Добреньков В., Кравченко А. История зарубежной социологии

ОГЛАВЛЕНИЕ

Раздел 2. Фундаментальные персоналии

Глава 2. Формационная теория К. Маркса

Формационный подход исследует общество в статике и динамике, раскрывает его внутреннюю логику, а также законы его развития и функционирования. Он предполагает рассмотрение всех сфер общественной жизни, но стержнем общественно-экономической формации является способ производства материальных благ в единстве производительных сил и производственных отношений. Учение о формациях является краеугольным камнем марксистской исторической науки. В основе формационной теории лежит представление, согласно которому история трактуется как единый процесс прогрессивного развития от низшего к высшему. Для своего времени формационная теория была значительным шагом вперед, ибо она впервые дала четкую универсальную схему всемирно-исторического процесса, основанную на материалистическом понимании истории.
Методология вопроса. Теоретическое учение Карла Маркса (1818-1883), выдвинувшего и обосновавшего формационную концепцию общества, занимает особое место в ряду социологической мысли. О построениях О.Конта, П.Бурдье, Э.Дюркгейма или Л.Гумилева знает, пожалуй, только узкий круг специалистов. Отличить высказывания одного мыслителя от другого не в силах даже студенты, изучающие вузовскую социологию. Но идеи Маркса покорили и продолжают покорять десятки и сотни миллионов людей, воплотились в практику многочисленных общественных движений от интеллигентских кружков и многочисленных научных течений до радикально настроенных боевых формирований, политических партий и целых стран. Количество экземпляров его главного сочинения "Капитал" уступает разве что "Библии". Более полутора десятков стран так называемого социалистического лагеря (СССР, Польша, Болгария, Вьетнам, Куба и др.), построившие на марксистских принципах экономику, политику и социальную структуру общества, продемонстрировали экспериментальную силу теоретических прозрений Маркса. Неважно, что социализм сегодня побежден капитализмом, всегда найдутся люди, которые и в далеком будущем будут считать, что идеи Маркса, верные по существу, были неправильно реализованы на практике и что стоит попробовать осуществить их еще раз.
Одним из первых в истории социологии Маркс разрабатывает весьма развернутое представление об обществе как системе. Это представление воплощено прежде всего в его понятии общественно-экономической формации.
Общественно-экономическая формация (Okonomische Gesellschaftsformation; Socio-economic formation; Formation socio-economique; от лат. formatio- образование, вид) - исторический тип общества, характеризуемый определенным состоянием производительных сил, производственных отношений и определяемых последними надстроечных форм. <Способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще>[76].
Термин "формация" (от лат. formatio - образование) первоначально использовался в геологии (главным образом) и в ботанике. Он был введен в науку во второй половине XVIII в. немецким геологом Г.К.Фюкселем и затем, на рубеже XVIII-XIX вв., широко использовался его соотечественником, геологом А.Г.Бернером. Взаимодействие и смена экономических формаций были рассмотрены Марксом в приложении к докапиталистическим формациям в отдельном рабочем материале, который лежал в стороне от исследования западного капитализма. Этот большой материал, который Маркс не предполагал публиковать, называется Formen die der Kapitalistischen Produktion vorhergehen - "Способы производства, предшествующие капитализму". В западной литературе они так и называются сокращенно - Formen. Об этом труде сам Маркс писал в 1858 г. Лассалю, что он представляет собой "результат исследований пятнадцати лет, лучших лет моей жизни".
Этот материал впервые был опубликован в Москве в 1939-1941 гг. в составе книги "Основания критики политической экономии" (Grundrisse der Kritik der Politischen Okonomie).
Геологическая формация обозначает комплекс горных пород, тесно связанных между собой как в вертикальном, возрастном отношении, так и в горизонтальном, пространственном отношении. Иными словами, в одно целое их объединяет общность условий образования. Аналогичная картина наблюдается и в сообществе людей, которых соединяет в единый класс, социальную страту или группу интересов общность социального происхождения (все - выходцы из пролетариата или среднего класса), общий уровень образования, цвет кожи, национальность, общее место жительства и т.п.
Однако общность происхождения - еще не главный признак формации, если уж мы взялись разбираться в этом чрезвычайно интересном и важном для социологии термине. Дело в том, что из геологии к нам перекочевал еще один термин, без которого мы не можем представить теперь свою науку. Это стратификации. Она обозначает последовательность вертикально расположенных однородных слоев породы. Слоеный пирог - это модель образования не только земной поверхности, но и общественной пирамиды. Социальная страта - совокупность всех людей, имеющих одинаковые или очень близкие доходы, уровень образования, объем власти и престиж.
Как видим, два термина - формация и стратификация - очень близки. Тем не менее, между ними есть серьезное отличие. Дело в том, что стратификация обозначает только вертикальные отношения между элементами и слоями. Термин формация шире. Он охватывает как вертикальные, так и горизонтальные отношения. В таком случае исчезает очень важный признак - однородность. Страты выстроены в восходящем порядке по четко выделенным критериям. Не важно, что их четыре, а не один. Главное, что они имеют одинаковый вектор - снизу вверх, а не в бок или куда-то еще под произвольным углом. Доходы растут от низшего класса к высшему. То же самое происходит с образованием, властью и престижем.
Но у горизонтально связанных между собой элементов ничего подобного нет. Их можно объединять по разным основаниям. Горизонтально связаны в какую-то систему социальные организации и общественные системы. Их невозможно проранжировать, определить по возрастанию или снижению. Они упорядочены неизвестным нам способом.
В результате, описывая общество, мы получаем помимо одной степени свободы, как выразились бы на нашем месте физики, а именно вертикального ранжирования, еще одну, причем весьма разнородную внутри себя. Соединение в одно целое вертикальных и горизонтальных отношений, не одной, а двух степеней свободы, позволяет нам шагнуть дальше понятия стратификации к чему-то более общему и фундаментальному. Им-то и является формация, которой геологи приписывают еще одно значение - "геологическая система".
Вот он искомый термин - система, в нашем случае, социальная система. В нем легко прочитывается начало подвижности, гибкости, разнородности. Система гораздо вариативнее, нежели структура. Она может соединять разнородные элементы, оставаясь при этом единым целым.
Что же тогда принуждает разнородные элементы объединяться в целое? Мы знаем такую причину - общность условий образования или происхождения. В геологии формации возникают на определенных этапах развития основных структурных зон земной коры. Может быть и в обществе формации возникают на определенном этапе исторического развития, объединяя институты, группы, классы учреждения в нечто единое потому, что они несут на себе отпечаток своего времени, своей эпохи? Скажем, рабовладельческий строй в Индии, Греции, Риме или Египте, наверняка, имел какие-то общие черты, которые были обусловлены своим временем, тем, что столь разные страны, попавшие в одну формацию, другим способом, нерабским, поднять свое хозяйство, достичь процветания не могли. Прошли столетия, появились иные источники богатства, и все упомянутые страны перешли к феодальному способы получения прибыли. Да и отношения между людьми резко изменились.
Этот принципиально важный для социологии момент - проследить исторические закономерности в смене типов социальной системы - и пытался обнаружить в своих исследованиях К.Маркс. Благодаря материалистическому пониманию истории, социологическому учению, созданному им в соавторстве с Ф.Энгельсом, Марксу удалось раскрыть всеобщее, закономерное, необходимое в эволюции человеческого общества. <Как Дарвин, - писал В.И.Ленин, - положил конец воззрению на виды животных и растении, как на ничем не связанные,случайные, "богом созданные" и неизменяемые, и впервые поставилбиологию на вполне научную почву,установив изменяемость видов и преемственность междуними,- так и Маркс положил конец воззрению на общество, как на механический агрегат индивидов, допускающий всякие изменения по воле начальства (или, все равно, по воле общества и правительства), возникающийиизменяющийся случайно, и впервые поставил coциологию на научную почву, установив понятиеобщественно-экономической формации, как совокупности данных производственных отношений, установив, что развитие таких формаций есть естественно-исторический процесс>[77].
Формация - это развивающийся социально-производственный организм, имеющий особые законы возникновения, функционирования, развития и превращения в другой, более сложный социальный организм. Каждый из них имеет особый способ производства, свой тип производственных отношений, особый характер общественной организации труда (а в антагонистических формациях особые классы и формы эксплуатации), исторически обусловленные, устойчивые формы общности людей и отношений между ними, специфичные формы общественного управления, особые формы организации семьи и семейных отношений, особую идеологию и свод духовных ценностей.
Использование термина "организм" свидетельствует о том, что Маркс позитивно относился к биологическим аналогиям, пытаясь с их помощью прояснить (но не аргументировать) свою теорию. Отметим, что организм - более сильная метафора, которая добавляет новые качества понятию "формация", отсутствовавшие у него в геологической науке. Попытка употребить термин "формация" в биологическом смысле к успеху не привела бы. К примеру, в ботанике формация - всего лишь классификационная единица растительного сообщества, которая объединяет группы ассоциаций с общим видом - эдификатором. Так, формация сосны обыкновенной объединяет все ассоциации, где господствует этот вид сосны. Однако заимствование другого биологического термина - организм - усилило познавательные возможности марксистской теории общества. Благодаря ему общество можно было уже мыслить как социальную систему.
В теоретико-методологическом плане надо сразу же заявить, что понятие общественной формации Маркса является абстрактной конструкции, которую еще можно именовать как идеальный тип. В связи с этим М.Вебер совершенно справедливо считал марксистские категории, в том числе категорию общественной формации, "мысленными конструкциями"[78]. Он и сам умело пользовался этим мощным познавательным инструментом. Это такой прием теоретического мышления, который позволяет на понятийном уровне создать емкий и обобщенный образ какого-либо явления или группы явлений, не прибегая к статистике. В этом случае мы создаем мысленный портрет обобщенного целого, вначале очень абстрактный, а затем наделяем его несколькими важными чертами, которые, как нам кажется, позволят отличить его от других типов. К.Маркс называл такие конструкции "чистым" типом, М.Вебер - идеальным типом. Суть их в одном - выделить в эмпирической реальности главное, повторяющееся, а затем это главное увязать в непротиворечивую логическую модель.
