Бехтерев В. Избранные работы по социальной психологии

ОГЛАВЛЕНИЕ

VI. ЗАКОН ПОДОБИЯ

В механике имеется теорема, по которой две геометрически подобные систе-
мы, но различные по своим размерам, будут всегда иметь геометрически
подобные движения, вследствие чего при всевозможных смещениях они
остаются себе подобными.

Эта теорема естественно вытекает из закона подобия, который может
быть прослежен также и через органический мир. Так, мы знаем, что
благодаря сходству основного состава живого вещества протоплазмы и все
основные функции, [такие] как функции питания, дыхания и обмена, пред-
ставляются подобными. Везде и всюду в органическом мире удерживается
общее строение организмов в виде клеточных колоний с большей или
меньшей централизацией частей тела. Химические и механические процессы,
в свою очередь, представляются общими для всех вообще организмов. Даже
такие внешние оборонительные средства, как основанные на выработке яда,
представляются по своему составу подобными даже в столь отдаленных по
развитию организмах, как пчела и змея. Наконец, и онтогенетическое
развитие организмов происходит по одному общему плану, воспроизводя
все формы филогенетического развития.

В общественной жизни этот закон подобия можно проследить в разных
сторонах деятельности коллектива. Так, прежде всего общественная
организация везде и всюду происходит по одному и тому же плану. Прежде
всего при коллегиальной форме общественной деятельности мы имеем всегда
выборный президиум с председателем во главе. При автократической форме
управления мы имеем назначенного главу и избираемых им лиц как
исполнителей его велений и пр. В разных странах, у разных народов при
самых разнообразных условиях жизни мы встречаемся с более или менее
одинаковыми или сходственными формами поклонения божеству при все-
общем распространении такого понятия о боге. Известно, что в мифологии

229

народов Старого и Нового Света имеются общие черты, которые не могут
быть объяснены путем заимствования мифологии одного народа другим
народом, ибо сходство мифов было обнаружено у народов Старого и Нового
Света еще при открытии Америки. Также оказалось немало общих черт и
в обычаях и нравах народов, не имевших между собой соприкосновения в
исторической жизни.

Останавливаясь на сходстве религиозного культа мексиканцев с ка-
толическим, Ш. Летурно замечает: <Не в первый раз приходится нам на-
талкиваться на тот факт, что во все времена и под всеми широтами люди,
принадлежащие к разным расам, обнаруживали сходство, приходили к одина-
ковым мыслям, иногда даже крайне своеобразным, и все это объясняется
только тем, что они люди. Припомните египтян, африканских негров и
краснокожих - все они одновременно и совершенно независимо пришли к
одной и той же жестокой мысли отрезать носы у своих неверных жен, или
же вспомните губную ботоку ботокудов, нутка-колумбийцев и негров Средней
Африки и т. п.>^.

Далее исторический ход развития цивилизации всех народов выполняется
как будто по одному общему плану. Охотничий быт народов на заре
цивилизации сменяется кочующим вместе с развитием скотоводства, а ко-
чующий период сменяется с развитием большей безопасности земледель-
ческим. В смысле социально-экономического устройства на смену прежнему
рабовладельческому строю идет феодальный, феодальный строй сменяется
буржуазно-капиталистическим, на смену же последнему идет социали-
стический строй.

Наблюдая революционное движение в России за 1905-1906 гг., особенно
же за 1917 г. и следующие годы, и сравнивая его с ходом последовавшей
затем революции в Германии и с прежними революциями, особенно же с
Великой французской революцией конца XVIII в" невольно каждому приходит
мысль о безусловной закономерности сложных человеческих действий и о
соответствии их с законом подобия. В самом деле, кто может отрицать, что
русская революция 1917 г. и следующих лет явилась в значительной мере
повторением революции конца XVIII в., несмотря на то, что и та, и другая
революции происходили в разные исторические эпохи, причем обе революции
отделял период времени в одно столетие с четвертью, и все это несмотря
на то, что одна из этих революций развилась среди глубокого мира, другая
среди гигантской мировой войны, и обе они были осуществлены народами,
жившими в различных исторических условиях, народами различной расы
и жившими в разных климатах.

