Библиотека

Теология

Конфессии

Иностранные языки

Другие проекты







Джемс Вильям. Многообразие религиозного опыта

 ОГЛАВЛЕНИЕ

Лекция I

1.   Как это часто бывает с идеями, носящимися в воздухе, эта теория ускользает от точной формулировки; она нигде не выражена во всей полноте, и существует только в намеках.

И по-моему нет никакого смысла в истолковании религии, как извращения полового инстинкта. Грубость, с какой оно по временам высказывается, напоминает известное ироническое замечание одного католика о том, что легче всего понять реформацию, если иметь в виду, что ее fons et origo (источником происхождения) было желание Лютера жениться на монахине.

В подобных случаях последствия бесконечно значительнее вызвавших их причин и большей частью по существу противоположны им. Без сомнения в общей массе религиозных явлений есть и такие, которые имеют резко выраженный сексуальный характер. Таков, например, культ божеств символизирующих идею пола и некоторые непристойные обряды в политеистических религиях. Таково экстатическое чувство единения с Христом у некоторых христианских мистиков. Но тогда почему же равным образом не утверждать, что религия – аберрация пищеварительной функции и не иллюстрировать наш тезис культом Вакха и Цереры или экстазами некоторых святых во время таинства Евхаристии? Таков уж факт, что религиозный язык облекается в те бедные символы, какие находит в нашей жизни.

Весь организм наш трепещет и звучит каждый раз, когда сильно взволнованный дух хочет выразить свои ощущения. Метафоры из области пищи и питья так же часты в религиозной литературе, как метафоры, заимствованные из области половой жизни. "Блаженны, говорит Иисус, алчущие и жаждущие правды, потому что они насытятся". "В Боге находим мы усладу нашу". "Вкусите и видите, что благ – Господь".

"Духовное молоко для американских питомцев, истекающее из материнской груди Ветхого и Нового Завета", – таков подзаголовок некогда очень распространенного в Новой Англии букваря. И действительно, христианская религиозная литература наполнена этим молоком, для тех, кто является по отношению к ней жаждущим пищи младенцем. Св. Франциск Сальский в таких выражениях описывает свою "молитву о покое": "Душа в этом состоянии, как ребенок у материнской груди когда мать, чтобы он затих на ее руках, дает своему молоку излиться в его уста, не дожидаясь их движений. Также и здесь Господь хочет, чтобы наше желание было удовлетворено млеком, которое Его благость изливает в наши уста, и чтобы мы вкушали сладость, даже не зная, что она исходит от Господа". И далее: "Взгляните на младенцев, приникших к материнской груди, и вы увидите, как они время от времени жмутся к матери от удовольствия, какое находят в сосании. Также и в продолжении этой молитвы сердце, соединяясь с Богом, делает много раз усилия еще теснее соединиться с Его божественной сладостью" (Chemin de Perfection, ch. XXXI; Traité de l'Amour de Dieu, VII сh. 1).

Можно было бы с тою же степенью убедительности представить религию, как извращение дыхательной функции. Библия полна образами дыхательного процесса: "Не отвращай Твоего слуха от моего дыхания; мои вздохи не скрыты от Тебя; мое сердце трепещет; силы оставляют меня; горят мои кости во время стенаний моих в долгие ночи; как олень желает на источники водные, так томится душа моя о Тебе, Господь мой".

"Божье дыхание в человеке" так озаглавлено сочинение известного американского мистика Томаса Лэйк-Гарриса (TНоmas Lake-Harris). В некоторых нехристианских странах в основе религиозного поведения лежит нормирование дыхательного процесса. Такие аргументы столь же основательны, как рассуждения, приводимые в защиту сексуальной теории. Сторонники последней могут возразить нам, что их главный аргумент во всем сказанном не имеет аналогии. Два важнейших явления религиозной жизни – меланхолия и обращения, характерные для юношеского возраста, скажут они, совпадают с моментом половой зрелости. Возразить на это легко. Ведь, даже если предположить, что такое совпадение неопровержимо установлено (чего на самом деле нет), нужно принять во внимание, что не только половая, но и всякого рода высшая духовная жизнь пробуждается вместе с юностью. Нужно признать тогда, что интерес к механике, к физике, к химии, к логике, к философии, к социологии, который расцветает в юношеские годы вместе с увлечением поэзией и религией, представляет также лишь извращение полового инстинкта, что будет уже очевидною нелепостью. Если же мы будем настаивать на совпадении во времени, куда девать такой факт, как усиленная религиозность старости, когда кипение половой жизни пришло к концу?

Когда дело идет о понимании религии, возможен только один путь – изучать непосредственное содержание религиозного сознания. Рассматривая вопрос с этой стороны, ясно видишь как мало отношения между религиозным сознанием и половой жизнью. Все здесь различно – и самый предмет, и настроения, и стороны души и проявления их. И нельзя отождествлять эти два состояния духа, такие различные, и часто даже враждебные друг другу. Если защитники сексуальной теории скажут на это, что их положение не опровергнуто, так как без химических элементов, вырабатываемых половыми органами, мозг не получил бы пищи необходимой для его религиозной функции – истинно или нет такое утверждение, из него нельзя сделать никаких поучительных выводов по вопросу о ценности религии. Таким образом, можно утверждать, что религиозная жизнь зависит от селезенки, поджелудочной железы и почек в той же степени, как и от половых органов; и от всей теории остается только это общее и смутное утверждение, что так или иначе дух зависит от тела.

2.    Прекрасный пример того, что я называю медицинским материализмом можно найти в статье д-ра Binet-Sanglé "Les varietés du Type devot". – Revue de l'Hypnotisme, XIV, 161.

  1. J.F.Nisbet. The Insanity of genius. 1893, p. XVI, XXIV.
  2. Макс Нордау в своей большой книге "Вырождение".
  3. H.Maudsley: Natural causes and Supernatural Seemings. 1886, p. 257, 256.
  4. Santa Teresa. Libro de su vida. cap. XVIII.
  5. Высшая интеллектуальность, как это великолепно показал Бэн, состоит главным образом в значительном развитии способности ассоциации по сходству.
  6. Отсылаю к критике психопатического происхождения гениальности в The Psychological Review. II, 287 (1895).
  7. Под "апперцептивной массой" в психологии подразумевается характер человека вместе с его привычками, основным запасом идей, всем прежним опытом и данным настроением, иначе говоря – вся сумма психологических условий, от которой зависит, какие именно образы возбудить в человеке тот или другой опыт в каждый данный момент. (Прим. перев.)

Лекция II

1.    Отсылаю читателя к пространным и исчерпывающим вопрос замечаниям о тщетности всех отвлеченных определений религии в статье проф. Леуба (Leuba), напечатанной в "The Monist" за январь 1901 г. уже после того, как была написана эта глава.

  1. Emerson. Miscellanies. 1868, p. 120.
  2. Emerson. Lectures and Biografical Sketches. 1868, p. 186.
  3. Господи, если мы впадаем в заблуждение, то не Ты ли нас в него ввергаешь.
  4. Renan. Feuilles détachées. p. 394-398.
  5. Указанное сочинение, стр. 312, 313.
  6. Книга III, главы XV и LIX. Ср. слова Мэри Муди Эмерсон (Mary Moody Emerson): "Дайте мне быть песчинкой в этом прекрасном мире, тайным одиноким страдальцем, с одним лишь достоянием: с уверенностью, что такова Его воля. Я буду любить Его; хотя он и вверг в холод и мрак пути мои" (R.W.Emerson. Lectures and Biografical Sketches. p. 183).
  7. Решаюсь повторить еще раз, что есть много людей, по большей части мрачного склада души, у которых нет этой радостной религиозности. Они религиозны, но в самом широком смысле слова; а в нашем, самом узком смысле слова, они не религиозны. Я именно и хочу, не затевая спор о словах, исследовать сначала религию в самом тесном значении этого слова для того, чтобы выяснить типичные и характерные для нее одной черты.
  8. Havelock Ellis. The New Spirit. p. 232.
  9. Эту аллегорическую иллюстрацию я заимствовал у моего покойного коллеги и друга Чарльза Эверетта (Charles Carroll Everett).
  10. "Отрекайся от своих желаний, отрекайся"! такова вечная песня, звучащая в ушах всякого, песня, которую всю нашу жизнь хрипло поет нам каждый час. (Гете. Фауст. Перевод П.И.Вайнберга).

Лекция III

1.    "Я нахожу большое подкрепление в размышлениях о текстах, которые выясняют нам сущность Духа святого и Его отличие от Отца и Сына. Это темный вопрос, пока не проникнешь в его глубину. Но когда он хоть раз вполне озарится, у нас является о существе Божьем и о делах Его более полное и более верное знание, чем в то время, когда мы думали о воздействии на нас одного Духа Святого (Augustus Hare: Memorials. I. p. 224; Maria Hare to Lucy Hare).

  1. Платон. Пир. XXIX (Цитировано по русскому пер. И.Д.Городецкого. М. 1908, стр. 77-78).
  2. "Природа всегда хороша, в каком бы виде она ни являлась перед нами; когда идет дождь, мне кажется, что я вижу прекрасную плачущую женщину – она кажется тем более прекрасной, чем более она печальна (В.de.St.Pierre).
  3. Journal of the S.P.R. (1895, февраль, стр. 26).
  4. Gurney: Phantsms of the living. I. 384.
  5. Pensées d'un Solitaire. p. 66.
  6. Letters of Lowell. I. 75.
  7. Я заимствую этот отрывок с разрешения профессора Флурнуа Flournoy) из его богатой коллекции психологических документов.
  8. Mark Rutherford's Deliverance. 1885, pp. 196, 198.
  9. В своей, к сожалению, слишком мало читаемой книге: Naturel Religion, 3d edition. Boston, 1886, pp. 91, 122.

Лекция IV и V

1.    С.Hilty Gluk, dritter Theil, 1900, стр. 18.

  1. The soul, its Sorrows and its Aspirations, 3 edition. 1852, p. 89, 91.
  2. Я слышал однажды рассказ одной дамы о той радости, которую она испытывает при мысли, что она может всегда "прижаться" к Богу.
  3. John Weiss: Life of Theodor Parker. I, 152. 32.
  4. Starbuck: Psychology of Religion. p. 305, 306.
  5. "Не знаю, каким физическим законом объясняют теперь философы чувство меланхолии. Я лично думаю, что это одно из самых чувственных ощущений", пишет Сен-Пьер. И сообразно с этим ряд глав своей книги "О природе" он посвящает таким предметам, как "Радости развалин" (Plaisirs de la Ruine), "Радости гробниц" (Plaisirs des Tombeau), "Развалины природы" (Ruines de la Nature), "Радости одиночества" (Plaisirs de la Solitude). И все они одна другой оптимистичнее.

Юности вообще свойственно находить своеобразное наслаждение в горе. Вот как об этом пишет с присущей ей искренностью Мария Башкирцева:

"В этом подавленном состоянии, в этой ни на минуту не утихающей скорби я не проклинаю жизни, напротив, я ее люблю и нахожу прекрасной. Верите ли? Я нахожу все хорошим и приятным, даже слезы, даже страдания. Я люблю плакать, люблю отчаиваться, люблю быть огорченной и грустной. Все это для меня развлечение, и, несмотря на все, я люблю жизнь. Я хочу жить. Было бы жестоко прервать мою жизнь, когда я так умею мириться с нею. Я плачу, я жалуюсь, и в то же время это нравится мне... Нет, не то... Не знаю, как сказать... Одним словом, все в жизни мне нравится, все я нахожу приятным. И, несмотря на мою жажду счастья, я счастлива своим несчастьем. Что-то, что уже не я, переживает все это. Мое тело плачет и стонет; но что-то во мне, что выше меня, радуется всему" (Дневник Марии Башкирцевой, I, 67).

  1. R.M.Bucke: Cosmic Consciousness. pp. 182, 186.
  2. The Conservator, ежемесячник, издаваемый в Филадельфии Горацием Траубелем (Ноrace Traubel).
  3. "I could turn and live with animals, they are so placid and selfcontained,
    I stand and look at them long and long;
    They do not sweat and whine about their condition.
    They do not lie awake in the dark and weep for their sins.
    Not one is dissatisfied, not one is demented with mania of owning things,
    Not one kneels to another, nof to his kind that lived tНоusands of years ago,
    Not one is respectable or unhappy over the wНоle earth" (Song of Myself, 32).
  4. Илиада XXI, 104-113. Перевод Гнедича.
  5. "Бог боится меня!" сказал однажды утром при мне один чудовищно оптимистически настроенный приятель, будучи тогда в особенно искреннем, но каннибальском настроении. Заносчивый тон этих слов обнаружил, что в нем все еще остались следы христианского воспитания в смирении.
  6. "По мере того, как день за днем, вхожу я в эту жизнь, я все больше становлюсь похожим на заблудившегося ребенка; я не гожусь для этого мира, для рождения, наследования, не гожусь для того, чтобы видеть и слышать; пустяк – уже тяжелое бремя для меня. Жизнь с ее приукрашенным, сглаженным, приветливым поверхностным обманом и с ее порочной, непристойной оргиастической или менадической сущностью являет такое зрелище, с которым меня ничто не примирит" (R.I.Stevenson: Letters. II, 355).
  7. "Mind-cure movement".
  8. "Предостерегающие стихи для детей" (Cautionary Verses for Children) – таково было заглавие одной очень распространенной книги, изданной в начале XIX века. Она показывает, как далеко от первоначальной евангельской душевной свободы отошел современный евангелический протестантизм, весь сосредоточенный в мысли об опасности. Духовное врачевание можно назвать реакцией против той религии постоянного страха, которая господствовала в первой половине прошлого века в евангелических кругах Англии и Америки.
  9. Я имею в виду Горация В.Дрессера (Ноratio W.Dresser) и Генри Уда (Henry Wood), в особенности первого. Произведения Дрессера появились в издании G.P.Putnam's Sons, Нью-Йорк и Лондон; произведения Уда – в издании Lee and Shepard, Бостон.
  10. Чтобы не вызвать недоверия к моим утверждениям, я приведу мнение другого исследователя, д-ра Годдарда (H.H.Goddard, of Clark University), статья которого "О воздействии духа на тело, доказанном в исцелении верою" (The Effects of Mind on Body as evidenced by Faith Cures) напечатана в American Journal of Psychоlogy за 1899 г. (т. X). После изучения многочисленных фактов он приходит к выводу, что исцеления путем духовного врачевания действительно были, но что они ничем решительно не отличаются от официально признанных медицинской наукой исцелений путем внушения. В конце статьи есть любопытная психологическая теория о действии внушения (стр. 67 оттиска). Относительно общего явления духовных исцелений д-р Годдард пишет:

"Строгая критика, какой мы подвергли явления духовного излечения, не могла поколебать достоверности обширного материала, обнаруживающего могущественное влияние духа на болезнь. Было много случаев излечения болезней, которые исследовались и лечились лучшими врачами в известнейших больницах Америки без всякого успеха. Вполне культурные и образованные люди лечились этим способом с удовлетворительным результатом. В случаях долго длившихся недугов было достигнуто облегчение, даже полное выздоровление... Мы проследили духовные элементы в примитивной медицине, в народной медицине наших дней, в медицине "патентованных средств" и в знахарстве. Мы убеждены, что невозможно было бы объяснить существование всех этих методов лечения, если бы они не давали облегчения больному; а если они дают облегчение, то, конечно, только благодаря присущим им духовным элементам. Тот же аргумент применим и к современным школам духовной терапевтики – к Божественному Исцелению (Divine Healing) и к Христианской Науке (Christian Science). Совершенно непонятно, как мог бы существовать тот широкий круг интеллигентных и образованных людей, который составляет группу так называемых Духовных Ученых (Mental Scientists), если бы все это было шарлатанством. Эти способы лечения появились не со вчерашнего дня, их применение не ограничено каким – либо тесным кругом лиц или одной какой-нибудь местностью. Правда, известен целый ряд неудачных применений этого способа лечения, но этот факт только подкрепляет нашу аргументацию. Наверно было много поразительных успехов в противовес неудачам, иначе неудачи давно привели бы к полнейшему разочарованию... Так называемые, Christian Science, Divine Healing и Mental Science по самой природе вещей не могут излечивать болезней; но практическое применение общих принципов обширной "духовной науки" обыкновенно предохраняет от заболевания... Мы имеем достаточно данных, чтобы убедиться, что сознательное изменение своего душевного состояния могло бы избавить многих от тех болезней, пред которыми бессильны обыкновенные врачи; могло бы даже оттянуть приближение смерти для тех ее жертв, которым уж никакое лечение не в состоянии помочь. Исполненное веры принятие какой-нибудь возвышенной философии жизни могло бы принести облегчение больному и дать врачу время принять необходимые меры". (Стр. 33, 34 оттиска)

  1. Ноrace Fletcher. Happiness as found in Forethaught minus FeartНоught. Menticulture Series, Ill. Chicago & New York, Stone, 1897 pp. 21-25.
  2. H.W.Dresser: Voices of Freedom. New York, 1899, p. 38.
  3. Henry Wood: Ideal Suggestion through Mental Pноtography. Boston, 1899, p. 54.
  4. Дело экзегетики решить, насколько оно отличается от представления Христа о грехопадении. По Гарнаку, отношение Иисуса к злу и болезням во многом походило на отношение к ним приверженцев духовного врачевания. "Что отвечает Иисус Иоанну Крестителю?" – спрашивает Гарнак и так истолковывает Его ответ:

"Слепые прозревают, хромые исцеляются, прокаженные очищаются, глухие слышат, мертвые воскресают и Евангелие проповедуется нищим". Все это "приближение Царства Божия" или вернее самое Царство Божие находится уже в этих делах спасения. Благодаря преодолению и уничтожению скорби, нужды, болезней, благодаря всем этим деяниям, Иоанн должен понять, что наступили новые времена. Изгнание бесов только часть дела искупления, но Иисус указывает, что в этом смысл и печать Его прихода на землю. Он обращался к убогим, недужным и нищим не как моралист и без всякого оттенка сентиментальности. Он никогда не делал различия между злом разного рода; никогда не тратил времени на вопрос, "достоин" ли недужный исцеления; никогда не относился благосклонно к страданию или смерти. Ни разу не говорил Он, что болезнь благодетельна, или что зло может привести к добру. Нет, болезнь Он называл болезнью, а здоровье – здоровьем. Всякое зло, всякое убожество отвратительно для Него; они от царства Сатаны. Он чувствует в себе власть Спасителя. Он знает, что спасение возможно будет только тогда, когда слабость будет преодолена и болезни исцелены" (Das Wesen des Christentums, 1900. S. 39).

  1. R.W.Trine: In Tune with the Infinite. 26 thousand. New York 1899. (Я соединил в одно несколько отдельных отрывков).
  2. Привожу для примера толкование Кэрда (Edward Caird). В читанных им в Глазго за 1890-92 годы лекциях не мало таких мыслей:

"Слова Иисуса, сказанные Им в начале Его земного пути: «Исполнилось время и приблизилось Царствие Божие» вскоре обратились в благую весть: «Царствие Божие внутри вас». Огромное значение этой вести заключается в том, что она, так сказать, проводит качественное различие между "меньшими" в царствии Божием и величайшими святыми и пророками, жившими в сознании раздельности человека и Бога. Очам людским представился высший идеал. Он каждому доступен и к каждому обращен призыв: «будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный». Нет больше места чувству отчужденности и отдаленности от Бога, которое росло в Израиле в той же мере, в какой укреплялся его взгляд на Него не как на национальное божество, а как на Бога справедливости, который сурово покарает Израиль за прегрешения его, как покарал Он Эдом и Моаб. Завещанная Христом молитва говорит об уничтожении между земным и небесным миром той пропасти, которая с течением времени непрерывно увеличивалась в сознании евреев: «И на земле, как на небе». Чувство обособленности человека от Бога, смертного существа от Вечного, слабого и греховного от Всесильного не вполне исчезло, но оно уж не в состоянии заглушить сознания единства. Слова "сын" и "Отец" указывают на некоторую противоположность, но в то же время вкладывают в нее определенный смысл. Они указывают, что эта противоположность не безусловна, что она предполагает нерушимое начало единства, которое может и должно стать началом примирения" (The Evolution of Religion, II. pp. 146, 147).

  1. Одна из методистских сект, образовавшаяся из последователей Уэсли (Wesley). (Прим. перев.).
  2. Будущее покажет, удастся ли школе М.Дрессера, который стремится соединить духовное врачевание с академической философией, восторжествовать над менее критическими и рационалистическими сектами, которые в настоящее время практически являются первенствующими.
  3. Теистическое объяснение опирается на признание божественной благодати, которая вкладывает в человека новую природу в тот миг, когда он искренне хочет избавиться от старой. Пантеистическое объяснение (которого придерживается большинство последователей духовного врачевания) состоит в следующем: человек своим ограниченным, обособленным "я" погружается в широкое, высшее Я, – в дух вселенной (являющийся в то же время "подсознательным" Я человека), и таким образом уничтожает отделяющую его от мира преграду недоверия и душевного смятения. Медико-материалистическое объяснение основано на том предположении, что наиболее простые церебральные процессы действуют свободнее тогда, когда им предоставлено действовать автоматически, что достигается путем ослабления "высших" в физиологическом (отнюдь не в духовном) смысле процессов. Ибо эти последние только препятствуют развитию внутренней жизни, когда стремятся регулировать ее.

Здесь остается открытым вопрос, может ли это третье объяснение быть согласовано с двумя другими в общей психофизической системе.