Создавая априорную понятийную конструкцию, и Маркс и Вебер осознавали, что реальность должна расходиться со своим образом. История не знает <чистых> формаций. Например, нет <чистого> капитализма, в котором бы отсутствовали элементы и пережиткипрошлых эпох - феодализма и даже дофеодальных отношений. К этому следует добавить специфичность развития одной и той же формации у разных народов. Известно, что родовой строй славян и древних германцев резко отличается от родового строя саксов или скандинавов в начале средних веков, народов Древней Индиипли народов Ближнего Востока, индейских племен в Америке илинародностей Африки.
Как известно, многие социологии, изучая общество, сравнивали его с организмом. Но ни один из них не пробовал соединить два совершенно разнородных термина - геологическую формацию и биологический организм. Видимо, они инстинктивно чувствовали в таком смешении какую-то внутреннюю противоречивость. Она на самом деле существует, и стремление Маркса соединить несоединимое в конечном итоге сыграли не в его пользу.
Российские ученые, изучившие историю вопроса, утверждают, что в трудах К. Маркса и Ф. Энгельса термин <общественно-экономическая формация> вообще отсутствует. Он возник только в работах советских философов второй половины 20 в. Разумеется, у самого Маркса встречается, и не один раз, термин "формация", но в других, чем принято думать, сочетаниях. В частности, отечественный историк социологии А.Б.Гофман[79] полагает, что впервые Маркс использует термин "общественная формация" ("Gesellschaftsformation") для обозначения французского общества начала XIX в. в работе "Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта"[80]. Анализируя политические процессы становления и развития буржуазного общества, К.Маркс обращал внимание на особенность формирования идей, отражающих коренные интересы восходящей буржуазии. Вначале эти идеи рядились буржуазными идеологами в форму, характерную для общественного сознания рабовладения и феодализма. Но так было лишь до утверждения буржуазных отношений. Как только "новая общественная формация сложилась, исчезли допотопные гиганты и с ними вся воскресшая из мертвых римская старина..."[81].
В дальнейшем он применяет его к социальным системам различного масштаба и уровня: от глобальных систем до социальных микроединиц. В "Набросках ответа на письмо В.И.Засулич" (1881) он использует его применительно к первобытной общине[82]. Термином "формация" он обозначает отдельные подсистемы общества: экономическую и идеологическую. Так он говорит об "экономической общественной формации" ("okonomische Gesellschaftsformation") и "идейной формации" ("Ideenformation")*. Но главным с социологической точки зрения является его понятие "общественной формации" как социальной системы в целом.
Не менее основательно изучивший этот вопрос В.Л.Иноземцев[83] приходит к выводу о том, в оригинале работ К. Маркса применяются в основном понятия (<общественная формация>) и (<экономическая общественная формация>). В тексте второго издания Собрания сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса на русском языке термин <общественная формация> () употребляется 20 раз, или в 43% случаев; термин <экономическая общественная формация> () - 12 раз, или в 26% случаев. На другие случаи, где появляется этот термин либо его смысловые аналоги, скажем, <историческая формация общества>, <экономическая формация>, <формация общественного производства>, <общественные формы производства>, <экономико-исторический тип общества> и т.д., приходится 31%. Завершая исторический экскурс, В.Л.Иноземцев утверждает, что документально подтверждено наличие трех, а не пяти формаций у Маркса, а именно первичной (архаичной), вторичной (экономической) и третичной (коммунистической). Экономическая формация у Маркса будто бы ограничена рамками антагонистических обществ, а таковыми, как известно, выступают рабовладение, феодализм и капитализм. В итоге все равно получается пять формационных укладов, даже если мы, вслед за В.Иноземцевым, откажемся от неправильной, по его словам, пятиформационной схемы, но только теперь картина будет еще более запутанной.
О наличии у Маркса лишь трех формаций говорит и Ю.К. Плетников: "Базовыми звеньями формационного развития выступает "формационная триада"[84]  - три большие общественные формации. В окончательном варианте (1881 г.) формационная триада была представлена К.Марксом в виде первичной общественной формации (общая собственность), вторичной общественной формации (частная собственность) и, вероятно, можно так сказать, хотя у К.Маркса и не было подобного словосочетания, - третичной общественной формации (общественная собственность)"[85].
Оставим научные споры специалистам, которые продолжают архивные поиски и никак не могут договориться между собой. В учебном курсе важны не они, а установившийся образ социологического учения Маркса, который студент может встретить в любом учебнике и в любой библиотеке. Разумеется, он менее точен, чем тот, что выведен специалистами, зато более понятен и в конечном итоге не противоречит духу марксистского учения. Перейдем к содержательной части учения об общественных формациях К.Маркса.
Социальная статика. В формационной теории К.Маркса можно выделить два составные части - статику и динамику. Социальная статика описывает то, из чего состоит общественная формация, что входит в способ производства, в экономический базис и идеологическую надстройку, а социальная динамика раскрывает механизм смены способов производства (общественных формаций) мирным или революционным путем.
Вначале дадим определение общественно-экономической формации[86]:
Общественно-экономическая формация - общество, находящееся на определенной ступени исторического развития. В основе формации лежит известный способ производства, представляющий собой единство базиса (экономики) и надстройки (политики, идеологии, науки и др.). История человечества выглядит как последовательность пяти формаций, следующих друг за другом: первобытнообщинной, рабовладельческой, феодальной, капиталистической и коммунистической формаций.
В данном определении зафиксированы следующие структурные и динамические элементы:
1. Никакая отдельно взятая страна, культура или общество не может составлять общественную формацию, но только совокупность многих стран;
2. Тип формации определяется не религией, искусством, идеологией и даже не политическим режимом, а ее фундаментом - экономикой;
3. В самой экономике надо выделить центральный элемент, чтобы догадаться, к какой формации принадлежит ваша или соседняя страна;
4. Таким элементом выступают производственные отношения, а в них - отношения собственности;
5. Надстройка всегда вторична, а базис первичен, поэтому политика всегда будет только продолжением экономических интересов страны (а внутри нее - экономических интересов господствующего класса);
6. Все общественные формации, выстроенные в последовательную цепочку, выражают прогрессивное восхождение человечества от низших ступеней развития к высшим;
7. Если в жизнь страны не вмешиваются чужеродные факторы, то она, или представляемое ею общество, в своем развитии должны пройти все ступени, не перепрыгивая и не пропуская ни одной формации.
Позже русские марксисты внесли коррективы в эволюционную часть теории Маркса таким образом, чтобы оправдать социалистическую революцию и необязательность прохождения всех этапов. Согласно модернизированной версии теории формаций, отдельные страны могут двигаться коротким путем, минуя некоторые фазы развития либо проходя их в ускоренном режиме. Существованиеопределенных формаций,последовательно сменяющих друг друга в истории человечества, не означает, что каждый народ должен пройти их в своем развитии. Некоторые народы (славяне, германцы и другие) миновали рабство и от первобытнообщинного строя перешли к феодализму. В результате отдельные звенья исторической цепи развития - рабство, феодализм, капитализм, а иногда все они вместе, могут не получить полного развития. Страны могут миновать их, переходя,например, непосредственно от родового строя к социализму, опираясь на поддержку и помощь более развитых, построивших социализм, стран. Только таким способом можно было оправдать в глазах мировой общественности тот факт, что в границах социалистического лагеря объединились страны, находящиеся на родо-племенной, феодальной, пережиточно рабовладельческой и полукапиталистических стадиях развития. Хотя Маркс говорил только об одном варианте: социализм в своих цивилизованных формах может возникнуть не на любой, а лишь на самой высокой стадии капитализма, когда он целиком и полностью созрел для социалистических преобразований. Ни одной средне- или высокоразвитой капиталистической страны, присоединившейся добровольно, в социалистическом лагере к середине 20 в. не оказалось.

Господствовавшие в советской науке выражения типа "феодальные пережитки" и "родимые пятна капитализма", сохранившиеся при социализме или вдруг проросшие сквозь его социальную ткань, свидетельствуют о том, что общественные формации, до конца не прожитые страной, могут накапливаться в структуре данного общества, проявляясь на новом витке истории порой в самых неожиданных формах и местах.
Согласно социальной статике К.Маркса, базис общества целиком и полностью экономический. Он представляет собой диалектическое единство производительных сил и производственных отношений. Надстройка включает идеологию, культуру, искусство, образование, науку, политику, религию, семью.

Удивительно, но надстройка у Маркса строится как бы по остаточному принципу. Она представляет собой, по сути дела, совокупность всех остальных общественных отношений, "остающихся за вычетом производственных", и содержит самые разнообразные институты, такие как государство, право, семья, религия, наука, искусство и т.п.
Марксизм исходит из утверждения, что характер надстройки определяется характером базиса. Это значит, что экономические отношения в значительной степени[87] определяют возвышающуюся над ними надстройку, то есть совокупность политических, моральных, правовых, художественных, философских, религиозных взглядов общества и соответствующих этим взглядам отношений и учреждений. Поскольку сменяется природа базиса, постольку меняется и природа надстройки. Поэтому можно, например, ожидать, что феодальная политическая структура будет существенно отличаться от капиталистической - прежде всего, в силу того, что способы организации хозяйственной жизни в этих двух формациях существенно отличаются друг от друга.
Отношения между базисом и надстройкой разворачиваются так. Базис обладает абсолютной автономией и независимостью от надстройки. Надстройка по отношению к базису обладает лишь относительной автономией. Отсюда следует, что подлинной реальностью обладает прежде всего экономика, отчасти - политика. То есть она реальна - с точки зрения влияния на общественную формацию - лишь во вторую очередь. Что касается идеологии, то она реальна уже как бы в третью очередь. Она важнее искусства, но менее ценна, чем экономика или политика. А о религии Маркс вспоминал только со знаком минус.
