Липовецкий Ж. Третья женщина

ОГЛАВЛЕНИЕ

ЧАСТЬ II. ПРЕКРАСНЫЙ ПОЛ

Глава 3. Эстетический активизм и женская пресса

Раньше красоту традиционно отождествляли с «божьим даром» или с творением самой природы, выходящим за пределы человеческих возможностей^. При таких воззрениях пользование румянами подвергали осуждению, поскольку считали его связанным с обманом и с грехом кокетства: мудрость заключалась лишь в принятии того, что дано нам свыше. На протяжении второй половины XIX века эта система взглядов распадается под влиянием совершенно новых аргументов. В своей «Похвале макияжу»* Бодлер реабилитирует искусство женских ухищрений: «Женщина должна позлащать себя, дабы ей поклонялись [...] макияж не следует скрывать [...] напротив, его можно выставить напоказ, если и не с нарочитостью, то, по крайней мере, со своего рода прямодушием»^. Хотя подобная высокая оценка женских ухищрений и остается единичной, зато быстро растет число сочинений, посвященных красоте, а также руководств по ее достижению, которые нацелены на то, чтобы

^Иоанн Златоуст превосходным образом излагает эти традиционные воззрения: «Женщина, которая красива от природы, не нуждается в приукрашивании; что же касается уродливой женщины, то и ей вредно употреблять румяна, ибо тщетно станет она использовать тысячу ухищрений, чтобы заполучить красоту, не в ее силах этого добиться» (цит. по кн.: Bernard Grillet, Les Femmes et les Fards dans l'Antiquite grecque, op. cit., p. 148).

*Характерное совпадение: весьма пространный отрывок из этого же малоизвестного сочинения Бодлера приводит в своей книге «Соблазн» Ж. Бодрийяр, завершая цитирование следующим любопытным рассуждением: «Если желание существует (гипотеза современности), тогда ничто не должно нарушать его естественной гармонии, а макияж просто лицемерие. Но если желание - миф (гипотеза соблазна), тогда ничто не воспрещает разыгрывать желание всеми доступными знаками, не процеживая их сквозь сито естественности. Тогда знаки, то показываясь, то исчезая из виду, уже одним этим являют свое могущество: так они способны стереть лицо земли. Макияж - еще один способ свести лицо на нет, вытравить эти глаза другими, более красивыми, стереть эти губы более яркими, более красными» (цит. по кн.: Бодрийяр Жан. Соблазн. Указ. соч. С. 169).

^Baudelaire, «Eloge du maquillage». Le Peintre de la vie moderne, Oevres completes, Paris, Gallimard, La Pleiade, 1951, p. 905-906.

234

узаконить женское кокетство, повышенное внимание к внешнему облику и заботу о нем. В большинстве трудов говорится о том, что красота - это не только естественное право женщин, но и их долг. Бодлер пишет: «Женщина не только имеет право попытаться выглядеть волшебной и неземной, но и выполняет при этом своего рода долг»^. Женщины все чаще и сами берутся за написание сочинений, предназначенных для того, чтобы научить других женщин способам улучшить собственную внешность и полнее соответствовать их естественному призванию: быть прекрасными и нравиться^. Бланш де Жери полагает, что «женщина, которая совсем не следит за своей внешностью, не достойна того, чтобы жить светской жизнью [...] Позволительно не быть красивой, но запрещается быть совершенно непривлекательной»^. Подобно тому как на мужчин накладывается моральное обязательство работать, чтобы содержать семью, женщины должны выглядеть красивыми и делать все для того, чтобы сохранить блеск молодости. Не заботиться о собственной внешности, не пытаться исправить или скрыть физические недостатки - это едва ли не грех, ибо, с одной стороны, женщина самой природой создана для того, чтобы нравиться и очаровывать, а с другой стороны, красота обеспечивает ей существенные преимущества в борьбе за жизнь и является женским способом добиваться счастья, положения и богатства. По всей видимости, уже с начала эпохи Возрождения быть красивой становится обязательным для женщин из высших слоев общества, однако с приходом демократической современности настоятельная необходимость в этом распространяется на весь женский род

^Baudelaire, «Eloge du maquillage», op. cit., p. 905.