  1. Dr. Goddard. "Faith Cures".
  2. В церкви всегда преобладало стремление видеть в болезни нечто ниспосланное Богом для нашего блага, как наказание, или предостережение, или как случай испытать нашу добродетель, или (главным образом в католической церкви) как путь достижения "праведности". "Болезнь", говорит один католический писатель (P. Lejeune. Introduction à la Vie Mystique. 1899, p. 218), "это лучший путь умерщвления плоти, путь, избираемый не самим человеком, но непосредственно ниспосылаемый ему Богом и являющийся прямым выражением Его воли". "Если другие пути", говорит Гэй (Gay), "вымощены серебром, – этот путь вымощен золотом. Хотя причина болезни кроется в нашем первородном грехе, но в то же время, как и все происходящее в мире, она исходит от Бога и несет на себе печать Божественного Промысла. И как справедливы эти испытания, как благотворно их действие! Без колебания говорю, что терпение при длительной болезни есть совершенное умерщвление плоти и, следовательно, победа души". С этой точки зрения в некоторых случаях необходимо покорно принимать болезнь, и есть обстоятельства, при которых желание избавиться от болезни было бы даже оскорблением воли Бога. Но бывали, конечно, и исключения. Чудесные исцеления во все времена признавались церковью, и почти все наиболее чтимые святые творили чудеса этого рода. Одним из еретических утверждений Эдуарда Ирвинга (Edrard Irving) было его мнение, что подобные чудеса возможны и в настоящее время. У немецкого пастора Блюмгардта (Joh. Christoph Blumhardt) на сороковом году его жизни совершенно неожиданно явился дар исцеления. В течение почти тридцати лет исцелял он недужных молитвою после обращения их души к вере. Цюндель (Zundel) в IX, X, XI и XVII главах своей "Биографии Блюмгардта" (5th edition, Zürich, 1887) приводит полный перечень совершенных последним исцелений и приписывает их непосредственному Божьему содействию. Блюмгардт был редко чистым, простым и лишенным фанатизма человеком и в этой области своей деятельности не подражал никакому образцу. В настоящее время подобный дар исцеления наблюдается у живущего в Чикого д-ра Доуи (J.A.Dowie), баптистского проповедника, чей еженедельный "Вестник Исцелений" (Leaves of Heeling) составлял в 1900 г. уже шесть томов. Несмотря на то, что исцеления, производимые другими сектами, он объявляет "дьявольской подделкой" дара "Божественного целительства", ниспосланного ему одному, он все же может быть причислен к общему движению духовного врачевания. Основным положением веры последователей духовного врачевания является утверждение, что нельзя никогда поддаваться болезни, ибо болезнь есть исчадие ада. Бог требует от нас, чтобы мы были безусловно здоровы, и мы не должны мириться даже с малейшими уклонениями от полного здоровья.
  3. Я привожу эти слова из книги Эдуардса Revival in New England (Возрождение в новой Англии). Эдуардс убеждает не творить такой молитвы, но нетрудно заметить, что ему доставляют удовольствие нападки на мертвенно-холодных членов церкви.
  4. H.W.Dresser: Voices of Freedom, 46.
  5. Dresser: Living by the Spirit, 53.
  6. Dresser: Voices of Freedom, 33.
  7. Trine: In the Tune with the Infinite, p. 214.
  8. Trine p. 117.
  9. Lejeune. Introduction à la Vie Mystique. 1899, p. 66.
  10. Henry Wood: Ideal Suggestion through Mental PНоtography. p. 51, 70.
  11. См. приложение к этой лекции, где приведены еще два подобных случая, сведения о которых были доставлены мне, моими друзьями.
  12. Могут ли различные области человеческого духа и различные системы идей во всей полноте слиться в абсолютно единое и истинное мироотношение, как это утверждает большинство философов, и каков, если он возможен, лучший путь достижения такого слияния, – на этот вопрос сможет ответить лишь будущее. Пока же для нас непреложен тот факт, что существуют границы для всякого обособленного миросозерцания; каждое из них содержит соответственную частицу мировой истины, каждое в известной степени находит оправдание, но ни одно не вмещает в свои границы всей области реального опыта.

Лекция VI и VII

1.    "Неадекватное" в смысле его несовершенности. (Прим. перев.)

  1. Molinos: Spiritual Guide. Book II, chap. XVII, XVIII.
  2. Я утверждаю это, несмотря на монистические теории многих сторонников духовного врачевания, так как их теории на самом деле несовместимы с отношением этих писателей к болезни. Легко может быть доказано, что монизм логически вовсе не предполагается теми переживаниями единения с Высшим Существом, которые лежат в основе духовного врачевания. Ведь вовсе нет необходимости, чтобы Высшее Существо было абсолютной совокупностью всех вещей; для религиозных переживаний совершенно достаточно, чтобы оно было частью мира, если только оно самая идеальная часть его.
  3. Ср. I.Milsand Luther et le Serf-Arbitre. 1884.
  4. Он добавляет с типичной для душевного здоровья бодростью: "Наш долг – не терять в неудачах хорошего настроения".
  5. Для многих людей Бог является только высшим апелляционным судом для обжалования обвинительного приговора их жизни, вынесенного законами здешнего мира. Наша собственная совесть обыкновенно находит в себе некоторые остатки достоинства и ценности, после того, как станут очевидны наши грехи и заблуждения. Ибо в самой способности нашей признать свои грехи и раскаяться в них коренятся, по крайней мере, в возможности, зачатки исправления. Но мир имеет с нами дело in actu, а не in posse: он никогда не считается с этими скрытыми, незаметными извне зачатками. Тут то мы и обращаемся к Всевидящему, который знает, что мы дурны, но в своей справедливости видит в нас и доброе. Мы со своим раскаянием полагаемся на его милосердие: только Всевидящий может произнести окончательный приговор над нами. Таким образом, из подобных жизненных переживаний вырастает потребность иметь Бога.
  6. Экклезиаст, I, 2, 3; II, 11; III, 19, 20; IX, 5, 6; XI, 7, 8.
  7. Ср. Илиада XVII. 446. "Нет ничего на земле, человека что было б несчастней".
  8. Ср. Теогонию. 425-428: "Лучший из жребиев на земле – это совсем не родиться и не видеть солнечного света; лучше всего как можно скорее переступить врата Аида". См. также почти тождественное место из Эдипа в Колоне, 125. – Антология также полна пессимистических строф: "Нагим пришел я на землю, нагим сойду под ее покров; зачем же мне напрасно трудиться и страдать, если я ясно вижу перед собой неизбежный конец?" – "Как получил я жизнь? Откуда я? Зачем пришел на землю? Чтобы опять уйти. Как могу я понять что-нибудь, когда я ничего не знаю? Из ничтожества возник я к жизни: и опять буду тем, чем был. Ничто, огромное ничто – вот вся участь смертных". – "Жизнь ухаживает за нами и откармливает нас для смерти, как стадо свиней на убой".

Различие между эллинским пессимизмом и его восточными и современными разновидностями состоит только в том, что греки еще не знали, что страдание можно идеализировать и представлять его себе высшей формой нравственной чувствительности. Их дух был по существу слишком мужественен, чтобы пессимизм мог быть у них возведен в систему или сознательно обработан в их классической литературе. Они с презрением смотрели бы на человека, вся жизнь которого протекает в унынии и скорби. Понять, что пафос жизни может быть вложен в горе и страдания, наполняющие жизнь с тех пор, как существует мир, – было предназначено народам с более сложным и, если можно, так выразиться, с более женственным духом, чем дух эллинов в классический период их истории. Но, тем не менее, взгляды эллинов на жизнь были глубоко пессимистичны.

  1. В тот самый день, когда я писал эту страницу, почтальон принес мне следующие афоризмы умудренного жизнью старого моего приятеля из Гейдельберга. Они могут послужить нам прекрасным примером современного эпикурейства:

"В слово "счастье" всякий человек вкладывает свой особый смысл. И в общем это призрак, за которым гонятся только слабые люди. Мудрец удовлетворяется более скромным, но за то более определенным термином: довольство. Главной целью своею воспитание должно было бы поставить стремление избавить нас от неудовлетворенности жизнью. Здоровье, конечно, благоприятное, но вовсе не такое уж необходимое условие довольства. Женское сердце и любовь – это остроумное изобретение природы, хитрая ловушка, поставленная с целью заставить среднего человека работать. Но мудрец всегда предпочтет работу, свободно выбранную им самим".

  1. Ribot: Psychologie des sentiments. p. 54.
  2. A. Gratry: Souvenirs de ma jeuesse. 1880. pp. 119-121 (abridged). Есть люди, страдающие длительной ангедонией, при которой совершенно утрачивается вкус к жизни. В летописях самоубийств мы часто наталкиваемся на примеры, подобные следующим:

Одна служанка девятнадцати лет, не получившая никакого образования, отравилась и оставила два письма с объяснением причин своего поступка. Она пишет своим родителям: "Может быть жизнь и сладка для некоторых, но я предпочитаю то, что слаще жизни – смерть. Прощайте навсегда, дорогие родители. Здесь нет ничьей вины, это мое наибольшее желание, которое я лелею вот уже три или четыре года. Я всегда надеялась, что придет день, когда я смогу его осуществить, и вот этот день пришел... Нужно удивляться, что я ждала так долго, но я полагала, что может быть, у меня явится мужество не думать об этом". Своему брату она пишет: "Мои милый, дорогой брат! Прощай навсегда. Когда ты получишь это письмо, меня уже не будет. Я знаю, мой любимый, что нет прощения тому, что хочу сделать... Я устала жить и оттого хочу умереть... Жизнь может быть и сладка для некоторых, но для меня слаще смерть!"(S.A.K.Strahan: Suicide and Insanity, 2d. ed. London, 1894, p. 131).

  1. Roubinovitch et Toulouse: La mélancolie. 1897, p. 170.
  2. Я беру эти примеры из книги G.Dumas: La Tristesse et la Foie. 1900.
  3. Л.Н.Толстой. "Исповедь". Изд. "Посредника", гл. III, IV, V, стр. 14-24 (сокращено).
  4. Л.Н.Толстой. "Исповедь". Изд. "Посредника", гл. VII, стр. 37-40 (сокращено).
  5. Л.Н.Толстой. "Исповедь". Изд. "Посредника", гл. VIII, стр. 42 и гл. XII, стр. 57 (сокращено).
  6. Grace abounding to the Chief of Sinners. (Взятую мною из этого произведения цитату я составил из нескольких отрывков).
  7. The Life and Journal of the Rev. Mr. Henry Alline. Boston, 1806 pp. 25, 26. Знакомством с этой книгой я обязан моему коллеге д-ру В. Рэнду (Dr. Benjamin Rand).
  8. Ср. следующее место из Баньяна:

"С этого времени меня охватила такая дрожь, что, бывало, я чувствовал несколько дней под ряд как трепещет и содрогается все мое тело и даже мой дух; я был с головы до ног потрясаем сознанием страшного Божьего осуждения, поражающего тех, кто совершил смертный грех. В желудке я ощущал от страха такую тяжесть и жар, что иногда казалось, будто грудобрюшная преграда готова разорваться во мне... Я корчился, стонал, старался освободиться от тяготевшего надо мною бремени; оно так отягчало меня, что я не мог ни встать ни лечь, не мог найти покоя".

  1. Другой пример такого же внезапного припадка ужаса см. у Henry James: Society the Redeemed Form of Man. Boston, 1879, pp. 43 ff.
  2. Вот пример таких переживаний:

"Было уже около одиннадцати часов вечера... но я все еще бродил вместе с другими... Вдруг в кустах, слева от дороги, которой мы шли, раздался какой-то треск, перепугавший всех нас; через секунду тигр, выскочив из джунглей, бросился на одного из толпы, шедшего впереди всех, и в мгновение ока унес его. Нападение зверя, судорожные движения жертвы в его пасти, ее последний отчаянный крик; невольно повторенный всеми нами, – все это произошло в три секунды. Я не знаю, что случилось затем до той минуты, когда я, придя в себя, увидел, что я и мои спутники лежим на земле, как бы готовые стать добычей нашего врага, повелителя лесов. Я чувствую, что мое перо не в силах описать всего ужаса этих страшных мгновений. Наши члены окоченели, уста потеряли способность говорить, сердца наши трепетно бились, и в ушах все еще звучал последний крик отчаяния погибавшего человека. В этом состоянии мы на четвереньках поползли назад от этого проклятого места, а затем бросились бежать изо всех сил. И бежали в продолжение получаса, пока счастливо добрались до небольшой деревушки. После этого каждого из нас била лихорадка, все мы дрожали от пережитого страха, и в таком жалком состоянии мы пробыли до утра". (Autobiography of Lutfullah, а Mahommedan Gentleman. Leipzig, 1857, p. 112).

Лекция VIII

1.    Например, у Эмерсона мы читаем:

"Наша молодежь мучится богословскими вопросами о первородном грехе, о происхождении зла, о предопределении и т.п. Но эти вопросы никогда не представляют практического затруднения, никогда не преграждают дороги тому человеку, который не сбился с прямого пути в погоне за ними. Это – зловредные язвы, иссушающие душу"... (Emerson: "Spiritual Laws")

  1. Notes sur la Vie. p. 1.
  2. Cм. напр. книгу F.Paulhan. "Les Caractères" (1894), в которой противополагаются как различные психические типы Les Eguililbrés (находящиеся в состоянии душевного равновесия) и les Unifiés (внутренно единые) с одной стороны и les Inquiets (мятущиеся). les Contrariants (недовольные), les Incohérents (противоречивые) и les Emiettés (расколотые) – с другой.
  3. Annie Besant: An Autobiography. p. 82.
  4. Smith Baker (Journal of Nervous and Mental Diseases. September, 1893).
  5. Человек с сильнейшими признаками вырождения.
  6. Louis Gourdon в своем Essai sur la Conversion de Saint Augustin (Paris, Fischbacher, 1900) доказал путем изучения сочинений Августина, написанных им сейчас же после его обращения (в 386 г.), что рассказ Августина в Исповеди несколько неточен. Перелом, произошедший в саду, повел к окончательному разрыву с прежней жизнью, но Августин обратился после этого к неоплатоническому спиритуализму, что было только половиной пути к христианству. Полное обращение к последнему произошло только спустя четыре года.
  7. Th. Jouffroy. Nouveau Mélanges Philosophiques, 2me édition. p. 83. Вот еще два случая "контр-обращения". Первый я заимствую из коллекции рукописей профессора Старбэка. Рассказ ведется от лица одной женщины:

"В глубине души я думаю, что я всегда относилась более или менее скептически к вопросу о Боге. Мой скептицизм, несмотря на мои юные годы, был подобен все разрастающемуся потоку, который был только прикрыт и управляем религиозными чувствами. В тридцать лет меня спросили в церкви: "Любите ли вы Бога?" Я отвечала согласно обычаю: да, и ждала, что будет дальше. И в ту же минуту блеснули во мне как молния слова: "Нет, ты Его не любишь!" В течение долгого времени меня преследовали стыд и угрызения совести за эту ложь и за вину моего равнодушие к Богу. В то же время я страшилась, чтобы Бог не наказал меня за это каким-нибудь ужасным наказанием... В девятнадцать лет я заболела. Перед тем, как выздороветь, я услышала историю зверского обращения одного человека с его женой, которую он столкнул с лестницы и толкал ногой до тех пор, пока она не лишилась сознания. Меня охватил ужас при этом рассказе. И, в тот же миг пронизала душу мысль: "У меня нет ничего общего с Богом, который допускает такие злодеяния". После этого в течение нескольких месяцев я испытывала по отношению к моему прежнему Богу стоическое равнодушие, под которым скрывались ненависть и надменное недоверие. Я считала возможным, что Он существует, считала вероятным, что Он осудит меня и заранее покорилась этому жребию. Он мало внушал мне страха, и я не испытывала никакого желания Его умилостивлять. Я совсем перестала стремиться к Нему после этого горького переживания".

Из другого примера мы ясно увидим, как мало нужно для того, чтобы привести мысль к новому для нее состоянию, где она обретет равновесие, если подготовительный процесс уже пришел к своему завершению. Достаточно той соломинки, которая по английской пословице, может сломать спину верблюда, уже нагруженного свыше меры. Достаточно кончика иголки, чтобы в перенасыщенном растворе совершилась кристаллизация. Толстой так пишет об этом:

"Мне рассказывал С., умный и правдивый человек, как он перестал верить. Лет 26ти уже, он раз на ночлеге во время охоты, по старой, с детства принятой привычке, стал вечером на молитву. Старший брат, бывший с ним на охоте, лежал на сене и смотрел на него. Когда С. кончил и стал ложиться, брат его сказал ему: "А ты все еще делаешь это?" И больше ничего они не сказали друг другу. И С. перестал с того дня становиться на молитву и ходить в церковь... И не потому, чтобы он знал убеждения своего брата и присоединился к ним, не потому, чтоб он решил что-нибудь в своей душе, а только потому, что слово это, сказанное братом, было как толчок пальцем в стену, которая готова была упасть от собственной тяжести; слово было только указанием на то, что там, где он думает, что есть вера, давно уже пустое место, и что потому слова, которые он говорит, и кресты, и поклоны, которые он кладет во время стояния на молитве, суть вполне бессмысленные действия. Сознав их бессмысленность, он не мог продолжать их" (Л.Н.Толстой. Исповедь. Изд. "Посредника", стр. 7).

  1. Ор. сit., Letter III.

Следующий документ живо обрисовывает довольно частый пример перехода от состояния влюбленности к равнодушию. Влюбленности почти всегда предшествует целый период бессознательного подготовления, пока настает момент, в который становится ясно, что беда уже совершилась и возврата нет. Точно так же бывает и в противоположных случаях. Искренний тон рассказчика кажется мне достаточной гарантией правдивости рассказа:

"В течение двух лет я переживал очень тяжелые состояния, от которых едва не сошел с ума. Я страстно влюбился в одну девушку, которая несмотря на свою молодость, была отчаянной кокеткой. Теперь я думаю о ней с ненавистью и удивляюсь, как мог поддаться ее чарам. Но в то время я пылал любовью к ней и не мог думать ни о чем другом. Когда я оставался один, я вызывал воображением все очарование ее красоты и, сидя за работой, терял большую часть времени, вспоминая наши свидания и представляя будущие беседы. Она была хороша собой, весела, бойка. Обожание мое льстило ее тщеславию. Любопытнее всего, что в то время, как я добивался ее руки, я знал в глубине души, что она не создана быть моею женою, и что никогда она на это не согласится. Мы обедали в одном отеле целый год и могли подолгу и запросто беседовать; но наши более интимные беседы мы держали в тайне от всех. И такое положение дел в соединении с ревностью к одному из ее поклонников, расстраивало мои нервы и отнимало сон. Моя совесть возмущалась такой непростительной слабостью с моей стороны. И я едва не дошел до сумасшествия. Я вполне понимал тогда тех молодых людей, которые убивают своих возлюбленных, о чем постоянно приходится читать в газетах. Тем не менее, я не мог перестать любить ее.

Но замечательнее всего тот странный, внезапный, неожиданный и бесповоротный конец, которым все это завершилось. Я шел утром после завтрака на работу, по обыкновению полный мыслями о ней и о моей несчастной участи. Вдруг, как будто какая-то могущественная внешняя сила овладела мной, я быстро повернул назад и прибежал в мою комнату. Там я принялся немедленно уничтожать все, что хранил в память о ней: локоны, записочки, письма и фотоминиатюры на стекле. Из локонов и писем я сделал костер. Портреты раздавил каблуком с жестоким и радостным упоением мщения. В этот миг она внушала мне только негодующее презрение. И я так чувствовал себя, точно освободился от тяжкого бремени, от болезни. Это был конец. Я не говорил с ней больше, не писал ей, и ни одной мысли о любви не возбуждал во мне ее образ, в течение стольких месяцев заполнявший мое сердце. У меня осталась лишь ненависть к ее памяти, хотя я и признаю теперь, что слишком далеко зашел в этом чувстве. Во всяком случае, в это счастливое утро, я вернул к себе мою душу и никогда больше не попадался в эту ловушку".

Это кажется мне превосходным примером двух противоречивых влечений в одной личности; представляя противовес одно другому, они долго терзают жизнь разладом и неудовлетворенностью. И вдруг, происходит нежданный кризис, и равновесие восстанавливается, "как будто бы какая-то могущественная внешняя сила овладела мной", как говорит автор только что изложенного признания. Профессор Старбэк. в своей "Психологии религии" (стр. 141) приводит два случая, один аналогичный этому, а другой противоположный – мгновенный переход, от ненависти к любви. Я думаю, что он прав считая все такие внезапные переломы результатом особых мозговых процессов, развивающихся бессознательно до тех пор, пока они не оформятся и не осветятся сознанием. Когда мы приступим к изучению внезапных "обращений", я буду широко пользоваться его гипотезой подсознательного созревания этих психических явлений.

  1. H.Fletcher. Menticulture or the ABC of True Living. New York and Chicago, 1899. pp. 26-36.
  2. Л.Н.Толстой. Исповедь. Изд. "Посредника", гл. IX, стр. 47-50.
  3. Л.Н.Толстой. Исповедь. Изд. "Посредника", гл. XII, XIII, стр. 59-62.
  4. В приведенных выдержках из Баньяна я делал большие пропуски.

Лекция IX

1.    А sketch of the life of Stephen H. Bradley from the age of five to twenty-four years, including his remarkable experience of the power of the Ноly Spirit on the Second evening of Nowember 1829. Madison, Conectient, 1830.

  1. Примером может служить Жоффруа:

"Моя душа катилась по наклонной плоскости, и мало-помалу она стала чужда прежней вере. Эта горестная перемена произошла в дали от света моего сознания; слишком много пережил я сомнений, слишком много святых для меня привязанностей соединялось с потерянной верой, так что у меня не хватало мужества признаться перед собой в том, что произошло. Все свершилось в глубоком молчании, как будто составлен был заговор, в котором я не участвовал; и хотя в действительности я давно перестал быть христианином, – я так мало сознавал еще эту перемену в себе, что содрогнулся вы от одного подобного подозрения и считал бы клеветником того, кто обвинил бы меня в таком падении". (Затем следует рассказ Жоффруа о его контр-обращении, приведенный выше в лекции VIII.)

