хотя оно и признает существование дьявола, мало сходства с манихейством, ибо, по его законам, победу над дьяволом одерживают не постоянной борьбой с ним, а посвящая себя служению Богу. В любом учении о возвышении души и обретении свободы поражение зла подчинено торжеству добра. Но женщине не суждено совершенствовать мир; ведь она постоянно имеет дело с домом, комнатами, грязным бельем и паркетом, то есть с вещами, не подверженными изменениям. Ее задача — постоянно изгонять из них злое начало. Она борется с пылью, пятнами, грязью, противостоит греху, сражается с сатаной, У нее невеселая судьба: ей не дано познать стремления к положительной цели, ее удел — без устали отражать происки врага. Нередко женщина-домохозяйка смиряется с этим, подавляя бессильное бешенство. Говоря об этом явлении, Башлар употребляет слово «злоба», то же слово встречается в трудах психоаналитиков. По их мнению, свойственное домохозяйкам неистовство представляет собой форму садомазохизма. Сущность мании или порока заключается в том, что они заставляют свободного индивида стремиться к тому, чего он в действительности не хочет. Чем ненавистнее одержимой хозяйке ее постоянная борьба с грязью и злом, отсутствие в ее жизни положительных устремлений, тем яростнее она выполняет свои обязанности, тем выше оценивает значение своей судьбы, которая, в сущности, вызывает в ней протест. Ее война с мусором, возникающим в результате любой жизнедеятельности, перерастает в войну с самой жизнью. При виде живого существа, входящего в ее владения, в глазах у нее загорается недобрый огонек. «Вытирай ноги, не переворачивай все вверх дном, не трогай это». Если бы она могла, она запретила бы членам своей семьи дышать, такая угроза таится для нее даже в дыхании. Все, что происходит вокруг, может обернуться для нее новым, неблагодарным трудом, например, если падает ребенок, значит, придется чинить его разорванную одежду. Поскольку она постоянно сталкивается с процессами разложения и вынуждена заниматься работой, не имеющей конца, она теряет любовь к жизни, взгляд ее становится тяжелым, выражение лица — серьезным и озабоченным, она живет в постоянной тревоге и ищет спасения в осмотрительности и скупости. Окна она не открывает: вместе с солнцем в дом могут попасть насекомые, микробы и пыль. К тому же солнце портит обои; старые кресла закутаны в чехлы и посыпаны нафталином; если их открыть, они выцветут. Даже демонстрируя свои сокровища гостям, она не испытывает настоящего удовольствия; вещи, выставленные на всеобщее обозрение, могуг потерять свой блеск. Постепенно ее настороженность перерастает в подозрительность и даже враждебность ко всему живому. Рассказывают же о провинци-

503

альных хозяйках, которые для того, чтобы убедиться, что на мебели нет пыли, проводят по ней рукой в белой перчатке. Именно с такими женщинами расправились сестры Пепэн несколько лет тому назад, с женщинами, которые с одинаковой силой ненавидят и грязь, и своих слуг, и весь мир, и самих себя.

Однако лишь немногие женщины еще в молодости вступают на такой унылый и порочный путь. Обычно их спасает от этого бескорыстная любовь к жизни. Вот что Колетт говорит в связи с этим о Сидо: Она была проворна, все умела, но не была чересчур прилежной хозяйкой. Беспорядок и грязь вызывали у нее брезгливость, но в ней не было ничего общего с доходящими до безумия и сосредоточенными лишь на своих обязанностях хозяйками, которые постоянно проверяют, не пропала ли у них салфетка, полная бутылка или несколько кусков сахара. Когда ей приходилось самой наводить порядок или наблюдать за тем, как прислуга, пересмеиваясь с соседом, неторопливо протирает окна, у нее вырывались бесконечные возгласы, ей не терпелось покончить с этим. «Когда я дома и тщательно вытираю чашки из китайского фарфора, — говорила она, — я чувствую, как старею». Но она честно выполняла все свои обязанности, а затем выходила на крыльцо и спускалась по ступенькам в сад. И сразу же владевшие ею мрачное возбуждение и обида рассеивались.

Фригидные или обездоленные женщины, старые девы, разочаровавшиеся в своих мужьях жены или женщины, которых слишком властные мужья обрекают на уединенное и бессмысленное существование, с удовольствием погружаются в нервное возбуждение и обиды. Я знала одну пожилую женщину, которая каждый день вставала в пять часов и принималась наводить порядок в шкафах. Вместе с мужем, который обращал на нее мало внимания, и единственным ребенком она безвыездно жила в имении, не имея никаких связей с внешним миром. Она оглушала себя наведением порядка, как другие оглушают себя вином. Элизе из «Записок мужа» Жуандо хозяйственные хлопоты нравятся потому, что ей хочется властвовать в каком-либо мире. В ней бушуют, не находя выхода, жизненные силы, она полна стремления к господству, но господствовать ей не над чем. И она бросает вызов времени, пространству, жизни, мужчинам, всему, что существует на свете.

С девяти часов, когда мы кончили ужинать, она моет. Сейчас уже полночь. Я было задремал, но отдых на фоне такого усердия начинает походить на лень. Это меня раздражает.

Элиза: Для того чтобы навести чистоту, нужно не бояться запачкать руки.

Скоро в доме станет так чисто, что жить в нем будет невозможно. Есть кровати, но спать надо не на них, а рядом, на полу. На них такие белоснежные подушки, что ложиться страшно: ведь можно смять их или запачкать. Стоит мне пройти по ковру, как жена тряпкой или каким-нибудь инструментом разглаживает мои следы.

Вечером:

504

— Ну вот, готово.

Чем она занимается целый день, с утра до вечера? Передвигает вещи и мебель и трет каждый сантиметр пола, стен, потолка.

Она теперь не желает знать ничего, кроме своих обязанностей домохозяйки. Она вечно наводит порядок: то разбирает стенной шкаф, то протирает цветы на подоконнике.

Ее мать: У Элизы столько дел, что она не замечает, как проходит жизнь.

Действительно, благодаря хозяйственным хлопотам женщина, сама того не замечая, бежит от самой себя. Вот что говорит по этому поводу Шардон; Это кропотливая и неупорядоченная работа без начала и конца. Из-за нее женщина, уверенная в том, что она нравится своему мужу, быстро перестает за собой следить, опускается, погружается в умственную пустоту и погибает как женщина...

Причина бегства от самой себя, садомазохизма, заставляющего женщину направлять всю свою энергию на домашнюю работу и забывать о самой себе, нередко кроется в сексуальных отношениях. «Ведение хозяйства, требующее физических усилий, — это тот бордель, который доступен для женщины», — замечает Виолетта Ледук в романе «Ненасытная». Поразительно, что страсть к чистоте доходит до крайних форм в Голландии, стране, женщины которой известны своей холодностью, и в пуританских обществах, в которых плотским радостям противопоставляется идеал порядка и непорочности. И отнюдь не отсутствием воды можно объяснить тот факт, что на Средиземноморском побережье грязь не мешает людям наслаждаться жизнью: они любят плоть, животные стороны жизни и поэтому запах человеческого тела, нечистоплотность и даже кишащие насекомые не противны им.

Приготовление пищи — это более полезная и более приятная работа, чем уборка. Сначала необходимо сходить за покупками, а это одно из самых приятных занятий для многих хозяек. Женщине тяжело переносить свою оторванность от мира, тем более что однообразная повседневная работа не дает пищи для ее ума, В южных городах женщины с удовольствием шьют, стирают, чистят овощи, сидя на пороге дома и переговариваясь с соседками. Для живущих взаперти мусульманских женщин поход к реке за водой становится настоящим событием. Однажды в деревушке Кабили я видела, как женщины сломали колонку, поставленную там по распоряжению администрации. Ведь их лишали единственного развлечения: каждое утро спускаться всем вместе в долину, к воде. Встречаясь в магазинах, в очередях или на улицах, женщины ведут разговоры, благодаря которым утверждаются «хозяйственные Ценности», которые вызывают у imy. ощущение собственной значимости. Они чувствуют себя членами сообщества, которое, хотя бы на короткое время, противопоставляет себя обществу мужчин RaK нечто существенное чему-то несущественному. Но кроме то-

505

го, делать покупки — это большое удовольствие, покупка — это открытие, почти изобретение. В своем дневнике А. Жид замечает, что мусульмане, незнакомые с таким развлечением, как игра, заменяют ее поисками спрятанных сокровищ. Так общества, в которых процветает торговля, удовлетворяют свою тягу к поэзии и приключениям. Хозяйкам несвойственно предаваться бесцельным играм; но ведь крепкий кочан капусты или хороший камамбер — это тоже сокровище, и, поскольку торговец всегда старается смошенничать, эти сокровища у него надо выманить. Торговец и покупательница борются между собой, прибегая к различным уловкам, при этом покупательница стремится приобрести лучший товар как можно дешевле. Значение, которое она придает каждому выторгованному грошу, невозможно объяснить лишь желанием свести концы с концами; это игра, в которой ей хочется одержать победу. Хозяйка, придирчиво осматривающая лотки, — это повелительница: мир со всеми его богатствами и подвохами лежит у ее ног, и она берет себе добычу по вкусу, Дома, выкладывая покупки на стол, она переживает краткий миг триумфа. Консервы и непортящиеся продукты она убирает в шкаф, это запас на будущее. И с удовольствием поглядывает на беззащитные овощи и мясо, с которыми она поступит по своей прихоти.

С появлением газа и электричества магия огня исчезла. Но многим деревенским женщинам еще знакомо радостное чувство, возникающее при превращении мертвой древесины в живое пламя. Женщина, разжигающая огонь, превращается в колдунью. Простым движением руки, взбивая яйца, меся тесто и разжигая огонь, она совершает превращения предметов; материя становится пищей. Вот как Колетт описывает волшебство этого священнодействия: Все, что происходит с того момента, когда полная кастрюля, сковорода или чайник ставятся на огонь, и до того момента, когда вы, замирая от волнения, но все-таки не без сладостной надежды, подаете на стол дымящееся блюдо, покрыто тайной, магией и колдовством...

Та же писательница с удовольствием описывает превращения, которые происходят под пологом горячих углей: Как вкусно запекается в углях все, что в них кладут. Если вы сделаете в горячих углях углубления и положите в них яблоки или груши, то вынете их сморщенными и запачканными в золе, но с мякотью, нежной как пух. Каким бы вкусным ни было яблоко, запеченное в кухонной плите, его нельзя сравнить с этой сладкой мякотью, покрытой запеченной румяной корочкой, на которой, если вы умело возьметесь за дело, проступают лишь капли застывшего золотистого сока. В котле, установленном на высоком треножнике, лежала просеянная зола, до которой никогда не поднималось пламя. В нее клали картофель так, чтобы клубни не соприкасались друг с другом, затем ставили котел непосредственно над раскаленными углями и через некоторое время вынимали из котла белый как снег, обжигающий, шелушащийся картофель.

506

Писатели, рассказывающие о женщинах, особенно поэтично описывают варку варенья. Какое великое дело — сплавить воедино в медном тазу твердый и чистый сахар с нежной мякотью фруктов; хозяйка создает пенящуюся, клейкую, обжигающую и даже опасную субстанцию; это — кипящая лава, которую она • обуздывает и с торжеством разливает по банкам. Затем она накрывает банки пергаментной бумагой и пишет на них дату своей победы. Так она подчиняет себе время: она ловит его в сахарную ловушку, она закупоривает в банки саму жизнь. Занимаясь приготовлением пищи, хозяйка не только обнаруживает глубину веществ и проникает в нее. Она переделывает вещества, воссоздает их. Меся тесто, женщина чувствует свою силу. «Рука так же, как взгляд, может мечтать, воспринимать поэзию», — говорит Башлар. Он рассказывает о «мягкости и пухлости теста, о том, как оно эластично наполняет руку, о том, как все движения руки передаются тесту, а все движения теста передаются руке». Меся тесто, хозяйка испытывает приятные ощущения, но после выпечки тесто приобретает совершенно новую значимость. «Выпечка — это великое чудо, имеющее материальную форму, это чудо окрашивает бледные цветы в золотистые и превращает тесто в хрустящую корочку» ^. Удачный пирог или слоеное тесто приносят особое удовлетворение женщине, тем более что не всем дано испытать такую удачу. Для этого нужно обладать специальным даром. «Нет ничего более сложного, чем умение печь, — пишет Мишле. — Тут нет определенных правил, этому нельзя научиться. Нужно родиться с этим умением. Этот дар достается в наследство от матери».

Неудивительно, что девочки, подражая взрослым женщинам, любят играть в приготовление пищи. Они «понарошку» готовят обед из извести и травы; с удовольствием забавляются с игрушечной плитой, радуются, когда матери разрешают им размять тесто для пирога или разрезать горячую карамель. Но и о приготовлении пищи можно сказать то же, что мы говорили о наведении чистоты: то, что часто повторяется, быстро надоедает. У индейцев, которые питаются главным образом кукурузными лепешками, из века в век в каждом доме женщины целыми днями месят, пекут, подогревают и снова месят и пекут совершенно одинаковые лепешки и не находят никакого очарования в этом занятии. В ежедневном хождении по магазинам нелегко увидеть поиски спрятанного сокровища, начищенный до блеска кран тоже неспособен долго радовать женщину. Этими прелестями склонны скорее поэтически восторгаться писатели и писательницы, поскольку им либо вовсе не приходится заниматься хозяйством, либо приходится заниматься крайне редко. Но если делать эту работу ежедневно, она становится однообразной и выполняется механически. Она постоянно прерывается ожиданием чего-то; нужно подождать, пока закипит вода, пока будет готово жаркое, пока высохнет белье.

Башлар. Земля и блуждания Воли.

507

Даже если хозяйка делает несколько дел одновременно, у нее остаются длительные интервалы вынужденного безделья. Чаще всего работа по хозяйству вызывает скуку, это несущественный промежуток времени, отделяющий сегодняшний день от завтрашнего. Если же она выполняется творческой личностью, человеком, способным к сознательному труду, она становится такой же составной частью его жизни, как физиологические функции организма. Именно поэтому хозяйственные обязанности, выполняемые мужчинами, не производят такого унылого впечатления. Для них это неприятная, но несущественная работа, от которой им хочется поскорее отделаться. Трагизм судьбы женщины-домохозяйки заключается в том, что из-за разделения труда она обречена на необходимую, но второстепенную работу: жилище и пища нужны для жизни, но не они придают ей смысл; хозяйка обеспечивает лишь материальную сторону жизни, не касаясь ее духовной стороны; эта работа не может быть средством достижения индивидуальных целей. Неудивительно, что для того, чтобы мужественно нести свой крест, домохозяйкам необходимо вкладывать в эту работу свою неповторимую душу и придавать огромное значение ее результатам. У каждой из них есть свои ритуалы и суеверия, свои способы сервировки стола, уборки комнат, починки белья, приготовления пищи, от которых они ни за что не откажутся. Каждая из них убеждена, что она лучше всех готовит жаркое и натирает паркет. Если муж или дочь хотят помочь ей или сделать что-либо вместо нее, она вырывает у них из рук иглу или веник со словами: «Ты не умеешь пришивать пуговицы». Дороти Паркер1 с сочувственной иронией описывает растерянность молодой женщины, которая считает своим долгом внести что-то свое в обстановку квартиры, но не знает, как это сделать; Миссис Эрнест Уэлтон бродила по квартире, где царил образцовый порядок, то тут, то там что-то поправляя. Она не очень хорошо понимала, что и где нужно поправить. Еще до замужества у нее бывало красивое и волнующее видение: она представляла себе, как она, не спеша прогуливаясь по своему новому жилищу, в одном месте переставляет розу, в другом — расправляет цветок и превращает обычную квартиру в то, что называют «home». Даже теперь, после семи лет супружеской жизни, она нередко в воображении предавалась этому изящному занятию. Пыталась она это делать и наяву, по вечерам, когда зажигались лампы с розовыми абажурами. И каждый раз с тоской гадала, в чем же секрет их маленьких чудес, которые в один миг меняют вид квартиры. Сделать так, чтобы в доме чувствовалась женская рука, — такова роль супруги. А ведь миссис Уэлтон было несвойственно пренебрегать своими обязанностями. Она неуверенно, почти жалобно провела рукой по камину, приподняла японскую вазочку, постояла, держа ее в руке, с отчаянием во взоре оглядела комнату... Затем сделала шаг назад и огляделась, оценивая сделанные изменения. Просто поразительно, но вид комнаты почти не изменился.