Так и выстраивается незримая (ибо явно Маркс нигде этот момент не прописывал) иерархия важности подсистем общества. В самом верху, почти за облаками, скрывается религия. За ней вниз шкалы спускается искусство, которому у Маркса отводится незаслуженно мало места. Чуть ближе к базису располагается идеология, совсем близко размещается политика. Чем ближе к базису, тем выше ценность этой сферы общества с позиций марксизма, и наоборот.

Искусство он рассматривал как сферу, независимую по отношению к экономической подсистеме. Это означает примерно следующее: это настолько неважный фактор для развития общественной формации, что пусть развивается как хочет, все равно от него Тольку мало. Действительно, искусство - вещь элитарная, рабочие массы его не понимают, а совершить свою революцию они могут и без него.
Мы имеем дело с весьма прагматичной (изложенной нами, правда, очень схематично) иерархией подсистем общества[88]. Наукой здесь по большому счету и не пахнет. Она ориентирована на партийные интересы и пролетарскую революцию. Тем не менее иерархия есть. И она весьма любопытна. В самом деле, Маркс первым, пусть довольно туманно, раскрыл ту истину, какой руководствует на практике большинство правительств мира. Или руководствовалось до недавнего времени. У них искусство финансируется по остаточному признаку, международная политика служит лишь иной формой выражения экономических интересов либо господствующего класса в целом, либо крупных монополий в стране. Только в последней четверти развитые страны отошли от прежних воззрений, осознав, что на дворе век информационной революции и интеллектуального капитала. В школах и вузах мгновенно увеличились часы, отводимые на гуманитарное знание, вслед за тем потянулась цепочка микрореволюций в других сферах общества. Сегодня интеллект, талант и квалификация ценятся превыше финансового капитала. Но на часах российского правительства все еще век минувший, для него политика суть продолжение интересов олигархов и мафиозных кругов, культура, образование и наука в загоне, а идеологии вообще нет никакой.
Такая позиция в трактовке социальной системы, как вполне справедливо заметил А.Б.Гофман, резко отличает Маркса от Конта, для которого наука, мораль и религия - это действующие, практические силы, обладающие собственной реальностью и эффективностью[89]. Добавим, что и М.Вебер ставил духовные факторы, в том числе протестантскую религию, выше экономики и политики, сумев аргументировано доказать - и заметим, на таком же обширном историческом материале, - что человеческой историей движут именно они.
В приведенной выше шкале не указано место для семьи, образования и религии. Причиной служит отсутствие четких разъяснений у самого автора "Капитала". Можно лишь догадываться, что религия как форма иллюзорного сознания заслуживает меньшего почтения, чем искусство (форма правильного, эстетического сознания) и идеология, особенно марксистская, играющая главную роль в деле сплочения пролетариата. Семья в его схеме, как можно думать, символизирует социальную структуру в целом. Вместе с этносами Маркс относил ее к надстроечным образованиям. Где располагаются классы, неясно, поскольку главу 54 "Капитала", посвященную им, Маркс не успел завершить. По всей видимости, они входят как в базис, так и в надстройку. В базисе они оказываются, поскольку состоят из людей, а это главный элемент производительных сил. В надстройку их можно поместить потому, что любой социальный класс, согласно Марксу, обладает сознанием (истинным либо ложным), выступая то как класс-в-себе (пока он себе не осознал), то как класс-для-себя (когда он осознал свои классовые интересы и готов повести за собой все общество).
В связи с этим трудно согласиться с намерением А.Б.Гофмана включить структуру социальных классов, групп и слоев, формы семьи, образа жизни и повседневную жизнедеятельность людей, в частности потребление, в базис общества, туда, где у Маркса находятся производительные силы и производственные отношения. Прямых указаний самого Маркса на это не существует, а когда начинаешь строить теоретические модели, основываясь на косвенных мыслях или догадках, то получаются самые разные варианты, и все они имеют одинаковое право на существование. Предложенный нами вариант - лишь один из них. Таким же правом обладает и любой другой, не только гофмановский, которые ныне десятками выдвигаются в печатных и электронных СМИ. Каждый обладает лишь частичной истинностью. Но они крайне необходимы, ибо свидетельствуют, что теория Маркса плодотворна, что она и сегодня пробуждает творческую мысль.
Под производительными силами он понимал 1) людей, занятых изготовлением товаром и оказанием услуг, обладающих определенной квалификацией и способностью к труду, 2) землю, недра и полезные ископаемые, 3) здания и помещения, где осуществляется процесс производства, 4) орудия труда и производства от ручного молотка до высокоточных станков, 5) технологию и оборудование, 6) конечную продукцию и сырье. Все они подразделяются на две категории - личные и вещественные факторы производства.
Производственные отношения - отношения между людьми, складывающиеся в процессе производства, распределения, обмена и потребления материальных благ под воздействием характера и уровня развития производительных сил. Они возникают между большими группами людей, занятыми в общественном производстве. Люди вступают в подобные отношения не как личности, а как исполнители наперед заданных социально-экономических ролей: работодатель и работник, помещик и крестьянин, заимодавец и кредитор, арендатор или рантье. Фундаментом производственных отношений выступают отношения собственности.
Производственные отношения, образующие экономическую структуру общества, определяют поведение и действия людей, как мирное сосуществование, так и конфликты между классами, возникновение социальных движений и революции.
Производительные силы формируют, выражаясь современным языком, социо-техническую систему производства, а производственные отношения - социально-экономическую.
Производительные силы играют в развитии общества наиболее подвижную, активную, определяющую роль. По отношению к обществу и господствующим в них в этот момент времени производственным отношениям они выполняют такую же функцию, какую выполняют природные условия в развитии биологических организмов.
Производительные силы являются той внешней средой для производственных отношений, изменение которых приводит либо к их модификации (частичному изменению), либо к полному уничтожению (замене старых на новые, что всегда сопровождается социальной революцией).
Производственные отношения Маркс называет также формой общения. К производительным силам этот термин не подходит. Действительно, ни здания и станки, ни живых людей, рабочих или инженеров, формой общения не назовешь. Правда, общение Маркс понимает весьма своеобразно. Это не коммуникативный процесс, не разговор двух соседей, а способ, уклад или тип социально-экономических отношений. Если рабочий вынужден идти на рынок труда и продавать свою рабочую силу, торгуясь за более высокую цену, то он вступает в общение-отношение. Аренда и обмен - это производственные отношения и одновременно форма общения их субъектов.
В <Капитале> Маркс доказывает, что производственные отношения определяются в конечном счете уровнем и характером развития производительных сил, а то, насколько и как используются возможности, таящиеся в производительных силах, зависит от производственных отношений.
Производительные силы влияют и определяют развитие производственных отношений, а вместе они определяют характер, направление и динамику развития всех институтов надстройки. Если базис материален, то надстройка - духовная основы общества. Понятие "производительные силы" впервые было введено в науку классиками английской политической экономии, которые применяли его для характеристики сочетания рабочей силы и орудий труда.
Марксизм отличается от других форм современной социологии не столько своими теоретическими предпосылками, сколько своей идеологией. Речь идет о роли, которую играет эта идеология. Марксизм - единственная форма социологической теории, моральные установки которой сразу же бросаются в глаза.
Дж. Александер, американский социолог

Маркс не ограничился экономическим пониманием производительных сил, включив сюда многообразие способностей, квалификацию и профессиональный опыт человека. В соответствии с этим расширилось и представление о производственных отношениях, которые он отличал от тех отношений между работниками, которые складываются вследствие технического, технологического и профессионального разделения труда. Он сделал еще один шаг по сравнению с А.Смитом. Маркс добавил третий компонент: кто что получает, кто чем владеет, кто что присваивает. Иными словами, отношения собственности, которые лежат в основе производственными отношениями. При феодальном способе производства крепостные производили собственные средства существования, а прибавочный продукт (ренту) отдавали своему господину. При капитализме рабочие уже не производят средств своего существования, но продают свою рабочую силу капиталисту, дающему им работу и возвращающему им их труд в виде заработной платы - меньшей, чем стоимость рабочего. Здесь прибавочный продукт реализуется в форме прибыли[90].

Общественно-экономическая формация - это совокупность всех стран на планете, которые в данный момент находятся на одной и той же ступени исторического развития, имеют сходные механизмы, институты и учреждения, определяющие базис и надстройку общества. Этот тезис особенно важно подчеркнуть. В литературе встречаются утверждения о том, что понятие "общественная формация" обозначает не только исторически определенную ступень развития человеческого общества, но и исторический тип отдельного, конкретного общества, иначе - социума[91]. Это неверно. В применении к отдельным странам данное понятие может использоваться только как классификационный термин, определяющий ее принадлежность к той или иной формации, к тому или иному идеальному типу.
Одновременно на Земле могут сосуществовать страны, относящиеся к первобытно-общинному, рабовладельческому, феодальному, капиталистическому и социалистическому строю. Таким историческим промежутком являлась вторая половина 20 в. Даже в начале 21 в. Китай и Куба заявляли о своей социалистической принадлежности. Стало быть, и к этому периоду относится критерий многоформационности. Современные западные общества, будучи по преимуществу капиталистическими, в действительности представляют собою смешанные экономики, включающие в себя элементы не только капиталистической, но и социалистической экономической системы.
Однако он не приложим к самым ранним периодам человечества. Так, например, в 11 тысячелетии до н.э. существовала лишь одна общественно-экономическая формация - первобытная. Действительно, неолитическая революция и связанный с ней переход к ранним государствам начался лишь 10 тыс. лет назад. Следовательно, мы имеем право утверждать о формационной однородности самых ранних этапов человечества. Вместе с тем на каждом следующем витке эволюции происходило усложнение общественной системы, а значит, появлялись новые формации. При этом старые не исчезали. Они сохранялись на так называемой эволюционной периферии - в заброшенных уголках планеты, где даже сегодня можно встретить (пока еще встретить) дикие племена.
