Библиотека

Теология

Конфессии

Иностранные языки

Другие проекты







Ваш комментарий о книге

Олье Дени. Коллеж социологии

ОГЛАВЛЕНИЕ

ПРИЛОЖЕНИЯ

ПИСЬМО МАРСЕЛЯ МОССА ЭЛИ АЛЕВИ

28 ноября 1936 г. Эли Алеви делал во Французском философском обществе сообщение о том, что он окрестил «Эрой тираний». В ряду положений известного либерального историка, англофила и специалиста по английской истории, большого почитателя философского радикализма Бентама, есть следующие. «Эра тираний датируется августом 1914 г. Другими словами, она начинается с того момента, когда воюющие нации установили режим, который можно определить следующим образом, а) С экономической точки зрения это чрезмерное огосударствление, распространяющееся на все средства производства, распределения и обмена. А с другой стороны это обращение правительств к руководителям рабочих организаций с просьбой помочь им в осуществлении этой работы по огосударствлению, то есть синдикализм, корпоративизм вместе с этатизмом, б) С интеллектуальной точки зрения огосударствление мышления. Это огосударствление само по себе принимает две формы, одна из которых имеет негативный характер, то есть действует посредством упразднения любых форм мнения, считающегося неблагоприятным для национальных интересов, а другая имеет позитивный характер и состоит в том, что мы называем организацией энтузиазма». Наконец, там есть положение, что «Именно из этого режима военного времени в гораздо большей мере, чем из марксистского учения, вытекает весь послевоенный социализм».

Эти положения отнюдь не послужили организации энтузиазма у интеллигентов, которые пришли, чтобы послушать этот доклад. В тот момент, когда он приводил в порядок записи этого выступления для их публикации в «Bulletin de la Societe francaise de philosophie», Алеви продолжил дискуссию, процитировав в Приложении некоторые письма, отправленные ему в порядке ответа на его выступления, а он в свою очередь отвечал на них. Первое письмо было от Мосса. Он не был вынужден отвечать ему, так как письмо носило одобряющий характер.

Алеви умер как раз в тот момент, когда вышел «Бюллетень» (1936. Ne 5), содержание которого будет воспроизведено в 1938 г. в посмертно изданной книге, которая будет обязана этому докладу и своим названием: «Эра тираний». Подзаголовок: «Очерки о социализме и войне». Там помещено и письмо Мосса (с. 230).

Я целиком и полностью согласен с вами по всем пунктам вашего сообщения. Я только хотел бы добавить к этому очень немногое, чему я сам был свидетелем.

553

Ваша дедукция итальянской и немецкой тирании из большевизма совершенно правильна, но, может быть, только из-за нехватки места вы оставили мне возможность указать на две другие черты.

Основополагающей доктриной, из которой все это выведено, является доктрина «действующих меньшинств» в том виде, в каком она существовала в анархо-синдикалистских кругах Парижа, в особенности в тех формах, которые разработал Сорель, когда я оставил «Социалистическое движение» и не стал участвовать в его кампаниях. Доктрина о меньшинствах, доктрина о насилии и даже доктрина о корпоративности пропагандировались прямо на моих глазах людьми от Сореля до Ленина и Муссолини. Все трое признавали ее. Добавлю, что корпоративность Сореля была чем-то промежуточным между корпоративностью Пуже и корпоративностью Дюркгейма и, наконец, соответствовала у Сореля реакционному взгляду на прошлое нашего общества.

Австрийская социал-христианская корпоративность, ставшая важной стороной учения Гитлера, имеет другое происхождение, но в конце концов, поскольку она копировала корпоративность Муссолини, она стала учением того же порядка.

Но вот мой второй пункт.

Я в гораздо большей мере, чем вы, настаиваю на фундаментальности факта таинства и заговора. Я долго жил в активных кругах революционных эсэров и т.п., среди русских; я в гораздо меньшей степени был последователем социал-демократов, но я знал большевиков из Парка Монсури и, кроме того, я пожил немного вместе с ними в России. Действующее меньшинство там было реальностью, это был постоянно действующий заговор. Этот заговор длился в течение всей войны, в период правительства Керенского, и он одержал победу. Но образование коммунистической партии так и осталось образованием подпольной секты, а ее главный орган ГПУ так и остался партийным органом подпольной организации. Сама коммунистическая партия тоже захватила власть в центре России, так же как фашистская и гитлеровская партии захватили ее в стране без артиллерии и флота, но зато со всеобъемлющим полицейским аппаратом.

В этом я без труда узнаю события в том виде, как они происходили в Греции и как их очень точно описывает Аристотель, но которые были в особенности характерными для древних обществ, а быть может, и для всего мира. Это было «Общество мужчин», со своими одновременно публичными и тайными братствами, а внутри «Общества мужчин» это было общество активно действующей молодежи.