1 См.: «Слишком плохой».

508

Женщина тратит много времени и сил, стремясь к оригинальности и неповторимому совершенству. Именно поэтому работа у нее «кропотливая и неупорядоченная... без начала и конца», как говорит Шардон. Почти невозможно определить, сколько времени реально уходит на домашние заботы. Недавно проведенный опрос (опубликованный в 1947 году в газете «Комба» за подписью С. Эбера) свидетельствует о том, что замужние женщины посвящают домашней работе (уборке, закупке продуктов) около трех часов сорока пяти минут в будние дни и около восьми часов в выходные дни, то есть тридцать часов в неделю. Это составляет три четверти рабочего времени работницы или служащей. Если домашняя работа добавляется к профессиональным занятиям, она превращается в непосильное бремя; если же женщина занимается только ею, она не слишком обременительна. (Следует учесть, кроме всего прочего, что работница и служащая в противоположность домашней хозяйке тратят время на транспорт.) Уход за детьми, особенно если их много, значительно увеличивает количество работы, выполняемой женщиной, в бедных семьях матери целыми днями хлопочут до изнеможения. И напротив, женщинам из обеспеченных слоев населения, которые имеют возможность нанимать прислугу, почти нечего делать. Однако за безделье они расплачиваются скукой, из-за которой многие из них придумывают себе немыслимо сложные обязанности, более изнурительные, чем работа по какой-либо специальности. Одна из моих подруг, у которой бывали приступы нервной депрессии, говорила мне, что, когда она хорошо себя чувствует, она справляется с домашними обязанностями играючи и у нее остается время для занятий, Требующих значительно больше сил и внимания. Когда же из-за приступа неврастении эти занятия становились для нее недоступными, она целыми днями возилась с хозяйственными делами и все равно не могла их переделать.

Самое грустное заключается в том, что у этой работы нет длительно существующего результата, Женщина склонна видеть в ней самоцель, и чем больше сил и времени она отдает этой работе, тем сильнее эта склонность. Любуясь пирогом, который она вынула из духовки, она вздыхает, так ей жаль, что его сейчас съедят! Ей досадно, что муж и дети ходят по натертому паркету и пачкают его. Вещи, которыми пользуются, ломаются или пачкаются. Поэтому ей бы хотелось, чтобы до них никто не дотрагивался. По этой причине одна хозяйка прячет варенье до тех пор, пока оно не заплесневеет, другая держит под замком мыло. Но ход времени остановить невозможно. В продуктах, если их долго хранить, заводятся черви, их поедают крысы. Одеяла, занавески и одежду портит моль. Мир сделан не из камня, а из сомнительной субстанции, подверженной разложению. Съедобные вещества так же двусмысленны, как освежеванные чудовища на картинах Дали: они кажутся неизменными, лишенными жизни, но на самом деле невидимые силы превращают их в разлагающийся

509

труп. Хозяйка, которая вкладывает душу в вещи, так же как и сами вещи, зависит от изменений, происходящих во внешнем мире: белье желтеет, жаркое подгорает, фарфор бьется, и все это непоправимые бедствия, ведь испорченная вещь утрачивается безвозвратно. А если так, то, значит, в них невозможно найти устойчивую опору. Войны с их бомбардировками и грабежами грозят дому и всему, что в нем находится.

Итак, результат работы хозяйки является предметом потребления; женщина обречена на постоянное самоотречение, поскольку любой ее труд увенчивается разрушением. Для того чтобы она шла на это без сожаления, надо по крайней мере, чтобы ее жертвы доставляли кому-либо радость, удовольствие. Но поскольку цель хозяйственной работы заключается в том, чтобы поддерживать статус-кво, муж, привыкший жить в чистоте и порядке, не замечает ни того ни другого, беспорядок и небрежность скорее привлекают его внимание. К вкусному блюду он проявляет больше интереса. Самым радостным для хозяйки моментом является момент, когда она ставит на стол хорошо приготовленное блюдо. Удовольствие мужа и детей выражается не только в похвалах, но и в том, что они с аппетитом едят его. Кроме того, результаты труда хозяйки в этом случае уничтожаются не полностью. Ведь поглощенная пища превращается в жизненные силы. Здоровье близких представляет для женщины более животрепещущий интерес, чем чистота паркета. Работа кухарки, без всякого сомнения, имеет непосредственную связь с будущим. Однако, хотя искать опору в независимом существе более разумно, чем в неодушевленных предметах, это тоже очень опасно. Работа кухарки может быть оценена только едоками. Ей же необходимо их одобрение, она ждет, чтобы они похвалили ее блюдо и попросили добавки, раздражается, если им не хочется есть. Иногда даже бывает непонятно, готовит ли хозяйка для мужа или же муж существует для того, чтобы поедать приготовленные ею блюда. Эта неясность вообще окрашивает все поведение домашней хозяйки: она поддерживает порядок в доме для мужа, но в то же время требует, чтобы он тратил все заработанные деньги на покупку мебели или холодильника. Она хочет сделать его счастливым, но все его занятия должны соответствовать тем понятиям счастья, которые создает она.

Когда-то эти требования женщин, как правило, удовлетворялись. Речь идет о тех временах, когда семейное счастье было идеалом не только женщины, но и мужчины, который больше всего дорожил своим домом и семьей, когда даже для детей примером для подражания была жизнь родителей, традиции и прошлое семьи. Тогда восседавшая во главе стола хранительница семейного очага была непререкаемой повелительницей. В некоторых помещичьих или богатых крестьянских семьях, хранящих патриархальные обычаи, она и поныне играет столь же значительную роль. Однако в целом в сегодняшнем обществе брак — это пере-

510

житок старозаветных нравов. Поэтому положение супруги резко ухудшилось: на нее возлагаются все традиционные обязанности, но при этом она не располагает традиционными правами. Она обязана выполнять домашнюю работу, не получая взамен ни вознаграждения, ни почета. Современный мужчина женится для того, чтобы укрепиться в имманентности, но не для того, чтобы замкнуться в ней. Он хочет иметь домашний очаг, но не желает быть его пленником, он заводит семью, но втайне сохраняет замашки холостяка, он не презирает семейное счастье, но и не стремится к нему как к единственно стоящей цели. Однообразие вызывает у него скуку, он ищет чего-то нового, хочет рисковать, преодолевать препятствия. Ему необходимы товарищи и друзья, которые не дают ему полностью погрузиться в семейные отношения. Еще в большей степени, чем муж, за рамки семьи стремятся выйти дети. Для них настоящая жизнь течет не в семье, она в будущем. Ребенок всегда стремится к чему-то новому. Женщина пытается создать мир, основанный на постоянстве и преемственности; муж и дети стремятся выйти за пределы этого мира, который они воспринимают как нечто само собой разумеющееся. Поэтому женщины, которым неприятно сознавать, что их услуги в любой момент могут оказаться ненужными, начинают навязывать их силой. В этом случае за обличьем матери и хозяйки начинает проглядывать мачеха и мегера.

Итак, домашняя работа не обеспечивает женщине независимости; она не приносит непосредственной пользы обществу, не оказывает влияния на будущее, у нее нет никаких осязаемых результатов. Она наполняется смыслом и становится достойной уважения только в случае, когда выполняется для людей, возвышающихся до производственной или другой деятельности в обществе. Иными словами, домашнее хозяйство не только не способствует освобождению женщины, но, напротив, ставит ее в зависимость от мужа и детей. Ее существование приобретает смысл только благодаря им, она же играет в их жизни лишь второстепенную роль. Тот факт, что закон не вменяет ей более в обязанность «послушание», ничего не меняет в ее положении, в основе которого лежит не воля супруга, а сама структура супружеского союза. Женщине не дано заниматься трудом, приносящим конкретные результаты, и в связи с этим она не может проявить себя как полноценная личность. Как бы ее ни уважали, она всегда занимает подчиненное, не заслуживающее внимания положение, как человек, живущий за счет других. Самое тяжелое проклятие, тяготеющее над ней, заключается в том, что даже смысл ее жизни не зависит от нее самой. Именно поэтому для нее значительно важнее, чем для мужчины, как, удачно или неудачно, сложится ее семейная жизнь. Ведь в жизни мужчины обязанности гражданина и работника занимают гораздо больше места, чем обязанности супруга. У женщины же главными, а нередко и единственными обязанностями являются обязанности супруги. И не домашняя

511

работа облегчает женщине ее положение в семье. Напротив, от ее положения в семье зависит ее отношение к своим домашним обязанностям. Женщина, любящая мужа, преданная ему всей душой, выполняет свои обязанности с удовольствием, а женщине, затаившей обиду на своего мужа, они кажутся невыносимым ярмом. Как бы то ни было, домашняя работа никогда не выходит на первый план в жизни женщины, она не может стать для нее опорой в превратностях супружеской жизни. Теперь нам предстоит рассмотреть, что же представляет собой в действительности положение женщины, основным содержанием которого являются «услуги», будь то услуги в постели или по хозяйству, положение, позволяющее женщине обрести самоуважение, лишь смирившись со своим зависимым состоянием.

В переходном возрасте, превращаясь из ребенка в девушку, женщина переживает кризис. Еще более глубокий кризис она переживает, вступая в жизнь взрослой женщины. К переживаниям, которые "всегда вызывает не очень деликатное приобщение девушки к сексуальной жизни, добавляются страхи, сопровождающие любой «переход» из одного состояния в другое.

Когда после свадьбы, как после страшного стихийного бедствия, женщина сталкивается лицом к лицу с реальностью, видит противоречивую связь любви и стыда, чувствует собранные воедино восторг, жертвенность, долг, жалость и ужас, ощущает непривычное для нее соседство божественного и животного начала... все это порождает такое смятение в ее душе, подобного которому не найти, — пишет Ницше.

Традиционное «свадебное путешествие» с его волнениями отчасти предпринималось для того, чтобы скрыть это смятение. Молодая женщина, выбитая на несколько недель из привычной повседневной жизни, временно терявшая связи с обществом, чувствовала себя оторванной от пространства, времени и реальности^ Но рано или поздно ей приходилось вновь возвращаться к реальной жизни. Молодая женщина вступает во владение своим новым жилищем не без тревоги. Она значительно более тесно, чем юноша, связана с отцовским домом. Отрываясь от своей семьи, она остается один на один с миром. Именно в этот момент она переживает страх одиночества и головокружительное ощущение свободы. В разных случаях разлука может быть более или менее болезненной, Если связи женщины с отцом, братьями, сестрами и особенно с матерью уже разорваны, она расстается с ними легко. Если, все еще оставаясь под влиянием своей семьи, она имеет возможность сохранить ее покровительство, она не очень сильно

1 В романах конца прошлого века девушки нередко лишаются девственности в спальных вагонах. Иными словами, авторы помещают это событие как бы «нигде».

512

ощутит изменение своего положения. Однако, как правило, даже если девушка стремилась вырваться из отцовского дома, оказавшись вдали от маленького сообщества, членом которого она была, оторванная от своего прошлого, от своего детского мира, управляемого четкими принципами и ценностями, она чувствует себя неуверенно. Только пылкие и полноценные эротические отношения могли бы вернуть ей имманентный покой, но обычно эти отношения скорее потрясают ее, чем удовлетворяют. Приобщение к сексуальным отношениям, даже если оно проходит удачно, лишь усугубляет ее смятение. У новобрачной мы видим те же самые проявления, которые наблюдались у девочки в период ее первой менструации; нередко окончательное знакомство с половыми отношениями вызывает в ней отвращение, она с ужасом думает, что эти отношения будут повторяться. Кроме того. ее будущая жизнь вселяет в нее горькое разочарование. Девочка, пережив волнения, связанные с первой менструацией, с грустью замечает, что она еще не стала взрослой. Потеряв девственность, девушка превращается во взрослую женщину, она минует последний этап, но что же дальше? Тревожное чувство разочарования связано, впрочем, не только с потерей девственности, но и с замужеством. Женщина, которая до свадьбы «жила» со своим женихом или с какими-либо другими мужчинами, но для которой замужество означает полноценное вступление в жизнь взрослой женщины, часто испытывает то же чувство. Пережить зарождение какого-либо дела — это восхитительно. В то же время нет ничего более угнетающего, чем сознание невозможности влиять на свою судьбу. На фоне окончательно определенного, неотвратимого будущего свобода превращается в нестерпимую бесцельность. Раньше, когда девушка была под родительской опекой, ее свобода выражалась в бунте и надежде; она пользовалась ею для того, чтобы отвергнуть свое защищенное положение, выйти за его пределы. Из тепла и защищенности в своей семье она стремилась к замужеству. Теперь она замужем, и никакого другого будущего у нее нет. За ней закрылись двери ее нового жилища: вот и вся ее доля на земле. Она прекрасно знает, какие обязанности ей уготованы — те же самые, которые выполняла ее мать. Каждый день будет походить на все предыдущие. Будучи девушкой, она не владела ничем, но в надеждах и мечтах могла обладать всем. Теперь она получила во владение частицу мира и с тревогой думает: вот и все, что я имею, и это навсегда. Она навсегда связана с этим мужем, с этим жилищем. У нее больше не может быть ни надежд, ни больших желаний. В то же время новая ответственность пугает ее. Даже если муж старше жены и пользуется уважением, он теряет в ее глазах свой престиж из-за того, что их связывают половые отношения. Муж не может заменить отца, тем более мать, он не может избавить свою жену от ненужной ей свободы. Отгороженная от всего мира стенами своего нового жилища, связанная с почти незнакомым ей мужчиной, не ребенок, а супруга, го-

513

товящаяся сама стать матерью, она трепещет от ужаса. Она окончательно оторвалась от матери, затерялась в мире, где обречена жить, не имея никакой цели. Оставшись одна лицом к лицу со своим неприветливым настоящим, она познает скуку и пошлость мелочей жизни. О том, какая тоска ее при этом охватывает, можно судить по отчаянным признаниям, доверенным молодой графиней Толстой своему дневнику. Она с восторгом согласилась выйти замуж за великого писателя, талантом которого восхищалась. После пылких объятий на деревянной террасе в Ясной Поляне физическая любовь начинает внушать ей отвращение. Ее разлучили с близкими, оторвали от прошлого, рядом с ней человек, чьей невестой она была ровно неделю, который старше ее на семнадцать лет, прошлое и интересы которого ей абсолютно чужды. Все вокруг кажется ей пустым и Холодным, она живет как во сне. Приведем ее рассказ о первых днях после свадьбы, а также некоторые выдержки из дневника первых лет супружеской жизни, 2 3 сентября 1862 года Софья выходит замуж и вечером расстается с семьей своих родителей: Что-то тяжелое, мучительное подступило мне к самому горлу и душило меня. Я вдруг в первый раз ясно почувствовала, что я н а в с е гд а отрываюсь от своей семьи, от тех, кого так сильно любила, с кем прожила всю свою жизнь. Начались прощания. Это было ужасно!.. Но вот и последние минуты. Я нарочно оставила свое прощание с матерью под конец. Уже совсем перед тем, как мне сесть в карету, я бросилась ей на шею. Мы обе рыдали... Когда я наконец решилась оторваться от моей матери и, не оборачиваясь, стала садиться в карету, она вскрикнула таким раздирающим голосом, что долго потом, да и во всю свою жизнь, я не забыла этого крика... Осенний дождь лил не переставая. Забившись в уголок, вся разбитая от усталости и горя, я не переставая плакала. Лев Николаевич казался очень удивленным и даже недоумевающе удивленным... Когда выехали из Москвы за город, стало темно и жутко... Отсутствие света и фонарей удручало меня. До первой станции, кажется «Бирюлево», мы почти не разговаривали. Помню, что Лев Николаевич был как-то особенно бережно нежен со мной. В Бирюлеве нам, молодым, да еще титулованным... открыли царские комнаты... с красной триповой мебелью и такие неуютные. Принесли самовар, приготовили чай. Я забилась в угол дивана и молча сидела, как приговоренная.