  1. Привожу пример внезапного патологического появления у человека чувства своей греховности:

"Однажды ночью мною всецело овладела какая-то сила. Сведенборг описывает такое состояние, но у "его оно сопровождалось чувством праведности. У меня же было чувство греха. Всю эту ночь находился я во власти этой силы и с самого ее наступления я почувствовал себя в руке Божией. Ни разу в жизни не исполнил я доброго дела и с тех пор, как себя помню, был всегда диким зверем в человеческом образе".

  1. E.D.Starbuck: The Psychology of Religion. pp. 224, 262.
  2. Это хорошо понял Дж.Эдуардс (Jonathan Edwards). Рассказ среднего человека о пережитом им обращении следует всегда принимать с оговорками, которые Эдуардс так формулирует:

"Правило, воспринятое извне и установленное мнением известной группы людей, имеет очень значительное, хотя для многих индивидуумов и незаметное влияние на их понимание пережитого ими опыта. Мне хорошо известно, как это происходит, потому что я имел случай не раз наблюдать это явление. Очень часто переживания этих людей представляются им неясным хаосом чувств и настроений; но затем в их представлении выдвигаются на первый план те черты, которые более или менее похожи на то, о чем они слышали или что видели у других людей. Эти черты становятся осязательными для их мысли и объединяются в их сознании в одно целое, тогда как другие черты оставляются без внимания и мало-помалу стушевываются в их сознании. Таким образом их переживания нечувствительно преображаются в их представлении сообразно с теми схемами, которые установились в их уме" (Treatise on Religious Affections).

  1. Studies in Psychology of Religious Phenomena. American Journal of Psychology, VIII, 309 (1896).
  2. Я сократил этот рассказ. Другие примеры обращаемых на путь истины алкоголиков можно найти в брошюре Гэдлея, озаглавленной "Rescue Mission Work". Профессор Леуба дает в приложении к своей статье целый ряд замечательных случаев из этой области.
  3. Генерал Бутс основатель Армии Спасения, полагает, что первый шаг при спасении порочного и опустившегося человека должен состоять в том, чтобы дать ему почувствовать, что люди, выше его стоящие, заботятся о нем и не безучастно относятся к тому, поднимется ли он или падет еще ниже.
  4. Другим примером может служить тяжелое состояние апатической меланхолии, в которое впал Джон Стюарт Милль от мысли, что жизнь бессмысленна, и от которой он освободился благодаря чтению мемуаров Marmontel'я и поэзии Wordsworth'a. См. Автобиографию Милля. (New York, 1873, pp. 141, 148).
  5. Напр., проф. Старбэк устанавливает кроме "избавления от греха" еще "духовное прозрение", как особый тип обращения. (Psychology of Religion. p. 85).
  6. Psychology of Religion. p. 117.
  7. Psychology of Religion. p. 385. См. также pp. 137-144 и 262.
  8. Финней (С.G.Finney), в следующем отрывке подчеркивает волевой элемент обращения:

"Вопрос о спасении через Евангелие с чудесной ясностью встал предо мной. Я увидел, как никогда в жизни, реальность существования Христа. Искупление казалось мне даром, который оставалось только принять. С моей стороны для этого нужно было лишь согласиться покинуть грехи и принять Христа. После того, как это откровение несколько минут озаряло мое сознание, мне показалось, что я слышу вопрос: «Хочешь ли ты согласиться на это сегодня же?» Я отвечал: «Да, я хочу согласиться сегодня же или умереть от этой попытки»".

Он отправился в леса, и о своей внутренней борьбе там говорит, что он не мог сначала молиться, что этому мешала гордость.

"Тогда я упрекал себя, пишет он, за обещание отдать свое сердце Богу прежде, чем покину эти леса. Я пробовал сделать это, но не мог. Моя душа пряталась от Него, мое сердце его не искало. Меня мучила мысль, что я дал дерзкое обещание отдать мое сердце Богу сейчас же или умереть от этой попытки. Душа моя была скована этим обещанием, которое мне хотелось нарушить, силы и мужество оставили меня, и я едва мог стоять на коленях. Как раз в эту минуту я услышал чьи-то шаги и открыл глаза, чтобы узнать, кто это. Но у меня было ясное ощущение препятствия, загораживающего мою дорогу: это была гордость. Тогда меня охватило чувство виновности за тот стыд, какой я испытывал при мысли, что кто-нибудь может увидеть меня стоящим на коленях перед Богом. И это чувство достигло такой силы, что я закричал так громко, как только мог: «Я не уйду с этого места, хотя бы все люди, какие есть на земле, и все демоны ада собрались сюда. Возможно ли, чтобы такой грешник, как я, исповедующий свои грехи перед Великим Богом, осмеливался стыдиться того, что такой же грешник увидит его на коленях, стремящегося примириться с оскорбленным им Богом!» Этот грех показался мне невероятным, непростительным, и это же чувство греховности сразу привело меня к Богу" (Mémoire, pp. 14-16).

  1. Starbuck: Op. cit., pp. 91, 114.
  2. Extracts from the Journal of Mr. John Nelson. London, no date, p. 24.
  3. Starbuck: Op. cit., p. 64.
  4. Starbuck; p. 115.
  5. Starbuck; p. 113.
  6. Edward's and Dwight's Lite of Brainerd. New Haven, 1882, pp. 45-47.
  7. Представляя себе это явление, как перемещение внутреннего центра тяжести, мы сможем сказать, что моменты появления новой психической энергии, направленной на новый духовный центр и перемещения прежнего центра к периферии сознания – только методологическое разделение одного, по существу неделимого процесса. Старбэк прав, говоря, что хотя на первый взгляд "отказ от собственных усилий" и "зарождение новой личности" представляются двумя различными переживаниями, тем не менее "в действительности это одно и то же. Отказ от собственных усилий есть выражение этого процесса в терминах прежнего я, а  зарождение новой личности – в терминах нового я" (Op. cit., p. 160).
  8. A.A.Bonar: Nettleton and his Labours. Edinburgh, 1854, p. 261.
  9. Charles G. Finney: Memoirs written by Himself. 1876, pp. 17-18.

Лекция X

1.    Аллайн несколько раз видел свет, по-видимому, субъективного происхождения.

  1. Life and Journals. Boston, 1806 pp. 31-40.
  2. Цитирую по итальянскому переводу этого письма, приведенному в "Biografia del Sig. M.A.Ratisbonne". Ferrara, 1843. Я сократил подлинник.
  3. "Видоизменения личности". Напечатано в International Scientific Series.
  4. Binet, Janet, Breuer, Freud, Mason, Prince.
  5. Ср. Freud и Breuer: "Studien über Histerie". 1895; Freud. Zur Psychopathologie des Alltagslebens, 2-е изд. 1897 и серию Schriften zur angewandten Seelenkunde, herausgegeben von Prof. Sigmund Freud.
  6. Когда я в прошлой лекции объяснял неожиданные мотивы внезапных обращений их подсознательным "зарождением", я пользовался означенным методом, насколько это возможно при современном состоянии этого вопроса. Как ни смутна еще для психологов роль и значение сублиминальной области душевной жизни, они во всяком случае не сомневаются в факте ее существования и полагают, что она является хранилищем, где запечатлеваются следы пережитых чувственных опытов (нередко ускользающих от внимания), и где происходит переработка их согласно нормальным психологическим и логическим законам; эта подсознательная переработка доводит накопленные в сублиминальной области опыты до такого "напряжения", что настает момент, когда они могут прорвать границы поля сознания и ворваться с непреодолимой силой в его пределы. Таким образом будет вполне "научным" рассматривать внезапные и ничем иначе необъяснимые изменения сознания, как результат постепенного напряжения сублиминальных реминисценций, дошедшего наконец до точки взрыва. Однако научная совесть побуждает меня признаться, что существуют такие внезапные изменения сознания, для которых чрезвычайно трудно найти соответствующий им процесс подсознательного созревания. Таковы некоторые из приведенных в лекции III случаи, иллюстрирующие чувство "присутствия невидимого"; в лекции о мистицизме мы будем иметь случай рассматривать переживания такого же порядка. Совсем не легко объяснить этим путем переживания Брэдлея, Ратисбонна, даже полковника Гардинера и апостола Павла. Эти явления мы должны приписать либо чисто психологическому нервному "разряжению", имеющему сходство с эпилептическим разряжением, либо, отнести их к мистическим или теологическим причинам. Я делаю это последнее указание для того, чтобы читатель понял, насколько сложен рассматриваемый вопрос. Но я буду, насколько возможно, придерживаться "научного" понимания этих явлений. Только тогда, когда в следующих лекциях затруднения увеличатся, я коснусь вопроса о том, достаточно ли этого понимания для объяснения всех явлений. Во всяком случае, не подлежит сомнению, что признание факта их зарождения в подсознательной жизни удовлетворительно объясняет большую часть их.
  7. Эдуардс (Edwards) пишет: "Я смело утверждаю, что чудо, творимое Господом при обращении души, если хорошо взвесить огромность этого благодеяния и вытекающие из него вечные последствия, – величественнее, чем чудо сотворения всего материального мира".
  8. Эмерсон пишет: "Когда мы видим душу, чья жизнь светла, полна благодати и благоухает, как роза, то следует благодарить Бога за то, что такое явление может существовать на земле, а не отворачиваться гневно и говорить: «Праведнее тот, кто неустанно борется со своей греховной природой»". Эмерсон совершенно прав. Тем не менее, человек возвышается духовно, лишь благодаря своему внутреннему разладу, и тому, что покупается его ценой, что мы назвали вторым рождением. Светлый душевный склад однажды рожденных, хотя он и более привлекателен в жизни, чем мрачный, стоит в духовном отношении несомненно ниже того, чем мог бы он быть при условиях той же индивидуальности, если бы обладал свойством мрачного склада, – способностью видеть свои грехи и терзаться ими, как бы ни были они невинны.
  9. George A. Coe. The Spiritual Life. New York, 1890.
  10. Op. cit., p. 112.
  11. Op. cit., p. 144.
  12. Я соединил вместе два отрывка: один из книги W.Monod. "La Vie", другой из книги Adolphe Monod: "Souvenirs de sa Vie". 1885, I. p. 433.
  13. Commentary on Galatians, ch. III, verse 19 and ch. II, verse 20.
  14. В некоторых случаях обращений можно заметить обе эти стороны. Вот пример:

"Читая одну статью, я был поражен следующими словами: "Дело, совершенное Христом". У меня мелькнула мысль: "Почему автор употребляет это выражение? Почему не говорит: Дело искупления? И передо мною предстало слово: "Свершилось", произнесенное Иисусом на кресте. Что же свершилось? Во мне тотчас же родился ответ: "Совершенное искупление греха; воздаяние во всей его полноте: весь долг был уплачен Посредником; Христос умер за наши грехи, и не только за наши, но и за грехи всего мира". Если все совершено до конца, весь долг выплачен, то что же остается делать мне? В ту же минуту засиял во мне свет Духа Святого и радостная уверенность, что мне осталось только пасть на колени, принять Спасителя и спасение и прославлять Его вовеки" (Autobiography of Hudson Taylor).

  1. Эти слова в особенности относятся к Толстому. В его душевном кризисе почти не было теологического элемента. Его вера – результат интуитивно познанного нравственного смысла бесконечности жизни.
  2. American Journal of Psychology. VII, 345-347.
  3. Dwight, Life of Edwards. New York, 1830, p. 61.
  4. W.F.Bourne. The King's Son, а Memoir of Billy Bray. London, Hamilton, Adams & C°. 1887, p. 9.
  5. Cм. William B.Sprague: Lectures on Revivais of Religion. New York, 1832; в приложении к этой книге приведено мнение многих проповедников и основателей сект.
  6. Эти рассказы о пережитых фотизмах существенно отличаются от тех описаний, которые являются образной, метафорической передачей чувства, "будто весь мир осветился новым духовным светом". Брайнерд, например, пишет:

"Когда я шел по дну глубокого оврага, неизъяснимый свет засиял в моей душе. Я имею в виду не внешнее сияние, ибо его я не видел, не ощущение материального света, исходящего с неба; это было новое понимание, новое познание Бога, обретенное мною в тот миг".

В следующем описании, находящемся в собранной Старбэком коллекции рукописей, световые образы, по-видимому, следует также понимать метафорически:

"Однажды, в ночь после воскресенья, возвращаясь на поле, где я работал, я решил предать на волю Бога всего себя, все свои силы и все, что имею. Шел дождь и дороги были покрыты грязью; но мое желание было так непреодолимо, что я опустился на колени около дороги и высказал Богу все, что лежало на сердце, намереваясь затем продолжать мой путь. Хотя я пережил перед этим обращение и был уверен, что я уже спасен, – такого ответа на мою молитву я не получал еще ни разу. Молясь, я простирал руки к Богу, обещая Ему, что с этого дня они будут работать лишь для Него, что ноги мои будут ходить для Него, язык говорить для Него и т.д., и т.д., если только Ему будет угодно сделать меня своим орудием и дать мне какое-нибудь знамение. Вдруг яркий свет пронизал темноту ночи: я почувствовал, я понял, что Бог услышал мою молитву и дал ответ на нее. Ощущение глубокого счастья охватило меня; я увидел, что принят в число возлюбленных Богом детей Его".

В рассказе, который я сейчас приведу, световое видение имеет тоже только метафорический смысл:

"По окончании вечерней службы было созвано молитвенное собрание. Проповедник предположил, что я очень тронут его речью. (Он ошибался, так как он был совсем не умен). Он подошел ко мне и, положив руку на мое плечо, сказал: "Не хочешь ли ты отдать свое сердце Богу?" Я ответил утвердительно. Тогда он сказал мне: "Выйди вперед". Присутствующие пели, молились и беседовали со мною. Я не испытывал ничего, кроме глубокой печали. Они сказали мне, что я не могу "обрести мира", потому что, не хочу отдать Богу всего. Часа через два проповедник объявил, что пора расходиться. Возвратясь домой, я стал по обыкновению на молитву. В глубоком отчаянии я промолвил: "Господи, я сделал все, что было в моих силах; полагаюсь в остальном на Твою волю". Мгновенно мир снизошел на меня, как поток света. Я поднялся, вошел в спальню моих родителей и сказал: "Как я необыкновенно счастлив". Мне думается, что это был час моего обращения; это был час, когда я обрел чудесную уверенность, что Бог принял меня и распростер на меня свое милосердие. Что же касается моей жизни, в ней не произошло никакой особенной перемены".

  1. Привожу еще несколько описаний этого чувства:

"Однажды утром, когда я находился в глубоком отчаянии и всякую минуту ожидал, что низвергнусь в преисподнюю, я дошел до того, что стал призывать прощение и милосердие Господне на меня. Господь пришел мне на помощь и освободил мою душу от тяжести и бремени грехов. Все тело мое трепетало от головы до ног, а душа вкусила сладчайший мир. Счастье, испытанное мною в тот миг, не может быть передано словами. Это счастье продолжалось целых три дня, в течение которых я никому не говорил о том, что испытываю" (Autobiography of Dan Young, edited by W.P.Strickland. New York, 1860).

"В одно мгновение во мне появилось сознание, что Бог не оставляет тех, кто уповает только на Него. Это сознание было так сильно, что через час уже весь мир казался мне прозрачным, как кристалл, небо стало лучезарным: я бросился на свою кровать и стал рыдать и смеяться". H.W.Beecher (Цитирую по проф. Леуба).

"Слезы моей печали стали слезами радости; я лежал, славя Господа, в таком состоянии экстатической радости, понять которое может лишь пережившая его на собственном опыте душа". "Я не в силах передать того, что я чувствовал. Я чувствовал, будто из мрачной темницы меня выпустили на солнечный свет. Я кричал от радости и пел хвалу Тому, Кто возлюбил меня и смыл с меня мои грехи. Я был принужден скрыться от людских взоров, потому что слезы неустанно текли из моих глаз, а я не хотел, чтобы мои приказчики видели их". – "Радость моя была так велика, что я зарыдал". – "Я чувствовал, что от головы моей должно исходить сияние, как от Моисея на горе Синайской. Я чувствовал во всем теле такую легкость, что мог бы летать. Это была самая большая из пережитых мною в жизни радостей". – "Я попеременно плакал и смеялся. Мне было так легко, как будто я ходил по воздуху, не касаясь земли. Я испытал такое огромное счастье и такой невозмутимый покой, каких не ожидал испытать в своей жизни". (Цитаты из собрания рукописей Старбэка.)

  1. Psychology of Religion. pp. 360, 357.

Лекция XI, XII и XIII

1.    Saint Beuve. Port-Royal. Paris, 1840. vol. I, pp. 95, 106.

  1. "Любовь не была бы любовью", говорит Бурже, "если бы она не была в состоянии довести человека до преступления". Также можно сказать, что "никакая страсть не может быть названа истинною, если она неспособна довести нас до преступления". (Sighele Psychologie des Sectes. p. 136). Другими словами, сильные страсти уничтожают обычные запреты, воздвигаемые "совестью". И наоборот, среди всех преступных человеческих существ, среди лживых, трусливых, развратных и жестоких людей, не найдется, может быть, ни одного, у кого побуждение к преступлению не могло бы быть в известные моменты побеждено присутствием другого ощущения, под условием, что это ощущение будет в достаточной мере сильно. Страх у людей этого сорта обыкновенно является самым подходящим двигателем для достижения подобного результата. Он заменяет в данном случае совесть и по справедливости может быть здесь назван "высшей страстью". Перед лицом смерти или при наличности веры, что скоро наступит судный день, как быстро приводим мы в порядок наш нравственный храм, и в это время мы даже не можем себе представить, каким образом грех мог быть для нас искушением. Древнее христианство со своим огненным адом прекрасно умело извлекать из страха все, что он мог дать для приведения к раскаянию, и хорошо знало всю его ценность в деле обращения.
  2. На Бенжмэн Констана часто указывали, как на редкий пример сочетания высшего из свойств ума с таким характером, где брали верх низшие свойства. Вот что он пишет (Journal. Paris, 1895, p. 56): "Моя несчастная слабость толкает меня во все стороны. Нет ничего смешнее моей нерешительности. То я собираюсь жениться, то стремлюсь к одиночеству; сегодня меня тянет в Германию, завтра во Францию; одно колебание сменяется другим, и все это происходит оттого, что я неспособен отказаться от чего-либо". Таким образом, ни одна из возможностей не могла "овладеть им до потери рассудка". Такому человеку, обладающему одинаковой любовью ко всему, следовало бы отказаться от всякой жизненной карьеры.
  3. Величайшее качество, которое порождается возбуждениями высшего характера – это храбрость; колебание между различными степенями этого качества образует разных людей, разную жизнь. Храбрость может явиться результатом различных возбуждений. Ее вызовет ни полная доверия надежда, и геройский пример, и любовь, и гнев. У некоторых людей она от природы так развита, что малейшая опасность способствует ее проявлению, хотя для большинства людей опасность служит величайшим запретом для деятельности. "Любовь к приключениям" становится у таких людей господствующей страстью.

"Я думаю", говорит генерал Скобелев, "что моя храбрость – не что иное, как страсть к опасности и в то же время презрение к ней. Риск, которому подвергается моя жизнь, наполняет меня неистовым восторгом. Чем меньше около меня способных разделить этот восторг, тем больше я его ценю. Участие моего тела выражается в этом случае тем, что оно сообщает мне соответствующее возбуждение. Вся духовная жизнь кажется мне только ее отражением; встреча с врагом лицом к лицу, дуэль, опасность, в которую я могу броситься очертя голову, – все это привлекает меня, возбуждает, опьяняет. Опасность сводит меня с ума, я влюблен в нее, я ее обожаю. Я бегу за нею, как другие бегают за женщинами; я желал бы, чтобы она никогда не прекращалась. Если бы даже опасность была всегда одна и та же, она доставляла бы мне каждый раз новое наслаждение. Когда я бросаюсь в дело, где я надеюсь встретить ее, мое сердце трепещет от неуверенности: в одно и то же время я хочу, чтобы она появилась и чтобы она не являлась. Что-то похожее на мучительную и в то же время сладостную лихорадку овладевает мною; все мое существо стремится навстречу опасности с порывом, которому напрасно пытается противиться моя воля". (Juliette Adam: Le Général Skobeleff. Nouvelle Revue, 1886).

Скобелев, кажется, отличался несомненным эгоизмом; но самоотверженный Гарибальди, как видно из его воспоминаний, также постоянно находился под неослабным влиянием стремления к опасности.

  1. Ср. случай на стр. 68, где писатель определяет свой опыт общения с Божеством просто как "временное отречение от условностей, обычно наполнявших мою жизнь".
  2. Куда скрылись те заботы и огорчения,
    которые вчера меня усыпляли?
    Когда взошла утренняя заря,
    я почувствовал, что стыжусь их.
  3. "Единственно радикальное средство от мании алкоголизма – это религиозная мания", – приходилось мне слышать от некоторых ученых медиков.
  4. Doddrige's Life of Colonel James Gardiner. London Religions Tract Society. pp. 23-32.
  5. Вот, например, случай из книги Старбэка, где автоматизм чувства достиг тех результатов, каких не могли достигнуть молитвы и воля. Женщина, о которой идет речь, пишет следующее:

"Когда мне было около сорока лет, я попыталась бросить курить, но эта страсть была сильнее меня, и я никак не могла преодолеть ее. Я плакала, молилась, давала обеты Богу не курить, но ничего не могла поделать с собою. Я продолжала курить еще 15 лет. Когда мне было пятьдесят три года, я сидела однажды у камина и курила. Вдруг раздался голос. Я слышала его не ушами, а так, словно он приснился мне или прозвучал в моей душе. Голос этот произнес: "Луиза, брось курить!" Я тотчас же ответила: "Уничтожишь ли ты мою страсть к куренью?" Но голос все повторял: "Луиза, брось курить!" Тогда я встала, положила свою трубку на камин и уже больше никогда не курила и не испытывала к этому влечения. Страсть к курению исчезла, словно я никогда не видела табаку и не прикасалась к нему. Вид курящих людей и запах табачного дыма никогда больше не возбуждал во мне ни малейшего желания снова приняться за курение". (The Psychology of Religion. p. 142).

