Таевский Д. О происхождении христианского сектантства

Контакт с автором: [email protected]

Основной проблемой христианства с самого момента его зарождения стала неоднозначность его первоисточников и идей. С одной стороны, очевидный и с каждым веком усиливающийся разрыв между ветхозаветными представлениями и моралью (на которых в конечном итоге зиждется вся христианская идеология) и реальной жизнью. Со второй - отсутствие каких либо доказательств к основному постулату христианства: божественному рождению, существованию и воскресению Христа. С третьей - отсутствие прямых литературных и исторических источников, исходящих от основателя религии, в отличие, например, от ислама или буддизма, в результате чего религиозные концепции сохранялись и передавались изначально через третьих лиц, являвшихся либо обычными свидетелями (как Лука или Иоанн), либо вообще последующими описателями и толкователями (как так называемые "отцы церкви"). С четвертой - сложный и запутанный язык Евангелий и Ветхого завета, цитатами из которых можно было доказать любую идею.

Все это не могло не привести с самых первых веков христианства к расхождениям в толковании тех или иных фактов и положений. Отсутствие прямых доказательств в любой дискуссии ставило христианство перед дилеммой: либо допустить свободное толкование того или иного тезиса, либо принять одно из его определений как догмат. Как правило, христианские священнослужители шли по второму пути, что не могло не вызвать соответствующего недовольства, прежде всего потому, что догматы, принимаемые церковью, были далеко не всегда логичными и очевидными.

Однако в силу определенных исторических причин (в первую очередь отсутствия государственного признания христианства у императоров-язычников первых веков и их гонений на христиан) христианская церковь не торопилась с принятием догматов, что в первые же века породило колоссальное количество так назваемых ересей, т.е. отклонений от основных догматов церкви. Одной из основных причин появления этих ересей и расхождения их с догматикой официальной церкви стал вопрос о божественной сущности и природе тела Христа. Так как этот вопрос не был конкретизирован в Священном писании, он допускал множественное толкование, и, очевидно, разнообразные христианские учения исчерпали все варианты этих толкований. Мощнейшее воздействие на христианство в этот момент оказал гностицизм, который в первые века нашей эры являлся основным конкурентом христианства и идеи которого породили большое количество сект, ересей и течений. Гностицизм представлял из себя по сути не христианские ереси, а ереси, возникшие на периферии христианства, в областях, соприкасающихся с иудаизмом и местными верованиями, и зачастую исходил из неверно понятых идей христианства вообще и из его отношения к иудаизму и язычеству в частности. Согласно гностицизму, у Иисуса Христа вообще не было реального тела (идеология, развитая докетами и николаитами), поэтому он не мог реально пострадать и умереть на кресте. В некоторых гностических теориях вместо Христа был распят кто-то другой, к примеру, Симон Кириенянин. В борьбе с гностицизмом церковь была вынуждена менять тактику и стратегию, что опять же породило течения, которые на этот раз отвергали изменения в церкви (например, монтанисты).

Однако с принятием догматической концепции христианства ситуация не улучшилась. Сами священнослужители-богословы, используя неоднозначность терминологии и догматики, являлись основоположниками все новых течений и ветвей христианства (например, новациане и ариане), хотя большая часть сект и ересей по-прежнему формировалась в результате богоискательства: савеллианцы, манихеи и др.

С приходом церкви к власти возможность ограничения деятельности сект возросла, что снизило их общее количество, однако качественный уровень сектантства вырос соответственно. Почти в одно время константинопольский патриарх Несторий породил несторианство, высказав мысль о том, что дева Мария родила не бога, а человека, в котором бог обитал как в храме, и как реакция на несторианство возникло монофизитство, которое на короткое время стало официальной идеологией христианства. Монофизитство и несторианство, в отличие от других ересей, не исчезли безвозвратно, а дали начало целой плеяде так называемых Древне-Восточных церквей. В этот период, характеризующийся большим количеством церковных соборов, еретические идеи из узко-богословских превращаются в мощный инструмент политической борьбы и в средство воздействия на массовое сознание.