— Что же, хозяйничай, разливай чай, — говорил Лев Николаевич. Я повиновалась, и мы начали пить чай, и я конфузилась, и все чего-то боялась. Ни разу я не решилась перейти на «ты», избегала как-либо назвать Льва Николаевича и долго после говорила ему «вы».

Через два дня они приезжают в Ясную Поляну. 8 октября Софья делает запись в дневнике. Она в тревоге. Она страдает от того, что у ее мужа есть прошлое.

Всегда, с давних пор, я мечтала о человеке, которого я буду любить, как о совершенно целом, новом, чистом человеке... это были де-

514

тские мечты, с которыми до сих пор трудно расстаться... Он целует меня, а я думаю «не в первый раз ему увлекаться».

На следующий день она записывает; Вчера объяснились, легче стало, совсем даже весело. Хорошо мы нынче верхом ездили, а все-таки тесно. Такие я сегодня видела тяжелые сны, не помню их всякую минуту, а тяжело на душе. Опять мама сегодня вспоминала, ужасно стало грустно... Я все как-то сплю и не могу проснуться... Надо мной что-то тяготит. Мне все кажется, что я скоро умру. Теперь это странно, потому что у меня муж. Я слышу, как он спит, а мне одной страшно. К себе он меня не подпускает, и мне это грустно. Так противны все физические проявления.

11 октября: Ужасно, ужасно грустно. Все более и более в себя ухожу. Муж болен, не в духе, меня не любит. Ждала я этого, да не думала, что так ужасно. Кто это думает о моем огромном счастии. Никто не знает, что я его не умею создавать ни для себя, ни для него. Бывало, когда

515

куда-то все нужно, бог знает, о чем мечтаешь. А теперь ничего не нужно, нет этого глупого стремления куда-то, потому что чувствуешь невольно, что все нашел и искать больше нечего, а все-таки немного скучно иногда.

25 апреля: ...Лева все больше и больше от меня отвлекается. У него играет большую роль физическая сторона любви. Это ужасно — у меня никакой, напротив.

Из этих записей видно, что в течение первых шести месяцев супружеской жизни Софья страдает от разлуки с родными, от одиночества, от того, что в ее судьбе уже ничего не может измениться. Физические отношения с мужем внушают ей отвращение, она скучает. Мать Коле-п•!, вступив по настоянию братьев в свой первый брак, также скучала до слез: Итак, она рассталась с теплым бельгийским домом с кухней в подвале, где пахло газом, горячим хлебом и кофе, рассталась с роялем, скрипкой, большим полотном Сальватора Роза, оставшимся в наследство от отца, с горшком для табака и глиняными трубками с длинными мундштуками... с открытыми книгами и смятыми газетами. Она вышла замуж и в холодный зимний день, какие бывают лишь в странах, богатых лесом, уехала жить в дом с высоким крыльцом. В нем, к своему удивлению, она обнаружила на первом этаже гостиную с белыми стенами, отделанными позолотой. Зато на втором этаже штукатурка со стен сыпалась и царил полный беспорядок, как на чердаке... в спальнях был ледяной холод, не располагавший ни к любви, ни к сладкому сну... Сидо, искавшая друзей, стремившаяся к веселому и невинному общению, обнаружила в своем собственном доме лишь слуг и хитрых фермеров... Она украсила этот огромный дом, приказала побелить закопченную кухню, сама приглядывала за фламандскими блюдами, месила тесто для пирогов с изюмом, ждала первого ребенка. Дикарь улыбался ей, появляясь дома в перерыве между двумя поездками, и снова исчезал... Видя, что ни приготовление вкусных блюд, ни украшение дома, ни терпение не могут ей помочь, Сидо похудела от одиночества, стала часто плакать.. ? «Письмах к замужней Франсуазе» Марсель Прево описывает растерянность молодой женщины, вернувшейся из свадебного путешествия.

Она вспоминает квартиру своей матери, обставленную в стиле Наполеона III и Мак-Магона, завешенные плюшем зеркала, шкафы из черносливового дерева, все, что ей казалось таким немодным и смешным. Все это проносится в ее памяти и кажется теперь настоящим убежищем, действительно гнездышком, в котором она росла, окруженная бескорыстной нежностью, в тепле и безопасности. А эта квартира, с запахом новых ковров, окнами без занавесок, множеством стульев и кресел, несет на себе печать чего-то незавершенного, как будто отсюда только что выехали предыдущие жильцы. Нет, она нисколько не похожа на гнездышко. Это только место, в котором еще предстоит свить гнездо. И вдруг ей стало страшно грустно, словно ее бросили одну в пустыне.

«Дом Клодины».

516

Такое смятение может стать причиной длительной меланхолии или различных психозов. В частности, из-за того, что у молодой женщины много ничем не заполненного свободного времени, ее начинают мучить психастенические навязчивые идеи. Например, ее преследуют видения, в которых она выступает как проститутка. Такие видения, мы знаем, бывают и у девушек. Пьер Жане в работе «Навязчивые состояния и психастения» рассказывает об одной новобрачной, которая не могла оставаться дома одна, потому что ее так и тянуло подойти к окну и строить глазки прохожим. Другие апатично живут в этом новом мире, который «кажется им ненастоящим», в котором вместо реальной жизни — раскрашенные картонные декорации, а вместо людей — призраки, Есть и такие, которые не хотят признавать, что они стали взрослыми, и упорствуют в этом нежелании всю свою жизнь. Вот, например, что пишет Жане о больной, которую он условно называет Ки.

Ки, тридцатишестилетней женщине, кажется, что она девочка десяти-двенадцати лет. Она прыгает, смеется, танцует, распускает волосы, подстригает их. Все это она проделывает чаще всего, когда остается одна. Ей хотелось бы полностью погрузиться в эту мечту. Как жаль, что она не может играть в прятки или проказничать на виду у всех... «Мне хочется, чтобы меня считали хорошенькой, я боюсь стать уродливой, как жаба, мне хочется, чтобы со мной разговаривали, ласкали меня, постоянно говорили мне, что меня любят, как ребенка... Ребенка любят за его проказы, за его доброту, за его милые выходки. А что от него требуется в ответ? Только чтобы он вас любил, больше ничего. Как бы это было хорошо! Но не могу же я сказать это мужу, он меня не поймет. Послушайте, мне бы так хотелось быть маленькой, жить с отцом и матерью, которые бы сажали меня на колени и гладили по голове. Но это невозможно, я взрослая женщина, мать семейства, я должна содержать в порядке дом, быть серьезной, рассудительной. Что за жизнь!»

Мужчины также нередко переживают кризис, связанный с женитьбой. Доказательством этого может послужить тот факт, что у мужчин порой возникают психозы перед женитьбой или в начале семейной жизни. Молодой человек не так сильно привязан к семье, как его сестры, но он до свадьбы принадлежал к какому-либо братству, которое спасало его от одиночества. Это может быть специальная высшая школа, университет, учебная мастерская, бригада или компания. Вступая в настоящую взрослую жизнь, он должен расстаться с ней. Его пугает его будущее одиночество, и нередко он женится, чтобы избежать его. В этом случае он становится жертвой распространенной в обществе иллюзии, в соответствии с которой семейная чета представляет собой «семейное сообщество». Если не считать того краткого мига, когда полыхает любовная страсть, два индивида не могут создать свой собственный мир, который защищал бы их от внешнего мира. Вскоре после свадьбы они в этом убеждаются. В женщине для

517

мужа вскоре не остается ничего загадочного, она ему полностью подчинена, и перед ним вновь возникает угроза одиночества. При этом жена — это скорее отягчающее, а не смягчающее жизнь обстоятельство, она не избавляет мужа от груза ответственности, а, напротив, усугубляет его. Нередко у мужа и жены бывает большая разница в возрасте, образовании, общественном положении, и все это мешает им достичь настоящего взаимопонимания. При всей своей близости супруги бывают чуждыми друг другу. Было время, сравнительно недавно, когда супругов разделяла настоящая пропасть: с одной стороны, невинная, ничего не знающая о жизни девушка, не имеющая никакого «прошлого», и с другой — уже «поживший» жених, которому предстояло приобщить ее к реальной действительности. Некоторым мужчинам нравилось выполнять эту деликатную роль. Те же из них, которые обладали более трезвым рассудком, с беспокойством констатировали, что между ними и их будущими супругами существует огромная дистанция, В романе «Этот невинный возраст», действие в котором происходит в 1870 году, Эдит Уортон описала чувства, которые испытывает молодой американец к своей невесте; Со страхом и уважением любуется он чистым лбом, задумчивым взглядом, веселой и невинной улыбкой молодого создания, которое скоро вручит ему свою душу. Этот опасный продукт общественной системы, к которой он сам принадлежал и в которую верил, — ничего не знающая и всего ожидающая девушка — казался ему теперь чем-то совершенно загадочным... Да и что они могли знать друг о друге? Ведь он, как порядочный человек, был обязан скрывать свое прошлое от невесты, а она просто не могла иметь никакого прошлого... Как центр этой искусно построенной системы мистификаций, девушка была еще более непостижимой загадкой из-за своей откровенности и смелости. Бедняжка, она откровенна, потому что ей нечего скрывать; доверчива, потому что не может вообразить, чего ей нужно остерегаться. И без всякой подготовки, в одну прекрасную ночь ей придется испытать то, что называют «жизненной реальностью». В сотый раз мысленно обозрев зачатки этой души, он с грустью подумал опять, что эта искусственная непорочность, так ловко изготовленная заговорщицкими действиями матерей, тетушек, бабушек и даже отдаленных пуританок-прабабушек, существовала лишь для того, чтобы удовлетворить его личные вкусы, для того, чтобы он мог воспользоваться своим правом властелина и сломать ее, как хрупкую фигурку из снега.

Современные девушки более естественны, более осведомлены и лучше подготовлены к жизни. Пропасть между ними и молодыми людьми не так глубока. Однако нередко они бывают гораздо моложе своих мужей. Этот факт часто недооценивается, и различие степени зрелости супругов принимают за различие полов, Во многих случаях женщине свойственны детские черты не потому, что она женщина, а потому, что она действительно очень юна. Серьезность мужа и его друзей удручают ее. Софья Толстая писала год спустя после свадьбы:

518

...Он стар и слишком сосредоточен. А я нынче так чувствую свою молодость, и так мне нужно чего-нибудь сумасшедшего. Вместо того, чтобы ложиться спать, мне хотелось бы кувыркаться. А с кем?..

Что-то старое надо мной, вся окружающая обстановка стара. И стараешься подавить всякое молодое чувство: так оно здесь, при этой рассудительной обстановке, неуместно и странно.

Муж же смотрит на жену как на «младенца», дает ей понять, что она не соответствует тому образу подруги жизни, который он себе создал. Это унижает жену; она, конечно, стремится найти в нем опору, поскольку лишилась поддержки родительской семьи, но в то же время хочет, чтобы ее воспринимали как «взрослого человека». Желая оставаться ребенком, она одновременно хочет стать женщиной. Если муж старше ее, он никогда не научится обращаться с ней так, как ей бы этого хотелось.

Не следует также забывать, что девушка и юноша, даже если возрастная разница между ними незначительна, получили совершенно различное воспитание. Девушка росла в женском мире, ей привили женскую мудрость, уважение к женским ценностям, в то время как юноша пропитан принципами мужской этики. Им нелегко понять друг друга, и это неизбежно приводит к конфликтам, Поскольку в браке жена обычно подчинена мужу, именно для нее проблема супружеских отношений приобретает наибольшую остроту. Парадокс брака заключается в том, что у него имеется не только эротическая, но и социальная функция. В связи с этим для молодой женщины ее муж предстает в двух ипостасях: с одной стороны, это полубог, наделенный мужественной силой, ею предназначение — заменить отца, он — защитник, опекун, кормилец, опора; за его спиной жена может чувствовать себя спокойно. Он также носитель ценностей, гарант истины, этическое оправдание семейной пары. Но в то же время это самец, с ним женщина познает вещи, которые в зависимости от обстоятельств могут показаться ей позорными, странными, отвратительными или потрясти ее до глубины души. Один и тот же человек предается с женщиной животным отношениям и внушает ей представления о моральных идеалах: ...Однажды вечером в Париже, где они остановились на обратном пути, Бернар демонстративно покинул мюзик-холл, возмущаясь спектаклем, который там давали: «И подумать только, что иностранцы видят эту мерзость! Какой позор! А ведь по таким зрелищам они судят о нас!..» Терезу поразило, что этот стыдливый человек через какой-нибудь час заставит ее терпеть в темноте его мучительные изобретения1.

Между крайностями, то есть мужчиной-ментором и мужчиной-фавном, встречаются самые разные типы мужчин. Иногда

1 Mок. Тереза Декейру.

519

муж выступает одновременно в роли отца и любовника; половой акт превращается в этом случае в священную оргию, а женщина — в возлюбленную, испытывающую абсолютное блаженство благодаря полному отречению от собственной воли. Но такая страстная любовь нечасто наблюдается в супружеской жизни. Иногда жена любит мужа платонически, она не может отдаться страсти из-за слишком глубокого к нему уважения. Именно о такой женщине рассказывает Штекель: «Г-же Д.С„ вдове очень известного артиста, сорок лет. Хотя она и обожала своего мужа, но в отношениях с ним была фригидна». Бывают случаи, когда в удовольствии, доставляемом ей мужем, женщина видит их общее падение и вследствие этого теряет уважение к мужу. Неудача в эротических отношениях может привести к тому, что женщина станет смотреть на мужа как на грубое животное, за физическим отвращением к нему может последовать презрение к его личности. И напротив, как мы уже видели, презрение, антипатия, обида на мужа приводят женщину к фригидности. Часто случается, что после приобщения к сексуальной жизни женщина по-прежнему относится к мужу как к уважаемому повелителю, прощая ему его животные наклонности, Таким, по-видимому, было отношение к мужу Адели Гюго. Муж может также быть для жены приятным партнером, не заслуживающим большого уважения. К. Мэнсфилд

описала в новелле «Прелюдия» формы такого неоднозначного отношения жены к мужу: Она по-настоящему любила его. Он был ей дорог, она восхищалась им, глубоко уважала его. Да! Более, чем кого-либо в этом мире. Она очень хорошо знала его. Искренний, респектабельный, несмотря на свой жизненный опыт, простой, даже наивный, ему легко угодить, но его и легко обидеть. Если бы только он не крутился вокруг нее волчком, не восклицал, не смотрел на нее таким ненасытным, таким влюбленным взглядом. По ее мнению, он был слишком сильным. Она с детства не любила, чтобы ее тормошили. Он же иногда становился до того невыносим, что ей хотелось закричать что было силы: «Ты же меня убьешь!» В такие моменты ее подмывало наговорить ему грубостей, гадостей. Да, да, это было так, при всей своей любви, уважении и восхищении Стэнли она его ненавидела. Никогда раньше у нее не было таких отчетливых чувств. Чувства же, которые она испытывала к Стэнли, были искренними, четкими и определенными. Ее ненависть к нему была такой же реальной, как и добрые чувства. Ей казалось, что она могла бы разложить их по пакетикам и отдать Стэнли. Особенно ей хотелось дать

ему пакетик с ненавистью и посмотреть, какие у него будут глаза, когда он его раскроет.