Что же касается следовавшей за русской революцией германской рево-
люции, то последняя, хотя и не достигла того крайнего развития, какое
приняла революция в России, но явилась как бы сколком с русской рево-
люции, надвигаясь в то же время более ускоренным темпом по сравнению
с русской. Так, в германской, как и в русской революции, мы имеем начало
ее развития в войсковых частях, быстро распространившееся на весь западный
фронт, преследование и убийство офицеров, образование солдатских и кре-
стьянских советов, разделение нации по принципу самоопределения народов
и первоначальное коалиционное министерство. Даже германская революция
имела своего Корнилова в лице Гинденбурга, контрреволюционное
сопротивление некоторых войсковых частей, своих большевиков в лице
спартаковцев, своего вождя большевизма в лице Либкнехта, свое июльское
восстание в декабрькие дни в Берлине, и т.д. и т.п., причем все это
проходило в том же порядке, как и в России. Казалось, здесь было достаточно
причин, для того чтобы революционные события шли по иному пути. Хотя

Летурно Ш. Нравственность... С. 227.
230

германская революция развилась во время той же войны, но у народа-
победителя, который мог гордиться достигнутыми военными успехами и
громадным расширением своей территории, у народа, отличавшегося осо-
бенной дисциплинированностью в жизни, большей воспитанностью и обра-
зованностью по сравнению с русским народом, народа, жившего под ореолом
блестящей военной истории недавнего времени, народа, управляющегося
много более благоразумно, нежели у нас в России, с династией, не расша-
танной распутинством, а наоборот, пользовавшейся в лице Вильгельма II,
как до войны, так и в период войны колоссальной популярностью в населении,
все это, казалось бы, должно было обусловить другой ход революции в
Германии. И тем не менее, несмотря на все это развитие революции в
Германии пошло теми же путями, как и в России, но не могло в силу
особых условий своей страны выдержать натиска контрреволюционной волны
и потому остановилось на полдороге.

Очевидно, что это общее сходство событий может быть объяснено только
таким образом, что в развитии событий и там, и здесь действуют одни и те
же причины и одни и те же законы, которым следуют эти события, несмотря
на громадное различие среды и условий. А если это так, то нельзя сомневаться,
что такое же подобие явлений должно существовать и в общественных
движениях, развивающихся в периоды более спокойной общественной жизни,
ибо в периоды революции оно проявляется лишь более выпуклым образом и
выступает вообще ярче для нашего глаза, нежели в другие времена.

Не приводя многих других доказательств этого закона в проявлениях
надорганического мира, укажем здесь и на сходство или подобие различных
фаз онтогенетического развития соотносительной деятельности с различными
фазами онтогенетического развития, ибо ребенок в своем умственном
развитии в сущности проходит первоначальную стадию дикарского периода
человечества, постепенно, вместе с развитием восходя до культурного сос-
тояния в периоде возмужалости^*.

Так как аппарат соотношения или мозг имеет одинаковое в существенных
чертах строение у отдельных индивидов одного и того же вида, то и так
называемые соотносительные функции у всех индивидов развиваются по
одним и тем же путям. Это условие лежит в основе того, что отдельные
особи одного и того же вида в сообществе друг с другом легко объединяются
между собой для совокупной деятельности в соответствующих случаях. В
большей мере, чем где бы то ни было, это наблюдается в сообществе людей.
Спрашивается, какими же условиями объясняется это объединение соот-
носительной деятельности в людском обществе?

В последнее время некоторыми из авторов ^ выдвигается гипотеза о том,
что в бессознательной деятельности, олицетворяющей будто бы опыт пред-
шествующих генераций, все индивиды одинаковы, различия же между ними
обнаруживаются лишь в сознательной области. Это положение, конечно,
помогло бы уяснить нам общность действий массы лиц в известных случаях.
Но дело в том, что наследственный опыт бесчисленного ряда предшествующих
генераций обнаруживается, собственно, в простых рефлексах, но ничуть не
в тех <бессознательных> процессах, которые, как и сознательные, относятся
собственно к той соотносительной деятельности, которая предполагает прош-
лый индивидуальный опыт. Отсюда ясно, что как ни заманчива эта гипотеза,
она не может быть полезной при объяснении общности соотносительной
деятельности массы лиц.

По нашему мнению, объединяющими факторами соотносительной дея-
тельности массы лиц в общественных группах являются следующие: непос-

^ VierkandtA. Naturvolker und Kulturvolker. L" 1898; Lamprecht К. Modeme Geschichtswissenschaft.
Freiburg im Breisgan; Heyfelder, 1905.

231

редственное влияние или индукция, подражание, затем - словесное внушение
и, наконец, убеждение.