  1. Окончательное разрушение действия старых влияний профессор Старбэк объясняет физиологически разрывом связи между высшими и низшими мозговыми центрами: "Это состояние", говорит он, "при котором центры ассоциации, заведующие духовной жизнью, являются разъединенными с областью низших побуждений, часто отражается на манере, с какой субъект описывает свои ощущения". Вот пример: "Искушения продолжают осаждать меня извне, но внутри у меня уже нет ничего, что бы отвечало им". "Я" в данном случае совершенно отожествилось с деятельностью высших центров, и степенью их достоинства определяется степень внутренней жизни субъекта. В другом случае мы встречаем такие признания: "Хотя Сатана и продолжал искушать меня, но я чувствовал себя с того момента как бы окруженным медной стеной, так что его стрелы до меня не достигали". Нет никакого сомнения, что подобные выключения функций из общей деятельности мозга возможны. Но рассматривая их со стороны доступной нашему исследованию, мы видим, что причину этого явления составляет лишь известная степень духовного возбуждения, которое в конце концов становится настолько сильным, что подчиняет себе все остальные функции; и надо откровенно сознаться, что у нас нет достоверного объяснения, почему и каким образом это господство какого-либо возбуждения проявляется в одном человеке и отсутствует в другом. Мы можем только оказать нашему воображению некоторую, более или менее призрачную, помощь посредством аналогии с предметами реального мира.

Если, например, допустить, что душа человека, с ее различными возможностями равновесия, надобна многогранному телу, которое может лежать на плоскости при посредстве каждой из своих сторон, то душевные перевороты мы можем уподобить перемещению этого тела в пространстве. Если мы на мгновение сдвинем это тело, при помощи рычага, с того положения, которое оно занимало, соприкасаясь с плоскостью своею стороною А, то некоторое время оно будет в колеблющемся состоянии, так что, если перестанет действовать на него рычаг, тело опять опустится на то же место или придет в прежнее состояние под влиянием действия силы тяжести. Но если при вращении тело переместит центр тяжести, заставлявший его соприкасаться с плоскостью стороною А, то оно опрокинется и ляжет на плоскость, предположим, стороны В, после чего уже и останется в этом положении. Сила тяжести, заставлявшая тело нажимать на сторону А, теперь исчезла, и ее можно не принимать во внимание. Многогранник сделался изолированный от дальнейшего притяжения по этому направлению.

В этом сравнении рычагу соответствуют те душевные влияния, которые толкают человека к новой жизни, а роль действовавшей в прошлом силы тяжести исполняют прежние запреты. Если душевное побуждение не достигает необходимой степени силы, то производимые им перемены непрочны, и человек после некоторого времени возвращается в свое прежнее состояние. Когда же это возбуждение достигает известной степени напряжения, то кризис минует, и тогда наступает безвозвратный переворот, равнозначащий приобретению новой натуры.

  1. "Легко заметить, говорит д-р Индж (Dr. W.R.Inge) в своих "Лекциях о христианском мистицизме" (Лондон, 1899 г., стр. 326), что люди выдающейся святости почти одинаково повествуют о своих ощущениях. Они утверждают, что достигли непоколебимой уверенности, основанной не на логических выводах, а на непосредственном опыте, что Бог есть дух, с которым дух человека может вступить в общение; что в Нем приходят в соприкосновение все люди, имеющие представление о добре, истине и красоте; что они видят следы Его во всей природе и ощущают Его присутствие внутри себя, как жизнь своей жизни. Таким образом, поскольку они приходят к познанию самого себя, постольку приближаются и к познанию Бога. Они говорят нам, что нас отделяет от Бога и от счастья, во-первых, себялюбие во всех своих формах и, во-вторых, чувственность во всех ее проявлениях; что следование по этим путям приводит нас к мраку и смерти, скрывающим от нас лицо Господа, в то время, как стезя добродетели может быть уподоблена яркому свету, который разгорается все сильнее и сильнее, пока не превратится в сияние дня".
  2. "Любовь к человечеству" может привести к жизни, во многих отношениях схожей с жизнью христианских святых. Обратите внимание на следующие правила, предписываемые членами "Союза нравственной деятельности" (Union pour l'Action morale), в отчете союза, апрель 1, 15, 1894, а также просмотрите Revue Biene, Август 13, 1892:

"Мы хотим показать на нашем собственном примере полезность власти, дисциплины, покорности и самоотречения; мы хотим проповедовать необходимость беспрерывного страдания, объяснив творческую роль, которую оно играет. Мы об явим войну ложному оптимизму, низменной надежде на счастье, которое должно свалиться для нас с неба, мнению о возможности спасения при помощи только знаний или одной материальной цивилизации, этого жалкого подобия истинного совершенства; будем бороться против непрочного внешнего благоустройства, неспособного заменить собою внутреннюю связь и единение душ. Мы объявим войну дурной нравственности, как в общественной, так и в частной жизни, роскоши, презрительному отношению к ближним и чрезмерной утонченности; будем стремиться к победе над всем, что способствует увеличению наших мучительных, безнравственных и противообщественных недостатков, и что возбуждает зависть или злобу в сердцах простых людей и укрепляет в них ту мысль, что главная цель жизни – наслаждение свободой. Мы будем собственным примером внушать уважение к высшим и равным, уважение ко всем людям; мы будем учить простоте в сношениях с людьми незначительными и стоящими ниже нас; станем проповедовать снисходительность там, где замешаны только наши интересы, и проявлять твердость в своих требованиях, если они касаются обязанностей по отношению к другим лицам или ко всему обществу.

Простой народ представляет из себя то, что мы сделали из него сами; его пороки – отражение наших пороков, которые он подглядел и ввел в свою жизнь, и если эти пороки народа затем всею тяжестью обрушиваются на нас, то это только справедливо.

Мы запрещаем себе всякое стремление к популярности, всякое желание казаться чем – то важным. Мы даем себе обет удерживаться от лжи во всех ее проявлениях. Мы обещаем не порождать и не поддерживать ложных иллюзий своими мыслями, высказанными на словах или на бумаге. Мы даем друг другу обещание поступать энергично и искренно, стремясь к ясному познанию истины и не боясь во всеуслышание заявлять о ней.

Мы обещаем твердо сопротивляться волнам временного увлечения модою и всем проявлениям слабости и боязни.

Мы запрещаем себе саркастические выражения. О серьезных вещах мы будем говорить серьезно, не улыбаясь, без шуток и без намеков на "их; во всех случаях жизни мы будем серьезными, потому что каждая вещь имеет свою серьезную сторону, запрещающую легкомысленное к ней отношение.

Мы всегда будем стремиться к своей цели просто, без всякого педантизма, аффектации и гордости. Но и без ложного самоунижения".

  1. H.Thoreau: Walden. Riverside edition, p. 206.
  2. C.H.Hilty, Gluck. vol. I. p. 85.
  3. The Mystery of Pain and Death. London, 1892, p. 258.
  4. Сравните слова г-жи Гюйон:

"У меня было обыкновение вставать среди ночи и молиться... Мне казалось, будто Бог является ко мне ночью в определенное время и будит меня, чтобы я могла насладиться его присутствием. Когда я была нездорова или очень уставала, то Он не будил меня, но тогда я чувствовала даже во сне Его присутствие в себе. Он любил меня так сильно, что, казалось, наполнял Собою все мое существо, хотя сознание мое не давало мне отчета в Его присутствии. Мой сон иногда прерывался, переходя в нечто похожее на легкую дремоту; но моя душа всегда настолько бодрствовала, чтобы почувствовать присутствие Бога, хотя она едва ли была способна ощущать что-либо другое" (T.C.Upham: The Life and Religions Experiences of Madame de la Mothe Guyon. New York, 1877. vol. I, p. 260).

  1. Я значительно сократил слова оригинала, который помещен в рассказе Эдуарда о возрождении Новой Англии.
  2. Так же как и преграды между людьми и животными. Мы читаем о Товианском, выдающемся польском патриоте и мистике, что "однажды один из его друзей увидел его на улице, во время дождя, ласкающим большую собаку, которая бросилась к нему на грудь и обрызгала его с ног до головы грязью. Когда он спросил Товианского, зачем тот позволяет собаке так пачкать ему платье, последний ответил: "Эта собака, которую я вижу сегодня, только в первый раз выказала мне большую приязнь и пришла в восторг, когда я отнесся благосклонно к ее приветствию. Если бы я отогнал ее прочь, то этим я оскорбил бы ее чувство и оказал бы ей нравственную несправедливость. Это было бы оскорблением не только для нее, но и для всех духов другого мира, находящихся на одном уровне с нею. То, что эта собака испортила мой сюртук – ничто в сравнении с несправедливостью, которую я оказал бы ей, отнесясь равнодушно к проявлениям ее дружбы. Нам следовало бы, – прибавил он, – облегчать участь животных насколько это в нашей власти, а также стремиться к укреплению той связи с миром духов, которая сделалась возможна, благодаря жертве Христа". – André Towiansky. Traduction de l'Italien. Turin, 1897. (Не существует в продаже). Я обязан своему знакомству с этой книгой моему другу профессору В. Лютославскому, автору "Логики Платона".
  3. J. Patterson's. Life of Richard Weaver. pp. 66-68.
  4. Например, Будда, весь израненный, прыгает в огонь, чтобы, изжарив себя, накормить своим телом нищего, – и перед тем, как прыгнуть, трижды отряхивается, чтобы вместе с ним не погибло ни одно из насекомых, гнездившихся в мехе его шубы.
  5. Bulletin de l'Union pour l'Action Morale. Septembre, 1894.
  6. B. Pascal. Prières pour les Maladies. §§ XIII, XIV.
  7. Tomas C. Upham's; Life and Religious Opinions and Experiences of Madame de la Mothe Guyon. New York, 1877 и 78, I, 141, 413.
  8. Op. cit., London, 1901, p. 130.
  9. Claparède et Goty: Deu Héroïnes de la Foi. Paris, 1880, p. 112.
  10. Сравните три различные описания этого духовного состояния: A.P.Call: As а Matter of Course. Boston, 1894; H.W.Dresser: Living by the Spirit. New York and London, 1900; H.W.Smith: The Christian's Secret of а Happy Life, published by the Willard Tract Repository.
  11. T.C.Upham: Life of Madame Catherine Adorna, 3d ed. New York, 1864, pp. 158, 172-174.
  12. The History of TНоmas Elwood, written by himself. London, 1885, pp. 32-34.
  13. Memoirs of W.E.Channing. Boston, 1840, I, 196.
  14. L.Tyerman: The Life and Times of the Rev. John Wesley. I, 274.
  15. A.Mounin: Le Curé d'Ars. Vie de M.J.B.M.Vianney. 1874, p. 545.
  16. B. Wendell. Cotton Matter. New York, no date, p. 198.
  17. Одно из наиболее известных руководств принадлежит Родригецу, иезуиту прежних времен; оно было переведено на все языки. Из новейших руководств известно очень хорошо составленное "L'Ascétique Chrétienne", par M.J.Ribet. Paris, Poussielgue, nouvelle édition, 1898.
  18. Saint Jean de la Croix. Vie et Oeuvres. Paris, 1893, 94, 99.
  19. "Насекомые", т.е. вши, были неизбежными спутниками средневековых святых. О Франциске Ассизском известно, что "его товарищ часто брал овечью шкуру, служившую святому одеждой, и подносил к огню, чтобы очистить ее от насекомых", и делал это, по его словам, потому, что сам святой отец не преследовал их, и даже, наоборот, старался сохранять их на себе (le portava adosso), считая честью и заслугой носить на своей одежде эти "небесные перлы". См. P.Sabatier: Specufum Perfectionis etc. Paris, 1898, p. 231 note.
  20. The Life of the Blessed Henry Suso by Himself, translated by T.F.Knox. London, 1865, pp. 56-80.
  21. Bougaud: Hist. de la bienheureuse Marguerite Marie. Paris 1894, pp. 265, 171. См. также pp. 386, 387.
  22. Lejeune: Introduction à la Vie Mystique. 1899, p. 227. Слово "Ноlocaust" (жертвоприношение) введено в употребление со времен Игнатия Лойолы.
  23. Alfonso Rodripuez, S.J. Pratique de la Perfection Chrétienne. Partie III, Traité V, ch. X.
  24. Письма LI и СXX. Французский перевод. Bonix, Paris, 1870.
  25. Bartoli-Michel. II, 13.
  26. Rodriguez: Op. cit., Part III, Treatise V., ch., VI.
  27. Sainte-Beuve: Histoire de Port-Royal. I, 346.
  28. Rodriguez: Op. cit., Part III; Treatise III, chaps VI, VII.
  29. R.Philip: The Life and Times of George Whitefield. London, 1842, p. 366.
  30. Edvard Carpenter. Towards Democracy. p. 362.
  31. Speculum Perfectionis. Ed. P.Sabatier. Paris, 1898, pp. 10, 13.
  32. An Apology for M.Antonia Bourignon. London, 1699, pp. 269, 270. Вот другой пример из коллекции рукописей Старбэка.

"На собрании, которое произошло утром следующего дня, я слышал, как один человек рассказывал о своем обращении. Он говорил, что Бог спросил его, согласен ли он свидетельствовать о Христе среди своих сотоварищей по работе в каменоломне, на что он ответил, что согласен. Затем Господь спросил его, готов ли он отдать Ему те четыреста долларов, которые были отложены им из его заработка; он ответил, что готов, и таким образом Господь спас его. Вдруг мне пришла в голову мысль, что до сих пор я ни разу не посвящал Господу ни своего имущества, ни себя самого, но что все время старался служить Ему способом, избранным мною самим. Теперь же Господь спросил меня, готов ли я служить Ему так, как Он мне укажет, и согласен ли я, по Его приказанию, продолжать земную жизнь одиноким и без копейки денег. Вопрос этот стал неотступно преследовать меня, и я должен был решить: владеть ли мне земными благами, но потерять Господа, или же потерять их, но иметь Его! Я скоро пришел к решению обрести Его, и мною тотчас овладела твердая уверенность, что отныне я принадлежу Господу, и радость моя была безгранична. Я возвратился домой с собрания, исполненный чувствами простыми, как у ребенка. Я думал, что все будут счастливы услышать о радости Господней, которая наполняла мою душу, и поэтому начал всем рассказывать простую историю о том, что произошло со мною. Но, к моему глубокому удивлению, пасторы (я был на собраниях в трех церквах) отнеслись с неодобрением к моему решению и сказали, что это фанатизм, а один из них даже приказал членам своей церкви избегать людей, проповедующих необходимость подобных фанатических поступков; скоро я увидел, что врагами моими сделались даже члены моего семейства".

  1. J.J.Chapman, The Political Nursery. vol. IV. p. 4, April, 1900.

Лекция XIV и XV

1.    George Fox: Journal. Philadelphia, 1800, pp. 59-61.

  1. Некоторые христианские святые странно ограничивали свое усердие поклонением какой-нибудь одной частности культа. Св. Франциск благоговел перед ранами Христа; св. Антоний Падуанский – перед его детством; св. Бернард – перед его человеколюбием; св. Тереза преклонялась перед св. Иосифом и т.д. Так магометане-шииты почитают Али, зятя пророка, вместо его шурина Абу-Бекра. Вамбери (Vambery) рассказывает о дервише, которого он встретил в Персии, что тот "тридцать лет тому назад дал торжественный обет употреблять свои органы речи только для непрерывного повторения обожаемого имени: Али. Этим способом он желал засвидетельствовать миру, что он является самым ревностным поклонником этого Али, умершего тысячу лет тому назад. Когда он был у себя дома, то в разговоре с своей женой, с детьми и друзьями, употреблял только одно слово: Али. Хотел ли он пить или есть, он все желания выражал только этим словом: Али. Просил ли он милостыни или покупал что-нибудь для себя на базаре, никакое другое слово, кроме "Али" не сходило с его уст. Хорошо ли, плохо ли обращались с ним, он ничего не говорил, кроме "Али". Позднее его религиозное рвение дошло до того, что он, как безумный, бегал целыми днями по городу, высоко подбрасывая свою палку и не переставая кричать изо всех сил: Али. Этот дервиш пользовался всеобщим почитанием, как святой, и его всюду встречали с большими почестями" (Arminius Vambery, his Life and Adventures written by Himself. London, 1889, p. 69). В годовщину смерти Гуссейна, сына Али, мусульмане и до сих пор потрясают воздух выкрикиваниями его имени, а также имени Али.
  2. Cм. H.C.Warren: Bouddhism in Translation. Cambridge, U.S., 1898.
  3. Cм. J.L.Merrick: The Life and Religion of Mahammed, as contaimed in the Sheeah traditions of the Hyat ul Kuloob. Boston, 1850.
  4. Bougaud: Histoire de la bienheureuse Marguerite Marie. Paris, 1894, p. 145.
  5. Bougaud: Histoire de la bienheureuse Marguerite Marie. Paris, 1894,. pp. 365, 241.
  6. Bougaud: Op. cit., p. 267.
  7. "Страдая от головной боли, она старалась во славу Господа облегчить свои страдания, держа во рту некоторые пахучие вещества. Ей показалось, что Господь милостиво склонился к ней и Сам находил утешение в этом запахе. Вдохнув в себя аромат, Он поднялся и с довольным видом сказал святым: "Посмотрите на новый подарок, который сделала Мне Моя невеста!"

Однажды во время молитвы в часовне она услышала пение: "Sanctus, sanctus, sanctus!" Сын Божий склонился над ней подобно самому нежному возлюбленному и, запечатлевая на ее душе сладостный поцелуй, сказал ей при втором Sanctus'е: "при этом Sanctus'е, прославляющем Меня, прими в Моем поцелуе всю святость Моей божественности и Моей человечности, и это приготовит тебя к принятию Св. Тайн". И когда в последующее воскресенье она благодарила Бога за эту милость, Сын Божий, более прекрасный, чем тысячи ангелов, взял ее на руки и, словно гордясь ею, представил ее Богу Отцу в том совершенстве святости, какое Он даровал ей. И Отцу так понравилась эта душа, представленная Ему Его единственным Сыном, что Он не мог удержаться, чтобы не отдать ей – то же самое сделал и Дух Святой – всю святость своего sanctus'a, благодаря чему она стала обладательницей всей полноты святости, дарованной ей Всемогуществом, Мудростью и Любовью" (Revelations de sainte Gertrude. Paris, 1898, I, 44, 186).

  1. Furneau Jordan: Character in Birth and Parentage, first edition. В последних изданиях эта номенклатура изменена.
  2. О различии между "двигательной" и "эмоциональной" силой см. J.M.Baldwin: The Story of the Mind. 1898.
  3. Ссылаюсь на труд М.Мюризье (Les Maladies du sentiment religieu. Paris, 1901), который считает достижение внутреннего единства основным источником всей религиозной жизни. Но этим же свойством объединять всю душевную жизнь и подчинять себе все остальное обладают все вообще глубокие стремления к идеалу, как религиозные, так и нерелигиозные. Из книги же Мюризье можно сделать заключение, что таково свойство одной лишь религиозности, как таковой, независимо от ее психологического содержания. Я надеюсь, что в моем настоящем труде мне удастся убедить читателя, что в религиозных переживаниях чрезвычайно важно их содержание, которое является для них более характерным, чем та или другая психологическая форма. Несмотря на все это, я нахожу книгу Мюризье в высшей степени заслуживающей внимания.
  4. "Когда слуга Господень (говорит Сюзо о самом себе) при первых шагах своей духовной жизни очистил надлежащим образом свою душу через покаяние, он наметил перед собою три круга, в которых замкнулся, словно в духовных окопах. Первым кругом были для него его келья, его часовня и церковные хоры. Только внутри его он чувствовал себя в полной безопасности. Вторым кругом был монастырь до его наружных врат. Третий и последний круг – монастырские врата, – и здесь он должен был уже соблюдать величайшую осторожность. Когда же он выходил за пределы этих трех кругов, он чувствовал себя диким зверем, который вышел из своей берлоги, и которого со всех сторон преследуют охотники; и здесь ему приходилось напрягать всю свою ловкость и всю бдительность" (The Life of the blessed Henry Suso by Himself, translated by Knox. London, 1865, p. 168).
  5. Vie des premières religieuses Dominicaines de la Congrégation de St. Dominique à Nancy. Nancy, 1896, p. 129.
  6. Meschler. Жизнь св. Людовика Гонзагского. Французский перевод. Lebrequier, 1891, p. 40.
  7. Ibid., p. 71.
  8. В своей детской записной книжке он восхваляет монастырскую жизнь за ее свободу от греха и за те нетленные сокровища, которые можно в ней накопить, сокровища, представляющие собой "такую заслугу в глазах Бога, которая делает Его нашим должником на вечные времена" (Loc. cit., p. 62).
  9. Mademoiselle Mori. Новелла, цит. у Hare Walks in Rome, 1900, I, 55. Я не могу удержаться от искушения привести из собрания рукописей Старбэка следующий случай духовного очищения при помощи отстранения себя от всего окружающего.

"Жизнь людей, стремящихся к совершенной чистоте, часто уклоняется от нормы. В ней исчезает гармония с жизнью других. Часто такие люди не хотят иметь ничего общего с церковью, которую считают слишком мирской. Они становятся нетерпимыми к окружающим и начинают небрежно относиться к своим общественным, политическим и денежным делам. Образцом такого типа людей может служить одна 68летняя женщина, жизнь которой автор изучил с особым вниманием. Она была членом одной из самых деятельных церквей в торговой части большого города. Пастор этой церкви рассказал автору о ней, что она ко всему стала относиться критически, потеряла привязанность к церкви, и связь ее с последней свелась к тому, что она присутствовала на молитвенных собраниях, где обличала и осуждала других за то, что они живут такой низменной жизнью. Наконец, она совсем отделилась от церкви. Автор нашел ее в маленькой комнатке дешевого пансиона, где она жила совершенно одна, порвав всякие сношения с людьми, счастливая милостями Бога, какие чувствовала на себе. Время ее было занято сочинением брошюрок о достижении святости, которые представляли собой отрывочную туманную лирику. Она принадлежала к числу тех редких людей, которые находят, что спасение совершается на трех ступенях, а не на двух, что необходимо не только обращение и очищение, но еще и "распятие" или "полное искупление", которое, по-видимому, так относится к очищению, как последнее – к обращению. Она рассказывала, как Дух сказал ей: "Перестань посещать церковь. Перестань ходить на собрания людей, ищущих святости. Иди в свою комнату, и Я наставлю тебя". Она говорила, что ей нет дела до религиозных собраний, до проповедников и до церквей; единственная ее забота – вслушиваться в то, что говорит ей Бог. Ее описание того, что она переживала, было вполне связно. Когда я слушал ее рассказ, мне хотелось забыть, что жизнь этой женщины не имеет никакой ценности с точки зрения общественности".