Маркс писал о том, что античная община-город (полис) развивалась в сторону рабовладельческого строя, но одновременно с этим германская сельская община сразу развивалась к феодальному строю. Таким образом, феодальный строй вовсе не был формацией, выросшей из античного рабовладения. Это были две формации, существовавшие в Европе параллельно, возникшие из первобытно-общинного строя в условиях различной плотности населения у греков и германцев.
Если вы думаете, что бомж под окнами вашего офиса живет в эпоху развитого капитализма, вы ошибаетесь. Его строй - первобытно-общинный, он получил такие же воспитание и взгляд на устройство социума, как его предок много-много тысяч лет назад. Он так же живет охотой и собирательством в большой стае.
Точно так же среди нас есть люди, живущие при рабовладельческом строе, есть живущие при феодальном (в нашей стране это почти все население). Есть те, для кого развитой капитализм все-таки наступил. Тысяч десять граждан РФ живут даже, наверное, в постиндустриализме. И для каждого строя (прослойки населения) оптимальны свои модельки экономики и социального устройства: бомжи не протянут вдоль теплотрассы оптоволокно, чтобы оперативно реагировать на изменение ассортимента помоек.
Дмитрий Алов
Таким образом, формационную неоднородность социальной эволюции создают два фактора. Первый, это прогрессивное восхождение человечества от одной формации к другой, от менее развитой к более сложной и продвинутой, от первобытной к капиталистической и социалистической. Второй фактор - возможность одновременного сосуществования на одной планете стран с разным формационным укладом. Он предполагает, что а) человечество движется с разной скоростью, б) старое не уничтожается, а сохраняется.
В результате многообразия формационные укладов, при котором на одной планете уживаются отсталые и передовые общества, можно говорить лишь о формационной тенденции в целом. Иными словами, о некой генеральной стратегии развития. В середине 20 в. капиталистических стран было меньшинство. Сегодня они преобладают. Но говорить о полной победе капитализма, тем более в отношении стран Третьего мира, еще рано. Пока мы дождемся всеобщего вступления в капиталистического сообщество, сам капитализм успеет подняться на какую-то более высокую ступень. Уже сегодня многие специалисты дискутируют о каком-то посткапиталистическом устройстве планеты, а уж о популярности постиндустриального общества, которая предполагает размывание границ классического понимания капитализма, и говорить не приходится.
Согласно формационной теории Маркса, в каждый исторический период, если сделать моментальный портрет человечества, на планете сосуществуют самые разные формации - одни в своем классическом виде, другие - в своей пережиточной форме (переходные общества, где наслоились остатки самых разных формаций). Подобный портрет вполне реалистичен.
Социальная динамика. Каждая формация составляет ступень в прогрессе человечества от первобытного общества через антагонистически классовые формации к коммунизму. Маркс выделил пять формаций, представляющих поступательные ступени в развитиичеловеческого общества: первобытнообщинную, рабовладельческую, феодальную, капиталистическую и коммунистическую, первой фазой которой является социализм. Но не все они одинаково ценны для судьбы человечества. Три формации - рабовладельческая, феодальная и капиталистическая - базируются на частной собственности и носят антагонистический характер. Они никак не могут выступать гуманистической моделью человеческого будущего. Первая формация - родо-племенная - хотя признает коллективную собственность и исключает антагонизм, тоже не способна служить ориентиром. Уж слишком примитивной она является. Три антагонистических формации представляют, по Марксу, не историю, а лишь предысторию человечества. "...Буржуазной общественной формацией завершается предыстория человеческого общества"[92]. Но к предыстории надо отнести и первобытно-общинную формацию, ибо она предшествовала трем последующим. Не может же, в самом деле, история человечества начаться, затем оборваться, исчезнуть, и вновь появиться? Если все суммировать, то выходит, следуя логике Маркса, что истории у нас с вами вовсе не было. "Подлинная" история человечества должна наступить с утверждением коммунистической формации. Но таковой никогда не было, стало быть и истории у человечества не было. Тогда не понятно, как же мы до сих пор существовали? И что было вместо истории? Получается какой-то всемирный абсурд.
Материалистической теория истории Маркса является потому, что определяющая роль в развитии общества принадлежит не сознанию, а бытию людей. Бытие определяет сознание, взаимоотношения людей, их поведение и взгляды. Фундаментом общественного бытия выступает общественное производство. Оно представляет одновременно процесс и результат взаимодействия производственных сил (орудия труда и люди) и производственных отношений. Совокупность не зависящих от сознания людей производственных отношений составляет экономическую структуру общества. Она называется базисом. Над базисом возвышается юридическая и политическая надстройка. Сюда относятся различные формы общественного сознания, в том числе религия и наука. Базис первичен, а надстройка вторична.
Согласно Марксу, общество не стоит на месте: оно постоянно развивается, восходя от простого к сложному, преодолевая внутренние противоречия и проходя особые фазы, которые он называл общественно-экономическими формациями. Всю историю общества можно разделить на этапы в зависимости от того, каким образом осуществляется производство товаров. Маркс называл их способами производства. Всего исторических способов производства (они называется также общественно-экономическими формациями) пять.
История начинается с первобытнообщинной формации, при которой люди трудились сообща, не было частной собственности, эксплуатации, неравенства и социальных классов. Вторым этапом является рабовладельческая формация, или способ производства. Этот тип общества возник на развалинах первобытной общины, когда появился прибавочный продукт, безвозмездное присвоение чужого неоплаченного труда, честная собственность, государство и классы. Основными классами считались рабы и рабовладельцы. Первых захватывали во время бесчисленных войн и отдавали вторым в вечную собственность. Они распоряжались рабами как говорящими орудиями.
На смену рабовладению пришел феодализм - способ производства, основанный на эксплуатации лично и поземельно зависимых непосредственных производителей земельными собственниками. Он возник в конце V в. в результате разложения рабовладельческого, а в некоторых странах (в том числе у восточных славян) первобытно-общинного строя. Главными признаками Ф. с. п. являются: 1) господство натурального хозяйства; 2) сочетание крупного феодального землевладения и мелкого крестьянского (надельного) землепользования; 3) личная зависимость крестьян от феодала, внеэкономическое принуждение крестьян к прибавочному труду; 4) низкое состояние техники; 5) политическое господство монарха, феодалов.
Сущность основного экономического закона феодализма - производство прибавочного продукта в форме феодальной ренты в виде отработочной, продуктовой и денежной. Основным способом производства становится сельское хозяйство. Главным богатством и средством производства является земля, которая находится в частной собственности у помещика и сдается крестьянину на временное использование (в аренду). Тот платит феодалу ренту, продуктами или деньгами, позволяя ему жить ему не только безбедно, но и в праздной роскоши. За счет крестьян кормится огромный государственный аппарат и многочисленное духовенство. Бароны, князья и графы создают собственные вооруженные отряды, жестоко борются между собой за новые территории, а с королем - за политическую власть. В перерыве между битвами они возводят роскошные замки и спонсируют искусства.
Крестьянин более свободен, чем раб, но менее свободен, чем наемный рабочий, который становится, наряду с собственником-предпринимателем, главной фигурой на следующем - капиталистическом - этапе развития. Основным способом производства становится добывающая и обрабатывающая промышленность. Феодализм серьезно подорвал основу своего экономического благополучия - крестьянское население, значительную часть которого разорил и превратил в пролетариев, людей без собственности и статуса. Они заполнили города, где в это время начинают строиться фабрики и заводы. Наиболее дальновидные помещики и сметливые купцы догадались, что наиболее производительный фактор - юридически свободный рабочий, регулярно получающий заработную плату. Рабочие заключают с работодателем контракт, или договор, который ограничивает эксплуатацию определенными нормами, согласованными с юридическими законами. Собственник предприятия не складывает деньги в сундук, и пускает свой капитал в оборот. Размеры получаемой им прибыли определяются ситуацией на рынке, искусством управления и рациональностью организации труда.
Завершает историю коммунистическая формация, которая возвращает людей к первобытному равенству, но на более высокой материальной основе. Предшествующие формации позаботились о том, чтобы технический прогресс довести до наивысшей точки. Особенно постарался капитализм, при котором впервые наука превращается в непосредственную производительную силу общества. Именно капитализм объединяет людей, организует рабочих в самостоятельный класс, готовый взять власть в свои руки. Пройдя школу индустриального труда, пролетариат научился управлять производством и обходиться без помощи капиталистов. В планомерно организованном коммунистическом обществе не будет частной собственности, неравенства, социальных классов и государства как машины подавления.
Коммунизм проходит в своем развитии низшую фазу - социализм, и высшую - непосредственно коммунизм. Согласно Марксу, это бесклассовое общество с высоким уровнем производительных сил, сознания и культуры, когда труд превращается в жизненную потребность и действует принцип "От каждого - по способностям, каждому - по потребностям", государство сменяется самоуправлением граждан. По мысли Маркса, это истинное царство свободы, когда "свободное развитие каждого является условием свободного развития всех". В России после Октябрьской революции была предпринята попытка непосредственного перехода к коммунизма ("военный коммунизм"), кончившаяся провалом. В СССР вульгарно-догматическая утопия в теории сочеталась с практикой авторитарно-бюрократического тоталитаризма, что привело к краху, как СССР, так и мировую социалистическую систему.
Согласно точке зрения Маркса, формации - это "ступени" развития общества, от наименее прогрессивной - к наиболее прогрессивной. Выяснив, к какой формации относится то или иное общество, социолог получает возможность определить его исторический возраст. А это значит, что формационная теория Маркса - это историческая шкала времени развития человечества. Правда, она градуирована не по годам, археологическим или геологическим эпохам, а каким-то иным способам. Если знать, сколько отмерено рабовладельческому строю или капитализму, можно всегда узнать, когда они сменяться другим, более прогрессивным общественным строем. Причем признаки распада и зарождения нового (в недрах старого общества) определяются на основе качественных, а не количественных методов. Сигнальная лампочка зажигается в том момент, когда производительные силы переросли те производственные отношения, которые навязывает им их формация, скажем феодализм. Когда производительные силы (разумеется, не вещественный, а человеческий их компонент) готовы взбунтоваться, смести этот строй с лица земли. Либо сама история распоряжается судьбой формации, обходится без революционных масс, но своими средствами - логикой объективных законов, которым подчиняется каждое общество - вынуждает одну формацию уступить место другой.