Наименее изученную форму взаимовлияния в коллективе представляет
индукция или непосредственное воздействие одних лиц на других. Бывшие
до сего времени исследования давали, большей частью, неубедительные
результаты. Но в последнее время мне удалось провести исследование,
которое имело значение лабораторного опыта, как над животными, так и
над людьми. Эти исследования, послужившие предметом моих докладов на
конференции по изучению мозга и психической деятельности в 1920 г.",
не оставляют сомнения, что возможна непосредственная индукция со стороны
индивида другому, благодаря которой напряженное сосредоточение экс-
периментатора заставляет выполнить задуманное задание.

Но если это так, то очевидно, что в коллективе, особенно таком, как
толпа, может существовать, и несомненно существует, непосредственное
взаимовлияние или индуцирование, которое всегда должно иметь в виду.

Подражание, по существу, является естественным следствием и даль-
нейшим развитием процесса репродукции^*, ибо всякая репродукция есть
самоподражание или подражание однажды произведенному акту, причем
испытанные однажды мышечные раздражения оставляют известный след,
который, оживляясь, дает толчок к новым действиям подобного же рода.

При подражании другим, дело идет о воспроизведении слышанного,
виденного и ощупываемого, причем здесь импульсом служит внешний тол-
чок, возбуждающий, благодаря уже имеющемуся индивидуальному опыту,
по сочетанию аналогичные мышечные раздражения, обусловливающие одина-
ковые или сходственные движения. Подражание есть основной социальный
рефлекс, как репродукция есть основной рефлекс индивидуальной соот-
носительной деятельности.

Не говоря о подражании как способе биологической защиты в форме
так называемой мимикрии*, необходимо иметь в виду, что подражание
есть первичная основа общения всех вообще живых существ.

Вот почему во всех низших существах только подражание служит основой
социальных условий жизни.

Если масса гусениц движется по одному направлению целой кучей, цеп-
ляясь друг за друга и производя однообразные движения, как я мог наблюдать
в одном случае, то это только благодаря осязательно-мышечному подражанию.

Если мы слышим в тихий летний вечер звон кузнечиков, то это опять-таки
происходит в значительной мере благодаря подражанию. Когда куча комаров
толпится над головой, производя однообразные движения вверх и вниз, то
это может быть объяснено только подражанием.

В пчелином и муравьином царстве с подражанием мы встречаемся везде
и всюду. Даже если на пчелиный улей нападут сторонние пчелы и начнут
поедать пчелиную детвору, то же начинают делать, благодаря подражанию,
и пчелы улья, подвергающегося нападению.

Если в болоте раздается голос квакши, он непременно вызовет ответный
голос со стороны ее подруг. Крик петуха вызовет ответный отклик со стороны
его пернатых соседей.

В птичьем хоре в наших лесах и садах опять мы встречаемся с явлениями
подражания. Достаточно сторожу птичьего стада взмахнуть крыльями и
взлететь, как вся стая пернатых поднимается с места.

В мире млекопитающих животных подражание также развито в необы-
чайной степени. Всем известно, как стадо подчиняется своему вожаку, как

^" Иванов-Смоленский А. Г. Опыты мысленного воздействия на животных // Вопросы изучения
и воспитания личности. 1920. № 2. С. 266-271; Флексор П. Опыты так называемого
мысленного внушения животным // Там же. С. 272-278.

232

ржание осла или жеребца вызывает ответное ржание со стороны встреченных
ими подруг и т. п. Как известно, имеется масса наблюдений в отношении
способности к подражанию самых различных животных, а обезьяна в этом
отношении вошла даже в пословицу.

Подражание представляется крайне распространенным явлением у всех
вообще высших животных. Сюда относятся стадное бегство животных от
опасности и стадное же преследование добычи. Всем известно, что, когда
одно из животных, живущих стадами, нападает на след добычи и начинает
ее преследовать, как то же проделывают и все другие стадные животные.
Известно, что в стаде баранов и других животных вожак, проделывающий
то или другое действие, вызывает подражание своему действию и со стороны
других животных, входящих в стадо. Так, его остановка перед определенным
предметом заставляет остановиться и других его сотоварищей, его прыжок
на определенном месте дает те же результаты. С другой стороны, всем
известно, что если под влиянием какого-либо шороха начинает лаять одна
из собак, то за этим раздается лай и со стороны других собак, и, наконец,
то же проделывает и вся свора собак, находящихся в одном месте. Крик
одного из домашних гусей возбуждает тотчас же крик среди всего стада.
Когда стая птиц садится на одно дерево или стая диких чаек устраивает
себе отдых от рыбной ловли где-нибудь на песчаной отмели, можно слышать,
как крик одной птицы быстро распространяется по всей стае, придавая
характер какого-то своеобразного разговора между собой всех особей стаи.