С этого периода и до разделения церквей еретические и сектантские расколы в церкви незначительны, если не считать иконоборчества и своеобразных предвестников протестантизма - павликан. Возможно, это объясняется нарастающим политическим и религиозным противостоянием востока и запада, возможно - реальной угрозой со стороны мусульманского мира, возможно - борьбой пап со светской властью и между собой. Разделение церквей на восточную и западную, против ожидания, также не породило новых ересей и сект, хотя дробление православие на мелкие церкви давало к этому все основания. Причиной этому со стороны православия, вероятно, стало провозглашение автономности церквей, что сразу переводило церковь под юрисдикцию соответствующего государства со всеми вытекающими последствиями, в частности, использованием церкви в альянсе со светской властью для государственного управления и контроля. Справедливости ради следует заметить, что немалая часть православных церквей очень скоро пожелала вернуться под крыло папства, образовав так называемые униатские церкви.

Эпоха крестовых походов и монашеских орденов совпала с появлением и расцветом так называемых "бюргерских ересей" - амальрикан, катаров, альбигойцев, вальденсов. Очевидно, что возникновение этих ересей связано не столько с религиозными изысканиями, сколько с кризисом феодализма, церкви и папства. Именно к этому времени - XI - XII вв. - внутренний распад церкви, обусловленный распространением бенефиций, симонией и неограниченной продажей индульгенций, привел к полной идеологической импотенции церковной организации, что в сочетании с зарождающимся самосознанием европейского общества породило мощную волну стремления к "истинной", чистой от денежных поборов и развращенного клира, церкви. Даже наиболее авторитетные представители церкви того времени были согласны с тем, что основной причиной появления ересей явилось падение нравственности духовенства. Несоответствие церкви ее собственной идеологии достигло таких пределов, что ее признал даже папа Гонорий III: "Служители алтаря хуже животных, роющихся в навозе; слава их - в бесчестии, как слава Содома. Они - ловушка и бич верных. Многие прелаты растрачивают данные им на хранение деньги и разбрасывают по публичным местам церковные средства; они дают повышения людям недостойным, расточают церковные доходы на людей дурных и превращают церкви в тайные притоны для своих родных. Монахи и монахини нарушают обеты, разбивают цепи и делаются такими же презренными, как навоз.".

Во многом католическая церковь сама спровоцировала появление ересей этого периода, так как в споре о том, может ли священник, сам совершающий грехи, исполнять свои обязанности, в 1230 г. ответила положительно. Именно диссонанс между неограниченной духовной властью церкви и пороками ее священнослужителей до самой Реформации служил главной причиной появления все новых и новых ересей, провозглашавших нравственную чистоту духовенства обязательным условием христианского культа.

У вальденсов и катаров были реализованы идеи, подхваченные впоследствии протестантами - отрицание таинств, икон, почитания креста, догмата о чистилище. Популярность этих ересей была столь велика, что к XIII в. многие территории Западной Европы были полностью захвачены еретиками, и всерьез встал вопрос о самом существовании католической церкви в ее традиционной форме. Католическую церковь спасла только жесточайшая инквизиция. Все бюргерские ереси были осуждены на IV Латеранском соборе 1215 г., после чего они подверглись гонениям и расправам, в первую очередь со стороны светской власти. Тем не менее именно бюргерские ереси породили впоследствии анабаптизм, а последователи вальденсов сохранились в некоторых странах до XX века.

Реформация и ее духовное дитя - протестантизм, коренным образом перевернули все представления о сектах и ересях. Безусловно, все протестантские течения с точки зрения католицизма были и остаются ересями (достаточно вспомнить, что традиционное проклинание Мартина Лютера до сих пор входит в текст католической мессы), однако с объективной точки зрения это всего лишь традиционные церкви, причем весьма стабильные в своей протестантской ортодоксальности. Тем не менее существование самой допустимости веры "по-другому" развязала руки всевозможным любителям изысков в области религии. И здесь христианство осталось верным своей сущности: все догматы всех протестантских течений не имеют под собой никаких объективных оснований, доказательств и логики и основаны исключительно на субъективном мнении (то есть фантазиях) своих отцов-основателей.