Далеко не всегда и не все молодые женщины так хорошо отдают себе отчет в собственных чувствах. Любовь к мужу, супружеское счастье — это их долг по отношению к самим себе и к обществу, этого от них ждет семья. Если же родители были против брака, женщина хочет показать им, что они были не правы.

520

Обычно молодая женщина начинает супружескую жизнь со лжи самой себе. Ей хочется убедить себя, что она очень любит мужа. Чем сильнее сексуальная неудовлетворенность женщины, тем больше безумия, чувства собственности и ревности в ее отношении к мужу. Лишь одно может утешить ее в разочаровании, в котором поначалу она не сознается даже себе самой, — муж должен постоянно находиться рядом с ней. Штекель приводит многочисленные примеры подобной болезненной привязанности.

В первые годы замужества женщина была фригидной из-за детских сексуальных установок. Вследствие этого у нее развилась гипертрофированная любовь к мужу, подобная той, которая часто наблюдается у женщин, не желающих замечать равнодушия мужа. Она жила только мужем, думала только о нем. У нее не было собственной воли. По утрам он должен был говорить ей, что ей предстоит сделать днем, что она должна купить и т.д. Она все тщательно исполняла. Если же он этого не делал, она сидела в своей комнате без дела и тосковала по нему. Она никуда его одного не отпускала, не могла оставаться одна, любила держать его за руку... Она была несчастна, часами плакала, жила в постоянном страхе за мужа. Если причин для страха не было, она их выдумывала.

Другая женщина сидела взаперти в своей комнате, как в тюрьме, потому что боялась выходить одна на улицу. Когда я приходил, она сидела рядом с мужем, держала его за руку и умоляла никогда от нее не уходить... Они были женаты уже семь лет, но мужу ни разу не удалось вступить с ней в половые отношения.

Такую же привязанность испытывала к мужу Софья Толстая. Из приведенных мною отрывков ее дневника, да и из всего дневника в целом, ясно видно, что сразу после свадьбы она поняла, что не любит своего мужа. Физические отношения с ним были ей противны, она ревновала его к его прошлому, считала его старым и скучным, враждебно относилась к его идеям. Впрочем, сам он был ненасытен и груб в сексуальных отношениях, не считался с женой, обходился с ней сурово. Однако в дневнике Софьи мы видим не только слова отчаяния, жалобы на скуку, грусть и равнодушие, но и свидетельства страстной любви. Она хочет, чтобы любимый супруг никогда не расставался с ней, когда его нет с ней рядом, ее мучает ревность. Она пишет: 11 января 1863 года: ...Ревность моя, это врожденная болезнь, а может быть, она оттого происходит, что, любя его, не люблю больше ничего, что я вся ему отдалась, что только и могу быть счастлива от него и с ним.

17 января 1863 года: ...все один у меня источник моих капризов, горя и проч. — этот эгоизм, чтобы он и жил, и думал, и любил — все А^я меня... Как я только подумаю, вот я люблю того-то или то-то, сейчас оговорюсь, что нет, люблю одного Левочку. А надо любить непременно еще что-нибудь, как он любит дело... а мне везде такая тоска без него...
Расставаться с ним ужасно горько.

521

октября 1863 года: Я чувствую себя неспособной достаточно понимать его и потому так ревниво за ним слежу.

31 июля 1868 года: Смешно читать свой журнал. Какие противоречия, какая я будто несчастная женщина. А есть ли счастливее меня? Найдутся ли еще более счастливые, согласные супружества... И только больше и больше любишь... А я все так же беспокойно, и страстно, и ревниво, и поэтично люблю его, и его спокойствие иногда сердит меня.

17 сентября 1876 года: ...Я жадно отыскиваю все страницы дневника, где какая-нибудь любовь, и мучаю себя ревностью... Боюсь за свое дурное, недоброжелательное чувство к Левочке, за то, что он уехал. Теперь я от тревоги не сплю ни одной ночи, не ем почти ничего, глотаю слезы или украдкой плачу... У меня всякий день лихорадочное состояние, а теперь по вечерам дрожь, нервное состояние... все думаю: «За что, за что я наказана, за то, что так любила».

Как мы видим, Софья делает безуспешные попытки компенсировать моральной или «поэтической» экзальтацией отсутствие истинной любви. Именно из-за отсутствия любви возникают излишняя требовательность, тревога, ревность, У многих женщин, не испытывающих любви, развивается болезненная ревность. В ней в косвенной форме выражается неудовлетворенность женщины, объективируемая ею в придуманной сопернице. Ее отношения с мужем никогда не давали ей ощущения полноты чувств, и, воображая, что муж ей изменяет, она в каком-то смысле рационализирует свое разочарование.

Нередко из моральных соображений, лицемерия,' гордости или робости женщина упорствует в своем самообмане. «Часто отвращение к любимому супругу не осознается в течение всей жизни. Его называют меланхолией или как-нибудь иначе», — говорит Шардон1, Однако даже если женщина не осознает своего враждебного отношения к мужу, она его глубоко чувствует. Оно с большей или меньшей силой выражается в стремлении женщины к избавлению от господства мужа. После медового месяца и периода растерянности, который нередко следует за ним, она пытается отвоевать свою независимость. Это нелегкое предприятие. Часто муж бывает старше жены, во всяком случае, он наделен мужским престижем, считается по закону «главой семьи» и поэтому обладает моральным и социальным превосходством. Нередко также он обладает, по крайней мере внешне, интеллектуальным превосходством, От женщины он выгодно отличается своей культурой или уж, во всяком случае, профессиональным образованием. С юных лет он интересуется тем, что происходит в мире, это касается его непосредственно. Он немного знаком с правом, он в курсе политической жизни, принадлежит к какой-нибудь партии, профсоюзу или другой организации. Он — труженик и гражданин, и его мысль направлена на деятельность, он имеет дело с действительностью, которую невозможно обмануть. Все это

1«Ева».

522

значит, что средний мужчина умеет рассуждать, по достоинству оценивает факты и опыт, до некоторой степени обладает критическим рассудком. Именно этого все еще не хватает многим девушкам. Даже если они что-то читали, слушали лекции, немного знакомы с искусством, все их знания бессистемны, они не превращаются в культуру. Правильно рассуждать им мешает отнюдь не какой-нибудь порок мозга, просто им не приходится этим заниматься в жизни. Для них мыслительная деятельность — это не средство, а скорее игра. Даже умные, тонкие и искренние женщины незнакомы с методами мыслительной деятельности и поэтому не умеют доказать свою точку зрения или сделать выводы из рассуждения. Именно из-за этого муж, даже если он значительно более посредственный человек, чем жена, легко берет над ней верх. Он умеет доказать, что прав, даже в тех случаях, когда явно не прав. Логика, которой владеет мужчина, часто превращается в насилие. Шардон в «Свадебной песне» хорошо описал эту скрытую форму угнетения. Будучи старше, культурнее и образованнее Берты, Альберт пользуется своим превосходством для того, чтобы свести на нет ценность ее убеждений всякий раз, когда они не совпадают с его убеждениями. Он неустанно доказывает ей, что прав он. Она со своей стороны не сдается, заявляя, что в его рассуждениях нет никакого смысла, что он упрямо не хочет отказываться от своих представлений, вот и все. Так между ними углубляется непонимание. Альберт не хочет понимать чувства Берты, которые, хотя она и неспособна их объяснить, рождаются в глубине ее души. Она же не видит ничего живого в сухой логике, которой муж доводит ее до изнеможения. Дело доходит до того, что его начинает раздражать ее невежество, которого, впрочем, она никогда от него не скрывала. Он с насмешкой задает ей вопросы по астрономии. В то же время ему приятно руководить ее чтением, ему нравится, что он с легкостью может овладеть ее вниманием, Молодая женщина обречена на поражение в любом споре из-за своей интеллектуальной неразвитости, и ей остается лишь молчать, плакать или злиться: Оглушенная, как будто от удара, Берта теряла способность размышлять, слыша пронзительный, лающий голос Альберта. Он властно раздавался в ее ушах, заглушая все остальные звуки, и усугублял ее смятение и унижение... Она чувствовала себя побежденной, терялась от неожиданных поворотов непонятной ей аргументации, и для того, чтобы освободиться от этого нестерпимого давление, она воскликнула: «Оставь меня в покое!» Этого ей показалось мало; взглянув на хрустальный флакон, стоявший на туалетном столике, она вдруг швырнула в Альберта шкатулку...

Иногда женщина пытается бороться. Но чаще всего она волей-неволей позволяет мужчине думать за себя. Так происходит с Норой из пьесы Г, Ибсена «Кукольный дом», «Когда я жила с папой, он мне говорил, что он думает по тому или иному поводу,

523

и я думала так же. Если я думала иначе, я ему этого не говорила, потому что это ему бы не понравилось... Потом я стала жить с тобой... Ты всегда поступал так, как тебе нравилось, и мне стало нравиться то, что нравилось тебе, или я делала вид, что это так. Мне трудно в этом разобраться, наверное, бывало и так и эдак; в чем-то я была с тобой согласна, а в чем-то — притворялась, И ты, и папа сильно навредили мне. Именно из-за вас я стала никчемной», Создателем семейного мировоззрения становится мужчина. В силу робости, неумения или лени женщина в общих и абстрактных вопросах придерживается тех мнений, которые высказывает ее муж. Одна умная, культурная и независимая женщина, но в течение пятнадцати лет с восхищением относившаяся к своему мужу, которого считала выше себя, рассказывала мне, какое смятение она испытала после его смерти, столкнувшись с необходимостью иметь собственное мнение и самостоятельно выбирать форму поведения, Ей все время хотелось угадать, что бы он подумал, какое решение принял в том или ином случае. Мужьям, как правило, нравится роль ментора и руководителя1. Вечером, после дня, наполненного борьбой с трудностями, взаимоотношениями с равными ему людьми, подчинением вышестоящим, мужчине нравится чувствовать себя непререкаемым авторитетом и изрекать неоспоримые истины2. В рассказах о прошедшем дне он всегда прав в спорах с противниками, ему приятно видеть в жене двойника, способствующего его самоутверждению. Он комментирует газетные сообщения и политические новости, с удовольствием читает жене вслух. Таким образом, даже ее восприятие культуры становится опосредованным. Для того чтобы укрепить свой авторитет, он охотно преувеличивает слабости жены. Она же более или менее покорно мирится с подчиненным положением. Из-

1 Хельмер говорил Hope: «Ты думаешь, что я тебя меньше люблю оттого, что ты не умеешь самостоятельно действовать? Нет-нет, ты можешь во всем положиться на меня, я тебе дам совет, подскажу. Я не был бы мужчиной, если бы из-за своей женской слабости ты не казалась мне еще милее... Доверься мне во всем и будь спокойна, у меня достаточно сил для того, чтобы защитить тебя... Сознание, что он готов все простить жене, приносит мужчине невыразимую сладость и удовлетворение... Он видит в ней и жену, и ребенка. Именно так я и отношусь к тебе теперь, ты мое маленькое, растерянное и испуганное существо. Ни о чем не беспокойся, Нора, только всегда будь со мной откровенна, и я стану твоей волей и совестью».

2 «Вы должны добиваться, чтобы жена видела в вас настоящего мужчину, настоящего героя. Что это за мужчина, если жена не видит в нем героя... Вы должны неустанно бороться для того, чтобы цели вашей жены были подчинены вашим целям... Если вы достигнете этого, ваша жизнь преобразится. С каким наслаждением вы будете по вечерам возвращаться к нетерпеливо ждущей вас жене! Как приятно вернуться домой и сесть рядом с ней... Каким богатым и значительным вы будете чувствовать себя, возвращаясь домой после утомительного рабочего дня... Вы будете испытывать глубокую благодарность к женщине, которая любит вас, верит в ваше призвание» (Лоуpенс. Фантазия бессознательного).

524

вестно, что женщины, искренне оплакивающие отсутствие мужей, с радостным удивлением обнаруживают в себе способности, о которых даже не подозревали: оказывается, они могут без посторонней помощи управлять делами, воспитывать детей, принимать решения. Они страдают, когда мужья, возвращаясь, вновь обрекают их на недееспособность, Брак подталкивает мужчину к капризному владычеству: ведь желание господствовать — самое распространенное и непобедимое из всех желаний. Отдавая ребенка во власть матери, а жену во власть мужа, мы способствуем укоренению тирании в обществе. Нередко супругу мало того, что жена восхищается им, одобряет его поступки, слушается его советов, видит в нем наставника. Он приказывает, разыгрывает из себя повелителя. Обиды, накопившиеся в нем за всю жизнь, начиная с детства, недовольство, растущее в нем из-за задевающих или ранящих его отношений с людьми, — все это он выплескивает дома, требуя от жены безоговорочного подчинения. Он хочет выглядеть грозным, непобедимым и неумолимым. Поэтому он отдает суровые приказания, а иногда и кричит, стучит кулаком по столу. Такое нелепое поведение мужа является для женщины повседневной действительностью. При этом муж настолько убежден в своей правоте, что малейший намек на независимое поведение женщины кажется ему бунтом. Будь его воля, он и дышать самостоятельно не позволил бы ей. Однако женщины, случается, восстают. Даже те женщины, которые в начале супружеской жизни высоко ставят мужской авторитет, быстро теряют уважение к нему, Как ребенок в один прекрасный день вдруг осознает, что его отец не такая уж важная персона, так и супруга довольно скоро начинает понимать, что рядом с ней жиЕет не достойный всяческого почитания Властелин, Вождь и Учитель, а простой мужчина, которому по непонятным ей причинам она должна подчиняться. В этом подчинении она видит ничем не оправданную обязанность. Иногда она покоряется мужу с мазохистским удовольствием, выступает в роли жертвы, но за ее смирением проглядывает безмолвный, но бесконечный упрек. Нередко, однако, женщина вступает в открытый поединок с мужем, стремится в свою очередь подчинить его себе.