Все это примеры подражания в жизни животных, каковых можно было
бы привести во много раз больше, если б в том была какая-либо надобность.

У животных подражание является как бы инстинктивным, данным от
природы актом. В самом деле, вот перед нами цыпленок, почти только что
вылупившийся из яйца. Будучи отделен от своей матери, он совершенно не
может ориентироваться среди лежащих перед ним пищевых продуктов в
виде яичных крошек и он погибает с голоду, не будучи побуждаем к еде.
Но как же его к этому побудить? Для этого достаточно постучать пальцем,
подражая клеванию матери, и тотчас же птенец начнет клевать, подражая
движениям вашего пальца, и первый же попавший в его рот комочек яичка
по рефлексу проглатывается; после нескольких таких подражательных опытов
птенец начинает уже и сам проделывать клевательные движения, которые
приводят к осуществлению питательного акта.

Подражание неизбежно при общении двух себе подобных индивидов
на том основании, что оно всегда сонутствуется стенической реакцией,
ибо прямой опыт показывает, что при смотрении на синхроничные
движения физическая работа поднимается. Убедительным в этом отноше-
нии может считаться опыт Fere. Если испытуемый будет производить
работу на эргографе и в то же время против него будут осуществляться
те же движения на эргографе другим лицом, то количество работы
поднимается. Это стеническое влияние подражания сопутствустся положи-
тельной экотивной мимико-соматической реакцией, побуждающей к более
или менее длительному воспроизведению тех же движений. Вот почему
подражание является всеобщим законом в животном царстве. Это же
обстоятельство приводит к выводу, что в основе социальности лежит не
только специальный отбор, но и чисто биологический или точнее биореф-
лексологический фактор, состоящий в стимулирующей роли подражания,
возбуждающего в то же время мимико-соматическую реакцию положи-
тельного характера.

Что касается человека, то и здесь подражание проявляется на каждом
шагу, несмотря на то что у человека процессы торможения играют значитель-
но большую роль, нежели в остальном животном царстве. Посмотрите на
детей и вы убедитесь, как они подражают один другому и своим старшим.

Крик одного вызывает крики и других. Если один сорвется и начнет шалить,
за ним побегут и другие дети.

На подражании основано и все развитие человеческой речи, жестов и
отчасти мимики, ибо глухие от рождения остаются немыми, но зато имеют
хорошо развитую мимику, а слепые имеют крайне ограниченную мимику
при хорошем развитии других органов.

Все воспитание человека, как впрочем и большинства животных, основано
на подражании, благодаря которому опыт старших передается младшим в
значительной мере в форме подражания. Да и в социальной жизни старших
подражание проявляется на каждом шагу. Достаточно кому-нибудь зевнуть,
особенно вечером в обществе, как все начинают зевать. Всем известно, какое
оживление вносит в общество хотя бы один живой и веселый человек. Только
что скучавшее общество под его влиянием начинает оживленную беседу.
Заразительность смеха также общеизвестна. Некоторые не могут видеть
плачущих без того, чтобы сами тотчас же не начали плакать.

С другой стороны, подражательность в мимике долго живущих вместе
людей бывает так сильна, что дает сходственные черты, как это мы имеем
относительно пары супругов.

Известно также, что путем подражания развиваются заикание,
истерические припадки и другие нервные состояния.

В некоторых болезненных состояниях способность подражания достигает
наивысшей степени, благодаря чему всякое произносимое слово и всякое
производимое ими действие неизбежно повторяется (так называемая эхо-
лалия и эхопраксия). Наконец, подражание проявляется и во всех сложных
действиях и в работе: каждый учащийся повторяет своего учителя, ученик
своего мастера, и только постепенно человек освобождается от подражания
другим, производя что-нибудь более или менее оригинальное. Подражание
в моде также общеизвестно. Но и сложные социальные явления опять-таки
основаны в некоторой мере на подражании. Так, ход русской революции в
значительной степени явился подражанием Великой французской революции.
Несомненно, что причиной этого сходства явилась и общая для революций
закономерность общественных явлений, но что и подражание здесь играло
известную роль, показывает сходство и чисто внешних форм некоторых
общественных явлений^*.