  1. Жизнь миссионеров изобилует примерами этого благотворного соединения власти над людьми с непротивлением злу. Джон Патон, живший на Гебридских островах, среди кровожадных меланезийских каннибалов, сохранял свою жизнь при помощи этой черты. Ни один дикарь не осмеливался поднять на него руку. Обращенные им туземцы, вдохновляемые его примером, проявляли подобное же нравственное мужество.

"Один из наших духовных начальников, рассказывает Д. Патон, исполненный христианским стремлением отыскивать души и спасать их, послал сказать начальнику внутренних областей, что он придет к нему в воскресенье с четырьмя провожатыми, чтобы возвестить ему Евангелие Бога-Иеговы. В ответ на это пришло запрещение появляться в этой деревне под угрозой смерти для каждого христианина. Наш начальник на эту угрозу ответил посланием, полным любви, в котором говорил, что Иегова научил христиан платить добром за зло, и что они придут к ним в деревню без всякого оружия, чтобы рассказать им, как Сын Божий являлся на землю для спасения своих врагов. Ответ на это был краток и суров: если вы придете, вас убьют. В воскресенье утром, христианский начальник с четырьмя провожатыми были встречены перед деревней начальником язычников, который просьбами и угрозами хотел заставить их возвратиться. Но. христианский начальник сказал ему:

– Мы идем к вам без всякого оружия. Мы идем к вам только для того, чтобы рассказать вам об Иисусе. Мы верим, что Он защитит нас сегодня.

С этими словами они с твердостью продолжали свой путь к деревне; в них начали метать дротики. Некоторые из них ловко увертывались от опасности, так как все, кроме одного, были искусными воинами; другие же ловили дротики голыми руками и отбрасывали в сторону с удивительным спокойствием. Язычники, пораженные изумлением при виде этих людей, приближающихся к ним без оружия и даже не пускающих в дело тех дротиков, которые они ловили руками, выпустили на них, по выражению старика-начальника "целый дождь дротиков", после чего застыли в оцепенении. Когда наш начальник и его спутники проникли в деревню и остановились "а площади, он воскликнул:

– Вы видели, что Иегова защитил нас. Он отдал нам все ваше оружие. В прежнее время мы обратили бы его против вас, но теперь мы пришли не сражаться, а рассказать вам о Христе. Он озарил наши темные сердца. Он просит вас теперь положить оружие и выслушать то, что мы расскажем вам о любви Господа, нашего великого Отца, который один есть Бог живых.

Язычники были совершенно ошеломлены. Было очевидно, что они считали христиан состоявшими под защитой какого-то Невидимого Существа. Они выслушали историю Евангелия и Креста, о которых до того времени ничего не слыхали. Впоследствии все племя со всеми начальниками сделались последователями Христова учения. И, может быть, нет ни одного острова на южных морях, из тех, что завоеваны для Христа, где нельзя было бы встретить примеров такого же героизма" (John G.Paton, Missionary to the New-Hebrides. An Autobiography, second part. London, 1890, 243).

  1. "Св. Петр, говорит св. Тереза в своей автобиографии, прожил 40 лет, употребляя на сон только полтора часа в день. Из всех видов умерщвления плоти, изобретенных им для себя, это лишение было самым трудным. Чтобы побеждать сон, он всегда почти стоял на коленях или находился в стоячем положении. Для того краткого сна, который составлял уступку его природе, он садился на пол, склонив голову на кусок дерева, вделанного в стену. Если бы он даже и захотел лечь, это было бы невозможно, так как его келья имела в длину только четыре с половиною фута. В течение всех этих лет он ни разу не снимал своего клобука, как бы не палило солнце, как бы ни был силен дождь. Он никогда не надевал сапог. Одежду носил из грубого холста и надевал ее прямо на тело. Одежда эта была настолько груба и узка, насколько это было возможно. Сверх нее надевался еще маленький плащ из той же материи. Во время больших холодов он снимал этот плащ и отворял на некоторое время дверь и окно своей кельи. Затем он затворял их и снова надевал плащ. Это был его способ согреваться, как он говорил нам, – способ заставить тело чувствовать себя в лучшей температуре. С ним часто случалось, что он ел только один раз в три дня, и когда я выразила свое удивление по этому поводу, он сказал мне, что это очень легко, – стоит только приобрести такую привычку. Один из его товарищей уверял меня, что нередко он проводил по восьми дней без всякой пищи. Свою нищету он довел до крайних пределов. Когда он был еще юношей, по его рассказам, он провел однажды три года в доме, занимаемом братьями его ордена – и после этого он не сумел бы отличить монахов друг от друга иначе, чем по звуку их голосов; за все три года он не поднимал ни на кого глаз, а дорогу в то или иное место отыскивал, следуя за другими. Ту же скромность он проявлял, когда ему приходилось ходить по дорогам. B течение многих лет он ни разу не взглянул ни на одну женщину, но теперь он уже был, по его словам, в том возрасте, когда не может быть опасным смотреть на женщин. Действительно, он был уже очень стар, когда я познакомилась с ним. Несмотря на свою святость, он был очень приветлив. Он никогда не заговаривал ни с кем первый, но на вопросы, обращенные к нему, всегда отвечал, причем, прямота и ясность его мыслей придавали его словам невыразимую прелесть".
  2. F.Max Müller: Ramakrishna, his Life and Sayings. 1899, p. 180.
  3. "Суетные наклонности могут исчезнуть, но поистине трудно ожидать, чтобы переменился суетный взгляд святого на его святость"(Ramakrishna, his life and Sayings. 1899, p. 172).
  4. "Когда в жизнь церкви входят устрицы, сливочное мороженное и забавы", читал я в одной американской газете, "вы можете быть уверены, что жизнь ее уклоняется в сторону от Христа". Судя по этим признакам таков именно путь многих из наших церквей в настоящее время.
  5. С.V.B.K.: Friedensund Kriegsmoral der Heere. Цит. у Hamon: Psychologie du Militaire proffessional. 1895, p. XLI.
  6. Zur Genealogie der moral. Dritte Abhandlung. §14. Я сократил эту цитату.
  7. Известный всем тип юродивого святого вызывает в нас какое-то отвращение. Но в нашем сравнении святых с "сильными" мы должны сопоставлять индивидуумов, стоящих на одном умственном уровне. "Сильный человек", плохо одаренный в умственном отношении, является в своей области таким же несостоятельным, как и святой – при таких же условиях – несостоятелен в своей святости. Святой сохранит даже над ним известное превосходство, так как "сильный человек" в этих случаях представляет собой обыкновенно тип уличного хулигана.

Лекция XVI и XVII

1.    Примером подобного явления может служить также фраза "Securus judicat orbis terrarum", производившая в той же степени сильное впечатление на Ньюмана, как на Лютера слова монаха.

  1. Таким словом является, например, "Месопотамия". Одна пожилая немецкая дама, часто путешествовавшая в молодости, не раз высказывала мне свое страстное желание побывать в Филадельфии, потому что название этого города постоянно преследовало ее воображение. О Джоне Фостере рассказывают, что некоторые слова, как, например, "халцедон" или имена героев древности имели для него непреодолимое очарование. Достаточно было в любое время произнести слово "hermit" (отшельник), чтобы привести его в восторженное состояние. Слова woods и forests (леса), также вызывают у некоторых людей сильное волнение (Foster's life by Ruland. New York, 1846, p. 3).
  2. Moreover, something is or seems,
    That touches me with mystic gleams,
    Like glimpses of forgotten dreams –
    "Of something felt, like something here;
    Of something done, I know not where;
    Such as no language may déclare. (The two voices).

В письме к Блюду (В.P.Blood) Теннисон пишет о себе:

"У меня никогда не было откровения, вызванного наркозом; но мною часто овладевал особого рода экстаз – другого выражения не подыщу – это бывало нередко, когда я оставался один, еще с детских лет. Я доходил до этого состояния, повторяя про себя свое имя. Таким путем я приходил к такому интенсивному ощущению моего "я", что моя личность казалась мне расплывающейся в бесконечности существования; это не было смутное чувство, наоборот – одно из самых отчетливых, самых несомненных и в то же время совершенно невыразимое словами; смерть представлялась мне невозможностью, казавшейся почти смешной, потому что исчезновение моей личности (если можно так назвать смерть) представлялось мне не уничтожением, а единственной настоящей жизни. Я стыжусь этого плохого описания состояния моей души: но не говорил ли я, что оно невыразимо?"

Профессор Тиндал в одном из своих писем приводит восклицание Теннисона об этом состоянии: "Клянусь всемогущим Богом, это не иллюзия. Это не туманный экстаз, но состояние, в котором человек присутствует при величайшем чуде, сохраняя в то же время абсолютную ясность ума" (Memoire of Alfred Tennyssons. II, 473).

  1. The Lancet, July 5 and 13, 1895 reprinted as the Cavendish Lecture on Dreamy Mental States, London Baillière 1895. Предмет этих лекций чрезвычайно заинтересовал психологов. См. Bernard Leroy: L'illusion de Fausse Reconnaissance. Paris, 1898.
  2. Charles Kingsley's Life. I, 55; цитировано у Jnge: Christian Mysticism. London, 1899, p. 341.
  3. H.F.Brown: J.A.Symonds, а Biography. London, 1895, p. 29-31.
  4. Кричтон – Броун намеренно подчеркивает, что у Саймондса "высшие нервные центры были до известной степени ослаблены или повреждены этими, так сильно его удручавшими, душевными состояниями, во время которых все казалось ему обманом сновидения". Саймондс является примером действительно чудовищной расколотости и раздробления церебральной деятельности на мелкие разрозненные части, и его критик не приводит достаточно веских объективных оснований для своего мнения о Саймондсе, не считая собственной случайной жалобы последнего на свою разочарованную усталость и недостаток веры в свое жизненное призвание, – жалобы, свойственной всем вообще впечатлительным и честолюбивым людям.
  5. У кого из читавших Гегеля может явиться сомнение, что его идея о совершенном Существе, поглощающем в себе все, что вне его существует, – идея господствующая над всей гегелевской философией, – родилась, как следствие преобладания в сознании этого философа подобных мистических состояний, которые для большинства людей являются подсознательными. Выяснение этой мысли, столь характерной для мистического состояния сознания, является задачей гегелевской философии, зиждущейся, без сомнения, на мистическом чувстве.
  6. В.P.Blood: The anaesthetic Revelation and The Gist of Philosophy. Amsterdam (New York), 1874, p. 351, 36. Блюд (Blood) несколько раз описывал такое откровение через посредство наркоза в своих брошюрах редкого литературного изящества, напечатанных им самим в Амстердаме. Ксенос Клэрк, рано умерший (в Амгерсте, в 80-х годах) философ, также испытал такое откровение.

"Прежде всего, пишет он, я согласен с Томасом Блюдом, что откровение не относится к области чувств. Это, как говорит о нем Блюд, единственное и совершенное прозрение, в котором мы постигаем, почему, или вернее – как – настоящее вырастает из прошедшего и поглощается пустотой будущего. Это неизъяснимая и неотвратимая необходимость, – и всякое предупреждение, предвидение, всякий вопрос о ней приходит слишком поздно. Это непрерывное раскрытие прошедшего. Какая загадка в этом постоянном исчезновении настоящего, причем настоящее никогда не перестает существовать. Что же служит этому причиной? Формальное бытие всякого явления, его логическое определение всегда статично. Для чистой логики каждый вопрос в самом себе содержит ответ. Мы, попросту, заполняем яму тою же землей, какую вырыли из нее. Почему дважды два четыре? Потому что два, взятое два раза, равно четырем. Жизнь движется потому, что находится в движении. Но откровение добавляет к этому: потому что она не только есть, но и была в движении. Обыкновенную философию можно уподобить собаке, гоняющейся за собственным хвостом. Как бы скоро она не бежала, хвост будет всегда впереди ее морды, и никогда ей не догнать его. Так и настоящее всегда является для нас выводом из прошлого и мы вечно опаздываем понять его. Но в тот момент, когда мы пробуждаемся от наркоза, когда мы так сказать готовимся начать жить, нам дано уловить вечный процесс становления в том миге, когда движение не продолжается, а возникает. Истина заключается в том, что мы постоянно отправляемся в путешествие, которое закончилось прежде, чем мы успели выехать. И цель философии не в том, чтобы привести нас к чему-либо, а в том, чтобы осветить наше пребывание в этом процессе, так как нам предназначено находиться в нем. Но достигнуть этой цели в здешней жизни можно лишь тогда, когда смолкают вопросы рассудка. Вот почему мы всегда видим улыбку на лице Откровения. Она говорит нам, что мы всегда опаздываем на полсекунды. "Вы могли бы поцеловать ваши собственные губы, говорит эта улыбка, если бы уловили эту тайну. Если бы ваши губы задержались на одно лишнее мгновение на одном месте, вы бы догнали их. Почему вы этого не умеете достигнуть?".

Всем логически мыслящим людям должна быть знакома та область мысли, о которой пишет Клэрк.

В своей недавней брошюре (Tennyson's Frances and the Anaesthetic Revelation) Блюд описывает следующим образом ее значение для жизни.

"Анестезическое откровение посвящает человека в безначальную тайну бытия, которая представляется нам неизбежным вихрем непрерывности. Неизбежным – нет для этого лучшего слова. Причина его лежит в нем самом; оно есть именно то, чем должно быть. Оно не производит ни любви, ни ненависти, ни радости, ни печали, ни добра, ни зла. Оно не знает ничего ни о начале, ни о конце, ни о целях.

Из него нельзя почерпнуть понятия о многочисленности и многообразии вещей. Но лишь благодаря ему человеческая история и религия озаряется глубоким чувством сущности и причины бытия, о чем знает точно по воспоминанию каждый, кто причастен бытию.

В начале это чувство кажется подавляющим по своему величию, но скоро становится таким естественным и знакомым, что вызывает вместо страха ощущение радости и безопасности, точно отныне мы слились с предвечным источником общего бытия. Но никакие слова не в силах выразить этой всепоглощающей уверенности человека в том, что он познает самую основу вещей и того первобытного удивления, какое испытал Адам перед жизнью.

Каждое новое переживание этого рода сопровождается теми же ощущениями, и человек чувствует, что они не могут быть иными. В нормальном состоянии от них остаются лишь частичные отрывки воспоминаний. И тщетны старания свести их к определенной формуле; но утешением для человека может послужить здесь та мысль, что он познал первичную истину и покончил с человеческими теориями о происхождении, о внутренней ценности и предназначении человечества. И в духовной области ему не нужны больше никакие указания.

Откровение это приносит с собой чувство полного доверия ко всему совершающемуся с нами. Царство внутри нас. Каждый день – день Суда; но при этом мы ничего не узнаем о целях вечности, не представляем себе общей схемы целого. Астроном сокращает ряд гигантских чисел, увеличивая единицу измерения; так и мы подавляющую нас множественность вещей можем свести к тому единству, к которому стремимся.

С тех пор, как я познал это откровение, оно стало моим духовным хлебом. В моей первой печатной статье о нем я писал: "Мир уже не кажется мне таким чуждым и странным, каким меня приучили его считать.

С презрением покинув окутанные душными и грозными облаками крепости, из-за которых еще так недавно грохотали громы Иеговы, я, как серая чайка, вздымаюсь на встречу сгущающейся ночи и бесстрашным взглядом окидываю мрачные пространства. И теперь, после двадцати семи лет таких переживаний, крылья мои поседели, но мои глаза по-прежнему бесстрашно смотрят вперед, когда я снова и с большей силой, чем прежде, говорю то, что говорил прежде. Я постиг смысл существования, тот истинный центр вселенной, который одновременно приносит и восторг и покой человеческой душе, и которому язык рассудка дал название анестезического откровения" (Эта выдержка значительно сокращена).

  1. Op. cit., pp. 780.

Я прибавлю сюда в сокращенном виде еще один любопытный случай откровения, обусловленного наркозом; мне сообщил его в рукописном виде один из моих английских друзей. Вот что пишет одна интеллигентная женщина о том, что с ней было под влиянием эфира, который она вдыхала, готовясь к операции:

"Я спрашивала себя, не в тюрьме ли я, не подвергают ли меня пытке? Я припомнила выражение "страдание – путь к познанию". Но перед тем, что я испытывала, выражение это настолько показалось мне слабым, что я вскрикнула громко: "страдание само по себе уже есть познание". После этого наступил обморок. За несколько секунд перед тем, как проснуться, мне приснился потрясающий и необыкновенно отчетливый сон, который очень трудно описать.

Кто-то необъятно-могущественный шел по небу, и нога его была на молнии, как колесо на рельсах: это была его дорога. Молнии же состояли из бесчисленного количества человеческих душ, теснящихся одна к другой, и я была также среди них. Это Существо двигалось по прямой линии, и каждая точка этой светящейся линии становилась сознательной на миг, для того, чтобы свершалось Его движение. Я почувствовала себя под ногой Божьей; раздавливая меня, Он как бы покупал ценою моей боли свое существование. Я также заметила, что Он старался всею силою своего могущества изменить направление, согнуть линию молнии, на которую Он опирался, в ту сторону, куда он хотел идти. Чувствуя себя бессильной к сопротивлению, я поняла, что Он сделает то, что хочет. Он согнул меня, и угол, который при этом образовался, был моим страданием, страданием таким острым, какого я никогда еще не испытывала, на вершине которого, – когда Бог проходил надо мной, – я  прозрела.

В ту минуту я поняла такие вещи, которые теперь забыла и которые нельзя припомнить не перешагнув порога безумия. Угол был тупой, и у меня осталось впечатление когда я проснулась, что если бы он был прямой или острый, я бы страдала и "видела" еще больше и, без сомнения, умерла бы от этого.

Он прошел и сознание вернулось ко мне. В тот миг вся моя жизнь встала передо мною до самых маленьких огорчений, и я  поняла все. Вот она цель, к которой они все стремились, вот та частица дела, которую все они выполняли.

Я не видела Божьего замысла, я видела только его усилия и его беспощадность по отношению к людям. Он не думал обо мне, как не думают о боли пробки, когда откупоривают бутылку с вином, о боли дробинки, когда стреляют из ружья. Тем не менее, первое чувство, какое было у меня после пробуждения, вылилось словами, какие я произнесла в слезах: Domine, non sum digna (Господи, я не достойна), так как я, действительно, поднялась на такую высоту, какой не была достойна. Для меня стало ясно, что за эти полчаса я служила Богу более действительным образом и с большей чистотой, чем когда бы то ни было, и как я даже не смела раньше мечтать. Через меня Он свершил нечто, – что именно и по отношении к кому, не знаю – употребив на это все страдание, на какое я была способна.

В то время, как я приходила в сознание, я спрашивала себя, почему в момент такого глубокого прозрения я ничего не увидела из того, что верующие называют любовью Божьей, а только одну беспощадность Его. Тогда я услышала ответ, который сразу поняла: "Познание и Любовь – одно, а страдание мера их". Я привожу слова в том виде, в каком они для меня прозвучали. После этого я окончательно вернулась к действительности (в мир, который казался сном рядом с реальностью того, где я только что была), и я увидела то, что могло быть названо причиной таких переживаний – маленькую операцию с маленьким количеством эфира; моя постель была возле окна, возле обыкновенного окна, выходящего на обыкновенную улицу.

Если бы мне пришлось формулировать пережитое мной, я бы сказала так:

Вечная необходимость страдания и его вечное назначение свидетельствовать о том, что кроется за ним. Скрытая и непередаваемая словами сущность тягчайших из страданий. Пассивность гения, который представляет собой не более чем орудие, способное приходить в движение, когда последнее ему сообщено, но неспособное само порождать движения; гений должен делать то, что делает. Нет ни одного открытия в области духа, не оплаченного дорогой ценой, превышающей на много социальную ценность его. Гений похож на человека, который приносит в жертву свою жизнь, чтобы приобрести достаточно средств для спасения от голода своей округи; и в то время как он, умирающий, но удовлетворенный, приносит сотню тысяч рупий, необходимых для покупки хлеба, Бог отбирает у него эти деньги, оставляя ему лишь одну рупию, со словами: Вот это ты можешь отдать им; только это ты приобрел для них. Остальное – для Меня. Я заметила также, что из того, что мы видим, мы далеко не все можем объяснить.

Итак, все равно – покажется ли вам рассказанное мною иллюзией или слишком избитой вещью, для меня оно является истиной, преисполненной тайны. И возможность говорить о ней, хотя бы в таких приблизительных словах, появилась у меня под влиянием усыпления, вызванного эфиром".

  1. Сильный бог может поглотить более слабого бога. Привожу соответствующий случай из собрания рукописей Старбэка.

"Я всегда ощущал присутствие Бога; но это чувство покинуло меня, когда я стоял у подножья Ниагары. Оно затерялось в необъятности того, что я увидел перед собою. Я и себя чувствовал потерявшимся в этой панораме ничтожным атомом, на которого Бог не станет обращать внимания".

Присоединяю еще аналогичный случай из той же коллекции рукописей.