Социальные изменения в обществе всегда начинаются снизу - с преобразования производительных сил, например в ходе индустриальной революции, и изменения характера производственных отношений, в частности изменения отношения господства и подчинения на отношения равенства и справедливости. Часть производительных сил, скажем, рабочий класс, осознавший свою историческую миссию по освобождению всего общества от эксплуатации, организуется в политическую партию и выдвигает вождей из числа прогрессивно мыслящей интеллигенции.
Смена одного типа общества другим происходит как динамический процесс - через механизм классовой борьбы. Самыми конфликтными считаются общества, где существуют частная собственность, разъединяющая людей, неодинаковое отношения к средствам производства и антагонистические классы, конкурирующие за ограниченное количество жизненных благ. Под такую характеристику подпадают рабовладение, феодализм и капитализм, которые постоянно сотрясают классовые битвы между рабами и рабовладельцами, крестьянами и помещиками, рабочими и капиталистами.
Функционирование и смена формаций подчиняется общим законам, связывающим их в единый процесс поступательного движения человечества. В то же время каждая формация имеет свои особые законы возникновения и развития. Единство исторического процесса не означает, что каждый социальный организм проходит все формации. Их проходит человечество в целом, <подтягиваясь> к тем странам и регионам, где победил наиболее прогрессивный в данную историческую эпоху способ производства и развились соответствующие ему надстроечные формы.
Каждая общественная формация имеет свои собственные этапы и стадииразвития. "Экономические эпохи различаются не тем, что производится, а тем как производится, какими средствами труда. Средства труда не только мерило развития человеческой рабочей силы, но и показатель тех общественных отношений, при которых совершается труд"[93]. Первобытное общество за тысячелетия своего существованияпрошло путь от человеческой орды до родоплеменного строя и сельской общины. Капиталистическое общество - от мануфактуры до машинного производства, от эпох господства свободной конкуренции до эпохимонополистического капитализма. Коммунистическая формация имеет две основные фазы - социализм и коммунизм. Каждый этап характеризуется общими и специфическими закономерностями, которые вносят изменения в социальную структуру общества, общественную организацию труда, быт людей, видоизменяют надстройку общества. Такие этаны в развитии формации называют обычно периодами или эпохам.
Переход от одной формации к другой осуществляется революционным путем. В тех случаях, когда формации однотипны (например, рабство, феодализм и капитализм основаны на эксплуатации трудящихся владельцами средствпроизводства), может наблюдаться процесс постепенного вызревания новогообщества в недрах старого (скажем, капитализма в недрах феодализма), но завершение перехода от старого общества к новому выступает как революционный скачок.
Когда производственные отношения находятся в соответствии с уровнем и характером производительных сил, общество процветает, его экономика развивается быстрыми темпами. Когда первые не соответствуют вторым, когда производительные силы перерастают узкие рамки производственных отношений, в обществе формируются противоречия и социальная напряженность. Общество постепенно переходит от процветания к застою, от высоких темпов роста общественного производства к низким. Устаревшие производственные отношения тормозят развитие производительных сил. Если противоречие углубляется и доходит до некоторой критической черты, столкновение новых производительных сил со старыми производственными отношениями переходит в стадию открытого конфликта, который разрешается в ходе социальной революции. Она устраняет старые производственные отношения, заменяя их новыми, более прогрессивными. "На известной ступени своего развития материальные и производительные силы общества приходят в противоречие с существующими производственными отношениями, или - что является только юридическим выражением последних - с отношениями собственности, внутри которых они до сих пор развивались. Из форм развития производительных сил эти отношения превращаются в их оковы. Тогда наступает эпоха социальной революции"[94].
При коренном изменении экономических, а вслед за ними и всех других отношений, социальная революция отличается особой глубиной и кладет начало целому переходному периоду, в течение которого осуществляется революционное преобразование общества. Содержание и длительность переходного периода определяются уровнем экономического и культурного развития страны, ocтротой классовых конфликтов, международной обстановкой и др. Во всемирнойисториипереходные эпохи представляют собой такое же закономерное явление, как и сложившиеся формации, и в cвоей совокупности охватывают значительные отрезки истории.
Каждая новая общественная формация, отрицая предыдущую, сохраняет и развивает ее достижения. Нередко вопреки своими собственным интересам. Раньше всех на Земле появился первобытный строй. Но он не исчез окончательно. В Новой Гвинеи и других затерянных уголках планеты до сих пор обнаруживают примитивные племена. Вторым появилось рабовладение. Но и оно не уничтожено до конца. Рабский труд существовал на обширных участках планеты в самые разные эпохи и на всех континентах. Он сохранился и сегодня, в одних случаях в своих варварских формах (рабский труд в современной Чечне), в других - цивилизованных (современная проституция). Феодализм возник позже, но и он в трансформированном виде существовал в СССР и существует ныне в ряде африканских и азиатских стран. Не сказал последнего слова и самый молодой уклад, капиталистический, которому, по всей видимости, предстоит еще долгий век.
Переход от одной формации к другой, способной создать более высокие производственные мощности, более совершенную систему экономических,политических и духовных отношений, составляет содержание исторического прогресса.
Введение понятия формации в социологический анализ, по мнению В.Ф.Анурина[95], дает целый ряд преимуществ. Во-первых, оно позволяет отличить один период развития общества от другого по достаточно четким критериям. Во-вторых, с его помощью можно найти общие сущностные черты в жизнедеятельности различных обществ (стран и народов), находящихся на одинаковой ступени развития даже в различные исторические периоды, и, напротив, объяснить различия в развитии двух обществ, сосуществующих в один и тот же период, но обладающих разными способами производства. В-третьих, формационный подход позволяет анализировать общество как единый социальный организм, т.е. рассматривать все общественные явления (на основе того или иного способа производства) в органическом единстве и взаимодействии. В-четвертых, этот подход дает возможность свести стремления и действия отдельных личностей к действиям больших масс людей.
Теория капитализма. Начало капиталистической эры Маркс относил к XYI столетию. Именно в эту эпоху экспроприация части сельского населения приводит к уничтожению мелких промыслов, составлявших неотъемлемый элемент натурального хозяйства при феодализме. Генезис капитализма Маркс исследовал на примере Англия, являвшейся родиной промышленной революции и получившей в 19 в. звание мастерской мира. Здесь лучше всего развивалась крупная промышленность, основанная на развитом машинном производстве.
Крестьянская семья сама добывала необходимое сырье, которое затем перерабатывала в готовые продукты (пищу, одежду, предметы домашнего обихода, хозяйственную утварь) и потребляла. После огораживания мелкие крестьяне разоряются и в массе мигрируют из деревни в город. На смену им приходит крупный фермер, который превращает в товар то, что раньше служило жизненными средствами для миллионов людей, а именно землю. Только уничтожение сельского хозяйства старого, домашнего и вместе с тем домашинного, типа расчищает путь для новых форм организации труда как на селе, так и в городе.
Среди основных характеристик капитализма можно назвать: (1) частную собственность на средства производства (она есть у предпринимателей, но ее нет у рабочих); (2) превращение формально свободной рабочей силы, через механизм рынка труда, в товар, который находится в свободном обращении и оплачивается через механизм заработной платы в денежной форме; (3) возможность для собственника извлекать прибыль из вложенного в производства капитала, безвозмездно присваивать ее на личное потребление или дальнейшее развитие производства; (4) возможность продавать и покупать товары по свободным рыночным ценам, в том числе рабочую силу.

Рис.2. Согласно теории К.Маркса, двумя главными классами капиталистического общества являются капиталисты и рабочие.

Капитал, по Марксу, это частным образом присваиваемое богатство (или стоимость), используемое для производства прибавочной стоимости. В результате капитал можно определить еще и как самовозрастающую стоимость. Это центральная экономическая категория капитализма, представляющая собою накапливаемое богатство, и находящая свое воплощение, прежде всего в средствах производства, используемых для производства или покупки новых средств производства.
Капиталистическое общество, по К. Марксу, безнадежно больное. Оно неспособно справиться с противоречиями, которое само же и породило. Буржуазия, заинтересованная в постоянном обновлении производства, взвинчивает научно-технический прогресс и до максимальных размеров развивает производительные силы. Но производственные отношения стоят на месте, они не способны трансформироваться в столь же быстром темпе. И вот расплата - социалистическая революция. Может быть все и обошлось бы, но тут подоспело другое противоречие. Капитализм создает невиданные богатства на одном полюсе - у кучки миллионеров, и безобразную нищету на другом - у подавляющей части населения, заполнившей кварталы бедноты. Тут уже революционный взрыв неизбежен.
Капитализм, разумеется, классический, поскольку другого во времена Маркса еще не было, означает торжество машинного производства, а он исподволь готовит производительные силы, которые вполне созрели для пролетарской революции. Капитализм, иными словами, готовит своего могильщика - организованный, дисциплинированный, квалифицированный и политически дееспособный рабочий класс.
Гибель капитализма от самого себя, по Марксу, неизбежна. И вот почему. С прогрессом техники и развитием производительных сил постоянный капитал стремится к бесконечности, а переменный - к нулю. А это означает, что живого труда относительно масштабов средств производства должна сокращаться. Скажем иначе: численность персонала должна приближаться к нулю, а размеры и эффективность средств труда - зданий, технологии, станков и т.п. - будут стремиться к бесконечности (см. рис 2)

Между тем капитал существует лишь как самовозрастающая стоимость, а самовозрастание стоимости создается живым трудом, трудом рабочего. Капитализм собственным развитием подрывает основу своего существования. Пролетариат, который самой историей предназначен представлять интересы всего населения, перехватит эстафету у буржуазии, возглавив скачок к следующей исторической эпохе - коммунизму. Он возьмет власть и перестроит все общество.