Не будем входить в обсуждение вопроса, еще далеко не выясненного, -
на чем, собственно, основано подражание, составляющее один из основных
рефлексов в биологическом ряду животных. Удовольствуемся тем, что
воспринятые зрением и слухом импульсы, очевидно, облегчают воспроизве-
дение виденного и слышанного, как однажды проделанное движение облегчает
воспроизведение этого движения, проявляясь в виде самоподражания, а
облегченное движение сопровождается стенической реакцией, побуждающей
к движению.

Особую форму объединения при посредстве слова представляет внушение
и убеждение. Внушение есть в настоящем смысле слова посредственное
подражание, ибо в простом подражании мы имеем воспроизведение того
или другого акта под влиянием соответствующего зрительного, слухового
или осязательного импульса, тогда как при внушении мы имеем исполнение
того или другого акта посредством соответствующего словесного символа ^*,
отвечающего данному акту. Разница, следовательно, в том, что в одном
случае внешнее впечатление возбуждает сходственный акт, во втором случае
тот же акт воспроизводится путем соответствующего ему символа.

Спрашивается, может ли быть внушение среди животных. По-видимому,
да; по крайней мере, у более высших из них. В то время, как стая диких
птиц занята едой где-нибудь на лугу или на болоте, она возлагает на одного
из своих сотоварищей обязанности сторожа, и достаточно бывает этому

сторожу высоко поднять голову, как вся стая настораживается, а первый
тревожный крик со стороны сторожа побуждает всю стаю подняться с места
и лететь прочь. Таким образом, проявление голоса в данном случае вызывает
определенное действие всего стада. Что это такое, как не внушение? По
крайней мере, нет ничего такого, что обособляло бы это явление от того,
что мы знаем относительно явлений внушения у человека ^*.

Можно признать, таким образом, что в восходящем ряду животных в
зависимости от условий существования и полезности в жизненной борьбе
обнаруживаются раньше всего мимикрия и другие формы подражания, а
позднее выступает внушение.

Что касается человека, то здесь мы встречаемся с явлениями индукции,
подражания и внушения, причем последнее может осуществляться не одним
криком или жестом, как у животного, но и словом и даже главным образом
словом.

Механизм внушения, в свою очередь, сводится к тому, что слово как
символ дает при известных условиях, связанных с отвлечением сосредото-
чения, толчок к воспроизведению уже имевшегося в жизненном опыте
движения или состояния, воспроизведение которого в то же самое время
облегчается в той или иной мере, чем и достигается реализация внушения
со стороны другого лица.

Как известно, в настоящее время наукой выработан метод внушения как
в состоянии так называемого гипноза, так и наяву или в бодрственном
состоянии. В жизни, однако, дело идет большей частью о непреднамеренном
внушении в бодрственном состоянии, которое незаметно передается от одного
лица другому, различаясь от подражания, как упомянуго, тем, что в последнем
случае дело идет о воспроизведении виденного и слышанного, тогда как в
первом случае мы имеем дело с вызыванием определенного действия или
состояния с помощью слова, крика или жеста.

Значение внушения в общественной жизни огромно и проявляется везде
и всюду подобно подражанию, часто переплетаясь с последним самыми
неуловимыми нитями.

Подробнее излагать роль внушения в общественной жизни я не считаю
возможным, ибо этому предмету была посвящена мной особая книга ^, к
которой я и отсылаю читателя.

Здесь, однако, следует остановиться еще на том процессе, который обоз-
начается термином усвоения, основанного на обучении и убеждении. Дело
идет здесь о еще более сложном подражательном процессе, в котором в
целях воспроизведения какого-либо стороннего акта личность не подражает
ему слепо и не побуждается непосредственно к действию путем слова как
символа, а предварительно оценивает его значение и полезность в целом и
лишь затем, при положительном результате этой оценки, начинает восп-
роизводить этот акт как явившийся результатом изучения, вследствие чего
он признается в таком случае усвоенным, причем и самое усвоение имеет
целью не одну лишь форму и даже не столько форму, сколько существо
самого предмета.

Когда усвоение как сложная форма подражания осуществилось, и усво-
енный акт может воспроизводиться благодаря выучке, тогда этот акт может
выполняться с особенной быстротой и легкостью по одному какому-нибудь
словесному или письменному приказу или даже какому-нибудь знаку,
например жесту, играющему роль внушения.

Нечего говорить, что эта форма более сложного подражания, сводяща-
яся к усвоению, если и уступает подражанию в отношении скорости вы-
полнения, то она выигрывает перед ним ввиду предварительного выяс-

^ Бехтерев В. М. Внушение и его роль в общественной жизни. СПб., 1903.