В отличие от православия, протестантские течения не были привязаны к конкретным государствам и регионам. Они не служили орудием в руках государства (за исключением, может быть, англиканства). Поэтому дробление протестантских течений на все более мелкие движения, ветви и секты не остановилось и продолжается по сей день. Именно протестантизм насчитывает в настоящее время наибольшее количество деноминаций и сект.

Несколько обособлено от всего религиозного мира стоят старообрядческие секты. Рожденное самодурством русских царей и патриархов, старообрядчество попало в своеобразную западню между декларируемой приверженностью "старым" принципам и полным отсутствием священников, либо сосланных в Сибирь, либо вообще уничтоженных. Поэтому старообрядчество с самого момента своего возникновения не осталось единым, а пошло на разного уровня компромиссы с Русской православной церковью - от полного признания священства православных священников (Единоверческая церковь) до полного отрицания не только официальной церкви, но и вообще любой власти, обрядов, законов и т.д. (Бегуны, Небрачные поморцы и др.). Все старообрядческие течения, за исключением, возможно, Белокринницкой иерархии, по определению являются сектами.

Декларированная авторитарность православной церкви, усилившаяся и закрепившаяся в результате борьбы со старообрядчеством, не могла не привести к возникновению духовной оппозиции. Немаловажным способствующим фактором этого явилась развращенность священнослужителей всех уровней иерархии, наблюдавшаяся практически постоянно в XIII - XVIII вв. и выражавшаяся в игнорировании апостольских принципов, пьянстве, стяжательстве, распутстве, симонии и прочих пороках. Результатом сопротивления этим тенденциям явились незначительные вначале обновленческие течения: стригольники, новгородско-московская ересь, ересь Башкина, к XVII в. породившие мощное религиозное направление духовного христианства, полностью отошедшего от официальной церкви и давшего миру сотни разнообразных сект, часть которых существует и поныне (духоборцы, христововеры, молокане, скопцы и т.д.).

Весьма интересным, хотя и не уникальным для христианства, событием является появление "черных" сект, как правило, объединяемых общим термином "афрохристианство". В основе практически всех афрохристианских сект лежит идея о чернокожести Христа, обычно подтверждаемой цитатой из Библии "сотворим человека по образу Нашему и подобию Нашему". "Черные" секты переворачивают с ног на голову все христианские компоненты, относящиеся к цвету кожи (т.е. общепринятое в Библии и христианстве негативное восприятие черного цвета как относящегося к злу становится позитивным, а силы зла, напротив, приобретают белые оттенки). Однако на этом отличия этих сект от христианства не заканчивается. Практически все "черные" секты вносят в христианское вероучение большое количество местных традиционных африканских верований, провозглашают богоизбранность африканцев и обвиняют европейцев в изначальном искажении христианства.

Кризис христианской церкви, начавшийся XVIII в., развившийся в середине XIX в. и достигший апогея в период I Мировой войны, совпал с научными, а чаще околонаучными исследованиями этнографии Японии, Тибета, Индии и Китая. Ажиотажный интерес к так называемым "восточным религиям", не угасший и по сей день, в сочетании с идеей реформирования христианства, породил заманчивую идею "синтеза религий" на основе, за редким исключением, индуистских или буддистских вероучений, но без отказа от христианской идеологии. Это идея дала толчок десяткам и сотням сект, как правило, синкретических.

Мощнейший удар по традиционному христианству был нанесен в середине XIX в. естественными науками, преуспевшими в демифологизации и очеловечивании личности Христа методами филологии и этимологии, в результате чего раннее христианство превратилось из мирового вероучения в достаточно заурядную беллетристическую историю небольшого народа, а Христос перешел из категории уникального спасителя мира в разряд духовного учителя, стоящего в одном ряду с Лао-Цзы, Кун-Цзы, Аристотелем, Гаутамой и Мухаммедом. Подобная смена приоритетов породила в европейском обществе XIX в. стремление к поиску истинной духовности, единой вероучительной доктрины и единого ключа к тайнам Вселенной и человечества, а как следствие - маниакальный интерес к мистике, тайным учениям и древней философии.