К сожалению, считает Маркс, технический прогресс при капитализме работает в одну сторону, причем совершенно извращенную. Вместо того чтобы использовать мощь науки для повышения уровня жизни рабочих, буржуазия обогащает лишь самую себя, а рабочий класс физически и морально деградирует. Растет его пролетаризация (отчуждение от собственности) и пауперизация (обнищание).
К. Маркс не отрицает, что между капиталистами и пролетариатом существует множество промежуточных групп: ремесленники, мелкая буржуазия, торговцы, крестьяне-собственники. Но они обречены. Промежуточные классы незначительны, лишены исторической инициативы, политического влияния, а самое главное - новых социальных идей, способных коренным образом изменить положение дел. Жалкая прослойка между двумя полюсами, один из которых становится все богаче, а другой - все беднее, в скором времени так сократится в размерах, что станет невидимой. И вот тогда два антагонистических класса сойдутся в кровавой битве.
Если пролетариат, осознав свои классовые интересы. Объединится в мощную политическую силу, то, победив буржуазию, он одновременно упраздняет старые производственные отношения, а вместе с ними и классы как таковые. В будущем коммунистическом обществе не должно быть господствующего класса, даже рабочего, а само общество станет бесклассовым. На место вражде, антагонизмам, классовым войнам, эксплуатации и угнетению приходит ассоциация, в которой свободное развитие каждого является условием свободного развития всех.
Таким образом, капитализм - это саморазрушающееся общество. Оно стоит последним в ряду антагонистических формаций. После нее наступает эра совсем другого уклада - коммунистического. Он, как и первобытнообщинный, лишен классов, эксплуатации, социального неравенства, угнетения человека, антагонистических отношений. Мировая история как бы завершает свой ход, вернувшись к своим истокам, но на качественно более высоком уровне. В обществе будущего, полагал Энгельс, государственный строй предполагает прежде всего самоопределение народа[96], его трудовой основой станет всеобщая ассоциация производителей[97].
К мысли о необходимости разрушения существующего строя Маркс пришел в 1844-1848 годах - в самом начале своей творческой деятельности, когда еще не имел развернутого эмпирического анализа этого строя. Обычно социологи поступают наоборот: сначала ставят диагноз реальности, а затем предлагают рецепт ее изменения. Уже в молодые годы Маркс определился со своим идеологическим выбором - защита классовых интересов пролетариата, низвержение капитализма и построение коммунистического общества. Такого рода целевая заданность, по всей видимости, сказалась на методологии исследования, содержании теоретических выводов и направленности практических рекомендаций.
Читая произведения Маркса, вас не покидает ощущение, что все его построения задумывались с одной единственной целью - подвести аргументы под необходимость революционного уничтожения капитализма. А революция это всегда кровь и миллионы невинных жертв. После этого социализм вряд ли покажется желанной целью. Так, к сожалению, и произошло на одной шестой части суши. Но так, между прочим, сам Маркс вовсе не требовал. Он писал о мирном и революционном путях перехода от капитализма к социализму. Мирный история отвергла, жители капиталистических стран не пожелали добровольно переходить к коммунизму. А революционный путь, экспериментально апробированный в нашей стране, не принес успеха. Он греет души только радикально настроенным юнцам, формирующим многочисленные псевдореволюцинные бандгруппировки.
Действительно, капитализм как высшая и последняя из существовавших формация выступал основным, доминирующим центром научных интересов у Маркса. Другие общественные формации изучались им не сами по себе, а постольку, поскольку сравнение с ними имело значение для исследования капиталистической экономики. Поэтому К. Маркс сравнивает общее и особенное у всех формаций с единственной целью - более глубоко понять природу капитализма, высветить все его стороны и в итоге показать его историческую обреченность. Изучение других, предшествующих капитализму, формаций, равно как и диалектики перехода от одной формации к другой, подчинено у Маркса исследованию капитализма как образующего собственным развитием необходимые предпосылки своего упразднения.
Интерес К. Маркса к изучению докапиталистических формаций был вызван, отмечает В. А. Вазюлин[98], не только внутренней логикой исследования капитализма, но и тем обстоятельством, что революционное рабочее движение все более выходило за пределы развитых капиталистических стран Западной Европы, прежде всего совершался переход к новому этапу революционного движения в России.
При описании капитализма и социализма у Маркса прослеживается известное противоречие. Характеризуя капитализм, он пытался дать как можно более конкретное и строго определение, напротив, социализм у него расплывчат и туманен. Для первого Маркс явно завышал уровень требовательности, добиваясь операционального, строго экономического анализа, для второго он занижал критерии, ограничиваясь абстрактными, причем не экономическими, а чисто социальными, критериями. В число признаков развитого капитализма у него входили: особый способ получения прибавочной стоимости, формирование мощного рынка наемного труда, превращение формального подчинения труда капиталу в реальное, диалектика меновой и потребительной стоимости и великое множество других, теоретически очень сложных для понимания неподготовленного читателя показателей. Зато будущее социалистическое общество Маркс описывал очень абстрактно и с большой любовью - фактически так же, как описывал идеальный капитализм Вебер. Социализм у него планомерная и рациональная организация общественного труда, в которой наконец-то ликвидированы непроизводительные затраты и члены общества получают то, что заработали. И специфический "дух социализма" у Маркса тоже присутствует. Только называется он духом коллективизма. Видимо, описывая один современный капитализм, а другой - будущий социализм, оба мыслителя исходили из одного методологического приема: идеализация и гипертрофирование одних черт, умаление и аннигиляция других, не подходящих под их модель.
Маркс и Дюркгейм. Между двумя выдающимися теориями общества - Маркса и Дюркгейма - можно провести определенную аналогию.
Механизмом исторического развития общества у Маркса и Дюркгейма служит разделение труда. Как и Э.Дюркгейм, Маркс отводил ему решающую роль и подчеркивал его прогрессивную функцию. Но Маркс иначе классифицировал этапы разделения труда и по-другому оценивал его аномальные функции, чем Дюркгейм. Первым этапом Маркс считал естественно сложившийся разделение труда между мужчиной и женщиной. Оно появилось в первобытной общине.
Вторым великим разделением труда послужило отделение земледелия от скотоводстве, положившее начало оседлой цивилизации. Третьим и самым главным было разделение между умственным и физическим трудом. В первобытной общине зарождается управленческая элита, монополизировавшая функции руководства (военного, религиозного, политического) и существующая благодаря эксплуатации чужого труда. Впервые в историй почётом и уважением стали пользоваться те, кто не трудился в обычном смысле слова. Управленческая элита конституируется в социальный класс, для защиты интересов которого создается репрессивный аппарат государства. Вслед за этим крупным разделением труда, последовали новые и менее значительные. К ним относятся отделение ремесла от земледелия, разделение города и деревни, зарождение профессионального разделения общества, появление цехового разделения труда и т.п.
Общая закономерность углубления разделения труда у Маркса та же, что и у Дюркгейма: общество эволюционирует от менее к более сложным формам специализации и кооперации труда. Вначале разделения труда почти не было, а в конце этого процессе оно становится таким глубоким, что вызывает крайне негативные явления в обществе. Если применить терминологию Дюркгейма, то общество у Маркса эволюционирует от механической солидарности (приоритет коллектива над личностью) к органической солидарности (приоритет личности над коллективом).
Различий между Марксом и Дюркгеймом заключается в той роли, какую они придавали аномальным функциям разделения труда (преступности, социальной дифференциации, безработице, отчуждению, эксплуатации и обнищанию). Дюркгейм считал их хотя и естественным, но вполне устранимым следствием индустриализации. Основной путь решения проблемы - реформы. Напротив, Маркс придал аномальным функциям фаталистический, неустранимый характер. Они раскалывают общество на два антагонистических класса - эксплуататоров и эксплуатируемых. Первые живут за счет безвозмездного присвоения продукта, созданного трудом вторых. Устранить антагонизм - несовместимость классовых интересов можно только через революционное низвержение старого общества и установление нового, более справедливого.
Почему Маркс драматизировал последствия разделения труда в отличие от Дюркгейма? Причина кроется в понимании сущности коллективизма. И для Дюркгейма, и для Маркса эта проблема была центральной. Правда, Дюркгейм сводил коллективизм к совокупности общих верований и символов, которые разделяются неким сообществом людей. Маркс же выводил коллективизм не из сознания, а из социального бытия и экономических отношений. Коллективизм для него - определенный тип отношения к собственности, форма социальной организации жизнедеятельности людей, совокупность ценностных ориентаций и социальных норм. У Дюркгейма коллективизм остался в прошлом, он преодолен развитием истории. Личность сбрасывает его путы и только благодаря этому всесторонне развивается.
Для Маркса история начинается и заканчивается коллективизмом. При этом он различают истинный и мнимый коллективизм. Истинный коллективизм предполагает непосредственно личные, доверительных отношения людей. Мнимый коллективизм основан на классовой солидарности. Это опосредованный социальными и экономическими ролями отношения людей внутри одного класса. Коллективизм рабов, крестьян или наемных рабочих - это коллективизм вынужденный. Он задан классовыми условиями существования. Рабочие солидарны как продавцы рабочей силы, они сплочены общими условиями труда, схожим образом жизни и самосознанием. Но это ложный коллективизм, так как рабочих еще и конкурируют друг с другом на рынке труда. Точно так же сплочены и конкурируют между собой капиталисты. Рабочих сплачивает вражда к буржуазии. а буржуазию - вражда к рабочим.
Классовый конфликт перерастает в классовую борьбу и становится неустранимым препятствием для прогресса общества. Никакие реформы свергнуть старый строй не могут, необходима социалистическая революция и диктатура пролетариата. Маркс отдавал себе отчет, к чему он призывает. Диктатура - всегда насилие. Но диктатура пролетариата оправдана тем, что, во-первых, пролетариат выражает интересы всех прогрессивных слоев общества и потому его интересы являются всеобщими интересами, во-вторых, она лишь восстанавливает историческую справедливость. У человечества отняли истинный коллективизм, настало время его вернуть. Зарождение государства - машины подавления, и классов - организованной формы социального неравенства, разложили истинный, но неразвитый первобытный коллективизм. Его отрицают три формации - рабовладельческая, феодальная и капиталистическая. Коммунистическая формация отрицает отрицание, восстанавливая положение, при котором личность не вопреки, а благодаря коллективизму получит свое полное и всестороннее развитие.