235

нения целесообразности и полезности данного действия при соответству-
ющих условиях.

О значении этой формы сложного подражания в социальной жизни
распространяться нет особой надобности. Достаточно сказать, что на нем
основана вся цивилизация и культура народов.

Некоторые из символов несомненно обязаны своим происхождением
метафорическому уподоблению, основанному на сходстве и подражании. Этот
факт нетрудно проследить на целом ряде случаев. Так, движения дирижерской
палочки основаны на пространственном уподоблении высоте тонов и ширине
регистра, цветные значки основаны опять-таки на уподоблении реальным
формам действительности. Так, красный флаг есть знак крови и потому
присвоен революционным проявлениям. Красным флажком обозначается и
всякое предупреждение об опасности.

Зеленый флаг или знамя заимствованы от цвета растущей зелени и
связывается поэтому с надеждой на будущий расцвет.

Черный цвет уподобляется темноте могилы и представляет таким образом
эмблему смерти и террора.

Белый цвет, наоборот, представляет собой эмблему блеска и присваивается
монархической власти.

Голубой цвет, соответствующий цвету небесного свода, является символом
чистоты и непорочности и потому является эмблемой в некоторых
религиозных украшениях и обрядностях.

Во всех этих случаях символ является как бы реальным воспроизведением
другого явления, имеющего то или иное значение в окружающей нас
действительности.

К особому виду воздействия следует отнести те случаи, когда определенные
действия окружающих непосредственно вызывают изменения состояния дан-
ного лица. Примером такого воздействия может служить случай, когда
младенец при виде того, как один человек бьет другого, начинает плакать,
или как взрослый человек, видя картину ужаса, впадает в состояние обморока.
Здесь нет ни подражания, ни внушения, а есть ни что иное, как непосред-
ственное влияние в форме сочетательного рефлекса.

Пример такого рода нам представляет также следующий случай. Когда
знаменитый Менделеев представлял Петроградскую палату во время столетия
Юрьевского университета, он, подходя к эстраде, пошатнулся. Вся публика,
как один человек, встает в знак уважения к его личности. Это не была
овация, которая сопровождается публичными аплодисментами. Это было
молчаливое почтение к национальной гордости и славе.

Другой пример может представить собой встреча Керенского в войсках
в его период славы. Вот одна из таких сцен: <Ровно в 9 часов оркестр
заиграл "Марсельезу", казаки взяли "на караул", и в открытом автомобиле
показался Керенский. Многотысячная толпа загремела "ура". На лицах
встречавших большое волнение и видимая любовь к своему революционному
вождю и герою. Керенский встал во весь рост на автомобиле и, высоко
держа фуражку, приветствовал народ. Его искренность, одухотворенное лицо
приковывали внимание своей выразительностью и каким-то внутренним
очарованием. Когда автомобиль Керенского пролетел сквозь толпу, то все,
словно загипнотизированные, побежали за автомобилем, все время крича
"ура" и размахивая шляпами и фуражками> ".

Понимание в вышеуказанном смысле воздействия выполняется при пос-
редстве сочетательных рефлексов, подобно тому, как и в других случаях дело
идет о возбуждении сочетательных рефлексов с помощью символических,

^" Из газетных сообщений.
236

например речевых, знаков, будет ли это вызываться непосредственно в форме
внушения или же в форме логического убеждения.

Такого рода сочетательное воздействие приходит по-видимому не-
сколько позднее с усвоением определенных отношений между людьми.
Так, если ребенок, увидев в окне драку людей, начинает плакать, это не-
сомненно акт индукции, но она является в цикле развития позднее про-
явления подражательности, ибо требует уже известного опыта в отно-
шении хотя бы столь простых актов, как побивание одного лица другим.
Точно так же, когда человек бросается помочь другому, когда последний
неожиданно сваливается, или стремится помочь ему в поднятии упавшего
из его рук предмета, это акты индукции, опять-таки требующие соответ-
ственного жизненного опыта, вследствие чего они возникают в периоде
развития позднее подражательности.

Что касается внушаемости, то она возникает с тех пор, как в доста-
точной мере усваивается ребенком значение речи и жестов, что
происходит позднее усвоения значения простых актов, а потому и внуша-
емость является во всяком случае не раньше, а большей частью несколь-
ко позднее индукции.

Наконец, убеждаемость доводами требует уже хорошо развитой речи с
вполне развитыми логическими посылками и потому проявляется в еще
более позднем возрасте, когда путем опыта приобретается знание причинных
соотношений между отдельными явлениями.