Одним из последствий кризиса церкви и интереса к философии стал расцвет оккультных псевдо-наук, течений и сект. Важным элементом этих околорелигиозных образований является эзотеризм, т.е. идея о наличии некоего тайного знания, доступного лишь посвященным, т.е. руководителям и основателям этих движений. Оккультизм быстро встал на коммерческие рельсы, породив известный принцип "хочешь стать богатым - создай свою религию".

К подобным искусственным псевдо-религиям относятся все течения так называемого "Нового века", порожденные воспаленным воображением Г.Олкотта, Е.Блаватской, А.Безант и Е.Рерих, а также многочисленные сайентологи, спиритуалисты и т.д.

Первая половина XX века, породившая бурю революционных преобразований разного толка (от крайне левых коммунистических до крайне правых фашистских), вызвала также и крайнее разочарование в религии вообще и в христианстве в частности. Нарастающий утилитаризм бытовой жизни в сочетании с высокой информатизацией всех слоев общества развил кризис церкви и перевел ее из категории вероисповедальной в ранг традиции. Православная церковь, будучи ортодоксальной по сути и по форме, не смогла приспособиться к изменившемуся миру и сдалась, согласившись на роль бытовой квазикультуры. Более гибкая католическая церковь попыталась приспособиться к изменившейся среде, в корне пересмотрев догматику и концепцию отношения к миру (II Ватиканский собор 1962-1965 гг.), стремясь максимально упростить ритуал церковной службы и ориентируясь на достижение эффективного социального влияния. Современная католическая церковь - это не только и не столько сама церковь, сколько большое количество полу-религиозных общественных и общественно-политических организаций, влияющих на умы и поведение миллионов людей во всех странах мира.

Одновременно с развитием этого кризиса наблюдается устойчивое увеличение разного рода сект, в том числе и христианской направленности. Явление это достаточно парадоксально, так как по логике вещей современный уровень информатизации общества должен полностью отвергнуть какие-либо иллюзии относительно существования бога, потусторонней жизни и прочих атрибутов религии. С другой стороны, вероятно, именно отсутствие четких критериев добра и зла, размытость нравственных категорий, отсутствие четких доказательств в отношении высших сил, раздувание средствами массовой информации ажиотажа относительно разного рода паранормальных явлений, в сочетании с неспособностью ортодоксальной церкви дать ответы на эти вопросы, и вызывает потребность в формировании каких-либо новых общефилософских концепций, что приводит к возникновению все новых и новых религиозных образований. Рождение такими течениями принципиально новых философских и религиозных идей наблюдается крайне редко (прежде всего в силу сложности их создания в непротиворечивой форме), поэтому за концептуальную основу берутся, как правило, все те же старые догматы, в данном случае христианской церкви, и корректируются в соответствии с потребностями основателей течения и с их способностью изобретать новое.

Осознание необходимости реформирования христианского вероучения, либо в его изначальном толковании, либо в его современной интерпретации, разделило всех реформаторов на универсалистов, стремящихся выработать общую доктрину вероучения, как правило, синкретическую, и индивидуалистов, настаивающих на приоритете индивидуального понимания бога каждым человеком.

Важное значение в картине кризиса христианской церкви и формирования современного сектантства имеет нарастающая неудовлетворенность христианской традицией. Двухтысячелетнее отрицание гностицизма дало в результате свои плоды - в современном мире, которому потребовался именно "гнозис", исчез интерес к чистой, бездоказательной духовности. В личном же плане информационный хаос и высокая социальная нагрузка современной цивилизации неизбежно приводят к выводу о ничтожности и бессмысленности существования отдельного индивида, в результате чего резко возрастает значимость отсутствующего в христианстве (и присутствующего во многих сектах) личного посвящения в некие тайны и таинства. Подобное "посвящение" неизбежно придает адепту секты новый статус причастности к "избранным", как минимум с его собственной точки зрения, что резко повышает его самооценку и создает уникальное состояние внутреннего психического комфорта.

Другой путь образования сект, характерный для XX века - это появление различных пророков, мессий, провозвестников и т.д. В отличие от предыдущих столетий, когда подобные личности воспринимались или как еретики (с соответствующими последствиями), или как проповедники и святые ортодоксальной религии, в современном мире такие явления вызывают ажиотажный интерес и как следствие - появление либо новых религиозных течений, либо разного рода сект.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел история Церкви