Даже с социологической точки зрения, это, может быть, и необходимая форма действия, но это форма отсталая. Это, конечно, еще не причина, чтобы она не стала модной. Она удовлетворяет потребность в тайне, влиянии, действии, молодости, а нередко и в традиции. Добавлю, что в том, что касается способа, которым тирания обычно оказывается связанной с войной и с самой демократией, страницы из Аристотеля также можно безошибочно цитировать. Можно было бы подумать, что мы вернулись к временам молодых людей из Мегар, которые давали тайную клятву не останавливаться перед уничтожением всей знаменитой постройки.

В данном случае — это повторные попытки, аналогичные последствия.

Что касается политической позиции Мосса, пока еще не вышел сборник его статей, см.: П. Бирнбаум. «От социализма к дару», в специальном номере журнала «L'Arc» (1972. № 48), посвященном Массу.

554

Вполне вероятно, что все, что в глазах Мосса в этой технологии заговора представлялось негативным, как раз и должно было сделать ее привлекательной в глазах его молодого последователя Кайуа, который, впрочем, был очень далек от того, чтобы воспринимать Сореля как мыслителя, лишенного какого-либо интереса и особенных достоинств. В одной заметке, написанной приблизительно в то же время, что и письмо Мосса (N.R.F. Апрель 1936), он выражает свое преклонение перед этим мыслителем, который никогда не позволял себе «впадать в благодушие». Он делает вывод: «Когда публично упоминают имя Сореля, имея в виду имена Ленина, Муссолини и Гитлера, то не очень сильно преувеличивают».

Французская коммунистическая партия сама квалифицировала как «сектантство» свой статус и свою политику в период начала тридцатых годов. Ее ряды в то время были еще весьма скудными, ее тактика тяготела к заговору, а ее имидж: нес на себе печать романтизма подполья (который намечал разоблачить Низан в романе, носящем то же название). См.: X . Дюбьеф. «Упадок Третьей Республики (1929—1938)», Париж:, 1976, в частности главу: «Коммунисты, между партией и сектой». Именно это, конечно, и объясняет призыв к коммунистам, которым заканчивается «Иерархия существ» Кайуа. ФКП того периода времени по сравнению с нынешней ФКП гораздо в большей степени соответствовала (хотя ее участие в Народном фронте уже чувствительно поколебало такое подобие) сектантским фантазиям, которые Кайуа развивал в той статье.

«Конспирация» (1938) Низана как раз и была суровой картиной сектантских фантазий, смешивающих терроризм и подполье, которые допускал этот период истории партии, то есть период, от которого участие в Народном фронте предоставило повод дистанцироваться. Но Кайуа не был уверен ни в моральных заслугах, ни в политических достоинствах этого недавнего демократического aggiornamento . В 1939 г. он заканчивает «Иерархию существ» призывом к коммунистам, который он грозится осуществить, если они не одумаются, следуя по наклонной, которая может привести их только к поражению. Партии нужно только взять себя в руки, пишет он, и «для нее, как и для его представления об ордене, это было бы самой сильной гарантией успеха. Было бы достаточно, чтобы внутри коммунистических сил решительно настроенное меньшинство приняло бы и поддержало этот идеал» («Les Volontaires». Апрель 1939. № 5. С. 326).

Именно к парадоксальному коммунизму этой концовки восходит знаменитая опечатка в подстраничной сноске, добавленной Пьером Миссаком к гранкам статьи, в которой он обвиняет Кайуа в том, что он воздержался от выражения своей открытости фашизму: «С тех пор как эти строки были написаны, господин Кайуа стал профессиональным коммунистом» («С помощью крапленых карт»// Cahiers du Sud. № 216. Май 1939). Именно на этот парадоксальный коммунизм ополчается также и Мейер Шапиро, когда незадолго до окончания войны, в обзоре мексиканского издания «La communion des forts» (того самого, которое перепечатывает «Иерархию существ»), он пишет следующее. «Несмотря на глубокую неприязнь, которую Кайуа испытывал ко всему, что он находил догматического и иррационального в марксизме, он тем не менее надеялся на услуги коммунистов, чтобы добиться осуществления социального возрождения в соответствии со своими мечтаниями, но при условии, что они будут функционировать как подпольное меньшинство, сохраняя свою дистанцию от масс» («Французская реакция в изгнании» // The Kenyon Review. Зима 1945 г. С. 33).

555

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел философия











 





Наверх

sitemap:
Все права на книги принадлежат их авторам. Если Вы автор той или иной книги и не желаете, чтобы книга была опубликована на этом сайте, сообщите нам.