^Comtesse de Norville, Les Coulisses de la beaute, Paris, 1894; O. De. Jalin, Les Secrets de ta beaute, Paris, 1904: marquise de Garches, Les Secrets de la beaute d'une Parisienne, Paris, 1894.

^Blanche de Gery, Lecons de coquetterie et d'hygiene pratique, Paris, 1885, p. 45.

235

в целом. Отныне никто не посчитает ни суетным, ни достойным осуждения намерение «страдать, чтобы быть прекрасной», и все женщины обязаны неустанно трудиться ради сохранения и приумножения своих прелестей.

Вместе с тем недостатки внешности не выглядят теперь столь же неустранимыми, как прежде. Конечно, в физической красоте продолжают видеть зеркало моральной красоты^, однако все больше утверждается законность и уместность использования методов изменения внешности. Харриет Хаббард Ойер осуждает нелепые и деморализующие мысли о том, будто женщина должна склоняться перед волей Провидения; баронесса Стафф выражает свою веру в «научные достижения ринопластики»*; Энни Вулф утверждает, что наука сделает физическое совершенство возможным^. Многочисленные трактаты побуждают женщин соблюдать диеты, заниматься физическими упражнениями, теннисом, совершать пешие прогулки; для ухода за кожей рекомендуют массажи и кремы. И даже макияж в конце века, хотя и далеко не в полной мере, все-таки снискал себе небывалое прежде почтительное отношение при условии, что он остается неброским и выглядит естественно^; у молодых девушек макияж осуждают, но после определенного возраста его использование женщинами может быть сочтено вполне оправданным. С приходом Нового времени на смену красоте как судьбе пришла красота как ответственность: крепнет мысль о том, что физический облик можно улучшить, а дефекты внешности устранить, если взяться за дело со всей решимостью. В этой связи Артюр Лефевр предлагает различать два

^Philippe Perrot, Le Travail des apparences ou les Transformations du corps feminin, XVIII'e - XIX'e siecle, Paris, Seuil, 1984, p. 182-183.

*Ринопластика - имеется в виду исправление формы носа хирургическим путем.

^Arthur Marwick, Beauty in History, op. cit., p. 222.

^Philippe Perrot, Le Travail des apparences ou les Transformations ducorpsfeminin, XVIII'e-XIX'e siecle, op. cit., p. 139-156.

236

вида красоты: красоту как врожденное свойство и красоту как личную заслугу^. Культура женской красоты вступает на путь современного волюнтаризма, особенность которого состоит в том, что он отказывается мириться с навязанными природой данностями.

В период между двумя войнами женская пресса безоговорочно поддерживает это продиктованное активизмом динамичное стремление, рассыпая похвалы использованию косметики, склоняя женщин к употреблению всех средств для того, чтобы усилить свои чары. Отныне красоту воспринимают как личное достижение, и такое достижение по плечу любой женщине, стоит ей только хорошенько постараться. В «Мари-Клер» Марсель Оклер призывает читательниц взять свою судьбу в собственные руки: «Знаете ли вы, что все вы прекрасны?» В журнале «Вог» множатся статьи, которые рассматривают красоту как возможность, предоставленную всем женщинам: «A lovely girl is an accident; a beautiful woman is an achievement»*. Немного позднее Заза Габор одной фразой сформулирует новый оптимизм в области эстетики: «некрасивых женщин нет, есть только ленивые женщины». Теперь при использовании макияжа, упражнений для поддержания тела в хорошей форме, а также ухищрений дамского туалета, взятых на вооружение элегантностью, отсутствию красоты нет больше оправдания: каждой женщине по силам добиться того, чтобы придать себе соблазнительный облик. Современной культуре удалось уничтожить представление о фатальном характере эстетического вида: пример тому отношение женщин к красоте, переосмысленное под углом зрения идеологии меритократии. Что есть женская

^Arthur Lefebre, L'Art d'etre belle, Paris, 1901.

*A lovely girl is an accident; a beautiful woman is an achievement (англ.). - Хорошенькая девушка - это случайность, красивая женщина - это достижение. Цит. Эвелиной Сюллеро в кн.: Evelyne Sullerot, La Presse feminine, op. cit., p. 237.