Таким образом, Маркс органично вплетает в исторический анализ гегелевскую диалектику и возводит ее на ту логическую ступеньку, дальше которой двигаться уже нельзя. Возводит то, что готово было вот-вот рухнуть. Как признавался Ф.Энгельс, они с Марксом были единственными, кто взялся спасти от полного разгрома гегелевскую диалектику. В том, видимо, и состоит философско-историческое значение марксизма. Если М.Вебер возвел в высшую степень социальной теории методологию Канта, то К.Маркс то же самое сделал с методологией Гегеля. Три закона диалектики - единство и борьба противоположностей, переход количества в качество, отрицание отрицания - Маркс распространил и на природу, и на общество.
Но если диалектический материализм остался мертворожденным ребенком, и с ним серьезно на Западе никто не считается, то исторический материализм оказался более плодотворной концепцией, с которой ожесточенно спорили и которую не менее ожесточенно защищали на протяжении 150 лет.
В методологии Маркса заметно но только противоречие между позитивизмом и интерпретационизмом, но также между критицизмом и конструктивизмом. Маркс гениален как социальный критик капиталистического общества, но он оказался неумелым строителем социалистического общества. Критика явно перевешивала конструктивность. Он оказался даже более жестким последователем доктрины утопического социализма, отрицая частную собственность, чем один из ее создателей Фурье, который допускал существование при социализме частной собственности. Вопрос о ней оказался решающим. Именно он предопределил реальную историю социализма.
Под социализмом Фурье и Маркс подразумевали планомерную организацию общественного труда, фундаментом которой выступают пропорциональное распределение рабочей силы по отраслям народного хозяйства, перемена труда, уравнительность в оплате труда (в зависимости от вложенного труда и размера семьи), регулируемое ценообразование. Уничтожение частной собственности, по Марксу, должно привести к уничтожению классов, стиранию различий между умственным и физическим трудом, между городом и деревней. Маркс иногда отождествлял социализм и коммунизм, а иногда говорил о первом как о подготовительной фазе второго.
Что же получается? Всемирная история как бы раскручиваются назад. Критериям прогресса до сих пор выступало углубление разделения труда: от этапа к этапу, от фазы к фазе нарастала специализация и профессионализм в труде. Но вот приходит время самому современному обществу - коммунистическому, и уничтожается третье и самое крупное разделение труда - между умственным и физическим. Автоматически исчезают и все другие формы - между городом и деревней, ремеслом и земледелием, внутри предприятия, межпрофессиональное. Ведь, согласно Марксову закону перемены труда, любой человек в течение дня побывает в роли архитектора, землепашца, руководителя и т.п.

Итак, К. Маркс не отрицал прогрессивной роли разделения труда, напротив, как и Э. Дюркгейм (но задолго до него), отводил ему роль механизма исторического генезиса общества. Однако в отличие от Дюркгейма он придавал аномальным функциям разделения труда (эксплуатации, безработице, обнищанию и т. д.) не случайный и преходящий характер а фаталистический, неустранимый. Разделение труда ведет не просто к зарождению социальной структуры общества, а расколу ее на два антагонистических класса - эксплуататоров и эксплуатируемых. Первые существуют за счет безвозмездного присвоения прибавочного продукта, созданного трудом вторых. Рабовладельческий строй и феодализм создают то, что капитализм доводит до своего логического конца - неустранимость антагонизма между трудом и капиталом, неизбежность революционной замены старого режима и установления нового, социально справедливого общества (коммунизма).
Механическая солидарность, если применять терминологию Дюркгейма, свойственна, по Марксу, всем реально существовавшим формациям, в том числе и первобытнообщинному строю. Только новая - коммунистическая - формация создает органическую солидарность, т. е. такой коллективизм, который явился условием для всестороннего развития личности. У Маркса это называлось истинным коллективизмом. В отличие от него мнимый коллективизм (аналог дюркгеймовской механической, солидарности) основан на корпоративной, или классовой, солидарности - пролетариев и буржуа внутри своего класса - и классовой борьбе. Никакие реформы свергнуть старый строй не могут, необходимы социалистическая революция и диктатура пролетариата. При социализме частная собственность существовать не может, классы исчезают с исторической арены, уничтожается различие между умственным и физическим трудом, а основным законом планомерной организации общественного труда станут пропорциональное распределение рабочей силы по отраслям народного хозяйства, перемена труда (фактически его деспециализация), уравнительность (не путать с уравниловкой) в оплате труда (в зависимости от вложенного труда и размера семьи, а не от социального и должностного статуса индивида) и механизм априорного (внерыночного) ценообразования.
Теория формаций в советской социологии. Особенно активно теория общественных формаций Маркса разрабатывалась советскими учеными в 1960-80-е годы, когда получила название материалистической теории истории, или исторического материализма. Ключевые позиции в нем занимали категории общественного труда: производительные силы, производственные отношения, разделение общественного труда, простой процесс труда, абстрактный и конкретный труд, предмет и продукт труда, производительность труда. Вокруг общественного труда и по поводу него формируется теоретическое ядро социологического знания. Через противоречие производительных сил и производственных отношений объяснялась смена общественно-экономических формаций. Углубляющееся разделение общественного труда выступало движущим механизмом социального прогресса и причинным фактором возникновения, функционирования и изменения социально-классовой структуры общества. Распределение по труду обусловливало социальную справедливость и отчуждение, мотивацию поведения и динамику социальных отношений. Понятие досуга рассматривалось только относительно производственной деятельности - как зона, свободная от труда на предприятии или в учреждении. В основе социалистического образа жизни лежали трудовые отношения. Даже перспективы движения советского общества определялись тем, что происходило в сфере труда и распределения продуктов труда. Поэтому социологи, изучавшие научно-технический прогресс, интеллектуализацию и автоматизацию производства, социальную структуру общества, измеряли степень поступательности в зависимости от того, как ростки коммунистического труда вытесняли остатки труда социалистического. Эти и другие понятия были позаимствованы советскими социологами у советских философов, а теми - у Маркса. Конечно, мало что осталось без изменений. Внося изменения, советские социологи и философы намеревались "творчески обогатить" марксизм новыми знаниями, учитывающими, с одной стороны, новые изменения в обществе (а за 100 лет после создания историко-материалистической теории К.Марксом в обществе изменилось очень многое), с другой - новые достижения науки, намерение совершенно оправданное. Иное дело методы ее реализации. При "творческом обогащении" многое, из-за плохого знания марксистских источников, искажалось, упрощалось и в конечном итоге вульгаризировалось.
Научное выхолащивание идей Маркса началось еще в 1920-30-е годы. Официальные представления о социализме являли собой странный симбиоз научных и обыденных суждений, в котором доминировали обыденные оценки и формулировки. Главной среди них была установка на социальное равенство всех и любой ценой, даже ценой всеобщей бедности. Пусть всем будет плохо, если мне живется нехорошо - это суждение обыденного сознания, спрессованное столетиями бедности и полуголодного, социально незастрахованного существования. Но униженным и угнетенным оказалось положение большинства населения, которое проливало свою кровь за светлое будущее социализма на фронтах гражданской войны. Партийная элита признавала социалистическое равенство лишь на словах. В годы нэпа обогащалась мелкобуржуазная прослойка города, но и партийная номенклатура. Они набирали социальный жирок, разумеется, ценой ухудшения материального положения подавляющей части населения. Других источников обогащения в разоренной стране попросту не было. Вернувшиеся с фронтов гражданской войны красноармейские массы увидели ту же беспросветную нужду, долговое рабство у деревенской буржуазии, в каком они находились и до революции, при царском режиме. А тут еще и новые невзгода: оставшиеся без кормильца миллионы семьей, безработица в городах, массовое сиротство детей, потерявших отцов и матерей, голод и антисанитария.
Жесткими мерами удалось восстановить порядок, деревню коллективизировали, город индустриализовали. Гиганты первых пятилеток внушали народным массам исторический оптимизм и гордость за державу. Совершая поворот от разнузданной морали нэпа к пуританской этики 1930-50-х годов, Сталин положил конец рыночной экономике и водворил плановую, которую утратили после эпохи военного коммунизма. И в этом смысле великий поворот надо считать экономическим. В то же время это был поворот от социального неравенства к социальному равенству, от одной модели стратификации к другой и в таком случае его следует называть социальным поворотом.
В 1950-е годы в разоренной второй мировой войне стране вначале тоже попытались утвердить законы военного коммунизма, беспрекословной дисциплины, подавления инакомыслия, плановой экономики. После смерти Сталина наступила так называемая хрущевская оттепель, которую с определенной условностью можно именовать возвращением ленинского нэпа. Появились определенные признаки либерализации в социальной, экономической и идеологической сферах общества. Знаменитый лозунг Н.Хрущева "Нынешнее поколение будет жить при коммунизме" внушал народным массам веру в светлое будущее и возможность догнать передовые капиталистические страны. В 1970-е годы, как и в 1930-е, происходит поворот к жесткой политике. Усиление цензуры, снижение темпов экономического роста привели к стагнации социального порядка. Большинству советского народа уже стало понятно, что коммунизма им не видать. Вместо него философы-марксисты придумали специальную теорию, призванную объяснить, почему после 50 лет строительства социализма так и не может наступить следующая фаза - коммунизм. Социологи построили модель социально однородного общества и доказывали социальные преимущества социализма. Наука придала утопическим иллюзиям народных масс респектабельную научную форму и доказательность. В годы брежневского застоя идеологическим лидером являлось среднее звено партийного аппарата, вторые лица в государстве и в партии, те, кто обладая властью, выдавал собственный корпоративный интерес за общегосударственный[99].