Мужчина, полагающий, что нет ничего легче, чем подчинить женщину своей воле, что он может «воспитать» жену по своему усмотрению, наивен. «Женщина становится такой, какой ее делает мужчина», — говорит Бальзак, Однако несколькими страницами далее он говорит противоположное. В области абстрактного и логического мышления женщина действительно обычно мирится с мужским превосходством, но во всем, что касается дорогих ей привычек и образа мыслей, она противостоит ему с молчаливым упорством. Детство и юность оказывают на нее значительно более глубокое влияние, чем на мужчину, поскольку она живет по преимуществу в своей собственной истории. И как правило, с багажом, накопленным в детстве и юности, она не расстается всю

525

свою жизнь. Муж может навязать жене свои политические взгляды, но он неспособен ни на йоту изменить ни ее религиозные убеждения, ни ее суеверия. В этом наглядно убедился Жан Баруа, который вообразил было, что он и впрямь имеет влияние на юную простодушную святошу, с которой связал свою жизнь. Он с огорчением замечает: «Рассудок маленькой девочки нашпигован провинциальной мудростью, то есть всеми банальными истинами, свойственными невежеству и тупости. Что тут можно исправить? » Вопреки расхожим мнениям, которые она повторяет как попугай, женщина прочно сохраняет собственные представления о мире. Упорство мешает ей порой понять мужа, более образованного, чем она, но оно же, напротив, иногда возвышает ее над мужской серьезностью, как это происходит с героинями Стендаля и Ибсена. Временами из-за враждебного отношения к мужу, возникающего от сексуального разочарования или от слишком сильного давления на нее, женщина, для того чтобы противостоять ему, цепляется за какие-либо авторитеты; матери, отца, брата, сестры, какого-либо мужчины, имеющего в ее глазах больший вес, чем муж. Не противопоставляя ему ничего позитивного, она систематически противоречит ему, нападает на него, стремится его уколоть, Она пытается внушить ему комплекс неполноценности, И разумеется, если только она на это способна, она делает все для того, чтобы вызвать восхищение мужа, а также навязать ему свои взгляды, подчинить его себе. Короче говоря, она безраздельно завладевает моральным авторитетом. В тех случаях, когда она не может поставить под сомнение умственное превосходство мужа, она пытается взять реванш в сексуальном плане. Иногда даже отказывается вступать в половые отношения с мужем. Так поступала г-жа Мишле. Вот что рассказывает о ней Алеви: Она хотела господствовать во всем: в постели, поскольку этого невозможно было избежать, но также и за письменным столом. Ее целью был именно письменный стол, но Мишле поначалу отчаянно защищал его. Она же отказывала ему в постели. Так это продолжалось несколько месяцев. Наконец Аннаис Миаларе уступила Мишле в постели и вскоре получила доступ к столу. Там было ее истинное место, она от рождения была наделена литературным даром...

Порой женщина остается глухой к страсти мужа, оскорбляя его своей холодностью, порой капризничает, заставляет его упрашивать себя или флиртует, вызывает ревность мужа, изменяет ему. Так или иначе, она стремится его унизить, задеть его мужское достоинство. Даже если из осторожности она не показывает мужу своей холодности, она гордо хранит этот возвышающий ее секрет в своем сердце, поверяя его иногда дневнику или, чаще, подругам. Многие замужние женщины с удовольствием рассказывают друг другу о том, на какие «трюки» они идут, чтобы симулировать наслаждение, которого они, по их словам, не испытыва-

526

ют. И они жестоко высмеивают тщеславную наивность своих придурков. Эти доверительные беседы — та же комедия; ведь между фригидностью и стремлением к ней границы весьма расплывчаты. Во всяком случае, многие женщины считают себя нечувственными и оправдывают этим свою озлобленность. Есть женщины — те, которых можно сравнить с настоящими хищницами, — так вот они стремятся главенствовать и ночью и днем. В объятиях мужа они холодны, в общении презрительны, в повседневной жизни деспотичны. Именно так, по свидетельству Мейбл Додж, Фрида обходилась с Лоуренсом. Поскольку его интеллектуальное превосходство было очевидно, она стремилась навязать ему собственное видение мира, в котором значимыми были лишь сексуальные ценности, Он должен был смотреть на жизнь ее глазами, ее же роль заключалась в том, чтобы оценивать жизнь сквозь призму секса. Именно с этой точки зрения она принимала или отвергала те или иные жизненные явления.

Однажды она сказала Мейбл Додж: Необходимо, чтобы он получал от меня все. Когда меня нет рядом, он ничего не чувствует. Ничего. И к книгам его я тоже имею непосредственное отношение, — с расстановкой сказала она. — Об этом никто не знает. А я создала для него многие и многие страницы.

В то же время ей необходимы были постоянные доказательства того, что он не может без нее обойтись. Она требовала, что• бы он непрестанно занимался ею, и, если он не делал этого сам, она его принуждала.

Фрида совершенно сознательно стремилась к тому, чтобы ее отношения с Лоуренсом были лишены спокойствия, свойственного отношениям в семейных парах. Как только она чувствовала, что в нем начинает брать верх привычка, она шла на него в атаку. Она делала все для того, чтобы он никогда не забывал о ее существовании. Потребность в постоянном внимании превратилась у нее в то время, когда я с ними встретилась, в оружие, которым пользуются для борьбы с врагом. Фрида умела уколоть мужа в чувствительное место... Если в течение дня он не обращал на нее внимания, то вечером она доходила до оскорблений.

Их супружеская жизнь превратилась в череду бесконечно повторяющихся сцен, в которых ни один из них не желал уступать. Малейшая размолвка превращалась в титанический поединок между Мужчиной и Женщиной.

То же яростное желание господства, хотя и совсем в другой форме, мы видим у героини книги Жуандо1 Элизы. Для того чтобы его удовлетворить, она всячески унижает мужа, «Записки мужа» и «Новые записки мужа».

527

Элиза: «Я начинаю с того, что занижаю всех, кто меня окружает. После этого мне уже не о чем беспокоиться: я вижу только глупых мартышек и ярмарочных великанов».

Просыпаясь утром, она говорит мне: «Уродец ты мой».

Она делает это намеренно: хочет меня унизить.

С какой нескрываемой радостью она развенчала одну за другой все иллюзии, которые я питал по отношению к себе самому. Она никогда не упускала случая сообщить мне, какой я жалкий тип, и делала это в присутствии моих ошеломленных друзей или смущенной прислуги. И я в конце концов в это поверил... Для того чтобы продемонстрировать свое презрение ко мне, она при всяком удобном случае намекает, что мои произведения интересуют ее меньше, чем материальная выгода, которую они нам приносят.

Терпеливо, неспешно, со знанием дела она лишала меня уверенности в себе, методически унижала, постепенно, шаг за шагом, но с явным хладнокровным и беспощадным умыслом стремилась сломить мою волю и растоптать мою гордость. Все это привело к тому, что я оскудел

мыслями.

«Оказывается, ты зарабатываешь меньше, чем рабочий», — заявила она мне однажды в присутствии полотера.

...Она унижает меня для того, чтобы казаться выше меня или, по крайней мере, равной мне. Благодаря испытываемому ко мне пренебрежению она чувствует себя недосягаемой... Она уважает меня только в тех случаях, когда может использовать мое творчество в качестве трамплина или товара.

Фрида и Элиза рядом с мужчиной-партнером утверждают себя в качестве полноценного субъекта, прибегая при этом к тактике, которой они выучились у мужчин: они стремятся отказать им в праве на трансцендентность. Мужчины нередко говорят о том, что женщина мечтает подвергнуть их кастрации. На самом же деле позиция женщины более двусмысленна: она желает не столько уничтожить мужской пол, сколько унизить его, а еще точнее то, что женщине хочется помешать ему, выхолостить его планы, лишить его будущего. Женщина одерживает верх, когда ее муж или ребенок больны или утомлены, когда в них говорит лишь немощная плоть. В этом случае в доме, где она царит, они превращаются в объект, в предмет, каких много в доме. Она обращается с ними как умелая хозяйка: лечебные процедуры для нее не многим отличаются от починки домашней утвари, а уход за больным — от чистки посуды, ее добрые руки, привыкшие иметь дело с отбросами и грязной водой, не гнушаются ничем. Рассказывая о Фриде, Лоуренс говорил Мейбл Додж: «Вы не можете себе представить, каково чувствовать прикосновение этой женщины, когда болеешь. У нее по-немецки тяжелая рука», И женщины сознательно дают мужчинам почувствовать тяжесть своих рук, напоминая им таким образом, что и они тоже лишь существа из плоти. Крайнюю форму такого поведения мы видим у героини Жуандо Элизы:

528

Вспомнить хотя бы о вши Чан Цен. Это было вскоре после нашей свадьбы... Ведь я познал близость женщины только благодаря этому, то есть в тот день, когда Элиза уложила меня, обнаженного, к себе на колени и начала стричь, как барана. При этом она освещала свечой самые укромые уголки моего тела. О, как тщательно она осматривала подмышечные впадины, пупок, яички, растягивая кожу, как на пяльцах, как медленно двигалась свеча вдоль бедер, между ног, с каким холодком прикасалась к телу бритва у анального отверстия. Наконец комок светлых волос, в котором сидела вошь, упал в специальную корзиночку, и Элиза сожгла его. Освободив меня таким образом от насекомого и его гнезда, она в то же время обрекла меня на какую-то новую беззащитность, на неминуемую отчужденность.

Женщина предпочитает видеть в мужчине не тело, в котором выражена некая субъективность, а пассивную плоть. Экзистенции, деятельному существованию она противопоставляет жизнь, духовным ценностям — ценности плоти. К делам, которые затевают мужчины, она нередко относится с паскалевским юмором. Она полагает также, что «все несчастья мужчин проистекают из одного: они не умеют спокойно посидеть в своей комнате». Она бы с радостью не выпускала их из дома; любая деятельность, не приносящая непосредственной пользы для семейной жизни, вызывает у нее неудовольствие. Жену Бернара Палией возмущало, что он жжет мебель для того, чтобы изобрести новый вид эмали, без которого человечество прекрасно обходилось до сих пор. Жена Расина хотела, чтобы ее муж интересовался смородиной в ее саду, и отказывалась читать его трагедии. Жуандо с раздражением пишет в «Записках мужа» о том, что Элиза не видит в его литературном труде ничего, кроме материальной выгоды.

Я говорю ей: «Сегодня выходит моя последняя повесть». Она отвечает: «Значит, в этом месяце у нас будет по крайней мере на триста франков больше». Это не цинизм, просто ее действительно ничего больше не интересует.

Иногда подобные конфликты обостряются до того, что приводят к разрыву. Но чаще всего женщины, восстающие против господства мужей, стремятся «сохранить» их. Они вступают с ними в борьбу за свою автономию и в то же время готовы сразиться со всем остальным миром для того, чтобы сохранить «положение», которое обрекает их на зависимость. Эта двойная игра очень непроста, и именно этим объясняется отчасти состояние тревоги и нервного напряжения, в котором живут многие женщины. Яркий пример такого состояния приводит Штекель; Г-жа З.Т., которая никогда не испытывала удовольствия от половых отношений, замужем за очень культурным человеком. Она до того не выносит его превосходства, что когда-то пыталась сравняться с ним, изучая его профессию. Но это оказалось слишком сложно, и она бросила это, как только он к ней посватался. Ее муж очень известен, ок-

529

ружен многочисленными почтительными учениками. Она же не желает разделять их смешную восторженность. С самого начала супружеской жизни и в течение длительного времени половые отношения с мужем не доставляли ей удовольствия. Оргазм она испытывала, лишь занимаясь онанизмом после того, как ее муж, удовлетворив свои желания, покидал ее. Она не скрывала этого от мужа. Его попытки пробудить в ней желание с помощью ласк она отвергала... Вскоре она начала с насмешками и пренебрежением отзываться о работе мужа. «Я хорошо знаю частную жизнь этого великого человека изнутри и не понимаю дурачков, которые за ним бегают», — говорила она. Ссорясь с мужем, она нередко заявляла: «На меня твое бумагомарание никакого впечатления не производит!» или: «Ты считаешь, что можешь поступать со мной, как тебе вздумается, только потому, что ты — писака». Муж все больше и больше сближался с учениками, а она окружала себя молодыми людьми. Так они жили в течение нескольких лет до тех пор, пока ее муж не влюбился всерьез в другую женщину. Она никогда не обращала внимания на его интрижки, даже сближалась с «бедными покинутыми дурочками»... Но тут она решила поменять тактику и отдалась одному из окружавших ее молодых людей, не испытав при этом никакого удовольствия. Затем она созналась мужу в измене. Он отнесся к этому совершенно спокойно, и они могли бы разойтись без труда... Однако она не дала ему развода. Они всерьез объяснились и помирились. Она со слезами отдалась ему и впервые испытала острый оргазм...

Очевидно, несмотря на борьбу с мужем, она никогда не помышляла расстаться с ним.

«Заполучить мужа» — это искусство, а «удержать» его — профессия, требующая большого умения. Одной молодой женщине, которая часто ссорилась с мужем, сестра говорила: «Будь осторожна; если ты станешь постоянно устраивать сцены Марселю, то потеряешь свое положение», Ставка очень высока: материальное обеспечение и моральное удовлетворение, собственный дом, достоинство замужней женщины, более или менее удачный суррогат любви и счастья, Женщина быстро начинает понимать, что ее эротическая привлекательность — это не самое сильное оружие в ее арсенале. Со временем его действие ослабляется, а на свете — увы!— есть другие привлекательные женщины. Но все же она всячески старается оставаться соблазнительной, нравиться. Часто в ней борются гордость, склоняющая ее к холодности, и мысль о том, что пылкая чувственность может понравиться мужу и привязать его к ней. Кроме того, она полагается на силу привычки, на любовь мужа к удобному жилищу, к хорошей пище, к детям. Своей манерой одеваться и принимать гостей она стремится повысить престиж мужа, а с помощью советов и влияния — прибрать его к рукам. Она старается стать как можно более необходимой для светских успехов мужа или для его работы. Но самое главное, существует настоящий свод правил для жен, чтобы «удержать мужа»: следует изучить его слабости и поощрять их, умело дозировать лесть и пренебрежение, послушание и сопротивление, бдительность и снисходительность. Эта последняя

530

смесь требует особого такта. Мужу не следует предоставлять ни слишком мало, ни слишком много свободы. Если жена не в меру снисходительна, муж пренебрегает ею. Растрачивая деньги и любовный пыл с другими женщинами, он тем самым лишает всего этого свою жену, и может случиться так, что какая-нибудь любовница настолько завладеет им, что сумеет склонить к разводу или по крайней мере занять в его жизни главное место. В то же время, если жена боится малейшей интрижки мужа, если она неотступно следит за ним, постоянно устраивает ему сцены или пристает с какими-то требованиями, она рискует всерьез восстановить его против себя. Необходимо уметь сознательно «делать уступки»: пусть муж время от времени изменяет, на это можно закрыть глаза, но бывают случаи, когда нужно проявить максимум бдительности. Замужние женщины особенно боятся девушек, которым, по их мнению, очень бы хотелось занять их место. Для того чтобы вырвать мужа из рук опасной соперницы, жены увозят мужей в путешествие, стремятся отвлечь их внимание. Иногда — по примеру г-жи де Помпадур — они подыскивают другую, менее опасную соперницу, И если ничего не помогает, они прибегают к слезам, скандалам, попыткам самоубийства и т.д. Однако из-за часто повторяющихся сцен и упреков муж может уйти из дома. Женщины становятся невыносимыми в тот самый момент, когда им больше всего нужно быть соблазнительными. Для того чтобы выйти победительницей из подобной схватки, женщина должна умело сочетать трогательные слезы и героические улыбки, шантаж и кокетство. Скрытничать, хитрить, ненавидеть, прятать свой страх, рассчитывать на тщеславие и слабости мужчины, мешать осуществлению его намерений, обманывать, тайно направлять его поступки — все это не самое веселое занятие. У женщины есть оправдание: брак требует от нее полного самоотречения, поскольку у нее нет ни профессии, ни специальных знаний, ни собственных знакомых, даже имя она носит не свое, она лишь «половина» своего мужа. Если он оставит ее, она, скорее всего, не найдет поддержки ни в себе самой, ни в окружающих. Легко бросить камень в Софью Толстую, как это делают А. де Монзи и Монтерлан, но, если бы она отказалась терпеть лицемерие супружеской жизни, что бы с ней стало? Какая судьба ждала бы ее. в этом случае? Похоже, она действительно была жуткой мегерой, но можно ли требовать, чтобы она любила деспота мужа и благословляла свое рабское состояние? Только между свободными и фактически равноправными супругами могут возникать отношения, основанные на верности и дружбе. До тех пор пока мужчина пользуется экономической независимостью, пока он по закону и по традиции находится в привилегированном положении просто потому, что он — мужчина, он естественным образом будет нередко выступать как тиран и тем самым толкать женщину к бунту или к обману.

