Библиотека

Теология

Конфессии

Иностранные языки

Другие проекты







Ваш комментарий о книге

ЭСФИРЬ

ОГЛАВЛЕНИЕ

ЭСФИРЬ, Есфирь (евр. Esther, греч. Еуизс), в иудаистической мифологии героиня, спасшая свой народ в эпоху владычества персидского царя Ксеркса (именуемого в Библии Артаксерксом); главный персонаж Книги Есфири, вошедшей в иудейский (ветхозаветный) канон, которая читается в праздник пурим. Иудейка Э. (её имя также было Гадасса), будучи сиротой, жила в Сузах и воспитывалась родственником Мардохеем (греч., в оригинале: Мордехай). После того как царь, разгневанный на царицу Астинь (греч. в оригинале: Вашти), отказавшуюся явиться на званый царский пир, её устранил и приказал собрать прекрасных девиц со всего царства, его выбор пал на Э., избранную им царицей. Через неё Мардохей извещает царя о готовящемся против него заговоре и тем самым спасает ему жизнь, о чём царь приказывает записать в памятной книге. Как правоверный иудей, Мардохей отказывается кланяться царскому любимцу визирю Аману, который этим уязвлён настолько, что замышляет погубить весь иудейский народ и добивается от царя рассылки по всем подвластным областям приказа о поголовном его истреблении. Мардохей взывает о помощи к Э., и та после трёхдневного поста и молитвы незванной является к царю (за что ей грозит смертная казнь). Однако царь проявляет к ней милость и обещает исполнить любое её желание, но Э. ограничивается приглашением его вместе с Аманом к себе на пир. На пиру царь повторяет своё обещание, но она лишь снова зовёт их к себе назавтра. Аман, исполненный гордости, решает просить царя повесить Мардохея и готовит виселицу вышиной в пятьдесят локтей. В эту ночь царю не спится, и он приказывает читать ему памятную книгу. Прочитав о разоблачении заговора Мардохеем, царь решает почтить его и наутро приказывает Аману провести его по городу в царском облачении и верхом на царском коне.

Вечером на пиру Э. открывает своё желание, прося царя пощадить её вместе с её народом, и объявляет Амана своим врагом. Царь в гневе выходит в сад, а Аман припадает к ложу Э., моля её о заступничестве; увидев это, вернувшийся царь решает, что тот насилует царицу. Амана вешают на виселице, уготованной им Мардохею, который занимает его место при дворе и рассылает по областям письма, отменяющие избиение иудеев, а дни, когда оно было назначено, объявляются праздником пурим («днем празднества и веселья») (Есф. 9, 17). Приурочение изложенных событий к празднику пурим (неясного происхождения) объясняется тем, что Аман, выбирая день для истребления иудеев, бросал жребий — пур (Есф. 9, 24—26; ср. 3, 7).

М. Б. Мейлах.

Образ Э. получил отражение в живописи (Микеланджело, Я. Тинторетто, Рембрандт, П. Веронезе, П. П. Рубенс, К. Лоррен и др.), литературе (Ж. Расин, Лопе де Вега и др.), музыкально-драматическом искусстве.ЭСХАТОЛОГИЧЕСКИЕ МИФЫ (от др.-греч. Эучбфпт, «последний»), мифы о предстоящем конце мира. В противоположность большей части мифов, повествующих о важнейших событиях прошлого — времени мифологического, Э. м. содержат пророчества о будущем конце света. Космогонические и этиологические мифы составляли главное содержание архаичных мифологий; Э. м. отсутствовали у народов, сохранявших первобытный уклад жизни и культуру. Для архаичных мифологий характерно представление о катастрофе, отделяющей мифические времена от настоящего: о потопе, пожаре, гибели поколения великанов (нартов, онаров и т. п.), обитавших на земле до появления человечества. Не будучи собственно эсхатологическими, эти мифы допускали возможность мировых катастроф. Вместе с тем представления о гибели мира подготавливаются в архаичных мифологиях календарными мифами о смерти и воскресении природы, о силах хаоса, злых духах и чудовищах, угрожающих существованию космоса (в чем усматривается один из факторов формирования этического учения о борьбе добра и зла), а также мифами о смерти и загробном мире. К календарным мифам восходят, по-видимому, представления о космических циклах — периодах становления и гибели мира, известных уже архаичным мифологиям.