В данном случае нас может интересовать главным образом то, что как
подражание и внушение, так и индукция приводят к согласованным
действиям всего коллектива или целой группы лиц в коллективе, что имеет
особо важное значение в социальных условиях жизни. При этом надо иметь
в виду, что как внушаемость и подражательность, так и индуктивность
человека не представляются всегда в одной и той же степени. Они находятся
в зависимости от его состояния в то или другое время, от большей или
меньшей его сосредоточенности и отчасти в зависимости от источника
воздействия. Так, состояние пассивности и отвлечение сосредоточения рас-
полагает к развитию подражания, индукции и внушаемости.

С другой стороны, человек развитой, со свежими силами, следовательно,
неутомленный, может в большей мере противодействовать подражательности,
индуктивности и внушаемости. Бодрящая реакция мимико-соматического
характера всегда содействует развитию подражательности, индуктивности и
внушаемости в направлении, соответствующем характеру данной эмоции.
Известно, что в толпе подражательность, индуктивность и внушаемость
встречают особенно благоприятную почву, и это потому, что в толпе резко
поднимается эмотивное состояние при условии пассивности и утомления.

С другой стороны, люди, мало развитые, и дети, как известно, отличаются
большей индуктивностью, подражательностью и внушаемостью.

Но независимо от всего прочего и источник, от которого исходит воз-
действие, не представляется безразличным в смысле осуществимости воз-
действия в той или другой форме.

Так, совершенно неодинаковое влияние на школьника окажут жест или
слова своего сотоварища и жест или слово своего учителя: точно так же на
необразованного человека окажут неодинаковое воздействие жесты и слова
другого такого же неуча, как он сам, и жесты и слова образованного человека
и т. д. Наконец, природные качества, в какой мере они сказываются на
индивидуальных особенностях и характере того или другого лица, не без-
различны в отношении силы воздействия.

Опыт, во всяком случае, дает основание к тому, чтобы признать, что
одни лица по своей природе более склонны к подражанию, индукции и
внушению, нежели другие лица.

237

Наконец, следует указать и на необходимые физические и ненормальные
состояния, которые повышают склонность к подражательности, индуктив-
ности и внушаемости.

Сюда относятся такие состояния, как сомнамбулические, и в том числе
так называемые гипноз, или искусственный сон, и некоторые из общих
неврозов, как, например, истерия, психостения, эмерячение и некоторые
другие.

Под противовнушением^* понимают то состояние, когда объект
реципиент противодействует влиянию на него стороннего внушения, что
объясняется привычкой к сбереганию себя от сторонних влияний. Это
противодействие проявляется иногда и в отношении влияния доводами,
когда человек на все то, в чем он мог бы без труда убедиться, заявляет
безмотивное несогласие. Ему говорят, например, что ему было бы полезно
пройтись, и он без достаточных причин ответит: <Нет, я в этом не нуждаюсь>,
и так же в других случаях. Эта привычка к негативизму в ответах и действиях
составляет результат, главным образом, воспитания, отчасти же известного
настроения.

Следует однако иметь в виду, что как противовнушение, так и логическое
несогласование, в конце концов, не составляют неодолимых преград для
внушения и убеждения, но все-таки, в той или иной мере, они могут
ограничивать силу воздействия и того и другого.

Что же касается подражательности и индуктивности, то здесь склонность
к противодействию, по-видимому, не имеет места или, по крайней мере,
не проявляется более или менее очевидным образом. Надо впрочем иметь
в виду, что это замечание имеет силу, главным образом, по отношению к
подражанию в том узком значении, когда дело идет о копировании действий
или слов, но не в том расширении этого понятия, которое допустил в своих
социологических трактатах Тард, разумеющий под ними все вообще процессы
симпатии, внушения и подражания всякого рода.

В нормальных условиях не всегда легко провести резкую грань между
внушением и убеждением, ибо и тот, и другой процесс воздействия часто
осуществляется в одном и том же случае одновременно. Можно лишь сказать,
что в одном случае дело идет о непосредственном прививании другому лицу
и, следовательно, вызывании у него определенных состояний, действий или
заявлений путем слова или жеста стороннего человека, тогда как в другом
случае дело идет о вызывании в другом лице действий или заявлений
посредством доводов или так называемых логических посылок, говорящих
в пользу необходимости или полезности при данных обстоятельствах
действий или заявлений, причем осуществление их достигается лишь в том
случае, если и сам воздействуемый после соответствующей критики <за>
или <против> усвоит соответствующие доводы, т. е. признает необходимость
и полезность действий при данных обстоятельствах и сделает их руково-
дящими линиями в отношении своего поведения.