"Меня посещало иногда сознание близости Бога. Я употребляю слово "Бог" для выражения того, что не поддается описанию. Вместо слова "близость" я мог бы употребить слово "присутствие", но в этом случае можно было бы подумать, что речь идет о какой-то личности; на самом же деле это было нечто большее, чем я, куда я входил, как часть входит в целое и что управляло мною. Я чувствовал тогда родство с деревьями, травами, с птицами, насекомыми, со всем, что есть в Природе. Сознание, что я существую, что я часть падающего дождя, облачных теней, древесных стволов, наполняло меня восторгом. Эти состояния и в последующие годы не раз посещали меня, но я желал бы, чтобы они никогда меня не покидали. Я чувствовал себя несчастным оттого, что это сознание потери моего я, соединенное с познанием высшей силы и любви, не продолжалось непрерывно".

Случаи, приведенные мноюв третьей лекции, представляют собой еще лучшие образцы подобного состояния. Мисс Этель Пэффорд объясняет в своем очерке The Loss of Personality, помещенном в The Atlantic Monthly (vol. I, XXXV, p. 195), что исчезновение чувства нашего я и появление восторженного чувства непосредственного единения с миром обусловливается бездеятельностью тех проводов, которые обыкновенно служат посредниками между задним планом нашего сознания (чем именно и является наше я) и всяким предметом, находящимся на первом плане. Я считаю необходимым отослать читателя к этой, в высшей степени поучительной, статье, которая, по моему мнению, бросает свет на психологические условия интересующего нас переживания, хотя, конечно, сопутствующий ему восторг и ценность откровения в сознании пережившего его лица, этими условиями не объясняются.

  1. Memoiren einer Idealisten. 5te Auflage, 1900, III, 166. До этого много лет подряд ее материалистическое мировоззрение мешало ей молиться.
  2. В другом месте Уитман выражает в менее лирическом тоне то мистическое чувство, которое, по-видимому, не покидало его.

"Кроме разума, пишет он, в образовании высшего сознания нашего тожества с человечеством, участвует еще что-то чудесное, что не подлежит доказательству, но нередко ощущается даже теми, кто не подготовлен соответствующим воспитанием (хотя я думаю, что именно такая подготовка должна быть целью и вершиной всякого воспитания, заслуживающего этого имени). Я говорю о нашей интуиции относительно существования абсолютного равновесия во времени и пространстве, среди всего многообразия вещей, среди всей кажущейся несправедливости, нелепости и всеобщей неустроенности того, что мы называем миром; для взора души открыт весь божественный клубок и невидимая нить его, которая держит собою все сцепление вещей, все время и все события, как бы незначительны и мимолетны они не были, подобно тому, как охотник держит на своре своих собак. Об этом прозрении души и о его центрально-важном значении для нас оптимизм судит со свойственной ему поверхностью".

Уитман в данном случае имел в виду Карлейля, которого считал неспособным на такую интуицию (Specimen Days and Collect. Philadelphia. 1882, p. 174).

  1. My Quest for God. London, 1897, pp. 268, 269 (сокращено).
  2. Cosmic Consciousness: а study in the evolution of the human Mind. Philadelphia, 1901, p. 2.
  3. Loc. cit., pp. 78. Мои цитаты я взял из брошюры, которая предшествовала более обширной книге д-ра Бэки, и поэтому они несколько расходятся по внешней форме с текстом последней.
  4. Я взял этот отрывок из Vivekananda. Raja Yoga. London, 1896. Самым полным источником сведений о йога является труд, переведенный Vinari Lala Mitra: Yoga Vasishta Mana Ramayana, 4 vols. Calcutta, 1891-99.
  5. Один европеец, после сравнительного изучения йоги и вызываемых искусственно гипнотических состояний, а также состояний сновидения (dreamy-states) говорит следующее: йога делает людей бодрыми, здоровыми и счастливыми. Благодаря своей постоянной власти над своим телом и над мыслями йога представляет собой в высшей степени то, что обыкновенно называют "характером". Путем подчинения своих побуждений и наклонностей воле, стремящейся к добру, он становится "личностью", не поддающейся влиянию других людей, т.е. полной противоположностью медиуму, легко поддающемуся внушению (Karl Kellner: Joga. Eine Skizze, München 1896, p. 21).
  6. Я следую изложению С.Ф.Koeppen'a в его Die Religion des Bouddha. Berlin, 1857, I, 585 ff.
  7. A.Schmoelders: Essai sur les écoles philosophiques chez les Arabes. Paris, 1842, pp. 54-68.
  8. Görres, Christliche Mystik дает полное описание этих фактов. Такое же описание мы находим у Ribet. Mystique Divine, 2 vols. Paris, 1890. Более систематическим является Mystica Theologia Vallgornera, 2 vols. Turin, 1890.
  9. Récéjac говорит о них в своей недавно появившейся книге, как о существенном пункте мистицизма. Самый мистицизм он определяет, как "стремление приблизиться к Абсолютному моральным путем и путем символов". См. его Fondements de la Connaissance Mystique. Paris, 1897, p. 66. Но, без сомнения, есть и такие мистические состояния, в которых чувственные символы не играют никакой роли.
  10. Saint John of the Cross. The Dark Night of the Soul, book II, ch. XVII. Vie et Oeuvres, I me édition. Paris, 1893, III, 428-432.
  11. Я оставляю в стороне галлюцинации слуха и зрения, случаи словесного и графического автоматизма, левитацию, стигматизацию и чудесные исцеления. Все это совершалось мистиками (или, по крайней мере, существовала вера в то, что они могут совершать это), но все эти чудеса не могут иметь для, нас существенного значения, потому что не сопровождаются чувством внутренней просветленности, и часто их производят люди, которым совершенно не свойственны мистические состояния. Для нас же существенным признаком таких состояний является сознание внутренней просветленности.
  12. Sainte Therèse: Le Chateau Intérieur. V-me Demeure, ch. I (Oeuvres tradiutes par Bouix III, 421-424).
  13. Bartoli-Michel: Vie de Saint Ignace de Loyola, 34-36. У других мистиков, как, например, у Якова Беме, были откровения о сотворении мира. Однажды, когда Беме было 25 лет, он "был озарен божественным светом и осенен небесным знанием. Проходя через поля, в Герлице, он сел на землю, чтобы отдохнуть и, посмотрев на травы и другие растения, благодаря своему внутреннему свету прозрел их сущность, их полезность и их свойства сквозь их формы, линии и другие признаки". Одно из своих позднейших переживаний он описывает следующим образом:

"В четверть часа я увидел и узнал больше, чем могло бы мне дать долголетнее пребывание в университете, ибо я увидел и познал существование всех вещей, глубину и бездну, вечное зарождение Св. Троицы, происхождение мира и всех тварей от божественной мудрости. Я познал и увидел в себе три мира, причем внешний видимый мир представлял собою порождение двух миров, внутреннего и духовного. Я увидел и познал всю творящую сущность, как в добре, так и в зле, происхождение этих начал и их взаимную зависимость друг от друга; точно также я понял, каким образом начался процесс рождения в плодоносном чреве вечности. Я не только чувствовал великое изумление перед всем этим, но ощущал также и чрезвычайную радость, хотя находящийся во мне внешний человек с трудом понимал смысл видимого мною и мне трудно писать об этом, потому что я видел вселенную в состоянии хаоса с таящимися в ней зачатками всех вещей и выразить это словами я не в состоянии" (Jacob Boehme. Theosophic Philosophy, etc., by Edward Taylor. London, 1891, pp. 425, 427).

Нечто сходное с этим мы встречаем у Джорджа Фокса:

"Я находился, говорит он, в том состоянии, в каком был Адам до своего рождения. Тайна творения была открыта для меня; и мне было дано увидеть, как все вещи получили свое название согласно своей природе и своим свойствам. У меня явилась мысль, не следует ли мне сделаться для блага человечества врачом, принимая во внимание, что Господь так ясно раскрыл передо мною природу и свойства всех тварей" (Journal. Philadelphia, no date, p. 69).

Мистический журнал того времени "Ясновидение" изобилует подобными откровениями. Как на один из примеров их, можно указать на космогонические откровения Эндрью Джексона или на переживания, изложенные в "Reminiscences and Memories of Henry Thomas Butterworth". Lebanon, Ohio, 1886.

  1. Loc. cit., p. 574.
  2. Св. Тереза делает различие между болью, в которой принимает участие тело, и чисто духовной болью (Le Château Intérieur. VI-me Demeure, ch. I). O том участии, которое принимает тело в этих небесных радостях она говорит, что чувство радости "пронизывает его до мозга костей, тогда как земные наслаждения действуют только поверхностно. Это, конечно, только приблизительное описание, добавляет она, но я не умею выразиться яснее". (Ibid., V-me Demeure, ch. I).
  3. Migne. Patrologia graeca, III, §572.
  4. Deus propter ecellentiam non immerito Nihil vocatur, говорит Иоанн Скот Эригена. Слова эти приведены Andrew Seth в его Two Lectures on Theism (New York, 1897, p. 55).
  5. J.Royce: Studies in Good and Evil, p. 282.
  6. Jacob Behme, Vom übersinnlichen Leben, §15 ct. (издание Schiebler'a, стр. 134).
  7. Cherubinisher Wandersmann, Strophe 25. "Бог есть Ничто; Он не представляет собою ни Теперь, ни Здесь; И чем больше ты стараешься уловить Его, тем больше Он ускользает от тебя".
  8. Я заимствую из одной французской книги следующее мистическое описание счастья, вызванного сознанием пребывания в Боге:

"Иисус поселился в моем сердце. Это не столько похоже на Его пребывание во мне, на Его соединение со мной, как на нечто вроде полного слияния. О, новая и благословенная жизнь, которая с каждым днем становится все более и более светлой!.. Стена, которая находится передо мной, и которая несколько мгновений тому назад была еще темной, в этот час ослепительно сияет, потому что солнце освещает ее. Куда бы ни попали его лучи, они везде зажигают пожар славы; каждый мельчайший кусочек стекла искрится, каждая песчинка пылает огнем; подобно этому в сердце у меня звучит торжественная, победная песнь, потому что Господь обитает в нем. Дни моей жизни следуют один за другим; вчера голубое небо, сегодня солнце, спрятавшееся в облаках, затем ночь, полная странных сновидений; но лишь только мои глаза раскрываются, лишь только ко мне возвращается сознание и я, по-видимому, снова начинаю жизнь, – передо мной постоянно все один и тот же образ, присутствие одного и того же Существа постоянно наполняет мое сердце... В прежнее время отсутствие Господа делало мои дни печальными. Обыкновенно я просыпался, подавленный всевозможными мрачными впечатлениями и не находил Его на своем пути. В настоящее время Он всегда со мной, и легкий туман, окутывающий вещи, не служит препятствием моему общению с Ним. Я чувствую прикосновение Его руки, я чувствую и еще нечто, наполняющее меня невыразимой радостью, – осмелюсь ли я высказать это? Да, потому что это истинное выражение того, что я переживаю. Святой Дух не только посещает меня; Он является для меня не ослепительным видением, которое может в любой момент взмахнуть своими крыльями и оставить меня среди моей ночи, – Он имеет во мне постоянное пребывание. Он может уйти, только взяв меня с собой. Даже больше: Он не является для меня другим существом, Он составляет со мной одно целое. Это не простое соединение, это проникновение, это глубокое изменение моей природы, это новый вид существования" (Цит. у Wilfred Monod: II Vit: Six méditations sur le mystère chrétien. pp. 280-283).

  1. Ср. M.Maeterlinck: L'Ornement des Noces spirituelles de Ruysbroeck. Bruelles, 1891, Введение, ch. I.
  2. Upanishads. M.Muller's translation, II. 17, 334.
  3. Schmölders: Op. cit., c. 210.
  4. Ennead VI, 9, 10.
  5. Autobiography. pp. 309, 310.
  6. Angelus Silesius, strophe 10.
  7. H.P.Blavatsky: The voice of the Silence.
  8. Swinburne. On the Verge, в A midsummer vacation.
  9. Самой серьезной из всех известных мне попыток установить связь между мистическим сознанием и жизнью рассудка является, по моему мнению, статья Ф.К.С.Шиллера в "Mind" (f I. 1900) по поводу произведения Аристотеля "Неподвижный Двигатель".
  10. Я выключаю отсюда все слабо выраженные мистические состояния и все случаи, где духовный наставник, почти никогда сам не переживавший мистических откровений, сомневается, не исходит ли данное переживание от дьявола.
  11. Джон Нельсон пишет о своем пребывании в тюрьме, в которую он был заключен за проповедование методистского учения, следующее:

"Моя душа была подобна хорошо орошенному саду, и я мог возносить хвалы Богу в течении всего дня, ибо Он обратил мое заточение в радость и даровал мне способность так же хорошо спать на досках, как если бы это была пуховая перина. Теперь я мог сказать: "Служение Богу есть величайшая свобода", и я молил Его, чтоб мои враги также получили доступ к той же самой реке мира, черпать воду из которой Он так щедро разрешил мне" (Journal. London, не датир., с. 172).

  1. Рюисброк, (Ruysbroeck) в своей книге, переведенной Метерлинком, восстает против разнородного поведения своих учеников. Подробные сведения об этом можно найти в книге Делякруа (H. Delacroi: Essai sur le mysticisme spéculatif en Allemagne au XIV siècle, Paris, 1900). Cp. также A.Jundt: Les amis de Dieu au XIV siècle. Thèse de Strassbourg, 1879.
  2. Cp. Paul Rousselot: Les Mystiques Espagnols. Париж, 1869, гл. XII.
  3. Cм. Carpenter: "Towards Democracy", особенно последние части, а также блестящую рапсодию Джеффериса: "The Story of my Heart".
  4. Во 2-ой части (глава I) своего труда "Вырождение", Макс Нордау старается опровергнуть ценность всего мистицизма, который рассматривается им со стороны его низших проявлений. Под мистицизмом он понимает всякое внезапное уразумение скрытого значения вещей. Он объясняет это многочисленными незаконченными ассоциациями, которые могут возникнуть в вырождающемся мозгу под влиянием тех или других переживаний. Эти ассоциации вызывают у человека неопределенное и обширное чувство их важности, не пробуждая в нем ясных, определенно полезных мыслей. Это объяснение является правдоподобным для некоторых видов внезапного появления чувства скрытого значения вещей; и есть психиатры (например, Wernicke в своем Grundriss der Psychiatrie, ч. II. Лейпциг, 1896), которые объясняют состояние "паранойи" ослаблением органа ассоциации. Но внезапные мистические порывы высшего характера, без сомнения, не могут быть продуктом таких чисто отрицательных условий. Гораздо разумнее будет приписать их волнам из сферы подсознательной жизни, доплескивающим до нашего сознания, причем о нашей мозговой деятельности, соответствующей этой жизни, мы до сих пор еще ничего не знаем.
  5. Они прибавляют иногда к фактам субъективные образы, звуковые и зрительные, но так как и те, и другие принадлежат, по мнению мистиков, к иному миру, то образы эти не вносят никакого изменения в представления, полученные с помощью обычных чувств.

Лекция XVIII

1.    Сравни Джиффордские лекции проф. W.Wallace, напечатанные в его "Lectures and Essays". Oxford, 1898, pp. 17 ff.

  1. Op. cit., p. 174.
  2. Ibid., p. 186. (Разрядка моя).
  3. Discourse II. §7.
  4. О вторичном и производном характере рассудочных построений и о первичности чувства и инстинкта в создании религиозной веры см. прекрасную книгу H.Fielding'a "The Hearts of Men" (London, 1902), с которой я познакомился уже после того, как написал эти страницы. "Верования, говорит автор этой книги, представляют грамматику религии; они являются для религии тем же, чем грамматика для речи. Слова суть выражения наших побуждений; грамматика есть теория, созданная только тогда, когда явление, ею регулируемое, уже существовало. Не речь создается грамматикой, а наоборот. Если по неизвестным причинам язык развивается и изменяет свои формы, – грамматика должна послушно следовать за ним" (р. 313). Вся эта книга, которая необыкновенно близко подходит к самым конкретным фактам, является почти целиком развитием цитированного положения.
  5. Для удобства я следую порядку изложения книги A.Stöckl'a "Lehrbuch der Philosophie". 5te Auflage, Mainz, 1881, B. II; хорошим английским католическим пособием является B.Boederer: Natural Theology. London, 1891. Но почти тождественную доктрину мы встретим и у таких протестантских богословов, как С.Ноdge (Sistematic Theology. New York, 1873) или A.H.Strong (Sistematic Theology. 5th ed. New York, 1896).
  6. Не следует забывать, что всякое проявление нестройности в мире может, согласно аргументу от "целесообразности", указывать на существование Бога, в намерения Которого входит эта нестройность. Логически любой порядок вещей несомненно может подвергнуться богословской интерпретации. С богословской точки зрения можно, например, вполне удовлетворительно объяснить страшное разрушение, произведенное лиссабонским землетрясением: вся предшествующая история сознательно вела к тому, чтобы в час, когда исполнится время, создалось именно данное, индивидуальное сочетание стихий, развалин и людских существ. Никакое другое сцепление событий и причин не могло бы привести к этому. То же рассуждение применимо ко всякому явлению, благостному или губительному, в котором можно усмотреть какую-нибудь связь с предыдущими событиями. Для того, чтобы иметь возможность признать пессимистические явления в мире, не уменьшая милосердия и благожелательности его творца, доказательство их целесообразности призывает себе на помощь два принципа, которые по своей природе ограничивают добрые намерения творца. Первый принцип по своему характеру физический: силы природы, предоставленные самим себе, стремятся только к беспорядку и разрушению, к нагромождению развалин, а не к планомерному строительству. Это положение на первый взгляд кажется вполне убедительным, но не выдерживает критики современной биологии. Второй принцип основан на антропоморфическом способе мышления: явление "нецелесообразное" по отношению к нашему благу, не может ни в коем случае быть частью целесообразно задуманного плана. Это положение является, конечно, допущением, сделанным в интересах антропоморфического теизма.

Если же мы взглянем на мир без всяких теологических тенденций, то убедимся, что то, что мы называем стройностью или нестройностью мира, есть чисто человеческая выдумка. Мы заинтересованы в известном практически полезном, эстетическом или моральном устройстве мира, – настолько заинтересованы, что где бы и в чем бы ни встретили мы осуществление этого устройства, факт этот властно приковывает к себе наше внимание. В результате мы произвольно оперируем над содержанием мира. С нашей точки зрения он преисполнен дисгармонии, но порядок и гармония есть единственная вещь, которую мы хотим найти в нем; а упорные поиски непременно приведут к тому, что мы усмотрим некоторую гармоничную стройность в величайшем хаосе вещей. Если я как попало разбросаю по столу тысячу горошин, то, без сомнения, смогу, отбросив некоторое число их, усмотреть в остальных любую геометрическую фигуру. И можно было бы сказать, что эта фигура была сознательно задумана перед разбрасыванием горошин, а отброшенные зерна суть случайные, не имеющие отношения к плану и лишенные значения элементы. Наше отношение к Природе мало отличается от этого карикатурного примера. Мир есть нескончаемое многообразие, в котором наше внимание описывает прихотливые линии в бесчисленных направлениях. Мы отмечаем и называем все, что лежит под сетью начертанных нашим вниманием линий, тогда как остальные вещи и не начертанные линии остаются неназванными и неотмеченными. В действительности, в этом мире гораздо больше вещей и явлений "несогласованных" друг с другом, чем "согласованных"; бесконечно больше дисгармоничных отношений, чем гармоничных. Но мы ищем исключительно гармоничное, старательно отыскиваем его и храним в своей памяти. Мы нанизываем эти гармоничные ряды друг около друга и заполняем ими наши энциклопедии. А на самом деле внутри и вокруг этих гармоничных отношений лежит нескончаемый безымянный хаос вещей, о которых никто не думает, хаос отношений, которые не привлекают нашего внимания.

Факты, от которых исходят физико-теологические доказательства, очень легко поддаются желаемому толкованию, так как они представляют произвольные продукты человеческого воображения. И хотя нет доказательств против бытия Бога, тем не менее, все приводимые доказательства в пользу Его бытия не могут создать прочного логического основания для его утверждения. Эти доказательства убедительны только для тех, кто уже обладает верой в Него, почерпнутой из других источников.

  1. Для схоластиков facultas appetendi включает в себя чувство, желание и волю.
  2. Op. cit., Discourse III, §7.
  3. См. его статью "Ноw to make our Ideas Clear", напечатанную в Popular Science Monthly for January, 1878, vol. II, p. 286.
  4. В прагматическом отношении важнейшим атрибутом Бога является Его карающая справедливость. Но кто осмелиться утверждать, при настоящем состоянии богословских мнений по этому вопросу, что существование огненного ада или какого-либо его эквивалента бесспорно установлено чистой логикой? Само богословие широко пользовалось откровением, как основой своего учения; но при этом оно все более и более стремилось к тому, чтобы представить условные идеи уголовного права, как априорные принципы разума. Самое представление о том, что весь этот прекрасный мир, – со звездами, грозами, улыбающимся небом и океаном, – коренится существом своим в частностях уголовных законов, – представляется совершенно невероятным воображению современного человека. Такое обоснование религий убивает религиозное чувство.
  5. John Caird: An Introducion to the Philosophy of Religion. London and New York, 1880, pp. 243-250 и 291-299. (В сильном сокращении).
  6. A.C.Fraser: Philosophy of Theism, second edition. Edinburgh and London, 1899; см. в особенности part II, chaps. VII и VIII; A.Seth (Pringle-Pattison): Hegelianismus and Personality, Ibidem, 1890, passim.