Более актуальными для человечества были Э. м. науа, ацтеков и др. (см. в ст. Индейцев Центральной Америки мифология) о циклических эпохах четырёх солнц: гибель солнца, воплощения стабильности космоса, означала конец мира, поэтому силы солнца и богов необходимо было поддерживать регулярными кровавыми жертвоприношениями, призванными отсрочить очередную катастрофу, землетрясение и голод, от которых погибнут люди. Здесь, как и в первобытном обществе, ритуал оказывается средством гармонизации жизни вселенной и человечества, гарантом их долговечности.

Этическая оценка мировой катастрофы прослеживается в эсхатологизированной германо-скандинавской мифологии, отражавшей в поздний период своего развития гибель родовых устоев. Эсхатологическое «Прорицание вёльвы» повествует о клятвах, попранных самими богами; и на земле в последний век «бурь и мечей» братья станут убивать друг друга из корысти, близкие родичи погибнут в распрях и т. д., пока не наступит день «судьбы богов» (см. Рагнарёк).

Наиболее последовательное представление о космических циклах гибели и обновления мира даёт индуистская мифология: вселенная погибает (пралая — гибель мира и богов), когда засыпает Брахма и наступает его ночь; с наступлением дня бог вновь творит вселенную. Однако индуистской мифологии, особенно на позднем этапе её развития, присущи и представления о постепенном упадке добродетели людей от критаюги — золотого века — до современной калиюги, во время которой возобладает порок, в мире сохранится лишь четверть дхармы, смешаются варны, прекратятся религиозные обряды, править будут жестокие чужеземцы, и которая завершится гибелью мира в огне, поднявшемся со дна океана. С этими эсхатологическими мотивами связано и представление о грядущем судии и спасителе человечества Калкине. Однако цикличность гибели и обновления вселенной лишает эсхатологию конечного смысла: показательно, что вселенная мыслится в позднем индуизме вообще как результат игры бога Вишну.

Известную аналогию индуистскому учению о югах представляет античная концепция смены четырёх веков (Гесиод, Овидий). См. в ст. Золотой век.

Представления о полной подчинённости судеб человечества безличным космическим циклам, равно как и о включённости рода и индивида во вселенский процесс обновления через смерть, были нарушены социальными сдвигами, кризисом архаичных устоев с возникновением огромных империй, подчинением общины и человека деспотической власти, чувством социальной нестабильности, которая, согласно Э. м., угрожала и стабильности космоса. Поиски выхода из безразличного к людским судьбам вселенского кругооборота вели в иной внеприродный мир, были направлены на обретение сверхчувственного состояния — буддийской нирваны, или на достижение вечного блаженства в загробном мире, как в египетской мифологии. В связи с обостряющимся чувством преходящести бытия и историчности мира актуализировались и Э. м. Архаичное стремление укрепить стабильность космоса ритуальными средствами сменяется напряженным ожиданием окончательной вселенской катастрофы, призванной принести избавление от бед этого мира. Особой завершённости этот процесс достиг в иранской мифологии. Иранские Э. м. повлияли на развитие аналогичных сюжетов в иудаистической мифологии и христианской мифологии. Христианская апокалиптика унаследовала мессианские идеи иудаизма, но преодолела его национальную ограниченность. Ожидание спасения становилось всё более настойчивым среди разнонациональных угнетённых низов Римской империи.

На протяжении мировой истории, особенно в периоды социальных кризисов, Э. м. актуализировались и развивались в пророчествах Мани, комментариях Талмуда, в учениях эпохи Реформации и русского раскола 17— 18 вв. (раскольники верили, что уже настали последние времена и пришел антихрист, каковым считали и Петра I), некоторых современных христианских сект (адвентисты, иеговисты), обещавших спасение своим приверженцам, вплоть до философских и культурологических концепций Н. Бердяева и О. Шпенглера. В колониальную эпоху, с распространением мировых религий среди порабощенных народов идеи спасения, освобождения от колониального ига, породили новый всплеск эсхатологического мифотворчества. При этом мессианские идеи могли быть просто приспособлены к местным верованиям и оказали лишь поверхностное воздействие на традиционную мифологию. С середины 19 в. оживление эсхатологических идей наблюдалось в странах, где начало бурно расти антиколониальное движение, которое на первых порах почти повсеместно облекалось в религиозную форму (во главе движения становились местные «пророки»).


Ваш комментарий о книге











 





Наверх

sitemap:
Все права на книги принадлежат их авторам. Если Вы автор той или иной книги и не желаете, чтобы книга была опубликована на этом сайте, сообщите нам.