237

красота? Это уже не милость, природный дар, припасенный для небольшого числа женщин благородного происхождения, а работа по овладению своими возможностями и по сотворению себя, личная победа, которая может увенчать достоинства и таланты любой женщины. Посредством «приложения усилий» всякая женщина способна избавиться от такой неприятности, как отсутствие красоты. В век демократии барьеры, воздвигаемые знатностью и природой, пали, и о женской красоте рассуждают в том же ключе, как и о проблеме self-mode man.

Ослабление влияния природной данности, узаконивание эстетического эффекта, полученного искусственным путем, признание возможности самостоятельно сотворить свою красоту - все эти идеологические потрясения совпадают не только с интересами торговли и косметической промышленности, но еще и с системой приоритетов эры демократии и индивидуализма. Никакое освящение эстетического волюнтаризма невозможно без наступления царства личностей, освобожденных от подчинения коллективу. Справедливость требует отметить, что в XIX веке и в начале XX века идеал полной свободы распоряжаться собой привлекает только мужской пол; что же касается женщины, то ее никто не рассматривает как «настоящего» независимого индивида. Тем не менее нельзя сказать, что идеал личной независимости не оказал абсолютно никакого воздействия на способ восприятия атрибутов женственности: этот идеал, в частности, внес изменения в идеологию красоты в сферу, традиционно находящуюся в ведении второго пола. Принцип свободы распоряжаться собой по собственному усмотрению лишил легитимности культуру принятия природной данности, он придал общественную значимость стремлению к суверенной власти над своей внешностью и преодолел сопротивление, издревле оказываемое наведению красоты. Продиктованный традицией догмат, определяющий красоту как неприкосновенный дар небес, сменил приговор, гласящий, что

238

она может быть и завоевана - эстетическое выражение современного принципа безграничного господства над миром. Праву мужчин осуществлять безраздельную власть над обществом соответствовало право женщин на изменение собственной внешности и полный контроль над нею. Подобно тому как общественный и политический порядок перестроился на основе личной независимости, женская красота была переосмыслена в соответствии с современным принципом абсолютной власти над собой.

239

Власть масс-медиа и женская власть

На протяжении XX века женская пресса приобрела огромную силу влияния на женщин. Она широко распространила увлечение модой, способствовала резкому увеличению количества косметических товаров и содействовала тому, что внешность стала важным аспектом женской идентичности для огромного числа женщин. По сути дела, женская пресса в современных демократиях следует по тому же пути развития, что и политическая власть: влияние общественности неустанно растет и пронизывает все гражданское общество, и тогда, в ответ на это, современная государственная власть выступает в качестве выразителя общественных настроений; таким же путем происходило и усиление влияния прессы на женщин по мере того, как пресса пыталась увеличить власть женщин над их собственной внешностью. В обоих этих случаях во имя принципа личной независимости было усилено «внешнее» влияние инстанций, осуществляющих руководство обществом и общественным мнением.

Начиная с 60-х годов сила влияния женских иллюстрированных журналов несметное число раз подвергалась шельмованию. Давайте вместе припомним все пункты

240

обвинения. Итак, женская пресса, покорно следуя требованиям законов рынка, отдает женщин во власть диктатуры потребительства; распространяя навеянные грезами образы, она вызывает в женщинах чувство неполноценности, усиливает страхи перед старостью, порождает несбыточное желание походить на соблазнительные модели; предоставляя очень много места рубрикам типа «Мода и красота», она поддерживает социальный стереотип легкомысленной и поверхностной женщины. Женская пресса - это машина для разрушения индивидуальных и моральных различий; сила, содействующая обезличиванию и конформизму; инструмент порабощения женщин стандартами внешнего вида и соблазнительности. Со всех сторон звучала критика в адрес прессы - на поверхностный взгляд ни к чему не обязывающей, но на самом деле тиранической, сексистской и даже расистской в том смысле, что она навязывала превосходство западных канонов красоты.