Самым убедительным доказательством существования конкретной и индивидуальной мировой Души из всех мне известных, являются рассуждения моего товарища Josiah Royce'a, приведенные в его Religious Aspect of Philosophy, (Boston, 1885); в его Conception of God, (New York and London, 1897) и в его Aberdeen Giffard Lectures, The World and the Individuel (2 vols. New York and London, 1901-02). Быть может некоторым из моих читателей покажется важным упущением с моей стороны, что я не привожу здесь доказательств проф. Royce'a. Но в настоящих лекциях, изложенных в сравнительно популярной форме, нет места тонким метафизическим размышлениям, и для моей непосредственной задачи совершенно достаточно привести самый общий тип философского построения в этой области (т.е., что религия может быть обращена в обладающую общеобязательными истинами науку) для того, чтобы показать, что никакая религиозная философия не может пользоваться всеобщим и необходимым признанием. Я надеюсь, что за настоящей книгой последует другая, если мне суждено написать ее, где со всей полнотой и подробностью, к которой обязывает их выдающаяся значительность, будут разобраны построения Royce'a и других, чего я лишен возможности сделать в настоящих лекциях.

Лекция XIX

1.    Idea of а University. Discourse III, 37.

  1. Воображение Ньюмана отличалось врожденным тяготением к церковности. Он сам пишет о себе следующее: "Уже с пятнадцати лет догмат составлял основной принцип моей религии; я не знаю другой религии, я не могу представить себе какой-либо другой род религии". Затем, в возрасте 30 лет, он снова пишет: "Работая, я любил воображать себе, что нахожусь в присутствии своего епископа, и ощущал это таким образом, словно это было присутствием самого Бога" (Apologia. 1897, ст. 48, 50).
  2. Аналогичную разницу мы видим в характерах людей. В главе о святости мы говорили о том, как некоторые люди страдают от беспорядка и какой для них является необходимостью жить в чистоте, простоте и состоянии покоя (см. выше). Другим же, наоборот, необходимо иметь избыток возбуждения, испытывал чрезмерное давление и эксцессы, входить в целый ряд внешних сношений с людьми. Есть люди, которые пришли бы в отчаяние, если б они вдруг увидели, что все их долги уплачены, все обязательства исполнены, на все письма отвечено, все затруднения устранены и все их обязанности выполнены, за исключением одной, к которой они могут приступить, не опасаясь никакого вмешательства со стороны других обязанностей. Подобная жизнь, свободная от всяких забот, показалось бы им ужасной. То же самое мы наблюдаем и по отношению к жизненному комфорту и внешнему блеску, к внешним выражениям чувств, к форме или другим человеческим отношениям, – для некоторых из нас это необходимая атмосфера существования, для других же все это представляется ложью и жалкой подделкой под жизнь.
  3. В "Лекциях об отпущении грехов" Ньюмана (лек. VIII, §6) есть великолепное место, ярко выражающее роль эстетического чувства в схеме христианской церкви. К сожалению, оно слишком длинно, чтобы возможно было привести его здесь.
  4. Сравните отсутствие обрядностей в протестантизме ("смиренный поклонник добра" посещает больных и т.п. лишь для того, чтоб приносить пользу) с искусственными "добрыми делами", предписываемыми католической религией, в которые вносится вся сложность мотивов, управляющих человеческими поступками. Принадлежащая к католической религии женщина, суетная по натуре, часто посещает больных просто для флирта со своим духовником, ищет себе покровителя среди святых, старается привлечь на себя внимание Всемогущего Бога, как на Его ревностную поклонницу, и этим стать в Его глазах в привилегированное положение; наконец, выполнением положенного количества "упражнений" она стремится приобрести известное положение в организации.
  5. Более подробную разработку вопроса об исповеди можно найти в превосходной работе. Frank Granger'a: "The Soul of а Christian". Лондон, 1900, гл. XII.
  6. Пример: "Пастор из Сэдбери", присутствуя на четверговом религиозном собрании в Бостоне, услышал, как священник молился о ниспослании дождя. Когда служба окончилась, он подошел к этому священнику и сказал ему: "Вы, бостонские священнослужители, когда у вас увядает под окном тюльпан, идете в церковь и молитесь о дожде до тех пор, пока весь Конкорд и Сэдбери заливается водой" (R.W.Emerson: "Lectures and Biographical Sketches", p. 363).
  7. Auguste Sabatier: "Esquisse d'une Philosophie de la Religion". 2-е изд., 1897, стр. 24-26.
  8. Я взял эти статистические данные из небольшой статьи о Мюллере Frederic G. Worne'a. Нью-Йорк, 1898.
  9. The Life of Trust; Being а Narrative of the Lords's Dealings with George Müller. Нов. америк. изд. N.Y., Crowell, pp. 218, 194, 219.
  10. Ibid., p. 216:
  11. Ibid., p. 383.
  12. Я не могу удержаться от искушения привести здесь пример, характеризующий еще более примитивные религиозные воззрения; я нашел его в сборнике "English Garland" (т. VII, стр. 440). Роберт Лайд, английский матрос, бывший пленником на французском корабле в 1689 г., напал на экипаж этого корабля, состоявший из 7 матросов, двух из них убил, а пять остальных сделал пленниками и привел корабль к себе на родину. Лайд следующим образом описывает, как во время этого подвига Бог пришел к нему на помощь и поддержал его в дни испытания.

"С помощью Бога я удержался на ногах, когда четыре француза пытались повалить меня; чувствуя, что француз, державший меня за середину тела, начинает меня одолевать, я сказал мальчику, который вместе со мной попал в плен: "Обойди кругом нактоуза (деревянный ящик, в котором хранится компас) и сбрось на пол того, который висит у меня на спине". Тогда мальчик нанес ему удар по голове, от которого он упал. Я стал искать глазами свайку или что-нибудь другое, чем бы я мог ударить их. Но, не видя ничего подходящего, я сказал: "Господи, научи, что мне делать". В это время, бросив взгляд налево, я увидел висячую свайку, высвободил свою правую руку, схватил ее и ударил ею четыре раза по голове человека, державшего мою левую руку, с такой силой, что свайка на четверть дюйма вошла в его череп. (Затем один из французов вырвал у него из рук эту свайку). Но, да будет благословенна милость Бога! он или выронил из рук свайку, или бросил ее, и в это время Всемогущий Бог даровал мне силу схватить одного из французов и с силой стукнуть его голову о голову другого француза. Затем, бросив вокруг себя взгляд и не видя ничего, чем бы я мог ударить их, я сказал: "Господи, что мне теперь делать". Тогда Богу было благоугодно напомнить мне о ноже, лежавшем у меня в кармане, и хотя оба француза держали мою правую руку, Всемогущий Бог настолько укрепил меня, что я всунул свою правую руку в правый карман, вытащил оттуда нож в ножнах... зажал его между ног и высвободил из ножен; этим ножом ударил в шею человека, обернувшегося ко мне спиной, после чего он упал и уже больше не двигался". (Я немного сократил рассказ Лайда).

  1. "In Answer to Prayer, by the BisНоp of Ripon and others". Лондон, 1898; "Touching Incidents and Remarkable Answers to Prayer". Harrisburg, 1898; H.Z.Hastings: "The Guiding Hand, or Providential Direction, illustrated by Authentic Instances. Boston, 1898.
  2. С.Hilty: Glück. 3-я ч., 1900, стр. 90.
  3. "Каждая вещь в творении, говорит Эпиктет, вполне достаточна, чтобы доказать скромному и признательному человеку существование Провидения. Возьмем простую возможность того, что из травы получается молоко, из молока сыр, из кожи шерсть: кто задумал и выполнил все это? Когда мы копаем землю, идем за плугом или едим, не должны ли мы возносить Богу следующий гимн; велик Господь, доставивший нам орудия, чтоб обрабатывать землю; велик Господь, даровавший нам руки для добывания пищи и желудок, для переваривания ее, ниспославший нам способность незаметно расти и дышать во сне. Нам следовало бы непрестанно прославлять каждый из этих даров. Но так как в большинстве мы слепы и бесчувственны, должен быть хоть кто-нибудь, кто исполнил бы это и вознес бы за всех людей гимн Господу; что делать мне, слабому старику, как не петь хвалы Богу. Если бы я был соловьем, я бы делал то, что надлежит делать соловью; если бы я был лебедем, я бы исполнял назначение лебедя. Но, так как я разумная тварь, то мой долг хвалить Господа... и я призываю вас всех присоединиться к моей песне" (Works. book I, гл. VI, Carter-Higginson translation).
  4. James Martineau: конец проповеди "Help TНоu Mine Unbelief", in Endeavours after а Christian Life, 2-я cep. Cp. эту страницу с выдержкой из Бойля на стр. 223-224, и с выдержками из Паскаля и Мадам Гюйон на стр. 231-232.
  5. Souvenirs de ma Jeunesse. 1897, p. 122.
  6. Op. cit., письмо XXX.
  7. У меланхоликов, наоборот, мир кажется лишенным всякого выражения.
  8. Один из моих друзей, выдающийся психолог, подверженный графическому автоматизму, говорил мне, что движения его руки, когда он пишет автоматически, до такой степени не зависят от его воли, что он принужден был отказаться от психофизической теории, какой прежде придерживался, и которая утверждала, что при подобных явлениях нет ослабления двигательных центров. Он заключил из своего автоматического опыта, что чувство бездеятельности волевых центров не было бы таким ощутительным, если бы в обыкновенном состоянии у нас не было ощущения их деятельности. Графический автоматизм, насколько я знаю, в своей резко выраженной форме редко встречается в жизни религиозных людей. Такие выражения, какие, например, мы находим у Буриньон: "Я лишь вручаю свою руку и свой дух иной силе, чем моя", указывают скорей на вдохновение, чем на непосредственное автоматическое писание. Однако, в некоторых отличающихся эксцентричностью сектах встречаются подобные случаи. Одним из поразительных проявлений автоматизма является толстая книга, носящая название "Oahspe, а new Bible in the words of IeНоvah and his angel ambassadors" (Осп, Новая Библия из слов Иеговы и его небесных посланников), Boston and London, 1891, написанная и даже иллюстрированная автоматически доктором Ньюборо (Newbrough) из Нью-Йорка, который, насколько мне известно, стоит теперь во главе одного спиритического общества в Новой Мексике. Позднейшая из автоматически написанных книг – это "Zertoulem's Wisdom of the Ages" by George A.Fuller. Boston, 1901.
  9. W.Sanday: "The Oracles of God". London, 1892, pp. 49-56.
  10. Op. cit., p. 91. Этот автор цитирует также деяния Моисея и Исайи: Исход, гл. III и IV, и кн. Исайи, гл. VI.
  11. Цитировано Августом Клисольдом в его "The Prophetic Spirit in Genius and Madness". 1870, p. 67. Клисольд – последователь Сведенборга. Случаи, сообщенные Сведенборгом, без сомнения, являются самыми значительными из всех видений и голосов, служащих базисом религиозного откровения.
  12. Nöldeke, "Geschichte des Qorâns. 1860, G. 16. Cp. более подробное изложение в Sir Meir's Life of MaНоmet. 3 изд., 1894, гл. III.
  13. Буквально "камни", через которые можно смотреть; вероятно, какие-нибудь кристаллы.
  14. Секта мормонов образует теократию, которая управлялась непосредственными откровениями, полученными президентом церкви и ее апостолами. Привожу следующую выдержку из письма, полученного мной в 1899 году от одного выдающегося мормона:

"Для вас, вероятно, будет очень интересно узнать, что президент церкви мормонов (Mr. Snow), объявил, что он недавно получил свыше много откровений. Чтобы понять, что представляют собою эти откровения, необходимо знать, что мы, мормоны, веруем, что церковь Иисуса Христа снова восстановлена на земле через посланников, присланных с неба. Во главе этой церкви стоит пророк, провидец, человек, которому ниспосылаются откровения, и который передает людям святую волю Бога. Откровение представляет собою то средство, путем которого воля Бога объявляется человеку непосредственно и во всей ее полноте. Эти откровения ниспосылаются или во время сна, или в состоянии бодрствования в видениях духа, иногда при посредстве голоса, без видения, или же действительным Святым Присутствием Бога перед нашими взорами. Мы верим, что Бог лично приходил и говорил с нашим пророком".

Лекция XX

1.    См., напр.,выше.

  1. С этой точки зрения противоположность между здоровым и болезненным душевным складом или между типом один раз и дважды рожденных душ, о которых мы говорили в предыдущих лекциях, не представляется уже столь резкой, как то кажется многим людям. "Дважды рожденный" свысока смотрит на прямолинейное мировоззрение "один раз рожденного", считая его чисто нравственным учением, а не религиею. Говорят, что один очень ортодоксальный священник сказал: "Доктор Чаннинг лишен возможности подняться до высшей формы религиозной жизни; ему мешает односложная прямолинейность его характера". Надо, конечно, признать, что мировоззрение и жизнепонимание дважды рожденных полнее и шире, потому что в него входит сознание многочисленных элементов зла и их преодоление. Тот "героический" или "торжественный" путь, которым создается в их сознании "высший синтез" жизни, заключает в себе элементы душевного здоровья одновременно и наряду с пессимистическими настроениями. Зло не выключено из поля сознания этих людей, а растворено в радостях их религиозной жизни. Но сознание единения с божеством, к которому в конце концов приходят люди обоих типов, имеет для их личной жизни одинаковое практическое значение. Пусть же каждый доходит до этого сознания тем путем, который соответствует его природным склонностям. В приведенных в лекции IV примерах духовного врачевания мы познакомились со многими случаями душевного возрождения. Различия, отмеченные в этих примерах, являются только различиями в степени. Большая или меньшая продолжительность периода угнетенности от сознания зла и борьбы с ним, более или менее быстрое освобождение от него – это все различия по степени, а не по качеству, так что нередко определение данного индивидуума, как принадлежащего к типу один раз или дважды рожденных, является совершенно произвольным.
  2. См., напр., приведенную выше цитату из Ренана.
  3. Слово "молитвенный" я понимаю в том более широком смысле, который был изложен выше.
  4. Мы почти не в состоянии понять, как, например, Христиан Вольф, ум которого обнимал все науки и знания VIII века, мог питать детскую веру в личный антропоморфический характер природы и решился изложить ее проявления так, как он сделал в сочинении своем о назначении явлений природы. Вот как он говорит о сотворении солнца и приносимой им пользе.

"Мы видим, что Бог создал солнце для того, чтобы привести изменчивые состояния земного шара в такой порядок, при котором живые существа, – люди и звери, могли бы обитать на его поверхности. Человек есть разумнейшее из существ, способное познать невидимое бытие Бога через созерцание мира, и потому солнце содействует осуществлению основного замысла творения: без него род человеческий не мог бы существовать и размножаться... Солнце порождает дневной свет не только на земле, но и на остальных планетах, а свет дневной является необходимейшей для нас вещью. Благодаря ему мы можем с удобством заниматься теми делами, которые были бы невозможны в ночное время или требовали бы больших издержек на искусственное освещение. Животные могут находить себе корм днем, а среди вечной тьмы они не могли бы разыскать себе пропитания. Кроме того, солнечному свету обязаны мы тем, что видим ясно все, находящееся на земной поверхности не только вблизи нас, но и в известном отдалении, распознаем близкие и отдаленные вещи, что весьма важно для нас во многих отношениях, – и не только для практических необходимостей человеческой жизни и для путешествия, но и для научного познания природы, ибо последнее в значительной своей части зависит от зрительных наблюдений, которые были бы невозможны без солнечного света. Если кто-нибудь хочет правильно понять те огромные преимущества, которые доставляет ему солнце, пусть он вообразит, что принужден будет всего только один месяц жить в вечной ночи, и пусть представит себе как отразится это на его жизни и всех его начинаниях. Он убедится тогда в истине моих слов на собственном опыте, в особенности, если его дела заставляют его много быть на улице или в поле... По солнцу узнаем мы, когда наступает полдень, а зная точно этот момент, мы можем верно поставить свои часы; в этом отношении астрономия очень многим обязана солнцу. С помощью солнца можно определить меридиан... Нахождение меридиана есть основное условие правильного устройства солнечных часов, и вообще говоря, у нас не было бы солнечных часов, если бы не было солнца" (Vernünftige Gedanken von den Absichten der natürlichen. Dinge, 1782, pp. 74-84).

Или прочтите, какое благодеяние оказал Бог, создав "великое разнообразие человеческих лиц, голосов и почерков в мире". Рассуждение об этом вы найдете в физико-теологии Derham'a, которая пользовалась большим успехом в XVIII столетии.

"Если бы человеческое тело, пишет Derham, было создано по какому-нибудь атеистическому замыслу, или по чьему-либо иному подобию, а не по замыслу и подобию вечного Творца вселенной, то такое разнообразие не могло бы существовать: всем человеческим лицам были бы приданы одни и те же, или почти неотличимые черты, органы речи издавали бы одинаковые и, во всяком случае, не столь разнообразные звуки; однообразное устройство мускулов и нервов руки создало бы однообразие почерков. И какое смешение, какой непорядок, какие злоупотребления вечно происходили бы в мире при таких условиях! Мы не могли бы быть уверенными в личной безопасности, не могли бы спокойно владеть своим имуществом; не было бы справедливости среди людей, не было бы различия между добрыми и злыми, друзьями и врагами, отцом и детьми, мужем и женой, мужчиной и женщиной. Все было бы перевернуто вверх дном, так как не было бы средств защититься от хитрости завистливых и порочных, от краж и насилий, воров и разбойников, от обманов мошенников, от прихотей развращенных людей и от еще более ужасных вещей! Наши суды могут удостоверить печальные последствия от смешения человеческих лиц и подделки почерков. Но бесконечная мудрость Творца и Законодателя создала так, что лицо человека отличает его от других людей днем, а голос – ночью. Почерк может говорить за него в его отсутствие, быть его свидетелем и защищать его волю перед будущими поколениями. Вот очевидное и изумительное доказательство заботливого отношения Бога к миру".

Бог англиканской церкви восемнадцатого столетия был действительно таким Богом, заботящимся даже о неподложности подписей на банковских чеках и завещаниях.

Для примера приведу еще отрывок из "Vindication of God by the Institution of Hills and Valleys" (Доказательство благости Бога, обнаруживающееся в существовании гор и долин) Derham'a и совершенно кулинарное объяснение цели, которую имел в виду Бог при создании воды, предлагаемое Вольфом.

"Польза, которую в человеческой жизни приносит вода, пишет Вольф, очевидна и не требует обширного разъяснения. Вода служит напитком для всех людей и животных. Хотя человек изобрел и искусственные напитки, он все-таки не может приготовить их без воды. Пиво варится из воды и ячменя, и в этом напитке именно вода утоляет жажду. Вино делается из винограда, который не мог бы расти без воды. То же самое относится ко всем напиткам, которые в Англии и других странах приготовляются из фруктов и ягод... Ввиду того, что Бог так устроил мир, чтобы люди и животные могли жить в нем и находить удовлетворение своим потребностям и привычкам, то Он создал и воду, как средство сделать из земной поверхности прекрасное место для жизни. Это станет еще более очевидным, если мы примем во внимание те услуги, которые оказывает нам вода при мытье домашней посуды, одежды и других предметов... Если зайти в мастерскую точильщика, то увидишь, что точильный камень должен быть смачиваем водой, и это дает еще более полное представление о ее пользе".

После восторженного описания красоты гор и долин, Derham говорит о них следующее:

"Некоторые люди обладают таким крепким и здоровым телосложением, что одинаково хорошо себя чувствуют во всякой местности и при всякой температуре воздуха. Другие же настолько слабы и болезненны, что известные местности и некоторые особенности климата совершенно невыносимы для них, но зато они чувствуют себя вполне здоровыми в другом месте и другом климате. Иным людям особенно полезен чистый и легкий воздух гор, – именно тем, кто болеет и умирает от тяжелого и душного воздуха больших городов и горячего, насыщенного водяными испарениями воздуха сырых долин. И, наоборот, иные люди болеют в горах и хорошо чувствуют себя в теплом воздухе долин.

Таким образом, эта возможность перенесения своего местопребывания с гор в долины или обратно является огромным благодеянием для болезненной, слабой части человечества. Эта возможность создает легкую и здоровую жизнь для тех, кто бы при иных условиях влачил жалкое существование в болезнях и медленном умирании.

К этому благодетельному устройству земной поверхности следует добавить еще одно преимущество гор: они предоставляют очень удобные места для жилищ, являясь (как отмечает один выдающийся писатель) ширмами от пронизывающих холодом дуновений северных и восточных ветров, и отражая благодетельные и ласкающие лучи солнца. Таким образом, расположенное среди гор жилище оказывается более удобным и уютным зимой.

Наконец, только благодаря горам бьют ключи и текут реки. Следовательно, эти страшные громады вздымающихся друг над другом утесов не являются грубыми и бесполезными следствиями несовершенства земного шара, каковыми они кажутся на первый взгляд, наоборот, – это удивительные орудия природы, созданные и приспособленные вечным Творцом для выполнения одной из наиболее полезных задач. Ибо, если бы поверхность земли была совершенно гладкой и плоской, если бы серединные части островов и материков не были гористы или приподняты, то весьма вероятно, что не было бы склонов для течения рек, не было стоков для вод, и вместо того, чтобы стекать по красивым склонам из середины материка к морю, воды застаивались бы в болота, которые издавали бы вероятно дурной запах и покрыли бы собой значительную часть земной поверхности.

Таким образом, горы и долины, которые кажутся досадной помехой раздражительному и усталому путнику, являются на самом деле благим созданием великого Творца, мудро приспособленным Им для блага подлунного мира".

  1. Этот образ мышления преобладал до семнадцатого века. Достаточно вспомнить, как драматически излагал Аристотель даже чисто механические вопросы, например, способность рычага поднимать большую тяжесть с помощью гораздо меньшей. Эта способность вытекает, по мнению Аристотеля, из чудесных свойств круга и всех круговых движений. Окружность в одно и то же время выпукла и вогнута. Она образована из неподвижной точки и движущейся линии, которые взаимно противоречат друг другу. То, что движется по кругу, совершает одновременно движение в противоположных направлениях. Тем не менее, круговое движение является наиболее "естественным" движением. Длинное плечо рычага, описывая в своем движении большую окружность, обладает в большей степени свойствами этого "естественного" движения, и потому требует меньшей силы для той же работы. Или припомните, как объясняет Геродот положение солнца зимой: Оно движется на юг, потому что холод гонит его к темным областям неба, находящимся над Ливией. Прочтите рассуждения св. Августина:

"Кто дал соломе ту охлаждающую силу, благодаря которой она охраняет от таяния снег, покрытый ею, и такую способность согревать, что под ее покровом поспевают незрелые плоды? Кто может объяснить изумительные свойства огня, который чернит все, что сжигает, тогда как сам ярко светит, – который сверкает самыми прекрасными цветами и в то же время обесцвечивает почти все, до чего коснется, и обращает пылающее топливо в кучку серой золы?.. Какими удивительными свойствами обладает древесный уголь, который так хрупок, что достаточно малейшего прикосновения, чтобы сломать его, достаточно самого легкого давления, чтобы превратить его в порошок; и все же он настолько крепок, что ни сырость, ни самое время не могут уничтожить его" (Civitas Dei. Liber XXI, cap. IV).