Никто не отрицает ни трагедий, ни мелочности семейной жизни. Однако защитники института брака утверждают, что причиной

531

семейных конфликтов является не сама сущность этого института, а злая воля людей. Идеальные супружеские пары были описаны многими писателями, и в частности Толстым в эпилоге романа «Война и мир» — это Пьер и Наташа. Наташа, которая была кокетливой и романтической девушкой, выйдя замуж, к удивлению всех своих близких, не думает ни о туалетах, ни о свете, ни о развлечениях. Она отдает всю себя мужу и детям, становится образцовой замужней женщиной.

В ее лице не было, как прежде, этого непрестанно горевшего огня оживления, составлявшего ее прелесть. Теперь часто видно было одно ее лицо и тело, а души вовсе не было видно. Видна была одна сильная, красивая и плодовитая самка.

Она требует от Пьера такой же самоотверженной любви, какую испытывает к нему сама, ревнует его, он вынужден отказаться от развлечений, от дружбы и, так же как Наташа, полностью посвятить себя семье, Он «не смел ездить в клубы, на обеды... не смел уезжать на долгие сроки, исключая как по делам, в число которых жена включала и его занятия науками, в которых она ничего не понимала, но которым она приписывала большую важность».

Пьер был «под башмаком своей жены», но взамен этого: Наташа у себя дома ставила себя на ногу рабы мужа... Весь дом руководился только мнимыми повелениями мужа, то есть желаниями Пьера, которые Наташа старалась угадывать.

Когда Пьер уезжает, Наташа не может дождаться его возвращения, без него она страдает. Между ними царит полное согласие, они понимают друг друга с полуслова. В заботах о детях, о доме, о любимом и уважаемом муже она испытывает почти безоблачное счастье.

Эту идиллическую картину стоит рассмотреть более подробно. Наташа и Пьер едины, как душа и тело, говорит Толстой. Но если душа покидает тело, человек умирает. Что же случилось бы, если бы Пьер разлюбил Наташу? Вот и Лоуренс тоже отвергает возможность мужского непостоянства; дон Рамон будет всю жизнь любить маленькую индианку Терезу, которая подарила ему свою душу. Между тем один из самых страстных ревнителей единственной, абсолютной и вечной любви Андре Бретон вынужден признать, что в современной жизни при выборе предмета любви может произойти ошибка. Но будь то ошибка или непостоянство, для женщины это оборачивается одиночеством. Крепкий и чувственный Пьер может испытывать физическое влечение к другим женщинам. Наташа ревнива, рано или поздно их отношения испортятся. В результате он либо расстанется с ней, и это

532

разобьет ее жизнь, либо начнет ей лгать и затаит на нее злобу, что отравит ему жизнь, либо они придут к компромиссу, который неизбежно будет сопровождаться ощущением неудовлетворенности, и тогда они будут несчастливы оба, На это можно возразить, что у Наташи по крайней мере есть дети. Однако дети могут приносить радость только в благополучной семье, одним из полюсов которой является муж; для покинутой, терзаемой ревностью женщины они становятся непосильным грузом. Толстой восхищается тем, что Наташа разделяет мысли Пьера, не задумываясь над ними. А другой мужчина, Лоуренс, который тоже требует от женщины слепой преданности, насмехается над Пьером и Наташей, Следовательно, тот или иной мужчина, по мнению других мужчин, может быть вовсе не богом, а глиняным идолом. Поклоняться ему — значит не спастись, а погубить себя. Как тут разобраться? Каждый мужчина имеет свои притязания и оспаривает притязания других. Становится все трудней опереться на авторитет. Женщина сама должна уметь мыслить и критиковать, она не может больше быть лишь чьим-то эхом. Впрочем, навязывая женщине принципы и ценности, которые она не готова свободно воспринять сама, ее можно только унизить. Она может разделить идеи своего мужа лишь на основе собственного независимого суждения и не должна ни одобрять, ни отвергать все то, что ей непонятно. Не может же она заимствовать у кого-то смысл жизни.

Самое глубокое развенчание мифа о Пьере и Наташе дала чета Льва и Софьи Толстых. Софья испытывает к мужу отвращение, находит его «невыносимым»; он изменяет ей со всеми крестьянками окрестных деревень, она ревнует и скучает. Каждая из ее многочисленных беременностей сопровождается нервозностью, а дети не заполняют ни ее сердца, ни ее повседневной жизни. Для нее домашний очаг — бесплодная пустыня, для него — ад, И кончается все это тем, что она, старая истеричная женщина, полуголой бегает по мокрому лесу, а он, несчастный загнанный старик, уходит из дома, разрывая таким образом «союз», который длился всю жизнь.

Конечно, Толстые — это из ряда вон выходящий случай. Многие пары «прекрасно живут», и это значит, что супругам удается достигнуть компромисса и они живут бок о бок, не слишком стесняя и не слишком обманывая друг друга.

Но существует одно проклятие, которого им почти никогда не удается избежать. Это скука. И когда мужу удается полностью подчинить себе жену, и когда каждый из них живет в собственном мире, по прошествии нескольких месяцев или нескольких лет им не о чем говорить. Семейная пара — это сообщество, члены которого теряют свою автономию, но при этом не избавляются от одиночества. Отношения мужа и жены не развиваются, в них нет динамики, они приобретают застывший характер. Поэтому ни в духовных, ни в эротических отношениях им нечего дать друг другу, нечем обмениваться. В одной из своих лучших новелл Дороти

533

Паркер рассказала грустную историю многих супружеских отношений. Вечер, и мистер Уэлтон возвращается домой; Миссис Уэлтон открыла ему дверь.

— Вот и ты! — весело сказала она. Оба оживленно улыбались.

— Привет! — сказал он. — Ты не выходила?

Они обменялись легким поцелуем. Она с вежливым интересом смотрела, как он вешает пальто и шляпу, вынимает из кармана газеты. Одну из них он протянул ей.

— А, ты принес газеты! — сказала она.

— Ну как? Что ты делала днем? — спросил он.

Она ждала этого вопроса. Еще до его прихода она представляла себе, как будет в подробностях рассказывать ему, что происходило днем. Но теперь ей показалось, что это слишком длинно и неинтересно.

— Да ничего особенного, — сказала она с веселым смехом. — У тебя все в порядке?

— Ну... — начал он. Но и у него не возникло никакого желания рассказывать. К тому же она уже была занята: обрывала нитку, выбившуюся из бахромы подушки.

— Да все нормально, — сказал он.

...С другими людьми она умела разговаривать... И Эрнест в компании не отличался молчаливостью... Она попыталась вспомнить, о чем они говорили до свадьбы, когда были женихом и невестой. Но и тогда они не очень много разговаривали. Впрочем, это ее не беспокоило. Тогда они целовались, им было не до разговоров. Но когда люди прожили вместе семь лет, то не приходится рассчитывать на поцелуй и ласки как на ежевечернее времяпрепровождение.

Кто-нибудь, возможно, скажет, что за семь лет люди неизбежно привыкают друг к другу, понимают, что им нечего друг другу сказать, и смиряются с этим. Но это не так. Это действует на нервы. Это не уютная, дружеская тишина, которая не тяготит людей. От этого возникает впечатление чего-то несделанного, невыполненного долга. Так чувствует себя хозяйка дома, когда у нее на вечеринке что-то идет не так. Эрнест сейчас погрузится в чтение, но, прочтя половину газеты, начнет зевать. Миссис Уэлтон не могла видеть этого без отвращения. Она скажет, что ей нужно поговорить с Делией, убежит на кухню и пробудет там довольно долго, будет рассеянно заглядывать в кастрюли, проверять счета из прачечной. А когда она вернется, муж уже будет готовиться ко сну.

Так они проводили триста вечеров в году. За семь лет таких вечеров уже накопилось больше двух тысяч.

Иногда утверждают, что такое молчание более убедительно свидетельствует о близости, чем какие бы то ни было разговоры. Разумеется, я вовсе не хочу сказать, что супружеская жизнь не сближает людей. К сближению ведут любые семейные отношения, и это несмотря на то, что за ними могут скрываться также ненависть, ревность, обиды. В приводимом ниже отрывке Жуандо ярко показывает, чем отличается интимность такого рода от истинного человеческого братства:

534

Элиза — моя жена, и она, конечно, самый близкий мне человек среди моих родных, друзей. Но как бы ни было важно место, которое она занимает в моей жизни, место, которое я ей отвел в самых потаенных уголках своей личности, как бы прочна ни была ее связь с моим телом и душой (а именно в этом заключается драма нашего нерушимого союза), незнакомец, которого я вижу издали, глядя из окна на бульвар, кем бы он ни был, по-человечески мне гораздо ближе, чем она.

Он говорит также; В один прекрасный день обнаруживаешь, что тебя отравляют ядом, и в то же время понимаешь, что ты к нему уже привык. Как же отказаться от него, не подвергая себя опасности?

И еще: Думая о ней, я осознаю, что супружеская любовь не имеет ничего общего ни с симпатией, ни с чувственностью, ни со страстью, ни с дружбой, ни с собственно любовью. Она равна лишь сама себе и не может быть сведена ни к одному из этих чувств, у нее своя природа, своя неповторимая сущность, своя уникальная форма, различная в каждой семейной паре.

Защитники супружеской любви! нередко говорят о том, что она не является любовью и именно поэтому приобретает возвышенный характер. Дело в том, что в последнее время в кругах буржуазии вошел в моду эпический стиль: обыденность в этом случае выдается за романтику, верность — за возвышенное безумие, скука — за мудрость, а супружеская ненависть — за проявление глубокой любви. На деле ненависть двух людей, неспособных в то же время обходиться друг без друга, это не самое истинное и волнующее, а самое жалкое из человеческих чувств. Идеальным могло бы быть противоположное чувство двух абсолютно самостоятельных индивидов, связанных друг с другом лишь свободным согласием, вытекающим из любви. Толстой восхищался тем, что связь Наташи и Пьера «держалась чем-то... неопределенным, но твердым, как связь ее собственной души и тела». По гипотезе дуалистов, тело лишь служит оболочкой для души. Следуя этой гипотезе, нужно, по-видимому, предположить, что случайность тяжелым бременем лежит на каждом из членов супружеского союза. Каждый из них должен сознательно принимать и любить необъяснимое и не им избранное присутствие супруга, которое в то же время является необходимым условием и даже формой существования его самого. Однако люди, высказываю-

1 Люди, состоящие в браке, могут любить друг друга, но в этом случае никто не говорит о «супружеской любви». Эти слова обозначают, что между супругами нет любви. Точно так же, когда о человеке говорят, что он «уже слишком коммунист», этим хотят сказать, что он вовсе не коммунист, а «исключительно честный человек» не принадлежит к категории просто честных людей и т.д.

535

щие подобные мысли, намеренно смешивают слова «сознательно принимать и любить», и именно этим им удается многих ввести в заблуждение. А ведь на деле «сознательно принимать и любить» — это отнюдь не одно и то же. Мы сознательно принимаем свои физические данные, свое прошлое, свое положение в настоящем. Но что касается любви, то это порыв к другому, к особому существованию, это — цель, это — будущее. Кроме того, сознательное отношение к бремени или к тирании выражается не в любви, а в бунте. Отношения людей, рассматриваемые как нечто само собой разумеющееся, не могут иметь ценности. Так, любовь детей к родителям приобретает свое истинное значение только тогда, когда она становится осознанной. Как же можно восхищаться само собой разумеющейся супружеской любовью, которая к тому же лишает супругов свободы? Люди твердят о своем уважении к этой пестрой смеси привязанности, обид, ненависти, правил приличия, смирения, лени и лицемерия, называемой супружеской любовью лишь потому, что она служит им оправданием.

Однако о физической любви, как и о дружбе, можно сказать одно и то же: для того чтобы она была истинной, она должна быть свободной. Но свобода — это не каприз. Любовь требует принятия некоторых обязательств на более или менее длительный срок. При этом лишь индивиду принадлежит право, сообразуясь со своей волей, поступать тем или иным образом, то есть выполнять свои обязательства или отказаться от них. Чувство может быть свободным при условии, что оно не зависит ни от каких не имеющих к нему отношения правил, когда переживающий его человек может быть искренним и ничего не бояться. Супружеская же любовь, напротив, предполагает подавление всех порывов и постоянную ложь. И прежде всего она мешает супругам по-настоящему узнать друг друга. Повседневная близость не ведет ни к пониманию, ни к симпатии. Муж слишком уважает свою жену, чтобы интересоваться изломами ее психологии. Поступи он так, он признал бы за ней какую-то независимость, которая могла бы оказаться неудобной и даже опасной. Испытывает ли она наслаждение в постели? Действительно ли она любит мужа? Действительно ли она с радостью покоряется ему? Он предпочитает не задавать себе этих вопросов, они даже кажутся ему неприличными. Его жена — «порядочная женщина», и она по определению добродетельна, преданна, верна, чиста, счастлива и думает так, как полагается думать. Однажды один больной, поблагодарив своих друзей, близких и врачей, сказал своей молодой жене, которая в течение шести месяцев не отходила от его постели: «Тебя я не благодарю, ты исполняла свой долг». Ни одно из перечисленных выше качеств муж не считает заслугой жены, ибо они гарантированы обществом и являются необходимой частью института брака. Он не отдает себе отчета в том, что его жена вовсе не сошла со страниц одного из романов Бональда, что она — живой человек из плоти и крови. Он принимает как должное ее неукос-

536

нительную преданность долгу. Он не задумывается о том, что ей, возможно, приходится бороться с искушениями и иногда она не может устоять, что, как бы то ни было, ее терпение, чистота и благопристойность нелегко ей даются. И уже совсем он не хочет знать ее мечтаний, фантазий, тоски, то есть той эмоциональной атмосферы, в которой протекает ее жизнь. В своем произведении «Ева» Шардон описывает мужа, который в течение многих лет ведет дневник семейной жизни. Этот муж весьма деликатно рассказывает о своей жене, но он говорит о ней только как о жене, такой, какой она ему представляется, и совершенно не видит в ней свободного индивида. Он сражен, когда неожиданно узнает, что она его не любит и собирается с ним расстаться. Как много сказано о разочаровании наивного и честного мужчины, убеждающегося в женском коварстве, с каким ужасом мужья из пьес Бернстайна обнаруживают, что их подруга жизни — воровка, злюка, изменница. Они мужественно переносят этот удар, но все-таки автору не удается заставить читателя поверить в их силу и великодушие. Они нам кажутся грубыми мужланами, лишенными чувствительности и доброй воли. Мужчины упрекают женщин в скрытности, однако лишь самовлюбленные глупцы могут с таким постоянством позволять себя обманывать. Женщина обречена быть безнравственной, потому что мораль предписывает ей роли сверхъестественного существа -— то есть и сильной женщины, и превосходной матери, и эталона честности, и т.д. Как только она начинает думать, мечтать, спать, чего-то желать, дышать, не следуя установленным правилам, она разрушает тот идеал, который создали мужчины. Именно поэтому многие женщины позволяют себе «быть самими собой» только в отсутствие мужа. В свою очередь женщина также не знает своего мужа. Ей кажется, что она знакома с его истинным обликом, поскольку видит его в повседневной жизни, но мужчину определяет прежде всего его дело, то, которым он занят в миру, среди других мужчин. Отказаться принимать в расчет эту его суть — его дело, его трансцендентность — значит исказить саму его природу. «Женщина выходит замуж за поэта, — говорит Элиза, — но, становясь его женой, она замечает в первую очередь, что он забывает спускать воду в туалете»1. Но муж тем не менее остается поэтом, и если жена не интересуется его творчеством, то она знает его хуже, чем какой-нибудь лично с ним незнакомый читатель. Зачастую, однако, в этом нет ее вины. Из-за отсутствия опыта и культуры она не понимает мужа, ничего не смыслит в его делах, ей не удается разделять его помыслы, несмотря на то что для него они имеют значительно большее значение, чем однообразно повторяющаяся повседневность. Редко, в исключительных случаях, женщина становится настоящей подругой мужа, обсуждает с ним его планы, дает ему советы, участвует в его рабо-

Жу?яgо. Записки мужа.