Не станем все это оспаривать: такой перекрестный огонь, как правило, имеет верный прицел. Вот только этим сказана далеко не вся правда. Так, если нельзя не признать, что женская пресса оказывает стандартизирующее влияние на массы, то не следует забывать и о другой стороне ее воздействия. Женские средства массовой информации характеризуются не только усилиями по сглаживанию различий во внешнем виде, но, параллельно с этим, еще и работой по все большему усилению общественной значимости индивидуальности и личности. «Перед личностью ничто не устоит», - уже в 1935 году читаем мы в «Мари-Клер». В том же году одна из статей в «Вог» отстаивает мысль о том, что красота создается наполовину личной индивидуальностью, на четверть макияжем и еще на одну четверть природой^. Начиная с 60-х годов женская пресса занята тем, чтобы сделать элегантность более доступной, менее скованной

^Evelyne Sullerot, La Presse feminine, op. cit., p. 81.

241

традициями, более практичной. Ею проповедуется высокая ценность фантазии, свободы, активности: «новая» женщина носит все, что ей нравится, и одевается, как захочет. «Красота отныне свободна» - под таким заголовком вышел в Соединенных Штатах первый номер журнала «Вог» за 1968 год. Конечно, отнюдь не средства массовой информации находятся у истоков современного движения ко все большей независимости в области одежды, но и они вносили свою лепту в это движение, придавая ему социальную легитимность, стилизуя его и предоставляя ему возможность соединиться с женской потребностью быть соблазнительной. И если мало кто сомневается в том, что женская пресса фигурирует среди наиболее эффективных средств распространения в обществе стандартов стройности тела, то было бы несправедливо сводить всю динамику этого процесса к однозначным усилиям, направленным на деперсонализацию и на лишение способности распоряжаться собой по собственному усмотрению. Как было показано выше, сами по себе призывы к стройности не вступают в противоречие с культурой индивидуализма, поскольку они побуждают женщин «взять себя в руки», не мириться с физической деградацией, утверждать себя в качестве субъекта по отношению к собственном у телу и к фатальному воздействию времени. Вот почему порядок стандартизации размеров тела утверждается еще и в качестве инструмента, усиливающего влияние женщин на свой физический облик. С одной стороны, женские масс-медиа «обрекают» женщин на то, чтобы воспринимать себя как «декоративные предметы»; с другой - они повсеместно распространяют культуру, благоприятствующую как осознанию личной ответственности за собственное тело, так и признанию принципа «самосозидания». И то обстоятельство, что они нагнетают женские страхи, связанные с физическим обликом, не означает, будто их действие сводится к усилиям по нивелированию женского «я» и к отказу от него.

242

В современной Америке, зажатой в тиски споров о множественности культур, ведется оголтелая критика женских иллюстрированных журналов, которая клеймит их империализм в области эстетики, проявляющийся в том, что они поют дифирамбы стандартам «белых» мягким волосам, светлым глазам, тонким и прямым носам. Устанавливая доминирующий и доминируемый типы красоты, навязывая этноцентрическую модель красоты, женские издания якобы действуют как механизм расистской и тоталитарной власти. И следствием этого являются укрепление расовых барьеров, усиление чувства неуверенности и собственной неполноценности, ненависть к себе в группах меньшинств^.

Однако затрагивают ли эти обвинения саму природу средств массовой информации или только один из этапов ее развития? И можно ли не принимать в расчет изменения, произошедшие в этой области два-три десятилетия назад? Начиная с 60-х годов в странах демократии разворачивается процесс признания новых эстетических критериев и увеличения их числа. Следуя по пути, предлагаемому девизом «Black is beautiful»*, «Вог» в 1974 году впервые предоставляет свою обложку чернокожей топ-модели. Одновременно с этим входит в моду стиль «афро», растет количество изображений чернокожих, азиатских и «относящихся к представителям меньшинств» красавиц. В 1983 году юная негритянка Ванесса Уильямс впервые завоевала титул «Мисс Америка». Не так давно Наоми Кэмбел, провозглашенная «Black Magic Woman»**, появилась на обложке журнала «Тайм». Судя по всему, стандарты «белокожего» лица пока еще преобладают, и все-таки их гегемония не исключает признания красоты цветных женщин. Триум-

^Evelyne Sullerot, La Presse feminine, op. cit., p. 245-269. Об этом также: Susan Bordo, Unbearable Weight, op. cit., p. 24-25; 254-265.