Эти свойства явлений, их естественность или неестественность, симпатичность или несимпатичность их внешних качеств, их необычность, яркость, сила, разрушительность, – вот что непреодолимо привлекало к ним человеческое внимание.

Если вы откроете старые медицинские книги, вы увидите на каждой странице ссылки на симпатическую магию. Возьмите, например, прославленный бальзам для залечивания ран, открытие которого приписывается Парацельсу. Было множество рецептов для приготовления его; они заключали обыкновенно человеческий жир, смешанный с жиром быка, дикого вепря или медведя; затем в них входил истолченный в порошок земной червь, усния, т.е. мшистые наросты, появляющиеся от сырости на черепе висельников, и тому подобные гадости; все это должно быть приготовлено, если возможно, под знаком Венеры и ни в коем случае не под знаком Марса или Сатурна. Кусок дерева, пропитанный кровью, взятой из раны или с окровавленного оружия, нанесшего эту рану, должен быть погружен в этот целительный бальзам, а рана должна быть крепко забинтована; тогда исцеление наступит несомненно.

"Ибо, как объясняет Ван-Гельмонт, кровь, взятая из раны или с причинившего ее оружия, содержит в себе дух раненого человека и, будучи погружена в этот бальзам, приобретает новую живительную силу, которая передается родственной ей крови в теле больного, и таким образом исцеляет его. Она высасывает болезнь и боль из пораженной части тела. Но для того, чтобы обладать этим свойством, ей необходима помощь жира быка и других составных частей этой мази. Жир быка вообще наделен чудодейственной силой, потому что бык, когда его ведут на бойню, полон злобы и мстительного чувства, и умирает с большей жаждой мести, чем другие звери. Таким образом, мы обнаружили, пишет этот ученый, что наш бальзам обязан своей целительной силой не благосклонной помощи Сатаны, но посмертной силе Мести, которая сохраняется в жире, употребляемом для приготовления этого бальзама". (I.B.Van Helmont: А Ternary of Paradoxes, translated by Walter Charleton. London, 1650. Я сильно сократил приведенный отрывок).

Автор пытается путем аналогии с другими явлениями доказать, что истинной причиной целебного действия этого лекарства является симпатическое взаимодействие вещей.

"Если, пишет он, из еще неостывшего трупа лошади, убитой колдуном, вынуть сердце, пронзить его стрелой и изжарить, то в тот же миг колдун испытает невыносимые муки, как бы его жгли огнем. Это было бы невозможно, если бы не существовало взаимодействия между духом колдуна и духом лошади. Дух колдуна пленен в еще не остывшем и трепещущем лошадином сердце, и выход оттуда прегражден ему пронзившей сердце стрелой. Разве тело убитого при судебном следствии не начинает кровоточить в присутствии убийцы? Это происходит потому, что кровь убитого находится в припадке ярости и возгорается жаждой мщения убийце, которую завещала ей душа, в момент насильственной разлуки с телом. Если вы страдаете водянкой, подагрой или разлитием желчи, то влейте немного своей теплой крови в скорлупу яйца, смешав ее с белком; сварите все это на небольшом огне, облейте тем, что получится, кусок мяса и дайте его на съедение собаке или свинье; тогда болезнь перейдет от вас на это животное, и вы в тот же миг будете здоровы. Точно также, если вы сожжете немного молока коровы или женщины, то грудь, от которой это молоко было взято, иссохнет. Один брюссельский дворянин лишился носа в сражении; знаменитый хирург Таглиакозус сделал новый нос для него из кожи, вырезанной с руки какого-то носильщика из Болоньи. Через тринадцать месяцев после возвращения этого дворянина домой, новый нос его похолодел, начал гнить и через несколько дней отвалился. Обнаружилось, что почти в то же время умер и болонский носильщик. В настоящее время в Брюсселе есть еще очевидцы этого события, пишет Ван-Гельмонт и прибавляет: "Неужели можно допустить, что этот рассказ навеян суеверием или игрой воображения?"

Современная нам литература духовного врачевания, как, например, книги Prentice Mulford'a, полна симпатической магии.

  1. Сравни учение Лотце о том, что знания о вещи, как она существует "в себе", мы можем достигнуть только рассматривая ее так, как она существует для себя; т.е. видя в ней субъекта опыта, обладающего индивидуальным чувством своего существования и того, что происходит с ним.
  2. Это неправильное понимание и истолкование фактов может быть вовсе не так значительно, как это утверждают ученые. В лекции IV мы видели, что многим последователям духовного врачевания религиозное понимание мира кажется "проверенным" на ежедневном опыте. "Опыт" представляет из себя поле, загроможденное таким многообразием вещей и явлений, что ученые сектанты, упорно отказывающиеся признать в таких "фактах", как опыт духовного врачевания и т.п., что-либо иное, кроме "невежества", "глупости" или "безумия", упускают из виду те залежи сырого фактического материала, который бы остался совсем неизвестен людям, если бы религия не сосредоточила своего внимания на личном аспекте реальности. Мы уже знаем достоверно, что это оправдывается на целом ряде фактов; возможно, что число их еще гораздо больше.

Чудесные исцеления всегда играли значительную роль в учениях, признающих существование сверхъестественного; а наука всегда отрицала эти факты, считая их продуктами расстроенного воображения.

Но сравнительно недавнее знакомство ученых с гипнотизмом создало для них апперцептивное предусловие для восприятия явлений этого порядка, и они теперь готовы допустить, что духовное исцеление есть реальный факт, – однако, с той оговоркой, что оно есть результат "внушения". С этой же оговоркой они признают за действительный факт, а не за басню, отпечатки креста, выступившие на руках и ногах св. Франциска. Точно также учеными уже почти признаны за факт явления одержания, которым они дали название "истеро-демонопатии". Трудно предугадать, как далеко пойдет в науке это признание оккультных явлений под новообразованными названиями: можно думать, что когда-нибудь будет признан ею даже дар "пророчества" и творения "чудес".

Таким образом расхождение между наукой и религией не так бесповоротно, как может казаться на первый взгляд, так как олицетворение и романтическое восприятие мира, свойственные примитивному мышлению, вовсе не окончательно изгнаны из души современных людей. Последнее человеческое знание может, – путем, который мы не в состоянии предвидеть, – придти к системам, носящим более персонифицированную окраску: ведь прогресс совершается по спирали, а не по прямой, как стрела, линии. Если это предположение справедливо, то в один прекрасный день окажется, что строго безличное мировоззрение современной науки было скорее временно полезной крайностью взглядов, чем конечным победным триумфом знания, как уверенно заявляют ныне ученые сектанты.

  1. Юмовский критицизм изгнал понятие причинности из мира физических объектов, и "наука" теперь совершенно удовлетворяется определением причинного отношения в терминах функциональных изменений: см. Маха, Пирсона, Оствальда. "Оригиналом" понятия причинности является наш личный внутренний опыт и только здесь можно непосредственно наблюдать причинную связь в старом смысл этого слова.
  2. Когда в религиозной книге я вижу такие слова: "Быть может лучшее из того, что мы можем сказать о Боге, это то, что Он есть Неизбежное Следствие", то я узнаю тенденцию, умерщвляющую религию рассудочными терминами. Разве стали бы сгоравшие на кострах мученики петь гимны простому, хотя и абсолютно неизбежному следствию? Истинно религиозные люди, как св. Франциск, Лютер, Бёме, решительно противились притязаниям рассудка вмешиваться в религиозную жизнь. И действительно, рассудок, одерживая победы, показывает здесь свои темные стороны. Как быстро исчезает старый дух методизма под влиянием брошюрок такого философа, как проф. Боун (Bowne: The Christian Revelation, The Christian Life, The Atonement. – Cincinnati and New York, 1898, 1899, 1900).

Философия обнаруживает даже агрессивные намерения против религии:

"Религия, пишет Вашро (M. Vacherot: La Religion. Paris, 1869, pp. 313, 436 et passim), соответствует только преходящему, а не основному и постоянному состоянию человеческого духа, так как она является выражением ума, в котором сила воображения преобладает над другими способностями... У христианства есть только один возможный наследник, – это научная философия".

Проф. Рибо (Ribot. Psychologie des Sentiments. p. 310), с еще большей решительностью заявляет о гибели религии. Он суммирует этот процесс в одной формуле: обнаруживается постоянно растущий перевес рационального элемента душевной жизни над эмоциональным, причем последний стремится войти в группу чисто интеллектуальных чувств.

"В конце концов, от так называемого религиозного чувства ничего не остается, кроме смутного уважения к неизвестному "х", являющегося последним следом прежнего страха, и кроме известного стремления к идеалу, являющегося последним следом любви: эти два чувства, – чувство страха и любви, – характеризуют ранние периоды религиозного развития. Говоря проще, – религия стремится стать религиозной философией. А это психологически совершенно различные вещи, так как последняя есть теоретическое построение сознательной работы мысли, а первая является жизненным делом группы лиц или вдохновенного вождя, делом, поглощающим все мыслящее и чувствующее существо человека".

Точно так же я не могу согласиться с мнением проф. Бальдуина (Baldwin: Mental Development, Social and Ethical Interpretations. ch. X) и Маршалля (H.R.Marschal: Instinct and Reason. chaps VIII-XII), которые считают религию "консервативной социальной силой".

  1. American Journal of Psychology. VII, 345.
  2. Вот пример, иллюстрирующий такие состояния веры: Henry Perreyve пишет к Gratry:

"Я не знаю, что делать мне с тем чувством счастья, которое овладело мною сегодня утром. Оно переполняет мою душу до краев, мне хочется что-то сделать, но предпринять ничего не могу и ни к чему не способен... Я жажду великих дел". Другой раз после воодушевившего его свидания, он пишет: "Я вернулся домой, исполненный радостью, надеждой и силой. Я хотел в одиночестве наслаждаться своим счастьем, вдали от всех людей. Была поздняя ночь; но, пренебрегая этим, я пошел по какой-то горной тропинке, как безумный, смотря на небо, забыв о земле. Вдруг я инстинктивно подался назад: я стоял на краю пропасти, – еще шаг, и я бы неминуемо упал с головокружительной высоты. Страх овладел мной, и я прекратил мою ночную прогулку" (A.Gratry: Henry Perreyve. London, 1872, pp. 92, 89).

Это преобладание смутных, экспансивных и бесцельных импульсов в состояниях веры хорошо передано Уот Уитманом (Leaves of grass, 1872, p. 190):

"Бороться, бороться!
С невзгодами, с бурею, с ночью, с голодными днями, с нелепой случайностью жизни,
как борется дерево, зверь...
Вперед, мой товарищ! Тебя я зову без раздумья о том, что судьба нам готовит:
Победу ль в борьбе беспощадной, или миг пораженья и гибель".

Эта готовность к великим делам и это чувство, что мир, благодаря своему великому смыслу, своей чудесности и т.д., способен произвести их, – представляется мне недифференцированным зародышем всех высших верований. Вера в осуществление наших затаенных личных мечтаний, или в величие судеб нашей родины, вера в Провидение, – все это источником своим имеет именно этот незаметный сангвинический импульс и это чувство, подсказывающее, что область возможного гораздо обширнее, чем мир действительности.

  1. Cм. Leuba: Loc. cit., pp. 346-349.
  2. The Contents of Religious Consciousness. – In The Monist, I, 536, July, 1901.
  3. Loc. cit., pp. 571, 572. См. также его необыкновенно глубокую критику того представления, что религия, прежде всего, стремится разгадать интеллектуальную тайну мира. Сравните то, что говорит W.Bender (Wesen der Religion. Bonn, 1888, ss. 85, 38): "Религия – это вопрос не о Боге, не о происхождении и целях мироздания, но вопрос о Человеке. Все религиозные взгляды и мировоззрения антропоцентричны". "Религия есть проявление человеческого стремления к самосохранению; ею человек стремится спасти и сохранить свои существеннейшие жизненные мечты и надежды от разрушающего их противодействия враждебного им мира; он пытается спасти себя тем, что добровольно и свободно подходит к силам, властвующим над миром, когда уже исчерпаны до конца его личные силы". Вся книга Bender'a представляет развитие этих мыслей.
  4. Вспомните, что вторая стадия приходит для некоторых людей внезапно, для других постепенно, тогда как есть люди, которые по существу живут в этой стадии всю свою жизнь с начала и до конца.
  5. Практическая трудность состоит: 1) в том, чтобы осознать реальность высшей части своего существа, 2) в том, чтобы отожествить себя всецело только с ней, и 3) в том, чтобы отожествить ее со всем остальным идеальным бытием.
  6. "Когда мистическое состояние достигает высшего напряжения, то сознанием овладевает чувство, что существует некое естество, которое одновременно и превосходит мое я и тожественно с ним: оно достаточно величественно, чтобы быть Богом, и достаточно интимно и близко, чтобы быть мною. Сущность этого естества является его превосходство" (Récéjac: Essai sur les fondements de la conscience mytisque. 1897, p. 46).
  7. Слово "истина" употреблено здесь в смысле, заключающем нечто большее, чем одну лишь практическую ценность для жизни, хотя естественная склонность человека подсказывать ему, что все, имеющее важное значение для жизни, тем самым несомненно истинно.
  8. Proceedings of the Society for Psychical Research. Vol. VII, p. 305. Для более полного ознакомления с взглядами Майерса см. его посмертное сочинение "Human Personality in the Light of Recent Research", которая должна появиться вскоре на свет в издании Longmans, Green & C°. Майерс выставил, как общую психологическую проблему, изучение сублиминальной области сознания на всем ее протяжении, и сделал первые систематические попытки ее топографии тем, что стал рассматривать ее, как представляющий некое единство ряд множества сублиминальных фактов, (в которых до сих пор видели только любопытные единичные явления), и дал этим фактам систематизированную номенклатуру. Насколько важны эти исследования, могут показать только дальнейшие труды, которым Майерс проложил путь. Смотри мою статью: "Frederic Mayers's Services to Psychology" в отчетах того же общества (vol. XLII, May, 1901).
  9. Приведу яркое изложение таких верований, чтобы ближе познакомить читателя с ними:

"Если обитель уже тысячелетия погружена в беспросветную тьму, а вы войдете в нее, начнете плакать и жаловаться: "О, какая тьма", то исчезнет ли мрак? Внесите свет, выбейте искру, и все тотчас же озарится светом. Что же хорошего в том, что всю жизнь свою вы будете думать: "Горе мне, я поступал дурно, я совершил множество ошибок"? Никакой дух не требует, чтобы мы думали или говорили так. Зажгите свет, и зло исчезнет. Укрепите свою истинную природу, перестройте себя; взбодрите в себе все, что есть в вас светлого, яркого, вечно чистого; разбудите это в каждом встречающемся вам человеке. Я хочу, чтобы каждый из нас достиг того состояния, при котором даже в худшем из людей, он мог бы увидеть дыхание Божье и вместо слов осуждения сказать: "Восстань, ты, светлый, ты, вечно чистый; восстань, нерожденный и бессмертный, восстань во всей силе своей и прояви свою истинную природу... Такова высшая молитва, которой учит Адвайта (Advaita). Такова единственная молитва: помните о своей природе"... "Как может человек дойти до того, чтобы искать Бога?.. Он живет в биениях вашего сердца, а вы не знаете этого и ошибочно ищите Его где-то вне себя. Он – ближайший из близкого вам, Он – ваша собственная душа, реальность вашей собственной жизни, вашего тела и вашего духа. – Я есмь Ты и Ты – Я. Вот ваша природа. Познайте ее и проявите. Не стремитесь стать чистыми, – вы чисты в естестве своем. Вам не нужно искать совершенства, – вы уже совершенны. Всякая добрая мысль, которая приходит вам в голову, или которую вы выполняете, есть проникновение за покрывало, скрывающее истину, и за этим покрывалом взору представляется чистота, Бесконечность, Бог, – вечное Естество всего существующего, вечная Мудрость сего мира, ваше истинное Я. Познание Его есть низшая ступень, падение. В существе своем мы обладаем Им; так как же и зачем познавать Его?" (Swami Vivekananda: Addresses, N. 12; Practical Vedanta. part IV, pp. 172, 174, London 1897; Lectures. The Real and the Apparent Man, p. 24.

  1. Привожу пример, в котором рассказывается, как одна особа была готова подойти к христианскому мировоззрению, но не могла до тех пор войти в него душою, пока оно не предстало ей в форме спиритических представлений:

"Я решаюсь сказать, что спиритизм спас меня. Я познала его в критический момент моей жизни и не знаю, что бы стало со мной без него. Он научил меня отойти от здешних вещей и возложить надежду свою на нездешнее. Он научил меня видеть во всех людях, даже в самых преступных, даже в тех, которые причинили мне горькие страдания, невыявленных братьев, к которым я должна питать участие, любовь, которым должна прощать совершаемое ими зло. Я поняла, что ничто не должно выводить меня из равновесия, что мой долг никого не презирать и молиться за всех. Самое важное из того, чему я научилась, это то, что я научилась молиться. И хотя мне осталось еще многому научиться в этой жизни, тем не менее, молитва неизменно дает мне бодрость, утешение и покой. Я больше, чем когда-либо, чувствую, что я сделала только маленький шаг по длинному пути совершенствования. Но я бодро и без боязни смотрю в даль предстоящего мне, пути, ибо я верю, что настанет день, когда все мои усилия будут вознаграждены. Таким образом, спиритизм сыграл в моей жизни огромную роль" (Flournoy Collection).

  1. "Воздействие Св. Духа, прекрасно названного людьми "Заступником", является фактом бесспорного опыта; оно столь же подлинно реально, как и электромагнитные явления" (W.C.Brownell. Scribner's Magazine. v. XXX, p. 190).
  2. Тот факт, что самораскрытие и самопознание, иначе именуемое молитвой, является у некоторых людей вполне определенным и реальным процессом, вполне ясно обнаружено материалом, приведенном в предыдущих лекциях. Для того, чтобы освежить впечатление в уме читателя, привожу еще один яркий пример:

"Человек может научиться преодолевать эти ограничивающие его пределы (конечной мысли) и дойти до желанных степеней силы и знания... Существование Бога познается в опыте. Переход к высшей ступени духа есть определенный и раздельный акт сознания. Это не смутное переживание, происходящее в потемках полусознательного. Это не экстатическое состояние, не неистовство. Это даже не сверхсознательное переживание в ведантическом смысле. Не гипнотическое самовнушение вызывает его. Это совершенно спокойное, нормальное, глубоко рациональное и естественное видоизменение человеческого сознания, переход его от явлений, постигаемых чувственным познанием, к явлениям, постигаемым ясновидением, – от мыслей о себе к более высоким областям мысли... Если, например, низшее я нервно, раздражительно, беспокойно и вечно насторожено, можно без труда заставить его успокоиться в несколько мгновений. Это делается не словами. Это, повторяю, не самогипноз. Это достигается упражнением своей личной силы и власти. Можно чувствовать дух покоя так же определенно, как определенно ощущается зной в жаркий летний день. Можно применять свою внутреннюю силу с той же уверенностью, с какой солнечные лучи собираются в фокус двояковыпуклого стекла и применяются для зажжения дерева" (The Higher Law. vol. IV, pp. 4, 6. Boston, August 1901).

  1. Трансцендентальные идеалисты любят слово "Сверх-душа" (Over-soul), но обыкновенно употребляют его в смысле, имеющем интеллектуальный оттенок, для обозначения того естества, с которым переживается общение в религиозном опыте. Слово "Бог" наряду с таким значением имеет смысл Первопричины и Творца, и я имею в виду именно этот оттенок.

Послесловие

1.    Правда, трансцендентальный идеализм утверждает, что его идеальный мир отражается на фактах тем, что они вообще существуют. Только благодаря Абсолютному существует действительный мир. Действительный "мир" – в этом то и заключается непреодолимое для этой точки зрения затруднение. Вся целостность мира – это минимум, с которым только и может оперировать Абсолютное, тогда как наш конечный человеческий разум признает реальным только то действие, которое происходит и проявляется в отдельных определенных частностях. Наши жизненные горести и наши идеалы имеют частичный характер по отношению к миру в целом, – и оказывается, что Абсолютное бессильно помочь нам в частичном; все, что дает бодрость нашей душе, оказывается на самом деле совершенно бесполезным и бессильным. О, если бы мы могли, мы бы молили о сотворении совсем иного мира, раньше, чем был создан этот. Один мой приятель говорил, что христианская мысль зашла теперь в глухой тупик со своим понятием о Боге, который не может совершить ничего реального, не может снять с души нашей никакого частного человеческого бремени, который одновременно стоит на нашей стороне и на стороне наших врагов. Поистине странную эволюцию претерпело понятие о Боге Давидовых псалмов.

  1. См. мою книгу: Will to Believe and other Essays in Popular Philosophy. 1897, p. 165.
  2. См. мою книгу: Ingersoll Lecture On Human Immortality. Boston and London, 1899.
  3. Tertium Quid, 1887, p. 99. См. также стр. 134-135.

 

 

 

Список тегов:
алчущие и жаждущие 











 





Наверх

sitemap:
Все права на книги принадлежат их авторам. Если Вы автор той или иной книги и не желаете, чтобы книга была опубликована на этом сайте, сообщите нам.