Уникальной концепции развитого социализма заключалась в том, что ей предшествовала программа развернутого строительства коммунизма, провозглашенная в бытность Генеральным секретарем КПСС Н.Хрущева. получался исторический парадокс: сначала общество движется к коммунизму, а через 10 лет оно разворачивается вспять и начинает строить социализм, который во всех учебниках тех лет считался предшествующей коммунизму фазой развития. Почему возник такой перекос? Дело в том, что концепция развитого социализма возникла как результат корректировки явно завышенных ожиданий. Именно в 70-е годы снизились темпы экономического роста, исчерпаны резервы экстенсивного развития, поскольку всюду, где только можно было построить гигантский завод или соорудить водохранилище, они были уже построены, а всех незанятых работников, которых можно было вовлечь в общественное производство, давно заняли. Оставались источники интенсивного развития народного хозяйства, а они кроются в совершенствовании научной организации труда и управления. Именно в 70-е годы партия отказалась догонять Америку по количеству электроэнергии, молока и яиц на душу населения и серьезно взялась за поиск "скрытых резервов". Самым скрытым оказался человеческий резерв. Он почему-то халатно относился к порученному делу, нарушал трудовую дисциплину и никак не хотел повышать производительность труда, когда ему не платили, а предлагали за все "моральное вознаграждение".
Это означает вот что: экономические факторы, которым Маркс отдавал в своей теории приоритетное значение, не выдержали проверки опытом, во всяком случае на примере России. В 1930-е годы народное хозяйство вытянул пресловутый человеческий фактор, который никак не хотел учитывать Маркс, а вслед за ним и его верные ученики - большевики. Именно трудовой героизм поколения наших дедов вытащил в 1930-е годы страну из полной разрухи. В 1980-е годы уже поколение детей и внуков проявило полное равнодушие и отчуждение к социалистическому труду. И снова причиной гибели социализма, как раньше спасителем, выступил человеческий фактор.
Историческое значение. Многие поколения мыслителей, и не только европейских, обращались к творческому наследию К.Маркса, черпая в нем вдохновение и новые идеи. Одну из первых попыток "социологического" прочтения Маркса дали, пожалуй, теоретики Франкфуртской школы. Так, идейная эволюция Маркузе - это, по существу, активное "амальгирование" диалектики Маркса, истолкованной в манере младогегельянцев и Хайдеггера, с фрейдовским психоанализом[100]. Видимо, не без влияния "критической теории" франкфуртцев М. Шоу определил марксизм как "суперсоциологию", полагая при этом, что, с одной стороны, как "революционная логика капиталистического общества" он, несомненно, является социологией, а с другой - он не выступает ее частью, так как не рассматривает логику этого общества как социологическую[101]. Но уже явно вне сферы влияния философствующего социологизма Франкфуртской школы в 50-е годы сформировалось иное понимание марксизма - как разновидности "протосоциологического" учения в духе спекулятивных систем Конта и Спенсера[102]. Для неомарксизма характерна усиленная партикуляризация[103], расщепление целостного учения Маркса на части, каждую из которых отдельно называют то теорией "социального конфликта" и "социальных классов", то концепцией "социального действия", или "социального изменения".
В 70-е годы наблюдается резкое усиление интереса к Mapксову учению в англоязычных странах: переводятся основные произведения классиков марксизма-ленинизма, в большом количестве выпускается литература, комментирующая их, издаются журналы, специально посвященные критическому анализу марксизма[104], в университетах читаются спецкурсы о Марксе и марксизме. Наступивший в США "ренессанс Маркса"[105] знаменовал собой окончание молчаливого непризнания его учения и одновременно продолжение - но теперь уже в иных формах - борьбы с марксизмом. В число мыслителей, заложивших основы социологии и определивших ее облик, неизменно зачисляется и Маркс[106]. Канонизация имени Маркса в западной социологии сопровождается созданием различного рода эклектических парадигм, имитирующих его учение ("феноменологический марксизм", функционалистская и структуралистская его разновидности и даже "теоретико-игровой" марксизм). В частности, А. Касвио называет его наиболее крупным и последовательным теоретиком "современного трудового общества" наряду с Дж. Локком и А. Смитом[107]. Заслугой Маркса он считает всестороннее раскрытие сущности труда не только как средства к жизни (при капитализме - через институт легитимизации частной собственности), но и как сферы творческого самовыражения личности. В свою очередь, некоторые его понятия (частичный рабочий, отчуждение труда) используются теоретиками "неомарксистской экономической социологии" при рассмотрении социальной организации труда при капитализме.
К социальному учению Маркса в ХХ веке прибегали многие европейские и американские социологи, с одной стороны, для его критической оценки, с другой - ради дальнейшего развития, интеграции в собственные модели и тем самым доказательства его эвристичности. Так, Р. Аппельбаум и предлагает собственную, достаточно плодотворную программу социологической интерпретации теории прибавочной стоимости и органического строения капитала Маркса, учитывая ее роль в понимании социальных противоречий между трудом и капиталом. С его главным выводом о том, что диалектический метод Маркса применим к объяснению экономических процессов, происходящих в современном обществе[108], можно вполне согласиться. Справедливости ради надо отметить, что некоторые зарубежные социологи очень высоко оценивают его преимущества даже по сравнению с традиционно признанными концепциями Вебера, Парсонса и Дюркгейма. Иногда учение Маркса выдвигают на роль интегрирующей, всеобщей социологической парадигмы[109].
Как известно, Маркс не любил социологию, позитивизм и учение Конта, родоначальника науки об обществе. Тем не менее во всех учебниках социологии два имени стоят рядом как фундаторы новой науки. С Марксом, как с живым, продолжают полемизировать и бороться все социологи мира (ныне они появились и в России), а Конта вспоминают разве что историки науки. Тем не менее содержательный потенциал учения Маркса оказался столь значительным, что по существу сравнялся с коллективным потенциалом всех немарксистских социологов.
Контовский вариант социологии называют позитивистской социологией за ее склонность не разрушать, а созидать общество, опираясь на точные факты и научные прогнозы. Марксистский вариант социологии именуют критической социологией за ее склонность подвергать все сомнению и пересматривать самые основы общества, полагаясь на умозрительные конструкции. Однако их нельзя противопоставлять друг другу как хорошую и плохую социологию. Научно-эмпирическая функция социологии имеет такие же значение, как и социально-критическая. Никто другой, кроме Маркса, не дал западным социологам столько интересных и плодотворных идей для критического анализа современного общества. Марксизм породил плеяду выдающихся социологов и социальных мыслителей мирового уровня: Ф.Энгельс, Н.Бухарин, Л.Троцкий, В.Ленин, Г.Лукач, А.Грамши, Г.Маркузе, Т.Адорно, М.Хорхаймер, Э.Фромм, Ю.Хабермас и др.
Методология К. Маркса оказалась крайне эвристичной. Диалектическая логика, доставшаяся марксизму от Гегеля, была очищена от многих схоластических напластований и настолько сильно переориентировала позитивистские установки, что свела их, по сути, к общенаучным требованиям проверять теорию практикой и опираться на силу фактов. Диалектический метод придал особую стройность теоретическим построениям Маркса. Учение об отчуждении труда, формальном и реальном подчинении труда капитализму, абстрактном и конкретном труде, социальных превращенных формах трудовой деятельности, трудовая теория стоимости, которые имеют для социологии первостепенное значение, появились благодаря не индуктивному обобщению фактов, а теоретическому методу анализа, объединившему в себе диалектическую логику, методологию "идеальных типов" и мысленного эксперимента (элементов сравнительно-исторического исследования), причинно-следственное объяснение. Именно теоретический метод Маркса послужил стимулирующим началом для возникновения в 30-е гг. ХХ в. Франкфуртской школы социологии труда (М. Хоркхаймер, Т. Адорно, Э. Фромм, Г. Маркузе, Ю. Хабермас), представители которой внесли значительный вклад в разработку концепции "индустриального общества" и отчуждения труда.
Основным вкладом марксистской школы в мировую социологию считают теорию социального конфликта (посему марксизм как направление в социальной мысли именуют еще конфликтной перспективой). Гораздо меньшее влияние на современную науку оказала экономическая теория Маркса, которая большинством западных экономистов, при разработке собственных моделей, явным образом не учитывалась. Иными словами, в ряду чистых экономистов Маркс не числится. Серьезной критике, в частности со стороны Г. Зиммеля и М. Шелера, подверглась его трудовая теория стоимости и концепция редукции труда (сведения сложного труда к простому). Не выдержало испытания временем его теория относительного и абсолютного обнищания пролетариата, как не подтвердились и некоторые другие положения. Во многом это можно объяснить тем, что вопреки своим же методологическим установкам идти вслед за фактами Маркс больше придерживался абстрактных формул английских политэкономов и философских схем Гегеля. Довольно странным, с точки зрения представителей немецкой исторической школы, должен был показаться и выбор объекта исследования: виданное ли это дело, что немец отправляется в Англию, где изучает законы развития капитализма, затем объявляет их универсально применимыми для всех стран, независимо от культурной специфики, поучая немцев, как им обустроить свою жизнь? Законы капитализма, открытые на английской почве, были категорически отвергнуты многими немецкими интеллектуалами, в том числе и Вебером.
На протяжении долгого времени формационная теория Маркса считалась одним из высших достижений мировой социологии. Однако сегодня число недостатков, кажется, превысило количество ее достоинств. Большинством историков оспаривается положение о существовании и последовательной смене пяти общественно-экономических формаций, в особенности, на Востоке. Делаются попытки расширить понимание самого термина "формация" путем замены понятия "социально-экономическая формация" более широким категориями, в частности "исторической формацией" и "цивилизацией". Возникший в последнее время цивилизационный подход, мода на который в конце 20 и начале 21 вв. распространилась преимущественно только в России, сформировался в пику формационному учению Маркса, которое преувеличивало значение экономики и производство, но недоучитывало, а то и вовсе умаляло роль культуры и духовного начала. Об этом мы будем говорить подробнее в соответствующих главах.