*Black is beautiful (англ.) - чернокожий красив.

**Black Magic Woman (англ.) - Колдовская Чернокожая Женщина.

243

фальная эпоха эстетического самовосхваления Запада осталась позади, и эстетический плюрализм более полно воплощает в себе будущее женской прессы, чем искоренение различий и унификация красоты.

Никто не станет спорить с тем, что образы прекраснейших женщин, распространяемые многочисленными периодическими изданиями, обладают способностью сеять в женщинах сомнения в собственной красоте и заставляют многих из них комплексовать по поводу своего тела. Но при всем при том женские иллюстрированные журналы не обладают всесилием, какое им порой приписывают. Прежде всего, их влияние осуществляется только на глубинную женскую потребность в красоте, которая своим происхождением обязана явно не им. Средства массовой информации не столько порождают стремление женщин к красоте, сколько выражают его и усиливают. И наконец, существуют серьезные ограничения для их уничижительного воздействия. Действительно, как можно совместить мнимое всемогущество образов, навязываемых средствами массовой информации, с тем фактом, что большинство женщин, отвечая на вопросы об их внешности, продолжают считать, что выглядят они скорее хорошо, чем плохо? И когда их просят выбрать наиболее соответствующий их внешнему виду эпитет из шести слов, начиная с «красивой» и заканчивая «безобразной», то подавляющее большинство отдает предпочтение словам «красивая», «привлекательная» или «хорошенькая», и почти никто из них не считает себя «безобразной»^. Конечно, одновременно с этим другие исследования показывают нам, что множество женщин испытывает неудовлетворенность, угнетенность или подавленность, когда они рассматривают в зеркале собственное тело. И все-таки противоречие между этими двумя выводами менее радикально, чем кажется, поскольку, если женщины часто дают суровые оценки тому,

^Robin Tolmach Lakoff, Raquel L. Scherr, Face Value: the Politics of Beauty, op. cit., p. 140.

244

как выглядит их тело, то с лицом дело обстоит иначе. Конечно, женщины в основном считают себя слишком толстыми или «плохо сложенными», но не считают изза этого себя безобразными: черты лица каким-то образом «спасают» общую картину. Существуют пределы принижающему воздействию женских средств информации: невзирая на обилие совершенных лиц, выставляемых напоказ рекламой и модными журналами, оценка женщинами собственного лица в целом остается положительной.

Мы далеки от того, чтобы отрицать силу конформистского влияния, оказываемого женскими средствами информации в области эстетики. Но пока еще недостаточно акцентирован тот факт, что читательницы иллюстрированных журналов отнюдь не всегда имеют сходство с безвольными и всеядными существами с заниженной самооценкой, внушенной им великолепием фотомоделей из модных журналов. Фотографии из этих журналов действуют на них еще и как бередящие воображение образы, как источник идей, позволяющих менять стиль, подчеркивать собственные достоинства и демонстрировать себя в наиболее выгодном свете. Женщины, разумеется, подражают моделям, но только тем из них, которых считают приемлемыми и соответствующими их представлению о себе. Перелистывая страницы иллюстрированных журналов, женщины делают выбор в пользу того или иного типа макияжа, той или иной модели прически или одежды; они отбирают, выделяют и запоминают то, что соответствует их индивидуальности, их ожиданиям, их вкусам*. Женщины не

*В этой связи Натали Иник говорит об «особой остроте взгляда, которым одни женщины рассматривают других»: это «аналитический взгляд, который не упускает ни малейшей детали, оценивает, критикует, одобряет, сравнивает, просчитывает, взвешивает - там, где взгляд мужчины [...] выглядит куда более общим» (Nathalie Heinich. Etats de femme. L'identite feminine dans la fiction occidentale, Paris, Gallimard. 1996, p. 333).

245

только потребительницы образов: они вместе с тем еще и активные участницы, в личных и «созидательных» целях использующие предлагаемые им в огромных количествах модели. А посему давайте все-таки поостережемся наделять женские средства массовой информации демоническими чертами: их воздействие следует интерпретировать одновременно и как способ манипулирования вкусами со стороны общества, и как фактор персонализации и обретения власти над собственной внешностью.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел социология