Ввиду этого ясно, что логическое воздействие или убеждение доводами
требует времени, ибо оно сопровождается критикой, тогда как внушение
прививается непосредственно, а следовательно, быстро, но зато первое всегда
или почти всегда соответствует интересам данного лица, осуществляющего
производимое на него внушение, во втором же случае вопрос о полезности
или интересах реципиента совершенно исключается.

Подражание есть основа общественности, что было выдвинуто еще в
работе Тарда. Уже при изучении речи, этого первого и основного орудия
общественности, подражание играет столь важную роль, что без подражания
развитие речи вообще оказалось бы немыслимым. Равным образом и
воспитание основано в значительной мере на подражании. Путем того же
подражания человек перенимает в значительной мере и все общественные

238

условности и обычаи. Лишь благодаря подражанию человек становится обще-
ственным существом в настоящем смысле слова.

С другой стороны, кроме непосредственного подражания в этом случае
должно иметь в виду и внушаемость, т. е. склонность непосредственно
подчиняться словесному влиянию. Дело идет здесь о взаимном влиянии
путем слова одних лиц на других и о той форме внушения, которую можно
бы назвать общественным внушением. Уже в школе во время обучения мы
встречаемся с внушением на каждом шагу. С другой стороны, когда человек
вступает в ту или иную группу лиц, в тот или другой кружок, он получает
тотчас же со всех сторон внушение, касающееся внешних условий общежития,
обычаев, традиций, и невольно им подчиняется.

Процесс убеждения, приводящий к усвоению, также действует в массах
людей, как и у отдельных лиц. Когда вождь толпы разъясняет последней то
или другое событие, это не значит, что он действует исключительно путем
нарушения. Известную долю в этом случае почти всегда занимает и убеж-
дение, которое таким образом, является также не несущественным фактором
объединения нервно-психической деятельности массы лиц. В смысле зна-
чения убеждения как объединяющего фактора имеет особую важность тот
факт, что в школах все учатся одному и тому же и усваивают одни и те
же вещи, что естественно, приводит к известной нивелировке различных
соучастников данного общества.

Собственно, везде и всюду в общественных группах объединение членов
достигается с помощью упомянутых факторов, основанных на индукции,
подражательности, внушаемости и усвоении, основанных на убеждении. Но
внешними импульсами к объединению служат более всего классовые и
профессиональные условия, втягивающие личность в свой круг жизненных
привычек и обычаев. Эти условия, как мы уже говорили, собственно, и
являются определителями многих высших особенностей той или другой
личности, обусловленных принадлежностью ее к определенной группе лиц
или к известному классу общества.

В каждой общественной группе имеются свои условности и обычаи и
свои традиции, которые обыкновенно каждым новым членом и перенимаются
более или менее быстро благодаря вышеуказанным факторам, действующим
часто совершенно незаметно для отдельных лиц; однако достаточно человеку
по каким-либо обстоятельствам выйти из одной группы и перейти в другую,
чтобы он сейчас почувствовал, в какой мере в нем укоренились условности
и обычаи прежней группы, и что нужно опять известное время, чтобы
приспособиться к новым условиям той группы, в которую он вступает.

Таким образом, и в этом случае мы имеем действие закона подобия,
ибо при объединении людей соотносительная деятельность отдельных лиц
приучается проявлять себя в соответствии со всеми остальными и, следо-
вательно, находясь в новых условиях, она должна вновь достигать подобия
другим сочленам нового сообщества.

Но всеми вышеуказанными условиями не исчерпывается закон подобия,
ибо мы знаем случаи, когда не имеется никаких данных, указывающих на
возможность общения между народами, и, следовательно, об условиях под-
ражания или заимствования не могло быть и речи, и тем не менее мы
имеем сходство тех или других социальных явлений. Уже выше приводились
этому примеры. Сюда относятся одни и те же формы богопочитания в
Старом и Новом свете, выяснившиеся еще при открытии американского
материка; сходство мифологии самых различных народов, не имевших ника-
кой исторической связи друг с другом, и т. п.

Очевидно, что в этих случаях дело сводится к тому, что одинаковые
причины приводят и к одинаковым следствиям, удовлетворяя основному
принципу закона подобия.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел психология