537

те. Но представление о том, что таким образом она может возвыситься до личного творчества, иллюзорно.

Единственным свободно действующим и ответственным субъектом остается муж. Только женщина, любящая своего мужа, может находить радость в служении ему. Если это не так, она будет испытывать лишь разочарование, даже озлобление от бесплодности своих усилий. Следуя совету Бальзака, который говорил, что, обращаясь с женщиной как с рабыней, нужно внушать ей, что она — королева, мужчины охотно распространяются о том, какое влияние на них оказывают жены. Однако в глубине души они сознают лживость подобных утверждений. Жоржетта Леблан, требовавшая, чтобы Метерлинк поставил ее имя рядом со своим на книге, которую, по ее мнению, они написали вместе, стала жертвой именно такого обмана. В предисловии к «Воспоминаниям» этой певицы Грассе без обиняков объяснил ей, что мужчины, щедро раздающие спутницам своей жизни звания сотрудниц и вдохновительниц, тем не менее считают, что результаты работы принадлежат лишь им одним, И у них есть на это основания. В любом действии или творчестве самым важным является момент выбора, момент принятия решения. Роль женщины в этом отношении можно сравнить с ролью стеклянного шара в руках у гадалки: она легко заменима. Доказательством может служить легкость, с которой мужчины заменяют одну советчицу или сотрудницу на другую. Софья Толстая переписывала рукописи мужа, готовила их к печати, позже он поручил это дело одной из своих дочерей, И тогда Софья поняла, что, несмотря на все свое усердие, она не стала незаменимой для мужа. Лишь независимый труд может обеспечить женщине подлинную автономию1.

У разных людей супружеская жизнь складывается по-разному. Но в повседневной жизни большинства женщин можно обнаружить много общего. Утром муж торопится на работу, и жена с удовольствием ждет его ухода, предвкушая тот момент, когда она останется свободной, не обязанной никому подчиняться хозяйкой дома. Затем и дети уходят в школу, и она на целый день остается одна или с младенцем, который возится в кроватке или играет в манеже и общение с которым весьма ограниченно. Какое-то время у нее уходит на приведение себя в порядок и на уборку квартиры. Если у нее есть прислуга, то распоряжения и болтовня с ней на кухне также занимают ее на какое-то время. Если прислуги нет, она сама идет за покупками, обменивается замечаниями о

1 Иногда между мужчиной и женщиной возникает истинное сотрудничество, в котором оба они равно автономны. Примером может служить супружеская пара Жолио-Кюри. В подобных случаях женщина, обладающая равными с мужчиной знаниями, перестает быть просто женой для своего мужа, а их отношения выходят за рамки семейных. Кроме того, существуют женщины, которые пользуются мужчинами для достижения своих собственных целей, им также удается избежать удела замужней женщины.

538

ценах с соседками или торговцами. В тех случаях, когда муж и дети приходят обедать домой, женщине не удается пообщаться с ними за столом. Она должна приготовить еду, подать ее на стол, убрать со стола, словом, она слишком занята. Да чаще всего они и не приходят. Как бы то ни было, всю долгую вторую половину дня она проводит в одиночестве. Идет с младшими детьми в парк и, присматривая за ними, вяжет, или шьет, или сидит у окна и чинит одежду. Ее руки заняты, а ум — нет, и она перебирает заботы или обдумывает планы на будущее, грезит, скучает. При этом ни одно ее занятие не является самодостаточным. Ее мысли устремлены к мужу или к детям, для которых она чинит рубашки или готовит пищу. Она живет только ради них, А можно ли сказать, что они хотя бы признательны ей? Постепенно ее скука перерастает в нетерпение, тревожное ожидание возвращения детей и мужа. Дети возвращаются из школы, она целует их, расспрашивает, но им нужно делать уроки, хочется поиграть, они ускользают от нее, не могут развеять ее скуку. Мало того, они то и дело получают плохие отметки, теряют вещи, шумят, безобразничают, дерутся, их приходится часто ругать. Они скорее утомляют мать, чем успокаивают. С тем большим нетерпением она ждет мужа. Что он делает? Почему он еще не вернулся? Он работает, видит мир, разговаривает с людьми, о ней он и не думает. Она начинает нервничать, ей все больше и больше кажется, что она зря пожертвовала своей молодостью, он ей за это нисколько не благодарен, Муж, направляясь домой, где его жена сидит взаперти, смутно чувствует свою вину. В первое время после свадьбы он приносит ей цветы или маленькие подарки, но вскоре этот ритуал утрачивает для него всякий смысл. Он уже больше ничего не приносит и не очень торопится домой, тем более что опасается, что его не слишком ласково встретят. В самом деле, нередко женщина устраивает сцены, чтобы отомстить за скучный день, за длительное ожидание или чтобы заглушить разочарование, поскольку, несмотря на все ее надежды и ожидания, присутствие мужа не рассеивает ее скуки. В случае если жена ни на что не сетует, разочарование испытывает муж. На работе он не в бирюльки играл, он устал, нуждается в отдыхе, но в то же время возбужден. Конечно, не жена, которую он видит изо дня в день, может вывести его из этого состояния, К тому же он чувствует, что жене хотелось бы поделиться с ним своими тревогами, что она надеется на его помощь для того, чтобы победить скуку, разрядиться. Поэтому присутствие жены не радует его, а подавляет, мешает ему по-настоящему расслабиться. Дети также не приносят ни покоя, ни радости. Ужин и вечер проходят в атмосфере скрытого недовольства. Муж и жена читают, слушают радио, лениво переговариваются, и при этом, несмотря на кажущуюся близость, каждый из них чувствует себя одиноким. Жена, кроме того, с тревожной надеждой — может быть, наконец — или с не менее тревожным страхом — опять — думает о предстоящей ночи. Она засыпает раз-

539

очарованной, раздраженной, иногда удовлетворенной. В любом случае следующим утром она с удовольствием слышит звук закрывающейся двери. Чем беднее женщина, чем больше у нее домашней работы, тем тяжелее ее судьба. И напротив, ее доля легче, если ей доступны досуг и развлечения. Однако при всех обстоятельствах любая замужняя женщина испытывает три чувства, о которых шла речь: скуку, ожидание, разочарование.

В принципе женщины могут рассчитывать на некоторое разнообразие в жизни1, но в действительности оно доступно далеко не всем. Брачные узы особенно обременительны в провинции. Женщине необходимо так или иначе приспособиться к этой ситуации, поскольку избежать ее она не может. Некоторые приспосабливаются, как мы видели, преисполняясь чувством собственной значимости и превращаясь в домашних тиранов, становятся мегерами, Другим больше по нраву роль жертвы, они становятся добровольными рабынями мужа и детей и находят в этом мазохистскую радость. Третьи навсегда сохраняют самовлюбленность, свойственную девушкам. Эти последние также страдают от того, что не могут самореализоваться в каком-либо деле: ничего не делая, ничем и не становишься. Личная нереализованность заставляет их думать, что их недооценивают. Они с грустью любуются собой, сосредоточиваются на грезах, кривляний, болезнях, маниях, семейных сценах. Они выдумывают себе драмы или уходят в воображаемый мир. Именно к такого рода женщинам следует отнести «улыбающуюся мадам Бде», описанную Амиелем. Они обречены на однообразную провинциальную жизнь рядом с грубияном мужем; в отсутствие любви и какой-то деятельности их мучает сознание пустоты и никчемности этой жизни. Чтобы скрасить ее, они погружаются в романтические мечты, в заботы о цветах, которыми они себя окружают, о туалетах, о собственной персоне. Муж же лишь мешает им даже в этих играх. И в конце концов их начинает мучить желание убить его. Неестественное поведение, с помощью которого защищаются женщины, может привести к извращениям, а навязчивые идеи — даже к преступлению. Случается, что мотивом семейных преступлений является не столько корысть, сколько чистая ненависть. Именно по этой причине героиня Мориака Тереза Декейру пытается отравить своего мужа, то же самое не так давно сделала г-жа Лафарже. А недавно суд оправдал сорокалетнюю женщину, которая в течение двадцати лет терпела изверга мужа, но в один прекрасный день вместе со своим взрослым сыном без всяких колебаний задушила его. Другой возможности избавиться от невыносимой жизни у нее не было.

Если же женщина принимает этот свой удел, но стремится сохранить ясность ума и свое «я», то ей не остается никакой другой опоры, кроме стоической гордости. Поскольку она зависит от

lCм. гл. 7.

540

всех и вся, ей доступна лишь внутренняя, следовательно абстрактная, свобода. Она отбрасывает расхожие принципы и ценности, размышляет, вопрошает, и именно так ей удается избежать супружеского рабства. Но высокомерная сдержанность и следование лозунгу «Терпение и воздержание» представляет собой только негативную позицию. Она непреклонна в своем самоотречении и цинизме, и ей не хватает позитивной реализации своих сил. Пока она молода и пылка, она ищет всяческие способы для их приложения: помогает людям, утешает, защищает, дарит, у нее множество занятий. Но она страдает от того, что ни одно ее дело не требует от нее полной отдачи, от того, что у ее деятельности нет никакой цели. Нередко, измученная одиночеством и бесполезностью своих усилий, она в конце концов изменяет себе самой и губит себя. Удивительный пример подобной судьбы мы видим в жизни г-жи де Шаррьер. В посвященной ей захватывающей книге «Портрет Зелиды» Жофруа Скотт так описывает ее; «Огненные черты на ледяном челе». Но отнюдь не разум погасил в ней жизненное пламя, о котором Эрменш говорил, что оно могло бы «согреть сердце младенца». Блестящую красавицу погубило замужество. Она превратила свою покорность в добродетель. Поистине для того, чтобы найти какое-либо другое решение проблемы, понадобились бы героизм и гениальность, И тот факт, что ее редкие и возвышенные качества не спасли ее, является самым убедительным приговором институту брака из тех, которые когда-либо существовали.

Блестящая, образованная, умная и пылкая мадемуазель де Туиль удивляла всю Европу. Она отпугивала претендентов на свою руку; более чем двенадцати отказала; другие же, среди которых, возможно, были и вполне достойные, не решились сделать предложение. Единственным мужчиной, который ее интересовал, был Эрменш, но не могло быть и речи о том, чтобы она вышла за него замуж. В течение двенадцати лет они переписывались. Однако ни эта дружба, ни ее учеба не могли принести ей полного удовлетворения. «Девственница и мученица» — это плеоназм, говорила она. Подчиненная жестким правилам жизнь в Зюилене была ей невыносима, ей хотелось стать женщиной, быть свободной. В возрасте тридцати лет она вышла замуж за г-на де Шаррьера. Она находила, что он «честен душой» и «проникнут духом справедливости», и высоко ценила эти качества. Сначала она хотела сделать из него «самого нежно любимого мужа на свете», позже, как рассказывал Бенжамен Констан, «она доставила ему немало мучительных минут, желая добиться от него чувства, равного тому, которое испытывала сама», но ей не удалось расшевелить его размеренную невозмутимость. Живя в Коломбье в окружении честного, но скучного мужа, впавшего в детство свекра и лишенных очарования золовок, г-жа де Шаррьер начала тосковать. Ей не нравилось косное провинциальное общество Нефшателя. Чтобы убить время, днем она стирала белье, а по вечерам играла в «Комете», Ее жизнь на краткий миг озарилась романом с молодым

541

человеком, после которого она еще сильнее стала ощущать одиночество. «Приняв скуку за вдохновение», она написала четыре романа о нравах Нефшателя, после чего круг ее друзей сузился еще больше, В одном из своих произведений она описала долгую и несчастную супружескую жизнь живой, чувствительной женщины с добрым, но холодным и нечутким мужем. Замужество представлялось ей в виде череды недоразумений, разочарований и мелких обид. Ясно, что сама она была несчастлива. Она заболела, выздоровела, и долгое одиночество вдвоем, в которое превратилась ее жизнь, продолжалось. «Ясно, что уныло-однообразная жизнь в Коломбье и мягко-осуждающая позиция ее послушного мужа создавали вокруг нее такую пустоту, которую невозможно было заполнить никакой деятельностью», — пишет ее биограф, Именно в этот момент она познакомилась с Бенжаменом Констаном, который в течение восьми лет был предметом ее страстных чувств. Но после того, как она порвала с ним, не желая оспаривать его у г-жи де Сталь, ее сердце ожесточилось. Однажды она написала ему; «Жизнь в Коломбье была для меня невыносима, и я всегда впадала в отчаяние, когда мне приходилось возвращаться туда. Но наступил день, когда я больше не захотела уезжать оттуда и заставила себя смириться с этой жизнью». В течение пятнадцати лет она не выезжала из города и не выходила из своего сада. Так она следовала правилу стоиков; стараться победить не судьбу, а свое сердце. Она была пленницей, и единственной доступной ей формой свободы был выбор тюрьмы. «К присутствию господина де Шаррьера она относилась так же, как к окружавшим ее Альпам», — пишет Скотт. Но она был ч слишком проницательна, чтобы не понимать, что в этом смирении не было ничего, кроме самообмана. Она стала такой замкнутой и суровой, в ней ощущалось такое отчаяние, что на нее было страшно смотреть. Она привлекала в свой дом эмигрантов, которых было много в Нефшателе, покровительствовала им, оберегала их и направляла. Она писала элегантные, но дышащие разочарованием романы, которые живший в нищете немецкий философ Хюбер переводил. Она стала советчицей в кружке молодых женщин, занималась философией Локка со своей любимицей Генриеттой, Ей нравилось играть роль благодетельницы по отношению к окрестным крестьянам. Она все больше и больше избегала общества Нефшателя, все больше и больше замыкалась в гордом одиночестве. Она «стремилась лишь к одному — погрузиться в свою однообразную жизнь и терпеть ее. Даже в ее добрых поступках было что-то пугающее, потому что она совершала их с леденящим душу хладнокровием... Окружающим казалось, что это не человек, а тень, которая скользит по пустой комнате»1. Лишь в редких случаях, например когда она принимала гостей, в ней пробуждались жизнен-

1 Ж. Скотт.

542

ные силы. Но «годы проходили бесплодно, госпожа и господин де Шаррьер старели рядом, отделенные друг от друга целой вселенной, и многие гости с облегчением вздыхали, выходя из их дома, поскольку им казалось, что они вырвались из могильной тьмы. Часы отмеривали время, господин де Шаррьер занимался внизу своей математикой, из сарая доносился размеренный стук цепов. Жизнь продолжалась, хотя бич непонимания лишил ее малейшего смысла... Она была заполнена ничтожными событиями, отчаянными попытками заполнить пустоты дня. Вот до чего дошла Зелида, ненавидевшая все мелочное», Кто-нибудь, возможно, скажет, что жизнь г-на де Шаррьера была такой же унылой, как и жизнь его жены. Но она его вполне удовлетворяла; по-видимому, она хорошо соответствовала его посредственной натуре. Представим себе мужчину, обладающего такими же исключительными качествами, как красавица из Зюилена. Совершенно очевидно, что он не стал бы прозябать в бесполезном одиночестве в Коломбье. Он отвоевывал бы себе место под солнцем, что-нибудь предпринял бы, вел борьбу, действовал, жил. Сколько женщин, увязнув в семейной жизни, были, по словам Стендаля, «потеряны для человечества»! Говорят, что брак принижает мужчину, и нередко это действительно так, но он почти всегда губит женщину. Это признает даже такой защитник брака, как Марсель Прево.

Сколько раз, встречая молодую женщину, которую я знал еще девушкой, через несколько месяцев или лет после ее вступления в брак, я удивлялся пошлости ее характера и мелочности ее жизни.

Почти те же слова мы читаем в дневнике Софьи Толстой через полгода после свадьбы.

13 октября 1863 года: У меня будничная жизнь, смерть. А у него целая жизнь, работа внутри, талант, бессмертие.

Через несколько месяцев у нее вырывается еще одна жалоба: Нельзя довольствоваться только тем, чтоб сидеть с иголкой или за фортепьяно, и одной, совершенно одной, и придумывать, или просто убеждаться, что муж не любит и что теперь закабалена и сиди.

И одиннадцать лет спустя она пишет слова, под которыми и сейчас немало женщин готовы подписаться: 12 октября 1875 года: ...и нынче, завтра, месяцы, годы — все то же и то же. Проснешься утром и не встаешь. Что меня поднимает, что ждет меня? Я знаю, придет повар, потом няня... потом я... сяду молча вышивать дырочки, потом ученье грамматики и гамм... Потом вечером то же вышиванье дырочек и вечное, ненавистное для меня раскладыванье пасьянсов тетеньки с Левочкой.

543

На то же самое жалуется и г-жа Прудон. «У вас есть идеи, — говорила она мужу, — а у меня, когда вы на работе, а дети в школе, ничего нет».

Нередко в первые годы семейной жизни женщина питает иллюзии, стремится во что бы то ни стало восхищаться мужем, безгранично любить его, внушает себе, что муж и дети не могут без нее жить. Затем на поверхность выходят ее истинные чувства: она замечает, что муж прекрасно мог бы обойтись без нее, что дети со временем отдалятся от нее, видит, что и муж и дети в той или иной мере неблагодарны. Домашний очаг не защищает ее больше от пустоты; оказывается, что она одинока и в качестве неповторимой личности никому не нужна. При этом она неспособна уже найти никакого применения своим силам. Серьезной опорой ей могут служить привязанности и привычки, но спасти ее они не могут. Все правдиво пишущие писательницы говорят о грусти, в которую погружается душа «тридцатилетней женщины». Это чувство испытывают героини Кэтрин Мэнсфилд, Дороти Паркер, Вирджинии Вульф. Сесиль Соваж, которая в начале своей писательской карьеры жизнерадостно воспевала брак и материнство, позднее осторожно намекала на бедственное положение женщин. Показательно, что при сравнении количества самоубийств, совершаемых незамужними и замужними женщинами, обнаруживается, что в возрасте от двадцати до тридцати лет (особенно от двадцати пяти до тридцати) эти последние надежно защищены от отвращения к жизни. В дальнейшем же ситуация меняется. «Что касается замужества, — пишет Хальбвакс,— то как в провинции, так и в Париже оно защищает женщин главным образом до тридцатилетнего возраста, а позже его роль идет на убыль»1.

Брак драматичен не потому, что он не приносит женщине обещанного счастья — ведь счастье не может быть гарантировано, — а потому, что он калечит женщину, обрекая ее на однообразие и косность. Первые двадцать лет жизни женщины изобилуют событиями; она переживает опыт менструации, полового созревания, вступления в брак, материнства; она открывает мир и находит свое место в нем. В двадцать лет она становится хозяйкой дома, связывает свою судьбу с судьбой мужчины, рожает ребенка и неожиданно обнаруживает, что этим исчерпываются все события ее жизни, Истинная деятельность и работа — это удел мужчины, у женщины же есть лишь занятия, которые иногда изнуряют ее, но никогда не приносят удовлетворения. Ей внушили, что ее величие заключается в самоотречении и преданности, но нередко она не видит никакого смысла в необходимости отдавать все силы «заботе о двух весьма посредственных личностях до конца своих дней». Нет ничего прекраснее самозабвения, но ведь надо пони-

1 Приведенное замечание касается Франции и Швейцарии, но не распространяется ни на Венгрию, ни на Ольденбург.

544

мать, для кого и для чего приносится жертва. Мало того, сама преданность женщины расценивается как навязчивость. Муж видит в ней тиранию, от которой он стремится освободиться. И это несмотря на то, что именно мужчина навязывает женщине преданность в качестве высшего и единственного оправдания ее существования, Вступая в брак, мужчина требует, чтобы женщина отдалась ему без остатка, при этом сам он не берет на себя взаимного обязательства, заключающегося в согласии принять этот дар. Конечно, в словах Софьи Толстой «Я живу им и ради него и требую того же для себя» есть что-то возмутительное. Но Толстой действительно требовал, чтобы она жила лишь ради него и им, а подобная позиция может быть оправдана только взаимностью. Эгоизм мужа обрекает женщину на несчастье и его самого в итоге превращает в жертву. Он хочет, чтобы в постели она была одновременно пылка и холодна; точно так же, требуя от нее полной самоотдачи, он желает, чтобы она была необременительной. Женщина должна укрепить его положение в мире, но не стеснять его свободы, обеспечивать размеренное течение дней, но не надоедать ему, быть постоянно рядом с ним, но не докучать. Он хочет иметь ее в полном своем распоряжении, но не принадлежать ей, жить в семье и оставаться холостяком. Таким образом, с того момента, когда мужчина вступает в брак, он начинает обманывать женщину, С годами она все больше и больше осознает этот обман. То, что Д. Г. Лоуренс говорит о половой любви, может быть применимо к любому виду любви: если, объединяясь, два человека стремятся дополнить друг друга,' то их союз обречен на неудачу, поскольку он по своей сути калечит личность каждого из них. Брак должен быть соединением двух независимых людей, а не тихим пристанищем, насильственным захватом, бегством от действительности или чудодейственным бальзамом. Нора в «Кукольном доме» Ибсена, которая считает, что, прежде чем стать женой и матерью, ей нужно стать личностью, хорошо понимает это. Семейная пара не должна воспринимать себя ни как сообщество, ни как закрытую ячейку, и каждый из ее членов, будучи индивидом, должен в качестве такового быть членом какого-либо общества, в котором он мог бы свободно развиваться, опираясь лишь на собственные силы. Только в этом случае он сможет связать себя совершенно бескорыстными узами с другим индивидом, являющимся также членом какого-либо коллектива, узами, основой которых станет взаимопонимание двух свободных личностей.

Существование подобных гармоничных пар не является утопией, иногда такие отношения встречаются в семейной жизни, но чаще за ее пределами. Некоторые люди, связанные пылкой половой любовью, остаются свободными в дружеских привязанностях и занятиях, других связывает дружба, не стесняющая их сексуальной свободы. Изредка встречаются пары, связанные и любовью, и дружбой, но все же не рассматривающие свои отношения как единственный смысл жизни. Отношения между мужчиной и

545

женщиной чрезвычайно разнообразны. Благодаря дружбе, удовольствию, доверию, нежности, взаимопониманию, любви они могут стать друг для друга одним из самых обильных источников счастья, богатства и силы, доступных для человеческого существа. За неудачные браки ответственность несут не люди, вопреки тому, что говорят Бональд, Кант и Толстой, сам этот институт изначально порочен. Разговоры о том, что мужчина и женщина, которым даже не было позволено свободно сделать свой выбор, должны полностью удовлетворять друг друга в течение всей своей жизни, чудовищно гнусны и неизбежно приводят к лицемерию, лжи, вражде и несчастью.

Традиционная форма брака постепенно меняется, но и в настоящее время он остается формой угнетения, которое, хотя и по-разному, затрагивает обоих супругов. С точки зрения прав, которые в принципе им предоставлены, они почти равны, по сравнению с прошлым они более свободны в выборе, им значительно легче расстаться. Особенно это касается Америки, где развод — самое обычное дело. Супруги больше подходят друг другу по возрасту и по уровню культуры, мужья без большого сопротивления признают за женами требуемую ими независимость. Иногда муж и жена поровну распределяют между собой заботы по хозяйству, они вместе развлекаются, занимаясь туризмом, велосипедным спортом, греблей и т.д. Жена уже не проводит дни в ожидании мужа, она занимается спортом в различных обществах или клубах, у нее есть занятия вне дома. Изредка она даже занимается какой-нибудь незначительной работой и зарабатывает немного денег. Возникает впечатление, что в молодых семьях супруги абсолютно равны между собой. Однако до тех пор, пока ответственность за материальное обеспечение семьи возлагается только на мужа, это впечатление обманчиво. Место жительства семьи выбирает муж, исходя из требований своих профессиональных занятий, жена же вынуждена ехать с мужем из провинции в Париж, из Парижа в провинцию, в колонии, за границу. Уровень жизни семьи определяется по уровню заработка мужа, в соответствии с его занятиями организуется распорядок дня, распределяются дела в течение недели и года. Друзья и знакомые семьи, как правило, выбираются среди людей, с которыми муж связан по профессии. Поскольку муж является более активным членом общества, чем жена, именно он определяет интеллектуальные, политические и моральные воззрения семьи... Для женщины, неспособной зарабатывать себе на жизнь, развод остается лишь абстрактной возможностью. Ведь если в Америке алименты, выплачиваемые мужем в случае развода, представляют собой значительную часть его заработков, то во Франции судьба разведенной женщины, будь она одна или с детьми, получающей смехотворную сумму, просто возмутительна, Однако основное неравенство мужчины и женщины заключается в том, что мужчина реализует себя как личность в деятельности и работе, тогда как для женщины-супруги свобода

546

не имеет никакого зримого воплощения. Так, положение молодых американок можно сравнить с положением римлянок периода упадка. Известно, что у этих последних был выбор между двумя жизненными путями; одни оставались верными образу жизни и добродетелям своих бабок, а другие проживали жизнь в пустой суете. Многие американки также остаются «хранительницами домашнего очага», то есть не изменяют традициям; остальные же в большинстве случаев попусту тратят силы и время. Во Франции, даже если муж готов во всем помогать своей жене, после рождения ребенка на нее наваливается масса домашних забот, отнюдь не менее утомительных, чем заботы женщин прошлых лет.

Обычно утверждают, что в современных семьях, особенно в США, мужчины порабощены женщинами. Эти утверждения не новы. Начиная с древних греков, мужчины жалуются на тиранию Ксантипп. Однако верно и то, что женщины начинают вмешиваться в мужские занятия, в которые раньше доступ был для них закрыт. Я знаю, например, женщин, вышедших замуж за студентов, с неистовым упорством борющихся за успехи своих мужей. Они устанавливают для своих супругов распорядок дня и расписание работы, наблюдают за их занятиями, лишают их всех развлечений, разве что не запирают их на ключ. Правда также и то, что сегодня мужчина меньше, чем раньше, защищен от женского деспотизма, поскольку он в принципе признает права женщины и понимает, что реализовать их она может только при его^ посредстве. Ему приходится компенсировать вынужденные бессилие и бездеятельность женщин, принося в жертву самого себя. Для того чтобы в их союзе существовала хотя бы видимость равенства, он должен больше отдавать, поскольку он большим владеет. Она именно потому и требует, и берет, и получает, что из них двоих она беднее, Противоречивость отношений хозяина и раба находит здесь свое самое конкретное выражение; угнетая, мужчина сам становится жертвой угнетения. Мужчину сковывает само его превосходство; деньги зарабатывает он один, и женщина требует их от него; профессиональной деятельностью занимается он один, и женщина требует, чтобы он добился успеха; способность к развитию воплощается в нем одном, и женщина стремится украсть ее у него, присваивая его планы на будущее, его успехи. И напротив, женская тирания является лишь проявлением ее зависимости. Женщине известно, что процветание семейной пары, ее будущее, ее счастье и смысл ее существования зависят от другого человека. И если она так яростно стремится подчинить этого человека своей воле, так это потому, что на нее смотрят как на его собственность. Свою слабость она превращает в силу, но то, что она слаба, — бесспорный факт. В семейной жизни муж терпит мелочное и раздражающее притеснение, гнет же, испытываемый женщиной, сковывает ее по рукам и ногам. Можно сказать, что жена, которая от скуки часами держит при себе мужа, издевается над ним или тяготит его. Но в конце концов ему значительно

547

легче обходиться без нее, чем ей без него. Если он оставит ее, то ее жизнь будет разбита. Радикальная разница между ними заключается в том, что женщина в душе ощущает себя зависимой, она остается рабыней даже тогда, когда внешне ведет себя совершенно свободно. Мужчина же внутренне чувствует себя свободным, его зависимость чисто внешняя. Возникающие у него впечатления, что жертвой является он, объясняются только тем, что его обязанности более явны, чем обязанности жены. Жена же живет за его счет, как иждивенка. Но ведь иждивенка и непререкаемый господин — это далеко не одно и то же. На деле, точно так же как с биологической точки зрения, самец и самка страдают не друг от друга, а оба являются жертвами вида, супруги страдают от гнета не ими созданного учреждения. Когда говорят, что мужчины угнетают женщин, мужья возмущаются: ведь они сами чувствуют себя притесненными, и их действительно притесняют. Но истина заключается в том, что именно правила, придуманные мужчинами, и общество, созданное ими и в их интересах, поставили женщину в такое положение, которое в настоящее время стало причиной мучений и женщин и мужчин.

В их общих интересах следовало бы изменить саму эту ситуацию так, чтобы брак перестал быть «карьерой» для женщины, В рассуждениях мужчин, заявляющих о том, что они против расширения прав женщин, под тем предлогом, что «женщины и так достаточно надоедливы», отсутствует логика. Именно потому, что, вступая в брак, женщины превращаются в «пожирательниц мужчин», «пиявок» и «фурий», необходимо изменить институт брака, а следовательно, и сам женский удел. Женщина представляет собой столь тяжкое бремя для мужчины оттого, что ей не позволено рассчитывать на собственные силы. Освободив ее, то есть дав ей возможность что-то делать в этом мире, мужчина и сам обретет свободу.

Некоторые молодые женщины уже пытаются завоевать эту позитивную свободу, но не многие из них способны длительно и упорно учиться или заниматься какой-либо профессиональной деятельностью. Чаще всего они понимают, что им придется пожертвовать своей работой ради карьеры мужа. Их заработки слишком незначительны, чтобы влиять на бюджет семьи. Многие из них делают лишь робкие попытки заняться профессиональной деятельностью, тем более что она не освобождает их от супружеского рабства. Те же женщины, которые владеют какой-либо серьезной профессией, не пользуются равными с мужчинами социальными благами. Так, жены адвокатов имеют право на получение пенсии в случае смерти мужа, а мужьям женщин-адвокатов в подобном праве отказано. Иными словами, за работающей женщиной не признается способность содержать семью, как это признается за мужчиной. Есть женщины, которые благодаря своей профессии приобретают настоящую независимость, но для многих замужних женщин работа «вне дома» представляет собой

548

лишь дополнительные тяготы. Кроме того, с рождением ребенка женщина чаще всего вынуждена ограничиваться ролью домохозяйки. Сегодня слишком трудно сочетать работу и материнство.

По традиции считается, что именно рождение ребенка приносит женщине реальную автономию и освобождает ее от поисков какой-либо другой цели в жизни. Не замужество, а материнство превращает ее в полноценного индивида; ребенок — это ее счастье, ее оправдание. Становясь матерью, она полностью реализует свои как социальные, так и сексуальные возможности. Именно в рождении детей заключается смысл и цель института брака. Рассмотрим эту высшую ступень назначения женщины.

549

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел психология












 





Наверх

sitemap:
Все права на книги принадлежат их авторам. Если Вы автор той или иной книги и не желаете, чтобы книга была опубликована на этом сайте, сообщите нам.